– Ого! Откуда вы все это знаете? – восхитилась Лиля, а Богдан тихонько хмыкнул.
– А я по первому образованию учитель истории. Порой хочется вспомнить молодость, покопаться в пыльных документах, – Владимирский неожиданно подмигнул: – Так что, если ничего не найдете, обращайтесь, я с удовольствием помогу.
Булатов шумно прочистил горло.
– Саша, мне показалось, или ты сейчас, действительно, заигрывал с моей будущей невесткой?
– Показалось, Владлен, – усмехнулся Владимирский. – Хотя остаться равнодушным при виде столь обаятельной и красивой девушки невозможно. Лилия, – мужчина легким поцелуем коснулся руки магички, – приятно было познакомиться с вами.
Богдан, которому надоели экивоки окружающих, резко спросил:
– Конфликт исчерпан? Мы можем с Лилей ехать?
– Что за вопрос? Не смеем вас задерживать.
– Богдан, когда отвезешь Лилю домой, присоединяйся к нам с Александром Сергеевичем – мы собрались дегустировать шотландский виски тридцатилетней выдержки, который прислала Аня на майские праздники. Если, конечно, хочешь.
– Прости, вынужден отказаться. Я собирался помочь Лиле отмыть кости от земли.
– Да, ладно, Богдан, не надо – я загружу их в посудомоечную машину, – простодушно раскрыла свои планы Макарова и удивилась, когда увидела отвращения на лицах мужчин. – Что такое?
– Лиль, лучше давай я все-таки помогу, – Данилевский одной рукой схватив сумку, а другой – ладонь девушки, повел ее к выходу. Призрак, ставший невидимым для всех, кроме некромантки, поплыл за ними, как воздушный шарик на веревочке.
– До свиданья! – попрощалась Лиля на ходу, а уже в машине недовольно спросила: – И что это было, Богдан?
– Ты о чем?
– О твоей грубости. Зачем ты отталкиваешь отчима? В вашей семье я человек новый, поэтому мне тяжело разобраться в ваших отношениях.
– Вот и не лезь не в свое дело! Ты еще не часть семьи!
Лиля печально вздохнула и отвернулась к окну, за которым мелькали огни ночного города. Молчание, воцарившееся в салоне автомобиля, не посмел нарушить даже Федор, сидящий на заднем сидении и неустанно вертевший головой по сторонам.
Подъехав к нужному дому, парень заговорил первый.
– Извини за грубость. И, да, я не прав, когда игнорирую попытки Булата наладить отношения. Мне об этом говорят и мама, и Кир. Но, Лиль, пойми, это сильнее меня! Сначала Владлен забрал у меня мать, потом старшего брата, а немногим позже – и сестру!
– Что ты городишь, Богдан? – девушка наморщила лоб. – Ты ревнуешь своих родных к Владлену?
– Ты бы тоже ревновала, если бы сестра неделями не разговаривала бы с тобой, а в то же время отчиму пересылала элитное виски.
– Так все дело в обиде? А вдруг Аня сделала подарок Булату не просто так? – в голосе магички звучала неприкрытая ирония. – Может, у твоего отчима какая-нибудь круглая дата?
Данилевский застонал и пару раз ударился головой о руль.
– Я – идиот, Лиля! Шестого мая, то есть сегодня, исполнилось сорок лет, как Булатов возглавил Северную стаю. Он не отмечает этот день, но мы ежегодно делаем ему какие-нибудь сюрпризы…
– Богдан, хватит ломать машину. Сделаем вот как. Мы с Киром подготовили два подарка, так ты мой вручишь от своего имени, Владлену должно понравиться редкое букинистическое издание книги по истории холодного оружия.
– Лиль, не надо…
– Надо, Богдан, надо, – настояла девушка и предупредила: – Будешь должен, и возьму натурой.
– Мне начинать боятся?
– Начинай, тебе ведь не понравился сегодняшний вечер?
– Что?! Опять откапывать кости?
– Нет, в этот раз их закапывать. Много и долго, – успокоила с садисткой усмешкой Макарова. – Твоя помощь понадобится мне завтра, поэтому на дегустации виски сильно не напивайся, договорились?
– Как прикажешь, хозяйка…
– Тогда давай подымимся за подарками.
Ближе к утру Лиля закончила подготовку костей к обряду. Вымытые и просушенные феном, они лежали на кухонном столе, застеленном льняной скатертью. Магичка провела инвентаризацию останков, хотя крутившийся неподалеку Федор и уверил, что они на месте.
Услышав, как в соседней комнате включился телевизор, девушка улыбнулась. Призрака очаровали бытовые приборы, особенно компьютер и стиральная машина, которую мальчишка назвал чудом, которое осчастливило бы любую женщину его времени.
Мысли о Федоре и сложной жизни женщин в годы войны натолкнули магичку на одно обстоятельство, о котором она в суматохе забыла.
– Федя!
– Чё, кралечка? Пожар? – призрак мгновенно предстал перед хозяйкой квартиры, как сказочный Сивка-Бурка.
– А как же вещь, которую поручил тебе стеречь Велигор? Ты оставил ее на стройке.
– Обижаешь, кралечка. Она привязана ко мне и следует за мной куда ни плюнь. Хочешь глянуть?
Лиля не успела отказаться, как перед ней на стол легла книга. Хватило одного взгляда, чтобы понять, какую гадость хранил Федор. Древняя фолиант темных искусств, написанный от руки на латыни. Книга, которая, как считала девушка, была в единственном экземпляре и принадлежала семье проклятых колдунов Лисовских. Именно в ней Костя нашел ритуал освобождения древнего демона-воителя.
– Убери ее от меня скорее! – попросила Макарова и спрятала лицо в ладонях.
7-е мая
Катя не открывая глаз, потянулась за телефоном, беззвучно вибрирующем на тумбочке.
– Але, – произнесла сонно девочка, не глядя на экран.
– Петрашова, ты еще спишь в одиннадцать утра? – возмутился телефон голосом лучшей подруги Вики. – На пожарника сдаешь?
– Почему на пожарника?
– Потому. Ладно, проехали. Кать, можешь спросить у тети, что будет, если двухлетний малыш съест мыло?
– Зачем съест?
– Затем, Катрин, не тупи, просыпайся скорее! И спроси тетю!
Петрашова с закрытыми глазами нашарила ногами шлепанцы и пошла в комнату старшей и единственной своей родственницы.
Марина спала на боку, обнимая подушку. Некоторое время Катя молча рассматривала спящую женщину. А ничего еще у нее тетка, вполне сохранилась для женщины возрастом чуть-чуть за тридцать. Можно даже сказать, красотка, особенно, когда вот как сейчас ее лицо расслаблено, а не озабочено сотнями разных проблем.
– Петрашова, ты здесь?– напомнила о себе подружка.
– Ага, – отозвалась Катя и затормошила спящую за плечо.
– Катюш, кушать хочешь? – пробормотала Марина сквозь сон. – На второй полке жаркое в контейнере, разогрей в микроволновке.
Девочка фыркнула. Она что маленькая, чтобы будить вечно не высыпающуюся тетю ради подогрева завтрака? Сама за собой давно ухаживает.
– Нет, теть, тут Вика тебя спросить хотела.
– О чем?
– Вика своего младшего братика мылом накормила, что теперь будет?
– Да не кормила я его! – возмутилась подружка, отлично слышавшая разговор. – Он сам кусок погрыз!
– Пузыри носом пускал? – полюбопытствовала младшая Петрашова.
Подруга что-то возмущенно завопила, пришлось убрать трубку от уха.
– Скажи, что возможно стул будет жидкий, – успокоила Марина и, прикрыв рот ладонью, зевнула. – Ты тоже, годика в три, мыла наелась, и, как видишь, живая. Но не дай Бог, малыш попробует стиральный порошок – химическое отравление часто со смертельным исходом, если ничего не предпринять.
– Ефимова, слышала? Лучше за братом смотри, – назидательно проговорила Катя и оставила тетю досыпать, уйдя на кухню.
Слушая беззаботный щебет одноклассницы, девушка поставила на газовую плиту медную джезву с двойной порцией сахара и зажгла огонь без спичек, силой желания. Как же ей нравилось быть ребенком индиго! Жаль, только способности негде проявлять, да и нельзя, если она не хочет угодить в лаборатории государственных секретных структур.
– Петрашова, а чего ты дрыхнешь до обеда? Ты ведь у нас ранняя пташка? – тревога ушла из голоса подружки, и она устроила Кате допрос.
Когда сахар кармелизировался, окрасившись в приятный коричневый цвет, юная бариста сосредоточено насыпала в джезву необходимое количество молотого кофе, специй и залила все это холодной водой по узкое горлышко сосуда. И лишь потом утолила любопытство Вики:
– Мы с тетей до трех ночи смотрели молодежные комедии.
– А, ясно. И я вчера долго не спала, Артемка все-таки заехал за мной,– похвасталась Вика.
– Да ты что! И как вечеринка?
– Это было круто, Петрашова! Тусовались только свои, но Артем спрашивал о тебе.
Катя едва не уронила пачку с молотыми зернами арабики.
– Врешь, Ефимова.
– Нет. Он хочет с тобой пообщаться, чтобы узнать ближе. Будем здорово, если мы обе войдем в число друзей Павловского.
– Ага, – девочка, зажимая мобильный между ухом и плечом, легкими круговыми движениями вращала джезву, чтобы кофе не пригорел на дне сосуда. – Только маловероятно, что я придусь ко двору.
– Катрин, я тебя умоляю, не прибедняйся! Ладно, буду прощаться – родаки вернулись.
– Пока, Вика. Надеюсь, тебе повезет, и родители не увидят, как их младшенький сынок пускает мыльные пузыри через нос.
– Очень смешно, Петрашова
Когда тетя, переодетая в домашнюю тунику и леггинсы вышла на кухню, на столе ее дожидались бутерброды с ветчиной и пахнущий кардамоном кофе с пенкой.
– Божественный аромат! Спасибо, племяшка, – Марина, поцеловав девочку в белокурый затылок, села за стол.
– А Вика вчера гуляла с Артемом Павловским, – не утерпела Катя.
– С «золотым» мальчиком, который перевелся из лицея?
– Ага. А я говорила, что папа у него городской депутат?
– Нет, только про то, что у него строительная фирма. И как Вике? Понравилось рандеву?
– Понравилось, только не рандеву, а вечеринка для избранных. Витка намекнула, что и я могу оказаться в их числе.
Марина отложила бутерброд в сторону и, сложив руки на груди, призналась:
– Я бы этого не хотела, Катюш.
– Ну, почему?
– Помнишь слухи ходившие, когда он пришел к вам посреди учебного года? Мол, его выгнали из лицея за наркотики? Так вот, моя давняя клиентка, работающая там секретарем, намекнула, что разговоры имеют под собой почву, и бизнесмен Павловский в свое время рыл землю, угрожая или ссоря деньгами, лишь бы остановить слухи о проказах сыночка.
Катя некоторое время жевала молча. Когда чашке осталась одна гуща, она поставила ее на блюдце и перевернула. Вскоре Марина повторила ее действия.
– Теть, даже если Артем наркоман, я-то не собираюсь становиться такой, как он. Я ведь и так почти нигде не бываю…
– Не дави на жалость, котенок, я знаю, что ты хорошая девочка, но также и в курсе, какими подлыми бывают люди. Прошу тебя, не общайся с такими ребятами, в их дружбу я не верю.
– А в чью веришь? В Наташину, например? – раздосадованная племянница намеренно наступила на больной мозоль, точнее даже гнилостный нарыв.
– А Наташа – очередное разочарование в моей жизни, – вздохнула Марина, и девочке стало стыдно.
– Прости…
– Да ладно, не везет мне с подругами. Рада, что хоть у тебя есть Вика.
– Теть, слушай, а ты не думала, что Наташа может оказаться нечестной не только, как подруга, но и сотрудница? А если она тебя подставит и по работе? Геннадий Андреевич на ее стороне, если что, прикроет. Может, тебе надо пойти к управляющему и предложить проверить их?
Марина в удивлении подняла брови.
– Катя, с чего вдруг подобное беспокойство?
– Чутье, – вздохнула девочка.
Жаль, что нельзя рассказывать о подслушанном разговоре.
– Конечно, интуиция у тебя неплохо развита с детства, но не надо вдаваться в паранойю.
– Слушай, теть, а почему я в детстве наелась мыла? – решила перевести тему племянница и засмеялась: – Вот Витка не уследила за братом, потому что ужасная лайдачка. А ты-то чего не доглядела?
– Екатерина! Не матерись, иначе припомнишь вкус мыла – вымою тебе рот, чтоб не говорила гадости,– возмутилась женщина.
– Да, это бранное слово, но не мат, – стала оправдываться племянница, – можешь посмотреть в словаре.
– И посмотрю, – с угрозой пообещала Марина и уже спокойно добавила: – Я после ночной смены была, а ты, простыв, тогда в садик не пошла, вот и воспользовалась теткиной сонливостью, добралась до запасов мыла на кухне.
Петрашова почувствовала, как защемило сердце, а на глаза наворачиваются слезы. Тетя заботилась о ней с первых дней Катиной жизни, заменив родителей и всех родственников скопом. И никогда, никогда тетя не роптала на судьбу, воспитывая чужого ребенка.
– Пора узнать, что хорошее ждет нас в будущем, – встрепенулась девочка и перевернула свою, а затем и Маринину чашку. – Ого! Тебе, тетушка, вскоре повстречается принц на белом мерседесе.
Улыбнувшись, Марина включилась в игру.
– Ой, а тебя ждут важные новости и дальняя дорога. Наверное, я все-таки отпущу тебя летом на море с Викой и ее родителями, – весело проговорила женщина и едва не оглохла от счастливого вопля племянницы.
Жаль, что шуточное гадание не могло предупредить, что это последний день их спокойной жизни.
Большие Косяки, 7-е мая
Кирилл спал на животе, растянувшись по диагонали постели. Льняная простыня сползла вниз, оголяя загорелое тело до копчика и демонстрируя, что на нем нет нижнего белья.
То ли вид нагого мужчины, то ли окровавленная одежда, брошенная неопрятной кучкой у изножья кровати, заставили зашедшую в спальню девушку сдавлено ахнуть.
И хотя вервольф устал как собака, он тотчас проснулся. Резко перевернувшись на спину, он приподнялся на локте и грубо спросил:
– Что ты здесь делаешь, Оля?
– Я… я принесла свежее белье, – заикаясь и густо краснея, произнесла брюнетка, – хотела перестелить постель, вытереть пыль.
Проследив за ее взглядом, Кир натянул простыню повыше.
– Ты выбрала неудачное время для уборки.
– Обычно ты поднимаешься едва ли не на рассвете, – защищаясь, возразила девушка. Бросив стопку постельного белья на стол, она сложила руки под грудью – ткань розовой футболки натянулась, обрисовывая внушительный бюст, не стесненный лифчиком. – Уже час дня, ты должен был уйти в урочище искать своего коршуна.
– Должен, да. Но прошлой ночью я уснул только в пять утра.
– Бессонница? Бедненький, – протянула ласково девушка, к которой быстро вернулось самообладание, – разбудил бы меня, посидели бы на кухне за чашкой чая, поболтали. Там, глядишь, и сон бы пришел. Можно было бы, конечно, заняться кое-чем поинтереснее…
– Хватит, Оль, – оборвал брюнетку Кир, – ты разве не понимаешь, что должна уйти?
– А если я не хочу? – девушка, сев на стул, закинула ногу на ногу. Обрезанные джинсовые шорты – Кирилл мог в этом поклясться, стали короче, чем были в день их первой встречи, – нескромно обтянули стройные загорелые бедра. – Может, мне хочется поговорить? Например, о том, почему у тебя одежда в крови?
Ольга ткнула пальцем в сторону футболки и джинсов, лежащих на полу.
– Это красная глина, – невозмутимо возразил вервольф.
– Да? А так похоже на засохшую кровь… Хочешь, я постираю?
– Нет.
– Почему? Мне не трудно.
– Мне не нужна твоя помощь.
– А я хочу помочь тебе, Кирилл, – настаивала девица и даже потянулась за компрометирующей одеждой, как постоялец вдруг не выдержал.
Потеряв терпение, с грубой прямотой мужчина потребовал:
– Пошла вон!
– Как?! Ты меня прогоняешь? – Ольга сделала вид, что расстроена и оскорблена в своих лучших чувствах.
– Оля, тебе помочь закрыть дверь с той стороны?
– Не осмелишься, ты ведь не из тех, кто причиняет женщине боль.
– Не переживай, за дверь я выставлю тебя нежно, – пообещал Кирилл.
Брюнетка рассмеялась.
– А я по первому образованию учитель истории. Порой хочется вспомнить молодость, покопаться в пыльных документах, – Владимирский неожиданно подмигнул: – Так что, если ничего не найдете, обращайтесь, я с удовольствием помогу.
Булатов шумно прочистил горло.
– Саша, мне показалось, или ты сейчас, действительно, заигрывал с моей будущей невесткой?
– Показалось, Владлен, – усмехнулся Владимирский. – Хотя остаться равнодушным при виде столь обаятельной и красивой девушки невозможно. Лилия, – мужчина легким поцелуем коснулся руки магички, – приятно было познакомиться с вами.
Богдан, которому надоели экивоки окружающих, резко спросил:
– Конфликт исчерпан? Мы можем с Лилей ехать?
– Что за вопрос? Не смеем вас задерживать.
– Богдан, когда отвезешь Лилю домой, присоединяйся к нам с Александром Сергеевичем – мы собрались дегустировать шотландский виски тридцатилетней выдержки, который прислала Аня на майские праздники. Если, конечно, хочешь.
– Прости, вынужден отказаться. Я собирался помочь Лиле отмыть кости от земли.
– Да, ладно, Богдан, не надо – я загружу их в посудомоечную машину, – простодушно раскрыла свои планы Макарова и удивилась, когда увидела отвращения на лицах мужчин. – Что такое?
– Лиль, лучше давай я все-таки помогу, – Данилевский одной рукой схватив сумку, а другой – ладонь девушки, повел ее к выходу. Призрак, ставший невидимым для всех, кроме некромантки, поплыл за ними, как воздушный шарик на веревочке.
– До свиданья! – попрощалась Лиля на ходу, а уже в машине недовольно спросила: – И что это было, Богдан?
– Ты о чем?
– О твоей грубости. Зачем ты отталкиваешь отчима? В вашей семье я человек новый, поэтому мне тяжело разобраться в ваших отношениях.
– Вот и не лезь не в свое дело! Ты еще не часть семьи!
Лиля печально вздохнула и отвернулась к окну, за которым мелькали огни ночного города. Молчание, воцарившееся в салоне автомобиля, не посмел нарушить даже Федор, сидящий на заднем сидении и неустанно вертевший головой по сторонам.
Подъехав к нужному дому, парень заговорил первый.
– Извини за грубость. И, да, я не прав, когда игнорирую попытки Булата наладить отношения. Мне об этом говорят и мама, и Кир. Но, Лиль, пойми, это сильнее меня! Сначала Владлен забрал у меня мать, потом старшего брата, а немногим позже – и сестру!
– Что ты городишь, Богдан? – девушка наморщила лоб. – Ты ревнуешь своих родных к Владлену?
– Ты бы тоже ревновала, если бы сестра неделями не разговаривала бы с тобой, а в то же время отчиму пересылала элитное виски.
– Так все дело в обиде? А вдруг Аня сделала подарок Булату не просто так? – в голосе магички звучала неприкрытая ирония. – Может, у твоего отчима какая-нибудь круглая дата?
Данилевский застонал и пару раз ударился головой о руль.
– Я – идиот, Лиля! Шестого мая, то есть сегодня, исполнилось сорок лет, как Булатов возглавил Северную стаю. Он не отмечает этот день, но мы ежегодно делаем ему какие-нибудь сюрпризы…
– Богдан, хватит ломать машину. Сделаем вот как. Мы с Киром подготовили два подарка, так ты мой вручишь от своего имени, Владлену должно понравиться редкое букинистическое издание книги по истории холодного оружия.
– Лиль, не надо…
– Надо, Богдан, надо, – настояла девушка и предупредила: – Будешь должен, и возьму натурой.
– Мне начинать боятся?
– Начинай, тебе ведь не понравился сегодняшний вечер?
– Что?! Опять откапывать кости?
– Нет, в этот раз их закапывать. Много и долго, – успокоила с садисткой усмешкой Макарова. – Твоя помощь понадобится мне завтра, поэтому на дегустации виски сильно не напивайся, договорились?
– Как прикажешь, хозяйка…
– Тогда давай подымимся за подарками.
Ближе к утру Лиля закончила подготовку костей к обряду. Вымытые и просушенные феном, они лежали на кухонном столе, застеленном льняной скатертью. Магичка провела инвентаризацию останков, хотя крутившийся неподалеку Федор и уверил, что они на месте.
Услышав, как в соседней комнате включился телевизор, девушка улыбнулась. Призрака очаровали бытовые приборы, особенно компьютер и стиральная машина, которую мальчишка назвал чудом, которое осчастливило бы любую женщину его времени.
Мысли о Федоре и сложной жизни женщин в годы войны натолкнули магичку на одно обстоятельство, о котором она в суматохе забыла.
– Федя!
– Чё, кралечка? Пожар? – призрак мгновенно предстал перед хозяйкой квартиры, как сказочный Сивка-Бурка.
– А как же вещь, которую поручил тебе стеречь Велигор? Ты оставил ее на стройке.
– Обижаешь, кралечка. Она привязана ко мне и следует за мной куда ни плюнь. Хочешь глянуть?
Лиля не успела отказаться, как перед ней на стол легла книга. Хватило одного взгляда, чтобы понять, какую гадость хранил Федор. Древняя фолиант темных искусств, написанный от руки на латыни. Книга, которая, как считала девушка, была в единственном экземпляре и принадлежала семье проклятых колдунов Лисовских. Именно в ней Костя нашел ритуал освобождения древнего демона-воителя.
– Убери ее от меня скорее! – попросила Макарова и спрятала лицо в ладонях.
Глава 8.
7-е мая
Катя не открывая глаз, потянулась за телефоном, беззвучно вибрирующем на тумбочке.
– Але, – произнесла сонно девочка, не глядя на экран.
– Петрашова, ты еще спишь в одиннадцать утра? – возмутился телефон голосом лучшей подруги Вики. – На пожарника сдаешь?
– Почему на пожарника?
– Потому. Ладно, проехали. Кать, можешь спросить у тети, что будет, если двухлетний малыш съест мыло?
– Зачем съест?
– Затем, Катрин, не тупи, просыпайся скорее! И спроси тетю!
Петрашова с закрытыми глазами нашарила ногами шлепанцы и пошла в комнату старшей и единственной своей родственницы.
Марина спала на боку, обнимая подушку. Некоторое время Катя молча рассматривала спящую женщину. А ничего еще у нее тетка, вполне сохранилась для женщины возрастом чуть-чуть за тридцать. Можно даже сказать, красотка, особенно, когда вот как сейчас ее лицо расслаблено, а не озабочено сотнями разных проблем.
– Петрашова, ты здесь?– напомнила о себе подружка.
– Ага, – отозвалась Катя и затормошила спящую за плечо.
– Катюш, кушать хочешь? – пробормотала Марина сквозь сон. – На второй полке жаркое в контейнере, разогрей в микроволновке.
Девочка фыркнула. Она что маленькая, чтобы будить вечно не высыпающуюся тетю ради подогрева завтрака? Сама за собой давно ухаживает.
– Нет, теть, тут Вика тебя спросить хотела.
– О чем?
– Вика своего младшего братика мылом накормила, что теперь будет?
– Да не кормила я его! – возмутилась подружка, отлично слышавшая разговор. – Он сам кусок погрыз!
– Пузыри носом пускал? – полюбопытствовала младшая Петрашова.
Подруга что-то возмущенно завопила, пришлось убрать трубку от уха.
– Скажи, что возможно стул будет жидкий, – успокоила Марина и, прикрыв рот ладонью, зевнула. – Ты тоже, годика в три, мыла наелась, и, как видишь, живая. Но не дай Бог, малыш попробует стиральный порошок – химическое отравление часто со смертельным исходом, если ничего не предпринять.
– Ефимова, слышала? Лучше за братом смотри, – назидательно проговорила Катя и оставила тетю досыпать, уйдя на кухню.
Слушая беззаботный щебет одноклассницы, девушка поставила на газовую плиту медную джезву с двойной порцией сахара и зажгла огонь без спичек, силой желания. Как же ей нравилось быть ребенком индиго! Жаль, только способности негде проявлять, да и нельзя, если она не хочет угодить в лаборатории государственных секретных структур.
– Петрашова, а чего ты дрыхнешь до обеда? Ты ведь у нас ранняя пташка? – тревога ушла из голоса подружки, и она устроила Кате допрос.
Когда сахар кармелизировался, окрасившись в приятный коричневый цвет, юная бариста сосредоточено насыпала в джезву необходимое количество молотого кофе, специй и залила все это холодной водой по узкое горлышко сосуда. И лишь потом утолила любопытство Вики:
– Мы с тетей до трех ночи смотрели молодежные комедии.
– А, ясно. И я вчера долго не спала, Артемка все-таки заехал за мной,– похвасталась Вика.
– Да ты что! И как вечеринка?
– Это было круто, Петрашова! Тусовались только свои, но Артем спрашивал о тебе.
Катя едва не уронила пачку с молотыми зернами арабики.
– Врешь, Ефимова.
– Нет. Он хочет с тобой пообщаться, чтобы узнать ближе. Будем здорово, если мы обе войдем в число друзей Павловского.
– Ага, – девочка, зажимая мобильный между ухом и плечом, легкими круговыми движениями вращала джезву, чтобы кофе не пригорел на дне сосуда. – Только маловероятно, что я придусь ко двору.
– Катрин, я тебя умоляю, не прибедняйся! Ладно, буду прощаться – родаки вернулись.
– Пока, Вика. Надеюсь, тебе повезет, и родители не увидят, как их младшенький сынок пускает мыльные пузыри через нос.
– Очень смешно, Петрашова
Когда тетя, переодетая в домашнюю тунику и леггинсы вышла на кухню, на столе ее дожидались бутерброды с ветчиной и пахнущий кардамоном кофе с пенкой.
– Божественный аромат! Спасибо, племяшка, – Марина, поцеловав девочку в белокурый затылок, села за стол.
– А Вика вчера гуляла с Артемом Павловским, – не утерпела Катя.
– С «золотым» мальчиком, который перевелся из лицея?
– Ага. А я говорила, что папа у него городской депутат?
– Нет, только про то, что у него строительная фирма. И как Вике? Понравилось рандеву?
– Понравилось, только не рандеву, а вечеринка для избранных. Витка намекнула, что и я могу оказаться в их числе.
Марина отложила бутерброд в сторону и, сложив руки на груди, призналась:
– Я бы этого не хотела, Катюш.
– Ну, почему?
– Помнишь слухи ходившие, когда он пришел к вам посреди учебного года? Мол, его выгнали из лицея за наркотики? Так вот, моя давняя клиентка, работающая там секретарем, намекнула, что разговоры имеют под собой почву, и бизнесмен Павловский в свое время рыл землю, угрожая или ссоря деньгами, лишь бы остановить слухи о проказах сыночка.
Катя некоторое время жевала молча. Когда чашке осталась одна гуща, она поставила ее на блюдце и перевернула. Вскоре Марина повторила ее действия.
– Теть, даже если Артем наркоман, я-то не собираюсь становиться такой, как он. Я ведь и так почти нигде не бываю…
– Не дави на жалость, котенок, я знаю, что ты хорошая девочка, но также и в курсе, какими подлыми бывают люди. Прошу тебя, не общайся с такими ребятами, в их дружбу я не верю.
– А в чью веришь? В Наташину, например? – раздосадованная племянница намеренно наступила на больной мозоль, точнее даже гнилостный нарыв.
– А Наташа – очередное разочарование в моей жизни, – вздохнула Марина, и девочке стало стыдно.
– Прости…
– Да ладно, не везет мне с подругами. Рада, что хоть у тебя есть Вика.
– Теть, слушай, а ты не думала, что Наташа может оказаться нечестной не только, как подруга, но и сотрудница? А если она тебя подставит и по работе? Геннадий Андреевич на ее стороне, если что, прикроет. Может, тебе надо пойти к управляющему и предложить проверить их?
Марина в удивлении подняла брови.
– Катя, с чего вдруг подобное беспокойство?
– Чутье, – вздохнула девочка.
Жаль, что нельзя рассказывать о подслушанном разговоре.
– Конечно, интуиция у тебя неплохо развита с детства, но не надо вдаваться в паранойю.
– Слушай, теть, а почему я в детстве наелась мыла? – решила перевести тему племянница и засмеялась: – Вот Витка не уследила за братом, потому что ужасная лайдачка. А ты-то чего не доглядела?
– Екатерина! Не матерись, иначе припомнишь вкус мыла – вымою тебе рот, чтоб не говорила гадости,– возмутилась женщина.
– Да, это бранное слово, но не мат, – стала оправдываться племянница, – можешь посмотреть в словаре.
– И посмотрю, – с угрозой пообещала Марина и уже спокойно добавила: – Я после ночной смены была, а ты, простыв, тогда в садик не пошла, вот и воспользовалась теткиной сонливостью, добралась до запасов мыла на кухне.
Петрашова почувствовала, как защемило сердце, а на глаза наворачиваются слезы. Тетя заботилась о ней с первых дней Катиной жизни, заменив родителей и всех родственников скопом. И никогда, никогда тетя не роптала на судьбу, воспитывая чужого ребенка.
– Пора узнать, что хорошее ждет нас в будущем, – встрепенулась девочка и перевернула свою, а затем и Маринину чашку. – Ого! Тебе, тетушка, вскоре повстречается принц на белом мерседесе.
Улыбнувшись, Марина включилась в игру.
– Ой, а тебя ждут важные новости и дальняя дорога. Наверное, я все-таки отпущу тебя летом на море с Викой и ее родителями, – весело проговорила женщина и едва не оглохла от счастливого вопля племянницы.
Жаль, что шуточное гадание не могло предупредить, что это последний день их спокойной жизни.
***
Большие Косяки, 7-е мая
Кирилл спал на животе, растянувшись по диагонали постели. Льняная простыня сползла вниз, оголяя загорелое тело до копчика и демонстрируя, что на нем нет нижнего белья.
То ли вид нагого мужчины, то ли окровавленная одежда, брошенная неопрятной кучкой у изножья кровати, заставили зашедшую в спальню девушку сдавлено ахнуть.
И хотя вервольф устал как собака, он тотчас проснулся. Резко перевернувшись на спину, он приподнялся на локте и грубо спросил:
– Что ты здесь делаешь, Оля?
– Я… я принесла свежее белье, – заикаясь и густо краснея, произнесла брюнетка, – хотела перестелить постель, вытереть пыль.
Проследив за ее взглядом, Кир натянул простыню повыше.
– Ты выбрала неудачное время для уборки.
– Обычно ты поднимаешься едва ли не на рассвете, – защищаясь, возразила девушка. Бросив стопку постельного белья на стол, она сложила руки под грудью – ткань розовой футболки натянулась, обрисовывая внушительный бюст, не стесненный лифчиком. – Уже час дня, ты должен был уйти в урочище искать своего коршуна.
– Должен, да. Но прошлой ночью я уснул только в пять утра.
– Бессонница? Бедненький, – протянула ласково девушка, к которой быстро вернулось самообладание, – разбудил бы меня, посидели бы на кухне за чашкой чая, поболтали. Там, глядишь, и сон бы пришел. Можно было бы, конечно, заняться кое-чем поинтереснее…
– Хватит, Оль, – оборвал брюнетку Кир, – ты разве не понимаешь, что должна уйти?
– А если я не хочу? – девушка, сев на стул, закинула ногу на ногу. Обрезанные джинсовые шорты – Кирилл мог в этом поклясться, стали короче, чем были в день их первой встречи, – нескромно обтянули стройные загорелые бедра. – Может, мне хочется поговорить? Например, о том, почему у тебя одежда в крови?
Ольга ткнула пальцем в сторону футболки и джинсов, лежащих на полу.
– Это красная глина, – невозмутимо возразил вервольф.
– Да? А так похоже на засохшую кровь… Хочешь, я постираю?
– Нет.
– Почему? Мне не трудно.
– Мне не нужна твоя помощь.
– А я хочу помочь тебе, Кирилл, – настаивала девица и даже потянулась за компрометирующей одеждой, как постоялец вдруг не выдержал.
Потеряв терпение, с грубой прямотой мужчина потребовал:
– Пошла вон!
– Как?! Ты меня прогоняешь? – Ольга сделала вид, что расстроена и оскорблена в своих лучших чувствах.
– Оля, тебе помочь закрыть дверь с той стороны?
– Не осмелишься, ты ведь не из тех, кто причиняет женщине боль.
– Не переживай, за дверь я выставлю тебя нежно, – пообещал Кирилл.
Брюнетка рассмеялась.
