Молоденькая служанка вручила вычищенную от грязи одежду и предложила принести, как и раньше, ужин в комнату.
– Благодарю, сегодня я спущусь вниз, – отказалась, решив, что прикидываться больной постоялицей хватит.
После двух суток взаперти в маленькой комнате, я хотела выть от скуки. Поэтому и решила пойти на взвешенный риск.
Вчерашний день пролетел над картой в обсуждениях с Грэмом маршрута пути в центральный храм Судьбы. Добраться туда можно разными путями. Оставалось выбрать тот, который отвечал требованиям безопасности и тому количеству времени, что осталось до слияния.
Первый храм Предвечной размещался в самом большом оазисе пустыни Согласия. Через эту точку на карте пролегал торговый путь и дорога паломников, жаждущих увидеть Оракула. Чтобы купить себе место в караване, требовалось добраться до Лапимара, с которого также начинался и паломнический ход.
Не знаю, правда это или слухи, но попасть в списки жаждущих узнать свое будущее можно лишь по протекции. Так что, вполне вероятно, придется обращаться за помощью к принцу Зоору. И я уже придумала, как это сделать: представлюсь знакомой принцессы Мариэллы, а в доказательство предъявлю записку, написанную «ее» рукой.
Я давно хотела побывать на родине Зоора, поэтому радовалась представившейся возможности. Лапимар, столица Лулианского королевства, слыл благословенным городом. В одном из его храмов хранился величайший дар богов – Сосуд с капельками их крови. Считалось, что пока древний артефакт находится в столице лулианцев, их страна процветает в мире и благоденствии.
Таких даров удостоились также Аг-Грасса и Северная империя. В свое время один из агграсских правителей старины использовал магию, заключенную в Сосуде, чтобы прожить еще срок жизни. Омолодившийся государь радовался своей второй юности недолго – заждавшийся короны наследник попросту его отравил. Таким образом, Сосудов осталось всего два.
Я могла не утруждать себя путешествием, наняв комфортного быстрого пегаса. Но тогда бы точно оказалась в руках преследователей, отправленных императором. А то, что погоня будет, мы с Грэмом не сомневались. Вероятней всего, мое исчезновение из дворца представили, как неожиданное отбытие в четырехгодичное путешествие. И все же – я в это искренне верила – император постарается вернуть «блудную дочь» домой.
Шанс избежать встречи с сыскарями высок. Но если меня захочет вернуть Эвгуст, то быстро найдет с помощью магической метки, оставленной на ноге. Правда, прошло несколько дней – отступник не объявлялся. Значит, я для его планов не так уж и важна. Придя к неожиданному заключению, к своему удивлению, ощутила легкое разочарование.
Посовещавшись с Грэмом, выбрала дорогу паломников. Несколько дней на дорогу до Элевтии, оттуда еще две седмицы до Лапимара, а потом вместе с богомольцами – в пустыню.
Утро третьего дня своей свободной жизни я провела над записками первой императрицы. Чтение воспоминаний заставило усомниться в правдивости того, что занесено на скрижали истории. В своем дневнике Микаэль не выглядела всепрощающей и мудрой, как рисовали ее хроники. Одни рассуждения о способах присоединения к империи новых земель показывали беспринципность и жестокость правительницы.
И только после полудня я набралась смелости нанести на тело магические охранки охотника. Процесс оказался болезненным, как и боялась.
В животе заурчало от голода. И я поскорей натянула черные штаны, серую рубаху мужского кроя, поверх нее застегнула непременный атрибут охотника – пояс из посеребренных острых бляшек. По нему судили об опытности и успешности охотника, так как количество убитых тварей отмечалось на его кругляшах. Затем рассовала за голенища сапог ножи. То, что я умела их метать, целиком заслуга Грэма.
Летом, когда двор спасался от жары в загородной резиденции, он учил меня стрелять из арбалета и сражаться на мечах. Умение отстоять свою жизнь – часть обучения жриц Судьбы. Что поделаешь, слуги Предвечной всегда отличались некоторой воинственностью. И Регина взяла с Тристана слово, что покинув храм раньше времени, буду в итоге уметь все, что и любая другая жрица.
Решив оставить меч в комнате, все равно оружие в трактире сдавали на хранение вышибале, стала плести охранное заклинание для вещей. Пояс с сюрикэнами Грэма притягивал взгляд, и не удержавшись, я в который раз провела кончиками пальцев по опасным лезвиям.
Маленькие, легкие, смертоносные... Грэм не понимал мою блажь, ведь метать сюрикэны я не умела. Но как заманчиво научиться пользоваться ими! На сюрикэны с шестью лучами нанесен парализующий яд, который мог, если не убить, то серьезно ослабить противника. Лезвия с девятью лучами изготовлены из ненавистного нечисти серебра. Двенадцатилучевые входили в список запрещенного оружия: «звездочки», покрытые тонким напылением хианита, на некоторое время лишали стихийников Силы. Поэтому у меня возникли бы серьезные неприятности, если попаду под обыск магическим патрулем.
Прищурив правый глаз, метнула сюрикэн в дверь. «Звездочка» с глухим стуком отскочила от дубовой доски.
«Я думал, ты хочешь есть», – проявил недовольство Грэм.
«Вообще-то есть хочешь ты, – возразила насмешливо. – С тех пор, как ты во мне поселился, я стала точить больше обычного. Прожорлива, как короткохвостая полевка по весне».
«Не надо сваливать на меня свое чревоугодие, деточка. Стой, ты неправильно его держишь. Сдвинь ниже большой палец. Да, вот так. Теперь прицелься и бросай».
Все так же щурясь, сделала бросок – и от радости захлопала в ладоши. Я попала! Попала!
После подсказки сжалившегося над неумехой сатурийца обучение пошло веселее. С глухим звуком раз за разом лезвия вонзались в дерево.
Став спиной к мишени, бросила сюрикэн с разворота – и закричала от ужаса.
Смертоносная «звездочка» вонзилась в человека!
Темноволосый парень взвыл от боли и выдернул сюрикэн из плеча. Оцепенев, с облегчением заметила, что метнула в него серебряной «звездой». Ох, хорошо, что не ядовитой!
– Вот и побеспокоился о благополучии соседки, – скривившись, прошипел шатен и зажал кровоточащее плечо. – Попади ты выше и левее – и здесь валялся бы труп.
– А какого демона ты вломился без стука?! – придя в себя, я бросилась к заплечному мешку в поисках материала для перевязки.
– Услышал подозрительные звуки и поспешил на выручку прекрасной деве, а тут полоумная охотница, – огрызнулся пострадавший.
В волнении закусив губу, указала ему на кровать:
– Садись, я обработаю рану. Снимай рубаху, пока не вымазал ее.
– Право, мне как-то неловко раздеваться, когда девушка одета, – попытался пошутить парень, но был проигнорирован.
Промыв глубокую рану обеззараживающей, а затем и заживляющей настойкой, я собралась ее перевязать, но передумала. Парень пострадал из-за своего человеколюбия и моей глупости, ведь это я не закрыла дверь на засов после ухода служанки. С меня не убудет, если исцелю рану, потратив толику Силы.
Возложив ладони на смуглое жилистое плечо, перешла на магическое зрение, затем, сконцентрировавшись, направила Силу к пульсирующему алому пятну. Стоя вблизи пострадавшего, я могла свободно рассмотреть его поразительно красивое лицо. Но, как скромная девушка, уставилась на одинокую серьгу в левом ухе. Серебряная, с матово-черным камешком, она придавала парню игриво-лихой вид.
– И охотница, и магичка, – уважительно протянул молодой мужчина.
– Магесса, – поправила машинально. Пренебрежительно-простонародное прозвание магов-женщин меня всегда раздражало.
Пациент улыбнулся и не стал возражать.
– Меня, кстати, Юлианом зовут.
– Угу, а приходишь ты даже, когда не зовут.
– Могла бы и первой представиться, все-таки дыру в моем теле проделала.
– Какую дыру? – спросила с наигранным удивлением, убирая ладонь. – О чем ты?
Парень скосил глаза – кожа оставалась слегка красной, но целой.
– Быстро ты справилась! – восхитился Юлиан. – У меня бы так не получилось.
– Так ты маг? Чего тогда ныл над своей ранкой? Мог бы и сам подлатать.
– Нет, целительство не в числе моих талантов. Я всего-навсего простой следопыт, – уничижительно произнес парень и опустил карие глаза, полные лукавства.
Я недоверчиво посмотрела на собеседника. Следопыты – маги, читающие отпечатки заклинаний и сильных эмоций, – рождались редко. И у меня сложилось впечатление, что парень слегка двинулся умом на своей исключительности.
– Благодаря Дару, я прочувствовал отголоски чужой боли и подошел к двери твоей комнаты. А когда услышав странные звуки, поспешил на помощь.
– Понятно, – пробормотала, смущаясь, – мне остается только порадоваться за тебя и твой Дар.
Не дождавшись предполагаемого восхищения, Юлиан разочаровано проговорил:
– Кстати, могла бы извиниться, что ранила человека, желавшего тебе спасти.
– Хотя помощь не требовалась, я благодарю за твои намерения. И хотела бы загладить свою вину.
– О! И я знаю, как ты это сделаешь, – промолвил Юлиан, пугая плотоядным взглядом, которым окинул меня с головы до ног. – Угости меня ужином.
Эспинс, откинувшись на спинку стула, скользил пристальным взглядом по лицам посетителей трактира. Браслет правды на запястье тревожно нагрелся, предупреждая, что рядом опасность. Но откуда ее ждать, маг еще не разобрался.
Артефакт, который вручает оракул Судьбы каждому новому арбитру, принявшему обязанности, таил в себе большую силу, бесполезную для всех, кроме видящих правду. Такие браслеты крали, снимали с мертвых судьей, хотя многие знали, что в чужих руках они всего лишь украшения. Увы, возможность видеть истину слишком заманчива, чтобы попытки прекратились.
Арбитр покрутил браслет вокруг руки и, не закрывая глаз, снова обвел внутренним взором жующих и пьющих людей.
Народу прибавилось. В трактире теперь сидели почти все, кто шел с караваном Каромироса, кроме, конечно же, охранников, сторожащих повозки. К имперским солдатам присоединились товарищи, шесть хмурых уставших воинов, заняв соседний стол.
Маг прищурился. Со второго этажа, где размещались комнаты, спускалась прелюбопытная парочка. Высокому парню далеко за двадцать, второй выглядел лет на семнадцать, хотя мог быть и чуть старше. Один темноволосый, с карими глазами, второй – полная его противоположность даже по ауре: у старшего мага она светилась холодными оттенками голубого, у младшего преобладал мягкий оранжевый цвет.
Что парни стихийники, Карим понял с первого взгляда – от них исходила уверенность, которую мог дать лишь магический Дар. Молодые чародеи не надели серые плащи, что не возбранялось уставом Братства, однако, по мнению Карима, было глупостью – магам легче путешествовать по торговому тракту, чем аристократам без сопровождения.
Молодые люди сделали заказ и стали о чем-то оживленно разговаривать. Карим присмотрелся лучше и мысленно посмеялся над своей слепотой: младший, смазливый «паренек», оказался девчонкой. Коротко остриженные вихры могли ввести в заблуждение любого. Но женственная фигура и лицо с приятными чертами расставляли все по местам.
Когда взгляд арбитра вновь вернулся к стихийникам, они спешно заканчивали ужин. Парень что-то тихо говорил, склонившись к девушке. Лицо стриженой блондинки выражало недоверие, рука машинально терла левое предплечье. Наконец она кивнула и поднялась из-за стола.
– Что за дрянь мне принесли?! – от неожиданного крика огневик вздрогнул и повернулся к источнику шума.
Холеный офицер, командующий имперскими солдатами, вывернул тарелку с рагу на пол. Яростно топча овощи, быстро превращающиеся в месиво, он продолжил орать.
– Я заказывал рагу с кроликом! А не с тараканами! К тому же живыми!
В животе у Эспинса возмущенно заурчало, и он с трудом подавил неприятные позывы. Ему рагу понравилось, и ничего подозрительного он не заметил.
– Ну, и кого заставить жрать этих тараканов? Повара? Или хозяина? – офицер выхватил у соседа ополовиненную тарелку с рагу и угрожающе посмотрел на хозяина. – Так я и думал. Пойду, поблагодарю повара…
В голосе огорченного гурмана столько злости, что останавливать его никто не спешил. Наоборот, народ улюлюкал и подзадоривал офицера. А когда из кухни выглянул на шум повар и быстро спрятался, подначивал и свистел почти каждый. Опечаленный трактирщик переглянулся с вышибалой, но спасти повара от тумаков они не могли – ссориться с северным аристократом себе дороже.
С кухни донеслись крики, грохот и звон битой посуды. Наконец северянин, отряхивая с мундира муку, вернулся в зал и под возгласы одобрения спокойно уселся на свое место.
Положа руку на сердце, Карим не мог осуждать военного. Наверняка и он, будучи на его месте, не удержался бы от желания настучать черпаком по казанку повара.
Размышляя о справедливости наказания за испорченный ужин аристократа, Эспинс отметил, что темноволосый маг, расплатившись, стал подниматься на второй этаж, а его стриженая подруга вместе с подавальщицей направилась на кухню. Похоже, жуки в рагу ее не испугали, и небрезгливая девушка собиралась прикупить провизии в дорогу. Другой причины, по которой она ушла в обитель кастрюль и сковородок, Карим не видел.
Вслед за молодыми магами ужин закончили и солдаты. Офицер отсчитал монеты хозяину, и шестерка северян дружно двинулась к выходу.
Внезапно татуировка-охранка опалила арбитру лопатки. Подчиняясь инстинктам, он пригнулся – стрела с хианитовым напылением просвистела у виска и впилась в глаз одного из охотников.
Воздух задрожал от Силы – огневик выставил универсальный щит и развернулся к противнику.
У выхода лежал с перерезанным горлом вышибала. Имперские солдаты, сверкая рдяными глазами, перекрыли путь к отступлению. Из их ноздрей и ртов бежали тонкие струйки крови. Так всегда происходит, когда демоны берут полную власть над одержимыми.
Демоны! Он нашел их, но радости от этого не испытал, попавшись в ловушку, как неопытный маг. Впрочем, охотники тоже не опознали одержимых, а это их основная работа. Лишь парочка молодых стихийников успела вовремя смыться, оставив остальных на мучительную смерть.
Арбитр создал «Пламенный рой» и бросил в противника. Офицер с кровоточащими глазами, свирепо оскалившись, взмахом руки отклонил заклинание – и стрелы из огня полетели в крестьян. Даже не осознав, что происходит, люди вспыхнули и осыпались сизым пеплом.
Карим похолодел. Боги! Среди одержимых, тварь, обладающая магией! Высший демон-«улей», переносящий в себе сущности десятков своих соплеменников и заражающий ими людей.
– Здесь «улей»! – рявкнул уцелевший охотник. – Не колдуйте! Рубите им головы!
Землевик из охраны купца, в пылу боя не услышав предупреждения, послал в одержимых «Темное облако».
Демон в обличье офицера снова отбил заклинание, теперь в сторону погонщиков.
С жуткими криками, сбивая мебель, натыкаясь друг на друга, люди валились на пол. Падали, чтобы, воя и корчась, вскоре превратиться в прах.
Огневик, с тоской метнув взгляд на зарешеченные окна и защищенные магией стены, выхватил из-за голенища сапога длинный нож и бросился на ближайшую тварь.
Я тянула упирающуюся подавальщицу к запасному выходу из кухни. Девушка, потрясенно ахая, порывалась оказать помощь лежащим на полу людям.
– Не трогай их! Это уже не твои друзья, это демоны, – умоляла я недоверчивую блондинку, увлекая за собой. – Они скоро очнутся и убьют нас… или сделают такими же, как сами.
– Благодарю, сегодня я спущусь вниз, – отказалась, решив, что прикидываться больной постоялицей хватит.
После двух суток взаперти в маленькой комнате, я хотела выть от скуки. Поэтому и решила пойти на взвешенный риск.
Вчерашний день пролетел над картой в обсуждениях с Грэмом маршрута пути в центральный храм Судьбы. Добраться туда можно разными путями. Оставалось выбрать тот, который отвечал требованиям безопасности и тому количеству времени, что осталось до слияния.
Первый храм Предвечной размещался в самом большом оазисе пустыни Согласия. Через эту точку на карте пролегал торговый путь и дорога паломников, жаждущих увидеть Оракула. Чтобы купить себе место в караване, требовалось добраться до Лапимара, с которого также начинался и паломнический ход.
Не знаю, правда это или слухи, но попасть в списки жаждущих узнать свое будущее можно лишь по протекции. Так что, вполне вероятно, придется обращаться за помощью к принцу Зоору. И я уже придумала, как это сделать: представлюсь знакомой принцессы Мариэллы, а в доказательство предъявлю записку, написанную «ее» рукой.
Я давно хотела побывать на родине Зоора, поэтому радовалась представившейся возможности. Лапимар, столица Лулианского королевства, слыл благословенным городом. В одном из его храмов хранился величайший дар богов – Сосуд с капельками их крови. Считалось, что пока древний артефакт находится в столице лулианцев, их страна процветает в мире и благоденствии.
Таких даров удостоились также Аг-Грасса и Северная империя. В свое время один из агграсских правителей старины использовал магию, заключенную в Сосуде, чтобы прожить еще срок жизни. Омолодившийся государь радовался своей второй юности недолго – заждавшийся короны наследник попросту его отравил. Таким образом, Сосудов осталось всего два.
Я могла не утруждать себя путешествием, наняв комфортного быстрого пегаса. Но тогда бы точно оказалась в руках преследователей, отправленных императором. А то, что погоня будет, мы с Грэмом не сомневались. Вероятней всего, мое исчезновение из дворца представили, как неожиданное отбытие в четырехгодичное путешествие. И все же – я в это искренне верила – император постарается вернуть «блудную дочь» домой.
Шанс избежать встречи с сыскарями высок. Но если меня захочет вернуть Эвгуст, то быстро найдет с помощью магической метки, оставленной на ноге. Правда, прошло несколько дней – отступник не объявлялся. Значит, я для его планов не так уж и важна. Придя к неожиданному заключению, к своему удивлению, ощутила легкое разочарование.
Посовещавшись с Грэмом, выбрала дорогу паломников. Несколько дней на дорогу до Элевтии, оттуда еще две седмицы до Лапимара, а потом вместе с богомольцами – в пустыню.
Утро третьего дня своей свободной жизни я провела над записками первой императрицы. Чтение воспоминаний заставило усомниться в правдивости того, что занесено на скрижали истории. В своем дневнике Микаэль не выглядела всепрощающей и мудрой, как рисовали ее хроники. Одни рассуждения о способах присоединения к империи новых земель показывали беспринципность и жестокость правительницы.
И только после полудня я набралась смелости нанести на тело магические охранки охотника. Процесс оказался болезненным, как и боялась.
В животе заурчало от голода. И я поскорей натянула черные штаны, серую рубаху мужского кроя, поверх нее застегнула непременный атрибут охотника – пояс из посеребренных острых бляшек. По нему судили об опытности и успешности охотника, так как количество убитых тварей отмечалось на его кругляшах. Затем рассовала за голенища сапог ножи. То, что я умела их метать, целиком заслуга Грэма.
Летом, когда двор спасался от жары в загородной резиденции, он учил меня стрелять из арбалета и сражаться на мечах. Умение отстоять свою жизнь – часть обучения жриц Судьбы. Что поделаешь, слуги Предвечной всегда отличались некоторой воинственностью. И Регина взяла с Тристана слово, что покинув храм раньше времени, буду в итоге уметь все, что и любая другая жрица.
Решив оставить меч в комнате, все равно оружие в трактире сдавали на хранение вышибале, стала плести охранное заклинание для вещей. Пояс с сюрикэнами Грэма притягивал взгляд, и не удержавшись, я в который раз провела кончиками пальцев по опасным лезвиям.
Маленькие, легкие, смертоносные... Грэм не понимал мою блажь, ведь метать сюрикэны я не умела. Но как заманчиво научиться пользоваться ими! На сюрикэны с шестью лучами нанесен парализующий яд, который мог, если не убить, то серьезно ослабить противника. Лезвия с девятью лучами изготовлены из ненавистного нечисти серебра. Двенадцатилучевые входили в список запрещенного оружия: «звездочки», покрытые тонким напылением хианита, на некоторое время лишали стихийников Силы. Поэтому у меня возникли бы серьезные неприятности, если попаду под обыск магическим патрулем.
Прищурив правый глаз, метнула сюрикэн в дверь. «Звездочка» с глухим стуком отскочила от дубовой доски.
«Я думал, ты хочешь есть», – проявил недовольство Грэм.
«Вообще-то есть хочешь ты, – возразила насмешливо. – С тех пор, как ты во мне поселился, я стала точить больше обычного. Прожорлива, как короткохвостая полевка по весне».
«Не надо сваливать на меня свое чревоугодие, деточка. Стой, ты неправильно его держишь. Сдвинь ниже большой палец. Да, вот так. Теперь прицелься и бросай».
Все так же щурясь, сделала бросок – и от радости захлопала в ладоши. Я попала! Попала!
После подсказки сжалившегося над неумехой сатурийца обучение пошло веселее. С глухим звуком раз за разом лезвия вонзались в дерево.
Став спиной к мишени, бросила сюрикэн с разворота – и закричала от ужаса.
Смертоносная «звездочка» вонзилась в человека!
Темноволосый парень взвыл от боли и выдернул сюрикэн из плеча. Оцепенев, с облегчением заметила, что метнула в него серебряной «звездой». Ох, хорошо, что не ядовитой!
– Вот и побеспокоился о благополучии соседки, – скривившись, прошипел шатен и зажал кровоточащее плечо. – Попади ты выше и левее – и здесь валялся бы труп.
– А какого демона ты вломился без стука?! – придя в себя, я бросилась к заплечному мешку в поисках материала для перевязки.
– Услышал подозрительные звуки и поспешил на выручку прекрасной деве, а тут полоумная охотница, – огрызнулся пострадавший.
В волнении закусив губу, указала ему на кровать:
– Садись, я обработаю рану. Снимай рубаху, пока не вымазал ее.
– Право, мне как-то неловко раздеваться, когда девушка одета, – попытался пошутить парень, но был проигнорирован.
Промыв глубокую рану обеззараживающей, а затем и заживляющей настойкой, я собралась ее перевязать, но передумала. Парень пострадал из-за своего человеколюбия и моей глупости, ведь это я не закрыла дверь на засов после ухода служанки. С меня не убудет, если исцелю рану, потратив толику Силы.
Возложив ладони на смуглое жилистое плечо, перешла на магическое зрение, затем, сконцентрировавшись, направила Силу к пульсирующему алому пятну. Стоя вблизи пострадавшего, я могла свободно рассмотреть его поразительно красивое лицо. Но, как скромная девушка, уставилась на одинокую серьгу в левом ухе. Серебряная, с матово-черным камешком, она придавала парню игриво-лихой вид.
– И охотница, и магичка, – уважительно протянул молодой мужчина.
– Магесса, – поправила машинально. Пренебрежительно-простонародное прозвание магов-женщин меня всегда раздражало.
Пациент улыбнулся и не стал возражать.
– Меня, кстати, Юлианом зовут.
– Угу, а приходишь ты даже, когда не зовут.
– Могла бы и первой представиться, все-таки дыру в моем теле проделала.
– Какую дыру? – спросила с наигранным удивлением, убирая ладонь. – О чем ты?
Парень скосил глаза – кожа оставалась слегка красной, но целой.
– Быстро ты справилась! – восхитился Юлиан. – У меня бы так не получилось.
– Так ты маг? Чего тогда ныл над своей ранкой? Мог бы и сам подлатать.
– Нет, целительство не в числе моих талантов. Я всего-навсего простой следопыт, – уничижительно произнес парень и опустил карие глаза, полные лукавства.
Я недоверчиво посмотрела на собеседника. Следопыты – маги, читающие отпечатки заклинаний и сильных эмоций, – рождались редко. И у меня сложилось впечатление, что парень слегка двинулся умом на своей исключительности.
– Благодаря Дару, я прочувствовал отголоски чужой боли и подошел к двери твоей комнаты. А когда услышав странные звуки, поспешил на помощь.
– Понятно, – пробормотала, смущаясь, – мне остается только порадоваться за тебя и твой Дар.
Не дождавшись предполагаемого восхищения, Юлиан разочаровано проговорил:
– Кстати, могла бы извиниться, что ранила человека, желавшего тебе спасти.
– Хотя помощь не требовалась, я благодарю за твои намерения. И хотела бы загладить свою вину.
– О! И я знаю, как ты это сделаешь, – промолвил Юлиан, пугая плотоядным взглядом, которым окинул меня с головы до ног. – Угости меня ужином.
***
Эспинс, откинувшись на спинку стула, скользил пристальным взглядом по лицам посетителей трактира. Браслет правды на запястье тревожно нагрелся, предупреждая, что рядом опасность. Но откуда ее ждать, маг еще не разобрался.
Артефакт, который вручает оракул Судьбы каждому новому арбитру, принявшему обязанности, таил в себе большую силу, бесполезную для всех, кроме видящих правду. Такие браслеты крали, снимали с мертвых судьей, хотя многие знали, что в чужих руках они всего лишь украшения. Увы, возможность видеть истину слишком заманчива, чтобы попытки прекратились.
Арбитр покрутил браслет вокруг руки и, не закрывая глаз, снова обвел внутренним взором жующих и пьющих людей.
Народу прибавилось. В трактире теперь сидели почти все, кто шел с караваном Каромироса, кроме, конечно же, охранников, сторожащих повозки. К имперским солдатам присоединились товарищи, шесть хмурых уставших воинов, заняв соседний стол.
Маг прищурился. Со второго этажа, где размещались комнаты, спускалась прелюбопытная парочка. Высокому парню далеко за двадцать, второй выглядел лет на семнадцать, хотя мог быть и чуть старше. Один темноволосый, с карими глазами, второй – полная его противоположность даже по ауре: у старшего мага она светилась холодными оттенками голубого, у младшего преобладал мягкий оранжевый цвет.
Что парни стихийники, Карим понял с первого взгляда – от них исходила уверенность, которую мог дать лишь магический Дар. Молодые чародеи не надели серые плащи, что не возбранялось уставом Братства, однако, по мнению Карима, было глупостью – магам легче путешествовать по торговому тракту, чем аристократам без сопровождения.
Молодые люди сделали заказ и стали о чем-то оживленно разговаривать. Карим присмотрелся лучше и мысленно посмеялся над своей слепотой: младший, смазливый «паренек», оказался девчонкой. Коротко остриженные вихры могли ввести в заблуждение любого. Но женственная фигура и лицо с приятными чертами расставляли все по местам.
Когда взгляд арбитра вновь вернулся к стихийникам, они спешно заканчивали ужин. Парень что-то тихо говорил, склонившись к девушке. Лицо стриженой блондинки выражало недоверие, рука машинально терла левое предплечье. Наконец она кивнула и поднялась из-за стола.
– Что за дрянь мне принесли?! – от неожиданного крика огневик вздрогнул и повернулся к источнику шума.
Холеный офицер, командующий имперскими солдатами, вывернул тарелку с рагу на пол. Яростно топча овощи, быстро превращающиеся в месиво, он продолжил орать.
– Я заказывал рагу с кроликом! А не с тараканами! К тому же живыми!
В животе у Эспинса возмущенно заурчало, и он с трудом подавил неприятные позывы. Ему рагу понравилось, и ничего подозрительного он не заметил.
– Ну, и кого заставить жрать этих тараканов? Повара? Или хозяина? – офицер выхватил у соседа ополовиненную тарелку с рагу и угрожающе посмотрел на хозяина. – Так я и думал. Пойду, поблагодарю повара…
В голосе огорченного гурмана столько злости, что останавливать его никто не спешил. Наоборот, народ улюлюкал и подзадоривал офицера. А когда из кухни выглянул на шум повар и быстро спрятался, подначивал и свистел почти каждый. Опечаленный трактирщик переглянулся с вышибалой, но спасти повара от тумаков они не могли – ссориться с северным аристократом себе дороже.
С кухни донеслись крики, грохот и звон битой посуды. Наконец северянин, отряхивая с мундира муку, вернулся в зал и под возгласы одобрения спокойно уселся на свое место.
Положа руку на сердце, Карим не мог осуждать военного. Наверняка и он, будучи на его месте, не удержался бы от желания настучать черпаком по казанку повара.
Размышляя о справедливости наказания за испорченный ужин аристократа, Эспинс отметил, что темноволосый маг, расплатившись, стал подниматься на второй этаж, а его стриженая подруга вместе с подавальщицей направилась на кухню. Похоже, жуки в рагу ее не испугали, и небрезгливая девушка собиралась прикупить провизии в дорогу. Другой причины, по которой она ушла в обитель кастрюль и сковородок, Карим не видел.
Вслед за молодыми магами ужин закончили и солдаты. Офицер отсчитал монеты хозяину, и шестерка северян дружно двинулась к выходу.
Внезапно татуировка-охранка опалила арбитру лопатки. Подчиняясь инстинктам, он пригнулся – стрела с хианитовым напылением просвистела у виска и впилась в глаз одного из охотников.
Воздух задрожал от Силы – огневик выставил универсальный щит и развернулся к противнику.
У выхода лежал с перерезанным горлом вышибала. Имперские солдаты, сверкая рдяными глазами, перекрыли путь к отступлению. Из их ноздрей и ртов бежали тонкие струйки крови. Так всегда происходит, когда демоны берут полную власть над одержимыми.
Демоны! Он нашел их, но радости от этого не испытал, попавшись в ловушку, как неопытный маг. Впрочем, охотники тоже не опознали одержимых, а это их основная работа. Лишь парочка молодых стихийников успела вовремя смыться, оставив остальных на мучительную смерть.
Арбитр создал «Пламенный рой» и бросил в противника. Офицер с кровоточащими глазами, свирепо оскалившись, взмахом руки отклонил заклинание – и стрелы из огня полетели в крестьян. Даже не осознав, что происходит, люди вспыхнули и осыпались сизым пеплом.
Карим похолодел. Боги! Среди одержимых, тварь, обладающая магией! Высший демон-«улей», переносящий в себе сущности десятков своих соплеменников и заражающий ими людей.
– Здесь «улей»! – рявкнул уцелевший охотник. – Не колдуйте! Рубите им головы!
Землевик из охраны купца, в пылу боя не услышав предупреждения, послал в одержимых «Темное облако».
Демон в обличье офицера снова отбил заклинание, теперь в сторону погонщиков.
С жуткими криками, сбивая мебель, натыкаясь друг на друга, люди валились на пол. Падали, чтобы, воя и корчась, вскоре превратиться в прах.
Огневик, с тоской метнув взгляд на зарешеченные окна и защищенные магией стены, выхватил из-за голенища сапога длинный нож и бросился на ближайшую тварь.
***
Я тянула упирающуюся подавальщицу к запасному выходу из кухни. Девушка, потрясенно ахая, порывалась оказать помощь лежащим на полу людям.
– Не трогай их! Это уже не твои друзья, это демоны, – умоляла я недоверчивую блондинку, увлекая за собой. – Они скоро очнутся и убьют нас… или сделают такими же, как сами.
