Основная версия сводилась к тому, что это какой-то артефакт или магический предмет. А если так, то не буду трогать руками, просто посмотрю, а потом уже и позову кого-нибудь. Ведь говорил же Вася, что опасных артефактов в академии нет, значит, это что-то безопасное. Такие мысли немного подбодрили и я ускорила шаг. Чем ближе подходила, чем явственнее и сильнее становился свет и теперь я точно могла разглядеть, что он действительно имеет форму прямоугольника, но только пустого внутри. Как будто просто рамка. Интереееесно. Шаг, еще один, и еще. Стеллажи кончились, я уперлась в стену. И вот на ней я увидела маленькую полочку, ловко спрятанную за каменным выступом от посторонних глаз. А на этой полочке книга. Среднего размера, чуть больше стандартного вида бумажных изданий, в черном гладком переплете без единого значка или буковки. И именно эта книга испускала свечение. Точнее, ее страницы. Переплет оставался обычным, кожаным и безжизненным, потому издалека и казалось, что свет имеет форму рамки. Я, затаив дыхание, во все глаза смотрела на загадочный предмет. Он манил, притягивал, просто умолял прикоснуться к нему, взять в руки. В какой-то момент я осознала, что уже тяну руки к странной книге и невероятным усилием воли заставила себя отдернуть пальцы. Я ведь обещала себе только посмотреть, ничего не трогать. Но оно же безопасно! Какой вред может причинить книга, пусть и светящаяся? Будь она опасна, не лежала бы тут без присмотра, верно? А если я только одним глазком загляну, вреда не будет? Очень крохотная крупица здравого смысла вопила немедленно бежать отсюда, но мне на удивление легко удалось отмахнуться от нее. Эта книга просто манит, тянет, словно ждала меня долгие годы. Свечение страниц становилось все ярче и в какой-то момент мне даже почудился тихий, едва уловимый шепот. Нет, я не должна трогать это! Руки уже не слушались, ноги стали ватными, будто приросли к полу и при всем желании, я уже не смогла бы сделать шаг назад. Только одним глазком и сразу на место! Плотная волна воздуха вокруг меня скрутилась в тугое кольцо и словно подталкивала вперед. Закусив губу и зажмурившись, я позволила кончикам пальцев дотронуться до твердого переплета, который оказался теплым и удивительно приятным на ощупь. Книга словно сама прыгнула с полки мне в руки и вот я уже стою, прижимая к груди увесистый томик. Вопреки законам жанра не раздался ужасающий грохот, не содрогнулись стены и я даже никуда не провалилась. Не произошло ровным счетом ничего, только свечение страниц стало чуть более ярким и словно пульсирующим. Все еще находясь в каком-то трансе, я положила книгу на сгиб левой руки, а правой медленно открыла обложку. Титульный лист полыхнул яркой вспышкой и на старом пергаменте начали проявляться непонятные символы, начерченные тонкими черными линиями. Сначала показалось, будто закорючки возникают хаотично, но спустя несколько мгновений я поняла, что в этом действе прослеживается некий порядок. Они словно складываются в слова, которые, в свою очередь, рождают на странице длинное предложение. Пока мне эти символы абсолютно ничего не говорили, но стоило появиться и занять свое место последнему иероглифу, как фраза мигнула черной вспышкой и обрела смысл.
«Да осветит дорогу мертвым Вечный Свет».
Повинуясь необъяснимому инстинкту я медленно, с паузами, прочитала фразу вслух. И вот теперь началось. Пол под ногами мелко завибрировал, книги на ближайших полках словно ожили, запрыгав в такт вибрации, а стена передо мной вдруг стала расплывчатой, будто я смотрю на нее сквозь воду. По гладко отшлифованным каменным плитам прошла волна и прямо передо мной стали прорисовываться очертания небольшой арки, подсвеченной таким же зеленоватым светом, как и страницы книги, которую я все еще сжимала в руках. В испуге я отшатнулась назад, но с ужасом поняла, что не могу ступить ни шага прочь, как будто за спиной у меня образовалась плотная воздушная стена. Порывистым движением поставила книгу обратно на свое место, но полка тут же исчезла вместе с томом в черной обложке, а передо мной тускло поблескивала полностью сформировавшаяся арка. Я всмотрелась вглубь отрывшегося прохода и рассмотрела в полумраке очертания мебели. Впереди была комната! Зеленый порожек приглашающее мигнул, но я осталась на месте. Ну нет уж, не полезу! Надо звать Васю. Я уже открыла было рот, но все звуки разом застряли в горле, поскольку воздушной стене, видимо, надоело ждать моей решимости и она просто нагло втолкнула меня в проход…
Ой-ё! Что-то не везет мне с приземлениями в последнее время. Вот и сейчас тот (или то), что втолкнул меня в проход, не сильно беспокоился о моем удобстве и я со всего размаху шлепнулась на холодный каменный пол, ощутимо ударившись коленями и ладонями. Хоть нос не разбила, и на том спасибо. Морщась от неприятных ощущений в отбитых конечностях, я осторожно встала сначала на четвереньки, а потом не без труда поднялась на ноги. Потерла колени, тряхнула головой, стараясь убрать едва различимый звон в ушах и огляделась. Куда это меня занесло на этот раз? Ну, хоть не кладбище, и на том спасибо. Похоже, я находилась в достаточно просторном помещении, поскольку под ногами четко ощущался гладко отшлифованный каменный пол (в чем я уже успела убедиться на ощупь), а глаза, чуть привыкнув к полумраку, смогли разглядеть очертания колонн и неширокой лестницы, витком уходившей куда-то вверх и вглубь. Вокруг царила такая непроницаемая тишина, что даже собственное дыхание звучало гулко, точно отражаясь эхом от пока невидимых стен. В том, что я в нахожусь в закрытом помещении, я не сомневалась. Бывает такое ощущение, даже не видишь стен или потолка, но где-то на уровне подсознания чувствуешь ограниченность пространства. Особенно сильно это выражается у людей, страдающих клаустрофобией. Я к таковым не отношусь, но даже мне стало немного не по себе. А еще запах. Точнее, его отсутствие. Ни растениями, ни едой, ни свежим воздухом не пахло. Ни одного малейшего аромата духов, вещей, людей, хоть чего-то, говорящего о том, что здесь кто-то живет. Даже нет запаха затхлости или плесени, как в давно запертом помещении. Вообще ничего. И это было крайне странно. Обернувшись назад, я с прискорбием убедилась, что портал, перенесший меня сюда, исчез. Ну кто бы сомневался!
Нерешительно я сделала несколько шагов вперед, двигаясь максимально осторожно, прощупывая ногой пол впереди себя и вдруг совершенно неожиданно на лицо мне упал тусклый лучик света. Я проморгалась и поняла, что двигалась вдоль стены, а теперь вышла из-за угла в просторный овальный зал. Освещения здесь не было никакого, но приличных размеров полукруглое вытянутое окно пропускало достаточно бледного серого света, чтобы оглядеться. Гладкий пол выложен маленькими черными и белыми плиточками, выложенными в определенной последовательности, образуя непонятный для меня рисунок. Стены серые, каменные, никаких ковров, гобеленов и прочего, что могло привнести сюда хоть немного уюта. Повернув голову, я разглядела две невысокие колонны, которые заприметила ранее. Они подпирали арочный свод, отделявший место, куда я приземлилась (не то предбанник, не то крошечный холл) от помещения, где я сейчас находилась. Верх колонн был искусно выполнен в виде крон деревьев, переплетающихся ветвями, а предполагаемые стволы сплошь испещрены мелкими символами и значками. Лестница, видневшаяся очертаниями чуть дальше, показывала часть кованных резных перил и несколько ступеней, а все остальное уходило во мрак. Разглядеть, куда именно, я не смогла, как и напрягала глаза. Из комнаты с черно-белым полом имелся выход, прямо напротив меня приветливо распахнувший двустворчатые тяжелые двери. Что за ними, угадать тоже было невозможно. Я сделала несколько шагов в ту сторону и замерла. Что же делать? Идти вперед, в неизвестность, и попытаться выяснить, где же я оказалась или все же стоит попробовать позвать на помощь? А вдруг я слишком далеко от Весхальта и его обитатели меня не услышат? А услышит кто-нибудь другой, менее дружелюбный? Нет, все-таки надо сначала оглядеться. Покричать я всегда успею.
Еще раз оглядев комнату, я вдруг заметила то, чего не увидела сразу. На стене слева от меня висела огромная картина. Точнее, это был портрет высотой от пола почти до самого потолка. Мне даже не пришлось напрягаться, чтобы узнать того, кто на нем изображен. Точнее, ту. Ее я видела не один раз на портрете Великолепной Пятерки (как я окрестила про себя основателей Весхальта). Но здесь, в отличие от памятной картины, она была изображена одна. Иришелла Морден-Грайс. На этом портрете женщина совсем не был похожа на ту себя из Зала Памяти. Если там она безмятежно позировала, позволив себе легкий намек на улыбку, то здесь неизвестный художник будто бы запечатлел момент охоты. Иначе охарактеризовать представший мне облик Мастера Смерти я никак не могу. Короткая туника, схваченная на талии широким кожаным поясом, обтягивающие черные брюки, заправленные в высокие шнурованные сапоги на каблуках, короткий плащ распахнут, открывая крупную цепочку с амулетом на груди. Гладкие блестящие волосы собраны в низкий хвост и переброшены через плечо. Одна рука некромантки застыла в сложном жесте, а второй она сжимала короткий жезл в виде змеи, спиралью поднимавшейся от самого низа рукоятки вверх и завершающейся устрашающей распахнутой пастью, в которой та сжимала черный многогранный камень. Глаза Иришеллы полыхали черными искрами, губы тронула чуть злорадная улыбка. Настоящая хищница. От реалистичности полотна даже дух захватило. Казалось, черноволосая женщина вот-вот спрыгнет с холста и всыплет мне по самое некуда за то, что шатаюсь без разрешения где не надо. Инстинктивно я начала отступать от картины, но тут за спиной раздался шорох и звук, отдаленно похожий на рычание. Медленно, как в фильмах ужасов, я повернулась, пытаясь лихорадочно просчитать пути к отступлению, и… нет, такого даже мое богатое воображение представить не могло. В распахнутых дверях стояла собака, нервно постукивая себя длинным хвостом по гладким бокам. Нет, не так. Там стояла огромная трехголовая собака, с тремя чудовищными клыкастыми пастями, которые она хищно скалила на меня. Острые уши торчком, длинные массивные лапы с устрашающими когтями. И хвостов оказалось целых три. Добавьте к этому горящие зеленым светом глаза и картинка сложится. Настоящий оживший кошмар. Цербер из самой Преисподней.
Я запнулась на вдохе. Ни крика, ни хрипа, ни даже писка. Горло сковала ледяная хватка первобытного ужаса. Такого, от которого забываешь, как бежать, как кричать, вообще все забываешь. Можешь только стоять столбом с бешено колотящимся сердцем и наблюдать медленное и неотвратимое приближение смерти. «Помогите! Помогите!» вихрем несся в голове неслышный призыв о помощи, который никто не услышит. Пес утробно зарычал и прищурил зеленые глаза, чуть сгибая лапы, очевидно, готовясь к прыжку. Я крепко зажмурилась и втянула голову в плечи, не подумав даже помолиться. Последняя связная мысль, промелькнувшая в пульсирующем мозгу, была: «как же я хочу жить!»…
Ничего не произошло. Секунда, две, три… ничего, никто не нападает. Судорожно выдохнув, я тихонечко приоткрыла глаза. И тут же наткнулась на внимательный и пристальный взгляд шести глаз на расстоянии примерно пары метров. Существо преспокойно сидело напротив, не двигаясь и просто наблюдая за мной. Даже в таком положении песик был чуть повыше меня.
И вот тут пришла запоздалая реакция. Я закашлялась из-за сбившегося дыхания и уже собралась было завизжать, как вдруг услышала:
- Вот уж не надо тут орать! Наши уши так чувствительны к громким звукам.
Сказано это было высоким, немного тонким голосом, с капризными интонациями.
- А? – я быстро обвела взглядом комнату, силясь рассмотреть своего неожиданного спасителя. Ведь кто-то приструнил эту ужасную псину.
- Что ты лицом водишь? Ищешь кого? – раздался второй голос, более низкий, басовитый и немного насмешливый, - здесь только мы.
- Да, только мы! Хи-хи, - подхватил третий. У этого голос был средний, не высокий, не низкий. Обычный. Наверно, немного похожий на голос Эдейна.
- Ой, смотрите, как она растерялась! Глазками хлоп-хлоп, вот умора-то! – все три голоса хором заржали.
Так. За долю секунды пришло понимание. Со мной говорит псина. Все ее три головы. Мда, если бы я такое увидела впервые, точно бы в обморок рухнула. А после призраков и милых зверушек Эдика будет чуть полегче. Не намного, но все же… есть надежда сохранить рассудок. Черный юмор, от нервов, видимо.
- Извините, любезнейший… любезнейшие, - если не знаешь, с кем имеешь дело, всегда лучше начинать вежливо. Даже если оппонент не слишком воспитан, - а не будете ли вы столь любезны подсказать, где это я нахожусь? – я мило улыбнулась, демонстрируя максимальную степень дружелюбия.
Зеленоглазый монстр перестал ржать и склонил все три зубастые морды набок, что-то прикидывая.
- Смотрите-ка, вежливая какая, - хмыкнула, наконец, центральная голова, - но кто же она?
- Не наша, точно, - правая голова принюхалась, - пахнет странно как-то. А может, мы ее укусим? Вдруг вкусная? Немножечко, исключительно в исследовательских целях?
- Но-но, вы это… себя кусайте, экспериментаторы. А я невкусная, - я вздрогнула и сделала шажочек назад.
- Но как она сюда попала, если на наша? Чужим сюда дороги нет, - хмыкнула левая голова, не обращая никакого внимания на мою попытку ретироваться. Ну да, если что, эта животина догонит в пол прыжка.
- Куда это – сюда? – не выдержала я, - я немедленно уберусь, как только вы объясните мне, как добраться до Весхальта.
- До Весхальта? – пес удивленно приподнял брови на всех трех головах. Вот ей Богу, не смотря на жуткий видок, выглядело это несколько комично.
Мой странный собеседник немного помолчал, прикидывая что-то в уме, а потом неожиданно нараспев, замогильным тройным хором протянул:
- Ни один смертный не выйдет живым из Склепа. Ступив однажды на порог, останется он здесь навек! – и утробно так захохотал.
У меня мурашки по спине пробежали размером с кулак. Какой еще склеп?! Как это так?! Рано мне, не хочу!
- Я… я… я что… того? – только и смогла выдавить я.
- И ты того, и я того, а вместе мы того тоже, - хихикнула правая голова.
Вот же гад! Еще и издевается! А если я и правда «того»? Ой, нет, об этом думать пока нельзя. Но одна вещь стала мне вполне очевидна – есть меня никто не собирается. А раз так… собрав всю смелость в кулак, я медленно выдохнула и скрестив руки на груди, как можно более спокойным голосом поинтересовалась:
- Ну и что же в этом смешного? Если мы и правда «того», это не повод для радости. Нам полагается осознавать, смиряться, кается, в конце концов. Тосковать.
- А почему тосковать? – заинтересованно уточнила левая голова, - и в чем каяться?
- Ну уж не знаю, кому в чем. Кто из нас безгрешен? – я задумчиво склонила голову, - а тосковать… ну как же? Ни тебе больше стремлений, мечтаний, новых открытий и саморазвития. Ни счастья, ни любви, ничего вообще. Ни даже радости нового дня. Только целая однообразная вечность…
- И на солнышке не погреться? – разом погрустнел трехголовый пес. Я отрицательно мотнула головой
«Да осветит дорогу мертвым Вечный Свет».
Повинуясь необъяснимому инстинкту я медленно, с паузами, прочитала фразу вслух. И вот теперь началось. Пол под ногами мелко завибрировал, книги на ближайших полках словно ожили, запрыгав в такт вибрации, а стена передо мной вдруг стала расплывчатой, будто я смотрю на нее сквозь воду. По гладко отшлифованным каменным плитам прошла волна и прямо передо мной стали прорисовываться очертания небольшой арки, подсвеченной таким же зеленоватым светом, как и страницы книги, которую я все еще сжимала в руках. В испуге я отшатнулась назад, но с ужасом поняла, что не могу ступить ни шага прочь, как будто за спиной у меня образовалась плотная воздушная стена. Порывистым движением поставила книгу обратно на свое место, но полка тут же исчезла вместе с томом в черной обложке, а передо мной тускло поблескивала полностью сформировавшаяся арка. Я всмотрелась вглубь отрывшегося прохода и рассмотрела в полумраке очертания мебели. Впереди была комната! Зеленый порожек приглашающее мигнул, но я осталась на месте. Ну нет уж, не полезу! Надо звать Васю. Я уже открыла было рот, но все звуки разом застряли в горле, поскольку воздушной стене, видимо, надоело ждать моей решимости и она просто нагло втолкнула меня в проход…
***
Ой-ё! Что-то не везет мне с приземлениями в последнее время. Вот и сейчас тот (или то), что втолкнул меня в проход, не сильно беспокоился о моем удобстве и я со всего размаху шлепнулась на холодный каменный пол, ощутимо ударившись коленями и ладонями. Хоть нос не разбила, и на том спасибо. Морщась от неприятных ощущений в отбитых конечностях, я осторожно встала сначала на четвереньки, а потом не без труда поднялась на ноги. Потерла колени, тряхнула головой, стараясь убрать едва различимый звон в ушах и огляделась. Куда это меня занесло на этот раз? Ну, хоть не кладбище, и на том спасибо. Похоже, я находилась в достаточно просторном помещении, поскольку под ногами четко ощущался гладко отшлифованный каменный пол (в чем я уже успела убедиться на ощупь), а глаза, чуть привыкнув к полумраку, смогли разглядеть очертания колонн и неширокой лестницы, витком уходившей куда-то вверх и вглубь. Вокруг царила такая непроницаемая тишина, что даже собственное дыхание звучало гулко, точно отражаясь эхом от пока невидимых стен. В том, что я в нахожусь в закрытом помещении, я не сомневалась. Бывает такое ощущение, даже не видишь стен или потолка, но где-то на уровне подсознания чувствуешь ограниченность пространства. Особенно сильно это выражается у людей, страдающих клаустрофобией. Я к таковым не отношусь, но даже мне стало немного не по себе. А еще запах. Точнее, его отсутствие. Ни растениями, ни едой, ни свежим воздухом не пахло. Ни одного малейшего аромата духов, вещей, людей, хоть чего-то, говорящего о том, что здесь кто-то живет. Даже нет запаха затхлости или плесени, как в давно запертом помещении. Вообще ничего. И это было крайне странно. Обернувшись назад, я с прискорбием убедилась, что портал, перенесший меня сюда, исчез. Ну кто бы сомневался!
Нерешительно я сделала несколько шагов вперед, двигаясь максимально осторожно, прощупывая ногой пол впереди себя и вдруг совершенно неожиданно на лицо мне упал тусклый лучик света. Я проморгалась и поняла, что двигалась вдоль стены, а теперь вышла из-за угла в просторный овальный зал. Освещения здесь не было никакого, но приличных размеров полукруглое вытянутое окно пропускало достаточно бледного серого света, чтобы оглядеться. Гладкий пол выложен маленькими черными и белыми плиточками, выложенными в определенной последовательности, образуя непонятный для меня рисунок. Стены серые, каменные, никаких ковров, гобеленов и прочего, что могло привнести сюда хоть немного уюта. Повернув голову, я разглядела две невысокие колонны, которые заприметила ранее. Они подпирали арочный свод, отделявший место, куда я приземлилась (не то предбанник, не то крошечный холл) от помещения, где я сейчас находилась. Верх колонн был искусно выполнен в виде крон деревьев, переплетающихся ветвями, а предполагаемые стволы сплошь испещрены мелкими символами и значками. Лестница, видневшаяся очертаниями чуть дальше, показывала часть кованных резных перил и несколько ступеней, а все остальное уходило во мрак. Разглядеть, куда именно, я не смогла, как и напрягала глаза. Из комнаты с черно-белым полом имелся выход, прямо напротив меня приветливо распахнувший двустворчатые тяжелые двери. Что за ними, угадать тоже было невозможно. Я сделала несколько шагов в ту сторону и замерла. Что же делать? Идти вперед, в неизвестность, и попытаться выяснить, где же я оказалась или все же стоит попробовать позвать на помощь? А вдруг я слишком далеко от Весхальта и его обитатели меня не услышат? А услышит кто-нибудь другой, менее дружелюбный? Нет, все-таки надо сначала оглядеться. Покричать я всегда успею.
Еще раз оглядев комнату, я вдруг заметила то, чего не увидела сразу. На стене слева от меня висела огромная картина. Точнее, это был портрет высотой от пола почти до самого потолка. Мне даже не пришлось напрягаться, чтобы узнать того, кто на нем изображен. Точнее, ту. Ее я видела не один раз на портрете Великолепной Пятерки (как я окрестила про себя основателей Весхальта). Но здесь, в отличие от памятной картины, она была изображена одна. Иришелла Морден-Грайс. На этом портрете женщина совсем не был похожа на ту себя из Зала Памяти. Если там она безмятежно позировала, позволив себе легкий намек на улыбку, то здесь неизвестный художник будто бы запечатлел момент охоты. Иначе охарактеризовать представший мне облик Мастера Смерти я никак не могу. Короткая туника, схваченная на талии широким кожаным поясом, обтягивающие черные брюки, заправленные в высокие шнурованные сапоги на каблуках, короткий плащ распахнут, открывая крупную цепочку с амулетом на груди. Гладкие блестящие волосы собраны в низкий хвост и переброшены через плечо. Одна рука некромантки застыла в сложном жесте, а второй она сжимала короткий жезл в виде змеи, спиралью поднимавшейся от самого низа рукоятки вверх и завершающейся устрашающей распахнутой пастью, в которой та сжимала черный многогранный камень. Глаза Иришеллы полыхали черными искрами, губы тронула чуть злорадная улыбка. Настоящая хищница. От реалистичности полотна даже дух захватило. Казалось, черноволосая женщина вот-вот спрыгнет с холста и всыплет мне по самое некуда за то, что шатаюсь без разрешения где не надо. Инстинктивно я начала отступать от картины, но тут за спиной раздался шорох и звук, отдаленно похожий на рычание. Медленно, как в фильмах ужасов, я повернулась, пытаясь лихорадочно просчитать пути к отступлению, и… нет, такого даже мое богатое воображение представить не могло. В распахнутых дверях стояла собака, нервно постукивая себя длинным хвостом по гладким бокам. Нет, не так. Там стояла огромная трехголовая собака, с тремя чудовищными клыкастыми пастями, которые она хищно скалила на меня. Острые уши торчком, длинные массивные лапы с устрашающими когтями. И хвостов оказалось целых три. Добавьте к этому горящие зеленым светом глаза и картинка сложится. Настоящий оживший кошмар. Цербер из самой Преисподней.
Я запнулась на вдохе. Ни крика, ни хрипа, ни даже писка. Горло сковала ледяная хватка первобытного ужаса. Такого, от которого забываешь, как бежать, как кричать, вообще все забываешь. Можешь только стоять столбом с бешено колотящимся сердцем и наблюдать медленное и неотвратимое приближение смерти. «Помогите! Помогите!» вихрем несся в голове неслышный призыв о помощи, который никто не услышит. Пес утробно зарычал и прищурил зеленые глаза, чуть сгибая лапы, очевидно, готовясь к прыжку. Я крепко зажмурилась и втянула голову в плечи, не подумав даже помолиться. Последняя связная мысль, промелькнувшая в пульсирующем мозгу, была: «как же я хочу жить!»…
Ничего не произошло. Секунда, две, три… ничего, никто не нападает. Судорожно выдохнув, я тихонечко приоткрыла глаза. И тут же наткнулась на внимательный и пристальный взгляд шести глаз на расстоянии примерно пары метров. Существо преспокойно сидело напротив, не двигаясь и просто наблюдая за мной. Даже в таком положении песик был чуть повыше меня.
И вот тут пришла запоздалая реакция. Я закашлялась из-за сбившегося дыхания и уже собралась было завизжать, как вдруг услышала:
- Вот уж не надо тут орать! Наши уши так чувствительны к громким звукам.
Сказано это было высоким, немного тонким голосом, с капризными интонациями.
- А? – я быстро обвела взглядом комнату, силясь рассмотреть своего неожиданного спасителя. Ведь кто-то приструнил эту ужасную псину.
- Что ты лицом водишь? Ищешь кого? – раздался второй голос, более низкий, басовитый и немного насмешливый, - здесь только мы.
- Да, только мы! Хи-хи, - подхватил третий. У этого голос был средний, не высокий, не низкий. Обычный. Наверно, немного похожий на голос Эдейна.
- Ой, смотрите, как она растерялась! Глазками хлоп-хлоп, вот умора-то! – все три голоса хором заржали.
Так. За долю секунды пришло понимание. Со мной говорит псина. Все ее три головы. Мда, если бы я такое увидела впервые, точно бы в обморок рухнула. А после призраков и милых зверушек Эдика будет чуть полегче. Не намного, но все же… есть надежда сохранить рассудок. Черный юмор, от нервов, видимо.
- Извините, любезнейший… любезнейшие, - если не знаешь, с кем имеешь дело, всегда лучше начинать вежливо. Даже если оппонент не слишком воспитан, - а не будете ли вы столь любезны подсказать, где это я нахожусь? – я мило улыбнулась, демонстрируя максимальную степень дружелюбия.
Зеленоглазый монстр перестал ржать и склонил все три зубастые морды набок, что-то прикидывая.
- Смотрите-ка, вежливая какая, - хмыкнула, наконец, центральная голова, - но кто же она?
- Не наша, точно, - правая голова принюхалась, - пахнет странно как-то. А может, мы ее укусим? Вдруг вкусная? Немножечко, исключительно в исследовательских целях?
- Но-но, вы это… себя кусайте, экспериментаторы. А я невкусная, - я вздрогнула и сделала шажочек назад.
- Но как она сюда попала, если на наша? Чужим сюда дороги нет, - хмыкнула левая голова, не обращая никакого внимания на мою попытку ретироваться. Ну да, если что, эта животина догонит в пол прыжка.
- Куда это – сюда? – не выдержала я, - я немедленно уберусь, как только вы объясните мне, как добраться до Весхальта.
- До Весхальта? – пес удивленно приподнял брови на всех трех головах. Вот ей Богу, не смотря на жуткий видок, выглядело это несколько комично.
Мой странный собеседник немного помолчал, прикидывая что-то в уме, а потом неожиданно нараспев, замогильным тройным хором протянул:
- Ни один смертный не выйдет живым из Склепа. Ступив однажды на порог, останется он здесь навек! – и утробно так захохотал.
У меня мурашки по спине пробежали размером с кулак. Какой еще склеп?! Как это так?! Рано мне, не хочу!
- Я… я… я что… того? – только и смогла выдавить я.
- И ты того, и я того, а вместе мы того тоже, - хихикнула правая голова.
Вот же гад! Еще и издевается! А если я и правда «того»? Ой, нет, об этом думать пока нельзя. Но одна вещь стала мне вполне очевидна – есть меня никто не собирается. А раз так… собрав всю смелость в кулак, я медленно выдохнула и скрестив руки на груди, как можно более спокойным голосом поинтересовалась:
- Ну и что же в этом смешного? Если мы и правда «того», это не повод для радости. Нам полагается осознавать, смиряться, кается, в конце концов. Тосковать.
- А почему тосковать? – заинтересованно уточнила левая голова, - и в чем каяться?
- Ну уж не знаю, кому в чем. Кто из нас безгрешен? – я задумчиво склонила голову, - а тосковать… ну как же? Ни тебе больше стремлений, мечтаний, новых открытий и саморазвития. Ни счастья, ни любви, ничего вообще. Ни даже радости нового дня. Только целая однообразная вечность…
- И на солнышке не погреться? – разом погрустнел трехголовый пес. Я отрицательно мотнула головой
