— Дэшэн, пусти, — сказала я, не придумав ничего лучше.
— Куда же ты пойдёшь, сладкая? — он шептал мне прямо на ухо, и эта «сладкая» тоже совершенно ясно намекала, что отпускать он меня не собирается.
Дэшэн потянул с моих плеч белое плотное платье, оставляя в тонкой накидке. Я безуспешно попыталась вывернуться и услышала позвякивание. Рука будто сама собой метнулась в сторону звука и нащупала ритуальный кинжал невесты.
— Отпусти, говорю, — я вытащила его из ножен и наставила на Дэшэна.
Голос у меня дрожал, руки я даже толком вытянуть не могла в его объятиях, так что на самом деле кинжал я скорее трогательно прижимала к груди. Но он остановился, а потом разжал руки. Я поспешно вскочила, путаясь в падающих с меня тканях, споткнулась и не упала только потому, что он придержал меня за предплечье. И тут же выпустил.
Не поворачиваясь к Дэшэну спиной, я отошла на несколько шагов. Он хмурился и не отрывал от меня глаз, но смотрел не на нож, а в лицо.
— Серьёзно? — неожиданно холодно спросил он, поднимаясь единым и каким-то хищным движением.
— Да, — заявила я твёрдо. — Я тебя не знаю, уходи. Мне ещё замуж надо.
— Что?
Мы замерли: я, практически обнажённая, в золотых цепочках и прозрачной ткани и он, простоволосый и босой в распахнутых одеяниях. На меня волнами накатывала то паника, то слабость, и кинжал в руках казался тяжёлым будто двуручный меч. Да почему я даже стоять нормально не могу?
Дэшэн глубоко вздохнул, выдохнул и вдруг принюхался. Я чуть кинжал не выронила. Ну что теперь? Он на секунду прикрыл лицо рукой, потом шагнул ко мне и отобрал кинжал. Даже дёрнутся не успела.
— Никогда больше не поднимай оружие на потомков северного дракона, — отчитал он меня, отбрасывая кинжал к кучке одежды.
— Отобрал предпоследнее, — грустно сказала я и начала падать.
Дэшэн подхватил меня за плечи и рявкнул:
— Кто здесь служит?!
В комнату тут же явились служанки госпожи Тоу. Они не поднимали голову, стараясь даже лишнего взгляда не бросить на нас. Мне всё равно захотелось прикрыться, но адреналин отступал, и тело опять стало безвольным.
— Проветрить комнату, брачные благовония выкинуть и подать чай для ясности ума, — распорядился Дэшэн и тут же остановил одну из бросившихся исполнять приказы девушек. — А ты стой, ты старшая?
— Да, господин.
— Зачем вообще заранее окурили брачный покой? Расслабляющие благовония зажигают после вина.
— Молодая госпожа, — служанка колебалась, — молодая госпожа немного эксцентрична, и мы подумали...
— Десять ударов палкой за то, что много думаешь, — сказал он. — Сообщишь об этом утром хозяйке Дома сама. И о том, что отравила молодую госпожу.
Служанка съёжилась и сбежала.
— Палками же больно, — возмутилась я слабо. Я бы на её месте никому бы докладывать не стала. Глаза закрывались.
— Тихо. С мужем спорить будешь, а пока молчи, — мрачно заявил Дэшэн, перехватывая меня под колени и поднимая на руки.
— Говорят, с мужем не положено... — я зевнула.
Я почувствовала его тяжкий вздох, и что меня кладут на кровать, и провалилась в беспокойный липкий сон. А ведь чай обещали. Сквозь сон я ощущала чьё-то присутствие, кто-то спрашивал, и я никак не могла понять, о чём, кто-то негромко ругался, а потом всё затихло.
Проснулась я от тошноты и головокружения, и долго не открывала глаза в надежде, что мир перестанет трястись и шататься. Но всё трясло и трясло, а когда я всё-таки сумела поднять веки, то обнаружила над собой низкую деревянную крышу и нежно-персиковые занавески на стенах, сквозь которые пробивался солнечный свет. Я не в покоях, я в карете. Местной карете, не знаю даже, как правильно её назвать. Весьма просторный экипаж, в котором я возлежала на практически двуспальной кровати, и ещё половина места оставалась.
Плавно и бережно повернув голову, я увидела девчушку лет пятнадцати, сидевшую на полу рядом со мной. Она приглядывала одновременно за закрытой жаровней, на которой грела воду в маленьком чайничке, и за курительницей, источавший сладковатый аромат горящих смол.
При виде благовоний во мне вдруг проснулась невероятная бодрость. Я резко села — голова отозвалась вспышкой боли — схватила курительницу за ручку и выбросила её в окно экипажа, приподняв занавеси. Послышалось конское ржание, металлический грохот, перестук копыт невпопад и одно вырвавшееся громкое ругательство. Потом кто-то снаружи спросил:
— Вы в порядке, госпожа Ро? Стоит ли нам остановиться?
— Теперь в порядке, едем дальше, — мрачно отозвалась я. — А куда мы едем, кстати?
— На север, госпожа, в Шиду. Мы рассчитываем попасть в Танчже через пятьдесят дней.
— Через сколько? — поперхнулась я, в панике окидывая глазами экипаж. Да у меня тут все органы перетрясутся.
— Путь неблизкий, простите, госпожа.
— И все пятьдесят дней мы будем в дороге? — сдавленно поинтересовалась я.
— Генерал отдал приказ двигаться как можно быстрее, поэтому часть ночей придётся провести в вашем экипаже, — теперь в голосе моего заоконного охранника звучало сочувствие к изнеженной молодой госпоже, которая спит, считайте, в телеге.
— Только несколько?
— На нашем пути будут постоялые дворы, и гонцы уже отправлены, чтобы заказать вам лучшие номера. Кроме того, вы сможете передохнуть несколько дней в поместьях семьи Ро. Зелёный двор располагается на территории Зортиса, так что мы попадём туда дней через десять.
— Благодарю, — уныло отозвалась я, укладываясь поровнее. — Буду ждать с нетерпением.
— Генерал просил передать, что не сможет с вами сегодня провести время, но обязательно навестит вас завтра.
По этому «генерал просил передать» я опознала адъютанта. Опять послал его за невестой приглядывать, да?
— Могу я услышатьваше имя?
— Ро Сиань.
— Кем вы приходитесь генералу?
— Кузен любезно приблизил меня, шестого сына из третьей ветви семьи, — прозвучало в ответ церемонное.
— Ну что же, шестой кузен, — отозвалась я мрачно. — Будем надеяться, что я переживу поездку.
— Не смею претендовать на родство с госпожой, зовите меня адътантом, прошу. Уверен, что всё будет в порядке.
— Вашими заботами, — ответила я и замолкла.
В карете повисла какая-то даже гнетущая тишина, насколько можно считать мерный скрип и стук копыт тишиной. Экипаж со мной и моим приданым, которое, я надеюсь, не забыли, сопровождала, кажется, сотня всадников. Я вслушивалась в гул мира. Очень странное ощущение, когда ты вокруг тебя рота солдат, но одновременно ты одна, отделена ото всех. Все понижают голос и стараются не беспокоить, а мне и поговорить-то не с кем и не о чем. Не рассказывать же, что я в первую брачную ночь забыла, что вообще выхожу замуж, флиртовала с симпатичным незнакомцем, а потом попыталась напасть с декоративным ножом на генерала. Который и был тот незнакомец. И мой жених... Муж. Мой муж. Да по обыкновению наутро я проснулась совершенно в ясном уме и теперь прекрасно понимала, откуда в покоях новобрачных взялся мужчина в свадебных одеждах.
Зато, думаю, я произвела на него впечатление. Интересно, он со мной обедать не будет, потому что правда занят или потому что ему надо отойти от первого шока.
— Лучше бы у меня отшибло память, — пробормотала я, переворачиваясь на бок.
И столкнулась взглядом с очень испуганной и уже даже немного заплаканной девчушкой, о которой я умудрилась забыть на фоне новостей о двух месяцах пути.
— Простите, госпожа, — пропищала она и опустила голову, пряча глаза.
Я какое-то время её рассматривала. Черноволосая, черноглазая, худенькая — типичная зортийка. На щеке под левым глазом большая родинка, которую толком и не замазать. Ужасное уродство по местным меркам. Одета вроде бы и хорошо — плотные ткани в цветах слуг Дома Лиры и Песни, но как будто всё великовато. На руках пара ожогов, но пальцы довольно тонкие, без мозолей.
— Как тебя зовут? — спросила я.
— Меня звали Юсэ, госпожа, — сказала она.
Новые хозяева часто дают слугам новые имена. Я не совсем понимала, зачем, но дав имя, я вроде как брала их под своё покровительство.
— Тогда теперь ты... — я повертела в голове варианты, пытаясь вспомнить что-нибудь благозвучное и для меня, и для зортийцев, у которых все имена говорящие. — Сорэй, утренний свет.
— Спасибо, спасибо, — Сорэй наклонилась так низко, что стукнулась головой о пол. В её голосе я расслышала облегчение.
— Осторожнее, не задень жаровню. Ты хотела сделать чаю? — максимально мягким тоном спросила я.
— Да, господин оставил для вас особый чай, он бодрит и проясняет сознание.
— Лично он передал? — уточнила я.
— Господин адъютант передал, но генерал присутствовал, — смутилась она.
— Тогда делай.
Честно говоря, меня сильно впечатлил вчерашний эффект благовоний. А, главное, я почувствовала себя беспомощной. Я ещё плохо разбираюсь в местных реалиях, не отличала вредные ароматы. Да ладно чаи и благовония! Предложит мне кто-нибудь незнакомые ягоды, откуда мне знать, не ядовиты ли они.
Но, наверное, генерал меня травить не будет, так что можно и выпить его чаю. Другого-то и нет.
— Куда же ты пойдёшь, сладкая? — он шептал мне прямо на ухо, и эта «сладкая» тоже совершенно ясно намекала, что отпускать он меня не собирается.
Дэшэн потянул с моих плеч белое плотное платье, оставляя в тонкой накидке. Я безуспешно попыталась вывернуться и услышала позвякивание. Рука будто сама собой метнулась в сторону звука и нащупала ритуальный кинжал невесты.
— Отпусти, говорю, — я вытащила его из ножен и наставила на Дэшэна.
Голос у меня дрожал, руки я даже толком вытянуть не могла в его объятиях, так что на самом деле кинжал я скорее трогательно прижимала к груди. Но он остановился, а потом разжал руки. Я поспешно вскочила, путаясь в падающих с меня тканях, споткнулась и не упала только потому, что он придержал меня за предплечье. И тут же выпустил.
Не поворачиваясь к Дэшэну спиной, я отошла на несколько шагов. Он хмурился и не отрывал от меня глаз, но смотрел не на нож, а в лицо.
— Серьёзно? — неожиданно холодно спросил он, поднимаясь единым и каким-то хищным движением.
— Да, — заявила я твёрдо. — Я тебя не знаю, уходи. Мне ещё замуж надо.
— Что?
Мы замерли: я, практически обнажённая, в золотых цепочках и прозрачной ткани и он, простоволосый и босой в распахнутых одеяниях. На меня волнами накатывала то паника, то слабость, и кинжал в руках казался тяжёлым будто двуручный меч. Да почему я даже стоять нормально не могу?
Дэшэн глубоко вздохнул, выдохнул и вдруг принюхался. Я чуть кинжал не выронила. Ну что теперь? Он на секунду прикрыл лицо рукой, потом шагнул ко мне и отобрал кинжал. Даже дёрнутся не успела.
— Никогда больше не поднимай оружие на потомков северного дракона, — отчитал он меня, отбрасывая кинжал к кучке одежды.
— Отобрал предпоследнее, — грустно сказала я и начала падать.
Дэшэн подхватил меня за плечи и рявкнул:
— Кто здесь служит?!
В комнату тут же явились служанки госпожи Тоу. Они не поднимали голову, стараясь даже лишнего взгляда не бросить на нас. Мне всё равно захотелось прикрыться, но адреналин отступал, и тело опять стало безвольным.
— Проветрить комнату, брачные благовония выкинуть и подать чай для ясности ума, — распорядился Дэшэн и тут же остановил одну из бросившихся исполнять приказы девушек. — А ты стой, ты старшая?
— Да, господин.
— Зачем вообще заранее окурили брачный покой? Расслабляющие благовония зажигают после вина.
— Молодая госпожа, — служанка колебалась, — молодая госпожа немного эксцентрична, и мы подумали...
— Десять ударов палкой за то, что много думаешь, — сказал он. — Сообщишь об этом утром хозяйке Дома сама. И о том, что отравила молодую госпожу.
Служанка съёжилась и сбежала.
— Палками же больно, — возмутилась я слабо. Я бы на её месте никому бы докладывать не стала. Глаза закрывались.
— Тихо. С мужем спорить будешь, а пока молчи, — мрачно заявил Дэшэн, перехватывая меня под колени и поднимая на руки.
— Говорят, с мужем не положено... — я зевнула.
Я почувствовала его тяжкий вздох, и что меня кладут на кровать, и провалилась в беспокойный липкий сон. А ведь чай обещали. Сквозь сон я ощущала чьё-то присутствие, кто-то спрашивал, и я никак не могла понять, о чём, кто-то негромко ругался, а потом всё затихло.
***
Проснулась я от тошноты и головокружения, и долго не открывала глаза в надежде, что мир перестанет трястись и шататься. Но всё трясло и трясло, а когда я всё-таки сумела поднять веки, то обнаружила над собой низкую деревянную крышу и нежно-персиковые занавески на стенах, сквозь которые пробивался солнечный свет. Я не в покоях, я в карете. Местной карете, не знаю даже, как правильно её назвать. Весьма просторный экипаж, в котором я возлежала на практически двуспальной кровати, и ещё половина места оставалась.
Плавно и бережно повернув голову, я увидела девчушку лет пятнадцати, сидевшую на полу рядом со мной. Она приглядывала одновременно за закрытой жаровней, на которой грела воду в маленьком чайничке, и за курительницей, источавший сладковатый аромат горящих смол.
При виде благовоний во мне вдруг проснулась невероятная бодрость. Я резко села — голова отозвалась вспышкой боли — схватила курительницу за ручку и выбросила её в окно экипажа, приподняв занавеси. Послышалось конское ржание, металлический грохот, перестук копыт невпопад и одно вырвавшееся громкое ругательство. Потом кто-то снаружи спросил:
— Вы в порядке, госпожа Ро? Стоит ли нам остановиться?
— Теперь в порядке, едем дальше, — мрачно отозвалась я. — А куда мы едем, кстати?
— На север, госпожа, в Шиду. Мы рассчитываем попасть в Танчже через пятьдесят дней.
— Через сколько? — поперхнулась я, в панике окидывая глазами экипаж. Да у меня тут все органы перетрясутся.
— Путь неблизкий, простите, госпожа.
— И все пятьдесят дней мы будем в дороге? — сдавленно поинтересовалась я.
— Генерал отдал приказ двигаться как можно быстрее, поэтому часть ночей придётся провести в вашем экипаже, — теперь в голосе моего заоконного охранника звучало сочувствие к изнеженной молодой госпоже, которая спит, считайте, в телеге.
— Только несколько?
— На нашем пути будут постоялые дворы, и гонцы уже отправлены, чтобы заказать вам лучшие номера. Кроме того, вы сможете передохнуть несколько дней в поместьях семьи Ро. Зелёный двор располагается на территории Зортиса, так что мы попадём туда дней через десять.
— Благодарю, — уныло отозвалась я, укладываясь поровнее. — Буду ждать с нетерпением.
— Генерал просил передать, что не сможет с вами сегодня провести время, но обязательно навестит вас завтра.
По этому «генерал просил передать» я опознала адъютанта. Опять послал его за невестой приглядывать, да?
— Могу я услышатьваше имя?
— Ро Сиань.
— Кем вы приходитесь генералу?
— Кузен любезно приблизил меня, шестого сына из третьей ветви семьи, — прозвучало в ответ церемонное.
— Ну что же, шестой кузен, — отозвалась я мрачно. — Будем надеяться, что я переживу поездку.
— Не смею претендовать на родство с госпожой, зовите меня адътантом, прошу. Уверен, что всё будет в порядке.
— Вашими заботами, — ответила я и замолкла.
В карете повисла какая-то даже гнетущая тишина, насколько можно считать мерный скрип и стук копыт тишиной. Экипаж со мной и моим приданым, которое, я надеюсь, не забыли, сопровождала, кажется, сотня всадников. Я вслушивалась в гул мира. Очень странное ощущение, когда ты вокруг тебя рота солдат, но одновременно ты одна, отделена ото всех. Все понижают голос и стараются не беспокоить, а мне и поговорить-то не с кем и не о чем. Не рассказывать же, что я в первую брачную ночь забыла, что вообще выхожу замуж, флиртовала с симпатичным незнакомцем, а потом попыталась напасть с декоративным ножом на генерала. Который и был тот незнакомец. И мой жених... Муж. Мой муж. Да по обыкновению наутро я проснулась совершенно в ясном уме и теперь прекрасно понимала, откуда в покоях новобрачных взялся мужчина в свадебных одеждах.
Зато, думаю, я произвела на него впечатление. Интересно, он со мной обедать не будет, потому что правда занят или потому что ему надо отойти от первого шока.
— Лучше бы у меня отшибло память, — пробормотала я, переворачиваясь на бок.
И столкнулась взглядом с очень испуганной и уже даже немного заплаканной девчушкой, о которой я умудрилась забыть на фоне новостей о двух месяцах пути.
— Простите, госпожа, — пропищала она и опустила голову, пряча глаза.
Я какое-то время её рассматривала. Черноволосая, черноглазая, худенькая — типичная зортийка. На щеке под левым глазом большая родинка, которую толком и не замазать. Ужасное уродство по местным меркам. Одета вроде бы и хорошо — плотные ткани в цветах слуг Дома Лиры и Песни, но как будто всё великовато. На руках пара ожогов, но пальцы довольно тонкие, без мозолей.
— Как тебя зовут? — спросила я.
— Меня звали Юсэ, госпожа, — сказала она.
Новые хозяева часто дают слугам новые имена. Я не совсем понимала, зачем, но дав имя, я вроде как брала их под своё покровительство.
— Тогда теперь ты... — я повертела в голове варианты, пытаясь вспомнить что-нибудь благозвучное и для меня, и для зортийцев, у которых все имена говорящие. — Сорэй, утренний свет.
— Спасибо, спасибо, — Сорэй наклонилась так низко, что стукнулась головой о пол. В её голосе я расслышала облегчение.
— Осторожнее, не задень жаровню. Ты хотела сделать чаю? — максимально мягким тоном спросила я.
— Да, господин оставил для вас особый чай, он бодрит и проясняет сознание.
— Лично он передал? — уточнила я.
— Господин адъютант передал, но генерал присутствовал, — смутилась она.
— Тогда делай.
Честно говоря, меня сильно впечатлил вчерашний эффект благовоний. А, главное, я почувствовала себя беспомощной. Я ещё плохо разбираюсь в местных реалиях, не отличала вредные ароматы. Да ладно чаи и благовония! Предложит мне кто-нибудь незнакомые ягоды, откуда мне знать, не ядовиты ли они.
Но, наверное, генерал меня травить не будет, так что можно и выпить его чаю. Другого-то и нет.
