- Мы согласны. – Кивнул Физик и скромно рассмеялся.
«Да уж, ты то шаришь за изменения в психике» - усмехнулся Вермут. – «Ты, и твой воображаемый братец».
- Ещё, с Таченко бухал. – Мерх продолжил делиться интересными мелочами, и этой спровоцировал неподдельный интерес у Минора.
- Да ладно?! – Крайне удивленно воскликнул тот, даже с койки подскочил и приземлился пятой точкой на угол стола. – И как?
Минора можно было понять: прошли годы, как он сменил группировку, но выгнать из него «долговца» окончательно так и не удалось. Вермут знал, что для некоторых из них Анатолий Таченко чуть ли не икона, оскорбить которую было делом крайне рискованным.
- Неплохо. – Снисходительно улыбнулся на поведение товарища глава. – Нормальный мужик, со своими тараканами, но – у кого из нет?
- Ну да. - Довольно кивнул Минор, словно ждал от командира нынешнего добрых слов в сторону командира предыдущего.
- Кстати, о «Долге». – Вклинился в диалог Физик. – Их численность ощутимо увеличилась, по местным меркам. Кажется, генералу окончательно надоело твоё «гнездо» на Агропроме. Лада говорит, что они стали как-то подозрительно тише себя вести. Если к комплексу подходят, то не нападают, а осматриваются. Я думаю, что они готовят штурм. Вопрос: когда нападут?
- На хер они пойдут со своим штурмом. – Вермут сердито нахмурил брови. – Местные не простят, если из-за них бордель закроется. Да даже «Свобода» ещё больше обозлится.
- Не думаю, что кто-то будет мешать «долговской» инициативе. – С серьезным выражением лица покачал головой местный разводящий. – Слишком рискованно.
- Посмотрим. – Глава медленно размял спину и шею, медленно покрутив головой. Если он будет долго отдыхать, то смотреть по итогу будет не на что, посему требовалось как можно быстрее возвращаться к своим обязанностям. Тем более, что Физика, судя по всему, дела главы грозились в ближайшее время доконать. – Ладно. Притащите станцию связи и свободный ноут, если найдётся. Надо начинать работать.
ПРОШЛОЕ
Морфей
Весь младший военный состав, недавно прибывший на объект, собрали в малом зале для конференций. В большом суетился научный состав – собиралось экстренное совещание. Хотя, можно ли было назвать его таковым, учитывая, что угроза для жизней и работы миновала?
Их рассадили перед выставленным у стены столом, словно зрителей, но происходило обратное: зрителями были те, кто расположился непосредственно за столом. В компании очередного учёного, капитан Волынец, который командовал охраной лаборатории, с угрюмым напускным спокойствием смотрел на бойцов. Его можно было понять: из-за бунта погибло немало как солдат охраны, так и сотрудников, что ненавязчиво говорило о его, как руководителя, некомпетентности. Но мужчина не кричал и не пытался обвинить в потерях кого-то. В момент сбора, Морфей слышал, как один из учёных по-своему пытался успокоить капитана, отметив, что внештатную ситуацию удалось устранить – и это главное. Отчасти сталкер был с этим согласен.
То ли из-за едкого запаха вещества, которым на этажах отмывали полы и стены, то ли от спёртости подземного воздуха, мужчина заметил, что ему стало немного некомфортно дышать. И как только все эти люди могут неделями торчать в подземельях? И душа, и организм требовали свежего воздуха, но приходилось наслаждаться не сильно спасающий вентиляцией и обществом толпы едва знакомых людей.
- Первые дни мы к нему относились с подозрением, было такое. – Вяло рапортовал один из старших сержантов на просьбу командира описать поведение беглого ученого. – Но потом поняли, что он просто любопытный - до жопы, и опасности не представляет. Да и нам никто особых военных тайн не доверял, кроме этой – общей. Даже выведывать у нас нечего, будь он каким-нибудь шпионом.
- Ещё, болтливый очень, товарищ капитан. – Выказался кто-то «из зала». – Никак не заткнёшь, даже если орать начать. Хотелось пару раз ему почесать физиономию из-за этого.
- По одному. – Махнул рукой Волынец, с недовольством взглянув в сторону голоса, и вклинившийся в разговор солдат замолчал.
- Ну, да. И мы даже удивились, когда перед отправкой сюда эта тарахтелка умолкла. Понадеялись, что он усвоил наконец-таки, как себя следует вести, а он вон – крышей поехал. В целом – подозрения учёный не вызывал. – Всё так же вяло закончил рапорт старший сержант и, после разрешения, опустился на свой стул.
Расспрашивали всех и Морф понимал, что разговор с ними – дело времени, а пока оно не пришло, лучше подумать, что отвечать.
- Значит, первый раз он странно себя повёл в автобусе при транспортировке в лабораторию? – Обратился капитан к сидящему рядом учёному. Тот активно кивнул.
- Верно. Напал на капитана Таченко и водителя. Выяснилось, что он и на господина Литовченко набросился, когда тот пришёл его выпустить из изолятора. Забрал ключ-карту и средства связи.
- А вот нахрена он его вообще выпустить решил? – Повысил голос Волнец, с укором посмотрев на сидящего рядом учёного, словно бы именно он был виноват в свершенных действиях. – Почему мы не лезем в вашу работу, а вам всё по-своему сделать нужно? Раз посадили под замок, значит того требовала ваша же безопасность, так какого чёрта…
- Господин Волынец, не я же его выпустил. – Прижал ладонь к сердцу учёный, явно взволнованный сердитостью командира охраны, которого перебил. Мужчина продолжать нравоучения не стал, горько отмахнувшись от сотрудника научного состава.
- Мне доложили, что перед отправкой сюда, вы распивали алкоголь, сделанный местными жителями. – Вернулся к допросу капитан, снова обратившись к уже расслабившемуся старшему сержанту.
- Никак нет, товарищ капитан. – На этот раз не поднимаясь, отрицательно кивнул боец. – Это медичке в голову взбрело, что ребята попадали от принесённого самогона, потому что так один раз уже было. Поэтому она такое заключение товарищу Таченко и выдала. Но никто ничего не пил в тот день и в предыдущий, потому как старлей объявил сухой закон перед поездкой.
- Профессор считает, что у Николая возникли проблемы с психикой из-за специфики работы. Несмотря на то, что все необходимые тесты он прошёл, тем не менее к непосредственному контакту с экспериментами оказался не готов. – Немного наклонившись к капитану, проговорил учёный, и Волынец вновь «вспыхнул»:
- И всё-таки выпустил этого чудика!
И быть бы здесь возобновившемуся шквалу справедливого недовольства, но устройство связи капитана издало сигнал входящего вызова, и мужчина с нетерпением ответил на него. Его мрачное настроение немного улучшилось, пока он слушал очевидно какой-то приятный доклад, но закончил сеанс связи капитан всё таким же усталым мрачным тоном.
- Поймали вашего психбольного. – Оповестил Волынец всех присутствующих в зале, но лицом был при этом обращен к сидящему рядом учёному. – Он проник на станцию, попытался сломать оборудование и убить научный состав. Его задержали и раненного скоро доставят обратно. Рекомендую лечить его в изоляторе.
Учёный кивнул, с холодным спокойствием отреагировав на новость; в отличие от него, у Морфея едва не выскочило сердце из груди от волнения. Всё-таки дело касалось не только жизни его бывшего командира, но и будущего в целом – как бы пафосно это не звучало. Обернувшись к Розе, майор увидел, как та облегченно ему закивала: мол, похоже, к счастью, ничего у Корда не вышло.
После сообщения, из зала распустили всех бойцов, кроме группы, в которой выполняли задачу Морфей и его жена. Волынец прочитал длинную лекцию о том, как важно следовать приказам и не заниматься самоуправством в критических ситуациях. Следом за ним голосил учёный, поддержавший прежнюю нотацию и добавив к ней объяснение того, в каком опасном месте им приходится трудиться. Майор его словам только усмехался: да что этот парень может знать об опасности? Произошедшее скорее исключение, чем состоявшаяся норма. Ох, как бы он пел, оказавшись в современной Зоне… Соловьем бы заливался от страха за свою жизнь, и писанные кем-то правила наверняка были бы последней вещью, о которой учёный бы задумывался.
Было так же очевидно, что просто чтением нотаций их наказание не кончится, поэтому, когда капитан Волынец стал распределять бойцов по этажам для помощи в уборке помещений, Морф недовольные вздохи остальных не поддержал. Ну, походит со шваброй какое-то время, зато живой и не в камере в роли подопытного. Заодно сможет разведать куда именно оттащили неактивные «Мамины бусы» - артефакт всё ещё оставался единственной надеждой на возвращение в настоящее при условии, что действительно зарядится от энергии второго взрыва.
На нижний уровень, где содержались утерявшие начальную суть мутанты, бойцов на уборку не отправляли: то ли из заботы о жизни подчиненных, то ли из недоверия и страха, что найдётся ещё один со слабой психикой и возобновит бунт. Оставалась только охрана у всех доступных выходов и, если раньше их вооружение останавливалось на транквилизаторах, то теперь пополнилось боевым.
Поверхности обрабатывались каким-то странным хлорированным раствором после всех этапов уборки, с помощью которых изрядно изгаженные помещения требовалось превратить обратно в цивильные. Однако, когда Морфей в компании ещё нескольких бойцов спустился в отдел с камерами содержания на втором уровне, увидел, что беспорядок нисколько не мешает науке продолжать работать. Домбровский, странное имя которого майор уже успешно утерял из памяти, с воодушевлённым видом перемещался между камерами с подопытными, и в его поведении не было выражено даже минимального беспокойства в связи с произошедшем. Словно мужчина был на сто процентов уверен в том, что никто из пациентов на него не набросится. Самонадеянно и глупо.
Сталкер на личном опыте знал, как сложно бывает при наличии дикой силы иногда держать себя в руках и не творить невесть что. Оттого понимал, что и этим несчастным может быть тяжело, учитывая, что и причины для разного рода гневных действий у них имеются.
Вместе с группой клининга, на этаж пришёл профессор Литовченко, вмешавшийся в работу своего коллеги и отвлекший от проведения осмотра. Морф активно заскреб деревянной шваброй с натянутой на неё тряпкой по полу в сторону болтавших учёных, не в силах сдержать природного любопытства и приобретенного недавно желания узнать, о чём так долго эти «яйцеголовые» спорили на собрании. После него большая часть научного состава показалась майору крайне озадаченными.
- Как только моё начальство изучит материалы произошедшего ночью – согласует сроки начала работ. – Деловито пояснял поляк, ощутимо понизив громкость голоса. – Думаю, что ответ следует ожидать не позднее завтрашнего дня.
- На самом деле, я не приветствую ситуации, когда решения принимаются слишком быстро. Ни к чему так торопиться, профессор. – В отличие от своего коллеги, местный руководитель науки казался взволнованным. – Младшее поколение довольно спокойное, они скорее сами испугались того, что делали их товарищи из старшего поколения.
- Пока спокойное. – Возразил Домбровский, сделав ударение на первое слово. – Не забывайте, профессор, что методы создания объектов одинаковы, и высока вероятность проявления аналогичных со старшим поколением побочных эффектов. Мы же - попытаемся их образование предотвратить.
- Я понимаю. Но лоботомия не просто так была запрещена! – В сердцах шепнул учёный, и Морф еле удержал в руках черенок швабры, который был готов выронить из содрогнувшихся рук. – Сколько объектов мы потеряем!
- Вы уже согласились. – Холодно добавил поляк и, после краткого молчания, более мягко добавил: - Процедура пойдёт этим людям только на пользу. Поверьте.
Морф неустанно тер один и тот же участок пола, стараясь выплеснуть злобу в это действие. То бесчеловечное, что было категорически отринуто в прошлый раз, сейчас уже было утверждено, и никаким обжалованиям не подчинялось, даже от самих утвердивших. Майор злился – и на учёных, которые ради открытий и выполнения заказа готовы делать всё, что угодно, и на Корда, с чьей легкой подачи произошёл бунт, на который теперь наука опиралась при утверждении очередной мучительной процедуры.
Ученые молчали ещё несколько мгновений и сталкер надеялся, что его тяжелое дыхание им не слышно.
- Пан Литовченко, идёмте. Выпьем чаю, и я развею все ваши опасения. – С мягкой деловитостью произнёс Домбровский, абсолютно уверенный в своей правоте. Продолжать перепалку учёные не стали и спешно удалились из помещения.
Не удержавшись, Морфей выпустил-таки из рук швабру, от досады швырнув её на пол. Та упала, и по помещению пролетел скромный грохот, привлекший к бойцу внимание командира.
- Боровских! – Гаркнул тот молодым голосом, заставив майора недовольно обернуться. – Это ещё что за выкрутасы? Подобрал швабру и пошёл!
- Прости, командир, выронил. – Буркнул сталкер, но швабру подобрал и вернулся к своей работе.
Мужчина понимал, что вероятнее всего учёные не успеют никому покопаться в мозгах, так как до взрыва осталось менее суток. Что бы они там на завтра не планировали, у истории уже есть свои планы на день и на последующие десятки лет. Так же майор определился, что ему не будет жалко этих двоих заумных, если завтра им не повезёт остаться в стенах треклятой лаборатории.
В размышлениях, Морфей и сам не заметил, как успел пройти практически до тупика коридора с камерами. Он никогда особо не обращал внимания на то, как начинает работать мыслительный процесс, когда человек занят каким-то автоматическим делом, вроде уборки, но останавливать нахлынувший поток рассуждений не стал. Ему, всё же, было интересно – какого это будет? Обычный ли Выброс, который накроет известные территории, или особый – Сверхмощный, который дотянется даже до самых глубоких нор, вроде этой. А, может вовсе – будет стандартный стационарный взрыв, вроде первого, который навредит только станции или лаборатории – в зависимости от того, где восседает состав главных виновников появления Зоны. И только потом вся уже известная аномальщина хлынет наружу, обживая местность под свои нужды. Отчасти радовало, что трагедия заберет с собой множество ублюдков, убивавших и пытавших людей, но огорчало то, что погибнет так же и множество относительно хороших. Всё же, однозначного зла или добра в мире – не существует.
Возникший в голове лёгкий гул Морф поначалу принял за реакцию на духоту и стресс, медленно терзавший его организм. Его увеличению он тоже значения не предал, сославшись на постепенно наступившую на этаже тишину, когда из всего отряда уборщиков осталось только трое и стих галдёж среди подопытных. Но, когда голову в районе левого виска пронзила острая боль, сталкер понял, что что-то не так. Он моментально остановился, рефлексивно закрыв глаза и дернув голову в сторону боли, но та тут же исчезла, словно её и не было.
От резкой перемены состояния, майора слегка замутило, и он осторожно открыл глаза, в это же мгновение столкнувшись взглядом с одним из подопытных. Будучи замеревшим довольно близко к защищенной решетке камеры, мужчине не составило труда быстрым взглядом окинуть человека, который, без сомнений, бессовестно влез в его голову. Имеющий хорошую память на лица, в испуганной девушке Морфей узнал подобранную в лесу Фенек. Или, что вероятнее, её оригинал.
«Да уж, ты то шаришь за изменения в психике» - усмехнулся Вермут. – «Ты, и твой воображаемый братец».
- Ещё, с Таченко бухал. – Мерх продолжил делиться интересными мелочами, и этой спровоцировал неподдельный интерес у Минора.
- Да ладно?! – Крайне удивленно воскликнул тот, даже с койки подскочил и приземлился пятой точкой на угол стола. – И как?
Минора можно было понять: прошли годы, как он сменил группировку, но выгнать из него «долговца» окончательно так и не удалось. Вермут знал, что для некоторых из них Анатолий Таченко чуть ли не икона, оскорбить которую было делом крайне рискованным.
- Неплохо. – Снисходительно улыбнулся на поведение товарища глава. – Нормальный мужик, со своими тараканами, но – у кого из нет?
- Ну да. - Довольно кивнул Минор, словно ждал от командира нынешнего добрых слов в сторону командира предыдущего.
- Кстати, о «Долге». – Вклинился в диалог Физик. – Их численность ощутимо увеличилась, по местным меркам. Кажется, генералу окончательно надоело твоё «гнездо» на Агропроме. Лада говорит, что они стали как-то подозрительно тише себя вести. Если к комплексу подходят, то не нападают, а осматриваются. Я думаю, что они готовят штурм. Вопрос: когда нападут?
- На хер они пойдут со своим штурмом. – Вермут сердито нахмурил брови. – Местные не простят, если из-за них бордель закроется. Да даже «Свобода» ещё больше обозлится.
- Не думаю, что кто-то будет мешать «долговской» инициативе. – С серьезным выражением лица покачал головой местный разводящий. – Слишком рискованно.
- Посмотрим. – Глава медленно размял спину и шею, медленно покрутив головой. Если он будет долго отдыхать, то смотреть по итогу будет не на что, посему требовалось как можно быстрее возвращаться к своим обязанностям. Тем более, что Физика, судя по всему, дела главы грозились в ближайшее время доконать. – Ладно. Притащите станцию связи и свободный ноут, если найдётся. Надо начинать работать.
ПРОШЛОЕ
Морфей
Весь младший военный состав, недавно прибывший на объект, собрали в малом зале для конференций. В большом суетился научный состав – собиралось экстренное совещание. Хотя, можно ли было назвать его таковым, учитывая, что угроза для жизней и работы миновала?
Их рассадили перед выставленным у стены столом, словно зрителей, но происходило обратное: зрителями были те, кто расположился непосредственно за столом. В компании очередного учёного, капитан Волынец, который командовал охраной лаборатории, с угрюмым напускным спокойствием смотрел на бойцов. Его можно было понять: из-за бунта погибло немало как солдат охраны, так и сотрудников, что ненавязчиво говорило о его, как руководителя, некомпетентности. Но мужчина не кричал и не пытался обвинить в потерях кого-то. В момент сбора, Морфей слышал, как один из учёных по-своему пытался успокоить капитана, отметив, что внештатную ситуацию удалось устранить – и это главное. Отчасти сталкер был с этим согласен.
То ли из-за едкого запаха вещества, которым на этажах отмывали полы и стены, то ли от спёртости подземного воздуха, мужчина заметил, что ему стало немного некомфортно дышать. И как только все эти люди могут неделями торчать в подземельях? И душа, и организм требовали свежего воздуха, но приходилось наслаждаться не сильно спасающий вентиляцией и обществом толпы едва знакомых людей.
- Первые дни мы к нему относились с подозрением, было такое. – Вяло рапортовал один из старших сержантов на просьбу командира описать поведение беглого ученого. – Но потом поняли, что он просто любопытный - до жопы, и опасности не представляет. Да и нам никто особых военных тайн не доверял, кроме этой – общей. Даже выведывать у нас нечего, будь он каким-нибудь шпионом.
- Ещё, болтливый очень, товарищ капитан. – Выказался кто-то «из зала». – Никак не заткнёшь, даже если орать начать. Хотелось пару раз ему почесать физиономию из-за этого.
- По одному. – Махнул рукой Волынец, с недовольством взглянув в сторону голоса, и вклинившийся в разговор солдат замолчал.
- Ну, да. И мы даже удивились, когда перед отправкой сюда эта тарахтелка умолкла. Понадеялись, что он усвоил наконец-таки, как себя следует вести, а он вон – крышей поехал. В целом – подозрения учёный не вызывал. – Всё так же вяло закончил рапорт старший сержант и, после разрешения, опустился на свой стул.
Расспрашивали всех и Морф понимал, что разговор с ними – дело времени, а пока оно не пришло, лучше подумать, что отвечать.
- Значит, первый раз он странно себя повёл в автобусе при транспортировке в лабораторию? – Обратился капитан к сидящему рядом учёному. Тот активно кивнул.
- Верно. Напал на капитана Таченко и водителя. Выяснилось, что он и на господина Литовченко набросился, когда тот пришёл его выпустить из изолятора. Забрал ключ-карту и средства связи.
- А вот нахрена он его вообще выпустить решил? – Повысил голос Волнец, с укором посмотрев на сидящего рядом учёного, словно бы именно он был виноват в свершенных действиях. – Почему мы не лезем в вашу работу, а вам всё по-своему сделать нужно? Раз посадили под замок, значит того требовала ваша же безопасность, так какого чёрта…
- Господин Волынец, не я же его выпустил. – Прижал ладонь к сердцу учёный, явно взволнованный сердитостью командира охраны, которого перебил. Мужчина продолжать нравоучения не стал, горько отмахнувшись от сотрудника научного состава.
- Мне доложили, что перед отправкой сюда, вы распивали алкоголь, сделанный местными жителями. – Вернулся к допросу капитан, снова обратившись к уже расслабившемуся старшему сержанту.
- Никак нет, товарищ капитан. – На этот раз не поднимаясь, отрицательно кивнул боец. – Это медичке в голову взбрело, что ребята попадали от принесённого самогона, потому что так один раз уже было. Поэтому она такое заключение товарищу Таченко и выдала. Но никто ничего не пил в тот день и в предыдущий, потому как старлей объявил сухой закон перед поездкой.
- Профессор считает, что у Николая возникли проблемы с психикой из-за специфики работы. Несмотря на то, что все необходимые тесты он прошёл, тем не менее к непосредственному контакту с экспериментами оказался не готов. – Немного наклонившись к капитану, проговорил учёный, и Волынец вновь «вспыхнул»:
- И всё-таки выпустил этого чудика!
И быть бы здесь возобновившемуся шквалу справедливого недовольства, но устройство связи капитана издало сигнал входящего вызова, и мужчина с нетерпением ответил на него. Его мрачное настроение немного улучшилось, пока он слушал очевидно какой-то приятный доклад, но закончил сеанс связи капитан всё таким же усталым мрачным тоном.
- Поймали вашего психбольного. – Оповестил Волынец всех присутствующих в зале, но лицом был при этом обращен к сидящему рядом учёному. – Он проник на станцию, попытался сломать оборудование и убить научный состав. Его задержали и раненного скоро доставят обратно. Рекомендую лечить его в изоляторе.
Учёный кивнул, с холодным спокойствием отреагировав на новость; в отличие от него, у Морфея едва не выскочило сердце из груди от волнения. Всё-таки дело касалось не только жизни его бывшего командира, но и будущего в целом – как бы пафосно это не звучало. Обернувшись к Розе, майор увидел, как та облегченно ему закивала: мол, похоже, к счастью, ничего у Корда не вышло.
После сообщения, из зала распустили всех бойцов, кроме группы, в которой выполняли задачу Морфей и его жена. Волынец прочитал длинную лекцию о том, как важно следовать приказам и не заниматься самоуправством в критических ситуациях. Следом за ним голосил учёный, поддержавший прежнюю нотацию и добавив к ней объяснение того, в каком опасном месте им приходится трудиться. Майор его словам только усмехался: да что этот парень может знать об опасности? Произошедшее скорее исключение, чем состоявшаяся норма. Ох, как бы он пел, оказавшись в современной Зоне… Соловьем бы заливался от страха за свою жизнь, и писанные кем-то правила наверняка были бы последней вещью, о которой учёный бы задумывался.
Было так же очевидно, что просто чтением нотаций их наказание не кончится, поэтому, когда капитан Волынец стал распределять бойцов по этажам для помощи в уборке помещений, Морф недовольные вздохи остальных не поддержал. Ну, походит со шваброй какое-то время, зато живой и не в камере в роли подопытного. Заодно сможет разведать куда именно оттащили неактивные «Мамины бусы» - артефакт всё ещё оставался единственной надеждой на возвращение в настоящее при условии, что действительно зарядится от энергии второго взрыва.
На нижний уровень, где содержались утерявшие начальную суть мутанты, бойцов на уборку не отправляли: то ли из заботы о жизни подчиненных, то ли из недоверия и страха, что найдётся ещё один со слабой психикой и возобновит бунт. Оставалась только охрана у всех доступных выходов и, если раньше их вооружение останавливалось на транквилизаторах, то теперь пополнилось боевым.
Поверхности обрабатывались каким-то странным хлорированным раствором после всех этапов уборки, с помощью которых изрядно изгаженные помещения требовалось превратить обратно в цивильные. Однако, когда Морфей в компании ещё нескольких бойцов спустился в отдел с камерами содержания на втором уровне, увидел, что беспорядок нисколько не мешает науке продолжать работать. Домбровский, странное имя которого майор уже успешно утерял из памяти, с воодушевлённым видом перемещался между камерами с подопытными, и в его поведении не было выражено даже минимального беспокойства в связи с произошедшем. Словно мужчина был на сто процентов уверен в том, что никто из пациентов на него не набросится. Самонадеянно и глупо.
Сталкер на личном опыте знал, как сложно бывает при наличии дикой силы иногда держать себя в руках и не творить невесть что. Оттого понимал, что и этим несчастным может быть тяжело, учитывая, что и причины для разного рода гневных действий у них имеются.
Вместе с группой клининга, на этаж пришёл профессор Литовченко, вмешавшийся в работу своего коллеги и отвлекший от проведения осмотра. Морф активно заскреб деревянной шваброй с натянутой на неё тряпкой по полу в сторону болтавших учёных, не в силах сдержать природного любопытства и приобретенного недавно желания узнать, о чём так долго эти «яйцеголовые» спорили на собрании. После него большая часть научного состава показалась майору крайне озадаченными.
- Как только моё начальство изучит материалы произошедшего ночью – согласует сроки начала работ. – Деловито пояснял поляк, ощутимо понизив громкость голоса. – Думаю, что ответ следует ожидать не позднее завтрашнего дня.
- На самом деле, я не приветствую ситуации, когда решения принимаются слишком быстро. Ни к чему так торопиться, профессор. – В отличие от своего коллеги, местный руководитель науки казался взволнованным. – Младшее поколение довольно спокойное, они скорее сами испугались того, что делали их товарищи из старшего поколения.
- Пока спокойное. – Возразил Домбровский, сделав ударение на первое слово. – Не забывайте, профессор, что методы создания объектов одинаковы, и высока вероятность проявления аналогичных со старшим поколением побочных эффектов. Мы же - попытаемся их образование предотвратить.
- Я понимаю. Но лоботомия не просто так была запрещена! – В сердцах шепнул учёный, и Морф еле удержал в руках черенок швабры, который был готов выронить из содрогнувшихся рук. – Сколько объектов мы потеряем!
- Вы уже согласились. – Холодно добавил поляк и, после краткого молчания, более мягко добавил: - Процедура пойдёт этим людям только на пользу. Поверьте.
Морф неустанно тер один и тот же участок пола, стараясь выплеснуть злобу в это действие. То бесчеловечное, что было категорически отринуто в прошлый раз, сейчас уже было утверждено, и никаким обжалованиям не подчинялось, даже от самих утвердивших. Майор злился – и на учёных, которые ради открытий и выполнения заказа готовы делать всё, что угодно, и на Корда, с чьей легкой подачи произошёл бунт, на который теперь наука опиралась при утверждении очередной мучительной процедуры.
Ученые молчали ещё несколько мгновений и сталкер надеялся, что его тяжелое дыхание им не слышно.
- Пан Литовченко, идёмте. Выпьем чаю, и я развею все ваши опасения. – С мягкой деловитостью произнёс Домбровский, абсолютно уверенный в своей правоте. Продолжать перепалку учёные не стали и спешно удалились из помещения.
Не удержавшись, Морфей выпустил-таки из рук швабру, от досады швырнув её на пол. Та упала, и по помещению пролетел скромный грохот, привлекший к бойцу внимание командира.
- Боровских! – Гаркнул тот молодым голосом, заставив майора недовольно обернуться. – Это ещё что за выкрутасы? Подобрал швабру и пошёл!
- Прости, командир, выронил. – Буркнул сталкер, но швабру подобрал и вернулся к своей работе.
Мужчина понимал, что вероятнее всего учёные не успеют никому покопаться в мозгах, так как до взрыва осталось менее суток. Что бы они там на завтра не планировали, у истории уже есть свои планы на день и на последующие десятки лет. Так же майор определился, что ему не будет жалко этих двоих заумных, если завтра им не повезёт остаться в стенах треклятой лаборатории.
В размышлениях, Морфей и сам не заметил, как успел пройти практически до тупика коридора с камерами. Он никогда особо не обращал внимания на то, как начинает работать мыслительный процесс, когда человек занят каким-то автоматическим делом, вроде уборки, но останавливать нахлынувший поток рассуждений не стал. Ему, всё же, было интересно – какого это будет? Обычный ли Выброс, который накроет известные территории, или особый – Сверхмощный, который дотянется даже до самых глубоких нор, вроде этой. А, может вовсе – будет стандартный стационарный взрыв, вроде первого, который навредит только станции или лаборатории – в зависимости от того, где восседает состав главных виновников появления Зоны. И только потом вся уже известная аномальщина хлынет наружу, обживая местность под свои нужды. Отчасти радовало, что трагедия заберет с собой множество ублюдков, убивавших и пытавших людей, но огорчало то, что погибнет так же и множество относительно хороших. Всё же, однозначного зла или добра в мире – не существует.
Возникший в голове лёгкий гул Морф поначалу принял за реакцию на духоту и стресс, медленно терзавший его организм. Его увеличению он тоже значения не предал, сославшись на постепенно наступившую на этаже тишину, когда из всего отряда уборщиков осталось только трое и стих галдёж среди подопытных. Но, когда голову в районе левого виска пронзила острая боль, сталкер понял, что что-то не так. Он моментально остановился, рефлексивно закрыв глаза и дернув голову в сторону боли, но та тут же исчезла, словно её и не было.
От резкой перемены состояния, майора слегка замутило, и он осторожно открыл глаза, в это же мгновение столкнувшись взглядом с одним из подопытных. Будучи замеревшим довольно близко к защищенной решетке камеры, мужчине не составило труда быстрым взглядом окинуть человека, который, без сомнений, бессовестно влез в его голову. Имеющий хорошую память на лица, в испуганной девушке Морфей узнал подобранную в лесу Фенек. Или, что вероятнее, её оригинал.
