- Что ты сказал боссу? - прервав молчаливую паузу спросил он оттуда у старшего.
Тот нервно потёр подбородок:
- Сказал, что деньги лежат в банковской ячейке на хранении.
Стоявший у окна мордоворот с недоумением посмотрел на него:
- Кто тебе это сказал?
Старший отвёл взгляд в сторону:
- Сорока на хвосте принесла. «Академик» на эту аферу поставил всё. Он сказал делай что хочешь с ней, хоть глаза ей выколи, но найди либо деньги, либо банковские документы на их получение. Ты думаешь мне так хочется замочить эту бабу? А если бы я сказал ему, что нет ни того ни другого, он подумал бы, что мы с тобой с крысятничали. Ты же помнишь, что он с Фомой сделал?
Второй молчал. Его молчание говорило о том, что он не хотел, чтобы с ним повторилось то же самое, что случилось с Фомой. Из-за тысячи украденных баксов «академик» полуживого Фому залил жидким бетонным раствором в железной ванне, дождался пока затвердеет и опустил на дно реки в самой её середине.
- Ты в натуре думаешь, что это прокатит? – произнёс он уже не обращая внимание на Ленку. – У него в банке наверняка есть свой человек.
- Прокатит не прокатит, а на время он затаится.
Ленка, слушая весь их разговор теперь уже точно знала, что ей нужно сказать этим двум, чтобы они оставили её в живых. «А там, как бог даст…» - подумала она.
- Ну, что ты встал? – сказал второму старший. – Если «академик» сказал перерыть весь дом, значит это и нужно сделать. Свяжи этой сучке руки за спинку стула и берёмся за дело.
Через полчаса, Ленка, наблюдая за тем, как они по-варварски выбрасывали из самодельных шкафов её вещи и вещи Николая, тихо плакала от происходящих в её жизни страшных событий. Неожиданно почувствовав в животе слабые толчки, она вдруг поняла, что находящийся в её утробе ребёнок, таким образом успокаивает и даёт своей маме понять, чтобы она немедленно взяла себя в руки. И Ленка послушно замолчала.
Закончив своё дело, мордовороты сели отдышаться.
- Что дальше делать-то будем? – спросил у своего старшего тот, кто предпринимал попытку заступиться за неё.
Тот молча посмотрел на притихшую Ленку и тут же отвёл от неё взгляд.
- Ждать будем. По крайней мере до завтра. Утром опять схожу позвоню ему. Посмотрю, что он ещё придумал.
- А если за это время сюда менты приедут? Или муженька её выпустят?
Старший усмехнулся:
- Менты? Вряд ли. У них есть палёный ствол, им больше ничего не нужно. Что они погонят сюда по бездорожью за тридцать километров свой еле дышащий УАЗик, я также сомневаюсь. А «баклана» её они не отпустят. Он уже обречён. Себя вспомни, когда тебе менты «перо» на вокзале подкинули. Хоть оно было и не твоё, но срок за него ты отмахал по полной. Тебя же никто не отпустил?
- Не отпустили…
Ну вот, то-то же.
- Да тише ты, - предупредил его второй. - Баба-то слышит.
- Пусть слышит. Один хрен живой мы её тут не оставим.
Второй встрепенулся:
- А мне лишняя мокруха не нужна!
- Да какая блядь мокруха? Она сама вздёрнется. – Старший, рассмеявшись бросил студящий взгляд на Ленку.
- Правильно я говорю? – спросил он у неё не пряча ухмылки.
Ленка, сидя на стуле молчала, но своего взгляда от него не отвела.
- Ты только посмотри, братан, сколько в ней злости, - сказал старший.
- Она беременна, - ответил второй.
Старший, услышав это посмотрел ещё раз на Ленку, затем вернул свой взгляд на подельника и громко рассмеялся:
— Вот и оставь тебя наедине с бабой!
Второй укоризненно прервал его смех:
- Фильтруй базар свой! Отвечаю, это она мне так сказала!
Старший плюнул на пол:
- Для меня это ничего не меняет. «Академик» чётко и ясно сказал мне: бабу в конце убрать!
Только сейчас Ленка осознала, что всё на самом деле куда страшнее. Нет, не за себя она сейчас переживала. За ребёнка. Убьют её, погибнет и он. Измучив себя этими мыслями, она усердно думала о том, как ей выжить в этой ситуации. Быть может подыграть им? Сказать, что да, действительно, договор у мужа и что если она поедет к нему, то непременно заберёт документ и конечно же отдаст его им. Но поверят ли ей эти двое? Она напряглась и решилась попробовать пойти на это.
- Я хочу сказать правду, - неожиданно для себя самой произнесла Ленка. – Я действительно беременна…Ваш товарищ не обманывает вас, деньги лежат в банке. Я помогу вам, и вы получите эти чёртовы деньги. А вы в обмен на это, ради моего ребёнка, не станете меня убивать. Пожалуйста…
- Опана! – воскликнул старший. – Неужели ты своими куриными мозгами решила, что мы поверим тебе?
- Можете проверить. Правда я не знаю, как вы это сделаете, но…я не вру. Без моего присутствия в банке взять деньги вы не сможете. Я в договоре указана вторым получателем после мужа. Дайте мне попить воды…
Старший кивнул второму. Тот набрал в кружку воды и позволил ей вдоволь напиться. Она жадно выпила всю воду.
— Это же меняет дело! - обрадованно воскликнул старший. Второй мордоворот также обрадовался признанию Ленки.
- Замётано! - сказал старший и обратился к своему
подельнику. – Завтра утром я позвоню «академику». Пусть сам решает, как быть дальше. Если это всё не фуфло, я её не трону.
Оперативников из районного отделения милиции было трудно чем-то удивить, но, когда их начальник розыска Трегубов вместо своего служебного кабинета в РОВД вдруг предпочёл провести вечернюю планёрку у речки, что в пяти километрах от станции, тут они, пожалуй, удивились не на шутку. Необычным для них показался и тот факт, что до речки, он повёз их сам на своей новенькой «восьмёрке». Хотя они могли следовать за ним и на служебной «шахе». Да, действительно, Трегубов сделал это специально, для того чтобы у его подчинённых по пути следования к реке не было возможности обсудить между собой странности в его поведении.
Приехав на место, они разместились на упавших почти у самой воды высохших деревьях, чьи ветви в разное время были срублены для костра рыбаками либо охотниками. Следы этих самых костров выдавали лишь кучки прогоревшего древесного угля.
Видя на лицах оперов едва заметное для человеческого глаза удивление и неопределённость Трегубов начал планёрку. Хотя для него это была скорее не планёрка, а мероприятие по принятию экстренных мер безопасности.
- Сейчас вы поймёте почему я привёз вас именно сюда, - закуривая сказал он. Те слушали внимательно и как ему показалось несколько настороженно.
- У нас возникли проблемы с фермером, который сидит в изоляторе, - продолжил Трегубов. - Вы знаете, что он не в «сознанке», но это лишь часть проблемы. Другая её часть, и я полагаю - самая хреновая, в том, что изъятый на его ферме ствол оказался палёным. Эксперты в городском отделе провели детальную экспертизу, и несмотря на то, что заводской номер на пистолете был сбит они каким-то образом определили его последнюю цифру. Ну а дальше, как это говорится - дело техники: оперативники из УБОПа вытащили из базы все сводки по особо-тяжким преступлениям за несколько лет, где фигурировал факт применения огнестрельного оружия, и этот ствол представьте себе всплыл самым первым. Он был похищен из воинской части, а потом из него завалили инкассатора. – Четверо оперативников переглянулись между собой.
— Вот это действительно засада, - первым отреагировал на эту новость старший опер Вадим Чернов. – Я так понимаю, что это «глухарь»?
Трегубов в ответ утвердительно кивнул, и сделав раз за разом несколько глубоких затяжек сигаретой, ловко запулил оставшийся от неё фильтр в реку.
- Да. Там полная жопа. Инкассаторы потеряли своего человека и просрали большую сумму денег. Очень большую…
Тут же в разговор встрял Олег Адоньев, самый молодой оперативник в их коллективе.
- То-то я смотрю, - затараторил он, - Верка следачка сегодня с делом фермера, вся зарёванная вышла из кабинета шефа. Я подошёл в приёмной к его секретарше Светке, а та мне на ухо сказала, что шеф полчаса диким криком орал на Верку. Полоскал её конкретно. Только говорит и слышно было: кто тебе, сука, разрешил ствол на экспертизу без моего разрешения направлять!
Около минуты все сидели молча, каждый о чём-то усиленно думал. Сергей Бехтерев, самый опытный, практически уже пенсионер, первым разорвал недолгое молчание обратившись к Трегубову.
- Ты у Шахова то по этому поводу был? - спросил он у него не отводя взгляда.
- Был, - ответил Трегубов.
- И что он тебе сказал, если не секрет?
- Дал телефонограмму из ГОВД прочесть. Область начала проверку по нам. Шахов у них однозначно под колпаком. Вцепились в него: так мол и так, ствол спокойненько лежит у вас, а вся советская милиция отгребает за убийство инкассатора от генпрокурора страны.
- И что же Шахов? – не унимался Вадим.
- А что Шахов? Шахов сказал, что если его карьера на этом сраном деле закончится, то конкретно нам с вами амба будет. Напомнил про того мужика, которого вы в изоляторе мочканули. Ну того, который нашёл табельный «Макаров» участкового из соседнего района.
— Вот же, гнида, - со злобой выдавил из себя Вадим. – Слушай, а ты видел сегодня участкового Филипенко?
- Ну, видел.
- А он тебе случайно не пояснил от кого ему пришла информация, что у фермера лежит ствол?
- Сказал, что от агента, но от кого именно, не назвал. Не хочет он его называть.
Все четверо оперативников почти в один голос возмутились.
- К нему надо ехать и брать его за кадык! – остро отреагировал молчавший до этого момента Игорь Палаев. – Может его информатор много чего знает про этот ствол?! Кинем на связку, расскажет, никуда не денется! Глядишь ещё и убийство инкассатора раскроем!
- Ты уже кинул на связку фермера! Он тебе много рассказал?! – упрекнул его Трегубов.
Тот воспринял упрёк болезненно и не сдержался:
- Так нельзя! Этак нельзя! Протянем, приедут костоломы из области и сами вышибут из того же Филипенко и из его информатора всё что им надо. Они ещё и убийцу принцессы Дианы назовут! А вот нам предъявят! Скажут, что гандоны мы, и выкинут, как козлов в народное хозяйство!
- Надо однозначно что-то предпринять, – заявил Бехтерев. – Предлагаю сегодня ближе к ночи, когда все разъедутся, по полной ещё разок прессануть фермера. Не будет результата, значит надо ехать домой к Филипенко, но только брать его уже не за кадык, а за яйца. Пусть предоставит своего информатора по стволу. Ну, есть конечно ещё один вариант…
Палаев, Адоньев, Чернов, а с ними и Трегубов, вцепились в него цепкими взглядами, словно ожидали услышать от него самый лёгкий и вполне приемлемый выход из создавшейся ситуации.
– Если я правильно понимаю, - продолжил Бехтерев, - явная угроза исходит к нам от Шахова? Так?
- В целом да, - ответил Трегубов.
- Тогда, что нам мешает…убрать его? Не зря же мудрые люди говорят: нет тела, нет дела.
В разговоре воцарилась гробовая тишина, но ненадолго.
- Ты…предлагаешь грохнуть целого начальника криминальной милиции? – с интригой в голосе спросил Чернов.
Бехтерев пожал плечами:
- Почему сразу грохнуть? Может же уставший после службы человек просто не справится с рулевым управлением?
- А что мы выиграем от этого? – с интересом спросил у него Палаев.
- Как это что? Он наконец заткнётся и не будет дрючить нас напоминая о том мужике. Дело фермера развалится в суде, мы получим по строгачу, а через месяц всё устаканится. Как вам такое?
Все нервно переглянулись и дружно закурили. Трегубов бросил взгляд на Бехтерева:
- Ну, а что…в принципе это как вариант, - сказал он. – Но предлагаю всё-таки начать с фермера. Возможно, просто не дожали его до конца. Крепкий он, блядь…Он что, в десантуре служил? Я видел наколку у него на левом плече в виде парашюта.
- Я читал его протокол допроса, там про срочную не указано, - ответил Палаев.
- Ладно! Будем, действовать по обстановке, - сказал Трегубов. – Не будет толков с фермера, значит ночью навестим участкового Филипенко. А там…Там будет видно.
Стрелки на командирских часах у участкового Филипенко, показывали десять вечера, когда он после своего трудового дня возвращался к себе домой в своё родное село на служебном мотоцикле. Попадая в желтоватый пучок света, излучаемый фарой его мотоцикла, по защитному стеклу закреплённому на руле со свойственным стуком врезались, то прыгающие кузнечики, то мухи, то стайки мошкары. Все его мысли сейчас сводились к одному: что делать с банковским документом, оформленным на имя фермера, который он, Филипенко, практически выкрал в изоляторе РОВД, где хранились личные вещи задержанного. Документ этот нужно передать воровскому авторитету «академику». И тот наверняка ждёт его от него, а не дождавшись попросту приедет за ним сам. Именно этого Филипенко и не хотел, по двум причинам: как только у его дома останавливается какая ни будь машина, в особенности иномарка, тут же, то ли из-за любопытства, а то ли из-за собственного страха, соседи начинают беспокойно выходить во двор и сквозь щели в заборе ведут наблюдение за его домом. Вторая причина более тревожна что ли выглядит на фоне первой: он боялся, что, получив необходимый документ «академик» уберёт его как лишнего свидетеля. Мало ли случаев, когда человек, не жалующийся на свою жизнь, вдруг оказывается в верёвочной петле, которая крепко и надёжно обвивает его шею. Уже скоро на трассе пред ним возникнет тот самый перекрёсток, где если повернуть направо, то можно доехать до придорожного кафе и освободиться от этого проклятого документа, а именно отдать его толстозадой буфетчице, так называемой связной «академика» и в то же время его наводчице. Почему наводчице? Да потому что она видит, кто из дальнобойщиков при себе имеет толстый кошелёк и пока водила кушает супчик в этой рыгаловке, буфетчица звонит выездной бригаде боевиков «академика», а уже те делают засаду этому бедолаге на пути его следования. Короче отжимают у него бабло или груз. Менты, а именно «гаишники» знают эту схему и получают свои проценты. Так вот…А если он, Филипенко, повернёт налево, то по полевой дороге прямёхонько приедет прямо в хозяйство сидящего в изоляторе фермера. И чем ближе он подъезжал к этому перекрёстку, тем лихорадочнее работал его мозг над задачей: так куда же ему всё-таки повернуть свой мотоцикл? И Филипенко свернул налево. Буквально в последние секунды он обнадёжил себя надеждой, что если он сейчас передаст банковский договор жене фермера, то будет в её глазах выглядеть порядочным ментом и честным человеком, ну и соответственно отметёт от себя все подозрения со стороны самого фермера, о том, что ствол подложил в коровник непосредственно участковый. А перед «академиком» он прикинется шлангом и на полном серьёзе скажет, что никакого банковского документа на имя фермера в изоляторе нет, и где он может быть ему как участковому неизвестно. Главное попросить жену фермера никому не сообщать, что он вернул ей ценную бумагу. «Отличный вариант!» - подумал Филипенко и прибавил обороты двигателю, как это он часто любил делать сидя в седле своего железного коня. Минут через двадцать он уже увидел и саму ферму. В одном из окон горел свет. Вокруг сплошь была только темень. Как-то раз Филипенко проезжал в ночное время мимо этой фермы и в глаза ему бросался фонарь уличного освещения, установленный на столбе в огороде, но сейчас он почему-то не светился.
Тот нервно потёр подбородок:
- Сказал, что деньги лежат в банковской ячейке на хранении.
Стоявший у окна мордоворот с недоумением посмотрел на него:
- Кто тебе это сказал?
Старший отвёл взгляд в сторону:
- Сорока на хвосте принесла. «Академик» на эту аферу поставил всё. Он сказал делай что хочешь с ней, хоть глаза ей выколи, но найди либо деньги, либо банковские документы на их получение. Ты думаешь мне так хочется замочить эту бабу? А если бы я сказал ему, что нет ни того ни другого, он подумал бы, что мы с тобой с крысятничали. Ты же помнишь, что он с Фомой сделал?
Второй молчал. Его молчание говорило о том, что он не хотел, чтобы с ним повторилось то же самое, что случилось с Фомой. Из-за тысячи украденных баксов «академик» полуживого Фому залил жидким бетонным раствором в железной ванне, дождался пока затвердеет и опустил на дно реки в самой её середине.
- Ты в натуре думаешь, что это прокатит? – произнёс он уже не обращая внимание на Ленку. – У него в банке наверняка есть свой человек.
- Прокатит не прокатит, а на время он затаится.
Ленка, слушая весь их разговор теперь уже точно знала, что ей нужно сказать этим двум, чтобы они оставили её в живых. «А там, как бог даст…» - подумала она.
- Ну, что ты встал? – сказал второму старший. – Если «академик» сказал перерыть весь дом, значит это и нужно сделать. Свяжи этой сучке руки за спинку стула и берёмся за дело.
Через полчаса, Ленка, наблюдая за тем, как они по-варварски выбрасывали из самодельных шкафов её вещи и вещи Николая, тихо плакала от происходящих в её жизни страшных событий. Неожиданно почувствовав в животе слабые толчки, она вдруг поняла, что находящийся в её утробе ребёнок, таким образом успокаивает и даёт своей маме понять, чтобы она немедленно взяла себя в руки. И Ленка послушно замолчала.
Закончив своё дело, мордовороты сели отдышаться.
- Что дальше делать-то будем? – спросил у своего старшего тот, кто предпринимал попытку заступиться за неё.
Тот молча посмотрел на притихшую Ленку и тут же отвёл от неё взгляд.
- Ждать будем. По крайней мере до завтра. Утром опять схожу позвоню ему. Посмотрю, что он ещё придумал.
- А если за это время сюда менты приедут? Или муженька её выпустят?
Старший усмехнулся:
- Менты? Вряд ли. У них есть палёный ствол, им больше ничего не нужно. Что они погонят сюда по бездорожью за тридцать километров свой еле дышащий УАЗик, я также сомневаюсь. А «баклана» её они не отпустят. Он уже обречён. Себя вспомни, когда тебе менты «перо» на вокзале подкинули. Хоть оно было и не твоё, но срок за него ты отмахал по полной. Тебя же никто не отпустил?
- Не отпустили…
Ну вот, то-то же.
- Да тише ты, - предупредил его второй. - Баба-то слышит.
- Пусть слышит. Один хрен живой мы её тут не оставим.
Второй встрепенулся:
- А мне лишняя мокруха не нужна!
- Да какая блядь мокруха? Она сама вздёрнется. – Старший, рассмеявшись бросил студящий взгляд на Ленку.
- Правильно я говорю? – спросил он у неё не пряча ухмылки.
Ленка, сидя на стуле молчала, но своего взгляда от него не отвела.
- Ты только посмотри, братан, сколько в ней злости, - сказал старший.
- Она беременна, - ответил второй.
Старший, услышав это посмотрел ещё раз на Ленку, затем вернул свой взгляд на подельника и громко рассмеялся:
— Вот и оставь тебя наедине с бабой!
Второй укоризненно прервал его смех:
- Фильтруй базар свой! Отвечаю, это она мне так сказала!
Старший плюнул на пол:
- Для меня это ничего не меняет. «Академик» чётко и ясно сказал мне: бабу в конце убрать!
Только сейчас Ленка осознала, что всё на самом деле куда страшнее. Нет, не за себя она сейчас переживала. За ребёнка. Убьют её, погибнет и он. Измучив себя этими мыслями, она усердно думала о том, как ей выжить в этой ситуации. Быть может подыграть им? Сказать, что да, действительно, договор у мужа и что если она поедет к нему, то непременно заберёт документ и конечно же отдаст его им. Но поверят ли ей эти двое? Она напряглась и решилась попробовать пойти на это.
- Я хочу сказать правду, - неожиданно для себя самой произнесла Ленка. – Я действительно беременна…Ваш товарищ не обманывает вас, деньги лежат в банке. Я помогу вам, и вы получите эти чёртовы деньги. А вы в обмен на это, ради моего ребёнка, не станете меня убивать. Пожалуйста…
- Опана! – воскликнул старший. – Неужели ты своими куриными мозгами решила, что мы поверим тебе?
- Можете проверить. Правда я не знаю, как вы это сделаете, но…я не вру. Без моего присутствия в банке взять деньги вы не сможете. Я в договоре указана вторым получателем после мужа. Дайте мне попить воды…
Старший кивнул второму. Тот набрал в кружку воды и позволил ей вдоволь напиться. Она жадно выпила всю воду.
— Это же меняет дело! - обрадованно воскликнул старший. Второй мордоворот также обрадовался признанию Ленки.
- Замётано! - сказал старший и обратился к своему
подельнику. – Завтра утром я позвоню «академику». Пусть сам решает, как быть дальше. Если это всё не фуфло, я её не трону.
Глава 12
Оперативников из районного отделения милиции было трудно чем-то удивить, но, когда их начальник розыска Трегубов вместо своего служебного кабинета в РОВД вдруг предпочёл провести вечернюю планёрку у речки, что в пяти километрах от станции, тут они, пожалуй, удивились не на шутку. Необычным для них показался и тот факт, что до речки, он повёз их сам на своей новенькой «восьмёрке». Хотя они могли следовать за ним и на служебной «шахе». Да, действительно, Трегубов сделал это специально, для того чтобы у его подчинённых по пути следования к реке не было возможности обсудить между собой странности в его поведении.
Приехав на место, они разместились на упавших почти у самой воды высохших деревьях, чьи ветви в разное время были срублены для костра рыбаками либо охотниками. Следы этих самых костров выдавали лишь кучки прогоревшего древесного угля.
Видя на лицах оперов едва заметное для человеческого глаза удивление и неопределённость Трегубов начал планёрку. Хотя для него это была скорее не планёрка, а мероприятие по принятию экстренных мер безопасности.
- Сейчас вы поймёте почему я привёз вас именно сюда, - закуривая сказал он. Те слушали внимательно и как ему показалось несколько настороженно.
- У нас возникли проблемы с фермером, который сидит в изоляторе, - продолжил Трегубов. - Вы знаете, что он не в «сознанке», но это лишь часть проблемы. Другая её часть, и я полагаю - самая хреновая, в том, что изъятый на его ферме ствол оказался палёным. Эксперты в городском отделе провели детальную экспертизу, и несмотря на то, что заводской номер на пистолете был сбит они каким-то образом определили его последнюю цифру. Ну а дальше, как это говорится - дело техники: оперативники из УБОПа вытащили из базы все сводки по особо-тяжким преступлениям за несколько лет, где фигурировал факт применения огнестрельного оружия, и этот ствол представьте себе всплыл самым первым. Он был похищен из воинской части, а потом из него завалили инкассатора. – Четверо оперативников переглянулись между собой.
— Вот это действительно засада, - первым отреагировал на эту новость старший опер Вадим Чернов. – Я так понимаю, что это «глухарь»?
Трегубов в ответ утвердительно кивнул, и сделав раз за разом несколько глубоких затяжек сигаретой, ловко запулил оставшийся от неё фильтр в реку.
- Да. Там полная жопа. Инкассаторы потеряли своего человека и просрали большую сумму денег. Очень большую…
Тут же в разговор встрял Олег Адоньев, самый молодой оперативник в их коллективе.
- То-то я смотрю, - затараторил он, - Верка следачка сегодня с делом фермера, вся зарёванная вышла из кабинета шефа. Я подошёл в приёмной к его секретарше Светке, а та мне на ухо сказала, что шеф полчаса диким криком орал на Верку. Полоскал её конкретно. Только говорит и слышно было: кто тебе, сука, разрешил ствол на экспертизу без моего разрешения направлять!
Около минуты все сидели молча, каждый о чём-то усиленно думал. Сергей Бехтерев, самый опытный, практически уже пенсионер, первым разорвал недолгое молчание обратившись к Трегубову.
- Ты у Шахова то по этому поводу был? - спросил он у него не отводя взгляда.
- Был, - ответил Трегубов.
- И что он тебе сказал, если не секрет?
- Дал телефонограмму из ГОВД прочесть. Область начала проверку по нам. Шахов у них однозначно под колпаком. Вцепились в него: так мол и так, ствол спокойненько лежит у вас, а вся советская милиция отгребает за убийство инкассатора от генпрокурора страны.
- И что же Шахов? – не унимался Вадим.
- А что Шахов? Шахов сказал, что если его карьера на этом сраном деле закончится, то конкретно нам с вами амба будет. Напомнил про того мужика, которого вы в изоляторе мочканули. Ну того, который нашёл табельный «Макаров» участкового из соседнего района.
— Вот же, гнида, - со злобой выдавил из себя Вадим. – Слушай, а ты видел сегодня участкового Филипенко?
- Ну, видел.
- А он тебе случайно не пояснил от кого ему пришла информация, что у фермера лежит ствол?
- Сказал, что от агента, но от кого именно, не назвал. Не хочет он его называть.
Все четверо оперативников почти в один голос возмутились.
- К нему надо ехать и брать его за кадык! – остро отреагировал молчавший до этого момента Игорь Палаев. – Может его информатор много чего знает про этот ствол?! Кинем на связку, расскажет, никуда не денется! Глядишь ещё и убийство инкассатора раскроем!
- Ты уже кинул на связку фермера! Он тебе много рассказал?! – упрекнул его Трегубов.
Тот воспринял упрёк болезненно и не сдержался:
- Так нельзя! Этак нельзя! Протянем, приедут костоломы из области и сами вышибут из того же Филипенко и из его информатора всё что им надо. Они ещё и убийцу принцессы Дианы назовут! А вот нам предъявят! Скажут, что гандоны мы, и выкинут, как козлов в народное хозяйство!
- Надо однозначно что-то предпринять, – заявил Бехтерев. – Предлагаю сегодня ближе к ночи, когда все разъедутся, по полной ещё разок прессануть фермера. Не будет результата, значит надо ехать домой к Филипенко, но только брать его уже не за кадык, а за яйца. Пусть предоставит своего информатора по стволу. Ну, есть конечно ещё один вариант…
Палаев, Адоньев, Чернов, а с ними и Трегубов, вцепились в него цепкими взглядами, словно ожидали услышать от него самый лёгкий и вполне приемлемый выход из создавшейся ситуации.
– Если я правильно понимаю, - продолжил Бехтерев, - явная угроза исходит к нам от Шахова? Так?
- В целом да, - ответил Трегубов.
- Тогда, что нам мешает…убрать его? Не зря же мудрые люди говорят: нет тела, нет дела.
В разговоре воцарилась гробовая тишина, но ненадолго.
- Ты…предлагаешь грохнуть целого начальника криминальной милиции? – с интригой в голосе спросил Чернов.
Бехтерев пожал плечами:
- Почему сразу грохнуть? Может же уставший после службы человек просто не справится с рулевым управлением?
- А что мы выиграем от этого? – с интересом спросил у него Палаев.
- Как это что? Он наконец заткнётся и не будет дрючить нас напоминая о том мужике. Дело фермера развалится в суде, мы получим по строгачу, а через месяц всё устаканится. Как вам такое?
Все нервно переглянулись и дружно закурили. Трегубов бросил взгляд на Бехтерева:
- Ну, а что…в принципе это как вариант, - сказал он. – Но предлагаю всё-таки начать с фермера. Возможно, просто не дожали его до конца. Крепкий он, блядь…Он что, в десантуре служил? Я видел наколку у него на левом плече в виде парашюта.
- Я читал его протокол допроса, там про срочную не указано, - ответил Палаев.
- Ладно! Будем, действовать по обстановке, - сказал Трегубов. – Не будет толков с фермера, значит ночью навестим участкового Филипенко. А там…Там будет видно.
Глава 13
Стрелки на командирских часах у участкового Филипенко, показывали десять вечера, когда он после своего трудового дня возвращался к себе домой в своё родное село на служебном мотоцикле. Попадая в желтоватый пучок света, излучаемый фарой его мотоцикла, по защитному стеклу закреплённому на руле со свойственным стуком врезались, то прыгающие кузнечики, то мухи, то стайки мошкары. Все его мысли сейчас сводились к одному: что делать с банковским документом, оформленным на имя фермера, который он, Филипенко, практически выкрал в изоляторе РОВД, где хранились личные вещи задержанного. Документ этот нужно передать воровскому авторитету «академику». И тот наверняка ждёт его от него, а не дождавшись попросту приедет за ним сам. Именно этого Филипенко и не хотел, по двум причинам: как только у его дома останавливается какая ни будь машина, в особенности иномарка, тут же, то ли из-за любопытства, а то ли из-за собственного страха, соседи начинают беспокойно выходить во двор и сквозь щели в заборе ведут наблюдение за его домом. Вторая причина более тревожна что ли выглядит на фоне первой: он боялся, что, получив необходимый документ «академик» уберёт его как лишнего свидетеля. Мало ли случаев, когда человек, не жалующийся на свою жизнь, вдруг оказывается в верёвочной петле, которая крепко и надёжно обвивает его шею. Уже скоро на трассе пред ним возникнет тот самый перекрёсток, где если повернуть направо, то можно доехать до придорожного кафе и освободиться от этого проклятого документа, а именно отдать его толстозадой буфетчице, так называемой связной «академика» и в то же время его наводчице. Почему наводчице? Да потому что она видит, кто из дальнобойщиков при себе имеет толстый кошелёк и пока водила кушает супчик в этой рыгаловке, буфетчица звонит выездной бригаде боевиков «академика», а уже те делают засаду этому бедолаге на пути его следования. Короче отжимают у него бабло или груз. Менты, а именно «гаишники» знают эту схему и получают свои проценты. Так вот…А если он, Филипенко, повернёт налево, то по полевой дороге прямёхонько приедет прямо в хозяйство сидящего в изоляторе фермера. И чем ближе он подъезжал к этому перекрёстку, тем лихорадочнее работал его мозг над задачей: так куда же ему всё-таки повернуть свой мотоцикл? И Филипенко свернул налево. Буквально в последние секунды он обнадёжил себя надеждой, что если он сейчас передаст банковский договор жене фермера, то будет в её глазах выглядеть порядочным ментом и честным человеком, ну и соответственно отметёт от себя все подозрения со стороны самого фермера, о том, что ствол подложил в коровник непосредственно участковый. А перед «академиком» он прикинется шлангом и на полном серьёзе скажет, что никакого банковского документа на имя фермера в изоляторе нет, и где он может быть ему как участковому неизвестно. Главное попросить жену фермера никому не сообщать, что он вернул ей ценную бумагу. «Отличный вариант!» - подумал Филипенко и прибавил обороты двигателю, как это он часто любил делать сидя в седле своего железного коня. Минут через двадцать он уже увидел и саму ферму. В одном из окон горел свет. Вокруг сплошь была только темень. Как-то раз Филипенко проезжал в ночное время мимо этой фермы и в глаза ему бросался фонарь уличного освещения, установленный на столбе в огороде, но сейчас он почему-то не светился.
