- Нет уж! – яростно замотала головой подруга, и я призадумалась, а подруга ли она?
- Нет-нет-нет, и не проси! Это твоя оргия, не моя! – и с этими словами она демонстративно уселась на свою кровать, явно приготовившись наслаждаться зрелищем дальше.
- Вот верно в народе говорят: «Не имей сто подруг, а имей сотню слуг!», - обиженно буркнула я, и попыталась обхватить Кайдена за плечи, чтобы приподнять. Не-а, никак. Вялое тело вываливалось из рук.
- Кажется, в народе говорят как-то не так! – захихикала магичка, достала из сумки яблоко, и с хрустом в него вгрызлась.
- Ну, так у них, наверное, и подруги не такие! - огрызнулась я.
Мне немедленно тоже захотелось яблока. Кисловатого, твердого, сочного. Рот наполнился слюной. Я сдула выбившуюся из косы прядку, прилипшую к носу, и укоризненно взглянула на Нольвенн. Та лишь насмешливо приподняла черные брови. Учись, мол, целительница. Познавай, как горек твой хлеб.
Я возмущенно фыркнула и вернулась вниманием к Кайдену. В шнуровке на груди виднеется шнурок с кругляшом какого-то амулета, из сильных, но не сложных, рубаха задрана почти до самых подмышек. Хорош!
Какой-то он все же неподъёмный, на практикуме по целительству «условно раненые» из числа проштрафившихся школяров все же полегче были. Хотя они и не такие здоровенные. А этот вымахал!
Я снова попыталась приподнять Кайдена за плечи, и в этот раз даже кое-чего добилась. Правда, не того, на что рассчитывала – потому что лучник, не просыпаясь, дернул меня за руку, повалил на себя, и обеими руками обхватил сверху, как будто стальными обручами сковал. Я ошпаренной кошкой рванулась из этих объятий, и он разжал руки, выпустил.
В противоположном углу комнаты, повалившись на кровать, давилась хохотом Нольвенн. Метнув в нее испепеляющий взгляд, я опасливо изучала своего подопечного с надежного расстояния.
Нольвенн, откашлявшись от яблока (выходит, не только хохотом она давилась!) соскользнула со своей постели, то и дело принимаясь снова хихикать, изъявила готовность помочь.
- Я за подмышки приподниму, а ты рубашку одернешь! – скомандовала магичка, заходя к Кайдену в изголовье.
- Ага, а почему это я, а не ты? – трусливо пискнула я, и Нольвенн снова расхохоталась.
- Уж больно он у тебя рукастый! И хваткий. И вообще, твой пациент – тебе на острие атаки и вставать!
Я с грустью констатировала, что пациент действительно мой, и, чувствуя себя приговоренной к смерти через удушение в объятиях, приблизилась к Кайдену.
В этот раз операция прошла без сучка, без задоринки, рубашка, не придавливаемая больше лопатками лучника, послушно одернулась, и я смогла выдохнуть с облегчением.
Спать буду с Нольвенн, твердо подумала я, сидя рядом с подругой на ее кровати и отбирая у нее изрядно покусанное яблоко.
Так и порешили.
- Давай его разрисуем! – шепнула мне на ухо магичка, когда мы уже улеглись.
- Нольвенн, нам же не по шесть лет! – возмутилась я. И подумав, добавила: - Да и нечем, - напрочь смазав этим все впечатление от предыдущего заявления.
И еще долго, устроившись в обнимку на узкой койке, мы шептались и пихались локтями, как в далеком-далеком детстве могли бы возиться с сестрами, которых ни у нее, ни у меня не было.
* * *
Я проснулся от едкого запаха дыма. Вдохнул – и закашлялся, не находя в себе силы сделать повторный вдох. Кашель душил, скручивал легкие, я скатился с кровати на пол, помятуя о том, что чем ниже, тем легче дышать, и обжег ладони о раскаленный камень.
Школа горела.
Языки пламени карабкались по стенам, облизывали окна, в мгновение ока пожирали мебель, превращая ее в обугленные головешки. Магическое пламя, поглощающее массивные стены из толстого серого булыжника так же легко, как и деревянную мебель.
Глаза нещадно слезились, кожа, казалось, лопалась от жара, а в ушах стучала кровь, перебивая рев пламени, но я упрямо пополз к окну. В голове настойчиво билось желание жить и осознание, что выбраться через дверь я уже не успею. Третий этаж – на смерть не разобьюсь, а сломанные ноги – куда лучшая участь, чем быть сожженным заживо.
Тем не менее, когда я, пошатываясь, поднялся, оперся на подоконник, не обращая внимания на языки огня, укусами касающиеся рук и лица, земля показалась чрезмерно далекой, будто я стоял на вершине огромной скалы.
Да защитит меня Эзус!
Я даже не спрыгнул – скорее вывалился из окна, почти теряя сознание от забившего все, до самого горла, дыма. И оттого приземлился не на ноги, а на спину, только чудом не сломав позвоночник. Вскинул глаза на пылающую громаду школы и обомлел – на ее месте полыхал Зубастый Замок.
В момент осознания этого дикого, противоестественного факта голова взорвалась оглушительным шепотом. Он ввинчивался в мозг, причиняя невыносимую боль. Я катался по траве, зажав уши и орал, срывая голос, но не мог перекричать, заглушить этот шепот, как раньше. Он утягивал за собой… а над головой раздался страшный треск, и я понял, что еще несколько мгновений – и меня погребет под горящими развалинами. Навсегда.
- Кайден… Кайден… Кайден… - шепот вдруг переплавился в звенящий беспокойством голос. Чистый, звонкий, обрушившийся на замок ледяным водопадом. Я вздрогнул, когда искрящаяся волна докатилась и до меня, скрывая с головой…
И проснулся.
Первым, что я увидел, когда открыл глаза, была Шела.
Целительница сидела на краю кровати и старательно меня тормошила. Плечи с силой, неожиданной для такой хрупкой на вид девицы, тряхнуло еще пару раз, прежде чем она заметила, что ее старания таки увенчались успехом.
Девушка замерла, не убирая рук и озабоченно вглядываясь в мое лицо. А я, мучительно превозмогая головную боль, слабость и тошноту пытался понять – какого беса она забыла в моей комнате?
Взгляд скользнул с ярче проступивших в лунном свете веснушек по потолку, стене и неожиданно напоролся на еще одну девицу. Подружку, Нольвенн. Она сидела на кровати, завернувшись в одеяло и смотрела на меня широко распахнутыми глазами, будто видела впервые.
Так. Какого беса я забыл в их комнате?
- Кайден? Ты в порядке? – Шела переключила мое внимание обратно на себя.
Мысли в голове путались, метались, бились друг о друга и разлетались звенящими осколками. Я понимал, что меня все еще слегка потряхивает и не верил, что в очередной раз обошлось – настолько неминуемым все в этот раз казалось.
Я кивнул, садясь и скидывая тем самым ладони лекарки, в глубине души прекрасно понимая – до в порядке мне, как до края света пешком, и она это отчетливо видела и чувствовала.
Молча поднявшись, я нашарил на полу сапоги, натянул их и, пошатываясь, направился к двери, провожаемый двумя удивленно-обеспокоенными взглядами. И даже сделал несколько шагов по коридору, уже почти возблагодарив богов за то, что никто меня не удерживал и ни о чем прямо сейчас не расспрашивал, и тут в спину мне прилетел оклик.
Нехотя обернувшись, я увидел, как Шела прикрывает за собой дверь комнаты и нагоняет меня, как была – с взлохмаченными распущенными волосами, в длинной рубахе, неслышно ступая босыми ногами по холодному каменному полу.
- Ты куда?
По коридору промчался ночной ветерок, ворвавшийся в окна, и лекарка зябко обхватила себя руками за плечи.
- К себе.
- Тебя проводить?
Предложение вызвало у меня нервный смешок. Я смерил ее взглядом с растрепанной рыжей макушки до поджатых от холода пальцев ног, и Шела торопливо, но при этом очень воинственно исправилась:
- Только туфли надену – и провожу!
- Не надо.
- Но мне не сложно! И потом, я могу…
- Не надо, - повторно отрезал я, отворачиваясь – прямо сейчас на нее смотреть было почему-то просто невыносимо. – Возвращайся в кровать. Извини, что разбудил.
- Тебе часто снятся кошмары?
Вопрос я оставил без ответа, вместо этого просто зашагав прочь – от целительницы, ее беспокойства и ввинчивающегося в душу карего взгляда.
События прошедшего вечера и ночи постепенно восстанавливались в памяти.
С демонологами мы совершенно внезапно сошлись на почве всеобщей подозрительности. Их кто-то обвинил, я, вспомнив, как еще недавно так же безосновательно тыкали в меня, вспылил и прояснил людям, что они в корне неправы и все закончилось приглашением присоединиться к пьянке.
Вообще-то пить мне было нельзя. Категорически. И уж тем более столько. Но отчаянные ребята в черных балахонах заверили меня, что у них тут через одного проблемы с контролем сил – как собственных, так и тех, с кем по воле судьбы приходится работать, и торжественно вручили испещренную рунами цацку. В течение первого часа, я еще не особенно верил в то, что она работает, но, чем больше прислушивался к себе, тем больше понимал – не обманули. В голове было легко, как никогда за последний год. И в итоге я с головой окунулся в веселую ученическую попойку…
Убедившись, что никакие озабоченные целительницы меня не нагоняют, я остановился и потянул за висящий на шее шнурок. Амулет, которого, по заверениям демонологов, им хватало на полгода, у меня выгорел напрочь за несколько часов, вместе со своей защитой снеся почти под корень еще и мою собственную, что едва меня не угробило. И не только меня.
Если бы Шела меня не разбудила… каким только ветром меня к ней-то занесло?
«Верю…». И тонкие пальцы, успокаивающе взъерошившие волосы.
Надо же, от идиотских пьяных порывов, оказывается, тоже бывает польза. Как отключился, я уже не помнил, но это, пожалуй, особого значения и не имело.
В висок стукнула, напоминая о себе, боль, и мысли снова вильнули в привычное мрачное русло. Внезапно всколыхнувшаяся надежда на то, что не все потеряно, и есть шанс зажить нормальной жизнью, была растоптана еще более жестоко, чем предыдущие. Судьба старательно тыкала меня лицом в безрадостную действительность, с каждым разом вкладывая в удар все больше силы. И я не был до конца уверен, насколько меня еще хватит это терпеть.
* * *
То, что Кайдену снятся кошмары, меня не особенно удивило. На фоне всех его проблем, помноженных на обширный военный опыт, было бы куда страннее, если бы они ему никогда не снились. Но вот то, что он отказался отвечать на вопрос, как часто…
Да и разбудившие нас с Нольвенн крики были слишком уж душераздирающими. Правда, не исключено, что и ядреная выпивка демонологов сыграла в этом свою коварную роль.
В общем, в копилку кайденовских удручающих симптомов добавился еще один, правда, что с ним делать я пока не знала. Вряд ли мне удастся уговорить его каждый вечер пить на ночь чай с медом, липой и ромашкой. Впрочем, в его случае – это вряд ли и поможет. Кошмары – следствие, а не причина.
Примерно так я рассуждала, поднимаясь после занятий в кабинет к вызвавшему меня директору Паскветэну.
- У меня есть поручение для вас с Кайденом, - с порога сообщили мне.
Директор выглядел усталым и крайне озабоченным. Еще бы. До следующего выходного оставалось три дня. Время утекало сквозь пальцы, а убийца так и не был найден. И похоже, у учителей не было даже ни малейших зацепок на этот счет.
- Завтра нужно подняться вверх по реке, к фо-а . Ты знаешь, что школа закупает у них речной жемчуг для алхимиков, водоросли для целителей, и рыбьи кости для рунников. Завтра – срок очередного обмена. Раз Договор еще в силе, они наверняка будут ждать. Ты упоминала, что Кайден с удовольствием ходит в лес – будет лишний повод.
- Хорошо, директор Паскветэн, - только и кивнула я, а что тут еще скажешь? В одном он прав, с занятий мой подопечный сбежит с большим удовольствием.
- Как продвигаются дела?
Вопрос был будничный. С отчетом я была не так давно, но, очевидно, раз уж я все равно стою в кабинете, то стоит поинтересоваться нет ли новостей.
- Он вчера с демонологами напился, - несколько смущенно признала я, и в выцветших стариковских глазах тут же сверкнуло нешуточное беспокойство, а потому я тут же добавила: – Но ведь это хороший знак? Что он с другими учениками сходится?
- Шела-Шела, - директор покачал головой. – Еще не хватало, чтобы он у нас в беспробудное пьянство впал, в его-то состоянии. Постарайся ты его лучше держать от демонологов с их сомнительными алхимическими экспериментами подальше.
Я бы поинтересовалась ворчливо, как именно я должна удерживать от чего-либо и кого-либо этого лба упрямого и здоровенного, но вынуждена была признать, что доля истины в словах директора все же была. Выпивка с отчаянием дружит крепко, как бы и впрямь не сорвался…
Мне самой тоже хотелось задать директору Паскветэну вопрос – что там с убитой метсаваймой? Как планируют искать убийцу? И что будет со школой, если его так и не найдут? Но смелости не хватило. Я пообещала выполнить задание завтра в лучшем виде и отправилась на поиски лучника, чтобы сообщить ему радостное известие – учеба отменяется.
Кайден нашелся во внутреннем дворе, на скамье под стеной, увитой плющом. И во всей его позе, во всей фигуре застыло отчаяние. Я молча села рядом и откинулась на оплетшие стену побеги, затылком прижалась к нагретой ласковым солнцем опоре. Прикрыла глаза.
Прислушавшись к чужому дыханию, к биению чужого сердца, постаралась выровнять свое дыхание – с его дыханием, и свой пульс – с пульсом Кайдена. И, когда ощутила, что мои ритмы пришли в согласие с его, попробовала расслабиться. Почувствовать всей кожей, всем телом, как хорошо, как тепло мне здесь и сейчас. Как согревают меня, касаясь, солнечные лучи. Как легкий ветер шевелит мои волосы, принося с собой далекие ароматы летнего леса. А когда тепло и покой пропитали меня полностью, осторожно, по одному, расслабила пальцы правой руки, что судорожно вцепились в дерево скамьи. Чуть переменила положение тела, отпуская напряжение. Прислушалась к себе – и одновременно к своему соседу. Дыхание выровнялось. Глубокое, спокойное. Пульс ровный.
Ну, не молодец ли я? Ай да умница, ай да великий целитель!
Голос Кайдена проник в мои мысленные самолюбования:
- Больше так не делай.
Я улыбнулась:
- Хорошо.
Он перекатил затылок в мою сторону, посмотрел насмешливо сверху вниз:
- Ну, и чему ты улыбаешься?
Я прижалась виском к теплой опоре, и отозвалась:
- Да вот, удружил мне директор Паскветэн. Подсунул пациента – мало того, что мнительный, драчливый, неуживчивый, целителей не любит, лечиться не хочет, так еще и чувствительность обостренная!
Он хмыкнул в ответ. Как мне показалось – очень довольно.
Выговаривать вот так Кайдену, расслабленно сидя рядом и глядя на него снизу-вверх, было одно удовольствие – он хоть и щурился ехидно, но не отпирался и не огрызался.
Да и вообще – чего бы мне не улыбаться? Хоть мою хитрость и заметили, а все же, свое дело она сделала. Из взгляда Кайдена ушла беспросветная тоска, помягчели закаменевшие плечи и расслабились судорожно сжатые челюсти. Разошлись брови. Сквозь меня, сквозь мою податливую целительскую сущность, уходила в землю чужая боль. А что пациент недоволен – ничего. Меня не радовать его поставили, а лечить.
За прошедшие недели Кайден отъелся, отоспался, и теперь внешне ничто не напоминало о случившейся с ним беде. Я рассматривала его, и отмечала произошедшие со времени его появления в школе перемены. Ну, и просто любовалась – чего скрывать. Хорош, все же. Красив грубоватой мужской красотой. И недаром в прошлые выходные две магички с теоретического подрались в умывальне, выясняя, которая в этот раз пойдет с ним в паре на полигон работать.
- Нет-нет-нет, и не проси! Это твоя оргия, не моя! – и с этими словами она демонстративно уселась на свою кровать, явно приготовившись наслаждаться зрелищем дальше.
- Вот верно в народе говорят: «Не имей сто подруг, а имей сотню слуг!», - обиженно буркнула я, и попыталась обхватить Кайдена за плечи, чтобы приподнять. Не-а, никак. Вялое тело вываливалось из рук.
- Кажется, в народе говорят как-то не так! – захихикала магичка, достала из сумки яблоко, и с хрустом в него вгрызлась.
- Ну, так у них, наверное, и подруги не такие! - огрызнулась я.
Мне немедленно тоже захотелось яблока. Кисловатого, твердого, сочного. Рот наполнился слюной. Я сдула выбившуюся из косы прядку, прилипшую к носу, и укоризненно взглянула на Нольвенн. Та лишь насмешливо приподняла черные брови. Учись, мол, целительница. Познавай, как горек твой хлеб.
Я возмущенно фыркнула и вернулась вниманием к Кайдену. В шнуровке на груди виднеется шнурок с кругляшом какого-то амулета, из сильных, но не сложных, рубаха задрана почти до самых подмышек. Хорош!
Какой-то он все же неподъёмный, на практикуме по целительству «условно раненые» из числа проштрафившихся школяров все же полегче были. Хотя они и не такие здоровенные. А этот вымахал!
Я снова попыталась приподнять Кайдена за плечи, и в этот раз даже кое-чего добилась. Правда, не того, на что рассчитывала – потому что лучник, не просыпаясь, дернул меня за руку, повалил на себя, и обеими руками обхватил сверху, как будто стальными обручами сковал. Я ошпаренной кошкой рванулась из этих объятий, и он разжал руки, выпустил.
В противоположном углу комнаты, повалившись на кровать, давилась хохотом Нольвенн. Метнув в нее испепеляющий взгляд, я опасливо изучала своего подопечного с надежного расстояния.
Нольвенн, откашлявшись от яблока (выходит, не только хохотом она давилась!) соскользнула со своей постели, то и дело принимаясь снова хихикать, изъявила готовность помочь.
- Я за подмышки приподниму, а ты рубашку одернешь! – скомандовала магичка, заходя к Кайдену в изголовье.
- Ага, а почему это я, а не ты? – трусливо пискнула я, и Нольвенн снова расхохоталась.
- Уж больно он у тебя рукастый! И хваткий. И вообще, твой пациент – тебе на острие атаки и вставать!
Я с грустью констатировала, что пациент действительно мой, и, чувствуя себя приговоренной к смерти через удушение в объятиях, приблизилась к Кайдену.
В этот раз операция прошла без сучка, без задоринки, рубашка, не придавливаемая больше лопатками лучника, послушно одернулась, и я смогла выдохнуть с облегчением.
Спать буду с Нольвенн, твердо подумала я, сидя рядом с подругой на ее кровати и отбирая у нее изрядно покусанное яблоко.
Так и порешили.
- Давай его разрисуем! – шепнула мне на ухо магичка, когда мы уже улеглись.
- Нольвенн, нам же не по шесть лет! – возмутилась я. И подумав, добавила: - Да и нечем, - напрочь смазав этим все впечатление от предыдущего заявления.
И еще долго, устроившись в обнимку на узкой койке, мы шептались и пихались локтями, как в далеком-далеком детстве могли бы возиться с сестрами, которых ни у нее, ни у меня не было.
* * *
Я проснулся от едкого запаха дыма. Вдохнул – и закашлялся, не находя в себе силы сделать повторный вдох. Кашель душил, скручивал легкие, я скатился с кровати на пол, помятуя о том, что чем ниже, тем легче дышать, и обжег ладони о раскаленный камень.
Школа горела.
Языки пламени карабкались по стенам, облизывали окна, в мгновение ока пожирали мебель, превращая ее в обугленные головешки. Магическое пламя, поглощающее массивные стены из толстого серого булыжника так же легко, как и деревянную мебель.
Глаза нещадно слезились, кожа, казалось, лопалась от жара, а в ушах стучала кровь, перебивая рев пламени, но я упрямо пополз к окну. В голове настойчиво билось желание жить и осознание, что выбраться через дверь я уже не успею. Третий этаж – на смерть не разобьюсь, а сломанные ноги – куда лучшая участь, чем быть сожженным заживо.
Тем не менее, когда я, пошатываясь, поднялся, оперся на подоконник, не обращая внимания на языки огня, укусами касающиеся рук и лица, земля показалась чрезмерно далекой, будто я стоял на вершине огромной скалы.
Да защитит меня Эзус!
Я даже не спрыгнул – скорее вывалился из окна, почти теряя сознание от забившего все, до самого горла, дыма. И оттого приземлился не на ноги, а на спину, только чудом не сломав позвоночник. Вскинул глаза на пылающую громаду школы и обомлел – на ее месте полыхал Зубастый Замок.
В момент осознания этого дикого, противоестественного факта голова взорвалась оглушительным шепотом. Он ввинчивался в мозг, причиняя невыносимую боль. Я катался по траве, зажав уши и орал, срывая голос, но не мог перекричать, заглушить этот шепот, как раньше. Он утягивал за собой… а над головой раздался страшный треск, и я понял, что еще несколько мгновений – и меня погребет под горящими развалинами. Навсегда.
- Кайден… Кайден… Кайден… - шепот вдруг переплавился в звенящий беспокойством голос. Чистый, звонкий, обрушившийся на замок ледяным водопадом. Я вздрогнул, когда искрящаяся волна докатилась и до меня, скрывая с головой…
И проснулся.
Первым, что я увидел, когда открыл глаза, была Шела.
Целительница сидела на краю кровати и старательно меня тормошила. Плечи с силой, неожиданной для такой хрупкой на вид девицы, тряхнуло еще пару раз, прежде чем она заметила, что ее старания таки увенчались успехом.
Девушка замерла, не убирая рук и озабоченно вглядываясь в мое лицо. А я, мучительно превозмогая головную боль, слабость и тошноту пытался понять – какого беса она забыла в моей комнате?
Взгляд скользнул с ярче проступивших в лунном свете веснушек по потолку, стене и неожиданно напоролся на еще одну девицу. Подружку, Нольвенн. Она сидела на кровати, завернувшись в одеяло и смотрела на меня широко распахнутыми глазами, будто видела впервые.
Так. Какого беса я забыл в их комнате?
- Кайден? Ты в порядке? – Шела переключила мое внимание обратно на себя.
Мысли в голове путались, метались, бились друг о друга и разлетались звенящими осколками. Я понимал, что меня все еще слегка потряхивает и не верил, что в очередной раз обошлось – настолько неминуемым все в этот раз казалось.
Я кивнул, садясь и скидывая тем самым ладони лекарки, в глубине души прекрасно понимая – до в порядке мне, как до края света пешком, и она это отчетливо видела и чувствовала.
Молча поднявшись, я нашарил на полу сапоги, натянул их и, пошатываясь, направился к двери, провожаемый двумя удивленно-обеспокоенными взглядами. И даже сделал несколько шагов по коридору, уже почти возблагодарив богов за то, что никто меня не удерживал и ни о чем прямо сейчас не расспрашивал, и тут в спину мне прилетел оклик.
Нехотя обернувшись, я увидел, как Шела прикрывает за собой дверь комнаты и нагоняет меня, как была – с взлохмаченными распущенными волосами, в длинной рубахе, неслышно ступая босыми ногами по холодному каменному полу.
- Ты куда?
По коридору промчался ночной ветерок, ворвавшийся в окна, и лекарка зябко обхватила себя руками за плечи.
- К себе.
- Тебя проводить?
Предложение вызвало у меня нервный смешок. Я смерил ее взглядом с растрепанной рыжей макушки до поджатых от холода пальцев ног, и Шела торопливо, но при этом очень воинственно исправилась:
- Только туфли надену – и провожу!
- Не надо.
- Но мне не сложно! И потом, я могу…
- Не надо, - повторно отрезал я, отворачиваясь – прямо сейчас на нее смотреть было почему-то просто невыносимо. – Возвращайся в кровать. Извини, что разбудил.
- Тебе часто снятся кошмары?
Вопрос я оставил без ответа, вместо этого просто зашагав прочь – от целительницы, ее беспокойства и ввинчивающегося в душу карего взгляда.
События прошедшего вечера и ночи постепенно восстанавливались в памяти.
С демонологами мы совершенно внезапно сошлись на почве всеобщей подозрительности. Их кто-то обвинил, я, вспомнив, как еще недавно так же безосновательно тыкали в меня, вспылил и прояснил людям, что они в корне неправы и все закончилось приглашением присоединиться к пьянке.
Вообще-то пить мне было нельзя. Категорически. И уж тем более столько. Но отчаянные ребята в черных балахонах заверили меня, что у них тут через одного проблемы с контролем сил – как собственных, так и тех, с кем по воле судьбы приходится работать, и торжественно вручили испещренную рунами цацку. В течение первого часа, я еще не особенно верил в то, что она работает, но, чем больше прислушивался к себе, тем больше понимал – не обманули. В голове было легко, как никогда за последний год. И в итоге я с головой окунулся в веселую ученическую попойку…
Убедившись, что никакие озабоченные целительницы меня не нагоняют, я остановился и потянул за висящий на шее шнурок. Амулет, которого, по заверениям демонологов, им хватало на полгода, у меня выгорел напрочь за несколько часов, вместе со своей защитой снеся почти под корень еще и мою собственную, что едва меня не угробило. И не только меня.
Если бы Шела меня не разбудила… каким только ветром меня к ней-то занесло?
«Верю…». И тонкие пальцы, успокаивающе взъерошившие волосы.
Надо же, от идиотских пьяных порывов, оказывается, тоже бывает польза. Как отключился, я уже не помнил, но это, пожалуй, особого значения и не имело.
В висок стукнула, напоминая о себе, боль, и мысли снова вильнули в привычное мрачное русло. Внезапно всколыхнувшаяся надежда на то, что не все потеряно, и есть шанс зажить нормальной жизнью, была растоптана еще более жестоко, чем предыдущие. Судьба старательно тыкала меня лицом в безрадостную действительность, с каждым разом вкладывая в удар все больше силы. И я не был до конца уверен, насколько меня еще хватит это терпеть.
* * *
То, что Кайдену снятся кошмары, меня не особенно удивило. На фоне всех его проблем, помноженных на обширный военный опыт, было бы куда страннее, если бы они ему никогда не снились. Но вот то, что он отказался отвечать на вопрос, как часто…
Да и разбудившие нас с Нольвенн крики были слишком уж душераздирающими. Правда, не исключено, что и ядреная выпивка демонологов сыграла в этом свою коварную роль.
В общем, в копилку кайденовских удручающих симптомов добавился еще один, правда, что с ним делать я пока не знала. Вряд ли мне удастся уговорить его каждый вечер пить на ночь чай с медом, липой и ромашкой. Впрочем, в его случае – это вряд ли и поможет. Кошмары – следствие, а не причина.
Примерно так я рассуждала, поднимаясь после занятий в кабинет к вызвавшему меня директору Паскветэну.
- У меня есть поручение для вас с Кайденом, - с порога сообщили мне.
Директор выглядел усталым и крайне озабоченным. Еще бы. До следующего выходного оставалось три дня. Время утекало сквозь пальцы, а убийца так и не был найден. И похоже, у учителей не было даже ни малейших зацепок на этот счет.
- Завтра нужно подняться вверх по реке, к фо-а . Ты знаешь, что школа закупает у них речной жемчуг для алхимиков, водоросли для целителей, и рыбьи кости для рунников. Завтра – срок очередного обмена. Раз Договор еще в силе, они наверняка будут ждать. Ты упоминала, что Кайден с удовольствием ходит в лес – будет лишний повод.
- Хорошо, директор Паскветэн, - только и кивнула я, а что тут еще скажешь? В одном он прав, с занятий мой подопечный сбежит с большим удовольствием.
- Как продвигаются дела?
Вопрос был будничный. С отчетом я была не так давно, но, очевидно, раз уж я все равно стою в кабинете, то стоит поинтересоваться нет ли новостей.
- Он вчера с демонологами напился, - несколько смущенно признала я, и в выцветших стариковских глазах тут же сверкнуло нешуточное беспокойство, а потому я тут же добавила: – Но ведь это хороший знак? Что он с другими учениками сходится?
- Шела-Шела, - директор покачал головой. – Еще не хватало, чтобы он у нас в беспробудное пьянство впал, в его-то состоянии. Постарайся ты его лучше держать от демонологов с их сомнительными алхимическими экспериментами подальше.
Я бы поинтересовалась ворчливо, как именно я должна удерживать от чего-либо и кого-либо этого лба упрямого и здоровенного, но вынуждена была признать, что доля истины в словах директора все же была. Выпивка с отчаянием дружит крепко, как бы и впрямь не сорвался…
Мне самой тоже хотелось задать директору Паскветэну вопрос – что там с убитой метсаваймой? Как планируют искать убийцу? И что будет со школой, если его так и не найдут? Но смелости не хватило. Я пообещала выполнить задание завтра в лучшем виде и отправилась на поиски лучника, чтобы сообщить ему радостное известие – учеба отменяется.
Кайден нашелся во внутреннем дворе, на скамье под стеной, увитой плющом. И во всей его позе, во всей фигуре застыло отчаяние. Я молча села рядом и откинулась на оплетшие стену побеги, затылком прижалась к нагретой ласковым солнцем опоре. Прикрыла глаза.
Прислушавшись к чужому дыханию, к биению чужого сердца, постаралась выровнять свое дыхание – с его дыханием, и свой пульс – с пульсом Кайдена. И, когда ощутила, что мои ритмы пришли в согласие с его, попробовала расслабиться. Почувствовать всей кожей, всем телом, как хорошо, как тепло мне здесь и сейчас. Как согревают меня, касаясь, солнечные лучи. Как легкий ветер шевелит мои волосы, принося с собой далекие ароматы летнего леса. А когда тепло и покой пропитали меня полностью, осторожно, по одному, расслабила пальцы правой руки, что судорожно вцепились в дерево скамьи. Чуть переменила положение тела, отпуская напряжение. Прислушалась к себе – и одновременно к своему соседу. Дыхание выровнялось. Глубокое, спокойное. Пульс ровный.
Ну, не молодец ли я? Ай да умница, ай да великий целитель!
Голос Кайдена проник в мои мысленные самолюбования:
- Больше так не делай.
Я улыбнулась:
- Хорошо.
Он перекатил затылок в мою сторону, посмотрел насмешливо сверху вниз:
- Ну, и чему ты улыбаешься?
Я прижалась виском к теплой опоре, и отозвалась:
- Да вот, удружил мне директор Паскветэн. Подсунул пациента – мало того, что мнительный, драчливый, неуживчивый, целителей не любит, лечиться не хочет, так еще и чувствительность обостренная!
Он хмыкнул в ответ. Как мне показалось – очень довольно.
Выговаривать вот так Кайдену, расслабленно сидя рядом и глядя на него снизу-вверх, было одно удовольствие – он хоть и щурился ехидно, но не отпирался и не огрызался.
Да и вообще – чего бы мне не улыбаться? Хоть мою хитрость и заметили, а все же, свое дело она сделала. Из взгляда Кайдена ушла беспросветная тоска, помягчели закаменевшие плечи и расслабились судорожно сжатые челюсти. Разошлись брови. Сквозь меня, сквозь мою податливую целительскую сущность, уходила в землю чужая боль. А что пациент недоволен – ничего. Меня не радовать его поставили, а лечить.
За прошедшие недели Кайден отъелся, отоспался, и теперь внешне ничто не напоминало о случившейся с ним беде. Я рассматривала его, и отмечала произошедшие со времени его появления в школе перемены. Ну, и просто любовалась – чего скрывать. Хорош, все же. Красив грубоватой мужской красотой. И недаром в прошлые выходные две магички с теоретического подрались в умывальне, выясняя, которая в этот раз пойдет с ним в паре на полигон работать.
