Туз в рукаве
-- Извините? – переспросила Грослин. – Проблемы? Нет, сэр, у меня нет никаких проблем – всё отлично. Просто с подругой повздорили…
Сама Грослин при этих словах ощутила, как у неё затряслись поджилки, и во рту резко пересохло. Неизвестно почему – но этот человек вызывал у девушки чувство безотчётного страха, особенно когда находился на таком близком расстоянии. Подавив в себе желание по-детски закричать и кинуться наутёк, Грослин вместо этого попыталась изобразить на лице уже знакомую улыбку легкомысленной, «недалёкой» туристки, которой смогла поначалу вроде как «очаровать» Медичи.
Однако с этим «кадром» явно было что-то не то: вместо того, чтобы «растаять» - и спокойно отпустить «пустоголовую куклу» восвояси, он, напротив, ещё внимательнее уставился в её зелёные глаза. Как будто мог увидеть там нечто экстраординарное. Гро почувствовала, как мысли в её мозгу начали сначала спутываться в один «разноголосый» клубок, а потом и вовсе застыли в некоей неопределённой форме. При этом ей показалось, что шерифу доступна любая из них – стоит ему только пожелать. Но длилось это чувство всего лишь одно – крохотное мгновение, и девушке так и не удалось выяснить для себя – нашёл он в её взгляде то, что искал - или же нет.
Шериф Хаммер первым отвёл глаза и посмотрел куда-то, далеко поверх головы Гро. Блондинка заметила, как ноздри огромного мужчины слегка дрогнули – словно он «взял след». «Очередной «ищейка»», - пронеслось в мыслях Грослин, и Хаммер тут же вновь опустил на неё взгляд. На этот раз в его глазах светилось презрение – в этом Грослин могла поклясться чем угодно. И вместе с тем изменились и её внутренние ощущения: страх сменился пустотой, словно частота, «излучаемая» шерифом, внезапно «выключилась».
-- Вы не местная, - скорее констатировал факт, нежели спросил он. – Предъявите ваш пропуск. – И снова это был в большей степени приказ, чем просьба.
Гро похлопала себя по карманам – пропуска при ней, естественно, не было. Обернувшись, она попыталась взглядом «ухватить» направление, в котором ушла сестра. Син, как всегда, исчезала очень быстро – особенно, если назревали проблемы.
-- У меня его нет, - честно призналась блондинка, повернувшись обратно к полицейскому. – Я забыла его в гостиничном номере.
-- А как насчёт подруги? – спросил тот вновь. – Её пропуск тоже «временно отсутствует», или его и вовсе не существует? – На этот раз в голосе шерифа промелькнула нотка иронии.
-- Я…я… Не знаю, сэр. Но могу поручиться, что пропуска есть у нас обеих – честное слово, если не верите мне – спросите администратора в «Славном моряке»! Там на ресепшене девушка с рыжими волосами – она оформляла наш приезд…
Гро в отчаянии развела руками, мол, «больше добавить нечего», и приготовилась к самому худшему. Шериф в ответ достал из кармана свою здоровенную ручищу и, бесцеремонно почесав одну из бакенбард, «нацелил» в грудь Гро огромный указательный палец:
-- Уже поздно. Не советую вам кричать так громко – здесь это не приветствуется. Народ в Дарквилле – люди тихие, не любят «крикливых» разборок, - его голос звучал спокойно, но в нём угадывалось что-то, отдалённо напоминающее предостережение. – Так что впредь следите за уровнем кислорода в лёгких.
Мужчина в последний раз, весьма нагло, окинул Грослин взглядом с головы до ног – и странно ухмыльнулся. Потом неторопливо развернулся на своих гигантских ножищах, и пошёл было в противоположном от девушки направлении, но, не пройдя и трёх шагов, остановился. Не оборачиваясь, шериф обронил как бы «между прочим»:
-- Ваша подруга пошла по Клэйкери-Стрит – к водоканалу, - пояснил он. – Что же до шатенки с мужчиной восточной наружности, то я видел их рядом с Зелёным Прудом – это в западной части города. Удачи, - бросил он напоследок, и двинулся дальше.
Грослин была слегка ошарашена – откуда он мог знать, что она кого-то ищет? Его ведь не было на Площади полчаса назад – в этом девушка была абсолютна уверена! Впрочем, он ведь сам сказал – она громко орала. К тому же, он вполне мог видеть, как она вместе с Син опрашивает прохожих. Скорее всего, по долгу службы шериф являлся человеком наблюдательным, поэтому так скоро смог сделать вывод относительно их с сестрой занятий. Грослин смотрела вслед мужчине-великану, когда спохватилась:
-- Спасибо! – крикнула она как можно громче, забыв о предупреждении.
Шериф, отошедший уже довольно далеко, как ни странно, услышал слова благодарности. Вместо ответа, он на ходу развернулся и молча приложил палец к губам, после чего демонстративно им же постучал себя по виску – недовольно глядя на Грослин.
Светловолосая девушка кивнула и отвернулась. Конечно же, Андреа уже не было на Площади, и теперь приходилось рассчитывать только на собственные силы и неожиданную информацию из уст здешнего полисмена. Стараясь не думать ни о чём, кроме дела – Грослин лёгкой «трусцой» двинулась вдоль одного из переулков, ведущих с Площади на улочку Клэйкери-Стрит…
Когда Минни с Ли дошли до большого красивого дома, стоящего в отдалении ото всех остальных, на самом краю крутого берега – девушка решила, что попала в сказку. Внизу текла шумная река, в свете ночного светила переливающаяся сотнями серебристых бликов-«чешуек», словно в ней беспрестанно передвигалась колония маленьких рыбок. Серые мраморные колонны разительно контрастировали с тем, что Минни довелось видеть в центре Дарквилля. Однако дом находился в самой малонаселённой его части, и, как видно, в самой обеспеченной. Особняк стоял на берегу реки и словно «отгораживался» от мира высокой стеной из дико растущего терновника – кусты создавали естественную изгородь, окружавшую дом со стороны улицы плавным полумесяцем. На заднем дворе располагался маленький розовый сад, а чуть поодаль – крутой обрыв, с которого и открывался изумительный в своей простоте и одновременной прелести вид на зелёный лес и вечно бегущую воду. Минни была безмятежна, она ощущала в своей ладони тепло руки Ли, и в это невероятное мгновение ей казалось – что больше ничего не имеет важности в мире, кроме того, что здесь и сейчас стоят два человека, связанные одной нитью сердца.
Сначала они и вправду какое-то время гуляли по Дарквиллю – оказалось, город действительно производил приятное впечатление, когда не был наполнен мрачными, одетыми в тёмные цвета, людьми. В свете старинных фонарей Дарквилль казался будто бы сошедшим со страниц сборников легенд: окрашенный в неброские тона «сепии», он представлялся хитрым лесным гномом, хранящим множество тайн и ещё большее множество сокровищ. Отыскать же эти сокровища дано было лишь храбрейшим и достойнейшим из рыцарей…
Мысль о «сокровищах» вызвала в душе Минни неприятную аналогию, вернув её в реальность, и напомнив об истинной цели их визита в это место. Сейчас Минни была наполнена «очарованием момента», а потому постаралась не думать о том, как сейчас, вероятно, тревожатся за неё сёстры. Она была словно под гипнозом – одновременно и осозновала, и не осознавала те действия, что совершает в эту минуту. Мысли были надёжно заперты в так называемой «кладовке неприятностей», и упорно ютились там, не желая выбираться наружу и тревожить свою хозяйку. Каким-то дальним уголком своего сознания она понимала, что всё слишком идеально, но, как только «плохие» мысли подбирались к поверхности и грозили «выплыть» наружу - их сразу же что-то подавляло. Подавляло, плавно нажимая на тот самый рычаг, что «опускал» лифт неприятных моментов памяти глубоко-глубоко вниз.
В последнее время Минни остро ощущала какую-то потребность, удовлетворить которую, она была не в силах, и только сейчас – глядя на ночной лес и деревья, одетые тонким слоем снежного инея, поняла, что этой самой потребностью было курение. Сигарета, ставшая для неё в последние годы твёрдой привычкой, от которой она втайне мечтала избавиться, но никак не могла перебороть себя – сейчас полностью отсутствовала в её жизни. Странно, хотя всё можно было «списать» на перенесённый за эти пару дней стресс. И всё же… Почему-то Минни подумалось, что, затянись она сейчас – и многое вдруг стало бы куда как проще, и даже, может быть, к ней пришли бы кое-какие ответы на некоторые из тех вопросов, что хранились в её голове под грифом «неразрешимых».
Ли стоял рядом с девушкой и молча наблюдал за ней. Контролировать её эмоциональный фон было делом чрезвычайно сложным, но – всё же она была самой податливой из всех троих, и только поэтому он выбрал её, а не ту симпатичную блондиночку, готовую в любой момент сорвать ему всю «операцию». Сейчас они, наверное, «рвут и мечут» на пару с Синайей – но, в этом и крылась гарантия его безопасности: Гро не станет рисковать одной сестрой, даже если другая будет настаивать на этом. Они все как-то связаны… Связь… Пора было заканчивать со всем этим.
«Период ухаживаний подошёл к концу, - размышлял Ли. – Наступает время решительных действий». Ему, конечно, было немного жаль сестёр, но – как истинный эгоист, Медичи в первую очередь думал о себе и своей выгоде и благополучии, а уже во вторую очередь – о благополучии близких, всего своего рода. К женщинам же он привык не испытывать ничего, кроме мужского восторга и чисто потребительского отношения. В конце концов, рассуждал он, устройство мира таково, что сильный пол вершит революции и войны, и устанавливает Великий Мировой Порядок. А слабый пол – тихо лежит и подчиняется всем прихотям, исполняя свою Великую миссию – продолжение священного рода. И так было от Начала времён – и так будет впредь…
Ли мягко развернул Минни к себе лицом – его сильные руки сжимали плечи девушки, заключённые в слои безвкусной стёганой ткани. Он улыбнулся, одновременно поглощая всё её внимание, и концентрируя его исключительно на себе:
-- Кортни, - начал он почти шёпотом. – Я ещё никогда не испытывал ничего подобного. Лишь находясь рядом с тобой, я могу просто молчать – и чувствовать при этом, будто разговариваю со всем миром. А весь этот мир – заключён в тебе, такой удивительной и прекрасной…
Минни не могла оторваться от этих гипнотизирующих, цвета нефрита, глаз. Она заранее знала, чем может закончиться эта «прогулка», ещё когда выходила с Ли из бара. Однако девушка предприняла последнюю попытку «сопротивления», всё же её ум был не настолько затуманен, в отличие от сердца, жаждущего сейчас только одного – быть вместе с ним, быть его частью…
-- Ли, я…погоди. Мы ещё так мало знаем друг друга – мне кажется, что мы несколько ускоряем ход событий, - слабым голосом произнесла девушка. – А вдруг…вдруг, ты разочаруешься во мне, и что тогда? Наше чувство, пресытившись одной ночью, исчерпает себя без остатка – а я этого не хочу.
Минни говорила правду. Она действительно так чувствовала, и не видела нужды лгать. Медичи наклонился к её лицу так близко, что девушка почувствовала на своей коже его дурманящее дыхание. Он легонько прикоснулся к её щеке своими тонкими, но такими красивыми губами, и произнёс, одновременно целуя ей то место чуть ниже уха, где располагается «сонная» артерия:
-- Больше всего на свете, Кортни, я хочу только тебя – без остатка… И мне кажется, что и ты этого хочешь… Мы можем уехать отсюда так далеко, что никто и никогда нас не найдёт…
-- Ли…, - «блёкнущим» голосом попыталась возразить Минни.
-- Забудь обо всём…обо всех…, - Медичи обвил талию Минни более настойчиво, не желая выпускать её из своих объятий ни на миллиметр: - Ты – моя, а я – твой. Полностью… Без остатка…
Горячим шёпотом произнося все эти банальности, Ли, тем не менее, был абсолютно уверен в том, что они сработают. Тут ведь самое главное, не что говорить – а как. И по своему опыту, Медичи прекрасно знал, что все истории о том, как времена изменили противоположный пол и сделали его в разы умнее – полная брехня. Все женщины – это женщины, и ничто не заменит им хорошей ночной «встряски», особенно если до этого они вынуждены были долго терпеть одиночество. А слова – слова во все времена были одинаковы, и никто еще со времён Петрарки не придумал ничего лучшего. «Женщины любят ушами» - расхожая истина, но некоторые считают, что она устарела и перестала работать. Весь секрет заключался лишь в том, что для того, чтобы женщина этим самым «ухом» тебя полюбила – надо быть к нему как можно ближе, а ещё лучше – произнося слова любви, целовать и ласкать эту эрогенную точку. И тогда истина сработает – на все сто.
К сожалению, Медичи был прав – Минни абсолютно не вслушивалась в то, что шептал ей «на ушко» её «возлюбленный», всё её тело находилось во власти одного сладостного предчувствия. И потому, когда горячие губы мужчины добрались, наконец, до её собственных пухлых губ – она безропотно отдалась поцелую, всё крепче и крепче приникая своим стройным и чувственным телом к телу Медичи…
В постели он был внимателен и нежен – их кожа испытывала постоянный физический контакт, и каждый раз Минни чудилось, что между ними в прямом смысле «проскакивает искра» - крохотные заряды голубой энергии, одновременно обжигающие и дарящие неизведанные ею ранее ощущения удовольствия и полного погружения в суть другого человека. В её теле, то и дело, вспыхивал и расцветал огненный цветок страсти – он цвёл и сбрасывал свои лепестки подобно тому, как поднималось, длилось и опускалось внутри Минни чувство единения с этим человеком. Если бы можно было словами описать рай, то Минерва Кроу сказала бы, что рай – здесь, в Дарквилле – в мрачном городке с непонятной погодой. В большом светло-сером особняке, на постели с бельём из светло-сиреневого шёлка. В объятиях почти незнакомого, но такого близкого ей человека с прекрасными, светло-зелёными глазами… И ничто больше не имеет и не будет иметь значения – ни сейчас, ни когда-нибудь потом…
Медичи лежал на животе, теребя на указательном пальце крупное серебряное кольцо. Он был обнажён до пояса, нижняя же часть его мускулистого тела скрывалась под шёлковой лиловой простынёй, оставляя открытыми только широкие длинные ступни с идеальным педикюром. Минни же находилась в душе, поэтому сейчас Медичи мог спокойно отдохнуть от её присутствия и обдумать некоторые «рабочие» моменты.
Хоспек должен был предупредить Ромиреза о том, что подобная ситуация могла иметь место, поэтому он безбоязненно отключил прослушивающее оборудование. Теперь также можно было не беспокоиться и о том, что на том конце услышат что-то, не предназначавшееся для начальственных ушей. Занятия любовью не предполагают каких-то жёстких рамок – так что он выигрывает, по крайней мере, часа четыре как минимум. А может даже – и весь следующий день, если удасться подключить микрофоны таким образом, чтобы коллеги услышали лишь часть разговора, имеющего открытый сексуальный подтекст. Скажем, ему так понравилась средняя Кроу, что он решил «зависнуть» с ней в койке на целый день, проигнорировав своё основное задание. Звонки от Хоспека, конечно, беда неизбежная, но – зато он отведёт от себя лишние подозрения. Очень важно, чтобы всё «дело» оставалось в чистой «удалённости» от малейших умозаключений полиции.
Что же до Минни – то она оказалась, на удивление, хороша. Как любовница, она без сомнения выигрывала в «состязании» с продавщицей из ювелирной лавки, с которой у него в последний раз была интрижка. Она настолько его порадовала, что Ли пришлось даже очень и очень постараться, чтобы в «сетях экстаза» удержаться от произношения её настоящего имени. Но не более того.
-- Извините? – переспросила Грослин. – Проблемы? Нет, сэр, у меня нет никаких проблем – всё отлично. Просто с подругой повздорили…
Сама Грослин при этих словах ощутила, как у неё затряслись поджилки, и во рту резко пересохло. Неизвестно почему – но этот человек вызывал у девушки чувство безотчётного страха, особенно когда находился на таком близком расстоянии. Подавив в себе желание по-детски закричать и кинуться наутёк, Грослин вместо этого попыталась изобразить на лице уже знакомую улыбку легкомысленной, «недалёкой» туристки, которой смогла поначалу вроде как «очаровать» Медичи.
Однако с этим «кадром» явно было что-то не то: вместо того, чтобы «растаять» - и спокойно отпустить «пустоголовую куклу» восвояси, он, напротив, ещё внимательнее уставился в её зелёные глаза. Как будто мог увидеть там нечто экстраординарное. Гро почувствовала, как мысли в её мозгу начали сначала спутываться в один «разноголосый» клубок, а потом и вовсе застыли в некоей неопределённой форме. При этом ей показалось, что шерифу доступна любая из них – стоит ему только пожелать. Но длилось это чувство всего лишь одно – крохотное мгновение, и девушке так и не удалось выяснить для себя – нашёл он в её взгляде то, что искал - или же нет.
Шериф Хаммер первым отвёл глаза и посмотрел куда-то, далеко поверх головы Гро. Блондинка заметила, как ноздри огромного мужчины слегка дрогнули – словно он «взял след». «Очередной «ищейка»», - пронеслось в мыслях Грослин, и Хаммер тут же вновь опустил на неё взгляд. На этот раз в его глазах светилось презрение – в этом Грослин могла поклясться чем угодно. И вместе с тем изменились и её внутренние ощущения: страх сменился пустотой, словно частота, «излучаемая» шерифом, внезапно «выключилась».
-- Вы не местная, - скорее констатировал факт, нежели спросил он. – Предъявите ваш пропуск. – И снова это был в большей степени приказ, чем просьба.
Гро похлопала себя по карманам – пропуска при ней, естественно, не было. Обернувшись, она попыталась взглядом «ухватить» направление, в котором ушла сестра. Син, как всегда, исчезала очень быстро – особенно, если назревали проблемы.
-- У меня его нет, - честно призналась блондинка, повернувшись обратно к полицейскому. – Я забыла его в гостиничном номере.
-- А как насчёт подруги? – спросил тот вновь. – Её пропуск тоже «временно отсутствует», или его и вовсе не существует? – На этот раз в голосе шерифа промелькнула нотка иронии.
-- Я…я… Не знаю, сэр. Но могу поручиться, что пропуска есть у нас обеих – честное слово, если не верите мне – спросите администратора в «Славном моряке»! Там на ресепшене девушка с рыжими волосами – она оформляла наш приезд…
Гро в отчаянии развела руками, мол, «больше добавить нечего», и приготовилась к самому худшему. Шериф в ответ достал из кармана свою здоровенную ручищу и, бесцеремонно почесав одну из бакенбард, «нацелил» в грудь Гро огромный указательный палец:
-- Уже поздно. Не советую вам кричать так громко – здесь это не приветствуется. Народ в Дарквилле – люди тихие, не любят «крикливых» разборок, - его голос звучал спокойно, но в нём угадывалось что-то, отдалённо напоминающее предостережение. – Так что впредь следите за уровнем кислорода в лёгких.
Мужчина в последний раз, весьма нагло, окинул Грослин взглядом с головы до ног – и странно ухмыльнулся. Потом неторопливо развернулся на своих гигантских ножищах, и пошёл было в противоположном от девушки направлении, но, не пройдя и трёх шагов, остановился. Не оборачиваясь, шериф обронил как бы «между прочим»:
-- Ваша подруга пошла по Клэйкери-Стрит – к водоканалу, - пояснил он. – Что же до шатенки с мужчиной восточной наружности, то я видел их рядом с Зелёным Прудом – это в западной части города. Удачи, - бросил он напоследок, и двинулся дальше.
Грослин была слегка ошарашена – откуда он мог знать, что она кого-то ищет? Его ведь не было на Площади полчаса назад – в этом девушка была абсолютна уверена! Впрочем, он ведь сам сказал – она громко орала. К тому же, он вполне мог видеть, как она вместе с Син опрашивает прохожих. Скорее всего, по долгу службы шериф являлся человеком наблюдательным, поэтому так скоро смог сделать вывод относительно их с сестрой занятий. Грослин смотрела вслед мужчине-великану, когда спохватилась:
-- Спасибо! – крикнула она как можно громче, забыв о предупреждении.
Шериф, отошедший уже довольно далеко, как ни странно, услышал слова благодарности. Вместо ответа, он на ходу развернулся и молча приложил палец к губам, после чего демонстративно им же постучал себя по виску – недовольно глядя на Грослин.
Светловолосая девушка кивнула и отвернулась. Конечно же, Андреа уже не было на Площади, и теперь приходилось рассчитывать только на собственные силы и неожиданную информацию из уст здешнего полисмена. Стараясь не думать ни о чём, кроме дела – Грослин лёгкой «трусцой» двинулась вдоль одного из переулков, ведущих с Площади на улочку Клэйкери-Стрит…
Когда Минни с Ли дошли до большого красивого дома, стоящего в отдалении ото всех остальных, на самом краю крутого берега – девушка решила, что попала в сказку. Внизу текла шумная река, в свете ночного светила переливающаяся сотнями серебристых бликов-«чешуек», словно в ней беспрестанно передвигалась колония маленьких рыбок. Серые мраморные колонны разительно контрастировали с тем, что Минни довелось видеть в центре Дарквилля. Однако дом находился в самой малонаселённой его части, и, как видно, в самой обеспеченной. Особняк стоял на берегу реки и словно «отгораживался» от мира высокой стеной из дико растущего терновника – кусты создавали естественную изгородь, окружавшую дом со стороны улицы плавным полумесяцем. На заднем дворе располагался маленький розовый сад, а чуть поодаль – крутой обрыв, с которого и открывался изумительный в своей простоте и одновременной прелести вид на зелёный лес и вечно бегущую воду. Минни была безмятежна, она ощущала в своей ладони тепло руки Ли, и в это невероятное мгновение ей казалось – что больше ничего не имеет важности в мире, кроме того, что здесь и сейчас стоят два человека, связанные одной нитью сердца.
Сначала они и вправду какое-то время гуляли по Дарквиллю – оказалось, город действительно производил приятное впечатление, когда не был наполнен мрачными, одетыми в тёмные цвета, людьми. В свете старинных фонарей Дарквилль казался будто бы сошедшим со страниц сборников легенд: окрашенный в неброские тона «сепии», он представлялся хитрым лесным гномом, хранящим множество тайн и ещё большее множество сокровищ. Отыскать же эти сокровища дано было лишь храбрейшим и достойнейшим из рыцарей…
Мысль о «сокровищах» вызвала в душе Минни неприятную аналогию, вернув её в реальность, и напомнив об истинной цели их визита в это место. Сейчас Минни была наполнена «очарованием момента», а потому постаралась не думать о том, как сейчас, вероятно, тревожатся за неё сёстры. Она была словно под гипнозом – одновременно и осозновала, и не осознавала те действия, что совершает в эту минуту. Мысли были надёжно заперты в так называемой «кладовке неприятностей», и упорно ютились там, не желая выбираться наружу и тревожить свою хозяйку. Каким-то дальним уголком своего сознания она понимала, что всё слишком идеально, но, как только «плохие» мысли подбирались к поверхности и грозили «выплыть» наружу - их сразу же что-то подавляло. Подавляло, плавно нажимая на тот самый рычаг, что «опускал» лифт неприятных моментов памяти глубоко-глубоко вниз.
В последнее время Минни остро ощущала какую-то потребность, удовлетворить которую, она была не в силах, и только сейчас – глядя на ночной лес и деревья, одетые тонким слоем снежного инея, поняла, что этой самой потребностью было курение. Сигарета, ставшая для неё в последние годы твёрдой привычкой, от которой она втайне мечтала избавиться, но никак не могла перебороть себя – сейчас полностью отсутствовала в её жизни. Странно, хотя всё можно было «списать» на перенесённый за эти пару дней стресс. И всё же… Почему-то Минни подумалось, что, затянись она сейчас – и многое вдруг стало бы куда как проще, и даже, может быть, к ней пришли бы кое-какие ответы на некоторые из тех вопросов, что хранились в её голове под грифом «неразрешимых».
Ли стоял рядом с девушкой и молча наблюдал за ней. Контролировать её эмоциональный фон было делом чрезвычайно сложным, но – всё же она была самой податливой из всех троих, и только поэтому он выбрал её, а не ту симпатичную блондиночку, готовую в любой момент сорвать ему всю «операцию». Сейчас они, наверное, «рвут и мечут» на пару с Синайей – но, в этом и крылась гарантия его безопасности: Гро не станет рисковать одной сестрой, даже если другая будет настаивать на этом. Они все как-то связаны… Связь… Пора было заканчивать со всем этим.
«Период ухаживаний подошёл к концу, - размышлял Ли. – Наступает время решительных действий». Ему, конечно, было немного жаль сестёр, но – как истинный эгоист, Медичи в первую очередь думал о себе и своей выгоде и благополучии, а уже во вторую очередь – о благополучии близких, всего своего рода. К женщинам же он привык не испытывать ничего, кроме мужского восторга и чисто потребительского отношения. В конце концов, рассуждал он, устройство мира таково, что сильный пол вершит революции и войны, и устанавливает Великий Мировой Порядок. А слабый пол – тихо лежит и подчиняется всем прихотям, исполняя свою Великую миссию – продолжение священного рода. И так было от Начала времён – и так будет впредь…
Ли мягко развернул Минни к себе лицом – его сильные руки сжимали плечи девушки, заключённые в слои безвкусной стёганой ткани. Он улыбнулся, одновременно поглощая всё её внимание, и концентрируя его исключительно на себе:
-- Кортни, - начал он почти шёпотом. – Я ещё никогда не испытывал ничего подобного. Лишь находясь рядом с тобой, я могу просто молчать – и чувствовать при этом, будто разговариваю со всем миром. А весь этот мир – заключён в тебе, такой удивительной и прекрасной…
Минни не могла оторваться от этих гипнотизирующих, цвета нефрита, глаз. Она заранее знала, чем может закончиться эта «прогулка», ещё когда выходила с Ли из бара. Однако девушка предприняла последнюю попытку «сопротивления», всё же её ум был не настолько затуманен, в отличие от сердца, жаждущего сейчас только одного – быть вместе с ним, быть его частью…
-- Ли, я…погоди. Мы ещё так мало знаем друг друга – мне кажется, что мы несколько ускоряем ход событий, - слабым голосом произнесла девушка. – А вдруг…вдруг, ты разочаруешься во мне, и что тогда? Наше чувство, пресытившись одной ночью, исчерпает себя без остатка – а я этого не хочу.
Минни говорила правду. Она действительно так чувствовала, и не видела нужды лгать. Медичи наклонился к её лицу так близко, что девушка почувствовала на своей коже его дурманящее дыхание. Он легонько прикоснулся к её щеке своими тонкими, но такими красивыми губами, и произнёс, одновременно целуя ей то место чуть ниже уха, где располагается «сонная» артерия:
-- Больше всего на свете, Кортни, я хочу только тебя – без остатка… И мне кажется, что и ты этого хочешь… Мы можем уехать отсюда так далеко, что никто и никогда нас не найдёт…
-- Ли…, - «блёкнущим» голосом попыталась возразить Минни.
-- Забудь обо всём…обо всех…, - Медичи обвил талию Минни более настойчиво, не желая выпускать её из своих объятий ни на миллиметр: - Ты – моя, а я – твой. Полностью… Без остатка…
Горячим шёпотом произнося все эти банальности, Ли, тем не менее, был абсолютно уверен в том, что они сработают. Тут ведь самое главное, не что говорить – а как. И по своему опыту, Медичи прекрасно знал, что все истории о том, как времена изменили противоположный пол и сделали его в разы умнее – полная брехня. Все женщины – это женщины, и ничто не заменит им хорошей ночной «встряски», особенно если до этого они вынуждены были долго терпеть одиночество. А слова – слова во все времена были одинаковы, и никто еще со времён Петрарки не придумал ничего лучшего. «Женщины любят ушами» - расхожая истина, но некоторые считают, что она устарела и перестала работать. Весь секрет заключался лишь в том, что для того, чтобы женщина этим самым «ухом» тебя полюбила – надо быть к нему как можно ближе, а ещё лучше – произнося слова любви, целовать и ласкать эту эрогенную точку. И тогда истина сработает – на все сто.
К сожалению, Медичи был прав – Минни абсолютно не вслушивалась в то, что шептал ей «на ушко» её «возлюбленный», всё её тело находилось во власти одного сладостного предчувствия. И потому, когда горячие губы мужчины добрались, наконец, до её собственных пухлых губ – она безропотно отдалась поцелую, всё крепче и крепче приникая своим стройным и чувственным телом к телу Медичи…
В постели он был внимателен и нежен – их кожа испытывала постоянный физический контакт, и каждый раз Минни чудилось, что между ними в прямом смысле «проскакивает искра» - крохотные заряды голубой энергии, одновременно обжигающие и дарящие неизведанные ею ранее ощущения удовольствия и полного погружения в суть другого человека. В её теле, то и дело, вспыхивал и расцветал огненный цветок страсти – он цвёл и сбрасывал свои лепестки подобно тому, как поднималось, длилось и опускалось внутри Минни чувство единения с этим человеком. Если бы можно было словами описать рай, то Минерва Кроу сказала бы, что рай – здесь, в Дарквилле – в мрачном городке с непонятной погодой. В большом светло-сером особняке, на постели с бельём из светло-сиреневого шёлка. В объятиях почти незнакомого, но такого близкого ей человека с прекрасными, светло-зелёными глазами… И ничто больше не имеет и не будет иметь значения – ни сейчас, ни когда-нибудь потом…
Медичи лежал на животе, теребя на указательном пальце крупное серебряное кольцо. Он был обнажён до пояса, нижняя же часть его мускулистого тела скрывалась под шёлковой лиловой простынёй, оставляя открытыми только широкие длинные ступни с идеальным педикюром. Минни же находилась в душе, поэтому сейчас Медичи мог спокойно отдохнуть от её присутствия и обдумать некоторые «рабочие» моменты.
Хоспек должен был предупредить Ромиреза о том, что подобная ситуация могла иметь место, поэтому он безбоязненно отключил прослушивающее оборудование. Теперь также можно было не беспокоиться и о том, что на том конце услышат что-то, не предназначавшееся для начальственных ушей. Занятия любовью не предполагают каких-то жёстких рамок – так что он выигрывает, по крайней мере, часа четыре как минимум. А может даже – и весь следующий день, если удасться подключить микрофоны таким образом, чтобы коллеги услышали лишь часть разговора, имеющего открытый сексуальный подтекст. Скажем, ему так понравилась средняя Кроу, что он решил «зависнуть» с ней в койке на целый день, проигнорировав своё основное задание. Звонки от Хоспека, конечно, беда неизбежная, но – зато он отведёт от себя лишние подозрения. Очень важно, чтобы всё «дело» оставалось в чистой «удалённости» от малейших умозаключений полиции.
Что же до Минни – то она оказалась, на удивление, хороша. Как любовница, она без сомнения выигрывала в «состязании» с продавщицей из ювелирной лавки, с которой у него в последний раз была интрижка. Она настолько его порадовала, что Ли пришлось даже очень и очень постараться, чтобы в «сетях экстаза» удержаться от произношения её настоящего имени. Но не более того.
