Давид все же взял велосипед у стойки проката и, сложив одну из коробок в корзину, закрепил две другие на руле. Сейчас он катил поклажу по мощёному камнем тротуару и по ходу рассказа Мейв, хмурился всё больше.
– Нда, я по наивности думал, что меня уже попросту нечем удивить, – саркастически заметил Давид, когда Мейв описала ему их с Софией разговор в кабинете Луиса, – То есть она всерьёз считает, что я должен был потерять от тебя голову и начать перед тобой стелиться, параллельно втягиваясь во всю эту тему с ремонтом?
– Согласись, когда проговариваешь это вслух, звучит как бред. Но, похоже, в голове Софии всё это выглядит как слаженный план.
– Ага, так, – он нервно хохотнул, – допустим. И что дальше?
– А дальше ты так прикипишь к результату, что никогда не бросишь семейное дело.
– Dios, какая же чушь!
Сказав это, он притих в задумчивости.
Спустя несколько минут напряжённой тишины под щёлкающий звук крутящихся колёс они вышли на Площадь Каталонии.
– Когда ты так долго молчишь, я нервничаю, – призналась Мейв.
– Кажется, у меня созрела идея, но с высокой долей вероятности тебе она придётся не по душе.
– Тогда-а, может, не стоит её озвучивать?
– Она слишком хороша, – Давид остановился около одной из лавочек на площади Каталонии, – Лучше присядь.
– Спасибо, я постою, – Мейв скрестила руки на груди и испытующе посмотрела на него, – Ну, не тяни!
Он припарковал велосипед, и, убедившись, что тот не упадёт под тяжестью клади, сел на скамейку. Поднял глаза на Мейв и, молча, постучал ладонью по пустому месту рядом. С трудом скрывая раздражение, Мейв опустилась на деревянные рейки и, поджав одну ногу под себя, исподлобья посмотрела на него.
– Итак?
– Мы разыграем спектакль, – в свете уличных фонарей глаза Давида сейчас блестели энтузиазмом, – Будто идея Софии сработала, но обратим это против неё. Заставим взять проект с ремонтом в свои руки, а меня отодвинуть в сторону.
– Это как? – непонимающе переспросила Мейв, – Сделаешь вид, что запал на меня?
– Нет, это слишком просто и вряд ли станет проблемой для гостиницы, – он сомкнул ладони и задумчиво оглядел площадь, – Мы пойдём дальше, я сделаю вид, что сошёл по тебе с ума, и под предлогом участия в ремонте, буду продалбывать свои рабочие обязанности. Ну, знаешь, таская тебе цветы из лавки на углу и сбегая с тобой на кофе со своих смен. А ты-ы, – он указал на Мейв, – сообщай им время от времени, что я скорее мешаю, чем помогаю. Или не-ет, – Давид отрицательно покачал головой, – можешь пригрозить расторжением договора, потому что я тебя достал!
Такой широкой улыбки она ещё не видела на его лице.
– Давид, – Мейв поймала себя на том, что специально говорит медленнее обычного, – Я вижу, что ты просто в восторге от этой идеи, но, на мой взгляд, она дурацкая. Слишком многое рискует пойти не по плану. София может догадаться, что ты валяешь дурака, а я могу потерять клиента. Мне и без того сейчас разгребать всю эту историю с переписанными пунктами контракта.
– Мейв, ну подожди. Ты ведь сама говорила, что предпочла бы работать с тем, кто заинтересован в результате, – выставив перед собой руки в жесте «стоп», заметил Давид, – Это не я, и не буду я. Нам нужно просто подтолкнуть Софию и Луиса к простому решению: отодвинуть меня в сторону. А ничто, поверь мне, ничто не заставит их принять такое решение быстрее, чем то, что отвлекает меня от семейного дела. Если это будешь ты, София постарается сделать всё от неё зависящее, чтобы мы не отсвечивали друг перед другом.
– Объясни мне, почему ты просто не можешь продалбывать работу? Без всей этой истории с влюблённостью?
– Потому что они решат, что всему виной моя работа в фотостудии и будут капать мне на мозги с двойной силой. Это, конечно, и так происходит, но ты даже не представляешь масштабы давления.
Что же, всё так. Ей сложно было представить себя внутри такой модели отношений в семье.
Мейв откинулась на спинку скамейки и взглянула в беззвёздное небо. Помолчала, раздумывая над услышанным. Повернула голову и посмотрела на Давида. Его взгляд сейчас был направлен в сторону отполированной шагами сотен тысяч туристов площади, цветная плитка которой изображала звезду, окруженную орнаментом из белого, серого и красного камня.
Похлопав себя по карманам, он отыскал в них пачку сигарет. Вытащил одну, щёлкнул зажигалкой и закурил. Отвернулся, выпустил дым.
– Ты можешь подумать до завтра, – сказал он серьёзно, так, словно ещё минуту назад не радовался как ребёнок своей задумке.
Бедный, задавленный человек. Он всего-то пытается отбить свое право на самоопределение у родителей-самодуров.
– Не верю в то, что говорю это, – прервала молчание Мейв, сцепив пальцы в замОк, – но ладно. Давай попробуем, чёрт возьми! Твоя ма… Точнее, София… В общем, сеньора Ромеро слишком выбесила меня тогда в кабинете. Думаю, будет приятно понаблюдать за тем, как её собственная дурная идея обернётся против неё.
Сказав это, Мейв осеклась.
– Прости, если выразилась слишком резко по отношению к ней.
– О, брось! Мы с Софией уже давно не в самых лучших отношениях, – Давид выпустил облако дыма и стряхнул пепел за спинку лавочки, – Разве что порой мне становится её немного жаль. Но, сама видишь, какого она мнения обо мне, раз строит свои планы исходя из того, что я озабоченное животное.
– Твой отец при нашей первой встрече сказал, что просто не привык к тому, что ты вырос, – попыталась она подсластить горькую пилюлю, – Может, они оба никак не могут осознать, что тебе перевалило за двадцать.
– Мейви, им всегда было наплевать на меня, – подкатив глаза, пробасил он, – Думаю, Луис просто не хотел испортить первое впечатление о себе, и притворился…человекообразным.
– По-твоему, их и вправду не интересует ничего, кроме бизнеса? Так бывает?
– О-о да, представляешь, – прозвучало в ответ невесело, – Но ты не подумай, я в порядке. Вся эта ситуация больше не ранит, – Давид с напускной веселостью подмигнул ей, – Скажи, лучше, не будет ли твой парень против моего плана?
Выдержав на себе многозначительный взгляд чёрных, как сама ночь, глаз, Мейв осознала, что её совсем не удивила его осведомлённость о содержании их с Сашей разговора. Она, молча, перехватила у него сигарету и сделала затяжку. На этот раз осторожнее, что позволило избежать неприятного чувства, спровоцировавшего резкий приступ кашля в её прошлую попытку.
– По-прежнему, не успокаивает, – заключила и, стряхнув пепел, вернула сигарету Давиду, – Нет никакого парня, – призналась, – Саша просто не понимает по-другому.
– Жестоко, но справедливо, – хмыкнув, заключил тот, затянувшись снова.
– И что, он плакался тебе в жилетку всю дорогу до Барселоны?
– Ну, не всю…– говоря это, Давид выдохнул облако дыма, – Просто знаю по себе: если у человека на повторе The Smiths и он яростно мочит зомби в шутерах, дело плохо. Я не мог не спросить у него, – он развёл руками, и после небольшой паузы, осторожно задал вопрос, – И как ты пришла к идее с воображаемым бойфрендом?
– Саша сам всё придумал, я просто не стала отрицать, – Мейв уронила голову в ладони и провела по волосам, разделив спутанные локоны пальцами, – Ты не представляешь, как бесит эта ситуация.
– Представляю, – он докурил сигарету и, потушив, метким движением забросил окурок в урну.
– Тебе тоже кто-то навязывает свои чувства? – выгнув бровь, переспросила она.
– Нет, к счастью, – потерев правую бровь, на улыбке сообщил Давид, – Я говорю об устойчиво раздражающей ситуации, которая возникла, как гром среди ясного неба, и никак не решается.
– Разве твоя с родителями проблема возникла из ниоткуда? Все ведь логично, ты прямой наследник.
– Ой, это долгая и унылая история, – Давид махнул рукой, – Я просто хотел сказать. что немного понимаю, каково тебе. Круто, что ты не оставляешь всё как есть. Саша это переживёт, и чем раньше, тем лучше.
Давид встал со скамейки и снял велосипед с подножки.
– Идем? У меня завтра ранняя смена на ресепшене, как бы не начать пробивать работу ещё до твоего появления в гостинице.
– Да, – Мейв поднялась и, подойдя к нему ближе, сняла с руля одну из коробок, – Это чтобы не чувствовать себя бесполезной, – сообщила Давиду, прочитав в его лице немой вопрос.
– Как скажешь, – он пожал плечами и покатил велосипед по площади к выходу на каррер-де-Пелай.
Спустя почти час неспешной прогулки, прошедшей за обсуждением отвлеченных тем, Мейв указала на небольшой дом на каррер-д’Эмерита Аугуста.
– Мы пришли, – сообщила.
– Да, я в курсе, – выдохнул он, – Хочешь, подниму всё это до двери? – Давид кивнул на коробки и, достав телефон, взглянул на время, – Dios, я думал, мы дойдём быстрее.
– Привал на Площади Каталонии, кажется, был лишним. Далеко тебе до дома?
– В Побле Сек. На велосипеде отсюда минут пятнадцать.
– Тогда я, пожалуй, откажусь от помощи.
– Брось, мне нетрудно, – он прислонил велосипед к кирпичной стене и выгрузил коробки.
Мейв открыла дверь входной группы ключом и они прошли в просторный холл выложенный мозаичной плиткой.
– Какой этаж? – спросил Давид, ступая на лестницу.
– Тут есть лифт, – Мейв прошла мимо него и нажала на кнопку вызова, – мы с Диной живём на пятом. Замучаешься подниматься.
– По-онял, – он встал рядом с ней и устремил взгляд на крошечный дисплей, на котором отсчитывались этажи.
Третий, второй, первый. Двери открылись. Она вошли в кабину лифта, где на повторе звучал набивший оскомину мотив «Песни птиц» (*прим. авт. Каталонская народная рождественская песня). Вокруг воцарилось неизвестно откуда взявшееся неловкое молчание.
«El quinto piso (*Пятый этаж)», – прозвучал из динамика приятный женский голос. Кабину дёрнуло и двери распахнулись.
Мейв вышла первой и сразу направилась к своей двери. Вставила ключ, прокрутила и открыла замок. Вошла в холл и, сбросив с плеч рюкзак, встала в дверях. Давид, молча, перегнулся через порог и поставил коробки на деревянный пол, выложенный французской «елочкой». Выпрямился, отступил на шаг.
– На чай не приглашаю, – сложив руки на груди, Мейв прислонилась к дверному откосу, – Здесь повсюду страшный бардак.
– Я и не рассчитывал, – улыбнувшись, признался ей Давид, – Последний момент, и я исчезну, – он протянул Мейв смартфон с открытым окном набора номера, – оставь свой контакт, чтобы я сбросил тебе фотки. Ну, и на случай важных переговоров, конечно.
– Это всё, – Мейв очертила пространство вокруг жестом, – выглядит очень странно, тебе не кажется?
– Мы потихоньку вживаемся в роли, – и снова на его лице возникло это восторженное выражение, моментально превратившее Давида из каменной статуи в по-своему очаровательного парня, – Смотри только не поведись на мою завтрашнюю актёрскую игру, – весело проговорил он.
Мейв сначала собиралась проигнорировать этот пассаж. Набрала свой номер на смартфоне Давида, нажала на зелёную трубку и, дождавшись начальных строк рингтона: «Танцую, танцую, танцую до самой смерти, Надену бриллианты Люси, чтобы блистать…», сбросила звонок.
В лице Давида теперь читалось озорство. Чёрные глаза хитро прищурились и внимательно наблюдали за её действиями. Сделав шаг за порог, она вручила ему смартфон и, с вызовом проговорила:
– Можешь не беспокоиться насчёт моей впечатлительности. Ты совсем не мой типаж.
Вопреки её ожиданиям, улыбка на лице Давида стала только шире.
– Потрясающе, – он склонил голову на бок и, не переставая загадочно улыбаться каким-то своим мыслям, махнул ей на прощание и спустился на пролёт ниже, – Dulces suenos (*сладких снов), – донеслось из глубины этажей.
– ?Adios (*Пока), – покачав головой, попрощалась она и захлопнула входную дверь.
Прошла в свою комнату, не включая свет, открыла окно и выглянула на каррер-д’Эмерита Аугуста. Там, внизу, Давид уже выкатил велосипед на тротуар и теперь, сидя на сидушке, щелкал зажигалкой, пытаясь снова прикурить. Наконец, задуманное удалось. Он оттолкнулся от бордюра, съехал на край узенькой проезжей части и, набрав скорость, скрылся за поворотом улицы. Проводив его взглядом, Мейв вернулась в холл и вытянула телефон из рюкзака. Завела будильник и направилась прямиком в душ, в надежде вытравить из себя мрачные и тревожные мысли о проблемах, с которыми ей предстояло разобраться в самой ближайшей перспективе.
* * *
Этим утром за стойкой ресепшена Давида встретила пустота. Оглядев лобби и не обнаружив ни души, он поднялся на второй этаж, проверил служебное помещение и вернулся обратно за стойку. Миа снова оставила всё как попало: на столе перед компьютером была свалена рабочая документация, компьютер оказался не выключен, и, когда Давид отодвинул коврик с мышкой, на экране открылся полный список действующих постояльцев в табличке Excel.
Нда, на таком фоне будет непросто отыгрывать безответственность.
Давид сбегал в подсобку, отыскал там картонную коробку и, как было, свалил туда все документы. Наклеил стикер на крышку, на котором чёрным маркером вывел: «Mia, arregla todas estas malditas cosas o te pateare el trasero. David (*Миа, разберись с этим или я надеру тебе задницу. Давид)».
Если Миа потеряет это место, все смены распределятся между ним и Даниэлем, и тогда в работе на фрилансе, в фотостудии и со свадебным агентством наверняка возникнут проблемы. Ему нужно больше часов в сутках, больше денег и чуточку больше свободы. Может быть, тогда жизнь перестанет ощущаться как кавалькада бессмысленных и однообразных событий.
Давид включил моноблок, открыл на нём облачное хранилище. Выгрузил оттуда снимки, переброшенные с камеры накануне, и запустил фоторедакторы. Кадры с улиц Валенсии требовали незначительной ретуши в Lightroom. Где-то пришлось подкрутить резкость, где-то отрегулировать контрастность. Когда очередь дошла до портретных снимков, Давид обратился к помощи фотошопа. Признаки усталости и следы бурной вечеринки на некоторых кадрах требовали серьёзной ретуши, поэтому, вооружившись кистями, он отрисовывал Саше, Полу и Дине здоровый цвет лица на дополнительных слоях. Обработка не пригодилась разве что Леонор и Мейв, которые накануне вечером ограничились разумным количеством коктейлей и в какой-то момент вовсе ушли гулять вдоль берега моря подальше от громкой музыки и танцующей толпы.
Сам Давид тянул полвечера одну бутылку сидра, а потом и вовсе оставил её недопитой где-то на баре. Устав от философствований Пабло и авантюристского настроя Дины, настойчиво утверждавшей, что четыре шота непонятного «стеклоочистителя» совершенно не возымели на неё никакого эффекта, Давид сделал вид, что отвечает на срочный звонок и вышел из бара в направлении моря. Тогда же он впервые пожалел о том, что согласился присоединиться к этой поездке. В отсутствии Бруно, он успел позабыть, каково это: целый день находиться в компании других людей. Теперь его социальная батарейка была на нуле и там, сидя на пляже Мальварроса, он размышлял о том, что было бы, войди он сейчас в воду без всякого намерения грести. В какой-то момент он настолько погрузился в эти мысли, что не заметил шуршание песка позади.
– Мы тебя утомили? – спросил Саша, садясь с ним рядом.
– Нда, я по наивности думал, что меня уже попросту нечем удивить, – саркастически заметил Давид, когда Мейв описала ему их с Софией разговор в кабинете Луиса, – То есть она всерьёз считает, что я должен был потерять от тебя голову и начать перед тобой стелиться, параллельно втягиваясь во всю эту тему с ремонтом?
– Согласись, когда проговариваешь это вслух, звучит как бред. Но, похоже, в голове Софии всё это выглядит как слаженный план.
– Ага, так, – он нервно хохотнул, – допустим. И что дальше?
– А дальше ты так прикипишь к результату, что никогда не бросишь семейное дело.
– Dios, какая же чушь!
Сказав это, он притих в задумчивости.
Спустя несколько минут напряжённой тишины под щёлкающий звук крутящихся колёс они вышли на Площадь Каталонии.
– Когда ты так долго молчишь, я нервничаю, – призналась Мейв.
– Кажется, у меня созрела идея, но с высокой долей вероятности тебе она придётся не по душе.
– Тогда-а, может, не стоит её озвучивать?
– Она слишком хороша, – Давид остановился около одной из лавочек на площади Каталонии, – Лучше присядь.
– Спасибо, я постою, – Мейв скрестила руки на груди и испытующе посмотрела на него, – Ну, не тяни!
Он припарковал велосипед, и, убедившись, что тот не упадёт под тяжестью клади, сел на скамейку. Поднял глаза на Мейв и, молча, постучал ладонью по пустому месту рядом. С трудом скрывая раздражение, Мейв опустилась на деревянные рейки и, поджав одну ногу под себя, исподлобья посмотрела на него.
– Итак?
– Мы разыграем спектакль, – в свете уличных фонарей глаза Давида сейчас блестели энтузиазмом, – Будто идея Софии сработала, но обратим это против неё. Заставим взять проект с ремонтом в свои руки, а меня отодвинуть в сторону.
– Это как? – непонимающе переспросила Мейв, – Сделаешь вид, что запал на меня?
– Нет, это слишком просто и вряд ли станет проблемой для гостиницы, – он сомкнул ладони и задумчиво оглядел площадь, – Мы пойдём дальше, я сделаю вид, что сошёл по тебе с ума, и под предлогом участия в ремонте, буду продалбывать свои рабочие обязанности. Ну, знаешь, таская тебе цветы из лавки на углу и сбегая с тобой на кофе со своих смен. А ты-ы, – он указал на Мейв, – сообщай им время от времени, что я скорее мешаю, чем помогаю. Или не-ет, – Давид отрицательно покачал головой, – можешь пригрозить расторжением договора, потому что я тебя достал!
Такой широкой улыбки она ещё не видела на его лице.
– Давид, – Мейв поймала себя на том, что специально говорит медленнее обычного, – Я вижу, что ты просто в восторге от этой идеи, но, на мой взгляд, она дурацкая. Слишком многое рискует пойти не по плану. София может догадаться, что ты валяешь дурака, а я могу потерять клиента. Мне и без того сейчас разгребать всю эту историю с переписанными пунктами контракта.
– Мейв, ну подожди. Ты ведь сама говорила, что предпочла бы работать с тем, кто заинтересован в результате, – выставив перед собой руки в жесте «стоп», заметил Давид, – Это не я, и не буду я. Нам нужно просто подтолкнуть Софию и Луиса к простому решению: отодвинуть меня в сторону. А ничто, поверь мне, ничто не заставит их принять такое решение быстрее, чем то, что отвлекает меня от семейного дела. Если это будешь ты, София постарается сделать всё от неё зависящее, чтобы мы не отсвечивали друг перед другом.
– Объясни мне, почему ты просто не можешь продалбывать работу? Без всей этой истории с влюблённостью?
– Потому что они решат, что всему виной моя работа в фотостудии и будут капать мне на мозги с двойной силой. Это, конечно, и так происходит, но ты даже не представляешь масштабы давления.
Что же, всё так. Ей сложно было представить себя внутри такой модели отношений в семье.
Мейв откинулась на спинку скамейки и взглянула в беззвёздное небо. Помолчала, раздумывая над услышанным. Повернула голову и посмотрела на Давида. Его взгляд сейчас был направлен в сторону отполированной шагами сотен тысяч туристов площади, цветная плитка которой изображала звезду, окруженную орнаментом из белого, серого и красного камня.
Похлопав себя по карманам, он отыскал в них пачку сигарет. Вытащил одну, щёлкнул зажигалкой и закурил. Отвернулся, выпустил дым.
– Ты можешь подумать до завтра, – сказал он серьёзно, так, словно ещё минуту назад не радовался как ребёнок своей задумке.
Бедный, задавленный человек. Он всего-то пытается отбить свое право на самоопределение у родителей-самодуров.
– Не верю в то, что говорю это, – прервала молчание Мейв, сцепив пальцы в замОк, – но ладно. Давай попробуем, чёрт возьми! Твоя ма… Точнее, София… В общем, сеньора Ромеро слишком выбесила меня тогда в кабинете. Думаю, будет приятно понаблюдать за тем, как её собственная дурная идея обернётся против неё.
Сказав это, Мейв осеклась.
– Прости, если выразилась слишком резко по отношению к ней.
– О, брось! Мы с Софией уже давно не в самых лучших отношениях, – Давид выпустил облако дыма и стряхнул пепел за спинку лавочки, – Разве что порой мне становится её немного жаль. Но, сама видишь, какого она мнения обо мне, раз строит свои планы исходя из того, что я озабоченное животное.
– Твой отец при нашей первой встрече сказал, что просто не привык к тому, что ты вырос, – попыталась она подсластить горькую пилюлю, – Может, они оба никак не могут осознать, что тебе перевалило за двадцать.
– Мейви, им всегда было наплевать на меня, – подкатив глаза, пробасил он, – Думаю, Луис просто не хотел испортить первое впечатление о себе, и притворился…человекообразным.
– По-твоему, их и вправду не интересует ничего, кроме бизнеса? Так бывает?
– О-о да, представляешь, – прозвучало в ответ невесело, – Но ты не подумай, я в порядке. Вся эта ситуация больше не ранит, – Давид с напускной веселостью подмигнул ей, – Скажи, лучше, не будет ли твой парень против моего плана?
Выдержав на себе многозначительный взгляд чёрных, как сама ночь, глаз, Мейв осознала, что её совсем не удивила его осведомлённость о содержании их с Сашей разговора. Она, молча, перехватила у него сигарету и сделала затяжку. На этот раз осторожнее, что позволило избежать неприятного чувства, спровоцировавшего резкий приступ кашля в её прошлую попытку.
– По-прежнему, не успокаивает, – заключила и, стряхнув пепел, вернула сигарету Давиду, – Нет никакого парня, – призналась, – Саша просто не понимает по-другому.
– Жестоко, но справедливо, – хмыкнув, заключил тот, затянувшись снова.
– И что, он плакался тебе в жилетку всю дорогу до Барселоны?
– Ну, не всю…– говоря это, Давид выдохнул облако дыма, – Просто знаю по себе: если у человека на повторе The Smiths и он яростно мочит зомби в шутерах, дело плохо. Я не мог не спросить у него, – он развёл руками, и после небольшой паузы, осторожно задал вопрос, – И как ты пришла к идее с воображаемым бойфрендом?
– Саша сам всё придумал, я просто не стала отрицать, – Мейв уронила голову в ладони и провела по волосам, разделив спутанные локоны пальцами, – Ты не представляешь, как бесит эта ситуация.
– Представляю, – он докурил сигарету и, потушив, метким движением забросил окурок в урну.
– Тебе тоже кто-то навязывает свои чувства? – выгнув бровь, переспросила она.
– Нет, к счастью, – потерев правую бровь, на улыбке сообщил Давид, – Я говорю об устойчиво раздражающей ситуации, которая возникла, как гром среди ясного неба, и никак не решается.
– Разве твоя с родителями проблема возникла из ниоткуда? Все ведь логично, ты прямой наследник.
– Ой, это долгая и унылая история, – Давид махнул рукой, – Я просто хотел сказать. что немного понимаю, каково тебе. Круто, что ты не оставляешь всё как есть. Саша это переживёт, и чем раньше, тем лучше.
Давид встал со скамейки и снял велосипед с подножки.
– Идем? У меня завтра ранняя смена на ресепшене, как бы не начать пробивать работу ещё до твоего появления в гостинице.
– Да, – Мейв поднялась и, подойдя к нему ближе, сняла с руля одну из коробок, – Это чтобы не чувствовать себя бесполезной, – сообщила Давиду, прочитав в его лице немой вопрос.
– Как скажешь, – он пожал плечами и покатил велосипед по площади к выходу на каррер-де-Пелай.
Спустя почти час неспешной прогулки, прошедшей за обсуждением отвлеченных тем, Мейв указала на небольшой дом на каррер-д’Эмерита Аугуста.
– Мы пришли, – сообщила.
– Да, я в курсе, – выдохнул он, – Хочешь, подниму всё это до двери? – Давид кивнул на коробки и, достав телефон, взглянул на время, – Dios, я думал, мы дойдём быстрее.
– Привал на Площади Каталонии, кажется, был лишним. Далеко тебе до дома?
– В Побле Сек. На велосипеде отсюда минут пятнадцать.
– Тогда я, пожалуй, откажусь от помощи.
– Брось, мне нетрудно, – он прислонил велосипед к кирпичной стене и выгрузил коробки.
Мейв открыла дверь входной группы ключом и они прошли в просторный холл выложенный мозаичной плиткой.
– Какой этаж? – спросил Давид, ступая на лестницу.
– Тут есть лифт, – Мейв прошла мимо него и нажала на кнопку вызова, – мы с Диной живём на пятом. Замучаешься подниматься.
– По-онял, – он встал рядом с ней и устремил взгляд на крошечный дисплей, на котором отсчитывались этажи.
Третий, второй, первый. Двери открылись. Она вошли в кабину лифта, где на повторе звучал набивший оскомину мотив «Песни птиц» (*прим. авт. Каталонская народная рождественская песня). Вокруг воцарилось неизвестно откуда взявшееся неловкое молчание.
«El quinto piso (*Пятый этаж)», – прозвучал из динамика приятный женский голос. Кабину дёрнуло и двери распахнулись.
Мейв вышла первой и сразу направилась к своей двери. Вставила ключ, прокрутила и открыла замок. Вошла в холл и, сбросив с плеч рюкзак, встала в дверях. Давид, молча, перегнулся через порог и поставил коробки на деревянный пол, выложенный французской «елочкой». Выпрямился, отступил на шаг.
– На чай не приглашаю, – сложив руки на груди, Мейв прислонилась к дверному откосу, – Здесь повсюду страшный бардак.
– Я и не рассчитывал, – улыбнувшись, признался ей Давид, – Последний момент, и я исчезну, – он протянул Мейв смартфон с открытым окном набора номера, – оставь свой контакт, чтобы я сбросил тебе фотки. Ну, и на случай важных переговоров, конечно.
– Это всё, – Мейв очертила пространство вокруг жестом, – выглядит очень странно, тебе не кажется?
– Мы потихоньку вживаемся в роли, – и снова на его лице возникло это восторженное выражение, моментально превратившее Давида из каменной статуи в по-своему очаровательного парня, – Смотри только не поведись на мою завтрашнюю актёрскую игру, – весело проговорил он.
Мейв сначала собиралась проигнорировать этот пассаж. Набрала свой номер на смартфоне Давида, нажала на зелёную трубку и, дождавшись начальных строк рингтона: «Танцую, танцую, танцую до самой смерти, Надену бриллианты Люси, чтобы блистать…», сбросила звонок.
В лице Давида теперь читалось озорство. Чёрные глаза хитро прищурились и внимательно наблюдали за её действиями. Сделав шаг за порог, она вручила ему смартфон и, с вызовом проговорила:
– Можешь не беспокоиться насчёт моей впечатлительности. Ты совсем не мой типаж.
Вопреки её ожиданиям, улыбка на лице Давида стала только шире.
– Потрясающе, – он склонил голову на бок и, не переставая загадочно улыбаться каким-то своим мыслям, махнул ей на прощание и спустился на пролёт ниже, – Dulces suenos (*сладких снов), – донеслось из глубины этажей.
– ?Adios (*Пока), – покачав головой, попрощалась она и захлопнула входную дверь.
Прошла в свою комнату, не включая свет, открыла окно и выглянула на каррер-д’Эмерита Аугуста. Там, внизу, Давид уже выкатил велосипед на тротуар и теперь, сидя на сидушке, щелкал зажигалкой, пытаясь снова прикурить. Наконец, задуманное удалось. Он оттолкнулся от бордюра, съехал на край узенькой проезжей части и, набрав скорость, скрылся за поворотом улицы. Проводив его взглядом, Мейв вернулась в холл и вытянула телефон из рюкзака. Завела будильник и направилась прямиком в душ, в надежде вытравить из себя мрачные и тревожные мысли о проблемах, с которыми ей предстояло разобраться в самой ближайшей перспективе.
* * *
Этим утром за стойкой ресепшена Давида встретила пустота. Оглядев лобби и не обнаружив ни души, он поднялся на второй этаж, проверил служебное помещение и вернулся обратно за стойку. Миа снова оставила всё как попало: на столе перед компьютером была свалена рабочая документация, компьютер оказался не выключен, и, когда Давид отодвинул коврик с мышкой, на экране открылся полный список действующих постояльцев в табличке Excel.
Нда, на таком фоне будет непросто отыгрывать безответственность.
Давид сбегал в подсобку, отыскал там картонную коробку и, как было, свалил туда все документы. Наклеил стикер на крышку, на котором чёрным маркером вывел: «Mia, arregla todas estas malditas cosas o te pateare el trasero. David (*Миа, разберись с этим или я надеру тебе задницу. Давид)».
Если Миа потеряет это место, все смены распределятся между ним и Даниэлем, и тогда в работе на фрилансе, в фотостудии и со свадебным агентством наверняка возникнут проблемы. Ему нужно больше часов в сутках, больше денег и чуточку больше свободы. Может быть, тогда жизнь перестанет ощущаться как кавалькада бессмысленных и однообразных событий.
Давид включил моноблок, открыл на нём облачное хранилище. Выгрузил оттуда снимки, переброшенные с камеры накануне, и запустил фоторедакторы. Кадры с улиц Валенсии требовали незначительной ретуши в Lightroom. Где-то пришлось подкрутить резкость, где-то отрегулировать контрастность. Когда очередь дошла до портретных снимков, Давид обратился к помощи фотошопа. Признаки усталости и следы бурной вечеринки на некоторых кадрах требовали серьёзной ретуши, поэтому, вооружившись кистями, он отрисовывал Саше, Полу и Дине здоровый цвет лица на дополнительных слоях. Обработка не пригодилась разве что Леонор и Мейв, которые накануне вечером ограничились разумным количеством коктейлей и в какой-то момент вовсе ушли гулять вдоль берега моря подальше от громкой музыки и танцующей толпы.
Сам Давид тянул полвечера одну бутылку сидра, а потом и вовсе оставил её недопитой где-то на баре. Устав от философствований Пабло и авантюристского настроя Дины, настойчиво утверждавшей, что четыре шота непонятного «стеклоочистителя» совершенно не возымели на неё никакого эффекта, Давид сделал вид, что отвечает на срочный звонок и вышел из бара в направлении моря. Тогда же он впервые пожалел о том, что согласился присоединиться к этой поездке. В отсутствии Бруно, он успел позабыть, каково это: целый день находиться в компании других людей. Теперь его социальная батарейка была на нуле и там, сидя на пляже Мальварроса, он размышлял о том, что было бы, войди он сейчас в воду без всякого намерения грести. В какой-то момент он настолько погрузился в эти мысли, что не заметил шуршание песка позади.
– Мы тебя утомили? – спросил Саша, садясь с ним рядом.
