Мое дыхание сбилось, – Сказал, что будет следить, потому я и не пришла вчера, боялась, что он узнает и… убьет тебя.
Я затихла, не решаясь поднять на него глаза, потому что была ошеломлена собственным признанием. Я поняла сейчас отчетливо, почему всю ночь не могла уснуть и днем двигалась как сомнамбула, охваченная тревожным предчувствием. Потому что боялась. Не за себя. Я боялась за Роберта. Вдруг что-то пойдет не так, и он пострадает из-за моей глупой затеи? Нужно отказаться от нее пока не поздно, отпустить его, пусть бежит сейчас, когда дом полон посторонних людей, его никто не заметит. А я, я сама справлюсь с Леандро. Я сильная…
- Давай не будем ждать завтра, - горячо зашептал он, врываясь в мои лихорадочные мысли. Его губы обожгли мой висок и двинулись щеке. - Убежим сейчас. Вдвоем…
Мне казалось я уплываю. Все заволокло пеленой, фонарь медленно растворился перед глазами, превращаясь в одно световое пятно. Я плачу?
- А как же твоя невеста? – дрожащим голосом спросила я.
- Невеста? - он казался растерянным. – Нас обручили, когда мне было десять, а ей пять. Я ее совсем не знаю, да и не хочу теперь. Я встретил тебя. Мятежную, свободную, искреннюю. Когда ты рядом я не могу думать ни о ком другом.
А потом, не давая мне опомниться после этих ошеломляющих слов, он меня поцеловал. И все потеряло смысл. Голова закружилась от нахлынувших ощущений, я обреченно всхлипнула и полностью растворилась в них.
- Елена, я хочу, чтобы ты поехала со мной… - Роберт отстранился, выжидательно глядя на меня, и безумная надежда, горевшая в его глазах, едва не лишила меня остатков разума.
Но потом меня будто кто-то спустил с небес на землю. Жестоко и грубо. Все несовершенство наших миров, на стыке которых мы оказались, обрушилось на мои плечи, погребая под собой.
- В Англию? – задушено уточнила я, хотя это и так было понятно. Роберт кивнул. – И кем я там буду? Прислугой? Твоей содержанкой?
В моих словах звучала горечь, а сердце стучало так громко, что я боялась за этим грохотом не расслышать его ответ.
- Моей женой, - прочла по губам и из глаз моих брызнули слезы. – Я люблю тебя, Елена! Понимаешь?
- Очнись, Роберто! Я – испанка, ты англичанин. – Зашептала я, а голос рвался от подступающих рыданий, - Как примут меня у тебя на Родине, если мы враги? Ты думаешь, королева возьмет меня в свои фрейлины? Или ваши аристократы встретят с распростертыми объятьями? А твоя семья? Что скажут они? Да они просто лишат тебя наследства и титула… Ты маркиз, Роберто, у тебя обязанности при дворе, ты не можешь жениться на мне.
На щеках анличанина затвердели желваки, а глаза превратились в два куска льда.
- Ты думаешь, меня волнует чужое мнение? – процедил он сквозь зубы.
- Они не дадут нам быть вместе…
- Я никому не скажу, кто ты.
- Мое происхождение очевидно, да и безродная бродяжка ничем не лучше испанской доньи, - обреченно проговорила я.
- Ты ведешь себя как ребенок, - вспылил мужчина, - Думаешь, что избавишься от дона Леандро и все? Отец найдет тебе нового жениха, и твое бегство из-под венца никогда не кончится. Я уйду, и больше никто не поможет тебе.
Неожиданно меня рассердил тот факт, что он считает меня беспомощной.
- Уходи, Роберто! Мне больше не нужна твоя помощь, - гордо вскинув голову, отчеканила я, - Я сама убью дона Леандро. Он умрет, а я останусь женой дона Дельгадо, и когда старика не станет, я буду его вдовой. Богатой вдовой. Больше никто не посмеет навязывать мне свое мнение, я буду свободна.
- Это то, чего ты хочешь? – прорычал он. – Освободиться от мужчин?
Ответить я не успела. В тишине раздался скрежет поворачиваемого в замке ключа и бормотание проснувшегося охранника.
Я застыла. Роберт в отличие от меня сразу оценил ситуацию, протягивая закованные запястья. Опомнившись, я дрожащими руками открыла кандалы, и в тот самый момент, когда они со звоном упали на пол, дверь резко распахнулась.
- Дьявол… - успел выругаться охранник, прежде чем Роберт втянул его в амбар. Два молниеносных удара и мужчина рухнул на пол без сознания. Я невольно вскрикнула. А Роберт уже деловито связывал бывшего стража, с таким видом будто занимался этим каждый день. Его уверенность придала мне сил. Взлетев на чердак, я принесла приготовленные вещи и протянула их англичанину. Мы оба молчали, пока он торопливо одевался, но я чувствовала его ярость кожей, словно она превратилась в живое существо и прикасалась ко мне, вызывая нервную дрожь. Я запретила себе думать о причинах его злости, о своих реакциях на его слова, о сожалениях, которые неминуемо настигнут меня после, я все отбросила, оставив одну цель – помочь Роберту сбежать. Иного шанса просто не будет. И я приступила к ее воплощению.
Мы покинули амбар, заперев бездыханного пленника, и осторожно пробрались к конюшне. Внезапно со стороны гасиенды донесся топот копыт и возбужденные крики людей. На мгновение меня охватила паника. Это ловушка? Дон Леандро все-таки раскрыл мои планы?
Только не сейчас, - мысленно заклинала я, притаившись в кустах позади Роберта, - не сейчас.
Медленно текли минуты. Одно за другим в гасиенде загорались окна, голоса звучали громче, среди них я различила женский плач и причитания, но никто так и не двинулся в нашу сторону. Я нахмурилась, размышляя, что могло случиться? Но тут же вновь переключилась на свою миссию, которой неведомый переполох был только на руку.
Я настойчиво втянула Роберта в конюшню и вывела из стойла Мастера, одного из жеребцов отца. Взлетев в седло, я пустила чалого рысью к северной стене, где располагалась калитка, ведущая к виноградникам. Роберт, сидевший позади меня, был напряжен и по-прежнему молчалив.
Когда мы оказались за стеной, я вздохнула с облегчением, только сейчас понимая насколько переживала всю дорогу, прислушиваясь к каждому шороху.
- Как только доберешься до города, бросишь коня. Священник верхом выглядит подозрительно, - торопливо инструктировала я, спешиваясь. Роберт спрыгнул с коня вслед за мной. – В Картахене в порту стоит «Септимус», через два дня он оправляется во Францию, я приготовила достаточно денег, чтобы смог добраться до…
Я замолчала, потому что он резко развернул меня к себе и с силой встряхнул за плечи.
- Елена, последний раз прошу тебя, поехали со мной, - прорычал мне в лицо Роберт.
Я опустила глаза, стараясь скрыть слезы.
- Не могу.
- Ты же тоже любишь меня, я чувствую это! – воскликнул он, захватывая ладонями мое лицо и не давая отвернуться.
- Меня будут искать, у одного тебя больше шансов, - я готова была говорить что угодно, лишь бы он отпустил меня. От боли, сжавшей грудь невидимыми когтями, было трудно дышать.
- Разве только в этом причина?
– У нас нет будущего, Роберто. Возвращайся домой к своей невесте.
- Елена!
- Я не могу связать свою жизнь с англичанином, - я резко оборвала его, - бросить все, что мне дорого, предать свою веру. Я не пойду с тобой, а ты забудешь меня и свой плен, как страшный сон. Прощай, Роберт.
Роберт внезапно сник и удерживающие меня руки разжались. Я зажмурилась, боясь увидеть на его лице разочарование.
- Значит, выбираешь свободу? - его голос был глух, - Без меня?
Я смогла лишь кивнуть, не размыкая век.
- Тогда посмотри на меня, черт возьми, - прорычал Роберт, - скажи мне это в лицо!
Я отрицательно замотала головой, пряча лицо в ладонях. Я верила, что стоит хоть раз взглянуть на него, я уступлю, пойду за ним куда угодно, потеряю себя в этих чувствах.
- Какой ты еще ребенок, Елена.– Донесся до меня тяжелый вздох. – Я знаю, что мы оба пожалеем об этом. Ты все поймешь, но будет поздно.
Он резко вскочил на коня и пустил его в галоп, а я осталась стоять, судорожно обнимая себя за плечи. Мне казалось, что стоит разжать руки, я просто рассыплюсь на кусочки. Всадник давно растворился в темноте, а в ушах продолжал звучать стук копыт, и вдруг я поняла, что тревожный звук исходит от меня, это мое сердце отчаянно рвется из груди вслед за Робертом. Я бессильно сползла по стене и слезы хлынули из-под ресниц, больше их ничего не могло сдержать. Я позволила наконец сожалениям на краткий миг полностью поглотить меня.
Но долго переживать свою потерю мне не дало осознание, что во встревоженном разбуженном доме вскоре обнаружат мое отсутствие. А если еще и не найдут на месте пленника, или освободившийся охранник сообщит о побеге, связать эти два факта сможет каждый. Я невольно содрогнулась, представляя, как меня разыскивает отец, и бегом бросилась обратно к дому.
Когда я вернулась в гасиенду, меня ждало новое потрясение. Сонные люди со встревоженными лицами толпились в прихожей, многие презрев этикет, спустились в спальных колпаках, их лица, подсвеченные снизу взятыми с собой свечами, выглядели зловеще. Пониже надвинув на глаза капюшон плаща, и втянув голову в плечи, я незаметно прошмыгнула в помещение для слуг, из тихого перешептывания вычленив имя Леандро. Раздираемая одновременно страхом и любопытством, спустя пять минут я вновь сошла на первый этаж уже одетая подобающим образом и старательно демонстрирующая заспанный вид.
- Очнулась, наконец, - я вздрогнула от гневного окрика отца и ощутила, как руку сжала его жесткая ладонь. – Скорей, он хотел увидеть тебя.
Недоумевающую меня он поволок в сторону кабинета, не обращая внимания на то, что я едва поспеваю за его широким шагом, и, бормоча под нос, что-то про потраченные деньги и загубленные души.
Отец затянул меня в комнату, и я растерянно замерла перед группой людей, сгрудившихся над чем-то, даже не обернувшихся при моем появлении. Дурное предчувствие холодом сковало внутренности, когда я заглянула в скорбное лицо отца Мартина и расслышала в центре этого круга чье-то натужное дыхание, похожее на хрип. Но, не дав мне опомниться, отец дернул за собой, и, раздвинув руками загородившие обзор спины, вытолкнул вперед. Я зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. На кушетке лежал дон Леандро. В полумраке его лицо казалось восковым, словно маска, и если бы не едва заметные движения грудной клетки, высекающие эти напугавшие меня звуки, я бы подумала, что он мертв. Мои глаза скользнули ниже, и побелевшие губы беззвучно зашептали слова молитвы: живот дона охватывала широкая повязка, насквозь пропитанная кровью. Я подняла на отца недоуменный взгляд.
- Он сражался на дуэли, отстаивая твою честь, - изрек он с апломбом, - ты должна быть благодарна…
Отец продолжал с пафосом говорить высокопарные слова, превознося дона Леандро, но я не слушала. Я смотрела на него и не чувствовала благодарности. Я вообще ничего не чувствовала. Даже облегчения, которое пророчила себе вчера, только безмерную усталость, словно в одночасье превратилась в дряхлую старуху. Череда событий этой бесконечной ночи истощила последние силы, и я неожиданно ощутила, как мое тело охватывает невероятная легкость, а следом стало темно, словно разом погасили все свечи.
Очнулась я уже у себя в комнате и сразу зачихала от нюхательной соли, которую Люси тыкала мне в нос. Но еще одной новостью быстро приведшей меня в чувство была рассказанная горничной истинная причина дуэли. К моей чести и достоинству она точно не имела никакого отношения, а вот некая особа участвовала в скандале, именно из-за ее благосклонности и подрались мужчины. Почему отец соврал? Видимо, боялся за репутацию. Пытаясь понять его мотивы, я даже не сразу сообразила, что на ближайшие несколько месяцев буду гарантировано избавлена от посягательств дона Леандро. Наверное эти мысли отразились на моем лице, потому что Люси скорбно заметила:
- Не думаю, что свадьбу отменят.
Она оказалась права. Свадьба действительно состоялась утром, несмотря на то, что дон Леандро не мог держаться на ногах, его внесли в церковь на носилках. Я стояла перед отцом Мартином и повторяла слова клятвы под его тихие стоны.
Все старания лекарей не помогли дону Леандро и к вечеру третьего дня он умер. Мой брак как я того и желала стал чисто номинальным. Через неделю вместе с кортежем, груженным приданным, я отправилась в поместье дона Дельгадо, но, не успев добраться до него, стала вдовой. Он умер, так и не увидев свою молодую жену. Я наконец обрела свободу, которую так жаждала, но была ли я счастлива? Нет. Не было и дня с того самого момента, как я отпустила Роберта, чтобы я не думала о нем. И не было и одной ночи, чтобы я не сожалела о своем решении, щедро окропляя слезами подушки.
Я смотрела на стакан с водой, который медленно поехал по столу в сторону крена корабля, а затем вернулся обратно, и почувствовала, как с той же амплитудой в желудке заколыхался мой завтрак. Ненавижу море. Я повторяла себе это уже второй день, с того самого момента, как судно отчалило от пристани, но другого способа пересечь океан у меня не было, поэтому я стоически терпела неудобства и практически привыкла к зеленоватому оттенку своего лица.
Единственное морское путешествие я осуществила, когда мне было шесть. Тогда после смерти матери, мы с отцом покинули Испанию, чтобы подобно другим колонизаторам обосноваться в Новом Свете. Это было удивительное приключение, я с интересом наблюдала за работой матросов, часами стоя на палубе и подставив соленому бризу лицо, с радостью выполняла самое ответственное задание, которое мне доверил кок, звенеть в колокол, созывая команду к ужину. Я хмыкнула, вспоминая свой детский восторг. Сейчас же я была способна лишь на то, чтобы доползти до стола и поставить ненавистный стакан в подставку. Тяжело опустилась на койку, колени противно задрожали от слабости, а горло сдавил очередной спазм. Чтобы отвлечься, я с тоской посмотрела в окошко: покуда хватало глаз простиралась синь и сверху и снизу, бесконечная глубокая синева, пугающая, завораживающая. А я запертая в покачивающейся деревянной бочке чувствовала себя слабой и ничтожной перед всеобъемлющей стихией. Мне было неуютно без твердой почвы под ногами, но я решительно сжала ладони, прогоняя страх. Другого выхода я не видела.
Официально я отправилась навестить родственников в Испанию, но только моя новая горничная Мария знала истинную цель путешествия. Мой выбор пал на нее не случайно, женщина в совершенстве знала английский, прожив половину своей жизни в Лондоне и волей случая оказавшись на Эспаньоле и среди рабочих дона. Конечно, она не могла мне заменить неугомонную Люсию, но прежняя горничная не перенесла бы изнурительное плавание: она носила под сердцем своего первенца, сына Педро. Уезжая из дома, я забрала их обоих, изнывая от тоски по Роберту, я попыталась хоть кого-то сделать счастливым. И когда год спустя они обвенчались в часовне, я испытала тайную радость от собственной власти. Хотя, став вдовой и единственной наследницей дона Гулермо я получила ее предостаточно. Дельгадо владел обширными землями, плантациями хлопка, виноградниками и золотыми рудниками. Вновь обретенное богатство в одночасье превратило меня в популярную персону. Вдова-девственница, так прозвали меня многочисленные соискатели моей руки и сердца, вереницей потянувшиеся к поместью, как только истек положенный трауру срок. Отец давил на меня, убеждая, что мне нужен новый муж, но я была непоколебима, отстаивая свою свободу и относительную независимость, которую давал вдовий статус.
Я затихла, не решаясь поднять на него глаза, потому что была ошеломлена собственным признанием. Я поняла сейчас отчетливо, почему всю ночь не могла уснуть и днем двигалась как сомнамбула, охваченная тревожным предчувствием. Потому что боялась. Не за себя. Я боялась за Роберта. Вдруг что-то пойдет не так, и он пострадает из-за моей глупой затеи? Нужно отказаться от нее пока не поздно, отпустить его, пусть бежит сейчас, когда дом полон посторонних людей, его никто не заметит. А я, я сама справлюсь с Леандро. Я сильная…
- Давай не будем ждать завтра, - горячо зашептал он, врываясь в мои лихорадочные мысли. Его губы обожгли мой висок и двинулись щеке. - Убежим сейчас. Вдвоем…
Мне казалось я уплываю. Все заволокло пеленой, фонарь медленно растворился перед глазами, превращаясь в одно световое пятно. Я плачу?
- А как же твоя невеста? – дрожащим голосом спросила я.
- Невеста? - он казался растерянным. – Нас обручили, когда мне было десять, а ей пять. Я ее совсем не знаю, да и не хочу теперь. Я встретил тебя. Мятежную, свободную, искреннюю. Когда ты рядом я не могу думать ни о ком другом.
А потом, не давая мне опомниться после этих ошеломляющих слов, он меня поцеловал. И все потеряло смысл. Голова закружилась от нахлынувших ощущений, я обреченно всхлипнула и полностью растворилась в них.
- Елена, я хочу, чтобы ты поехала со мной… - Роберт отстранился, выжидательно глядя на меня, и безумная надежда, горевшая в его глазах, едва не лишила меня остатков разума.
Но потом меня будто кто-то спустил с небес на землю. Жестоко и грубо. Все несовершенство наших миров, на стыке которых мы оказались, обрушилось на мои плечи, погребая под собой.
- В Англию? – задушено уточнила я, хотя это и так было понятно. Роберт кивнул. – И кем я там буду? Прислугой? Твоей содержанкой?
В моих словах звучала горечь, а сердце стучало так громко, что я боялась за этим грохотом не расслышать его ответ.
- Моей женой, - прочла по губам и из глаз моих брызнули слезы. – Я люблю тебя, Елена! Понимаешь?
- Очнись, Роберто! Я – испанка, ты англичанин. – Зашептала я, а голос рвался от подступающих рыданий, - Как примут меня у тебя на Родине, если мы враги? Ты думаешь, королева возьмет меня в свои фрейлины? Или ваши аристократы встретят с распростертыми объятьями? А твоя семья? Что скажут они? Да они просто лишат тебя наследства и титула… Ты маркиз, Роберто, у тебя обязанности при дворе, ты не можешь жениться на мне.
На щеках анличанина затвердели желваки, а глаза превратились в два куска льда.
- Ты думаешь, меня волнует чужое мнение? – процедил он сквозь зубы.
- Они не дадут нам быть вместе…
- Я никому не скажу, кто ты.
- Мое происхождение очевидно, да и безродная бродяжка ничем не лучше испанской доньи, - обреченно проговорила я.
- Ты ведешь себя как ребенок, - вспылил мужчина, - Думаешь, что избавишься от дона Леандро и все? Отец найдет тебе нового жениха, и твое бегство из-под венца никогда не кончится. Я уйду, и больше никто не поможет тебе.
Неожиданно меня рассердил тот факт, что он считает меня беспомощной.
- Уходи, Роберто! Мне больше не нужна твоя помощь, - гордо вскинув голову, отчеканила я, - Я сама убью дона Леандро. Он умрет, а я останусь женой дона Дельгадо, и когда старика не станет, я буду его вдовой. Богатой вдовой. Больше никто не посмеет навязывать мне свое мнение, я буду свободна.
- Это то, чего ты хочешь? – прорычал он. – Освободиться от мужчин?
Ответить я не успела. В тишине раздался скрежет поворачиваемого в замке ключа и бормотание проснувшегося охранника.
Я застыла. Роберт в отличие от меня сразу оценил ситуацию, протягивая закованные запястья. Опомнившись, я дрожащими руками открыла кандалы, и в тот самый момент, когда они со звоном упали на пол, дверь резко распахнулась.
- Дьявол… - успел выругаться охранник, прежде чем Роберт втянул его в амбар. Два молниеносных удара и мужчина рухнул на пол без сознания. Я невольно вскрикнула. А Роберт уже деловито связывал бывшего стража, с таким видом будто занимался этим каждый день. Его уверенность придала мне сил. Взлетев на чердак, я принесла приготовленные вещи и протянула их англичанину. Мы оба молчали, пока он торопливо одевался, но я чувствовала его ярость кожей, словно она превратилась в живое существо и прикасалась ко мне, вызывая нервную дрожь. Я запретила себе думать о причинах его злости, о своих реакциях на его слова, о сожалениях, которые неминуемо настигнут меня после, я все отбросила, оставив одну цель – помочь Роберту сбежать. Иного шанса просто не будет. И я приступила к ее воплощению.
Мы покинули амбар, заперев бездыханного пленника, и осторожно пробрались к конюшне. Внезапно со стороны гасиенды донесся топот копыт и возбужденные крики людей. На мгновение меня охватила паника. Это ловушка? Дон Леандро все-таки раскрыл мои планы?
Только не сейчас, - мысленно заклинала я, притаившись в кустах позади Роберта, - не сейчас.
Медленно текли минуты. Одно за другим в гасиенде загорались окна, голоса звучали громче, среди них я различила женский плач и причитания, но никто так и не двинулся в нашу сторону. Я нахмурилась, размышляя, что могло случиться? Но тут же вновь переключилась на свою миссию, которой неведомый переполох был только на руку.
Я настойчиво втянула Роберта в конюшню и вывела из стойла Мастера, одного из жеребцов отца. Взлетев в седло, я пустила чалого рысью к северной стене, где располагалась калитка, ведущая к виноградникам. Роберт, сидевший позади меня, был напряжен и по-прежнему молчалив.
Когда мы оказались за стеной, я вздохнула с облегчением, только сейчас понимая насколько переживала всю дорогу, прислушиваясь к каждому шороху.
- Как только доберешься до города, бросишь коня. Священник верхом выглядит подозрительно, - торопливо инструктировала я, спешиваясь. Роберт спрыгнул с коня вслед за мной. – В Картахене в порту стоит «Септимус», через два дня он оправляется во Францию, я приготовила достаточно денег, чтобы смог добраться до…
Я замолчала, потому что он резко развернул меня к себе и с силой встряхнул за плечи.
- Елена, последний раз прошу тебя, поехали со мной, - прорычал мне в лицо Роберт.
Я опустила глаза, стараясь скрыть слезы.
- Не могу.
- Ты же тоже любишь меня, я чувствую это! – воскликнул он, захватывая ладонями мое лицо и не давая отвернуться.
- Меня будут искать, у одного тебя больше шансов, - я готова была говорить что угодно, лишь бы он отпустил меня. От боли, сжавшей грудь невидимыми когтями, было трудно дышать.
- Разве только в этом причина?
– У нас нет будущего, Роберто. Возвращайся домой к своей невесте.
- Елена!
- Я не могу связать свою жизнь с англичанином, - я резко оборвала его, - бросить все, что мне дорого, предать свою веру. Я не пойду с тобой, а ты забудешь меня и свой плен, как страшный сон. Прощай, Роберт.
Роберт внезапно сник и удерживающие меня руки разжались. Я зажмурилась, боясь увидеть на его лице разочарование.
- Значит, выбираешь свободу? - его голос был глух, - Без меня?
Я смогла лишь кивнуть, не размыкая век.
- Тогда посмотри на меня, черт возьми, - прорычал Роберт, - скажи мне это в лицо!
Я отрицательно замотала головой, пряча лицо в ладонях. Я верила, что стоит хоть раз взглянуть на него, я уступлю, пойду за ним куда угодно, потеряю себя в этих чувствах.
- Какой ты еще ребенок, Елена.– Донесся до меня тяжелый вздох. – Я знаю, что мы оба пожалеем об этом. Ты все поймешь, но будет поздно.
Он резко вскочил на коня и пустил его в галоп, а я осталась стоять, судорожно обнимая себя за плечи. Мне казалось, что стоит разжать руки, я просто рассыплюсь на кусочки. Всадник давно растворился в темноте, а в ушах продолжал звучать стук копыт, и вдруг я поняла, что тревожный звук исходит от меня, это мое сердце отчаянно рвется из груди вслед за Робертом. Я бессильно сползла по стене и слезы хлынули из-под ресниц, больше их ничего не могло сдержать. Я позволила наконец сожалениям на краткий миг полностью поглотить меня.
Но долго переживать свою потерю мне не дало осознание, что во встревоженном разбуженном доме вскоре обнаружат мое отсутствие. А если еще и не найдут на месте пленника, или освободившийся охранник сообщит о побеге, связать эти два факта сможет каждый. Я невольно содрогнулась, представляя, как меня разыскивает отец, и бегом бросилась обратно к дому.
Когда я вернулась в гасиенду, меня ждало новое потрясение. Сонные люди со встревоженными лицами толпились в прихожей, многие презрев этикет, спустились в спальных колпаках, их лица, подсвеченные снизу взятыми с собой свечами, выглядели зловеще. Пониже надвинув на глаза капюшон плаща, и втянув голову в плечи, я незаметно прошмыгнула в помещение для слуг, из тихого перешептывания вычленив имя Леандро. Раздираемая одновременно страхом и любопытством, спустя пять минут я вновь сошла на первый этаж уже одетая подобающим образом и старательно демонстрирующая заспанный вид.
- Очнулась, наконец, - я вздрогнула от гневного окрика отца и ощутила, как руку сжала его жесткая ладонь. – Скорей, он хотел увидеть тебя.
Недоумевающую меня он поволок в сторону кабинета, не обращая внимания на то, что я едва поспеваю за его широким шагом, и, бормоча под нос, что-то про потраченные деньги и загубленные души.
Отец затянул меня в комнату, и я растерянно замерла перед группой людей, сгрудившихся над чем-то, даже не обернувшихся при моем появлении. Дурное предчувствие холодом сковало внутренности, когда я заглянула в скорбное лицо отца Мартина и расслышала в центре этого круга чье-то натужное дыхание, похожее на хрип. Но, не дав мне опомниться, отец дернул за собой, и, раздвинув руками загородившие обзор спины, вытолкнул вперед. Я зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть. На кушетке лежал дон Леандро. В полумраке его лицо казалось восковым, словно маска, и если бы не едва заметные движения грудной клетки, высекающие эти напугавшие меня звуки, я бы подумала, что он мертв. Мои глаза скользнули ниже, и побелевшие губы беззвучно зашептали слова молитвы: живот дона охватывала широкая повязка, насквозь пропитанная кровью. Я подняла на отца недоуменный взгляд.
- Он сражался на дуэли, отстаивая твою честь, - изрек он с апломбом, - ты должна быть благодарна…
Отец продолжал с пафосом говорить высокопарные слова, превознося дона Леандро, но я не слушала. Я смотрела на него и не чувствовала благодарности. Я вообще ничего не чувствовала. Даже облегчения, которое пророчила себе вчера, только безмерную усталость, словно в одночасье превратилась в дряхлую старуху. Череда событий этой бесконечной ночи истощила последние силы, и я неожиданно ощутила, как мое тело охватывает невероятная легкость, а следом стало темно, словно разом погасили все свечи.
Очнулась я уже у себя в комнате и сразу зачихала от нюхательной соли, которую Люси тыкала мне в нос. Но еще одной новостью быстро приведшей меня в чувство была рассказанная горничной истинная причина дуэли. К моей чести и достоинству она точно не имела никакого отношения, а вот некая особа участвовала в скандале, именно из-за ее благосклонности и подрались мужчины. Почему отец соврал? Видимо, боялся за репутацию. Пытаясь понять его мотивы, я даже не сразу сообразила, что на ближайшие несколько месяцев буду гарантировано избавлена от посягательств дона Леандро. Наверное эти мысли отразились на моем лице, потому что Люси скорбно заметила:
- Не думаю, что свадьбу отменят.
Она оказалась права. Свадьба действительно состоялась утром, несмотря на то, что дон Леандро не мог держаться на ногах, его внесли в церковь на носилках. Я стояла перед отцом Мартином и повторяла слова клятвы под его тихие стоны.
Все старания лекарей не помогли дону Леандро и к вечеру третьего дня он умер. Мой брак как я того и желала стал чисто номинальным. Через неделю вместе с кортежем, груженным приданным, я отправилась в поместье дона Дельгадо, но, не успев добраться до него, стала вдовой. Он умер, так и не увидев свою молодую жену. Я наконец обрела свободу, которую так жаждала, но была ли я счастлива? Нет. Не было и дня с того самого момента, как я отпустила Роберта, чтобы я не думала о нем. И не было и одной ночи, чтобы я не сожалела о своем решении, щедро окропляя слезами подушки.
Часть 2. Новая жизнь
Я смотрела на стакан с водой, который медленно поехал по столу в сторону крена корабля, а затем вернулся обратно, и почувствовала, как с той же амплитудой в желудке заколыхался мой завтрак. Ненавижу море. Я повторяла себе это уже второй день, с того самого момента, как судно отчалило от пристани, но другого способа пересечь океан у меня не было, поэтому я стоически терпела неудобства и практически привыкла к зеленоватому оттенку своего лица.
Единственное морское путешествие я осуществила, когда мне было шесть. Тогда после смерти матери, мы с отцом покинули Испанию, чтобы подобно другим колонизаторам обосноваться в Новом Свете. Это было удивительное приключение, я с интересом наблюдала за работой матросов, часами стоя на палубе и подставив соленому бризу лицо, с радостью выполняла самое ответственное задание, которое мне доверил кок, звенеть в колокол, созывая команду к ужину. Я хмыкнула, вспоминая свой детский восторг. Сейчас же я была способна лишь на то, чтобы доползти до стола и поставить ненавистный стакан в подставку. Тяжело опустилась на койку, колени противно задрожали от слабости, а горло сдавил очередной спазм. Чтобы отвлечься, я с тоской посмотрела в окошко: покуда хватало глаз простиралась синь и сверху и снизу, бесконечная глубокая синева, пугающая, завораживающая. А я запертая в покачивающейся деревянной бочке чувствовала себя слабой и ничтожной перед всеобъемлющей стихией. Мне было неуютно без твердой почвы под ногами, но я решительно сжала ладони, прогоняя страх. Другого выхода я не видела.
Официально я отправилась навестить родственников в Испанию, но только моя новая горничная Мария знала истинную цель путешествия. Мой выбор пал на нее не случайно, женщина в совершенстве знала английский, прожив половину своей жизни в Лондоне и волей случая оказавшись на Эспаньоле и среди рабочих дона. Конечно, она не могла мне заменить неугомонную Люсию, но прежняя горничная не перенесла бы изнурительное плавание: она носила под сердцем своего первенца, сына Педро. Уезжая из дома, я забрала их обоих, изнывая от тоски по Роберту, я попыталась хоть кого-то сделать счастливым. И когда год спустя они обвенчались в часовне, я испытала тайную радость от собственной власти. Хотя, став вдовой и единственной наследницей дона Гулермо я получила ее предостаточно. Дельгадо владел обширными землями, плантациями хлопка, виноградниками и золотыми рудниками. Вновь обретенное богатство в одночасье превратило меня в популярную персону. Вдова-девственница, так прозвали меня многочисленные соискатели моей руки и сердца, вереницей потянувшиеся к поместью, как только истек положенный трауру срок. Отец давил на меня, убеждая, что мне нужен новый муж, но я была непоколебима, отстаивая свою свободу и относительную независимость, которую давал вдовий статус.
