***
Раскалённый металл и горячий воздух!
Нот едва не застонал, поняв, что чутьё Лиры определило дракона.
Для него Эльвиэль, конечно же, всегда пахла прежде всего соблазном. И драгоценными, словно золото и бриллианты, духами. Она была – и оставалась – прекраснее всех живущих в любых мирах женщин.
Видеть её сидящей за столом по правую руку от Теро-Теро само по себе оказалось испытанием. А тут ещё сам Ливендод! Мертвец. Даже хуже. Ходячая кость – кажется, так выражался Сарвен по прозвищу Упырёк…
Нот всхлипнул. Нет, ну до чего же обидно! Столько они с Теренцием старались! И Упырёк тоже, и все остальные! Морта, Омегыч… И что же, всё зря? «Надеюсь, он не закопал сердце, как грозился сделать когда-то!» – подумал Нот.
И тут услышал мертвящий, леденящий кровь в жилах замогильный голос живого мертвеца:
– Стало быть, это вы – те самые двое, кто требовал встречи со мной, Теро-Теро Ливендодом?
– Ваше величество, рад видеть вас, – сказал Нот, кланяясь королеве Эльвиэль.
Всё-таки для него она была главнее. То есть он, конечно же, слышал, что Ливендод – правитель Туммарионе. Но и Эльвиэль правила Рузеллой. А раз они равны, то вежливость предписывает сначала поздороваться с дамой. Вот!
Стоявший позади него и Лиры Теренций еле слышно вдохнул, втягивая воздух сквозь зубы.
– Господин Теро-Теро, эти двое не только просили встречи с вами и со мной. Вот этот молодой человек – он утверждает, что является нашим названым братом.
– Моим – и твоим, Августус? – спросил Теро всё тем же страшным и равнодушным голосом. – Ты хочешь сказать, что мы – братья?
– Он – да, утверждает, что это так, – ответил Теренций.
В зале повисла нехорошая тишина. Слышно было, как постукивают зубы Лиры.
– Откуда ты знаешь меня и Августуса? – спросил Теро-Теро.
Странник словно очнулся. Оторвал взгляд он прекрасного лика Эльвиэль, встрепенулся и ответил:
– Я мог бы назваться честным человеком, сказать, что я не лгун и не обманщик… но нет, я никогда не был честен даже с собой. Однако я знаю про вас так много, даже слишком много. Спросите меня – и я отвечу.
Эльвиэль с любопытством спросила:
– А девушка, что пришла с тобой – сестра?
– Нет, – смутился Нот, – она мой друг. Иначе она бы не боялась вас.
– А я и не боюсь, – буркнула Лира.
Тут слуги принесли завтрак, и Теренций поспешил на помощь к Ливендоду и Эльвиэль – будто сами они бы не справились. Нежнейшие оладьи, сладкий рисовый пудинг, пышные булочки и ароматный кофе… Нот даже закрыл глаза от удовольствия, когда положил в рот немного этого великолепного пудинга! Словно оказался дома… и кофе, как пахнет кофе! А скатерть на ощупь не отличить от скатертей матери…
Но рука Лиры, грубоватая, с жёсткой кожей, вдруг легла на его руку сверху.
– Ты похож на идиота, – прошептала она Страннику в ухо. – Сидишь, щупаешь скатерть и умудряешься улыбаться с ложкой во рту!
– Рассказывай, – не прикасаясь ни к какой еде и ни к какому питью, промолвил Ливендод.
– С кого мне начать? – с вызовом спросил Нот.
– Начни с дворецкого, – подсказал Теро-Теро.
– Он освоил заклятие левитации, – начал Нот. – С другим моим братом, Омегычем, сделал зелье, выучил слова и полетел.
– Всегда хотел попробовать, – пробормотал Теренций, подливавший Эльвиэль кофе из красивого кофейника с изогнутым носиком, – но нет, летать мне не дано!
– Ты и сейчас наверняка можешь полететь. А может, и превратиться в дым и обратно! Ещё мы вдвоём с Теренцием учились у вас, господин Ливендод, некромантии. И однажды создали для вас тело из глины по… по книге некромантов из Триречья. Правда, вы его быстро испортили, когда защищали меня от змеедевы…
– Вот как? Ловко придумано, – заметил Теро ледяным тоном. – Это ты к тому, что сейчас тела у меня никакого нет? Так знай же: я утратил человеческий облик очень давно, и не восстанавливал его.
– Восстанавливали! Наша сестра Морта помогала вам – она вернула вам в грудь ваше сердце…
– Сердце, – эхом откликнулся Ливендод. – Вот вы себя и выдали. Вы здесь затем, чтобы найти… мою… смерть.
– Да не нужна мне твоя смерть, скелетина! – закричал Нот. – Вспомни меня! Вспомни! Ты называл меня «мелкий»! Ты печалился, что не мог есть пищу, не чувствовал ни вкуса, ни запаха, и однажды решился, а знаешь, что тебя раскачало? Любовь крошечной феи, Наперстянки, которая жила так недолго, но готова была ради тебя на всё. Даже умереть! Вспомни и ты, глупый дворецкий, как мы сидели в лаборатории в подземелье этого замка, и как нашли гробницу с красивой черноволосой девушкой. А потом он велел её закопать!
– А это ведь было, – растерянно сказал Теренций. – Только я не припоминаю там тебя. Гроб и девушку я помню!
– Видимо, кто-то из шпионов ушёл живым, – равнодушно произнёс Теро-Теро. – Расскажи про её величество, королеву Эльвиэль. Расскажи что-то, что может знать лишь она.
– У меня нет ни единого секрета, такого, чтобы этого не знали все, – вздохнул Нот. – Но она учила моего брата, Омегыча, как быть драконом. И она, быть может, распознает его кровь во мне.
Эльвиэль отставила в сторону чашечку с кофе и поманила Нота к себе.
– Действительно, – сказала она, беря молодого человека за руки, – в тебе есть драконья кровь, но её слишком мало. И тебя словно кто-то пытался инициировать, но не завершил дело.
– Вспомните, госпожа, пожалуйста, вспомните! Вы же провидица, вы ясновидящая, ну так попробуйте вместо будущего заглянуть в прошлое, – взмолился Нот, ощущая, как её гладкие, нежные пальцы крепко сжимают его руки.
Она смотрела ему в глаза, она искала там что-то… и Нот выпалил:
– Ваша телохранительница! Астранна Сто Вторая! Она ещё с вами? Она в родстве с нашим братом, которого зовут Альфред, которого вы учили…
Эльвиэль отшатнулась от Нота, отталкивая его руки от себя.
– Астранна! – прошипела она. – Как, по-твоему, она может быть роднёй драконов, эта подлая убийца?
– Её величество вынуждена скрываться от Астранны Сто Второй, около года назад уничтожившей её мужа, – скороговоркой произнёс Теренций. – Дети её величества сейчас в Херкенессе, под защитой…
– Довольно, – Теро-Теро промокнул салфеткой череп там, где у людей находятся губы. – Всё это слишком нелепо. Эти бесконечные братья и сёстры, и неясно, кто кому родня… это всё не имеет ко мне никакого отношения. Как говорил когда-то мой учитель – некромантия здесь бессильна.
– Некромантия! – вскричал Странник. – Вот он, ваш якобы дворецкий! Он ревёт, как девочка, если ему приходится заниматься некромантией. Откуда бы мне это знать?
И Теренций, который и раньше был склонен верить Ноту, закивал и заулыбался.
– Чтобы убедить меня, этого маловато, – сказал Теро-Теро.
– Мне кажется, что этот мальчик не лжёт, – молвила Эльвиэль. – Но и поверить я не в силах. Что будем делать, Теро?
– Пусть пока посидит в своей комнате, – ответил Ливендод. – Я подумаю, что с ним делать. Леди может быть свободна.
– Но я…– начала Лира.
– Вы можете быть свободны, леди, – с нажимом повторил Теро-Теро.
***
Что под кожей у человека? Мышцы, кости, кое-какие внутренности, некроманты говорят: ливер. Кости соединены хрящами, от них тянутся жилы, к ним приращено мясо, и всё это двигается по велению воли человека: плавно, беззвучно. Жизнь – то масло, что смазывает этот механизм. С возрастом масла становится меньше, и человек начинает поскрипывать, похрустывать, легко ломается. Он угасает. Его чувства притупляются – пропадает интерес к вкусной пище, потому что вкус ощущается уже не столь свежо. Исчезает любопытство, заставляющее смотреть на других людей, пропадает любовная тяга. Ухудшаются зрение и слух… И однажды – пых! – и человек, словно свеча от сквозняка, гаснет. Это седьмой ветер. Он лишь дохнул – а тебя нет.
Так думал Теро-Теро Ливендод. Он снял свои чёрные доспехи, снял шлем с султаном роскошных светлых волос, оставил лишь бесчисленные артефакты – их магия питала то, что осталось от Теро-Теро Ливери, живого. Осталось немного: кости, скреплённые волшебством. Вот эта цепь не даёт грудной клетке сложиться внутрь, где теперь так пусто, а это ожерелье не позволяет позвоночнику рассыпаться на отдельные детали. На каждом пальце рук – по перстню, на запястьях и щиколотках – по нескольку браслетов. В глазницах – два топаза, благодаря которым он видит, а на голом черепе – тонкий серебряный венец, позволяющий слышать и говорить так, чтобы слышали его.
Всё это не звякает, не шуршит и не скрипит, потому что большой золотой медальон удерживает звуки и не даёт вещицам падать с голого скелета. А крупный сапфировый перстень не даёт разваливаться мелким костям…
Теро-Теро сидел в кресле в полутёмной спальне. В глазницах тускловато блестели топазы. Пальцы рук сжимались и разжимались – с еле слышным костяным перестуком.
Это всё, что осталось. Кроме ещё одной части Ливендода, ныне зарытой в могилу вместе с покойной Арнеллой Кьянти, некогда – его женой.
Который год на её могиле цветут зеленовато-жёлтые наперстянки, крупные, с чуть шерстистыми листьями, но уже третье лето цветут они напрасно: феи больше не появляются там. Виной тому – хозяин замка, пытавшийся сделать невозможное: продлить фее жизнь, сделать её по-настоящему бессмертной. Эти перерождения заставляли лишь скрипеть зубами! Каждая новенькая фея ничего не помнила, только ругалась тоненьким голосом, грубила, дерзила. Он поддался очередному порыву в страшной, изнуряющей тоске, он оживил крошечное тельце, но спустя год оно рассыпалось, как распадаются прошлогодние листья или сухие лепестки, и больше феи-наперстянки не появлялись.
Только два существа остались рядом, способные терпеть Ливендода, год от года делающегося всё невыносимее: Августус и Эльвиэль. Их можно было бы назвать друзьями, если подпустить чуть ближе, не правда ли? Но у Эльвиэль своё королевство, своя семья, её народ – эльфы, которые всегда не особо ладили с обитателями мрачного северного края. Особенно той части, которая пугает всех, кроме самого Ливендода: троллей, огров, оборотней, тёмных гномов, колдующих в своих пещерах, живых мертвецов и крылатых демонических коней, питающихся мясом… Всё это наследие чёрной королевы обитало здесь, в Туммарионе, сдерживаемое лишь волей своего господина. А чёрная королева давным-давно почивает под могильным камнем… Да, Эльвиэль не часто беседует со своим старым другом. Августус же обычно пропадает в лабораториях или библиотеке, упрямо ища возможности создать бессмертное тело для короля. Он одержим этой идеей, хотя Теро призывал его отказаться от неё. Он живёт уже просто потому, что не умеет умереть. Да и надо ли?
Что начиняет живого человека? Что даёт ему надежду и заставляет двигаться, даже если он скрипит и разваливается на ходу?
Желание жить. Хорошо жить или плохо – уже не так важно, но жить долго, много есть, сладко пить, даже если уже почти не чувствуешь вкуса… Вот и Теро-Теро поддался некогда этому желанию. Неистовому желанию жить вечно. Всегда надо быть осторожнее с желаниями!
Он снова сжал и разжал пальцы, а затем медленно повернулся к письменному столу. На нём лежали две толстые, не слишком опрятные и не очень аккуратно сшитые стопки листов. Чуть-чуть обуглившиеся с краёв, они всё же оставались нетронутыми там, где рука Теренция Августуса, прозванного Ванильным Некромантом, спеша, выводила неровные строки.
Теро-Теро Ливендод читал эти рукописи не раз и не два. Они многое объясняли, многое, но не всё. Только раньше он думал, что эти книги – плод воображения Августуса, всегда имевшего необъяснимую тягу к историям о вымышленных мирах и людях. Он забрал из библиотеки эти рукописи, чтобы дворецкий не тянулся к подобным глупостям, а думал о более насущных заботах. То, что парень никогда не вспоминал о своих якобы братьях и сёстрах, матери и отце, лишь убеждало Ливендода в правоте. Это был вымысел, вымысел… всего лишь сказка.
Но вот пришёл Странник, о котором в этих летописях говорилось очень много. В том числе – что он вор и мошенник. Пришёл Странник, который знал про сердце Ливендода, а следовательно, представлял собой опасность.
Опасность того, что снова какие-то люди и какие-то события растревожат его глупое сердце и заставит всколыхнуться былые чувства. А есть чувства, которые лучше бы и не вспыхивали вновь. Что может родиться из пепла?
Что под кожей у человека? Мышцы и кости… рёбра, скрывающие главное сокровище, центр существа, огонёк, делающий живущего – истинно живым.
Что под доспехами у лича?
Кости и пустота.
И – где-то глубоко под землёй – в заколдованной шкатулке продолжает отсчитывать бесконечные такты заколдованное сердце.
Пусть остаётся там.
ГЛАВА 7. Тревога
– Ах ты ж дохлый кусок ливендодова мяса! – заорал Странник, швыряя на пол подушки и меховые покрывала.
Запереть его! Выгнать Лиру! А Грей? Что там будет с Грей в этих клятых конюшнях?! В ярости Нот саданул кулаком по столику – но тот, будучи очень добротно и основательно сделанным, даже не скрипнул. Зато в кулаке отозвалась застарелая боль.
Эту руку здорово когда-то покусал ревенант.
«Когда-то» было всего лишь этой весной, а словно прошло много лет. Или так шутит здешнее время?
Нот прошёлся по спальне несколько раз, а затем встал у зарешеченного окна и распахнул его. Проверил решётку – вдруг поддастся? Нет, ни силе, ни магии решётка определённо сдаваться не собиралась, вдобавок магию тут всё же что-то глушило. Странник зарычал, пнул с досады каменную стену и, вернувшись к кровати, рухнул на неё.
Бельё пахло Лирой – точнее, какими-то травами и дымом, но всё равно это же был запах Лиры. Нот закрыл глаза – веки жгло, словно огнём. Так он лежал долго, то проваливаясь в чуткий сон, то просыпаясь от малейшего шороха, пока не понял, что за окном уже вечер. И обед проспал, ну надо же…
Тут лязгнул снаружи замок, и вошёл Теренций. В руках у него был поднос – с большой глубокой тарелкой, хлебом, вином и… черепом.
– Чудесный натюрморт, – пробормотал Нот. – Привет, Гоша!
– Сам ты привет, – ответил череп. – Я тут по делу. А ты, Теренций, проваливай, пока тебя твой братец тут не заприметил.
– Не заприметит, он там с Эльвиэль совещается, я слышал.
– Совещается? – насупился Нот.
– Именно, – вздохнул Теренций. – Я слышал, как она говорит, что надо проверить твои слова, а он только рычит и ругается.
– Скажи ему, – ворчливо заявил Гоша.
– Нельзя так сразу.
– Скажи. А лучше – дай ему уйти. Прямо сейчас.
– Я не могу. Это… это приказ короля, – Теренций прикусил губу.
– Короля, – ядовито заметил Гоша. – Это он там пусть в Херкенессе выделывается, где полно всех этих министров, кавалеров, придворных дам всяких, а здесь… Здесь Ливери-танне, всё равно что дом. Он тут в тапочках ходит. Тут главный – ты. Потому что это твои тапочки.
Нот удивлённо посмотрел на Теренция. Тот смущённо улыбнулся.
– Я умею шить тапочки, – пояснил он и скосил глаза в сторону окна. – Научился за эти годы, что я здесь.
– Скажи, – снова произнёс Гоша.
– В общем… Теро-Теро сказал Эльвиэль, что тебя надо убить. Я ночью приду и выпущу тебя. Твой грифон будет тебя ждать.
– Сделай это сейчас, – настаивал Гоша. – Пока Эльвиэль его отвлекает. Она тоже не хочет, чтобы Странника убивали. Никто не хочет. Ливендод сам этого не хочет! Но ему, если в его черепушку что втемяшится… ему ничего уже не докажешь. Выпусти его прямо сейчас.
