Таны говорили с ней хором – беззвучно, через огромные расстояния галактического пространства делясь родным теплом сердец, а она отвечала, как умела, передавая радость и изумление, и что-то, чему никогда не нашла бы названия.
Мир раздвинулся…
«Хорошо! – прозвучал тихий голос, явно не желающий напугать. – Головастик впервые выплыл из бухты! Хватит на сегодня, дитя. Нового нельзя есть много!»
Мироздание сузилось до Квиллиниума. Потрясённая новыми ощущениями, Татьяна Викторовна открыла глаза и поняла, что раскачивается на сидении – совсем так, как когда-то маленькие зелёные «прынцы», синхронизирующие своё сознание с сознанием матери.
Буро-коричневое пятно медленно плавало вдоль бортика под водой, но, едва мир перестал качаться перед глазами Татьяны, вынырнуло, обернувшись ухмыляющейся мордой Крагге. Серафида лучилась довольством. И более не стесняясь, Татьяна ответила ей всем спектром испытываемых эмоций, поделившись собой, как когда-то делилась с Управляющим Разумом Лазарета.
Широкая лапа высунулась из воды и довольно похлопала по мостику, отчего тот ощутимо закачался, едва не сбросив Татьяну обратно в бассейн.
«Я не задержусь здесь надолго, дитя, – сказала серафида, – но пока эта вода чешет мне бока, буду помогать тебе учиться петь, как поют креллы и мы. Во всей галактике нет более существ, умеющих объять разумом другой или пересечь пространство лучами ментальности, как это сделала ты, побывав в Бухте Скрывшихся За Горизонтом. Перед отлётом с Крелоса я тоже была там. Видела новую клановую фигурку среди Танов и не понимала – у кого же их них появилось потомство? Ведь я редко бываю на родной планете, Лу-Танни, Песни Путей гонят меня из семейного кгаккса, и я странствую между звёздами, чтобы слушать и запоминать их, а потом петь Императору Влажного легиона, помогая познать далёкие миры, которые он никогда не увидит!»
«Менестрель… – подумала Татьяна. – Межзвёздный трубадур». Мысль возникла ассоциативно – так же легко, как когда-то родилось имя «Ирбис» для гостя из неведомой, клубящейся темноты.
«Пожалуй, – Крагге довольно заворчала, – транслируемые тобой смыслы, в которые завёрнуты слова, вполне подходят. Я буду ждать тебя, отдыхая – межзвёздные перелёты утомительны для серафиды в возрасте, поэтому не беспокойся о времени встречи – когда бы ты ни пришла, найдёшь меня здесь!»
И Крагге ди Аллиен, Странствующая Певунья Двора, опустилась под воду. Татьяна наблюдала, как замерцал свет над подводными створками в покои, куда гостья М-63 вплыла величаво, словно многотонный лайнер.
Она проводила серафиду взглядом и вдруг поймала себя на том, что посылает ей вслед такое же тёплое, дружественное чувство, как и креллы, разбросанные по всей галактике – ей самой, чужой для них женщине с Земли.
«А чего ты хочешь, дитя? – мысль серафиды казалась затухающим эхом на краю сознания, – Лу-Тан навсегда отдал тебе часть себя. Он был и моим другом».
Последнее усилие по осознанию услышанного привело Татьяну к состоянию полнейшего отупения. В голове не осталось ни единой мысли, лишь тишина, сумрак, покой. И сквозь него пробилось, словно дразнящий лучик, возмущение Шуни, запертого в жилом секторе, и привычная тоска собаки, ждущей хозяйку.
Татьяна Викторовна ахнула и поспешила в свои покои, едва не снеся Ту-Ропа, терпеливо ждущего под дверями Квиллиниума.
– Через час мне приказано отвести вас в Штаб-квартиру, доктор Лу-Танни, – на ходу сообщил ту.
– Я быстро соберусь, – сказала она. – Мы успеем перекусить по пути туда?
– Конечно, – ухмыльнулся тот, – раз пять.
Ту-Роп ввёл Татьяну в круглую серую комнату, кивком указал на сидение, больше похожее на гигантский гриб, чем на табуретку, и так же молча вышел. Татьяна Викторовна удивлённо проводила его глазами – всегда разговорчивый и смешливый ту неожиданно стал серьёзным стражем порядка. Неприметные двери разъехались в стороны, впуская раз виденное Татьяной в жизни существо из созвездия Ориона. Впрочем, это был не СиАйЛион с Дайли-прайм, доктор Лазарета сектора Хэми, Страж порога, а какой-то другой сирион, заскользивший по полу плавно, как привидение, прогуливающееся по коридорам замка. Пришелец был одет в широкую серую хламиду, в рукавах которой прятал ладони.
Несколько минут Татьяна Викторовна заворожено следила, как сирион описывает безмолвные круги вдоль стен, пока, наконец, он не остановился перед ней, чуть склонив голову и широко разведя руки в стороны.
– Такая честь для меня, доктор Лу-Танни, видеть вас и говорить с вами! Я – СиРиЛион с Гвийарты-Дайли, звёздная система Ориона, скромный советник о'гири ВаГаБан в этом заброшенном уголке Галактики.
Расу сирионов Татьяне довелось изучить лишь поверхностно – знания, в основном, черпались из обучающей программы Лу-Тана. Их язык был перегружен тяжёлыми и многозначными семантическими конструкциями, и попробовав учить его, Татьяна поняла, что, как и язык сатианетов, он ей не даётся. Она оставила попытки, понадеявшись на Управляющий Разум и на то, что выходцы из звёздной системы Ориона, наравне с веганцами, были одними из основателей Межзвёздной Ассоциации, а значит, просто не могли не знать межгалактического кода. Но даже на этом – простом, не изысканном «рабочем» языке сирионы умудрялись изъясняться витиевато и многословно.
Сейчас Татьяна пожалела, что не выучила хотя бы приветствия на сирионском.
– И мне очень приятно! – пробормотала она. – Как мне обращаться к вам, советник?
Тот замахал широкими рукавами. Татьяна обратила внимание, что кости предплечий сириона были на одну треть длиннее костей плеча – поэтому его движения человеку казались странными.
– Зовите по имени, доктор! На самом деле мы знакомы – нас представлял друг другу БагДэАн в ваш прошлый визит на М-63. Но, насколько я помню, ваше внимание в тот момент было несколько… рассеянно!
Уголки губ сириона приподнялись. Татьяна рассмеялась, оценив шутку. Слава богу, прошли первые минуты скованности, уступив место обычному доброжелательного разговору.
– Последние события настораживают нас, Лу-Танни, – спрятав кисти рук в рукава одеяния, заговорил сирион. – Не желаю пугать вас, потому не стану рассказывать всё, что знаю, но война выходит на новый виток. Самое плохое, мы не можем понять, в каком направлении будут развиваться военные действия. Мощнейшая аналитическая база Ассоциации работает вхолостую, предсказывая динамику локальных столкновений, распространение протектората той или иной стороны на сектора, но не более того. Мы считаем, что показательная инициатива гоков есть не что иное, как попытка отвлечь наше внимание от чего-то важного. Мы не верим в их искренность и в то, что они корректны в отношении 536-дрей. Не стоит обвинять руководство Ассоциации в предвзятости! Сложись подобная ситуация с участием сатианетов – мы отнеслись бы к ним так же! Гоки впервые приглашают на ганноган представителей других цивилизаций, ведь не стоит считать приглашением нахождение там пленных противников. Делегация будет невелика: я, несколько членов и наблюдателей Совета, Ту-Ганн, вы и Ту-Роп. Это скорее обзорная, а не научная экскурсия, в ходе которой нас ознакомят с общим устройством корабля, продемонстрируют некоторые научные наработки.
– Два врача в составе делегации? – удивилась Татьяна. – Почему?
– На вашем присутствии настаивал лично Гру-Хак.
И сирион пронзительно взглянул на Татьяну Викторовну своими раскосыми глазами, словно желая докопаться до самой сути. Повисла пауза. СиРиЛион явно ждал ответа. И собирался ждать, сколько потребуется.
– Он связался со мной, – помолчав, пояснила Татьяна. – Сообщил, что ему будет интересен независимый консультант с варварской планетки. В нескольких словах пояснил суть своего открытия. Но я не делала никаких выводов… Пока не делала. Озвученная им проблема слишком серьёзна, я даже осмыслить её не могу, вот так, с наскока!
Сирион потряс высоким пучком.
– Интересный способ решения проблем у вас, землян – подскакивать! Должно быть, это стимулирует активность мозговой коры?
Татьяна не сдержалась, фыркнула. Впрочем, СиРиЛион продолжал рассуждать:
– Это похоже на Гру-Хака – он известен нетривиальными ходами и оригинальными решениями. Этот тип до сих пор не стал Первым в Ковене только потому, что совершенно непредсказуем, и не умеет жалеть ни себя, ни подчинённых. Окружители Первого никогда не допустят его выше четвертой ступени, поскольку одно дело, уничтожать врагов, не считая, и совсем другое идти к победе по трупам своих же сородичей.
Слушая сириона, Татьяна ощутила, как трудно ей дышать. Каково человеку, родившемуся и выросшему под мирным небом Земли, лицом к лицу столкнуться с безобразно гримасничающей войной таких нечеловеческих масштабов? Конечно, и на родной планете хватало конфликтов – как локальных, так и не очень. Но Татьяна Викторовна была человеком далёким от них, работала не в военном госпитале, а в обычной клинике, о фронтовых ужасах горячих точек знала только из новостей или понаслышке. А теперь эта подлая карга – война, роняя из неопрятного рта тела погибших, тянет к ней стальные пальцы, пытаясь вмешаться в существование доктора Лазарета на затерянном перекрёстке миров. Воистину, для войны не бывает заброшенных мест и лишних людей!
– Желание Гру-Хака – первая причина, Лу-Танни, – сирион неожиданно выпростал руку и дружески коснулся плеча пригорюнившейся Татьяны. – Вторая – мы хотим, чтобы вы провели осмотр пленных сатианетов в рамках проверки выполнения гоками пункта 536-дрей. На предварительных переговорах гоки не позволили нашим специалистам взять с собой никакого диагностирующего оборудования. Думаю, они не отступят от своего решения, а это не тот случай, когда Ассоциации стоит давить на них. Но мы надеемся, что два опытных врача смогут различить наличие запрещенного медикаментозного воздействия или неподобающего содержания пленных.
– То есть определить наличие пыток, – дрогнувшим голосом уточнила Татьяна Викторовна. Старуха-война, беззастенчиво врывавшаяся в тёплый мирок Лазарета, разбивала сложившуюся, комфортную самой Татьяне практику обычной медицинской деятельности. Разбивала безжалостно. И это было по-настоящему страшно!
Сирион укоризненно покачал головой.
– Надо говорить мягче, доктор. Мы балансируем на тонкой грани между всеобщей войной и миром, и это режущая грань. Иногда она причиняет боль, но надо терпеть, чтобы не стало хуже!
Татьяна подняла на него глаза. В сознании заполыхала картина мёртвого мира – прямые, как лучи, улицы, заваленные разлагающимися телами умерших в крике сатианетов – больших и… маленьких.
– Куда хуже? – тихо спросила она. – Вы…
СиРиЛион резко вскинул ладонь.
– Я бывал в истреблённых колониях и той, и другой стороны, читал сенсореры гоков и сатианетов из областей Большого кольца. Не надо обвинять меня, и Ассоциацию в моём лице, в бездействии и недальновидности! Поверьте – мы делаем всё, что в наших силах. Но иногда остаётся надеяться только на вмешательство высших сил!
– Арланов? – уточнила Татьяна Викторовна.
Сирион с изумлением посмотрел на неё.
– Я говорил о провидении! – пояснил он. – Почему вы решили?..
– Не знаю, – более резко, чем хотела бы, прервала сириона Татьяна и тут же, опомнившись, понизила голос. – Простите меня, СиРиЛион! Я не собиралась обвинять вас! Но, вынуждена признать, ситуация травматична для моей психики. Я опасаюсь того, что увижу на ганногане, но ещё больше боюсь того, чего не увижу, чего они не позволят мне увидеть!
Сирион снова заскользил по кругу. В дальнейшем Татьяна узнала, орионцы предпочитают постоянное движение неподвижности даже во время разговоров.
Следуя за ним взглядом, она обратила внимание, как открываются и закрываются небольшие отверстия в стенах, подобные порам, выдувая ароматный воздух. И заинтересовалась материалом, покрывающим поверхности комнаты, который вовсе не напоминал тот, что использовался в Лазарете или на М-63. Он казался губчатым, поскольку состоял из мельчайших пузырьков, был упруг при нажатии, не светился и не отдавал тепло.
Сирион остановился.
– Вижу, вы заинтересовались мицером?
– Мицером? – переспросила Татьяна.
– Эта комната сформирована из огромного гриба с моей родной планеты, – орионец вновь двинулся по кругу, и Татьяна Викторовна отвела взгляд – от неспешного движения сириона у неё кружилась голова. – Он представляет собой множество сотрудничающих спор, которые образуют единый организм. Таковы наши дома на Дайли-Прайм и других планетах системы, таковы внутренности наших кораблей. Мицер практически невозможно убить – чтобы нарастание спор прекратилось, нужно уничтожить не менее девяноста пяти процентов мицериор от первоначальной массы. В противном случае он будет самовосстанавливаться. Мы начали сотрудничать с мицером в незапамятные времена – он оберегал и утеплял наши дома, выстилал Тоннели Веры, позже, когда мы научились воздействовать на него – украшал интерьеры, радовал взоры необычными цветовыми и ароматическими сочетаниями. До сих пор не доказано наличие у мицера разума, однако некоторые события заставляют всерьёз задуматься над этой проблемой. Мицериоры обладают прочной связью, которую я не решусь назвать телепатической. Доказано, что мицеры, взятые от одного родового очага на Дайли-прайм, но размещённые на разных кораблях, могут ощущать друг друга на расстоянии и синхронно менять электромагнитное излучение и цветовую гамму, стремясь к единой части спектра, характерной для родового гриба. Их можно считать такой же загадкой вселенной, как и наверняка известных вам штармов, но последние очень редки в галактике, а мицер можно выращивать практически везде, где есть подходящие условия. Эта долгая лекция, Лу-Танни, – сирион остановился прямо напротив неё, – только лишь для того, чтобы вы поняли: носители разума – суть галактические споры. Уничтожение всего одной расы вызовет цепную реакцию. Такие вещи не проходят для галактики даром. Когда будет уничтожено пятьдесят – шестьдесят процентов тех рас, что ныне обеспечивают спокойствие и возможность мирного развития другим разумным обитателям галактики – её накроют тьма и хаос. Как мицер не может самовосстанавливаться, если потеряно более девяноста пяти процентов мицериор, так и разум во Вселенной угаснет! И угасание начнётся с того, что кто-то из противоборствующих сторон – сатианеты или гоки, неважно – победят ценой жизней своих противников. Вы услышали меня?
Татьяна вздрогнул. Другой голос зазвучал в сознании: «Вы услышали меня?»
Лу-Тан знал то, о чём на примере инопланетного гриба поведал СиРиЛион. Знал и о том, чего сирион не озвучил – о взаимосвязи между расами, между спорами разума в теле безграничного вселенского гриба. На фоне угрозы, предсказываемой орионцем, собственный страх показался Татьяне чем-то незначительным, а любые размышления на тему предстоящего посещения ганногана – ненужными.
Сирион, склонив голову набок, наблюдал за калейдоскопом эмоций, сменяющихся на её лице. В глубине его чёрных глаз тлели искры – так охотник смотрит на жертву.
– Я поняла, – тихо сказала Татьяна Викторовна и поднялась, понимая, что разговор окончен. – Я сделаю всё, что в моих силах! Остальное не важно!
Искры в глазах СиРиЛиона вспыхнули ярче.
Мир раздвинулся…
«Хорошо! – прозвучал тихий голос, явно не желающий напугать. – Головастик впервые выплыл из бухты! Хватит на сегодня, дитя. Нового нельзя есть много!»
Мироздание сузилось до Квиллиниума. Потрясённая новыми ощущениями, Татьяна Викторовна открыла глаза и поняла, что раскачивается на сидении – совсем так, как когда-то маленькие зелёные «прынцы», синхронизирующие своё сознание с сознанием матери.
Буро-коричневое пятно медленно плавало вдоль бортика под водой, но, едва мир перестал качаться перед глазами Татьяны, вынырнуло, обернувшись ухмыляющейся мордой Крагге. Серафида лучилась довольством. И более не стесняясь, Татьяна ответила ей всем спектром испытываемых эмоций, поделившись собой, как когда-то делилась с Управляющим Разумом Лазарета.
Широкая лапа высунулась из воды и довольно похлопала по мостику, отчего тот ощутимо закачался, едва не сбросив Татьяну обратно в бассейн.
«Я не задержусь здесь надолго, дитя, – сказала серафида, – но пока эта вода чешет мне бока, буду помогать тебе учиться петь, как поют креллы и мы. Во всей галактике нет более существ, умеющих объять разумом другой или пересечь пространство лучами ментальности, как это сделала ты, побывав в Бухте Скрывшихся За Горизонтом. Перед отлётом с Крелоса я тоже была там. Видела новую клановую фигурку среди Танов и не понимала – у кого же их них появилось потомство? Ведь я редко бываю на родной планете, Лу-Танни, Песни Путей гонят меня из семейного кгаккса, и я странствую между звёздами, чтобы слушать и запоминать их, а потом петь Императору Влажного легиона, помогая познать далёкие миры, которые он никогда не увидит!»
«Менестрель… – подумала Татьяна. – Межзвёздный трубадур». Мысль возникла ассоциативно – так же легко, как когда-то родилось имя «Ирбис» для гостя из неведомой, клубящейся темноты.
«Пожалуй, – Крагге довольно заворчала, – транслируемые тобой смыслы, в которые завёрнуты слова, вполне подходят. Я буду ждать тебя, отдыхая – межзвёздные перелёты утомительны для серафиды в возрасте, поэтому не беспокойся о времени встречи – когда бы ты ни пришла, найдёшь меня здесь!»
И Крагге ди Аллиен, Странствующая Певунья Двора, опустилась под воду. Татьяна наблюдала, как замерцал свет над подводными створками в покои, куда гостья М-63 вплыла величаво, словно многотонный лайнер.
Она проводила серафиду взглядом и вдруг поймала себя на том, что посылает ей вслед такое же тёплое, дружественное чувство, как и креллы, разбросанные по всей галактике – ей самой, чужой для них женщине с Земли.
«А чего ты хочешь, дитя? – мысль серафиды казалась затухающим эхом на краю сознания, – Лу-Тан навсегда отдал тебе часть себя. Он был и моим другом».
Последнее усилие по осознанию услышанного привело Татьяну к состоянию полнейшего отупения. В голове не осталось ни единой мысли, лишь тишина, сумрак, покой. И сквозь него пробилось, словно дразнящий лучик, возмущение Шуни, запертого в жилом секторе, и привычная тоска собаки, ждущей хозяйку.
Татьяна Викторовна ахнула и поспешила в свои покои, едва не снеся Ту-Ропа, терпеливо ждущего под дверями Квиллиниума.
– Через час мне приказано отвести вас в Штаб-квартиру, доктор Лу-Танни, – на ходу сообщил ту.
– Я быстро соберусь, – сказала она. – Мы успеем перекусить по пути туда?
– Конечно, – ухмыльнулся тот, – раз пять.
***
Ту-Роп ввёл Татьяну в круглую серую комнату, кивком указал на сидение, больше похожее на гигантский гриб, чем на табуретку, и так же молча вышел. Татьяна Викторовна удивлённо проводила его глазами – всегда разговорчивый и смешливый ту неожиданно стал серьёзным стражем порядка. Неприметные двери разъехались в стороны, впуская раз виденное Татьяной в жизни существо из созвездия Ориона. Впрочем, это был не СиАйЛион с Дайли-прайм, доктор Лазарета сектора Хэми, Страж порога, а какой-то другой сирион, заскользивший по полу плавно, как привидение, прогуливающееся по коридорам замка. Пришелец был одет в широкую серую хламиду, в рукавах которой прятал ладони.
Несколько минут Татьяна Викторовна заворожено следила, как сирион описывает безмолвные круги вдоль стен, пока, наконец, он не остановился перед ней, чуть склонив голову и широко разведя руки в стороны.
– Такая честь для меня, доктор Лу-Танни, видеть вас и говорить с вами! Я – СиРиЛион с Гвийарты-Дайли, звёздная система Ориона, скромный советник о'гири ВаГаБан в этом заброшенном уголке Галактики.
Расу сирионов Татьяне довелось изучить лишь поверхностно – знания, в основном, черпались из обучающей программы Лу-Тана. Их язык был перегружен тяжёлыми и многозначными семантическими конструкциями, и попробовав учить его, Татьяна поняла, что, как и язык сатианетов, он ей не даётся. Она оставила попытки, понадеявшись на Управляющий Разум и на то, что выходцы из звёздной системы Ориона, наравне с веганцами, были одними из основателей Межзвёздной Ассоциации, а значит, просто не могли не знать межгалактического кода. Но даже на этом – простом, не изысканном «рабочем» языке сирионы умудрялись изъясняться витиевато и многословно.
Сейчас Татьяна пожалела, что не выучила хотя бы приветствия на сирионском.
– И мне очень приятно! – пробормотала она. – Как мне обращаться к вам, советник?
Тот замахал широкими рукавами. Татьяна обратила внимание, что кости предплечий сириона были на одну треть длиннее костей плеча – поэтому его движения человеку казались странными.
– Зовите по имени, доктор! На самом деле мы знакомы – нас представлял друг другу БагДэАн в ваш прошлый визит на М-63. Но, насколько я помню, ваше внимание в тот момент было несколько… рассеянно!
Уголки губ сириона приподнялись. Татьяна рассмеялась, оценив шутку. Слава богу, прошли первые минуты скованности, уступив место обычному доброжелательного разговору.
– Последние события настораживают нас, Лу-Танни, – спрятав кисти рук в рукава одеяния, заговорил сирион. – Не желаю пугать вас, потому не стану рассказывать всё, что знаю, но война выходит на новый виток. Самое плохое, мы не можем понять, в каком направлении будут развиваться военные действия. Мощнейшая аналитическая база Ассоциации работает вхолостую, предсказывая динамику локальных столкновений, распространение протектората той или иной стороны на сектора, но не более того. Мы считаем, что показательная инициатива гоков есть не что иное, как попытка отвлечь наше внимание от чего-то важного. Мы не верим в их искренность и в то, что они корректны в отношении 536-дрей. Не стоит обвинять руководство Ассоциации в предвзятости! Сложись подобная ситуация с участием сатианетов – мы отнеслись бы к ним так же! Гоки впервые приглашают на ганноган представителей других цивилизаций, ведь не стоит считать приглашением нахождение там пленных противников. Делегация будет невелика: я, несколько членов и наблюдателей Совета, Ту-Ганн, вы и Ту-Роп. Это скорее обзорная, а не научная экскурсия, в ходе которой нас ознакомят с общим устройством корабля, продемонстрируют некоторые научные наработки.
– Два врача в составе делегации? – удивилась Татьяна. – Почему?
– На вашем присутствии настаивал лично Гру-Хак.
И сирион пронзительно взглянул на Татьяну Викторовну своими раскосыми глазами, словно желая докопаться до самой сути. Повисла пауза. СиРиЛион явно ждал ответа. И собирался ждать, сколько потребуется.
– Он связался со мной, – помолчав, пояснила Татьяна. – Сообщил, что ему будет интересен независимый консультант с варварской планетки. В нескольких словах пояснил суть своего открытия. Но я не делала никаких выводов… Пока не делала. Озвученная им проблема слишком серьёзна, я даже осмыслить её не могу, вот так, с наскока!
Сирион потряс высоким пучком.
– Интересный способ решения проблем у вас, землян – подскакивать! Должно быть, это стимулирует активность мозговой коры?
Татьяна не сдержалась, фыркнула. Впрочем, СиРиЛион продолжал рассуждать:
– Это похоже на Гру-Хака – он известен нетривиальными ходами и оригинальными решениями. Этот тип до сих пор не стал Первым в Ковене только потому, что совершенно непредсказуем, и не умеет жалеть ни себя, ни подчинённых. Окружители Первого никогда не допустят его выше четвертой ступени, поскольку одно дело, уничтожать врагов, не считая, и совсем другое идти к победе по трупам своих же сородичей.
Слушая сириона, Татьяна ощутила, как трудно ей дышать. Каково человеку, родившемуся и выросшему под мирным небом Земли, лицом к лицу столкнуться с безобразно гримасничающей войной таких нечеловеческих масштабов? Конечно, и на родной планете хватало конфликтов – как локальных, так и не очень. Но Татьяна Викторовна была человеком далёким от них, работала не в военном госпитале, а в обычной клинике, о фронтовых ужасах горячих точек знала только из новостей или понаслышке. А теперь эта подлая карга – война, роняя из неопрятного рта тела погибших, тянет к ней стальные пальцы, пытаясь вмешаться в существование доктора Лазарета на затерянном перекрёстке миров. Воистину, для войны не бывает заброшенных мест и лишних людей!
– Желание Гру-Хака – первая причина, Лу-Танни, – сирион неожиданно выпростал руку и дружески коснулся плеча пригорюнившейся Татьяны. – Вторая – мы хотим, чтобы вы провели осмотр пленных сатианетов в рамках проверки выполнения гоками пункта 536-дрей. На предварительных переговорах гоки не позволили нашим специалистам взять с собой никакого диагностирующего оборудования. Думаю, они не отступят от своего решения, а это не тот случай, когда Ассоциации стоит давить на них. Но мы надеемся, что два опытных врача смогут различить наличие запрещенного медикаментозного воздействия или неподобающего содержания пленных.
– То есть определить наличие пыток, – дрогнувшим голосом уточнила Татьяна Викторовна. Старуха-война, беззастенчиво врывавшаяся в тёплый мирок Лазарета, разбивала сложившуюся, комфортную самой Татьяне практику обычной медицинской деятельности. Разбивала безжалостно. И это было по-настоящему страшно!
Сирион укоризненно покачал головой.
– Надо говорить мягче, доктор. Мы балансируем на тонкой грани между всеобщей войной и миром, и это режущая грань. Иногда она причиняет боль, но надо терпеть, чтобы не стало хуже!
Татьяна подняла на него глаза. В сознании заполыхала картина мёртвого мира – прямые, как лучи, улицы, заваленные разлагающимися телами умерших в крике сатианетов – больших и… маленьких.
– Куда хуже? – тихо спросила она. – Вы…
СиРиЛион резко вскинул ладонь.
– Я бывал в истреблённых колониях и той, и другой стороны, читал сенсореры гоков и сатианетов из областей Большого кольца. Не надо обвинять меня, и Ассоциацию в моём лице, в бездействии и недальновидности! Поверьте – мы делаем всё, что в наших силах. Но иногда остаётся надеяться только на вмешательство высших сил!
– Арланов? – уточнила Татьяна Викторовна.
Сирион с изумлением посмотрел на неё.
– Я говорил о провидении! – пояснил он. – Почему вы решили?..
– Не знаю, – более резко, чем хотела бы, прервала сириона Татьяна и тут же, опомнившись, понизила голос. – Простите меня, СиРиЛион! Я не собиралась обвинять вас! Но, вынуждена признать, ситуация травматична для моей психики. Я опасаюсь того, что увижу на ганногане, но ещё больше боюсь того, чего не увижу, чего они не позволят мне увидеть!
Сирион снова заскользил по кругу. В дальнейшем Татьяна узнала, орионцы предпочитают постоянное движение неподвижности даже во время разговоров.
Следуя за ним взглядом, она обратила внимание, как открываются и закрываются небольшие отверстия в стенах, подобные порам, выдувая ароматный воздух. И заинтересовалась материалом, покрывающим поверхности комнаты, который вовсе не напоминал тот, что использовался в Лазарете или на М-63. Он казался губчатым, поскольку состоял из мельчайших пузырьков, был упруг при нажатии, не светился и не отдавал тепло.
Сирион остановился.
– Вижу, вы заинтересовались мицером?
– Мицером? – переспросила Татьяна.
– Эта комната сформирована из огромного гриба с моей родной планеты, – орионец вновь двинулся по кругу, и Татьяна Викторовна отвела взгляд – от неспешного движения сириона у неё кружилась голова. – Он представляет собой множество сотрудничающих спор, которые образуют единый организм. Таковы наши дома на Дайли-Прайм и других планетах системы, таковы внутренности наших кораблей. Мицер практически невозможно убить – чтобы нарастание спор прекратилось, нужно уничтожить не менее девяноста пяти процентов мицериор от первоначальной массы. В противном случае он будет самовосстанавливаться. Мы начали сотрудничать с мицером в незапамятные времена – он оберегал и утеплял наши дома, выстилал Тоннели Веры, позже, когда мы научились воздействовать на него – украшал интерьеры, радовал взоры необычными цветовыми и ароматическими сочетаниями. До сих пор не доказано наличие у мицера разума, однако некоторые события заставляют всерьёз задуматься над этой проблемой. Мицериоры обладают прочной связью, которую я не решусь назвать телепатической. Доказано, что мицеры, взятые от одного родового очага на Дайли-прайм, но размещённые на разных кораблях, могут ощущать друг друга на расстоянии и синхронно менять электромагнитное излучение и цветовую гамму, стремясь к единой части спектра, характерной для родового гриба. Их можно считать такой же загадкой вселенной, как и наверняка известных вам штармов, но последние очень редки в галактике, а мицер можно выращивать практически везде, где есть подходящие условия. Эта долгая лекция, Лу-Танни, – сирион остановился прямо напротив неё, – только лишь для того, чтобы вы поняли: носители разума – суть галактические споры. Уничтожение всего одной расы вызовет цепную реакцию. Такие вещи не проходят для галактики даром. Когда будет уничтожено пятьдесят – шестьдесят процентов тех рас, что ныне обеспечивают спокойствие и возможность мирного развития другим разумным обитателям галактики – её накроют тьма и хаос. Как мицер не может самовосстанавливаться, если потеряно более девяноста пяти процентов мицериор, так и разум во Вселенной угаснет! И угасание начнётся с того, что кто-то из противоборствующих сторон – сатианеты или гоки, неважно – победят ценой жизней своих противников. Вы услышали меня?
Татьяна вздрогнул. Другой голос зазвучал в сознании: «Вы услышали меня?»
Лу-Тан знал то, о чём на примере инопланетного гриба поведал СиРиЛион. Знал и о том, чего сирион не озвучил – о взаимосвязи между расами, между спорами разума в теле безграничного вселенского гриба. На фоне угрозы, предсказываемой орионцем, собственный страх показался Татьяне чем-то незначительным, а любые размышления на тему предстоящего посещения ганногана – ненужными.
Сирион, склонив голову набок, наблюдал за калейдоскопом эмоций, сменяющихся на её лице. В глубине его чёрных глаз тлели искры – так охотник смотрит на жертву.
– Я поняла, – тихо сказала Татьяна Викторовна и поднялась, понимая, что разговор окончен. – Я сделаю всё, что в моих силах! Остальное не важно!
Искры в глазах СиРиЛиона вспыхнули ярче.
