С тихим гудением подплыла к ногам транспортировочная платформа. Экскурсия продолжалась.
Татьяна дождалась, пока Шуня вернётся на её плечо, и ступила на платформу, которая вознеслась под купол зала и далее – в едва заметный вертикальный штрек, выведший на верхнюю палубу. Здесь тоже царила пустота. Чёрное покрытие пола поблескивало от яркого света звёзд, как влажная шкура морского змея.
Отсюда открывался вид на океан, грозно ворочавший громадное тулово в ладонях горизонта. Туман был порван ветром на клочки и унесён в неведомые дали, поэтому пространство просматривалось во все стороны, и край зримого мира значительно отодвинулся.
Склонившись над леером, Татьяна смотрела на чёрные волны. От ночного океана веяло жутью природной мощи, но он, как ни тщился, не доставал до высоко расположенной палубы. Ни брызг, ни сырости – лишь воздух, пахнущий снежной свежестью.
Однажды она уже сделала шаг вперёд во владениях НикИва, спрыгнув в шахту. Скафандр с экзоскелетом казался тогда единственной привязкой к реальности. Как и сейчас. Вот только прыгать в воду, тёмную, как сама ночь, ледяную, не хотелось совсем. Но отчего-то Татьяна была твёрдо уверена – убраться с этого острова и его Причала можно только таким способом. Очередной нелогичный вывод, то ли подброшенный хитроумным профессором, то ли вычлененный из собственного потока сознания.
«…обратись к Вечности!»
Нет, не голос. Воспоминание.
Шуня отвлёк, нырнув под внутренний капюшон скафандра. А затем тьма ночи сменилась совсем другой тьмой. И океан больше не был зверем – он стал туманом, средой, которую оказалось так легко раздвинуть руками. Леера ограждения истаяли, и Татьяна Викторовна ступила на дно морское с гигантского Ковчега, словно сошла со ступеньки крыльца. Преодолела мгновенное сопротивление… и обнаружила себя в уже знакомых покоях, где, нетерпеливо прохаживаясь, её ждал НикИв.
Профессор остановился, словно натолкнулся на стену.
– Не ожидал вас так быстро, Лу-Танни! Точки сосредоточения обостряют способности… Так я и думал! Ваше присутствие начинает внушать мне опасения!
– Точки сосредоточения? – Татьяна устало опустилась на невидимый «диван». – Что это такое?
– Полюса, – пожал плечами НикИв, – физические центры ограниченных пространств, гравитационные воронки, временные и энергетические сладжи, Поток…
– А почему я внушаю опасения?
Она ни слова не поняла из того, что сказал профессор. Глаза закрывались, а голова тяжелела с каждой секундой. Татьяна повозилась на диване, устраиваясь удобнее. Шуня с возмущённым писком выдрался из-под капюшона и перебрался к ней на плечо.
Полюса?.. Какие-то воронки?.. Пусть вся вселенная подождёт, поскольку хочется спать, спать, спать…
– Потому что вы не знаете своей силы, Лу-Танни, – тихо ответил НикИв.
Но Татьяна Викторовна его не слышала. Она спала.
– Итак, – говорил профессор, утаптывая ботинком снег, – получив доступ в ваше сознание, я с удивлением убедился в том, что некто подверг вас изменениям, носящим негативный характер. Я прав?
– Прав. – Татьяна зябко куталась в руки – не выспалась, а НикИв поднял её ни свет, ни заря, аргументируя тем, что Ковчегу пора отправляться в обратный путь. – И?
– Вы можете озвучить свои размышления на этот счёт?
Она поморщилась – вопрос был неприятным – но заговорила:
– Похитители каким-то образом ограничили мои способности, поскольку я не ощущаю и не могу достучаться до сознания тех, кого должна «слышать», и кто должен «слышать» меня!
НикИв кивнул.
По снежному полю поползла чёрная трещина, становясь шире.
– Ваша кровь тому причиной, Лу-Танни, – пояснил профессор. – Когда вы уснули в свой первый день здесь, я взял её для анализа. Несмотря на вашу убеждённость в безопасности рухаши, хотел убедиться сам. При исследовании выяснилось, что кровяные тельца заражены вирусом, блокирующим участок мозга, отвечающий за ментальную коммуникацию.
– У меня есть такой участок? – удивилась Татьяна.
Профессор дико посмотрел на неё и отошёл назад – трещина в земле увеличилась. Из образовавшегося отверстия поднялась гравиплатформа с уже знакомыми коконами, в которых находились неподвижные тела. НикИв вскрыл один из них, поманил гостью ближе. Она подошла, заглянула внутрь… и остолбенела. Из ушного отверстия серого ту торчало щупальце ярко-жёлтого цвета. И не просто торчало, а ощупывало окружающее пространство! Следом за ним появилось второе, третье. Когда их стало достаточно, чтобы опереться, отверстие расширилось, и наружу выскользнуло такое знакомое коричневое тельце! Встряхнулось и моментально обросло шёрсткой невыразимого цыплячьего оттенка, превратившись в обыкновенного тампа.
– Ох! – только и сказала Татьяна.
А разум, подстёгнутый увиденным, уже выстраивал цепочку рассуждений. НикИв изымал тампов из черепов мёртвых ту, однако при жизни хозяев тампы внутри не находились! Следовательно, попадали в черепные пазухи уже после смерти ту, во время транспортировки их с материка посредством Ковчега. Отсюда возникал обратный вопрос – каким образом получают информацию «новорождённые» ту?
Она резко повернулась к профессору.
– Покажите мне, как вы это делаете!
– Что? – удивился тот.
– Покажите мне, как вы создаёте своих снежных великанов! Ведь вы помещаете тампа внутрь мозга в период созревания ту для передачи «родовой информации» от череды уже ушедших хозяев! А эту информацию тампы получают, занимая место в черепных пазухах умерших, считывая их память и сохраняя её для будущих поколений. Таким образом, вам удалось ввести в искусственный симбиоз две физиологически разные расы, одна из которых, к тому же, значительно старше другой. Я хочу знать – как?
Коконы затянулись и двинулись в сторону Ковчега, чернеющего у берега. НикИв провожал их взглядом до тех пор, пока они не исчезли в чреве корабля.
А Татьяну била нервная дрожь, знакомая всем исследователям, стоящим на пороге открытия.
– И ещё, – добавила она, – я хочу знать, как происходит взаимодействие ту и тампов в семьях, где есть несколько детёнышей. Ту-Роп говорил, что детёнышей может быть до трёх.
– Три – большая редкость, – пожал плечами НикИв. – Обычно столько появляется в родах с уникальными генетическими характеристиками, которые я хотел бы закрепить в популяции в будущем. Я не вмешиваюсь в дела мироздания глубоко, Лу-Танни – чтобы вы не думали обо мне и моих методах! В лаборатории геномы формируются при помощи случайных совпадений, но с обязательным сохранением основной генетической цепочки рода. Пожалуй, тем же способом пользуется и сама природа! В случае если детёнышей больше одного, в ход идут сакральные обряды с участием Ковчегов, призванные инициировать связь родового тампа и нового ту. Таких кораблей, назначение которых не только транспортное, но, если хотите, религиозное, существует несколько десятков. Этот сокрытый от посторонних глаз храм симбиоза – место, где родовой тамп может напитать нового ту памятью. Из трёх отправленных сегодня на материк тел лишь у одного был тамп – и именно его я показал вам. Двое получат их, когда Ковчег прибудет на место. Новые ту будут оставаться внутри него до тех пор, пока тампы не покинут их головы.
Ковчег качнулся и отчалил. Со смешанным чувством сожаления и досады Татьяна Викторовна смотрела вслед. Захотелось внутрь – несмотря на не очень приятное соседство с находящимися в режиме гибернации новыми ту. Захотелось однажды выглянуть в открывшийся люк и увидеть белоснежную целину Майрами, раскрашенную ледяными узорами кегатов!
Она тихонько вздохнула. Как велика вселенная и как бесконечно много в ней мест, которые нужно, необходимо увидеть… и которые человек не увидит никогда! И есть ли в этом справедливость?
Татьяна повернулась к профессору. Тот молча и пристально следил за ней.
– В каждой известной мне расе есть существа, – улыбнулся он, – которые чувствуют себя дома, как в западне. И лишь покидая его, становятся самими собой. Они только внешне выглядят как, скажем, проангелы или юмбаи, но душа их чужда родному миру. Вы – такое существо, Лу-Танни, – галактическая странница!
Она отрицательно покачала головой. И спокойно улыбнулась, вспомнив красные кресты на белых крыльях.
– Вы ошибаетесь. У меня есть дом. Просто я не сразу нашла его. Так вы покажете мне место, где создаёте ту?
– У вас хватка, как у дворха! – хохотнул НикИв.
И через мгновение Татьяна осознала себя стоящей в полутёмном зале, напомнившем Хранилище. Вот только вместо лент-конвейеров здесь располагались полупрозрачные контейнеры необычных креационных камер, нечто среднее между гибернаторами тампов и виденными на Причале транспортировочными коконами. Внутри каждого из них угадывалось массивное тело.
– Это антроморвы – инкубаторы живых тканей, – пояснил профессор, направляясь вглубь помещения. – Конечная стадия развития ту. Костяк я собираю вручную… до сих пор. Поверите, что это занятие доставляет мне удовольствие?
Татьяна, остановившаяся у одного из антроморвов, кивнула, не оборачиваясь.
– Поверю. Сама люблю живые, а не виртуальные операции. Итак, вы создаёте ту в два этапа: первый – формирование скелета и второй – внутренних органов, оргсистем и покровных слоёв. На каком этапе помещаете тампов внутрь?
– На первом.
НикИв поманил её за собой. За прозрачной перегородкой виднелось другое помещение, свет в котором ярко вспыхнул, едва они миновали плотную преграду, не имеющую дверей.
– Стерилизационная оболочка, – пояснил НикИв. – Технология сродни той, что вы испытали в Хранилище, активировав холодовую защиту.
– Нигде ранее не встречалась с аналогами! – призналась Татьяна Викторовна. – Ассоциация не знает о ней?
– Знает, но не владеет, – усмехнулся НикИв. – Однако вы использовали в работе кое-что похожее!
Татьяна задумалась. Сейчас она верила всему, рассказанному профессором. Словно там, на острове, они переступили грань откровения, прекратив игры с сознанием друг друга, и вышли на новую орбиту отношений.
Невидимая глазу среда, используемая для стерилизации или защиты…
В памяти запульсировало оранжевое сердце Икринки. Ощущение на коже рук, вводимых в операционное поле – мгновенное стягивание!
– Вифер! – воскликнула Татьяна. – Неужели его история начинается здесь?
НикИв покачал головой.
– Все используемые мной технологии берут истоки из места и времени, которых более не существует. Впрочем, вам не стоит этого знать, или стоит… в порядке расширения кругозора!
Татьяна хотела было возмутиться, но наткнулась взглядом на странное сооружение в центре помещения – висящую в воздухе белоснежную ленту. То ли транспортёр, то ли панель управления. Она подошла ближе, следуя за НикИвом. Лента немедленно изменила положение, взяв пришедших в кольцо. Сходящиеся к ней белые полотнища-лучи тянулись из уже знакомых телепортов в стенах, подобных сотам, закрытым непрозрачными переборками.
Профессор воздел руки, будто приготовился дирижировать невидимым оркестром.
Татьяна Викторовна затаила дыхание.
Повинуясь плавным жестам, лента поползла – словно река белого песка потекла в незримых берегах. По первому лучу прибыла овальная платформа, покрытая материалом, похожим на нержавеющую сталь. В основании располагалась панель управления. Когда профессор активировал её, послышалось тихое гудение. По другим лучам одна за другой начали поступать кости скелета ту – Татьяна узнавала их, по давней студенческой привычке вспоминая названия и назначение. Профессор выкладывал костяк, похожий на анатомическую схему. Кости поступали полностью сформированными и влажными, в связи с чем можно было предположить наличие где-то в другом месте инкубаторов для выращивания надкостницы на кристалиновых стержнях.
НикИв выслушал предположение гостьи, не прекращая работы. Возражать не стал, но и ничего не ответил, лишь усмехнулся, когда она в очередной раз упомянула кристалин.
Спустя примерно час напряжённой работы скелет был собран, причём многие кости легли друг на друга. Профессор извлёк из воздуха гибернатор, вытащил тампа и поместил в череп.
Лента замерла. Платформа антроморва мигнула и… скелет стал объёмным: удерживаемые невидимыми полями кости поднялись в воздух, образовывая телесные полости. С нижнего края платформы поползла, натягиваясь на проекцию тела, непрозрачная плёнка, нарастала медленно, окутывала кости и, в конце концов, полностью скрыла процесс генерации органов и оргсистем.
Белая река унесла тело в один из телепортов.
– Теперь эта реплика останется в инкубаторе до созревания, – пояснил НикИв, проследив за ним взглядом.
– Реплика? – переспросила Татьяна Викторовна.
– Да. Все ту до извлечения из инкубатора – реплики и не более.
– Тем не менее, тампов вы размещаете задолго до того, как реплики станут настоящими ту! Какой в этом смысл? – удивилась Татьяна.
– Есть мышечная память, – усмехнулся НикИв, – зрительная, обонятельная, осязательная и тактильная. Рождённые естественным путем получают её либо генетически, либо посредством ДМИТ-поля материнского организма. Но для моих детей матерью является сама Майрами. А недостающие элементы как раз и добавляет симбиоз с тампами!
– Планета – мать своих детей, – задумчиво протянула Татьяна. – Это интересно! А каким образом создаются внутренние органы?
– Платформа инкубатора генерирует глимму – первоматерию для создания любых форм жизни. Из неё и сформируются внутренние органы и покровные ткани – начало процесса вы только что наблюдали – и родовая память тампа сыграет в этом не последнюю роль! Так, например, если данный род отличается особой густотой шерсти или, скажем, повышенными характеристиками силы или скорости – потомок приобретёт эти качества и будет их использовать также эффективно, как и предки.
Сообщение о глимме заставило Татьяну Викторовну впервые взглянуть на собеседника, как на высшее существо. Встреченные здесь чудеса не удивили её так, как эти несколько слов! НикИв держал в руках саму основу жизни, и что мешало ему создавать других существ – проангелов, людей, юмбаи? Что мешало ему создавать вообще любых существ?
– Почему именно ту? – спросила она вслед собственным мыслям. – Если я правильно поняла, вы можете создать всё, что угодно. Заселить любую планету. Изготовить собственную армию невиданных по силе и быстроте реакции монстров и попытаться завоевать вселенную. А вместо этого вы сидите на куске льда в заброшенной ветви галактики, холите и лелеете лишь одну расу, не претендующую на вселенское могущество. Почему?
– Жёстко, – усмехнулся НикИв. – Откровенно, Лу-Танни! Время меняет и вас, я вижу. Ибо не узнаю то застенчивое, закрытое от мира существо, что разглядел в ваших воспоминаниях. Вы спрашиваете, обладаю ли я могуществом, и не верите мне, когда я утверждаю, что я – Майрами Мак Кор, Бог Туманного Айсберга? Так скажу вам снова – это правда! Но задумайтесь, зачем использовать могущество тому, кто может сделать это в любой момент?
После Татьяна не могла объяснить, почему она оказалась в Вечности, не желая этого. Будто та сама затянула её в прореху, сместила видение мира, изменила цвета. Завихрились вокруг временные воронки тампов, растаскивая сознание на части, пропуская каждую сквозь собственный тоннель…
Возможность менять мир, невообразимая сила, сосредоточенная в руках одной расы, одного народа, имя которого кануло в Лету.
Татьяна дождалась, пока Шуня вернётся на её плечо, и ступила на платформу, которая вознеслась под купол зала и далее – в едва заметный вертикальный штрек, выведший на верхнюю палубу. Здесь тоже царила пустота. Чёрное покрытие пола поблескивало от яркого света звёзд, как влажная шкура морского змея.
Отсюда открывался вид на океан, грозно ворочавший громадное тулово в ладонях горизонта. Туман был порван ветром на клочки и унесён в неведомые дали, поэтому пространство просматривалось во все стороны, и край зримого мира значительно отодвинулся.
Склонившись над леером, Татьяна смотрела на чёрные волны. От ночного океана веяло жутью природной мощи, но он, как ни тщился, не доставал до высоко расположенной палубы. Ни брызг, ни сырости – лишь воздух, пахнущий снежной свежестью.
Однажды она уже сделала шаг вперёд во владениях НикИва, спрыгнув в шахту. Скафандр с экзоскелетом казался тогда единственной привязкой к реальности. Как и сейчас. Вот только прыгать в воду, тёмную, как сама ночь, ледяную, не хотелось совсем. Но отчего-то Татьяна была твёрдо уверена – убраться с этого острова и его Причала можно только таким способом. Очередной нелогичный вывод, то ли подброшенный хитроумным профессором, то ли вычлененный из собственного потока сознания.
«…обратись к Вечности!»
Нет, не голос. Воспоминание.
Шуня отвлёк, нырнув под внутренний капюшон скафандра. А затем тьма ночи сменилась совсем другой тьмой. И океан больше не был зверем – он стал туманом, средой, которую оказалось так легко раздвинуть руками. Леера ограждения истаяли, и Татьяна Викторовна ступила на дно морское с гигантского Ковчега, словно сошла со ступеньки крыльца. Преодолела мгновенное сопротивление… и обнаружила себя в уже знакомых покоях, где, нетерпеливо прохаживаясь, её ждал НикИв.
Профессор остановился, словно натолкнулся на стену.
– Не ожидал вас так быстро, Лу-Танни! Точки сосредоточения обостряют способности… Так я и думал! Ваше присутствие начинает внушать мне опасения!
– Точки сосредоточения? – Татьяна устало опустилась на невидимый «диван». – Что это такое?
– Полюса, – пожал плечами НикИв, – физические центры ограниченных пространств, гравитационные воронки, временные и энергетические сладжи, Поток…
– А почему я внушаю опасения?
Она ни слова не поняла из того, что сказал профессор. Глаза закрывались, а голова тяжелела с каждой секундой. Татьяна повозилась на диване, устраиваясь удобнее. Шуня с возмущённым писком выдрался из-под капюшона и перебрался к ней на плечо.
Полюса?.. Какие-то воронки?.. Пусть вся вселенная подождёт, поскольку хочется спать, спать, спать…
– Потому что вы не знаете своей силы, Лу-Танни, – тихо ответил НикИв.
Но Татьяна Викторовна его не слышала. Она спала.
***
– Итак, – говорил профессор, утаптывая ботинком снег, – получив доступ в ваше сознание, я с удивлением убедился в том, что некто подверг вас изменениям, носящим негативный характер. Я прав?
– Прав. – Татьяна зябко куталась в руки – не выспалась, а НикИв поднял её ни свет, ни заря, аргументируя тем, что Ковчегу пора отправляться в обратный путь. – И?
– Вы можете озвучить свои размышления на этот счёт?
Она поморщилась – вопрос был неприятным – но заговорила:
– Похитители каким-то образом ограничили мои способности, поскольку я не ощущаю и не могу достучаться до сознания тех, кого должна «слышать», и кто должен «слышать» меня!
НикИв кивнул.
По снежному полю поползла чёрная трещина, становясь шире.
– Ваша кровь тому причиной, Лу-Танни, – пояснил профессор. – Когда вы уснули в свой первый день здесь, я взял её для анализа. Несмотря на вашу убеждённость в безопасности рухаши, хотел убедиться сам. При исследовании выяснилось, что кровяные тельца заражены вирусом, блокирующим участок мозга, отвечающий за ментальную коммуникацию.
– У меня есть такой участок? – удивилась Татьяна.
Профессор дико посмотрел на неё и отошёл назад – трещина в земле увеличилась. Из образовавшегося отверстия поднялась гравиплатформа с уже знакомыми коконами, в которых находились неподвижные тела. НикИв вскрыл один из них, поманил гостью ближе. Она подошла, заглянула внутрь… и остолбенела. Из ушного отверстия серого ту торчало щупальце ярко-жёлтого цвета. И не просто торчало, а ощупывало окружающее пространство! Следом за ним появилось второе, третье. Когда их стало достаточно, чтобы опереться, отверстие расширилось, и наружу выскользнуло такое знакомое коричневое тельце! Встряхнулось и моментально обросло шёрсткой невыразимого цыплячьего оттенка, превратившись в обыкновенного тампа.
– Ох! – только и сказала Татьяна.
А разум, подстёгнутый увиденным, уже выстраивал цепочку рассуждений. НикИв изымал тампов из черепов мёртвых ту, однако при жизни хозяев тампы внутри не находились! Следовательно, попадали в черепные пазухи уже после смерти ту, во время транспортировки их с материка посредством Ковчега. Отсюда возникал обратный вопрос – каким образом получают информацию «новорождённые» ту?
Она резко повернулась к профессору.
– Покажите мне, как вы это делаете!
– Что? – удивился тот.
– Покажите мне, как вы создаёте своих снежных великанов! Ведь вы помещаете тампа внутрь мозга в период созревания ту для передачи «родовой информации» от череды уже ушедших хозяев! А эту информацию тампы получают, занимая место в черепных пазухах умерших, считывая их память и сохраняя её для будущих поколений. Таким образом, вам удалось ввести в искусственный симбиоз две физиологически разные расы, одна из которых, к тому же, значительно старше другой. Я хочу знать – как?
Коконы затянулись и двинулись в сторону Ковчега, чернеющего у берега. НикИв провожал их взглядом до тех пор, пока они не исчезли в чреве корабля.
А Татьяну била нервная дрожь, знакомая всем исследователям, стоящим на пороге открытия.
– И ещё, – добавила она, – я хочу знать, как происходит взаимодействие ту и тампов в семьях, где есть несколько детёнышей. Ту-Роп говорил, что детёнышей может быть до трёх.
– Три – большая редкость, – пожал плечами НикИв. – Обычно столько появляется в родах с уникальными генетическими характеристиками, которые я хотел бы закрепить в популяции в будущем. Я не вмешиваюсь в дела мироздания глубоко, Лу-Танни – чтобы вы не думали обо мне и моих методах! В лаборатории геномы формируются при помощи случайных совпадений, но с обязательным сохранением основной генетической цепочки рода. Пожалуй, тем же способом пользуется и сама природа! В случае если детёнышей больше одного, в ход идут сакральные обряды с участием Ковчегов, призванные инициировать связь родового тампа и нового ту. Таких кораблей, назначение которых не только транспортное, но, если хотите, религиозное, существует несколько десятков. Этот сокрытый от посторонних глаз храм симбиоза – место, где родовой тамп может напитать нового ту памятью. Из трёх отправленных сегодня на материк тел лишь у одного был тамп – и именно его я показал вам. Двое получат их, когда Ковчег прибудет на место. Новые ту будут оставаться внутри него до тех пор, пока тампы не покинут их головы.
Ковчег качнулся и отчалил. Со смешанным чувством сожаления и досады Татьяна Викторовна смотрела вслед. Захотелось внутрь – несмотря на не очень приятное соседство с находящимися в режиме гибернации новыми ту. Захотелось однажды выглянуть в открывшийся люк и увидеть белоснежную целину Майрами, раскрашенную ледяными узорами кегатов!
Она тихонько вздохнула. Как велика вселенная и как бесконечно много в ней мест, которые нужно, необходимо увидеть… и которые человек не увидит никогда! И есть ли в этом справедливость?
Татьяна повернулась к профессору. Тот молча и пристально следил за ней.
– В каждой известной мне расе есть существа, – улыбнулся он, – которые чувствуют себя дома, как в западне. И лишь покидая его, становятся самими собой. Они только внешне выглядят как, скажем, проангелы или юмбаи, но душа их чужда родному миру. Вы – такое существо, Лу-Танни, – галактическая странница!
Она отрицательно покачала головой. И спокойно улыбнулась, вспомнив красные кресты на белых крыльях.
– Вы ошибаетесь. У меня есть дом. Просто я не сразу нашла его. Так вы покажете мне место, где создаёте ту?
– У вас хватка, как у дворха! – хохотнул НикИв.
И через мгновение Татьяна осознала себя стоящей в полутёмном зале, напомнившем Хранилище. Вот только вместо лент-конвейеров здесь располагались полупрозрачные контейнеры необычных креационных камер, нечто среднее между гибернаторами тампов и виденными на Причале транспортировочными коконами. Внутри каждого из них угадывалось массивное тело.
– Это антроморвы – инкубаторы живых тканей, – пояснил профессор, направляясь вглубь помещения. – Конечная стадия развития ту. Костяк я собираю вручную… до сих пор. Поверите, что это занятие доставляет мне удовольствие?
Татьяна, остановившаяся у одного из антроморвов, кивнула, не оборачиваясь.
– Поверю. Сама люблю живые, а не виртуальные операции. Итак, вы создаёте ту в два этапа: первый – формирование скелета и второй – внутренних органов, оргсистем и покровных слоёв. На каком этапе помещаете тампов внутрь?
– На первом.
НикИв поманил её за собой. За прозрачной перегородкой виднелось другое помещение, свет в котором ярко вспыхнул, едва они миновали плотную преграду, не имеющую дверей.
– Стерилизационная оболочка, – пояснил НикИв. – Технология сродни той, что вы испытали в Хранилище, активировав холодовую защиту.
– Нигде ранее не встречалась с аналогами! – призналась Татьяна Викторовна. – Ассоциация не знает о ней?
– Знает, но не владеет, – усмехнулся НикИв. – Однако вы использовали в работе кое-что похожее!
Татьяна задумалась. Сейчас она верила всему, рассказанному профессором. Словно там, на острове, они переступили грань откровения, прекратив игры с сознанием друг друга, и вышли на новую орбиту отношений.
Невидимая глазу среда, используемая для стерилизации или защиты…
В памяти запульсировало оранжевое сердце Икринки. Ощущение на коже рук, вводимых в операционное поле – мгновенное стягивание!
– Вифер! – воскликнула Татьяна. – Неужели его история начинается здесь?
НикИв покачал головой.
– Все используемые мной технологии берут истоки из места и времени, которых более не существует. Впрочем, вам не стоит этого знать, или стоит… в порядке расширения кругозора!
Татьяна хотела было возмутиться, но наткнулась взглядом на странное сооружение в центре помещения – висящую в воздухе белоснежную ленту. То ли транспортёр, то ли панель управления. Она подошла ближе, следуя за НикИвом. Лента немедленно изменила положение, взяв пришедших в кольцо. Сходящиеся к ней белые полотнища-лучи тянулись из уже знакомых телепортов в стенах, подобных сотам, закрытым непрозрачными переборками.
Профессор воздел руки, будто приготовился дирижировать невидимым оркестром.
Татьяна Викторовна затаила дыхание.
Повинуясь плавным жестам, лента поползла – словно река белого песка потекла в незримых берегах. По первому лучу прибыла овальная платформа, покрытая материалом, похожим на нержавеющую сталь. В основании располагалась панель управления. Когда профессор активировал её, послышалось тихое гудение. По другим лучам одна за другой начали поступать кости скелета ту – Татьяна узнавала их, по давней студенческой привычке вспоминая названия и назначение. Профессор выкладывал костяк, похожий на анатомическую схему. Кости поступали полностью сформированными и влажными, в связи с чем можно было предположить наличие где-то в другом месте инкубаторов для выращивания надкостницы на кристалиновых стержнях.
НикИв выслушал предположение гостьи, не прекращая работы. Возражать не стал, но и ничего не ответил, лишь усмехнулся, когда она в очередной раз упомянула кристалин.
Спустя примерно час напряжённой работы скелет был собран, причём многие кости легли друг на друга. Профессор извлёк из воздуха гибернатор, вытащил тампа и поместил в череп.
Лента замерла. Платформа антроморва мигнула и… скелет стал объёмным: удерживаемые невидимыми полями кости поднялись в воздух, образовывая телесные полости. С нижнего края платформы поползла, натягиваясь на проекцию тела, непрозрачная плёнка, нарастала медленно, окутывала кости и, в конце концов, полностью скрыла процесс генерации органов и оргсистем.
Белая река унесла тело в один из телепортов.
– Теперь эта реплика останется в инкубаторе до созревания, – пояснил НикИв, проследив за ним взглядом.
– Реплика? – переспросила Татьяна Викторовна.
– Да. Все ту до извлечения из инкубатора – реплики и не более.
– Тем не менее, тампов вы размещаете задолго до того, как реплики станут настоящими ту! Какой в этом смысл? – удивилась Татьяна.
– Есть мышечная память, – усмехнулся НикИв, – зрительная, обонятельная, осязательная и тактильная. Рождённые естественным путем получают её либо генетически, либо посредством ДМИТ-поля материнского организма. Но для моих детей матерью является сама Майрами. А недостающие элементы как раз и добавляет симбиоз с тампами!
– Планета – мать своих детей, – задумчиво протянула Татьяна. – Это интересно! А каким образом создаются внутренние органы?
– Платформа инкубатора генерирует глимму – первоматерию для создания любых форм жизни. Из неё и сформируются внутренние органы и покровные ткани – начало процесса вы только что наблюдали – и родовая память тампа сыграет в этом не последнюю роль! Так, например, если данный род отличается особой густотой шерсти или, скажем, повышенными характеристиками силы или скорости – потомок приобретёт эти качества и будет их использовать также эффективно, как и предки.
Сообщение о глимме заставило Татьяну Викторовну впервые взглянуть на собеседника, как на высшее существо. Встреченные здесь чудеса не удивили её так, как эти несколько слов! НикИв держал в руках саму основу жизни, и что мешало ему создавать других существ – проангелов, людей, юмбаи? Что мешало ему создавать вообще любых существ?
– Почему именно ту? – спросила она вслед собственным мыслям. – Если я правильно поняла, вы можете создать всё, что угодно. Заселить любую планету. Изготовить собственную армию невиданных по силе и быстроте реакции монстров и попытаться завоевать вселенную. А вместо этого вы сидите на куске льда в заброшенной ветви галактики, холите и лелеете лишь одну расу, не претендующую на вселенское могущество. Почему?
– Жёстко, – усмехнулся НикИв. – Откровенно, Лу-Танни! Время меняет и вас, я вижу. Ибо не узнаю то застенчивое, закрытое от мира существо, что разглядел в ваших воспоминаниях. Вы спрашиваете, обладаю ли я могуществом, и не верите мне, когда я утверждаю, что я – Майрами Мак Кор, Бог Туманного Айсберга? Так скажу вам снова – это правда! Но задумайтесь, зачем использовать могущество тому, кто может сделать это в любой момент?
После Татьяна не могла объяснить, почему она оказалась в Вечности, не желая этого. Будто та сама затянула её в прореху, сместила видение мира, изменила цвета. Завихрились вокруг временные воронки тампов, растаскивая сознание на части, пропуская каждую сквозь собственный тоннель…
Возможность менять мир, невообразимая сила, сосредоточенная в руках одной расы, одного народа, имя которого кануло в Лету.
