Ртутно-глянцевая поверхность стены отразила нахмуренные брови над раскосыми зелеными глазами и напряженно сжатые яркие губы. Пшеничные волосы, на скорую руку перехваченные заколкой, добавили облику отраженной девушки небрежности, но не убавили привлекательности. Специалист по системам жизнеобеспечения космического корабля, инженер СЖО первого разряда Мария Василевская мерила температуру стен отсека с заключенным. Разница между показанием ручного прибора и данными, выдаваемыми центральным компьютером, вызвала у девушки недоуменное раздражение. Что за странные баги в Системе регулирования температуры и влажности атмосферы? И только ли в ней? Температура стен отсека на несколько градусов ниже нормы, а при условии нормальной работы Общей системы терморегулирования такого в принципе не должно быть. Придется вручную сверять все показатели в обоих Системах и выяснять причину ошибки. Хотя, учитывая времяпрепровождение на «Звездном Атланте», перспектива непредвиденной работы скорее радовала, чем огорчала.
«Звездный Атлант» был обычным космическим транспортником, перевозившим между колонизированными планетами абсолютно всё, начиная от продовольствия и медикаментов и заканчивая представителями флоры-фауны и заключенными. Для Марии это был первый рейс на нем, и она искренне надеялась, что он же станет и последним. Специфическая атмосфера всеобщего наплевательского отношения экипажа к работе, к дисциплине и к мерам безопасности в первую неделю безмерно удивляла дисциплинированную и ответственную девушку. А со второй недели она уже привыкла. «Звездный Атлант» совершал грузовые рейсы между самыми дальними колониями. А чем дальше от Солнечной системы, тем меньше контроля за деятельностью экипажей кораблей.
Василевская отрегулировала температуру стен отсека и задумчиво покосилась на анабиозную камеру. Камера вызывала у инженера СЖО глубокую неприязнь одним своим архаичным видом вкупе с обшарпанными боками. «Звездный Атлант» вообще относился к устаревшим моделям транспортников. А уж анабиозной камере на его борту мог дать фору любой столетний старикан с язвой желудка и маразмом. К тому же Мария не понимала, зачем истязать людей последствиями анабиозного сна, если длительность рейсовых космических полетов редко превышала несколько месяцев.
Но Управлению космогации проще было пожертвовать поврежденными клетками тканей заключенных, чем деньгами на их вооруженное сопровождение. Поэтому Василевской и приходилось контролировать работу анабиозной камеры, которая относилась к ее епархии. Но что касается контроля, то тут проще сказать, чем сделать. Да, любая современная камера – очень самодостаточный и надежный аппарат, на который не влияют любые внешние условия, кроме, разве что, энергопитания. Но тот потрепанный жизнью сундук, который каждодневно раздражал инженера СЖО фактом своего существования, был не более современным, чем салфеточки из синтетического кружева ее бабушки. Поэтому конкретно данная анабиозная камера весьма чутко реагировала на любые внешние условия, приспосабливаясь под них с искусством вирусов. Охладели стены отсека – камера тоже солидарно снизила температуру внутри саркофага. Вот только человек, спящий внутри нее анабиозным сном, не может быть способным к такой адаптации.
Мария села возле монитора камеры и стала наблюдать, как по мере повышения температуры стен отсека растет и температура внутри саркофага. Процесс был долгим и лишенным какой-либо резвой динамики. Но уж лучше дождаться, когда камера восстановит условия своей работы естественным путем, чем механически вторгаться в ее патриархальное устройство с риском привезти заключенного не в тюрьму, а сразу в тюремный морг.
Когда скука достигла своего апогея, инженер СЖО решила почитать информацию о самом заключенном, ради благополучия которого ее пятая точка уже утратила свою рельефность.
Итак, Зак Миллер… 34 года… вес и рост неинтересно… а, хотя нет - вот же бык здоровый. Место рождения – Земля, ого! А чего ж тебя так далеко за решетку везут? Место работы – Тэйл II… а-а-а, ну тогда понятно: из этого великого космического замухрынска и впрямь ближе перевезти заключенного в другой космический замухрынск. Должность – пилот межпланетарного шаттла. Осужден за нападение на научного сотрудника ТКОМ «Южный Крест», за оказание сопротивления вооруженной охране корпорации и за убийство трех охранников при исполнении ими своих служебных обязанностей. Ну, диагноз ясен. Даже если этот Зак Миллер и потеряет часть клеток мозга из-за плохо работающей анабиозной камеры, едва ли это сильно скажется на его и так спорной дееспособности. Напасть на охранников одной из крупнейшей и богатейшей транспланетной корпорации ничем иным, как безумием, и не назовешь.
Марию заинтересовало, как выглядят безумцы вообще и этот конкретный в частности. Поэтому она вывела голограмму с его изображением и покрутила туда-сюда, чтобы оценить внешний вид заключенного с разных ракурсов. Н-да, этот тяжелый прищуренный взгляд, не предвещающий ничего хорошего вообще никому, и впрямь мог принадлежать жестокому убийце. Крупный хищный нос лишь усиливал ощущение исходящей от Миллера опасности. А обросшее щетиной угрюмое лицо и давно не знавшие стрижки слипшиеся волосы отнюдь не повышали градус доверия к заключенному. После визуального знакомства с его обликом Марии даже стало немного легче примириться с доисторической анабиозной камерой.
По окончанию всех рабочих дел Мария заглянула на капитанский мостик. Регламент обязывал ее сообщить капитану о сбоях в работе любой из систем жизнеобеспечения.
Капитан Юргис Вилкас совершенно неожиданно для девушки оказался на своем рабочем месте. Это было везением. Обычно его можно было найти где угодно, кроме капитанского мостика. Чаще всего в баре или в кают-компании.
Два хмурых неприветливых взгляда прошили насквозь худощавую фигуру девушки, едва она оказалась на мостике – скользнули так, словно видели не ее, а стену за ее спиной. Мария привыкла. И капитан, и его старший помощник Джеро – с эфиопскими корнями, иссиня-черной кожей и непроизносимой фамилией – испытывали к инженеру СЖО глубокую неприязнь. Словно это она виновата, что их предыдущего инженера зарезали в баре в пьяной драке, и Управление космогации назначило ее на «Звездный Атлант» на один рейс.
Василевская приблизилась к пахнувшему дешевым виски Вилкасу:
- Капитан, возник сбой в Системе регулирования температуры. Я устранила. Буду выяснять причины. Как выясню, сразу укажу в отчете.
Самый старший офицер транспортника напрягся. Так, что даже не донес до рта поднятую флягу. Уже цепко посмотрел на подчиненную.
- Где ты выявила сбой?
- На третьей палубе в отсеке QP-37. Где содержится заключенный.
- Он… - капитан запнулся. На одутловатом лице с маленькими заплывшими глазками возникло странное выражение замешательства.
- Он в порядке, - поспешила уточнить Мария. – Работа анабиозной камеры немного сбилась. Но незначительно. И я быстро вернула показатели ее работы к нормальным параметрам.
- Прекрасно, - выцедил Вилкас из себя, словно сплюнул тягучую слюну.
Девушка отнесла его недовольство на свой счет и быстро добавила:
- Такого больше не повторится. Я проведу полный анализ всех систем, чтобы устранить любые возможные баги. А в отсеке с заключенным буду ежедневно проверять все параметры, поскольку его камера очень ненадежна…
Капитан обменялся со своим помощником быстрым многозначительным взглядом, который Мария перехватила, но расшифровать не смогла.
- Молодец, инженер, - вдруг похвалил ее Вилкас, что насторожило Василевскую даже сильнее, чем его привычная ругань. – Ты хорошо потрудилась. Завтра где планируешь работать?
- В приборном отсеке, - немного обескуражено ответила Мария. - Займусь проверкой системы автоматического контроля.
- Хорошо… Можешь идти.
Взгляды Вилкаса и его могучего старпома жгли девушке спину между лопаток, когда она покидала капитанский мостик.
Начало нового трудового дня вновь застало Марию на третьей палубе. Едва она открыла герметичную дверь в отсеке QP-37 с заключенным, в лицо ей ударила душная волна воздуха. Температура явно была около 30 градусов по Цельсию. И это при максимуме допустимой нормы в 24 градуса. Девушка бросилась к ближайшему пульту ручного управления системами корабля и отрегулировала температуру воздуха. Тут же проверила данные, выдаваемые системой автоматического контроля. Согласно ним, все параметры в отсеке QP-37 были в норме с самого начала полета и до настоящего момента. За свою карьеру Мария впервые столкнулась с такой странной системной ошибкой. И она казалась настолько странной, что девушка даже была готова допустить версию намеренного саботажа. Но кроме нее самой доступом к управлению и регулированию любых параметров систем жизнеобеспечения обладал лишь капитан. Зачем Вилкасу устраивать диверсии на собственном корабле? Абсурд какой-то. Значит, ошибка системы, и ее надо немедленно устранить.
Анабиозная камера нагрелась как внутри, так и снаружи. Совсем немного, но все-таки. Настроение потяжелело и грузно опустилось до уровня пола. Пока Мария мерила шагами площадь отсека в ожидании нормализации работы камеры, ей пришла в голову очередная гадкая мысль. А что, если терморегуляция этого отсека сбоит из-за какого-то постороннего предмета в вентиляционной шахте? Или сама шахта повреждена? Это, конечно, не объясняет глюков в центральном компьютере, но все равно надо проверить.
Лезть в шахту не хотелось просто до умопомрачения. От тесноты у Марии всегда возникало хоть и ложное, но все-таки ощущение удушья, нехватки кислорода. В общем, постыдная паника. Девушка решила противопоставить ей кислородный баллончик. Ведь если избавиться от иррационального страха задохнуться в длинной металлической кишке, то всё может оказаться не так уж и ужасно. Но прихватив баллончик, она все же малодушно решила начать работу с приборного отсека.
Неразговорчивый бортмеханик Ганс в этот раз не встретил Марию своим привычным: «А-а, это ты…». Девушку всегда удивляла эта его разочарованная реплика, обращенная к мигающим приборам. Словно кроме них двоих здесь еще кто-то шастает. Но сегодня его кресло пустовало. Хотя Ганс относился к одним из немногих членов экипажа «Звездного Атланта», который всегда был на рабочем месте.
Василевская вошла в безлюдное помещение с оборудованием, которое отвечало за автоматический контроль и регулирование всех параметров систем жизнеобеспечения. Сначала надо проверить его физическую целостность и корректную работу всех датчиков…
На пределе слышимости раздался звук мягких, словно крадущихся шагов. Из коридора принесло едкий паленый запах. Мария резко обернулась. Поздно. Ей в ноги упала горящая ветошь. Герметичная дверь захлопнулась с лязгающим звуком.
Девушка бросилась тушить тряпку, полыхающую огнем. От черного бесформенного комка, вылизываемого языками пламени, валил густой едкий дым. Стоило его вдохнуть, легкие отреагировали натужным кашлем. Глаза защипало. Ветошь не прекращала гореть, сколь бы яростно Мария ее не затаптывала. Система автоматического пожаротушения почему-то не активировалась. Василевская задрала форменную водолазку и натянула ее себе на нижнюю часть лица.
Накрыть источник огня, чтобы ограничить к нему доступ кислорода, было нечем. Ограничить доступ кислорода! Точно! Инженер СЖО метнулась к оборудованию и попыталась вручную остановить циркуляцию воздуха в помещении – чтобы без доступа свежего кислорода огонь угас естественным путем. Система выдала ошеломивший девушку ответ: «Доступ к управлению циркуляцией воздуха отсека ЕС-13 занят. Подождите, пожалуйста.» Ждать?! Занят?! Кем он может быть занят? Ответ пришел сразу, как только возник вопрос. Капитаном. Кроме него, больше никто на транспортнике не обладает такими правами доступа. Значит, прямо сейчас ее пытаются убить по приказу капитана и при его непосредственном участии.
В подтверждение этой догадки монитор сменил уведомление: «Циркуляция воздуха отсека ЕС-13 усилена. Приток кислорода составляет 60 м3/час.» Из вентиляционной решетки повеяло чистым свежим воздухом. Слегка приунывшее пламя, получив свежую пищу, столбом взметнулось к самому потолку. Жар стал нестерпимым. Кислород сгорал с отчаянной скоростью. Вместо него отсек наполнялся удушливым угарным газом. Мария попыталась вручную привести в действие систему пожаротушения, но и к ней доступ оказался занятым. Всё управление было перехвачено.
Пол начал расшатываться под ногами от головокружения. Натянутая на нос водолазка пропиталась слезами. Кашель разрывал легкие, но не приносил облегчения. Девушка от слабости опустилась на колени и поползла к двери. Она понимала, что дверь заблокирована с наружной стороны, но больше ничего не оставалось делать.
В удушливом дыму ей в руку ткнулся гладкий продолговатый цилиндр. Спутанное от отравления угарным газом сознание не сразу сообразило, что это такое. Кислородный баллончик! Мария жадно прижалась к его дыхательной маске. От доступа свежего кислорода мысли чуть прояснились. Ей надо срочно забраться в вентиляционную шахту и убраться отсюда, пока ее не добили. Но двигательный паралич от отравления угарным газом пригвоздил ее к полу, как высушенную энтомологом бабочку. Всё, что Василевская смогла сделать, это спрятать прижатый ко рту и носу кислородный баллончик под полой задранной к лицу водолазки и прикрыть его сверху разметавшимися волосами.
Сознание проступало откуда-то из дурмана тошноты и муки головной боли. Слух уловил сухой мужской кашель. Потом еще один, уже более сочный. Из тумана собственного сознания стали проступать чужие голоса. Они доносились словно издалека, но Мария понимала, что невидимые ей собеседники совсем близко от нее. Буквально в паре шагов.
- Ну и смрад теперь. Надо срочно вентилировать, - проворчал недовольный голос Вилкаса.
- Зато от этой дряни избавились, - оптимистично заметил Джеро.
Пинок под ребра стал для Марии неожиданностью. Если бы не головная боль, перетягивающая на себя все ощущения, едва ли ей удалось задавить вскрик. А так сдержалась.
- Э! Ты чего творишь, шмурак? Не хрен ее лупить по батареям. А то сам будешь с медэкспертами разбираться, чего это у жертвы несчастного случая ребра поломаны.
- Прости, кэп, сорвался, - виновато пробасил старпом.
- Дурень стоеросовый. Всё в рост ушло, на мозги не хватило, - пробурчал капитан. – Прежде, чем будешь снимать видеоголограмму для отчета, не забудь пачку сигарет на столик кинуть.
- Не беспокойтесь, кэп. Я помню.
- Василевская хоть сдохла?
- Конечно, кэп. Столько дышать угарным газом и не помереть от этого никто не сможет.
- А ты дока из бара вытащил?
- Да, еще вчера. Он уже отоспался. Сейчас опохмеляется.
- Надо срочно найти этого забулдыгу, пока он лупетки продрал. Без его подписи акт о несчастном случае и заключение о причине смерти столь же действенны, как и твои мозги.
- А с Миллером что? Сразу его шваркнуть или обождем?
- А чего ждать-то?
- Ну… сразу две смерти подряд. Не подозрительно?
- А-а, бросай этот гнилой базар. Не твоего ума дело. Инженер СЖО спровоцировала курением возгорание и в панике нажимала все кнопки подряд. Сбила работу систем жизнеобеспечения в отсеке с заключенным. Его анабиозная камера стала некорректно работать, в результате чего Зак Миллер отбросил копыта. Вот наша версия.
«Звездный Атлант» был обычным космическим транспортником, перевозившим между колонизированными планетами абсолютно всё, начиная от продовольствия и медикаментов и заканчивая представителями флоры-фауны и заключенными. Для Марии это был первый рейс на нем, и она искренне надеялась, что он же станет и последним. Специфическая атмосфера всеобщего наплевательского отношения экипажа к работе, к дисциплине и к мерам безопасности в первую неделю безмерно удивляла дисциплинированную и ответственную девушку. А со второй недели она уже привыкла. «Звездный Атлант» совершал грузовые рейсы между самыми дальними колониями. А чем дальше от Солнечной системы, тем меньше контроля за деятельностью экипажей кораблей.
Василевская отрегулировала температуру стен отсека и задумчиво покосилась на анабиозную камеру. Камера вызывала у инженера СЖО глубокую неприязнь одним своим архаичным видом вкупе с обшарпанными боками. «Звездный Атлант» вообще относился к устаревшим моделям транспортников. А уж анабиозной камере на его борту мог дать фору любой столетний старикан с язвой желудка и маразмом. К тому же Мария не понимала, зачем истязать людей последствиями анабиозного сна, если длительность рейсовых космических полетов редко превышала несколько месяцев.
Но Управлению космогации проще было пожертвовать поврежденными клетками тканей заключенных, чем деньгами на их вооруженное сопровождение. Поэтому Василевской и приходилось контролировать работу анабиозной камеры, которая относилась к ее епархии. Но что касается контроля, то тут проще сказать, чем сделать. Да, любая современная камера – очень самодостаточный и надежный аппарат, на который не влияют любые внешние условия, кроме, разве что, энергопитания. Но тот потрепанный жизнью сундук, который каждодневно раздражал инженера СЖО фактом своего существования, был не более современным, чем салфеточки из синтетического кружева ее бабушки. Поэтому конкретно данная анабиозная камера весьма чутко реагировала на любые внешние условия, приспосабливаясь под них с искусством вирусов. Охладели стены отсека – камера тоже солидарно снизила температуру внутри саркофага. Вот только человек, спящий внутри нее анабиозным сном, не может быть способным к такой адаптации.
Мария села возле монитора камеры и стала наблюдать, как по мере повышения температуры стен отсека растет и температура внутри саркофага. Процесс был долгим и лишенным какой-либо резвой динамики. Но уж лучше дождаться, когда камера восстановит условия своей работы естественным путем, чем механически вторгаться в ее патриархальное устройство с риском привезти заключенного не в тюрьму, а сразу в тюремный морг.
Когда скука достигла своего апогея, инженер СЖО решила почитать информацию о самом заключенном, ради благополучия которого ее пятая точка уже утратила свою рельефность.
Итак, Зак Миллер… 34 года… вес и рост неинтересно… а, хотя нет - вот же бык здоровый. Место рождения – Земля, ого! А чего ж тебя так далеко за решетку везут? Место работы – Тэйл II… а-а-а, ну тогда понятно: из этого великого космического замухрынска и впрямь ближе перевезти заключенного в другой космический замухрынск. Должность – пилот межпланетарного шаттла. Осужден за нападение на научного сотрудника ТКОМ «Южный Крест», за оказание сопротивления вооруженной охране корпорации и за убийство трех охранников при исполнении ими своих служебных обязанностей. Ну, диагноз ясен. Даже если этот Зак Миллер и потеряет часть клеток мозга из-за плохо работающей анабиозной камеры, едва ли это сильно скажется на его и так спорной дееспособности. Напасть на охранников одной из крупнейшей и богатейшей транспланетной корпорации ничем иным, как безумием, и не назовешь.
Марию заинтересовало, как выглядят безумцы вообще и этот конкретный в частности. Поэтому она вывела голограмму с его изображением и покрутила туда-сюда, чтобы оценить внешний вид заключенного с разных ракурсов. Н-да, этот тяжелый прищуренный взгляд, не предвещающий ничего хорошего вообще никому, и впрямь мог принадлежать жестокому убийце. Крупный хищный нос лишь усиливал ощущение исходящей от Миллера опасности. А обросшее щетиной угрюмое лицо и давно не знавшие стрижки слипшиеся волосы отнюдь не повышали градус доверия к заключенному. После визуального знакомства с его обликом Марии даже стало немного легче примириться с доисторической анабиозной камерой.
***
По окончанию всех рабочих дел Мария заглянула на капитанский мостик. Регламент обязывал ее сообщить капитану о сбоях в работе любой из систем жизнеобеспечения.
Капитан Юргис Вилкас совершенно неожиданно для девушки оказался на своем рабочем месте. Это было везением. Обычно его можно было найти где угодно, кроме капитанского мостика. Чаще всего в баре или в кают-компании.
Два хмурых неприветливых взгляда прошили насквозь худощавую фигуру девушки, едва она оказалась на мостике – скользнули так, словно видели не ее, а стену за ее спиной. Мария привыкла. И капитан, и его старший помощник Джеро – с эфиопскими корнями, иссиня-черной кожей и непроизносимой фамилией – испытывали к инженеру СЖО глубокую неприязнь. Словно это она виновата, что их предыдущего инженера зарезали в баре в пьяной драке, и Управление космогации назначило ее на «Звездный Атлант» на один рейс.
Василевская приблизилась к пахнувшему дешевым виски Вилкасу:
- Капитан, возник сбой в Системе регулирования температуры. Я устранила. Буду выяснять причины. Как выясню, сразу укажу в отчете.
Самый старший офицер транспортника напрягся. Так, что даже не донес до рта поднятую флягу. Уже цепко посмотрел на подчиненную.
- Где ты выявила сбой?
- На третьей палубе в отсеке QP-37. Где содержится заключенный.
- Он… - капитан запнулся. На одутловатом лице с маленькими заплывшими глазками возникло странное выражение замешательства.
- Он в порядке, - поспешила уточнить Мария. – Работа анабиозной камеры немного сбилась. Но незначительно. И я быстро вернула показатели ее работы к нормальным параметрам.
- Прекрасно, - выцедил Вилкас из себя, словно сплюнул тягучую слюну.
Девушка отнесла его недовольство на свой счет и быстро добавила:
- Такого больше не повторится. Я проведу полный анализ всех систем, чтобы устранить любые возможные баги. А в отсеке с заключенным буду ежедневно проверять все параметры, поскольку его камера очень ненадежна…
Капитан обменялся со своим помощником быстрым многозначительным взглядом, который Мария перехватила, но расшифровать не смогла.
- Молодец, инженер, - вдруг похвалил ее Вилкас, что насторожило Василевскую даже сильнее, чем его привычная ругань. – Ты хорошо потрудилась. Завтра где планируешь работать?
- В приборном отсеке, - немного обескуражено ответила Мария. - Займусь проверкой системы автоматического контроля.
- Хорошо… Можешь идти.
Взгляды Вилкаса и его могучего старпома жгли девушке спину между лопаток, когда она покидала капитанский мостик.
***
Начало нового трудового дня вновь застало Марию на третьей палубе. Едва она открыла герметичную дверь в отсеке QP-37 с заключенным, в лицо ей ударила душная волна воздуха. Температура явно была около 30 градусов по Цельсию. И это при максимуме допустимой нормы в 24 градуса. Девушка бросилась к ближайшему пульту ручного управления системами корабля и отрегулировала температуру воздуха. Тут же проверила данные, выдаваемые системой автоматического контроля. Согласно ним, все параметры в отсеке QP-37 были в норме с самого начала полета и до настоящего момента. За свою карьеру Мария впервые столкнулась с такой странной системной ошибкой. И она казалась настолько странной, что девушка даже была готова допустить версию намеренного саботажа. Но кроме нее самой доступом к управлению и регулированию любых параметров систем жизнеобеспечения обладал лишь капитан. Зачем Вилкасу устраивать диверсии на собственном корабле? Абсурд какой-то. Значит, ошибка системы, и ее надо немедленно устранить.
Анабиозная камера нагрелась как внутри, так и снаружи. Совсем немного, но все-таки. Настроение потяжелело и грузно опустилось до уровня пола. Пока Мария мерила шагами площадь отсека в ожидании нормализации работы камеры, ей пришла в голову очередная гадкая мысль. А что, если терморегуляция этого отсека сбоит из-за какого-то постороннего предмета в вентиляционной шахте? Или сама шахта повреждена? Это, конечно, не объясняет глюков в центральном компьютере, но все равно надо проверить.
Лезть в шахту не хотелось просто до умопомрачения. От тесноты у Марии всегда возникало хоть и ложное, но все-таки ощущение удушья, нехватки кислорода. В общем, постыдная паника. Девушка решила противопоставить ей кислородный баллончик. Ведь если избавиться от иррационального страха задохнуться в длинной металлической кишке, то всё может оказаться не так уж и ужасно. Но прихватив баллончик, она все же малодушно решила начать работу с приборного отсека.
Неразговорчивый бортмеханик Ганс в этот раз не встретил Марию своим привычным: «А-а, это ты…». Девушку всегда удивляла эта его разочарованная реплика, обращенная к мигающим приборам. Словно кроме них двоих здесь еще кто-то шастает. Но сегодня его кресло пустовало. Хотя Ганс относился к одним из немногих членов экипажа «Звездного Атланта», который всегда был на рабочем месте.
Василевская вошла в безлюдное помещение с оборудованием, которое отвечало за автоматический контроль и регулирование всех параметров систем жизнеобеспечения. Сначала надо проверить его физическую целостность и корректную работу всех датчиков…
На пределе слышимости раздался звук мягких, словно крадущихся шагов. Из коридора принесло едкий паленый запах. Мария резко обернулась. Поздно. Ей в ноги упала горящая ветошь. Герметичная дверь захлопнулась с лязгающим звуком.
Девушка бросилась тушить тряпку, полыхающую огнем. От черного бесформенного комка, вылизываемого языками пламени, валил густой едкий дым. Стоило его вдохнуть, легкие отреагировали натужным кашлем. Глаза защипало. Ветошь не прекращала гореть, сколь бы яростно Мария ее не затаптывала. Система автоматического пожаротушения почему-то не активировалась. Василевская задрала форменную водолазку и натянула ее себе на нижнюю часть лица.
Накрыть источник огня, чтобы ограничить к нему доступ кислорода, было нечем. Ограничить доступ кислорода! Точно! Инженер СЖО метнулась к оборудованию и попыталась вручную остановить циркуляцию воздуха в помещении – чтобы без доступа свежего кислорода огонь угас естественным путем. Система выдала ошеломивший девушку ответ: «Доступ к управлению циркуляцией воздуха отсека ЕС-13 занят. Подождите, пожалуйста.» Ждать?! Занят?! Кем он может быть занят? Ответ пришел сразу, как только возник вопрос. Капитаном. Кроме него, больше никто на транспортнике не обладает такими правами доступа. Значит, прямо сейчас ее пытаются убить по приказу капитана и при его непосредственном участии.
В подтверждение этой догадки монитор сменил уведомление: «Циркуляция воздуха отсека ЕС-13 усилена. Приток кислорода составляет 60 м3/час.» Из вентиляционной решетки повеяло чистым свежим воздухом. Слегка приунывшее пламя, получив свежую пищу, столбом взметнулось к самому потолку. Жар стал нестерпимым. Кислород сгорал с отчаянной скоростью. Вместо него отсек наполнялся удушливым угарным газом. Мария попыталась вручную привести в действие систему пожаротушения, но и к ней доступ оказался занятым. Всё управление было перехвачено.
Пол начал расшатываться под ногами от головокружения. Натянутая на нос водолазка пропиталась слезами. Кашель разрывал легкие, но не приносил облегчения. Девушка от слабости опустилась на колени и поползла к двери. Она понимала, что дверь заблокирована с наружной стороны, но больше ничего не оставалось делать.
В удушливом дыму ей в руку ткнулся гладкий продолговатый цилиндр. Спутанное от отравления угарным газом сознание не сразу сообразило, что это такое. Кислородный баллончик! Мария жадно прижалась к его дыхательной маске. От доступа свежего кислорода мысли чуть прояснились. Ей надо срочно забраться в вентиляционную шахту и убраться отсюда, пока ее не добили. Но двигательный паралич от отравления угарным газом пригвоздил ее к полу, как высушенную энтомологом бабочку. Всё, что Василевская смогла сделать, это спрятать прижатый ко рту и носу кислородный баллончик под полой задранной к лицу водолазки и прикрыть его сверху разметавшимися волосами.
***
Сознание проступало откуда-то из дурмана тошноты и муки головной боли. Слух уловил сухой мужской кашель. Потом еще один, уже более сочный. Из тумана собственного сознания стали проступать чужие голоса. Они доносились словно издалека, но Мария понимала, что невидимые ей собеседники совсем близко от нее. Буквально в паре шагов.
- Ну и смрад теперь. Надо срочно вентилировать, - проворчал недовольный голос Вилкаса.
- Зато от этой дряни избавились, - оптимистично заметил Джеро.
Пинок под ребра стал для Марии неожиданностью. Если бы не головная боль, перетягивающая на себя все ощущения, едва ли ей удалось задавить вскрик. А так сдержалась.
- Э! Ты чего творишь, шмурак? Не хрен ее лупить по батареям. А то сам будешь с медэкспертами разбираться, чего это у жертвы несчастного случая ребра поломаны.
- Прости, кэп, сорвался, - виновато пробасил старпом.
- Дурень стоеросовый. Всё в рост ушло, на мозги не хватило, - пробурчал капитан. – Прежде, чем будешь снимать видеоголограмму для отчета, не забудь пачку сигарет на столик кинуть.
- Не беспокойтесь, кэп. Я помню.
- Василевская хоть сдохла?
- Конечно, кэп. Столько дышать угарным газом и не помереть от этого никто не сможет.
- А ты дока из бара вытащил?
- Да, еще вчера. Он уже отоспался. Сейчас опохмеляется.
- Надо срочно найти этого забулдыгу, пока он лупетки продрал. Без его подписи акт о несчастном случае и заключение о причине смерти столь же действенны, как и твои мозги.
- А с Миллером что? Сразу его шваркнуть или обождем?
- А чего ждать-то?
- Ну… сразу две смерти подряд. Не подозрительно?
- А-а, бросай этот гнилой базар. Не твоего ума дело. Инженер СЖО спровоцировала курением возгорание и в панике нажимала все кнопки подряд. Сбила работу систем жизнеобеспечения в отсеке с заключенным. Его анабиозная камера стала некорректно работать, в результате чего Зак Миллер отбросил копыта. Вот наша версия.
