бы она не меняла своего образа, поскольку иногда возникало ощущение, что с внешностью девчонки она потеряла авторитетность, власть. Где та космическая дама, одним своим видом даже не предполагающая возможности ей возразить? При первой встрече я верил в ее всемогущество, что она способна жестко покарать, одним движением руки, не напрягаясь, вырвать крыло с мясом, смять душу, исполосовать суть любого. Без жалости, без сомнений. Но не в этот момент…
- А ты не могла бы поменять обратно себя в ту, кем была при первой нашей встрече? Мне сейчас не помешала бы твоя помощь, но такой, как ты выглядишь в эту секунду, трудно доверять, - с надеждой спросил я у Шарэттэ, стоявшей на месте исчезновения Ромашки и пришельца, буквально внюхивающейся, словно матерая хищница, в воздух вокруг.
- Нет, - оглянувшись на миг, бросила она, - образ зачастую зависит не от меня, а от сложившейся ситуации и ожидаемых последствий.
Шэтт, дай мне терпения…
- Нужно идти в горы, искать его убежище, - решительно сообщил я Богине, потому как иного варианта действий не наблюдал. Но кто знает, сколько по времени это займет, а у Маши этого самого времени может и не быть. Да, вполне вероятно, он уже грузит ее на корабль, чтобы навсегда увезти в другой мир, а я замер тут как желторотый юнец и ничего не делаю.
Резко развернулся, намереваясь пойти домой. Мне необходимы вещи, некоторые приспособления, а затем сразу в горы.
- Ты куда? - затормозил меня голос Шарэттэ.
- Домой, а после - за Ромашкой.
- Не торопись, соберись и дождись утра. Я попробую его найти, по крайне мере определиться с примерным направлением. Далеко он уйти не мог, нет у него столько сил, - быстро проговорила Богиня и исчезла, растворившись в пространстве. Да что же они все так?
За спиной участливо хрюкнул Журка.
Как добрался до дома, не представляю. Не замечал дороги. Лишь запыхавшееся дыхание Болотной твари, не отстающей от меня ни на шаг, запомнилось за весь путь. Не смотря на то, что ночь едва перешагнула свою середину, родители встретили меня на крыльце. Не ошибусь, если предположу, от волнения мать так и не уснула, ожидая моего возвращения.
- А где… - начала она задавать вопрос, на который у меня не было ответа.
- Позже, - выдохнул я и, не сбавляя ходу, рванул к себе в комнату. Сумку разобрать я не успел, поэтому спешно приступил к ее разбору - выбросить лишнее, и уложить то, что в горах пригодиться, еще бы и на счет провизии озаботиться.
- Артеш, что происходит? Где Маша? - ворвался в мой хаос голос отца.
- Ее забрал пришелец, - коротко и емко. Но у меня не было времени на подробности. Вопреки пожеланию Шарэттэ я планировал отправиться на поиски Ромашки немедленно.
- Как забрал? - убито прошептала мама.
- Артеш, успокойся и поясни все нормально! - снова грозный окрик отца. Он подошел ко мне близко, вплотную, остановил и, глядя в глаза, четко произнес, - поясни!!!
Внутри клокотала ярость. Она разрывала меня на части и толкала к безумству, скорее, сейчас же. Но я уступил напору отца. Пара предложений, по существу, без отклонений на мои мысли и предположения. Но этого оказалось достаточным.
- Ты собрался идти ее искать?
- Да!
- Но куда? Ты знаешь, где находиться убежище, гнездо чужеземца?
- Нет, но Шарэттэ обещала его найти. Она поможет, - я обогнул стоящего на дороге отца и продолжил сборы.
- И где же она? - интуиция родителя развита на отлично, он великолепно чувствовал, когда следует задать самый неудобный для оппонента вопрос.
- Утром придет.
- Так отчего ты тогда торопишься, суетишься. До утра время есть. Сконцентрируйся, успокойся, тебе необходима холодная голова для решения этой проблемы. Спокойные сборы и отдых – вот, что тебе необходимо.
- Я не вправе отдыхать, пока она там, как ты этого не понимаешь. Сколько он ее будет удерживать, на что он способен, а вдруг он уже увозит ее??!!! - рыкнул я так, что даже светильники на потолке замигали от царившего в комнате напряжения.
- Шэтт! Ты сделал выбор? - промолвил тихо отец.
- Сделал, - твердо сообщил я, - и отдавать свое я не намерен.
Убедить не исполнять задуманное меня более не пытались. Однако задерживали, как могли. Уверен, отец до последнего надеялся, что явится Шарэттэ (хотя он ее никогда и не видел, и знал о ней только с моих слов), и разрешит сложившуюся ситуацию споро и умело. Она же Богиня.
Но в жизни все не так просто, как кажется и представляется иной раз.
Высшие не всегда вправе или способны решить за тебя то, что ты целенаправленно и рьяно заваривал всю свою жизнь. И пусть сейчас моя каша горчит и травит меня, я съем ее до конца, переварю и переступлю на следующую ступень собственной судьбы. И без Ромашки, один, я не готов делать этот шаг.
В тот миг, когда Шэтт, цепляясь лучами, стал вскарабкиваться на линию горизонта, я уже выдвинулся в сторону тропы, что начинала отсчет в каменную долину, где жили скалистые великаны и старейшие горы нашего мира. Шансу самый удивительный континент на Шарэттэ, такого ландшафтного разнообразия нет больше нигде, тем и привлекает к себе многочисленных паломников и желающих опробовать свои силы в проживании на местности в экстремальных условиях.
И да, Богиню-девчонку я не дождался. Не верю, что в нынешнем состоянии она чем-то может мне помочь.
Ясное небо над головой моментально заколачивается серыми плашками из невероятных и отборных туч. Огненный шар, едва успев прикоснуться ко всем оголенным и жаждущим этого поверхностям, вынужденно скрылся и стал бледным подобием самому себе.
Белесые голодные змейки тумана поползли в пространстве, прижимаясь впалыми животами в землю, устремляясь туда же, куда и я. В горы. Где более удачные их товарки сытыми пернатыми тварями облепили пики недвижимых великанов, закрывая им глаза, будто запрещая смотреть вниз.
Я шел быстро. Массивными удобными ботинками втаптывал в грязь так не вовремя появлявшиеся по дороге хрупкие травинки и мелкие белые цветочки. Бежавший за мной – след в след – Журка (куда без него то) часто натужно вздыхал и, задыхаясь, похрюкивал, но не отставал.
Первые низкорослые истуканы встретили меня хмуро и неприязненно, всем своим видом давая понять, что, таким как я, здесь не место. Они, словно стражники у ворот, прикипели по сторонам тропы, обозначая границу, за которой выстроился совершенно другой мир. Жесткий, острый, кровавый. Красные хребты вспарывали полотно планеты редко, но основательно, отводя малые клочки территории под плоские проплешины, на коих скромно произрастала махровая специфическая травка и цвели дикие пахучие цветочки.
Тропа, с которой я никуда не сходил, как приклеенный, вилась меж хребтов, вдоль тех самых проплешин. Иногда она отпочковывалась на тонкие ниточки тропинок, что уходили ввысь по пологим бокам массивных гор.
Чутье вело меня вперед и вперед, все дальше и дальше. Крылья за спиной возбужденно струились, периодически льнули к спине и выглядывали из-за плеч, как бы высматривая то, что нас ждало в конце пути. Упакованная всем необходимым сумка, что я за длинную ручку перекинул через себя, ритмично била меня по бедру. Шаг, еще один и еще, с пустой головой и заледенелым сердцем. И так долго, так далеко, сколько придется.
Или не придется.
Остановился резко. Неожиданно. Не только для Журки, но и для себя. Такое впечатление, что я врезался со всей дури в некую стену, повреждений не получил, но и ступить далее не могу.
А потом я услышал его. Голос. Тихим ласковым шепотом он звал меня по имени. Коварное эхо разносило его по округе, обманывая и запутывая, не давая возможности сосредоточиться и осознать, куда идти.
И слева и справа от меня стояли два каменных брата-близнеца, одинаковые плохо утоптанные тропинки искривленными линиями убегали вверх по ним. Вершины их прятались в молочных лоскутах тумана. И у того, и у другого имелось несколько темных провалов-червоточин, уводящих вглубь каменных монстров.
Заловил последние отголоски-звуки голоса, впитал в себя, но так и не определился. Куда? Куда сделать тот шаг, что приведет меня к ней?
Невнятный шорох слева заставил приоткрыть глаза и взглянуть в том направлении. Журка сидел в начале тропы и восторженно водил по воздуху носом, его мясистые уши еле видимо вздрагивали и явно подталкивали своего хозяина к активным действиям.
Ну что же, вероятно, следует довериться тому, кто о предполагаемых зрелищах узнаёт задолго до того, как их в принципе запланируют.
Проскользил взглядом снизу вверх по довольно крутому склону. Единственное темное пятно – вход в некую пещеру – виднелось метрах в двадцати от основания горы. Не близко, но и не так уж далеко. Поудобнее перехватил сумку и с максимальной осторожностью выдвинулся в путь.
- Он там, я проверила.
Те десять шагов, что я успел благополучно проделать под уставшее похрюкивание Журки, едва не стоили мне жизни. Я настолько сосредоточился на том, что совершаю, что не заметил появление своей вездесущей «помощницы» с милыми хвостиками, в смешной шапке яркого желтого цвета с огромным нелепым помпоном, а также в невероятном цвета молодой листвы костюме, состоящем из брючек и тонкой курточки. Четыре слова, произнесенных практически в тишине, буквально подкосили меня, отчего я неуклюже скатился вниз.
Распластавшись на тропе и раскинув в стороны руки, я взирал на мою «кару» душевную. В этот момент я думал лишь об одном: очень надеюсь, что данный образ Шарэттэ только визуальный намек на мое будущее потомство с выбранной Шаями, и характером мой ребенок не будет такой … Хотя - внезапно вспышкой в головой пронеслась безумная мысль - пусть будет любой. Главное будет.
- Ты вовремя, - прохрипел я, вставая и отряхивая одежду от мелкого мусора. Обувь и низ моего одеяния покрылись мелкой красной пылью, словно здешняя природа возжелала ассимилировать меня на местности, сделать «своим».
- Сарказм? - хмуро переспросила Богиня.
- Констатация факта, - не меняя тона, ответил я. У меня не было времени вступать в глупые и никому не нужные перепалки с кем бы то ни было. Не обращая внимания на Шарэттэ, я вновь стал вскарабкиваться по склону, цепляясь подошвами ботинок за поверхность кривой тропинки.
Теперь за моей спиной сопели двое, и не известно, кто громче. В те редкие мгновения, когда я позволял себе передохнуть, я оборачивался, ожидая обнаружить ползущих на карачках или вовсе отсутствующих спутников. Однако мои преследователи умело создавали вид, что не устали, бодры, готовы к бою, и лишь съехавшая на нос шапка у одной и свисающие уныло по бокам уши другого выдавали всю степень их усталости.
Взобравшись на куцую площадку перед входом в пещеру, мы на короткий миг присели возле него, всматриваясь в черноту, снующую там, в глубине. ГОлоса Ромашки я больше не слышал. Да я и не был уверен, что в реальности этот голос был. Возможно, я просто сильно хотел его услышать и услышал.
Преградой, за которой начинался внутренний зев пещеры, служила тонкая белая дымка тумана. В последний раз оглянувшись, оценив масштабы свершенного пути, я, не мешкая, разбил дымную преграду и шагнул в свою неизвестность, где намерен был отыскать и забрать с собой свое будущее.
- Его гнездо слева, в небольшом ответвлении, - прошептала рядом Богиня. Журка положительно хрюкнул. Спелись….
Глаза быстро привыкли к темноте. Тем более, темнота эта, как оказалось, не являлась абсолютной. По стенам пещеры, которые по цвету напоминали загустевшую кровь, тянулись толстые ветвящиеся прожилки, едва заметной светящиеся ровным алым светом. Данного света было достаточно, чтобы уже через некоторое время я спокойно двигался в нужном мне направлении, не спотыкаясь и не боясь упасть.
Сколько в итоге я прошел, прежде чем свернуть к обозначенному Шарэттэ ответвлению, не знаю. Не издавая ни шороха, ни звука (как это удавалось делать моим преследователям, мне и представить сложно), мы подошли к высокой арке, за которой просматривалась просторная комната, будто высеченная неизвестными технологиями в жесткой каменной породе. Вся она была выложена черными плитами так ценного на планете «живого» камня, была пустой, безжизненной и неуютной. Почти. Придвинувшись ближе к границе, отделяющей перешеек-коридор от непосредственно осматриваемого помещения, я заглянул чуть дальше и обнаружил того, кого искал.
По центру, прямо на полу, свернувшись странным клубком – подобрав руки и ноги к своему туловищу, лежал чужеземец. Его голова покоилась на коленях Маши, что сидела рядом с ним. Девушка, уставившись перед собой невидящим взором, проводила ладошкой по лысому черепу странника. Мерно, механически. Отчего сам чужестранец, чьи глаза были плотно закрыты, производил ласковые тихие звуки видимого удовольствия.
Шэтт! Крылья мои едва слышно затрещали, словно в сгустившихся в небе тучах начали потрескивать молодые молнии, что с минуты на минуту грозило перерасти в грозовой всеразрушающий шквал. Резко подал назад. Необходимо успокоиться, собраться, ведь, очевидно, что наскоком действовать сейчас никак нельзя. Прижался спиной к холодной стене, прикрыл веки, но перед внутренним взором по-прежнему была она, моя Ромашка. Мои инстинкты вопили, кричали, рвали мой покой на лоскуты и толкали вперед. Бежать, забирать, убивать.
Шаг к моей Шаями и …
- Стой!
Ромашка
Сон был сладким. Долгожданным. Трепетным. Он дарил ощущение радости и счастья, покоя. В накатывающих эмоциях я плавала, точно в ласковых водах океанического прибоя.
Я понимала, что сплю, и просыпаться желания не было. Вообще. Тихо, мерно, качаешься на упругих волнах, оглаживая водное зеркало ладонями, и радуешься, как маленький ребенок.
Однако я давно не дитя, и привыкла, что сон, каким бы завлекательным он не был, не вечен. Иногда его просто необходимо остановить, решительно и бесповоротно, дабы шагнуть в будний день. Чтобы жить. Настоящим, а не призрачным, нереальным, придуманным собственным разумом в часы сна.
Вдохнула терпкий, насыщенный кислородом, воздух. Снова провела ладонью по тонкой структурной поверхности, что была под ней. Выдохнула теплое облачко пара.
Сознание лениво и неаккуратно карабкалось по камешкам, составляющим мою память, на самый верх, чтобы выбраться из плотных оков сна, в которые попало. Я вспомнила родителей Артеша, сильного отца и излишне заботливую мать. На губах и языке по-прежнему ощущался кислый вкус напитка, который я распивала на веранде их дома. Следующий каменный пролет, и в мыслях всплывает уверенный и безапелляционный взор Артеша, отказывавшегося брать меня с собой на встречу с пришельцем. Еще – и я на тропе, которая, петляя и закручивая, вывела нас с Артешем к заброшенным домам. А потом – почти в реальности, когда сознание уже было готово вынырнуть из «карамельного» сна – я увидела два желтых гипнотических глаза с темной пропастью по центру. Два огня, солнышка, на которые я завороженным мотыльком полетела, чтобы сгореть.
Первым в меня ворвался холод. Он прожег меня снизу вверх. Ног я не чувствовала вовсе, как если бы они примерзли к монолитному куску векового льда. Как слепой, внезапно обретший возможность видеть, я постепенно возвращала себе возможность понимать то, что происходило вокруг меня.
- А ты не могла бы поменять обратно себя в ту, кем была при первой нашей встрече? Мне сейчас не помешала бы твоя помощь, но такой, как ты выглядишь в эту секунду, трудно доверять, - с надеждой спросил я у Шарэттэ, стоявшей на месте исчезновения Ромашки и пришельца, буквально внюхивающейся, словно матерая хищница, в воздух вокруг.
- Нет, - оглянувшись на миг, бросила она, - образ зачастую зависит не от меня, а от сложившейся ситуации и ожидаемых последствий.
Шэтт, дай мне терпения…
- Нужно идти в горы, искать его убежище, - решительно сообщил я Богине, потому как иного варианта действий не наблюдал. Но кто знает, сколько по времени это займет, а у Маши этого самого времени может и не быть. Да, вполне вероятно, он уже грузит ее на корабль, чтобы навсегда увезти в другой мир, а я замер тут как желторотый юнец и ничего не делаю.
Резко развернулся, намереваясь пойти домой. Мне необходимы вещи, некоторые приспособления, а затем сразу в горы.
- Ты куда? - затормозил меня голос Шарэттэ.
- Домой, а после - за Ромашкой.
- Не торопись, соберись и дождись утра. Я попробую его найти, по крайне мере определиться с примерным направлением. Далеко он уйти не мог, нет у него столько сил, - быстро проговорила Богиня и исчезла, растворившись в пространстве. Да что же они все так?
За спиной участливо хрюкнул Журка.
Как добрался до дома, не представляю. Не замечал дороги. Лишь запыхавшееся дыхание Болотной твари, не отстающей от меня ни на шаг, запомнилось за весь путь. Не смотря на то, что ночь едва перешагнула свою середину, родители встретили меня на крыльце. Не ошибусь, если предположу, от волнения мать так и не уснула, ожидая моего возвращения.
- А где… - начала она задавать вопрос, на который у меня не было ответа.
- Позже, - выдохнул я и, не сбавляя ходу, рванул к себе в комнату. Сумку разобрать я не успел, поэтому спешно приступил к ее разбору - выбросить лишнее, и уложить то, что в горах пригодиться, еще бы и на счет провизии озаботиться.
- Артеш, что происходит? Где Маша? - ворвался в мой хаос голос отца.
- Ее забрал пришелец, - коротко и емко. Но у меня не было времени на подробности. Вопреки пожеланию Шарэттэ я планировал отправиться на поиски Ромашки немедленно.
- Как забрал? - убито прошептала мама.
- Артеш, успокойся и поясни все нормально! - снова грозный окрик отца. Он подошел ко мне близко, вплотную, остановил и, глядя в глаза, четко произнес, - поясни!!!
Внутри клокотала ярость. Она разрывала меня на части и толкала к безумству, скорее, сейчас же. Но я уступил напору отца. Пара предложений, по существу, без отклонений на мои мысли и предположения. Но этого оказалось достаточным.
- Ты собрался идти ее искать?
- Да!
- Но куда? Ты знаешь, где находиться убежище, гнездо чужеземца?
- Нет, но Шарэттэ обещала его найти. Она поможет, - я обогнул стоящего на дороге отца и продолжил сборы.
- И где же она? - интуиция родителя развита на отлично, он великолепно чувствовал, когда следует задать самый неудобный для оппонента вопрос.
- Утром придет.
- Так отчего ты тогда торопишься, суетишься. До утра время есть. Сконцентрируйся, успокойся, тебе необходима холодная голова для решения этой проблемы. Спокойные сборы и отдых – вот, что тебе необходимо.
- Я не вправе отдыхать, пока она там, как ты этого не понимаешь. Сколько он ее будет удерживать, на что он способен, а вдруг он уже увозит ее??!!! - рыкнул я так, что даже светильники на потолке замигали от царившего в комнате напряжения.
- Шэтт! Ты сделал выбор? - промолвил тихо отец.
- Сделал, - твердо сообщил я, - и отдавать свое я не намерен.
Убедить не исполнять задуманное меня более не пытались. Однако задерживали, как могли. Уверен, отец до последнего надеялся, что явится Шарэттэ (хотя он ее никогда и не видел, и знал о ней только с моих слов), и разрешит сложившуюся ситуацию споро и умело. Она же Богиня.
Но в жизни все не так просто, как кажется и представляется иной раз.
Высшие не всегда вправе или способны решить за тебя то, что ты целенаправленно и рьяно заваривал всю свою жизнь. И пусть сейчас моя каша горчит и травит меня, я съем ее до конца, переварю и переступлю на следующую ступень собственной судьбы. И без Ромашки, один, я не готов делать этот шаг.
В тот миг, когда Шэтт, цепляясь лучами, стал вскарабкиваться на линию горизонта, я уже выдвинулся в сторону тропы, что начинала отсчет в каменную долину, где жили скалистые великаны и старейшие горы нашего мира. Шансу самый удивительный континент на Шарэттэ, такого ландшафтного разнообразия нет больше нигде, тем и привлекает к себе многочисленных паломников и желающих опробовать свои силы в проживании на местности в экстремальных условиях.
И да, Богиню-девчонку я не дождался. Не верю, что в нынешнем состоянии она чем-то может мне помочь.
Ясное небо над головой моментально заколачивается серыми плашками из невероятных и отборных туч. Огненный шар, едва успев прикоснуться ко всем оголенным и жаждущим этого поверхностям, вынужденно скрылся и стал бледным подобием самому себе.
Белесые голодные змейки тумана поползли в пространстве, прижимаясь впалыми животами в землю, устремляясь туда же, куда и я. В горы. Где более удачные их товарки сытыми пернатыми тварями облепили пики недвижимых великанов, закрывая им глаза, будто запрещая смотреть вниз.
Я шел быстро. Массивными удобными ботинками втаптывал в грязь так не вовремя появлявшиеся по дороге хрупкие травинки и мелкие белые цветочки. Бежавший за мной – след в след – Журка (куда без него то) часто натужно вздыхал и, задыхаясь, похрюкивал, но не отставал.
Первые низкорослые истуканы встретили меня хмуро и неприязненно, всем своим видом давая понять, что, таким как я, здесь не место. Они, словно стражники у ворот, прикипели по сторонам тропы, обозначая границу, за которой выстроился совершенно другой мир. Жесткий, острый, кровавый. Красные хребты вспарывали полотно планеты редко, но основательно, отводя малые клочки территории под плоские проплешины, на коих скромно произрастала махровая специфическая травка и цвели дикие пахучие цветочки.
Тропа, с которой я никуда не сходил, как приклеенный, вилась меж хребтов, вдоль тех самых проплешин. Иногда она отпочковывалась на тонкие ниточки тропинок, что уходили ввысь по пологим бокам массивных гор.
Чутье вело меня вперед и вперед, все дальше и дальше. Крылья за спиной возбужденно струились, периодически льнули к спине и выглядывали из-за плеч, как бы высматривая то, что нас ждало в конце пути. Упакованная всем необходимым сумка, что я за длинную ручку перекинул через себя, ритмично била меня по бедру. Шаг, еще один и еще, с пустой головой и заледенелым сердцем. И так долго, так далеко, сколько придется.
Или не придется.
Остановился резко. Неожиданно. Не только для Журки, но и для себя. Такое впечатление, что я врезался со всей дури в некую стену, повреждений не получил, но и ступить далее не могу.
А потом я услышал его. Голос. Тихим ласковым шепотом он звал меня по имени. Коварное эхо разносило его по округе, обманывая и запутывая, не давая возможности сосредоточиться и осознать, куда идти.
И слева и справа от меня стояли два каменных брата-близнеца, одинаковые плохо утоптанные тропинки искривленными линиями убегали вверх по ним. Вершины их прятались в молочных лоскутах тумана. И у того, и у другого имелось несколько темных провалов-червоточин, уводящих вглубь каменных монстров.
Заловил последние отголоски-звуки голоса, впитал в себя, но так и не определился. Куда? Куда сделать тот шаг, что приведет меня к ней?
Невнятный шорох слева заставил приоткрыть глаза и взглянуть в том направлении. Журка сидел в начале тропы и восторженно водил по воздуху носом, его мясистые уши еле видимо вздрагивали и явно подталкивали своего хозяина к активным действиям.
Ну что же, вероятно, следует довериться тому, кто о предполагаемых зрелищах узнаёт задолго до того, как их в принципе запланируют.
Проскользил взглядом снизу вверх по довольно крутому склону. Единственное темное пятно – вход в некую пещеру – виднелось метрах в двадцати от основания горы. Не близко, но и не так уж далеко. Поудобнее перехватил сумку и с максимальной осторожностью выдвинулся в путь.
- Он там, я проверила.
Те десять шагов, что я успел благополучно проделать под уставшее похрюкивание Журки, едва не стоили мне жизни. Я настолько сосредоточился на том, что совершаю, что не заметил появление своей вездесущей «помощницы» с милыми хвостиками, в смешной шапке яркого желтого цвета с огромным нелепым помпоном, а также в невероятном цвета молодой листвы костюме, состоящем из брючек и тонкой курточки. Четыре слова, произнесенных практически в тишине, буквально подкосили меня, отчего я неуклюже скатился вниз.
Распластавшись на тропе и раскинув в стороны руки, я взирал на мою «кару» душевную. В этот момент я думал лишь об одном: очень надеюсь, что данный образ Шарэттэ только визуальный намек на мое будущее потомство с выбранной Шаями, и характером мой ребенок не будет такой … Хотя - внезапно вспышкой в головой пронеслась безумная мысль - пусть будет любой. Главное будет.
- Ты вовремя, - прохрипел я, вставая и отряхивая одежду от мелкого мусора. Обувь и низ моего одеяния покрылись мелкой красной пылью, словно здешняя природа возжелала ассимилировать меня на местности, сделать «своим».
- Сарказм? - хмуро переспросила Богиня.
- Констатация факта, - не меняя тона, ответил я. У меня не было времени вступать в глупые и никому не нужные перепалки с кем бы то ни было. Не обращая внимания на Шарэттэ, я вновь стал вскарабкиваться по склону, цепляясь подошвами ботинок за поверхность кривой тропинки.
Теперь за моей спиной сопели двое, и не известно, кто громче. В те редкие мгновения, когда я позволял себе передохнуть, я оборачивался, ожидая обнаружить ползущих на карачках или вовсе отсутствующих спутников. Однако мои преследователи умело создавали вид, что не устали, бодры, готовы к бою, и лишь съехавшая на нос шапка у одной и свисающие уныло по бокам уши другого выдавали всю степень их усталости.
Взобравшись на куцую площадку перед входом в пещеру, мы на короткий миг присели возле него, всматриваясь в черноту, снующую там, в глубине. ГОлоса Ромашки я больше не слышал. Да я и не был уверен, что в реальности этот голос был. Возможно, я просто сильно хотел его услышать и услышал.
Преградой, за которой начинался внутренний зев пещеры, служила тонкая белая дымка тумана. В последний раз оглянувшись, оценив масштабы свершенного пути, я, не мешкая, разбил дымную преграду и шагнул в свою неизвестность, где намерен был отыскать и забрать с собой свое будущее.
- Его гнездо слева, в небольшом ответвлении, - прошептала рядом Богиня. Журка положительно хрюкнул. Спелись….
Глаза быстро привыкли к темноте. Тем более, темнота эта, как оказалось, не являлась абсолютной. По стенам пещеры, которые по цвету напоминали загустевшую кровь, тянулись толстые ветвящиеся прожилки, едва заметной светящиеся ровным алым светом. Данного света было достаточно, чтобы уже через некоторое время я спокойно двигался в нужном мне направлении, не спотыкаясь и не боясь упасть.
Сколько в итоге я прошел, прежде чем свернуть к обозначенному Шарэттэ ответвлению, не знаю. Не издавая ни шороха, ни звука (как это удавалось делать моим преследователям, мне и представить сложно), мы подошли к высокой арке, за которой просматривалась просторная комната, будто высеченная неизвестными технологиями в жесткой каменной породе. Вся она была выложена черными плитами так ценного на планете «живого» камня, была пустой, безжизненной и неуютной. Почти. Придвинувшись ближе к границе, отделяющей перешеек-коридор от непосредственно осматриваемого помещения, я заглянул чуть дальше и обнаружил того, кого искал.
По центру, прямо на полу, свернувшись странным клубком – подобрав руки и ноги к своему туловищу, лежал чужеземец. Его голова покоилась на коленях Маши, что сидела рядом с ним. Девушка, уставившись перед собой невидящим взором, проводила ладошкой по лысому черепу странника. Мерно, механически. Отчего сам чужестранец, чьи глаза были плотно закрыты, производил ласковые тихие звуки видимого удовольствия.
Шэтт! Крылья мои едва слышно затрещали, словно в сгустившихся в небе тучах начали потрескивать молодые молнии, что с минуты на минуту грозило перерасти в грозовой всеразрушающий шквал. Резко подал назад. Необходимо успокоиться, собраться, ведь, очевидно, что наскоком действовать сейчас никак нельзя. Прижался спиной к холодной стене, прикрыл веки, но перед внутренним взором по-прежнему была она, моя Ромашка. Мои инстинкты вопили, кричали, рвали мой покой на лоскуты и толкали вперед. Бежать, забирать, убивать.
Шаг к моей Шаями и …
- Стой!
Глава девятнадцатая
Ромашка
Сон был сладким. Долгожданным. Трепетным. Он дарил ощущение радости и счастья, покоя. В накатывающих эмоциях я плавала, точно в ласковых водах океанического прибоя.
Я понимала, что сплю, и просыпаться желания не было. Вообще. Тихо, мерно, качаешься на упругих волнах, оглаживая водное зеркало ладонями, и радуешься, как маленький ребенок.
Однако я давно не дитя, и привыкла, что сон, каким бы завлекательным он не был, не вечен. Иногда его просто необходимо остановить, решительно и бесповоротно, дабы шагнуть в будний день. Чтобы жить. Настоящим, а не призрачным, нереальным, придуманным собственным разумом в часы сна.
Вдохнула терпкий, насыщенный кислородом, воздух. Снова провела ладонью по тонкой структурной поверхности, что была под ней. Выдохнула теплое облачко пара.
Сознание лениво и неаккуратно карабкалось по камешкам, составляющим мою память, на самый верх, чтобы выбраться из плотных оков сна, в которые попало. Я вспомнила родителей Артеша, сильного отца и излишне заботливую мать. На губах и языке по-прежнему ощущался кислый вкус напитка, который я распивала на веранде их дома. Следующий каменный пролет, и в мыслях всплывает уверенный и безапелляционный взор Артеша, отказывавшегося брать меня с собой на встречу с пришельцем. Еще – и я на тропе, которая, петляя и закручивая, вывела нас с Артешем к заброшенным домам. А потом – почти в реальности, когда сознание уже было готово вынырнуть из «карамельного» сна – я увидела два желтых гипнотических глаза с темной пропастью по центру. Два огня, солнышка, на которые я завороженным мотыльком полетела, чтобы сгореть.
Первым в меня ворвался холод. Он прожег меня снизу вверх. Ног я не чувствовала вовсе, как если бы они примерзли к монолитному куску векового льда. Как слепой, внезапно обретший возможность видеть, я постепенно возвращала себе возможность понимать то, что происходило вокруг меня.
