Сфокусировалась. Прямо передо мной стена. Черная. На ней - изломанные линии. Будто стену создали из множества кривых плит, соединенных друг с другом, как пазл. Кроме того она пульсировала, словно живая. В такт моему сердцу, спрятанному за кольями грудных ребер.
Затем пришло ощущение тяжести – нечто или некто лежал на моих коленях и вибрировал как отъевшийся матерый кот. Вибрация передавалась по телу, уходила вглубь, но не согревала меня. Взгляд вниз. На моих коленях голова странника, его глаза закрыты, дыхание размеренное. Может спит? Вряд ли, - шепнула интуиция.
Осторожно повернулась. Влево. Вправо. Те же черные стены и равномерная пульсация, даже гул. Через секунду он стал напоминать мне звук работающих двигателей самолета. Казалось, минута и услужливая стюардесса поинтересуется, что же подать мне на обед.
Не прекращая механически поглаживать шершавую кожу пришельца – но прикасаясь к ней лишь кончиками пальцев – я панически пыталась отыскать выход из ситуации, как в прямом, так и в переносном смысле. Но выход, если и был, скрывался от меня, являлся не достижимым.
В этот момент непонятный шум привлек мое внимание. Желая обнаружить его источник, я начала просматривать доступные для обзора поверхности. Через миг увидела странные движения: привыкшие к своеобразной темноте глаза разглядели справа арку входа, в которой мелькали какие-то предметы.
В очередной такой заход мне, наконец, удалось рассмотреть Артеша, который предпринимал активные действия, чтобы зайти в пещеру, но ему не позволяли этого сделать. На его ноге, уцепившись лапами (передними и задними) висел Журка. Расширившиеся от возбуждения глаза болотника огромными яркими фонарями часто появлялись в проеме. С другой стороны Артеша удерживала Шарэттэ - та все также пребывала в облике милой девочки. Она тянула своего «любимого» подопечного за руку, упираясь подошвами ботиночек в каменистую плиту под ногами, не давая ему окончательно зайти внутрь и, по-видимому, наворотить дел.
Клубок из тел мелькал с определенной периодичностью, при этом никто из них не видел, что я выжидательно и с затаенной надеждой взираю на них. Порой до меня доносилось озлобленное рычание Артеша.
И вот, когда они все втроем вновь появились, я инстинктивно глубоко вдохнула, будто сейчас, сию секунду все и должно было произойти – но что именно? - не замечая, что ожидание чуда превратило меня в статую. Я замерла, как змея перед факиром, ладонь, до этого успокоительно поглаживающая пришельца, повисла в воздухе.
Чуда не случилось. Артеш, не заметив меня, инерционно, в борьбе, отлетел обратно в арку, где благополучно и затих. Мгновение, еще, но тишина звенела, вернее, гудела и не более. Я чуть подалась вперед, стремясь рассмотреть происходящее, почти упала, вытянулась всем телом в нужном направлении, упираясь ладонями в пол. И тут меня осенило: тяжести головы странника на коленях больше не было.
Стараясь не делать резких движений, я вернулась в исходное положение. Осторожно взглянула на чужеземца, он был рядом, стоял ровно, расслабленно. Он всматривался распахнутыми глазами в тени, скользящие в проходе, где скрылся Артеш.
Неспешно приподнялась на затекшие за долгое время нахождения в одной позе ноги, пытаясь аккуратно и тихо сдвинуться. Ноги слушались плохо, их покалывало множеством ледяных иголок. Пальцами рук оттолкнулась от упругой плоскости пола. Еще одно скольжение назад, следовало ускориться.
Не сразу осознала, что гудение, фоном присутствовавшее в помещении, усилилось. Повысилась его тональность. Звуки начали отскакивать от стен, перелетая через все пространство и ударяясь в соседние стены, словно мячики для пинг-понга, быстро, сочно, как фотовспышки. Поняла это и остановилась. Коротко подняла взгляд на своего похитителя и окуналась в обжигающее золото. Озноб пробил меня, мурашками пробираясь по коже к горлу, сдавливая его, забирая последний глоток воздуха.
Мысль «бежать» не успела дать должный старт моему телу. Чужая гибкая рука обхватила меня поперек туловища и утянула в противоположную от вожделенной арки сторону. Там иная арка, иной переход, и вел он, судя по всему, вглубь горы, подальше от выхода, от свободы, от Артеша.
Артеш
Гулкий звон в ушах не позволял сосредоточиться. Перед глазами все плыло и качалось, словно я принял излишне много перебродившего нектара и гулял по рыхлым пескам красной пустыни (было в прошлом).
Рядом похрюкивал также оглушенный Журка, наконец отцепившийся от меня. Шарэттэ я не слышал, не видел и не чувствовал. И так бы и далее. Тем более, после того, что она учудила.
Именно ее несвоевременный окрик задержал меня. Я уверен, у меня бы получилось задуманное. Ну, может быть, не совсем все, но я наверняка сумел бы вырвать из отвратительных лап чужестранца свою Шаями.
Однако Богине что-то там показалось и вот итог. Я в результате завязавшейся борьбы с очумелыми «помощничками» отлетел к стене и сильно ударился головой о каменные уступы. Непередаваемые ощущения.
Сел, сжал руками голову, пытаясь унять круговерть и вернуть правильное восприятие окружающего мира. Затем осторожно поднялся и, опираясь ладонью на ближайшую поверхность, начал пробираться обратно к арке.
На этот раз меня никто не тормозил. Журка, по-видимому, пока не восстановился, где пребывала Шарэттэ, я знать не хотел.
Дошел до входа в нужную пещеру, заглянул внутрь, оценивая вероятные изменения обстановки. В том месте, где ранее сидели Ромашка с пришельцем, никого не было. Волна холода прокатилась по телу. Взгляд мой заметался по помещению, выискивая желаемое. И нашел.
Как оказалось, по диагонали от меня имелась еще одна арка. В чернильной темноте ее зева в данный миг потонуло испуганное лицо моей Маши. Большего я не разглядел. Мешкать и думать не стал, сразу рванул за ней.
Кроме того, у странника присутствовала некоторая фора, к тому же он явно передвигался быстрее меня. Хорошо, что двигался традиционно, а не через изломы времени и пространства. Думается, берег накопленные силы. Мне следовало сделать все от меня возможное, чтобы та энергия, которой он напитался к настоящему моменту, была единственной. Ромашку с ним я не отпущу.
Удары ботинок о каменные плиты эхом разносились во все стороны и направления. Назад и вперед. Где-то там, вдалеке, иногда еще появлялась Маша, безвольной куклой повисшая на руках чужака. Но через пару минут я перестал видеть и ее.
Только биение сути внутри меня. Только пульсация тьмы за спиной. Только раскаленный воздух, что я с шумом вдыхал и выдыхал при каждом отталкивании ногами от пола. Снова и снова. Но останавливаться нельзя. Этот туннель однажды закончится, и мне оставалось лишь надеяться, что по его завершении не будет развилок, в которых пришелец сможет скрыться. Должно же и мне повезти, ведь это - моя планета, мой мир, в конце концов. Шэтт!
И мне повезло…
Пару минут спустя я ощутил приток свежего воздуха. Легкий ветерок заигрывающе пробежался по ногам. Это придало мне сил, и я с удвоенной энергией побежал вперед.
Из темного коридора, стены которого были рассечены алыми молниями, я попал в большой каменный зал. Свод его утопал в густой темноте далеко наверху. Закругленные стены образовывали широкую плоскую площадку, что слева от меня резко обрывалась. Именно из недр этой внутренней расселины и зарождался тот самый ветерок.
Пришелец стоял справа. Он спиной прижался к гладкой стене, крепко прижав к себе Ромашку. Она, повиснув, не касалась пола, испуганный взгляд ее прожигал меня насквозь, заплетенные в косу волосы слегка растрепались, накрыв частично лицо и шею.
Приближаться не стал, остановился. Других арок здесь не было. Тупик. Страннику деваться некуда. Не думаю, что он сподобиться на глупость и решиться попробовать найти выход на дне пропасти.
Поднял раскрытые ладони перед собой, представил их сопернику.
Что же делать?
А вдруг он снова исчезнет?
И Шарэттэ нет, когда в кои-то веки она так нужна. Шэттттт…
- Я предлагаю тебе отпустить девушку, - спокойно произнес и уверенно посмотрел в огненные глаза чужестранца. - Я не позволю тебе ее с собой забрать. Не сегодня. И никогда….
Маша всхлипнула, но ничего не сказала. По-видимому, страх сковал ее настолько, что слова просто не имели возможности вырваться из горла.
Пришелец подтянул повыше Ромашку, крепче вдавливая ее в собственное тело. Он своими действиями однозначно указывал, что не отдаст ее. Искоса брошенный им взгляд на край платформы выдал его желание, но я не вправе был дарить ему даже надежду на это.
- Нет, - четко выговорил я, медленно покачивая головой и делая шаг в сторону этого безумца, - не стоит. Ты разобьешься сам и погубишь девушку, не трать силы, уходи. Улетай!!!
Почувствовал, как за спиной ожили мои крылья. На секунду прикрыл веки и мысленно отправил команду. Живая тьма трансформировалась в орудия хищника. Огромные изломанные крылья, с заточенными выступами по углам и на кончиках. Черные, грозовые, с электрическими разрядами, возмущенно пробегавшими по натянутой поверхности.
Сделал еще один шаг вперед. Загипнотизировал странника происходящими изменениями. Он глядел на меня, не отрываясь. И это было моим преимуществом, оно в некоторой степени приободрило меня, обрадовало раньше времени, и, в итоге, стало роковой ошибкой.
Чужеземец одним слитным движением, вдоль той же стены, переместился к обрыву. Скорости бешеные. Похоже, он все же решился потратить невероятное количество сил, не экономить, но перенестись через изломы времени с Ромашкой, тем более иного варианта на побег у него не имелось. Задушенный вдох Маши послужил моей сути должным сигналом. Я рванул к ней, чтобы выхватить у странника, но тот, все так же удерживая мою Шаями, спиной назад начал проваливаться в неизвестной глубины пропасть. Неужели опять?
- НЕТ!!!
Шаги давались с трудом, будто к ногам были привязаны многокилограммовые камни. Ромашка вытянула перед собой руки, желая схватиться пальцами за воздух, удержаться на месте.
- НЕТ! НЕТ!! НЕТ!!!!
Я раненным зверем рычал, приближаясь к краю, за которым скрылись и чужестранец и Маша. Не раздумывая, я бросился вперед, расправив за спиной крылья. Не подведите. Не в этот день!
Во мраке передо мной падали два тела. Я видел, что Ромашка активно сопротивлялась, пыталась отцепить от себя похитителя. Она периодически кидала на меня взгляды, панические, яркие. Не знаю, почему, но падали они быстрее, чем я летел. Вероятно, пришелец и в этом использовал накопленную энергию. Я зарядил свою тьму всем своим существом, по полной. Нужно успеть, тем более что костюм странника уже стал мерцать и переливаться, давая понять, что секунду, две, и тот переместиться.
Шэтт!
Еще чуть ускорился. Маша невероятным образом в последний момент извернулась из-под руки чужеземца, отталкиваясь от него в сторону, и тот исчез из нашего пространства. Один. А Ромашка продолжила свое скоростное падение. И шансов выжить у нее мало.
Она устремила руку ко мне. Падая. Я тянул обе руки к ней. В полете. И отчетливо понимал, что образовавшийся между нами разрыв слишком большой, чтобы у меня все получилось.
Ее белые дрожащие пальцы. Почти рядом. Ставшие родными глаза, в которых слезы. Совсем близко. Необходимо успеть. Необходимо…
Глава двадцатая
Ангел
Палящий диск местной звезды жирной кляксой распластался на полотне неба и интенсивно испускал горячие волны на всех, кто в эту минуту имел неосторожность быть на улице. Опытные жители Шибаяну в указанные периоды суток по большей части находились у себя дома или по месту службы, не испытывая судьбу и не желая заполучить теплового удара.
Но были и смельчаки. И мы с Даном среди них. Этот Чертенок активно подошел к вопросу ознакомления меня с собственным миром и с самого раннего утра утащил в город для обозрения имевшихся здесь достопримечательностей. Экскурсовод-милашка, слов нет.
Таким образом, к настоящему моменту, с ним мы посетили парк. Огромный, яркий, живой. Благо под тенью больших зеленых листьев, обильно украшавших деревья, было хорошо и комфортно. И прохладно.
Затем пробежались по близлежащим улочкам, пока еще Солнце (по-шарэттовски Шэтт) не разогрелось до полуденного максимума. За весь забег мне запомнились многочисленные магазинчики, маленькие, уютные. Многоэтажных монстров по типу земных ТРЦ данный мир не знал. И, честно говоря, мне это нравилось.
Кроме того, я оценила разнокалиберные ресторанчики и кафешки; красочные детские лавки со сладостями и замороженными фруктами (почти, как наше мороженное, только все исключительно натуральное, я даже урвала один на пробу и в процессе едва язык от удовольствия не прикусила); цветочные прилавки (в одном из них расщедрившийся Дан приобрел мне растение в маленьком керамическом горшочке, напоминавшее родной махонький кругленький пушистенький кактус с кокетливым розовым бутончиком на макушке), а также разнообразные мастерские.
И вот, совершенно обалдевшая, уставшая, не ощущавшая ног от усталости в результате многочасовой ходьбы я, сидела в просторном плетеном кресле под навесом томного белоснежного кафе, взирала на притихшего в своем гнездовье суккулента, чей бутончик слегка пожух от жары (его я расположила по центру столика), и ждала Даннеша, который убыл к витринам, дабы заказать нам напитки и что-нибудь покушать.
Мысли вяло и не спеша прогуливались в голове по кругу. Но с завидным постоянством каждая из них рано или поздно сталкивалась с широким плакатом, размалеванным моими внутренними таракашками вульгарными и нежными (кто на что был горазд, по-видимому) сердечками. Да-да. Сердечками. И во всех коряво было написано лишь одно имя. И я никогда и ни за что (и никому!!!) не признаюсь, что это за имя.
Поскольку это есть моя самая насущная и наболевшая в сей миг печалька…..
Нет, не так.
Печалиииищеее…..
А как иначе! Взрослая двадцатипятилетняя женщина со значительным багажом отношений за спиной (и это адекватная оценка, без преувеличения), а расплылась точно медуза на песчаном пляже под взбудораженными взглядами любопытствующих ребятишек.
Со стоном опустила голову на сложенные перед собой на столе руки. Для надежности пару раза стукнулось дурной головушкой о костяшки запястий.
Дура-дура-дура!!!!
Нельзя-нельзя-нельзя….
«Почему это нельзя!??!!» - воинственно ощерились мои таракашечки. Даже плакат несчастный забросили. Всю ночь его разукрашивали пока хозяйка, то есть я, пребывала в классном, воздушном, одурманивающем сне и не в состоянии была отследить их действия.
Мурашки по коже от воспоминаний о том сновидении до сих пор. Снова был пляж, и вновь там был он. И я там была, но другая. Решительная, не оглядывающаяся назад на хоровод глупых табу и запретов. Там я чувствовала тугой бархат его кожи под пальцами. Я вкусила сладкий аромат его губ. Я… проснулась утром – перевозбужденная и не удовлетворенная, но такая по-идиотски счастливая. Дуууурааааа.
- Самобичевание? - тихий голос рядом заставил меня вздрогнуть, резко вскинуться и посмотреть на собеседника.
- С чего бы? - немного грубее, чем следовало, ответила я.
- Действительно, - хмыкнул Дан, хитро сузив глаза.
