Из него можно будет изготовить разнообразные вещи - защитные кольца, ведьминские ложки, баночки для трав и лекарств, да всего и не перечислить. Я нашла нужное соотношение каждой части, приготовленной для опыта, и именно реакция Милеви в малой дозе смогла наконец смешать все ингредиенты в единое целое с заданным результатом. Теперь же я занялась большим объёмом, для закрепления результата.
Время шло незаметно. Неслышно прокрался Тео, чтобы не отвлекать в ответственном деле, и пешком взобрался по жёрдочкам-ступенькам под потолок, на толстую перекладину, там концентрация пахучих веществ была ниже. Ему строго-настрого было запрещено пользоваться крыльями и расправлять их среди хрупких склянок и реторт в лаборатории, и здесь он мог только ходить. Я фиксировала каждый шаг в свои записи, разложенные на столе, чтобы потом в точности воспроизвести эксперимент для патентного бюро. Ну, или вернуться к неудавшимся шагам в начало и начать снова.
- Рринка, тебе надо поесть, - вклинился в мои мысли и реактивы гортанный голос попугая. Я оторвалась от пробирки с вытяжкой пустынного гриба и взглянула на хронометр на стене. Ох, уже шесть вечера, а я только оладушком сегодня позавтракала, несносные женихи весь аппетит с утра перебили.
- Ты прав, Тео, - согласилась я с голосом разума, который обычно и напоминал мне о необходимости есть, когда я чем-то сильно увлекаюсь, а это бывает частенько. Я записала последние детали, убрала пробирки и миски, погасила магический огонь под треногой и сняла с неё небольшой котелок с настоем огонь-травы. Разлила настой по флакончикам, закрыла горячие металлы в специальных ёмкостях, и, наконец, сняла перчатки и передник. Я и не заметила, как попугай тихонько ушёл, и сейчас звякал посудой, разогревая суп.
Суп я варила один раз в неделю, чтобы хватало, а в продуктовой холодной кладовке лежали хлеб, колбасы и сыры. Для Тео в прохладном ящике хранились нежные фрукты и овощи.
Я рассеяно ела суп и листала свои записи. Тео поклевал свой любимый манго, зерна пшеницы и корешки, насытился, и взлетел на спинку стула напротив.
- Ррин, а когда мы в Корс пойдём?
- Илар Давлис должен прислать мне письмо, тогда и пойдём, - слегка отвлеклась я от бумаг.
- Письмо про сапфиры? - оживился попугай и принялся суетливо перебирать лапками и ходить по спинке стула туда и сюда.
- Нет, - слегка разочаровала я его, - про рубины. А у сапфиров оказалась низкая...
Про совместимость я сказать не успела. В столовой-гостиной раздался гул и звон колокола. Гул значит, что ко мне прилетела весть, и впечаталась в защитный магический экран вокруг моей башни. Звон колокола означал, что письмо от близкого или знакомого человека, то есть безопасное.
Я щёлкнула пальцами и в руки мне упал ещё тёпленький конверт. О, вот и оно, долгожданное письмо, обрадовалась я, как раз сегодня рубины закончились, и мне требуется ещё одна партия.
Вот только это письмо оказалось не от илара Давлиса. Оно оказалось от любимой маменьки. Все ясно, ей уже прислали весть, что дочь отвергла очередного лорда, да ещё таким низким способом, как подсыпать слабительное в чай наследнику древнего рода и несметного богатства.
Я не хотела открывать письмо, и уж тем более читать. Мне, впрочем, и не пришлось. Письмо оказалось запечатано магической печатью, и при получении адресатом, печать нагрелась, расплавилась, а потом испарилась. Письмо вырвалось из моих рук, повисло перед лицом и на свитке начали проявляться ярчайшие фразы, которые немедленно озвучивались голосом драгоценной маменьки, тоже не самой слабой ведьмой.
- Анирина Марина Ида Оринкос! Ты меня разочаровала!
Ну, в принципе, ничего нового.
- Твои сестры в твоём возрасте давно уже были замужем!
Не совсем верно, Мирана только в прошлом году нашла своего избранника, и ей сейчас 37, а мне всего 32, что для ведьмы совсем юный возраст, учитывая, что ведьмы живут лет до пятисот, при хорошем питании и постоянном источнике магии.
- Видят боги, я старалась найти тебе хорошего мужа, как всякая хорошая любящая мать!
Чрезмерно любящая, и иногда хочется отдохнуть от этой заботы.
- Но ты настолько увлечена своей работой и получением признания общественности, что позабыла о своём собственном счастье с любимым мужем и детьми!
Нет, маме бесполезно доказывать, что муж и дети не главное в жизни - у неё шесть дочерей , второй муж и два пасынка.
- Поэтому я тебя проклинаю!
Я чуть не упала со стула. А вот это что-то новенькое.
- Проклинаю и лишаю магии, пока не исполнится моя воля! А воля моя такова, что ты, Анирина Марина Ида Оринкос, должна выйти замуж за месяц, то есть в срок 35 дней! Иначе лишишься своей магии на веки-вечные и навсегда!
Я глупо моргнула, ещё не до конца поняв материнскую логику. И тут из письма выпал билет и плюхнулся в тарелку с супом. Я поспешила его вытащить и промокнула полотенцем.
- Отправляйся на Ярмарку женихов, и найди себе мужа сама, раз материнский выбор тебе не указ! И помни - срок тебе 35 дней! Сказано!
Письмо вспыхнуло после ведьминского слова и осыпалось на стол, припорошив мелким пеплом нарезанный хлеб на деревянной досочке и суп в моей тарелке.
- Во дела, - протянул Тео с пола. Он стоял там все время, пока письмо разглагольствовало, с интересом наблюдая за золотыми буквами на висящей в воздухе бумаге, что вспыхивали и мерцали. Потом взобрался на стул и на стол, и прошёл к покоробившемуся билету, - Что это?
- Билет на Ярмарку женихов, - фыркнула я, оттирая с него брызги супа, - И что это маменьке не терпится выдать меня замуж побыстрее? Я вроде не зависима от семьи, хорошо устроилась в жизни, пишу научные статьи, изобретаю новые зелья. А маменьке этого мало, вот почему, Тео? -воскликнула я в раздражении.
- Ну, у неё свои причины, - Тео как-то бочком отодвинулся от меня, наверное, брызги мясного супа на него попали, он брезгливый, - Так что будешь делать?
- Пойду в лабораторию заканчивать опыт, - отрезала я, поднимаясь со стула, - и заодно злиться на маменьку, что она решает за меня мою же судьбу!
Я достала из кармана платья ведьминскую палочку и направила её на стол в каплях супа. Ничего не произошло. Палочка не засветилась заклинанием на кончике, как должна была. Я щёлкнула пальцами и мысленно произнесла заклинание приборки. Не сработало. Я вообще отклика не почувствовала, словно никогда не была ведьмой. Внутри меня все похолодело, мерзко засосало в животе, и я ощутила тёмный, всепоглощающий страх. Любимая матушка действительно прокляла меня и лишила магии. Лишила абсолютно всей магии. А это значит, что для возвращения магии нужно выполнить её условие и выйти замуж за месяц.
Утро наступило внезапно. Вот была тьма, а вот Тео раздвинул тёмные портьеры на высоких окнах, дёрнув за шнур, и впустил первое рассветное солнце. Жуткая рань, первое солнце только показалось на горизонте, я же раньше третьего солнца не встаю.
- Тео, что ты делаешь? - голос казался хриплым. Да, вчера вечером я знатно кричала в никуда, когда крушила мебель вокруг. Злость требовала выхода. А ещё требовал выхода страх от того, что моя магия исчезла. Я стала обычной человечкой, и это воспринималось очень болезненно.
- Ррина, надо собирраться.
Я села на постели. Волосы свисали безжизненными прядями. Чёрные длинные ногти стали чуть короче и чуть светлее. Я внимательно посмотрела на свои руки до локтя. Потом на ноги до середины бёдер. Всё в норме. Пока. Я откинула одеяло и решительно встала. Ух, я ещё устрою маменьке, ух, я ещё ей всё выскажу!
- Тео, иди готовь завтрак, а я скоро спущусь. Надо придумать план, как мне срочно выйти замуж, вернуть магию, а потом быстренько развестись.
- План хорош, - осторожно одобрил Тео, - но ты уверена насчёт той части про развод?
Я лишь хмыкнула и ушла в ванну. Маменька считает, что загнала меня в угол, но она просчиталась. Я не люблю, когда меня заставляют, и всегда всё делаю по своему.
Умываться пришлось холодной водой. Магический подогрев Башни иссяк вместе с уходом моей магии. Да, в более благородных приличных башнях бытовая магия встроена в сам фундамент, или позднее проложена в специальные магические трубы в стенах. Но тем и привлекла меня именно эта Башня Смерти - она уже несколько лет стояла пустая, на неё мало кто претендовал по причине отдаления и от того, что здесь отсутствовали необходимые магические удобства. Магам и ведьмам всё же хочется жить с комфортом. Но мне на тот момент требовалось именно уединение, и я при переезде решительно вбухала прорву магии в обустройство своей личной Башни. И вот уже почти семь лет жила тут почти припеваючи, даже завела парочку друзей и деловые связи в ближайшем городке Корсе, чьё благосостояние держалось исключительно на шахте с самоцветами.
Шкаф с одеждой открылся с трудом - петли отчего-то стали заедать. Я задумалась, что же надеть. По сему выходило, что сегодня мне предстоит отправиться в путь, кой определён моей горячо любимой матушкой, чтоб ей икалось весь этот месяц, что я буду страдать. В шкафу было темно, не разобрать даже, что за одёжу я держу в руках. Пришлось всё вытаскивать из шкафа и раскладывать на кровати. Обувь тоже вытащила, и сумки-котомки. О, даже нашлась любимая учебная сумка на длинном прочном ремне. Столько учебников она перевидала, столько шпаргалок! А уж сколько чернил в неё вылилось по невнимательности, ух.
Я нашла неброское тёмно-зелёное платье длиной чуть пониже колена. Неприлично короткое, матушка бы не одобрила. Это окончательно укрепило меня в решении - надо одеть именно это платье. А ещё полосатые коричнево-бежевые колготы, походные ведьмовские ботинки на толстой подошве, в которых я обычно за травами хожу, и сверху будет лёгкая куртка-жакет с многочисленными карманами. И передник надо найти, ведьмин передник обязательно. Только он у меня в лаборатории обычно лежит, захвачу его позже. Я заплела волосы в шесть толстеньких кос, и из них сделала две косы по три, а потом все это обернула вокруг головы. Заколола невидимками и заколками, и, довольная, спустилась вниз.
Два из трёх стульев валялись в зоне гостиной, разломанные на щепки, софа перевёрнута, книжный столик разломан ровно пополам, а все мелкие предметы и половина посуды усеивали своими осколками пол и ковёр. Я вчера основательно вышла из себя, прочувствовав зловещий план маменьки, лишивший меня даже самой элементарной магии.
И посреди этого беспорядка бедняжка Тео пытался сотворить завтрак. Плита оказалась холодной, горячей воды тоже нет, а ещё дверь в кладовку, как выяснилось, была заперта. Так что ответственный за моё питание попугай развёл крыжовниковое варенье в холодной воде, сделав компотик, порезал уже чуть подсохший вчерашний хлеб и разложил его на деревянной досочке, и рядом приложил свой любимый манго.
- О, Тео, спасибо, - я улыбнулась, и на душе потеплело. Попугай всегда заботился обо мне, с того самого первого дня, как появился в моей жизни.
Я навсегда запомнила тот самый чёрный день. Самый печальный день в моей жизни. Не страшный, страшные дни у меня были намного позже, и о них моя семья не знает и не узнает никогда. А тот день с утра казался обычным.
Мне было восемь лет. Скоро поеду в Респианскую школу ведьм, там принимают девочек с 9 лет, и по этому поводу я очень важничала, но в душе сильно переживала. Я была самой младшей ведьмочкой дома Оринкос, все пять старших сестёр уже учились в школе, и, приезжая домой на каникулы, рассказывали столько интересного, и показывали такие увлекательные заклинания! Но зловредная Стилла уверяла, что я надолго не задержусь в Респианской школе, потому что моих талантов не хватит, ведь я младшая, и потому ведьмовского дара от маменьки мне досталось совсем немножечко. А самый главный дар в семье, конечно же, у неё, у Стиллы, которая вот-вот почти окончит школу с отличием! Старшая сестра младших не любила. И если близнецов, появившихся сразу после неё, она ещё терпела, то трёх последних сестёр обходила стороной. Мама этого, разумеется, не знала, старшенькая отлично притворялась .
А я верила только папе, он всегда утверждал, что я его особенная маленькая ведьма с искристым даром. Папа часто пропадал в своих экспедициях, открывая и изучая разные растения и иногда животных, и ещё иногда камни и кристаллы. Зато потом он обязательно привозил любимой младшей доченьке копии всех-всех своих заметок и зарисовок. Папа, конечно, любил всех своих дочерей, но старшие ведьмочки Оринкос уже подросли, поочерёдно поступили в Респианскую школу, постепенно обзавелись новыми друзьями и понемногу отдалились от отца, что и так не часто бывал дома. А я всегда его ждала.
Вот и в тот день после обеда я поднялась в свою комнату, что находилась на четвёртом этаже в отдельной башне нашего особняка. Я вытащила огромный путеводный фонарь, прочистила его, налила горючую смесь из масла и вытяжки трав, скрутила новый фитиль и разместила его внутри. А потом, как обычно, как я делала много раз, я зажгла фонарь на подоконнике моей комнаты.
Папа скоро должен был вернуться, мама на прошлой неделе получила от него письмо скорой почтой. Его исследования на Северных островах подошли к концу, и он радостно собирался домой. Именно таким и было то последнее письмо. Радостное, в ожидании встречи с семьёй.
С предвкушением скорой встречи я грезила о приключениях отца. Вот он пробирался по заснеженным горным островам, колол лёд на замёрзших озёрах, чтобы достать образцы водорослей, и делал всякое разное, что ещё делают учёные в экспедиции. Я задремала, и снился мне сон, что папа уже дома, идёт по лужайке около нашего дома. А я радостно бегу ему навстречу.
Но папа не улыбается мне, как обычно. Он печален, на лице его тяжёлые думы, и он строго и устало говорит мне:
- Ведьмочка моя особенная, сбереги его.
А потом отца смыло тяжёлой огромной волной серой ледяной воды с осколками льда.
Я закричала от ужаса и проснулась. Комната давно погрузилась во мрак, наступил вечер, а я невзначай уснула на кресле около подоконника. Мой путеводный фонарь сиял все так же ярко, как обычно, длинным узким лучом освещая лужайки в саду, далее каменные валуны пред обрывом, а вслед за ним тяжёлые воды синего Западного рукава океана Рин. Конечно, тут был не весь рукав, а только его часть в заливе около нашего дома. Обычно отец на корабле приплывал именно сюда, в домашний порт Оринкос. А я как-то на чердаке нашла старинный путеводный фонарь, мы с папой его починили, и я стала зажигать его в ожидании. По прибытии отец всегда говорил, что именно мой фонарь всегда указывает ему путь к дому, только он и моя ведьминская искра горят в ночи для него.
Фонарь горел, а отца не было. Ведьминский дар заполнил меня всю, сердечко колотилось о клетку рёбер. Я знала, что сон был не просто сном. Маменька рассказывала о пророческих снах, такие бывали у многих ведьм, но в моём роду пророческого дара ни у кого не было. Тогда почему я видела ту жуткую волну?! Из меня сочилась неуправляемая ведьминская сила, вещи в комнате поднялись в воздух и начали хаотично кружиться, в такт моему отчаянию. Я сильно хотела к маме и в то же время не хотела отсюда уходить. Я упёрлась ладошками о широкий подоконник и смотрела на фонарь и луч, что уходил за горизонт моря.
Время шло незаметно. Неслышно прокрался Тео, чтобы не отвлекать в ответственном деле, и пешком взобрался по жёрдочкам-ступенькам под потолок, на толстую перекладину, там концентрация пахучих веществ была ниже. Ему строго-настрого было запрещено пользоваться крыльями и расправлять их среди хрупких склянок и реторт в лаборатории, и здесь он мог только ходить. Я фиксировала каждый шаг в свои записи, разложенные на столе, чтобы потом в точности воспроизвести эксперимент для патентного бюро. Ну, или вернуться к неудавшимся шагам в начало и начать снова.
- Рринка, тебе надо поесть, - вклинился в мои мысли и реактивы гортанный голос попугая. Я оторвалась от пробирки с вытяжкой пустынного гриба и взглянула на хронометр на стене. Ох, уже шесть вечера, а я только оладушком сегодня позавтракала, несносные женихи весь аппетит с утра перебили.
- Ты прав, Тео, - согласилась я с голосом разума, который обычно и напоминал мне о необходимости есть, когда я чем-то сильно увлекаюсь, а это бывает частенько. Я записала последние детали, убрала пробирки и миски, погасила магический огонь под треногой и сняла с неё небольшой котелок с настоем огонь-травы. Разлила настой по флакончикам, закрыла горячие металлы в специальных ёмкостях, и, наконец, сняла перчатки и передник. Я и не заметила, как попугай тихонько ушёл, и сейчас звякал посудой, разогревая суп.
Суп я варила один раз в неделю, чтобы хватало, а в продуктовой холодной кладовке лежали хлеб, колбасы и сыры. Для Тео в прохладном ящике хранились нежные фрукты и овощи.
Я рассеяно ела суп и листала свои записи. Тео поклевал свой любимый манго, зерна пшеницы и корешки, насытился, и взлетел на спинку стула напротив.
- Ррин, а когда мы в Корс пойдём?
- Илар Давлис должен прислать мне письмо, тогда и пойдём, - слегка отвлеклась я от бумаг.
- Письмо про сапфиры? - оживился попугай и принялся суетливо перебирать лапками и ходить по спинке стула туда и сюда.
- Нет, - слегка разочаровала я его, - про рубины. А у сапфиров оказалась низкая...
Про совместимость я сказать не успела. В столовой-гостиной раздался гул и звон колокола. Гул значит, что ко мне прилетела весть, и впечаталась в защитный магический экран вокруг моей башни. Звон колокола означал, что письмо от близкого или знакомого человека, то есть безопасное.
Я щёлкнула пальцами и в руки мне упал ещё тёпленький конверт. О, вот и оно, долгожданное письмо, обрадовалась я, как раз сегодня рубины закончились, и мне требуется ещё одна партия.
Вот только это письмо оказалось не от илара Давлиса. Оно оказалось от любимой маменьки. Все ясно, ей уже прислали весть, что дочь отвергла очередного лорда, да ещё таким низким способом, как подсыпать слабительное в чай наследнику древнего рода и несметного богатства.
Я не хотела открывать письмо, и уж тем более читать. Мне, впрочем, и не пришлось. Письмо оказалось запечатано магической печатью, и при получении адресатом, печать нагрелась, расплавилась, а потом испарилась. Письмо вырвалось из моих рук, повисло перед лицом и на свитке начали проявляться ярчайшие фразы, которые немедленно озвучивались голосом драгоценной маменьки, тоже не самой слабой ведьмой.
- Анирина Марина Ида Оринкос! Ты меня разочаровала!
Ну, в принципе, ничего нового.
- Твои сестры в твоём возрасте давно уже были замужем!
Не совсем верно, Мирана только в прошлом году нашла своего избранника, и ей сейчас 37, а мне всего 32, что для ведьмы совсем юный возраст, учитывая, что ведьмы живут лет до пятисот, при хорошем питании и постоянном источнике магии.
- Видят боги, я старалась найти тебе хорошего мужа, как всякая хорошая любящая мать!
Чрезмерно любящая, и иногда хочется отдохнуть от этой заботы.
- Но ты настолько увлечена своей работой и получением признания общественности, что позабыла о своём собственном счастье с любимым мужем и детьми!
Нет, маме бесполезно доказывать, что муж и дети не главное в жизни - у неё шесть дочерей , второй муж и два пасынка.
- Поэтому я тебя проклинаю!
Я чуть не упала со стула. А вот это что-то новенькое.
- Проклинаю и лишаю магии, пока не исполнится моя воля! А воля моя такова, что ты, Анирина Марина Ида Оринкос, должна выйти замуж за месяц, то есть в срок 35 дней! Иначе лишишься своей магии на веки-вечные и навсегда!
Я глупо моргнула, ещё не до конца поняв материнскую логику. И тут из письма выпал билет и плюхнулся в тарелку с супом. Я поспешила его вытащить и промокнула полотенцем.
- Отправляйся на Ярмарку женихов, и найди себе мужа сама, раз материнский выбор тебе не указ! И помни - срок тебе 35 дней! Сказано!
Письмо вспыхнуло после ведьминского слова и осыпалось на стол, припорошив мелким пеплом нарезанный хлеб на деревянной досочке и суп в моей тарелке.
- Во дела, - протянул Тео с пола. Он стоял там все время, пока письмо разглагольствовало, с интересом наблюдая за золотыми буквами на висящей в воздухе бумаге, что вспыхивали и мерцали. Потом взобрался на стул и на стол, и прошёл к покоробившемуся билету, - Что это?
- Билет на Ярмарку женихов, - фыркнула я, оттирая с него брызги супа, - И что это маменьке не терпится выдать меня замуж побыстрее? Я вроде не зависима от семьи, хорошо устроилась в жизни, пишу научные статьи, изобретаю новые зелья. А маменьке этого мало, вот почему, Тео? -воскликнула я в раздражении.
- Ну, у неё свои причины, - Тео как-то бочком отодвинулся от меня, наверное, брызги мясного супа на него попали, он брезгливый, - Так что будешь делать?
- Пойду в лабораторию заканчивать опыт, - отрезала я, поднимаясь со стула, - и заодно злиться на маменьку, что она решает за меня мою же судьбу!
Я достала из кармана платья ведьминскую палочку и направила её на стол в каплях супа. Ничего не произошло. Палочка не засветилась заклинанием на кончике, как должна была. Я щёлкнула пальцами и мысленно произнесла заклинание приборки. Не сработало. Я вообще отклика не почувствовала, словно никогда не была ведьмой. Внутри меня все похолодело, мерзко засосало в животе, и я ощутила тёмный, всепоглощающий страх. Любимая матушка действительно прокляла меня и лишила магии. Лишила абсолютно всей магии. А это значит, что для возвращения магии нужно выполнить её условие и выйти замуж за месяц.
ПРОДА ОТ 07.09.23
Утро наступило внезапно. Вот была тьма, а вот Тео раздвинул тёмные портьеры на высоких окнах, дёрнув за шнур, и впустил первое рассветное солнце. Жуткая рань, первое солнце только показалось на горизонте, я же раньше третьего солнца не встаю.
- Тео, что ты делаешь? - голос казался хриплым. Да, вчера вечером я знатно кричала в никуда, когда крушила мебель вокруг. Злость требовала выхода. А ещё требовал выхода страх от того, что моя магия исчезла. Я стала обычной человечкой, и это воспринималось очень болезненно.
- Ррина, надо собирраться.
Я села на постели. Волосы свисали безжизненными прядями. Чёрные длинные ногти стали чуть короче и чуть светлее. Я внимательно посмотрела на свои руки до локтя. Потом на ноги до середины бёдер. Всё в норме. Пока. Я откинула одеяло и решительно встала. Ух, я ещё устрою маменьке, ух, я ещё ей всё выскажу!
- Тео, иди готовь завтрак, а я скоро спущусь. Надо придумать план, как мне срочно выйти замуж, вернуть магию, а потом быстренько развестись.
- План хорош, - осторожно одобрил Тео, - но ты уверена насчёт той части про развод?
Я лишь хмыкнула и ушла в ванну. Маменька считает, что загнала меня в угол, но она просчиталась. Я не люблю, когда меня заставляют, и всегда всё делаю по своему.
Умываться пришлось холодной водой. Магический подогрев Башни иссяк вместе с уходом моей магии. Да, в более благородных приличных башнях бытовая магия встроена в сам фундамент, или позднее проложена в специальные магические трубы в стенах. Но тем и привлекла меня именно эта Башня Смерти - она уже несколько лет стояла пустая, на неё мало кто претендовал по причине отдаления и от того, что здесь отсутствовали необходимые магические удобства. Магам и ведьмам всё же хочется жить с комфортом. Но мне на тот момент требовалось именно уединение, и я при переезде решительно вбухала прорву магии в обустройство своей личной Башни. И вот уже почти семь лет жила тут почти припеваючи, даже завела парочку друзей и деловые связи в ближайшем городке Корсе, чьё благосостояние держалось исключительно на шахте с самоцветами.
Шкаф с одеждой открылся с трудом - петли отчего-то стали заедать. Я задумалась, что же надеть. По сему выходило, что сегодня мне предстоит отправиться в путь, кой определён моей горячо любимой матушкой, чтоб ей икалось весь этот месяц, что я буду страдать. В шкафу было темно, не разобрать даже, что за одёжу я держу в руках. Пришлось всё вытаскивать из шкафа и раскладывать на кровати. Обувь тоже вытащила, и сумки-котомки. О, даже нашлась любимая учебная сумка на длинном прочном ремне. Столько учебников она перевидала, столько шпаргалок! А уж сколько чернил в неё вылилось по невнимательности, ух.
Я нашла неброское тёмно-зелёное платье длиной чуть пониже колена. Неприлично короткое, матушка бы не одобрила. Это окончательно укрепило меня в решении - надо одеть именно это платье. А ещё полосатые коричнево-бежевые колготы, походные ведьмовские ботинки на толстой подошве, в которых я обычно за травами хожу, и сверху будет лёгкая куртка-жакет с многочисленными карманами. И передник надо найти, ведьмин передник обязательно. Только он у меня в лаборатории обычно лежит, захвачу его позже. Я заплела волосы в шесть толстеньких кос, и из них сделала две косы по три, а потом все это обернула вокруг головы. Заколола невидимками и заколками, и, довольная, спустилась вниз.
Два из трёх стульев валялись в зоне гостиной, разломанные на щепки, софа перевёрнута, книжный столик разломан ровно пополам, а все мелкие предметы и половина посуды усеивали своими осколками пол и ковёр. Я вчера основательно вышла из себя, прочувствовав зловещий план маменьки, лишивший меня даже самой элементарной магии.
И посреди этого беспорядка бедняжка Тео пытался сотворить завтрак. Плита оказалась холодной, горячей воды тоже нет, а ещё дверь в кладовку, как выяснилось, была заперта. Так что ответственный за моё питание попугай развёл крыжовниковое варенье в холодной воде, сделав компотик, порезал уже чуть подсохший вчерашний хлеб и разложил его на деревянной досочке, и рядом приложил свой любимый манго.
- О, Тео, спасибо, - я улыбнулась, и на душе потеплело. Попугай всегда заботился обо мне, с того самого первого дня, как появился в моей жизни.
Я навсегда запомнила тот самый чёрный день. Самый печальный день в моей жизни. Не страшный, страшные дни у меня были намного позже, и о них моя семья не знает и не узнает никогда. А тот день с утра казался обычным.
Мне было восемь лет. Скоро поеду в Респианскую школу ведьм, там принимают девочек с 9 лет, и по этому поводу я очень важничала, но в душе сильно переживала. Я была самой младшей ведьмочкой дома Оринкос, все пять старших сестёр уже учились в школе, и, приезжая домой на каникулы, рассказывали столько интересного, и показывали такие увлекательные заклинания! Но зловредная Стилла уверяла, что я надолго не задержусь в Респианской школе, потому что моих талантов не хватит, ведь я младшая, и потому ведьмовского дара от маменьки мне досталось совсем немножечко. А самый главный дар в семье, конечно же, у неё, у Стиллы, которая вот-вот почти окончит школу с отличием! Старшая сестра младших не любила. И если близнецов, появившихся сразу после неё, она ещё терпела, то трёх последних сестёр обходила стороной. Мама этого, разумеется, не знала, старшенькая отлично притворялась .
А я верила только папе, он всегда утверждал, что я его особенная маленькая ведьма с искристым даром. Папа часто пропадал в своих экспедициях, открывая и изучая разные растения и иногда животных, и ещё иногда камни и кристаллы. Зато потом он обязательно привозил любимой младшей доченьке копии всех-всех своих заметок и зарисовок. Папа, конечно, любил всех своих дочерей, но старшие ведьмочки Оринкос уже подросли, поочерёдно поступили в Респианскую школу, постепенно обзавелись новыми друзьями и понемногу отдалились от отца, что и так не часто бывал дома. А я всегда его ждала.
Вот и в тот день после обеда я поднялась в свою комнату, что находилась на четвёртом этаже в отдельной башне нашего особняка. Я вытащила огромный путеводный фонарь, прочистила его, налила горючую смесь из масла и вытяжки трав, скрутила новый фитиль и разместила его внутри. А потом, как обычно, как я делала много раз, я зажгла фонарь на подоконнике моей комнаты.
Папа скоро должен был вернуться, мама на прошлой неделе получила от него письмо скорой почтой. Его исследования на Северных островах подошли к концу, и он радостно собирался домой. Именно таким и было то последнее письмо. Радостное, в ожидании встречи с семьёй.
С предвкушением скорой встречи я грезила о приключениях отца. Вот он пробирался по заснеженным горным островам, колол лёд на замёрзших озёрах, чтобы достать образцы водорослей, и делал всякое разное, что ещё делают учёные в экспедиции. Я задремала, и снился мне сон, что папа уже дома, идёт по лужайке около нашего дома. А я радостно бегу ему навстречу.
Но папа не улыбается мне, как обычно. Он печален, на лице его тяжёлые думы, и он строго и устало говорит мне:
- Ведьмочка моя особенная, сбереги его.
А потом отца смыло тяжёлой огромной волной серой ледяной воды с осколками льда.
Я закричала от ужаса и проснулась. Комната давно погрузилась во мрак, наступил вечер, а я невзначай уснула на кресле около подоконника. Мой путеводный фонарь сиял все так же ярко, как обычно, длинным узким лучом освещая лужайки в саду, далее каменные валуны пред обрывом, а вслед за ним тяжёлые воды синего Западного рукава океана Рин. Конечно, тут был не весь рукав, а только его часть в заливе около нашего дома. Обычно отец на корабле приплывал именно сюда, в домашний порт Оринкос. А я как-то на чердаке нашла старинный путеводный фонарь, мы с папой его починили, и я стала зажигать его в ожидании. По прибытии отец всегда говорил, что именно мой фонарь всегда указывает ему путь к дому, только он и моя ведьминская искра горят в ночи для него.
Фонарь горел, а отца не было. Ведьминский дар заполнил меня всю, сердечко колотилось о клетку рёбер. Я знала, что сон был не просто сном. Маменька рассказывала о пророческих снах, такие бывали у многих ведьм, но в моём роду пророческого дара ни у кого не было. Тогда почему я видела ту жуткую волну?! Из меня сочилась неуправляемая ведьминская сила, вещи в комнате поднялись в воздух и начали хаотично кружиться, в такт моему отчаянию. Я сильно хотела к маме и в то же время не хотела отсюда уходить. Я упёрлась ладошками о широкий подоконник и смотрела на фонарь и луч, что уходил за горизонт моря.
