Каждая из них мечтала завоевать Голливуд, а пока в ожидании своего звездного часа они продавали одежду. Может, быть, когда-нибудь я скажу: "Аманда? Ее путь к "Оскару" лежал через мой магазинчик!" Но теперь, когда в моей жизни появился Джонни, необходимость ежедневных поездок в магазин стала меня раздражать. Работа мешала мне наслаждаться радостями жизни.
Я вошла в магазин, и колокольчик над дверью нежно звякнул.
- Мисс Уилсон, добрый день! – Пропели почти хором Аманда и Джена, выглянув из разных углов магазина.
- Девочки, привет, - я помахала им рукой и бодро прошла в свой кабинет. Список, кому позвонить, счета за аренду… Гордон Милз прислал письмо. Спрашивает, не возьмем ли мы у него несколько эксклюзивных моделей… Возьмем, возьмем. Мальчишке всего двадцать три, но он изумительно талантлив. Уверена, что за ним больше будущее. Надо написать ему ответ.
Я стала набирать на клавиатуре письмо и дошла почти до середины, как дверь приоткрылась и в кабинет протиснулась Аманда. Глаза у нее были квадратные и испуганные.
- Что случилось, Аманда? - спросила я, тоже испугавшись. Уж не пожар ли?
- Там… - она оглянулась в зал. – Там… - и молитвенно сложила руки перед лицом. - Мне кажется, вы должны выйти сами.
Заинтригованная, я проследовала в торговый зал. В центре спиной ко мне стоял посетитель. Еще издали его фигура показалась мне удивительно знакомой. "Не может быть… Зачем он здесь?" Я медленно приблизилась к нему.
- Джонни?
Он повернулся и окинул меня любопытным взглядом.
- Мы знакомы, мисс.. – он посмотрел на мой бейдж. – Мисс Энн Уилсон?
Передо мной стоял Джонни Бернс. Настоящий Джонни Бернс, фотографиями которого пестрели издания, мусолящие голливудскую хронику. Я смотрела на него, и мне казалось, что я давно-давно знакома с ним. Я знаю вот эту родинку на скуле, складочку между бровей, эти карие глаза, густые черные ресницы, ямочку на подбородке. Я знаю, как он вздыхает во сне и то, что, когда волнуется, он почесывает переносицу… Все мои мечтания и желания закружились, забродили, запенились…
- О… - я была смущена, потому что мое волнение было слишком очевидно. - Простите, мистер Бернс... Нет, мы не знакомы… То есть знакомы заочно… Для нас это большая честь… Показать вам что-нибудь? У нас есть замечательные рубашки, как раз в вашем стиле.
Я предложила ему несколько рубашек. Он выбрал две и направился в примерочную. Я слышала, как он откашливается, как шуршит ткань и звякает пряжка ремня… И я не выдержала. Я откинула тяжелый бархатный полог и вошла в примерочную. Джонни был раздет по пояс и, видимо, собирался примерить новую рубашку. Я подошла сзади, обняла и прильнула к нему… Из магазина мы уехали вдвоем.
Мое сердце пело. Я была рядом с кумиром моею юности! Джонни Бернс вез меня вдоль побережья в темно-вишневом кабриолете. Моя мечта исполнилась. Я была счастлива. Джонни, о, Джонни! Ты великолепен! Пусть у тебя на лбу уже появились морщинки, а на висках заметна седина, все равно ты прекрасен, и я люблю тебя! Кто может сравниться с тобой? И мне плевать, что ты женат, главное – мы вместе, а там – будь, что будет!
- Куда едем, крошка? - спросил Джонни.
- В Лас-Вегас! Всю жизнь мечтала побывать там!
Две недели мы жили в Лас-Вегасе. Я очутилась просто в какой-то сказке. Мы жили в номере люкс из пяти комнат и принимали ванны из шампанского. Каждое утро в номер приносили огромные букеты роз и лилий – Джонни заказывал их для меня. А вечерами мы мотались по казино и варьете, просто гуляли. Все было чудесно! Я не могла поверить - неужели Джонни Бернс влюблен в меня? А почему бы и нет? Я моложе, чем его жена, не уродина. Почему бы и нет? И я даже как-то подумала, а не разведется ли он со своей Кати и не сделает ли предложение мне? Тем более что основания для таких надежд у меня были: из Лас-Вегаса мы подались в Ниццу, из Ниццы в Палермо, из Палермо обратно в Лас-Вегас. Как-то я попыталась намеком узнать, не боится ли Джонни, что о наших отношениях узнает его жена.
- Джонни, у тебя не будет неприятностей, если Кати узнает обо всем этом? – спросила я, надеясь, что из его ответа мне удастся узнать гораздо больше.
Но он только слегка нахмурился и махнул рукой. "Ну, ему виднее", - решила я. Мы спустились в холл, Я на мгновение задержалась, чтобы взять программу развлечений на будущую неделю и нагнала Джонни. Я еще ничего не успела ему сказать, только протянула буклет, как вдруг услышала:
- Джонни!
Я обернулась. Шагах в пяти от нас стояла высокая женщина, скрывающая лицо за темными очками. Но я все равно узнала ее. Это была Кати Риз.
- О, дорогая! – Джонни с раскрытыми объятиями подошел к ней, и они нежно поцеловались.
- Кто это? – спросила Кати, кивая в мою сторону. Джонни обернулся ко мне.
- Это? Не знаю, честно говоря. Мисс просила меня дать ей автограф. Одну секунду дорогая.
Бернс повернулся ко мне, взял у меня из рук буклет и извлек из кармана ручку.
- Как вас зовут, леди? – обратился он ко мне, глядя на меня совершенно равнодушными глазами.
- Меня зовут Энн, - ответила я упавшим голосом. – Энн Уилсон.
- На память дорогой Энн от Джонни Бернса...
И он протянул мне подписанный буклет. И подошел к своей жене. Они обнялись и вместе пошли куда-то к выходу.
- А до меня стали доходить слухи… - услышала я голос Кати. Я стояла в холле с полчаса, ожидая, что Джонни сейчас спровадит Кати и позвонит мне. Но он не позвонил. И тогда я, не поднимаясь в номер, вышла из отеля и поймала такси.
Пристыженная и оскорбленная вероломством моего кумира, я вернулась в свой маленький домик. "Продам все и уеду, - думала я, вышагивая по дорожке к крыльцу, - уеду, куда подальше от этого проклятого городка с его чопорными небожителями! Ненавижу, ненавижу!"
Я рывком, словно желая отомстить за свой позор, распахнула дверь и нос к носу столкнулась с клоном. Вот кого меньше всего я хотела сейчас видеть... Мало того, что передо мной маячило ненавистное лицо моего обидчика, так еще придется каждый день общаться с ним одному Богу известно, сколько времени, пока он не подохнет! На миг от боли и ненависти у меня перехватило дыхание.
- Ты! Ты! Уходи! - закричала я, сжимая кулаки. - Уходи! Пошел прочь! Ты - никчемное существо, ты никто и ничто, пошел прочь, убирайся от сюда!
Я набросилась на него, он поймал меня за руки, я начала вырываться, задыхаясь от бессильной злобы, а потом у меня закружилась голова и я сползла на пол...
Клон вызвал "скорую помощь". Врачи посчитали, что оставлять меня дома в таком сильнейшем возбуждении опасно и отвезли в больницу. У меня в голове все плыло, я то ли спала, то ли находилась в полуобмороке.
- Мисс Уилсон! Мисс Уилсон!
Кто-то притронулся к моей руке. Я с трудом приоткрыла глаза. Девушка в медицинской форме стоит надо мной с какими-то бумагами.
- Мисс Уилсон, вы можете сказать дату последних критических дней?
- Дату? - язык едва слушал меня. - Сейчас...
Я пыталась заставить свой мозг работать... дату...
- Я не помню... Кажется, шестнадцатое июня...
- Какой у вас цикл?
- Двадцать восемь дней...
- Мы сделали анализ на ХЧГ, чтобы исключить беременность. Он у вас повышен. У вас почти три с половиной тысячи единиц.
- Что это значит?
- Вы беременны.
Как будто гром прогремел над моей головой. Беременна? Как? Как такое могло случиться? От кого?
От кого? Ну конечно же, еще спроси, от кого. Клон стерилен, а единственным мужчиной за последние полтора года, который мог сделать меня беременной, был Джонни Бернс. Настоящий Джонни Бернс, мой развенчанный кумир, мой бриллиант, оказавшийся на поверку дешевой стекляшкой.
- Господи!..
Мой вопль-стон прозвучал едва слышно... Я заплакала.
Утром следующего дня меня отпустили домой. Я вышла из госпиталя со слегка кружащейся головой. Погода была солнечной, рядом со мной шелестела огромными листьями пальма. Но я чувствовала себя гостем из другого мира, случайно попавшим в этот яркий, проникнутый радостью день. Хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть этого пышущего жизнелюбием пейзажа.
Я достала свой телефон, чтобы вызвать такси, набрала номер и в ожидании ответа подняла глаза. И в тот же момент едва не выпустила из рук сотовый - в пяти шагах от меня стоял клон. До меня из телефона доносились беспомощные призывы диспетчера, но я не реагировала на них. Бросив телефон обратно в сумку, я подошла к клону. Он тревожно смотрел на меня, видимо, не зная, чего ожидать.
- Ты зачем здесь? - спросила я.
- Отвезти тебя домой.
Я села в машину.
И наступил день молчания.
Мы не обменялись ни единым словом. Я сидела в кресле, кутаясь в плед, а он существовал где-то в доме - иногда я слышала его приглушенные шаги в коридоре или в гостиной. Я никого не хотела видеть. Никого...
Под вечер голод все же заставил меня выползти на кухню. Джонни-два сидел, подперев голову обеими руками, погруженный в собственные раздумья. Я наблюдала за ним с порога. Обычный мужчина. Если не знать его историю, ни за что не догадаешься, что он появился на свет иным путем, чем все остальные люди. Обычный человек, с пульсирующей артерией на шее, с редкими темными волосами от локтя до запястья, с недавней царапиной на внешней стороне кисти... Был ли он похож на Джонни-настоящего? Безусловно. Но он не был им. Он был собой, другим человеком, с собственными эмоциями, переживаниями и чувствами. И он был не виноват в моей глупости. Ни в том, что мое желание вызвало его к жизни, ни в том, что я бросила все и сорвалась в аферу с Бернсом, ни в том, что я возненавидела его...
Джонни почувствовал мое присутствие и обернулся.
Ни слова не говоря, он налил горячего чаю и поставил чашку на стол. Я присела рядом с ним.
Теплая чашка согревала руки. Как же хотелось прижаться к чьему-нибудь плечу и выплакать свою боль!
Джонни заговорил первым.
- Я вчера искал твои документы для страховой... Нашел договор. В общем... Я все знаю.
Он говорил тихо, видимо, правда потрясла его.
- Если ты хочешь, я уйду. Наверное, нам обоим так будет легче.
Я посмотрела ему в лицо. Джонни был бледен, под глазами - темные круги. Да, нелегко ему далась истина...
- Вещи я уже собрал... Поэтому, если хочешь - я уйду.
Я не знала, что ответить. Его проблема казалась ничтожной по сравнению с моей... И, откровенно говоря, я не знала, как поступить.
Молчание длилось не меньше минуты... А потом я все-таки сказала.
- Я беременна.
Он удивленно посмотрел на меня.
- Ты?.. А отец - он?
Теперь уже была моя очередь удивиться.
- Откуда ты...
- Когда ты исчезла, я поехал в магазин. Аманда рассказала мне все.
Я опустила голову. Как же тяжело было в этом признаться!
- Да, он...
Опять возникла тяжелая пауза...
- И что ты... Ты его родишь? - спросил клон.
- Нет.
Выражение его лица изменилось, стало страдальческим. Он помолчал немного, а потом спросил:
- Ты уже решила?
- Я не хочу быть матерью одиночкой.
Клон встал и вышел в сад, погружавшийся в сумеречную прохладу.
Он вернулся через полчаса.
- Энни, послушай... Я подумал... Просто... меня скоро не станет... Я не знаю, сколько еще я проживу... Год, наверное. Полтора от силы. А этот ребенок в какой-то степени и мой тоже, я же... клон... - с огромным трудом выговорил он последнее слово. Помолчал, а потом едва слышно добавил:
- Не убивай и его тоже... Пожалуйста...
И он посмотрел мне в глаза. О, Боже, сколько страдания было в этих глазах, сколько тоски и отчаяния...
Я вздрогнула. Нет, Джонни не щенок и не вещь. Он человек. Он страдает, ему больно, он боится смерти и теперь, узнав правду, будет жить в мучительном ожидании. И это я виновна в его страданиях. Это моя прихоть обернулась трагедией для живого человека. Хочу - казню, хочу - помилую... Захочу - прогоню, а захочу - сдам обратно на эту фабрику, и его убьют. Уничтожат, как ненужный материал. Как мусор. А теперь я распоряжаюсь жизнью еще одного человека, который пока не родился, но уже живет внутри меня... И я уже решила, что с ним будет...
- Прости меня. Я не знала, что все будет вот так.
Он молча смотрел на меня.
Я обняла его, погладила по небритой щеке.
- Не уходи... Я хочу, чтобы ты остался...
И я положила голову ему на грудь, а он обнял меня и прижался щекой к моим волосам...
Так я стала готовиться к материнству. Я гнала мысли о том, что Джонни-клон скорой состарится и покинет меня. Я жила сегодняшним днем, наслаждаясь каждой секундой из отпущенного нам времени. Готова спорить - Джонни был лучшим из отцов и мужей. Он старался упредить каждое мое движение, каждое мое желание. По утрам он приносил мне в постель завтрак и развлекал веселыми историями. Он помогал мне надеть туфли и не позволял брать в руки ничего тяжелее клатча. Он разминал мои ноги по вечерам и заботливо укутывал одеялом, когда я ложилась спать. И только одно обстоятельство омрачало мою жизнь: Джонни-настоящий безнаказанно наслаждался спокойствием. Было обидно понимать, что мной просто попользовались. Бернс воспользовался моими чувствами к нему и устроил себе неплохой отдых в компании обожающей его женщины. У меня до сих пор стоял в ушах его равнодушный голос: "Как вас зовут, леди?" Страшно хотелось отомстить. За его трусость. И в один из дней я взяла сотовый и нашла его номер. "Я беременна" - телефон пискнул, и смска улетела к адресату. Вот так. Пусть тебе твоя Кати выдерет остатки твоих волос. И, кстати, в постели ты тоже не фонтан.
Это действо, возможно, по-детски глупое, принесло мне удовлетворение. Я чувствовала себя отомщенной. Вот так, пусть он помечется, пусть побегает, пооправдывается. И это чувство усиливалось от того, что в отношениях с клоном у меня была какая-то сказочная идиллия. И я практически уже забыла о той смске, как вдруг три дня спустя я увидела, что кто-то вошел во двор и быстрым шагом движется к дому. Я выскочила на крыльцо. О, нет... По дорожке едва не вприпрыжку шел Джонни Бернс. Он подлетел ко мне, с силой грубо развернул за плечо, прижал к стене и прорычал мне в лицо:
- Ты это нарочно сделала, да?
- Ты это все сделала нарочно, мерзкая тварь! - продолжил он, не дав мне произнести ни слова. В его глазах было столько ненависти, что я испугалась, я подумала, что он может меня ударить.
- Джонни! Джонни! - закричала я.
Через секунду дверь распахнулась, и из дома выскочил клон.
Мужчины уставились друг на друга, и я видела, как лицо Бернса меняет выражение: от ненависти к крайнему удивлению, потом испуг. Он отпустил меня.
- Ха! - нервно улыбаясь и не отводя глаз от лица клона, воскликнул он. - Ты... твою мать... Ты кто такой?!
- Я - муж этой женщины, - клон сделал шаг вперед и загородил меня собой.
- Ты - муж... - повторил Бернс. - Отлично! А ты знаешь, что она залетела? И вздумала шантажировать меня?
- Конечно, знаю. Потому что это... мой ребенок.
Я заглянула клону в глаза, а он обнял меня и повторил:
- Это - мой ребенок.
На лице Бернса расползлась противная ухмылка. В этот момент какой-то шум отвлек нас. Через калитку в мой сад один за другим пробирались люди с фотоаппаратами, а за заборчиком стояли два фургона, на крышах которых люди с камерами вели съемку.
- А вот и журналисты, - констатировал Бернс. - Очень кстати, неправда ли?
Я вошла в магазин, и колокольчик над дверью нежно звякнул.
- Мисс Уилсон, добрый день! – Пропели почти хором Аманда и Джена, выглянув из разных углов магазина.
- Девочки, привет, - я помахала им рукой и бодро прошла в свой кабинет. Список, кому позвонить, счета за аренду… Гордон Милз прислал письмо. Спрашивает, не возьмем ли мы у него несколько эксклюзивных моделей… Возьмем, возьмем. Мальчишке всего двадцать три, но он изумительно талантлив. Уверена, что за ним больше будущее. Надо написать ему ответ.
Я стала набирать на клавиатуре письмо и дошла почти до середины, как дверь приоткрылась и в кабинет протиснулась Аманда. Глаза у нее были квадратные и испуганные.
- Что случилось, Аманда? - спросила я, тоже испугавшись. Уж не пожар ли?
- Там… - она оглянулась в зал. – Там… - и молитвенно сложила руки перед лицом. - Мне кажется, вы должны выйти сами.
Заинтригованная, я проследовала в торговый зал. В центре спиной ко мне стоял посетитель. Еще издали его фигура показалась мне удивительно знакомой. "Не может быть… Зачем он здесь?" Я медленно приблизилась к нему.
- Джонни?
Он повернулся и окинул меня любопытным взглядом.
- Мы знакомы, мисс.. – он посмотрел на мой бейдж. – Мисс Энн Уилсон?
Передо мной стоял Джонни Бернс. Настоящий Джонни Бернс, фотографиями которого пестрели издания, мусолящие голливудскую хронику. Я смотрела на него, и мне казалось, что я давно-давно знакома с ним. Я знаю вот эту родинку на скуле, складочку между бровей, эти карие глаза, густые черные ресницы, ямочку на подбородке. Я знаю, как он вздыхает во сне и то, что, когда волнуется, он почесывает переносицу… Все мои мечтания и желания закружились, забродили, запенились…
- О… - я была смущена, потому что мое волнение было слишком очевидно. - Простите, мистер Бернс... Нет, мы не знакомы… То есть знакомы заочно… Для нас это большая честь… Показать вам что-нибудь? У нас есть замечательные рубашки, как раз в вашем стиле.
Я предложила ему несколько рубашек. Он выбрал две и направился в примерочную. Я слышала, как он откашливается, как шуршит ткань и звякает пряжка ремня… И я не выдержала. Я откинула тяжелый бархатный полог и вошла в примерочную. Джонни был раздет по пояс и, видимо, собирался примерить новую рубашку. Я подошла сзади, обняла и прильнула к нему… Из магазина мы уехали вдвоем.
Мое сердце пело. Я была рядом с кумиром моею юности! Джонни Бернс вез меня вдоль побережья в темно-вишневом кабриолете. Моя мечта исполнилась. Я была счастлива. Джонни, о, Джонни! Ты великолепен! Пусть у тебя на лбу уже появились морщинки, а на висках заметна седина, все равно ты прекрасен, и я люблю тебя! Кто может сравниться с тобой? И мне плевать, что ты женат, главное – мы вместе, а там – будь, что будет!
- Куда едем, крошка? - спросил Джонни.
- В Лас-Вегас! Всю жизнь мечтала побывать там!
Две недели мы жили в Лас-Вегасе. Я очутилась просто в какой-то сказке. Мы жили в номере люкс из пяти комнат и принимали ванны из шампанского. Каждое утро в номер приносили огромные букеты роз и лилий – Джонни заказывал их для меня. А вечерами мы мотались по казино и варьете, просто гуляли. Все было чудесно! Я не могла поверить - неужели Джонни Бернс влюблен в меня? А почему бы и нет? Я моложе, чем его жена, не уродина. Почему бы и нет? И я даже как-то подумала, а не разведется ли он со своей Кати и не сделает ли предложение мне? Тем более что основания для таких надежд у меня были: из Лас-Вегаса мы подались в Ниццу, из Ниццы в Палермо, из Палермо обратно в Лас-Вегас. Как-то я попыталась намеком узнать, не боится ли Джонни, что о наших отношениях узнает его жена.
- Джонни, у тебя не будет неприятностей, если Кати узнает обо всем этом? – спросила я, надеясь, что из его ответа мне удастся узнать гораздо больше.
Но он только слегка нахмурился и махнул рукой. "Ну, ему виднее", - решила я. Мы спустились в холл, Я на мгновение задержалась, чтобы взять программу развлечений на будущую неделю и нагнала Джонни. Я еще ничего не успела ему сказать, только протянула буклет, как вдруг услышала:
- Джонни!
Я обернулась. Шагах в пяти от нас стояла высокая женщина, скрывающая лицо за темными очками. Но я все равно узнала ее. Это была Кати Риз.
- О, дорогая! – Джонни с раскрытыми объятиями подошел к ней, и они нежно поцеловались.
- Кто это? – спросила Кати, кивая в мою сторону. Джонни обернулся ко мне.
- Это? Не знаю, честно говоря. Мисс просила меня дать ей автограф. Одну секунду дорогая.
Бернс повернулся ко мне, взял у меня из рук буклет и извлек из кармана ручку.
- Как вас зовут, леди? – обратился он ко мне, глядя на меня совершенно равнодушными глазами.
- Меня зовут Энн, - ответила я упавшим голосом. – Энн Уилсон.
- На память дорогой Энн от Джонни Бернса...
И он протянул мне подписанный буклет. И подошел к своей жене. Они обнялись и вместе пошли куда-то к выходу.
- А до меня стали доходить слухи… - услышала я голос Кати. Я стояла в холле с полчаса, ожидая, что Джонни сейчас спровадит Кати и позвонит мне. Но он не позвонил. И тогда я, не поднимаясь в номер, вышла из отеля и поймала такси.
Пристыженная и оскорбленная вероломством моего кумира, я вернулась в свой маленький домик. "Продам все и уеду, - думала я, вышагивая по дорожке к крыльцу, - уеду, куда подальше от этого проклятого городка с его чопорными небожителями! Ненавижу, ненавижу!"
Я рывком, словно желая отомстить за свой позор, распахнула дверь и нос к носу столкнулась с клоном. Вот кого меньше всего я хотела сейчас видеть... Мало того, что передо мной маячило ненавистное лицо моего обидчика, так еще придется каждый день общаться с ним одному Богу известно, сколько времени, пока он не подохнет! На миг от боли и ненависти у меня перехватило дыхание.
- Ты! Ты! Уходи! - закричала я, сжимая кулаки. - Уходи! Пошел прочь! Ты - никчемное существо, ты никто и ничто, пошел прочь, убирайся от сюда!
Я набросилась на него, он поймал меня за руки, я начала вырываться, задыхаясь от бессильной злобы, а потом у меня закружилась голова и я сползла на пол...
Клон вызвал "скорую помощь". Врачи посчитали, что оставлять меня дома в таком сильнейшем возбуждении опасно и отвезли в больницу. У меня в голове все плыло, я то ли спала, то ли находилась в полуобмороке.
- Мисс Уилсон! Мисс Уилсон!
Кто-то притронулся к моей руке. Я с трудом приоткрыла глаза. Девушка в медицинской форме стоит надо мной с какими-то бумагами.
- Мисс Уилсон, вы можете сказать дату последних критических дней?
- Дату? - язык едва слушал меня. - Сейчас...
Я пыталась заставить свой мозг работать... дату...
- Я не помню... Кажется, шестнадцатое июня...
- Какой у вас цикл?
- Двадцать восемь дней...
- Мы сделали анализ на ХЧГ, чтобы исключить беременность. Он у вас повышен. У вас почти три с половиной тысячи единиц.
- Что это значит?
- Вы беременны.
Как будто гром прогремел над моей головой. Беременна? Как? Как такое могло случиться? От кого?
От кого? Ну конечно же, еще спроси, от кого. Клон стерилен, а единственным мужчиной за последние полтора года, который мог сделать меня беременной, был Джонни Бернс. Настоящий Джонни Бернс, мой развенчанный кумир, мой бриллиант, оказавшийся на поверку дешевой стекляшкой.
- Господи!..
Мой вопль-стон прозвучал едва слышно... Я заплакала.
Утром следующего дня меня отпустили домой. Я вышла из госпиталя со слегка кружащейся головой. Погода была солнечной, рядом со мной шелестела огромными листьями пальма. Но я чувствовала себя гостем из другого мира, случайно попавшим в этот яркий, проникнутый радостью день. Хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть этого пышущего жизнелюбием пейзажа.
Я достала свой телефон, чтобы вызвать такси, набрала номер и в ожидании ответа подняла глаза. И в тот же момент едва не выпустила из рук сотовый - в пяти шагах от меня стоял клон. До меня из телефона доносились беспомощные призывы диспетчера, но я не реагировала на них. Бросив телефон обратно в сумку, я подошла к клону. Он тревожно смотрел на меня, видимо, не зная, чего ожидать.
- Ты зачем здесь? - спросила я.
- Отвезти тебя домой.
Я села в машину.
И наступил день молчания.
Мы не обменялись ни единым словом. Я сидела в кресле, кутаясь в плед, а он существовал где-то в доме - иногда я слышала его приглушенные шаги в коридоре или в гостиной. Я никого не хотела видеть. Никого...
Под вечер голод все же заставил меня выползти на кухню. Джонни-два сидел, подперев голову обеими руками, погруженный в собственные раздумья. Я наблюдала за ним с порога. Обычный мужчина. Если не знать его историю, ни за что не догадаешься, что он появился на свет иным путем, чем все остальные люди. Обычный человек, с пульсирующей артерией на шее, с редкими темными волосами от локтя до запястья, с недавней царапиной на внешней стороне кисти... Был ли он похож на Джонни-настоящего? Безусловно. Но он не был им. Он был собой, другим человеком, с собственными эмоциями, переживаниями и чувствами. И он был не виноват в моей глупости. Ни в том, что мое желание вызвало его к жизни, ни в том, что я бросила все и сорвалась в аферу с Бернсом, ни в том, что я возненавидела его...
Джонни почувствовал мое присутствие и обернулся.
Ни слова не говоря, он налил горячего чаю и поставил чашку на стол. Я присела рядом с ним.
Теплая чашка согревала руки. Как же хотелось прижаться к чьему-нибудь плечу и выплакать свою боль!
Джонни заговорил первым.
- Я вчера искал твои документы для страховой... Нашел договор. В общем... Я все знаю.
Он говорил тихо, видимо, правда потрясла его.
- Если ты хочешь, я уйду. Наверное, нам обоим так будет легче.
Я посмотрела ему в лицо. Джонни был бледен, под глазами - темные круги. Да, нелегко ему далась истина...
- Вещи я уже собрал... Поэтому, если хочешь - я уйду.
Я не знала, что ответить. Его проблема казалась ничтожной по сравнению с моей... И, откровенно говоря, я не знала, как поступить.
Молчание длилось не меньше минуты... А потом я все-таки сказала.
- Я беременна.
Он удивленно посмотрел на меня.
- Ты?.. А отец - он?
Теперь уже была моя очередь удивиться.
- Откуда ты...
- Когда ты исчезла, я поехал в магазин. Аманда рассказала мне все.
Я опустила голову. Как же тяжело было в этом признаться!
- Да, он...
Опять возникла тяжелая пауза...
- И что ты... Ты его родишь? - спросил клон.
- Нет.
Выражение его лица изменилось, стало страдальческим. Он помолчал немного, а потом спросил:
- Ты уже решила?
- Я не хочу быть матерью одиночкой.
Клон встал и вышел в сад, погружавшийся в сумеречную прохладу.
Он вернулся через полчаса.
- Энни, послушай... Я подумал... Просто... меня скоро не станет... Я не знаю, сколько еще я проживу... Год, наверное. Полтора от силы. А этот ребенок в какой-то степени и мой тоже, я же... клон... - с огромным трудом выговорил он последнее слово. Помолчал, а потом едва слышно добавил:
- Не убивай и его тоже... Пожалуйста...
И он посмотрел мне в глаза. О, Боже, сколько страдания было в этих глазах, сколько тоски и отчаяния...
Я вздрогнула. Нет, Джонни не щенок и не вещь. Он человек. Он страдает, ему больно, он боится смерти и теперь, узнав правду, будет жить в мучительном ожидании. И это я виновна в его страданиях. Это моя прихоть обернулась трагедией для живого человека. Хочу - казню, хочу - помилую... Захочу - прогоню, а захочу - сдам обратно на эту фабрику, и его убьют. Уничтожат, как ненужный материал. Как мусор. А теперь я распоряжаюсь жизнью еще одного человека, который пока не родился, но уже живет внутри меня... И я уже решила, что с ним будет...
- Прости меня. Я не знала, что все будет вот так.
Он молча смотрел на меня.
Я обняла его, погладила по небритой щеке.
- Не уходи... Я хочу, чтобы ты остался...
И я положила голову ему на грудь, а он обнял меня и прижался щекой к моим волосам...
Так я стала готовиться к материнству. Я гнала мысли о том, что Джонни-клон скорой состарится и покинет меня. Я жила сегодняшним днем, наслаждаясь каждой секундой из отпущенного нам времени. Готова спорить - Джонни был лучшим из отцов и мужей. Он старался упредить каждое мое движение, каждое мое желание. По утрам он приносил мне в постель завтрак и развлекал веселыми историями. Он помогал мне надеть туфли и не позволял брать в руки ничего тяжелее клатча. Он разминал мои ноги по вечерам и заботливо укутывал одеялом, когда я ложилась спать. И только одно обстоятельство омрачало мою жизнь: Джонни-настоящий безнаказанно наслаждался спокойствием. Было обидно понимать, что мной просто попользовались. Бернс воспользовался моими чувствами к нему и устроил себе неплохой отдых в компании обожающей его женщины. У меня до сих пор стоял в ушах его равнодушный голос: "Как вас зовут, леди?" Страшно хотелось отомстить. За его трусость. И в один из дней я взяла сотовый и нашла его номер. "Я беременна" - телефон пискнул, и смска улетела к адресату. Вот так. Пусть тебе твоя Кати выдерет остатки твоих волос. И, кстати, в постели ты тоже не фонтан.
Это действо, возможно, по-детски глупое, принесло мне удовлетворение. Я чувствовала себя отомщенной. Вот так, пусть он помечется, пусть побегает, пооправдывается. И это чувство усиливалось от того, что в отношениях с клоном у меня была какая-то сказочная идиллия. И я практически уже забыла о той смске, как вдруг три дня спустя я увидела, что кто-то вошел во двор и быстрым шагом движется к дому. Я выскочила на крыльцо. О, нет... По дорожке едва не вприпрыжку шел Джонни Бернс. Он подлетел ко мне, с силой грубо развернул за плечо, прижал к стене и прорычал мне в лицо:
- Ты это нарочно сделала, да?
- Ты это все сделала нарочно, мерзкая тварь! - продолжил он, не дав мне произнести ни слова. В его глазах было столько ненависти, что я испугалась, я подумала, что он может меня ударить.
- Джонни! Джонни! - закричала я.
Через секунду дверь распахнулась, и из дома выскочил клон.
Мужчины уставились друг на друга, и я видела, как лицо Бернса меняет выражение: от ненависти к крайнему удивлению, потом испуг. Он отпустил меня.
- Ха! - нервно улыбаясь и не отводя глаз от лица клона, воскликнул он. - Ты... твою мать... Ты кто такой?!
- Я - муж этой женщины, - клон сделал шаг вперед и загородил меня собой.
- Ты - муж... - повторил Бернс. - Отлично! А ты знаешь, что она залетела? И вздумала шантажировать меня?
- Конечно, знаю. Потому что это... мой ребенок.
Я заглянула клону в глаза, а он обнял меня и повторил:
- Это - мой ребенок.
На лице Бернса расползлась противная ухмылка. В этот момент какой-то шум отвлек нас. Через калитку в мой сад один за другим пробирались люди с фотоаппаратами, а за заборчиком стояли два фургона, на крышах которых люди с камерами вели съемку.
- А вот и журналисты, - констатировал Бернс. - Очень кстати, неправда ли?
