Олено смотрел на нее и, похоже, не узнавал. Лицо мужчины осунулись, волосы и без того начавшие седеть, теперь стали словно снегом покрыты.
— Здравствуй, Карника, — еле слышно проговорил Олено подошедшей Карнике. — Не узнал тебя. На горожанку походить стала.
— Здравствуй, Олено. Что с тобой? Горе у вас в семье, я вижу. Где Ошеро?
— Здоровы твои родители. Горевали сперва, да ведь никуда от работы не денешься. Она и отвлекает от слёз да печалий.
— Не о том ведь спросила, Олено, — Карника готова была заплакать от неизвестности и нежелания мужчины отвечать на вопрос.
— Тебя отпустила госпожа Архем? — Олено продолжал разговор, как будто его ни о чем не спрашивали, а сам смотрел через плечо Карники в ту сторону, откуда она пришла.
— На два дня в неделю отпускают.
— Не обижают тебя соперницы?
— Какие же мы соперницы? Мужчины сами выбор делают.
— Всякой ведь хочется внимания да ласки.
Карника вспомнила грубость мужчин и не стала ничего говорить.
— Как там наши деревенские? — Олено упорно не желал отвечать на вопрос Карники.
Она не выдержала и тронула его руку. Олено вздрогнул и тогда посмотрел прямо на Карнику. На глазах выступили слезы, которые мужчина вытер тыльной стороной ладони.
— Почему ты уходишь от ответа на вопрос?
— Какой вопрос?
— Где Ошеро? С ним случилось несчастье?
— Ты угадала. Прости, не смог от тебя горе скрыть.
— Какое горе?
— Нет больше нашего Ошеро, Карника.
Карника пошатнулась, схватилась за забор, чтобы не упасть. Бледность лица не уступала седине мужчины.
— Госпожа послала его на рудник? Она обманула меня? Говорила, что если я подчинюсь, то Ошеро не будет наказан. Вас ведь в яму посадили, как мне сказали.
— Все верно про яму. Осерчала на нас госпожа. На него за то, что гулял с тобой, не совершеннолетней. На меня за то, что сына не удержал, позволил тебя девственности лишить. Сидели мы два дня почти без еды, пока госпожа брата хоронила да оплакивала. Знаешь ведь о смерти господина? — Карника утвердительно кивнула. — Затем выпустили нас и при всей деревне кнутами ободрали. Отлеживались мы неделю. До сих пор хожу кое—как.
— Как же я виновата перед вами обоими! — Карника не удержалась от слез.
— Не вини себя. Теперь я вижу, что вы действительно любили друг друга. Виноват тот, кто обо всем рассказал госпоже.
— Он сделал это в обмен на возвращение дочери.
— Ты знаешь его?
— Он сам рассказал обо все в дороге. Я ни в чем не виню бедного отца.
— Ты добрая девушка, Карника. Твоя жизнь осложнилась, но ты думаешь больше о других, чем о себе.
— Рассказывай дальше, прошу тебя, Олено.
— Узнав, что тебя отправили в дом плотских утех, Ошеро стал сам не свой, винил только себя. Сидел дома целыми днями, перестал работать на госпожу. Он ведь отличный кузнец. Такого едва ли легко заменить. Госпожа узнала об его отлынивании от работы. Сказал, что либо Ошеро заканчивает хандрить, либо она его продаст. Я пытался внушить сыну, что не стоит ломать себе жизнь, но он не послушал меня. Два дня назад госпожа велела управляющему отвезти Ошеро в город и продать.
У Карники подогнулись ноги. Она опустилась в траву возле забора.
— Так значит, он жив?
— Жив, Карника, только здесь его больше нет.
— Вот теперь он для меня потерян навсегда. Думала по дороге сюда, как увижу его, как обниму, как проведем мы с ним эти два счастливых дня.
Карника закрыла лицо руками и дала волю слезам. Олено не пытался утешить ее. Он вновь застыл, глядя в сторону выезда из деревни.
Обратный путь Карника проделала в одиночестве. Приехавший за ней извозчик сообщил, что господин Солн не смог приехать. Карника была этому только рада. Сейчас ей не хотелось ни кого видеть, а тем более Ангора. Она не смогла бы улыбаться вместо того, чтобы плакать. До родителей Карника дойти так и не сумела. Просидела с Олено до вечера.
Извозчик довез Карнику до самого дома плотских утех. Наступал вечер.
Карника остановилась возле ворот и задумалась. Зачем она вернулась? Теперь без Ошеро ей нет смысла оставаться здесь. Куда же идти? Ее ведь будут искать, как беглую подневольную. Обязательно найдут. Никто не станет помогать ей: ни богатый, ни бедный. Никто не подаст еды, не укроет от непогоды. Она и сама не станет подвергать людей опасности, ведь по закону укрывший беглого сам становится подневольным того же господина, чьего человека укрыл. Он и вся его семья. Карника вспомнила о доме смерти, где можно умереть, но ее не примут и там. Прежде чем лишить человека жизни по его же желанию, необходимо доказательство его свободного рождения. Убить же себя самой Карнике не под силу.
Пока Карника размышляла над своей жизнью, возле ворот с той стороны появилась управляющая.
— Вернулась все-таки! — грозно произнесла Нефалия. — А я уж думала про побег.
— Некуда мне деться отсюда, — кротко ответила Карника. — Сама же о том говорила.
— Говорила—говорила, — подтвердила Нефалия. — Умная девушка. Проходи.
Карника вошла в открытые управляющей ворота. Пошла к дому.
— Не туда тебе сейчас, — услышала она за спиной.
— Куда же? — повернула Карника голову.
— Вон к тому маленькому домику.
— Зачем?
— Не спрашивай! Говорю, иди!
Карника свернула с дорожки и пошла к удивившему ее утром строению. Сзади шла Нефалия.
Они подошли к запертой двери, которую открыла Нефалия ключом. За ней оказалась одна единственная комната с большой кроватью. Пол не был застлан ничем. На двух окнах располагались решетки. Карника не могла понять назначения домика.
— Входи, — Нефалия втолкнулнула остановившуюся на пороге Карнику. Вошла сама и заперла дверь на тот же ключ.
— Что мне здесь делать? Жить отдельно и принимать клиентов?
— Принимать, Карника, — усмехнулась управляющая. — Этот домик предназначен для особенных клиентов.
Карника обернулась.
— Почему именно здесь, а не в общем доме?
— Скажем так, не любят они выставлять свои желания. Хотят, чтобы никто не знал про них. Понимаешь?
— Понимаю, — хотя Карника ничего не поняла из объяснений Нефалии.
— Тогда пока оставайся здесь.
— Почему? Есть еще завтрашний свободный день. Я могу жить в своей комнате, а потом вернуться сюда.
— Потому что ты ослушалась и ушла.
— Я же вернулась. Ничего плохого не совершила.
— Ты еще не усвоила, что должна беспрекословно слушаться меня.
— Мне захотелось выйти, — объяснила Карника.
— За это пообщаешься с клиентами уже сегодня ночью, когда хорошие девочки будут отдыхать.
— Это несправедливо, — возмутилась Карника.
Нефалия уперла руки в бока.
— Где же ты видела справедливость по отношению к подневольному человеку?
— Нигде, — тихо ответила Карника, вспомнив о проданном Ошеро. На глаза навернулись слезы.
— Снова плачешь! Мне тебя наказать?
— Не надо, Нефалия, пожалуйста.
— Жди первого клиента.
Карника считала, что после привоза ее в дом плотских утех ничего хуже с ней случится не может. Сегодняшним вечером она поняла, насколько ошибалась.
— Входи, — Нефалия втолкнулнула остановившуюся на пороге Карнику. Вошла сама и заперла дверь на тот же ключ.
— Что мне здесь делать? Жить отдельно и принимать клиентов?
— Принимать, Карника, — усмехнулась управляющая. — Этот домик предназначен для особенных клиентов.
Карника обернулась.
— Почему именно здесь, а не в общем доме?
— Скажем так, не любят они выставлять свои желания. Хотят, чтобы никто не знал про них. Понимаешь?
— Понимаю, — хотя Карника ничего не поняла из объяснений Нефалии.
— Тогда пока оставайся здесь.
— Почему? Есть еще завтрашний свободный день. Я могу жить в своей комнате, а потом вернуться сюда.
— Потому что ты ослушалась и ушла.
— Я же вернулась. Ничего плохого не совершила.
— Ты еще не усвоила, что должна беспрекословно слушаться меня.
— Мне захотелось выйти, — объяснила Карника.
— За это пообщаешься с клиентами уже сегодня ночью, когда хорошие девочки будут отдыхать.
— Это несправедливо, — возмутилась Карника.
Нефалия уперла руки в бока.
— Где же ты видела справедливость по отношению к подневольному человеку?
— Нигде, — тихо ответила Карника, вспомнив о проданном Ошеро. На глаза навернулись слезы.
— Снова плачешь! Мне тебя наказать?
— Не надо, Нефалия, пожалуйста.
— Жди первого клиента.
Карника считала, что после привоза ее в дом плотских утех ничего хуже с ней случится не может. Сегодняшним вечером она поняла, насколько ошибалась. Карника пришла в смятение. Неужели ее больше не выпустят отсюда? Один самовольный уход превратит ее жизнь в кошмар. Надо притвориться смирившейся. Она посмотрела на клиента.
— Ладно, оставляю вас. Не развязывайте ее, господин.
— Хорошая девочка, только больно спеси много, — предположил мужчина.
— Не волнуйтесь, господин. В следующий раз она станет вас приветствовать, как и положено хорошей девочке.
Нефалия вышла.
Мужчина снова погладил Карнику по щеке. Наклонился и поцеловал прямо в губы. Карника попыталась отвернуть голову, но мужчина крепко схватил ее за подбородок. Потом оторвался и широко улыбнулся.
— Ротик что надо, надеюсь остальное столь же хорошо.
Клиент стал расстегивать рубашку и причмокивать от удовольствия при виде белой груди с упругими сосками, которые она помял пальцами. Прошелся
ладонью по ложбинке вниз до живота. Указательным пальцем обвел пупок и затем нежно прикоснулся к нему губами.
— Скажи, что тебе нравятся мои прикосновения, — попросил клиент.
— Не вру чужим людям, — Карнике следовало называть клиента господином, но она до сих пор не могла произнести этого слова.
— Не важно. Все равно приятно. Разве мужчина когда-нибудь ласкал тебя так нежно?
— Признаюсь, нет.
— Вот видишь.
Клиент рассмеялся и снова поцеловал Карнику в губы.
— Люблю правдивых людей.
— Почему ты изменяешь жене? — искренне полюбопытствовала Карника.
— Не знаю. Я не думал об этом. Жена холодна со мной.
— Ты что-то сделал не так?
— Она всегда была такой, — клиент сказал это так резко, что Карнике не захотелось больше ни о чем спрашивать.
Она только вздохнула.
— Разговор окончен? Тогда продолжим.
Мужчина вскрабкался на ноги Карники. Он стал руками оглаживать тело Карники: от плеч до бедер. Закрыл глаза от удовольствия.
— Теперь я не хочу раздеваться и ложиться рядом с тобой.
Наласкав тело Карника руками, клиент опустился на них, расставив на кровати. Начались поцелуи. Страстные и нежные.
— Веревки слишком больно врезаются. Развяжи.
— Нефалия запретила тебя освобождать, — напомнил мужчина.
— Она тебе не указ. Я бы могла ублажать тебя, а не лежать просто так.
Клиент пристально посмотрела в глаза Карники.
— Хорошо.
Он потянулся сначала к одному узлу, стягивающему запястье Карники, затем развязал другой.
— Спасибо, господин, — заставила себя поблагодарить Карника, опуская руки вдоль тела. — Еще бы ноги.
— Они тебе не пригодятся, — возразила мужчина.
Как только он вновь потянулся губами к груди Карники, та вцепилась свободными теперь руками в его волосы, стала крутить голову из стороны в сторону.
— Вот так поступали бы в деревне с такими мужчинами, как ты, — приговаривала она.
Мужчина кричал изо всех сил. Он попытался царапать лицо Карники, но ничего не мог сделать. Наконец, он сумел вырваться и вскочить с кровати. Клиент оставил пучки волос в руках неожиданной мучительницы, чем привел ее в веселое расположение.
— Ты мне заплатишь! — тыча пальцем, кричал мужчина. — Ты даже представить себе не можешь всю полноту власти Нефалии над такими, как ты. Вас же много! Одной не будет — привезут следующую!
Карника побледнела. Она совершенно забыла разговоры про исчезновение поврослевших женщин из дома плотских утех. Стало страшно. Какой бы невыносимой ни была жизнь, умирать не хотелось. Смерть Карнике представлялась еще более ужасной. Вовсе не освобождением от тягот жизни, а невозможностью наслаждаться ее маленькими радостями. Теперь же вздорный характер плохо послужил ей, заставив взбунтоваться, но не смирится. Клиент пострадал, хотя вначале готов был к примирению. Ужасно вот так загубить свою жизнь.
— Господин, простите меня, — примирительно проговорила Карника.
— Поздно, девочка. Посмотри на меня. Ты же вырвала все волосы.
Клиент пытался пригладить короткую прическу. На голове, правда, было заметно отсутствие волос, оставшихся в руках Карники.
Мужчина сел на краешек кровати, помог сесть Карнике, ноги которой были все еще привязаны.
— Бедная моя девочка, — клиент погладил Карнику по щеке. Та попыталась изобразить наслаждение. — Ты красивая и умная. Однако, ты не заслуживаешь прощения! — с этими словами мужчина так сильно ударил Карнику по щеке, что та упала на бок.
Клиент поднялся и направился к двери.
— Могу лишь посочувствовать твоей участи. Нефалия никому не прощает неповиновения.
Мужчина ушел, а бедная Карника заплакала.
Нефалия появилась лишь утром следующего дня. Она нашла Карнику спящей после долгих рыданий. Та развязала ноги и теперь лежала на боку.
— Она еще и спит! — воскликнула управляющая, подходя к кровати.
Карника открыла глаза и при виде управляющей мгновенно вскочила.
— Я... не... ты застала.., — она пыталась объясниться, но не могла подобрать слов.
— Я уже все знаю. И про твой обман, и про твои объяснения. Господин мне обо всем рассказал.
Карника опустила голову.
— Что теперь со мной будет?
— Сама как думаешь?
— Накажешь, — Карника подняла голову. — Только так нечестно.
— Отчего же нечестно? Я с самого начала говорила о полной покорности.
— Насчет мужчин был разговор. Про то, чтобы спать с женатым не было речи.
— Верно. Как ты заметила, никто из подопечных об этом не распространяется.
— Ты должна была уже здесь, в домике, рассказать мне обо всем.
— Никогда прежде не делала так, — сверкнула глазами Нефалия.
— Неужели никто не протестовал, как я? — удивилась Карника.
— Здесь всем понятно бесполезность бунта. Одна ты не очень-то это усвоила, и мне придется тебе немного помочь.
— Каким же образом?
— Будешь жить здесь до тех пор, пока не ублажишь сотню мужчин.
Карника задохнулась от возмущения. Она лучше бы выдержала сотню плетей! Однако, управляющая редко прибегала к физическому наказанию, берегла красоту тела.
— Вижу, не нравится мой приговор. Не сможешь больше видется с Ангором.
Лицо Карники вспыхнуло красным, дав ответ за хозяйку. Она же меньше всего сейчас думала о новом знакомом.
Никто не приходил к Кондру в течении целой недели. Спина успела зажить практически полностью. Возможность передвижения хотя бы по камере радовала не любившего сидеть Ирина. Меряя шагами маленькое пространство и считая дни по смене дня и ночи, младший страж закона терялся в догадках. Стражник, приносящий еду, не говорил ничего, не отвечал ни на какие вопросы, лишь пожимал плечами. Кондр только раздражался, видя его молчаливое поведение. Он попытался через стражника позвать Валейро Сорано, но тот помотал отрицательно головой и ушел. Ситуаци создавалась более чем странной. Преступника следовало либо разговорить посредством пытки, либо закончить расследование и отдать его судье, который назначит наказание соответственно закону. Кондра же не трогали совсем, словно о нем забыли либо появились новые обстоятельства. Как же хотелось младшему стражу закона поговорить со своим начальником.
Прошло семь дней, и за Кондром Ирином пришли четыре стражника.
— Здравствуй, Карника, — еле слышно проговорил Олено подошедшей Карнике. — Не узнал тебя. На горожанку походить стала.
— Здравствуй, Олено. Что с тобой? Горе у вас в семье, я вижу. Где Ошеро?
— Здоровы твои родители. Горевали сперва, да ведь никуда от работы не денешься. Она и отвлекает от слёз да печалий.
— Не о том ведь спросила, Олено, — Карника готова была заплакать от неизвестности и нежелания мужчины отвечать на вопрос.
— Тебя отпустила госпожа Архем? — Олено продолжал разговор, как будто его ни о чем не спрашивали, а сам смотрел через плечо Карники в ту сторону, откуда она пришла.
— На два дня в неделю отпускают.
— Не обижают тебя соперницы?
— Какие же мы соперницы? Мужчины сами выбор делают.
— Всякой ведь хочется внимания да ласки.
Карника вспомнила грубость мужчин и не стала ничего говорить.
— Как там наши деревенские? — Олено упорно не желал отвечать на вопрос Карники.
Она не выдержала и тронула его руку. Олено вздрогнул и тогда посмотрел прямо на Карнику. На глазах выступили слезы, которые мужчина вытер тыльной стороной ладони.
— Почему ты уходишь от ответа на вопрос?
— Какой вопрос?
— Где Ошеро? С ним случилось несчастье?
— Ты угадала. Прости, не смог от тебя горе скрыть.
— Какое горе?
— Нет больше нашего Ошеро, Карника.
Карника пошатнулась, схватилась за забор, чтобы не упасть. Бледность лица не уступала седине мужчины.
— Госпожа послала его на рудник? Она обманула меня? Говорила, что если я подчинюсь, то Ошеро не будет наказан. Вас ведь в яму посадили, как мне сказали.
— Все верно про яму. Осерчала на нас госпожа. На него за то, что гулял с тобой, не совершеннолетней. На меня за то, что сына не удержал, позволил тебя девственности лишить. Сидели мы два дня почти без еды, пока госпожа брата хоронила да оплакивала. Знаешь ведь о смерти господина? — Карника утвердительно кивнула. — Затем выпустили нас и при всей деревне кнутами ободрали. Отлеживались мы неделю. До сих пор хожу кое—как.
— Как же я виновата перед вами обоими! — Карника не удержалась от слез.
— Не вини себя. Теперь я вижу, что вы действительно любили друг друга. Виноват тот, кто обо всем рассказал госпоже.
— Он сделал это в обмен на возвращение дочери.
— Ты знаешь его?
— Он сам рассказал обо все в дороге. Я ни в чем не виню бедного отца.
— Ты добрая девушка, Карника. Твоя жизнь осложнилась, но ты думаешь больше о других, чем о себе.
— Рассказывай дальше, прошу тебя, Олено.
— Узнав, что тебя отправили в дом плотских утех, Ошеро стал сам не свой, винил только себя. Сидел дома целыми днями, перестал работать на госпожу. Он ведь отличный кузнец. Такого едва ли легко заменить. Госпожа узнала об его отлынивании от работы. Сказал, что либо Ошеро заканчивает хандрить, либо она его продаст. Я пытался внушить сыну, что не стоит ломать себе жизнь, но он не послушал меня. Два дня назад госпожа велела управляющему отвезти Ошеро в город и продать.
У Карники подогнулись ноги. Она опустилась в траву возле забора.
— Так значит, он жив?
— Жив, Карника, только здесь его больше нет.
— Вот теперь он для меня потерян навсегда. Думала по дороге сюда, как увижу его, как обниму, как проведем мы с ним эти два счастливых дня.
Карника закрыла лицо руками и дала волю слезам. Олено не пытался утешить ее. Он вновь застыл, глядя в сторону выезда из деревни.
Обратный путь Карника проделала в одиночестве. Приехавший за ней извозчик сообщил, что господин Солн не смог приехать. Карника была этому только рада. Сейчас ей не хотелось ни кого видеть, а тем более Ангора. Она не смогла бы улыбаться вместо того, чтобы плакать. До родителей Карника дойти так и не сумела. Просидела с Олено до вечера.
Извозчик довез Карнику до самого дома плотских утех. Наступал вечер.
Карника остановилась возле ворот и задумалась. Зачем она вернулась? Теперь без Ошеро ей нет смысла оставаться здесь. Куда же идти? Ее ведь будут искать, как беглую подневольную. Обязательно найдут. Никто не станет помогать ей: ни богатый, ни бедный. Никто не подаст еды, не укроет от непогоды. Она и сама не станет подвергать людей опасности, ведь по закону укрывший беглого сам становится подневольным того же господина, чьего человека укрыл. Он и вся его семья. Карника вспомнила о доме смерти, где можно умереть, но ее не примут и там. Прежде чем лишить человека жизни по его же желанию, необходимо доказательство его свободного рождения. Убить же себя самой Карнике не под силу.
Пока Карника размышляла над своей жизнью, возле ворот с той стороны появилась управляющая.
— Вернулась все-таки! — грозно произнесла Нефалия. — А я уж думала про побег.
— Некуда мне деться отсюда, — кротко ответила Карника. — Сама же о том говорила.
— Говорила—говорила, — подтвердила Нефалия. — Умная девушка. Проходи.
Карника вошла в открытые управляющей ворота. Пошла к дому.
— Не туда тебе сейчас, — услышала она за спиной.
— Куда же? — повернула Карника голову.
— Вон к тому маленькому домику.
— Зачем?
— Не спрашивай! Говорю, иди!
Карника свернула с дорожки и пошла к удивившему ее утром строению. Сзади шла Нефалия.
Они подошли к запертой двери, которую открыла Нефалия ключом. За ней оказалась одна единственная комната с большой кроватью. Пол не был застлан ничем. На двух окнах располагались решетки. Карника не могла понять назначения домика.
— Входи, — Нефалия втолкнулнула остановившуюся на пороге Карнику. Вошла сама и заперла дверь на тот же ключ.
— Что мне здесь делать? Жить отдельно и принимать клиентов?
— Принимать, Карника, — усмехнулась управляющая. — Этот домик предназначен для особенных клиентов.
Карника обернулась.
— Почему именно здесь, а не в общем доме?
— Скажем так, не любят они выставлять свои желания. Хотят, чтобы никто не знал про них. Понимаешь?
— Понимаю, — хотя Карника ничего не поняла из объяснений Нефалии.
— Тогда пока оставайся здесь.
— Почему? Есть еще завтрашний свободный день. Я могу жить в своей комнате, а потом вернуться сюда.
— Потому что ты ослушалась и ушла.
— Я же вернулась. Ничего плохого не совершила.
— Ты еще не усвоила, что должна беспрекословно слушаться меня.
— Мне захотелось выйти, — объяснила Карника.
— За это пообщаешься с клиентами уже сегодня ночью, когда хорошие девочки будут отдыхать.
— Это несправедливо, — возмутилась Карника.
Нефалия уперла руки в бока.
— Где же ты видела справедливость по отношению к подневольному человеку?
— Нигде, — тихо ответила Карника, вспомнив о проданном Ошеро. На глаза навернулись слезы.
— Снова плачешь! Мне тебя наказать?
— Не надо, Нефалия, пожалуйста.
— Жди первого клиента.
Карника считала, что после привоза ее в дом плотских утех ничего хуже с ней случится не может. Сегодняшним вечером она поняла, насколько ошибалась.
— Входи, — Нефалия втолкнулнула остановившуюся на пороге Карнику. Вошла сама и заперла дверь на тот же ключ.
— Что мне здесь делать? Жить отдельно и принимать клиентов?
— Принимать, Карника, — усмехнулась управляющая. — Этот домик предназначен для особенных клиентов.
Карника обернулась.
— Почему именно здесь, а не в общем доме?
— Скажем так, не любят они выставлять свои желания. Хотят, чтобы никто не знал про них. Понимаешь?
— Понимаю, — хотя Карника ничего не поняла из объяснений Нефалии.
— Тогда пока оставайся здесь.
— Почему? Есть еще завтрашний свободный день. Я могу жить в своей комнате, а потом вернуться сюда.
— Потому что ты ослушалась и ушла.
— Я же вернулась. Ничего плохого не совершила.
— Ты еще не усвоила, что должна беспрекословно слушаться меня.
— Мне захотелось выйти, — объяснила Карника.
— За это пообщаешься с клиентами уже сегодня ночью, когда хорошие девочки будут отдыхать.
— Это несправедливо, — возмутилась Карника.
Нефалия уперла руки в бока.
— Где же ты видела справедливость по отношению к подневольному человеку?
— Нигде, — тихо ответила Карника, вспомнив о проданном Ошеро. На глаза навернулись слезы.
— Снова плачешь! Мне тебя наказать?
— Не надо, Нефалия, пожалуйста.
— Жди первого клиента.
Карника считала, что после привоза ее в дом плотских утех ничего хуже с ней случится не может. Сегодняшним вечером она поняла, насколько ошибалась. Карника пришла в смятение. Неужели ее больше не выпустят отсюда? Один самовольный уход превратит ее жизнь в кошмар. Надо притвориться смирившейся. Она посмотрела на клиента.
— Ладно, оставляю вас. Не развязывайте ее, господин.
— Хорошая девочка, только больно спеси много, — предположил мужчина.
— Не волнуйтесь, господин. В следующий раз она станет вас приветствовать, как и положено хорошей девочке.
Нефалия вышла.
Мужчина снова погладил Карнику по щеке. Наклонился и поцеловал прямо в губы. Карника попыталась отвернуть голову, но мужчина крепко схватил ее за подбородок. Потом оторвался и широко улыбнулся.
— Ротик что надо, надеюсь остальное столь же хорошо.
Клиент стал расстегивать рубашку и причмокивать от удовольствия при виде белой груди с упругими сосками, которые она помял пальцами. Прошелся
ладонью по ложбинке вниз до живота. Указательным пальцем обвел пупок и затем нежно прикоснулся к нему губами.
— Скажи, что тебе нравятся мои прикосновения, — попросил клиент.
— Не вру чужим людям, — Карнике следовало называть клиента господином, но она до сих пор не могла произнести этого слова.
— Не важно. Все равно приятно. Разве мужчина когда-нибудь ласкал тебя так нежно?
— Признаюсь, нет.
— Вот видишь.
Клиент рассмеялся и снова поцеловал Карнику в губы.
— Люблю правдивых людей.
— Почему ты изменяешь жене? — искренне полюбопытствовала Карника.
— Не знаю. Я не думал об этом. Жена холодна со мной.
— Ты что-то сделал не так?
— Она всегда была такой, — клиент сказал это так резко, что Карнике не захотелось больше ни о чем спрашивать.
Она только вздохнула.
— Разговор окончен? Тогда продолжим.
Мужчина вскрабкался на ноги Карники. Он стал руками оглаживать тело Карники: от плеч до бедер. Закрыл глаза от удовольствия.
— Теперь я не хочу раздеваться и ложиться рядом с тобой.
Наласкав тело Карника руками, клиент опустился на них, расставив на кровати. Начались поцелуи. Страстные и нежные.
— Веревки слишком больно врезаются. Развяжи.
— Нефалия запретила тебя освобождать, — напомнил мужчина.
— Она тебе не указ. Я бы могла ублажать тебя, а не лежать просто так.
Клиент пристально посмотрела в глаза Карники.
— Хорошо.
Он потянулся сначала к одному узлу, стягивающему запястье Карники, затем развязал другой.
— Спасибо, господин, — заставила себя поблагодарить Карника, опуская руки вдоль тела. — Еще бы ноги.
— Они тебе не пригодятся, — возразила мужчина.
Как только он вновь потянулся губами к груди Карники, та вцепилась свободными теперь руками в его волосы, стала крутить голову из стороны в сторону.
— Вот так поступали бы в деревне с такими мужчинами, как ты, — приговаривала она.
Мужчина кричал изо всех сил. Он попытался царапать лицо Карники, но ничего не мог сделать. Наконец, он сумел вырваться и вскочить с кровати. Клиент оставил пучки волос в руках неожиданной мучительницы, чем привел ее в веселое расположение.
— Ты мне заплатишь! — тыча пальцем, кричал мужчина. — Ты даже представить себе не можешь всю полноту власти Нефалии над такими, как ты. Вас же много! Одной не будет — привезут следующую!
Карника побледнела. Она совершенно забыла разговоры про исчезновение поврослевших женщин из дома плотских утех. Стало страшно. Какой бы невыносимой ни была жизнь, умирать не хотелось. Смерть Карнике представлялась еще более ужасной. Вовсе не освобождением от тягот жизни, а невозможностью наслаждаться ее маленькими радостями. Теперь же вздорный характер плохо послужил ей, заставив взбунтоваться, но не смирится. Клиент пострадал, хотя вначале готов был к примирению. Ужасно вот так загубить свою жизнь.
— Господин, простите меня, — примирительно проговорила Карника.
— Поздно, девочка. Посмотри на меня. Ты же вырвала все волосы.
Клиент пытался пригладить короткую прическу. На голове, правда, было заметно отсутствие волос, оставшихся в руках Карники.
Мужчина сел на краешек кровати, помог сесть Карнике, ноги которой были все еще привязаны.
— Бедная моя девочка, — клиент погладил Карнику по щеке. Та попыталась изобразить наслаждение. — Ты красивая и умная. Однако, ты не заслуживаешь прощения! — с этими словами мужчина так сильно ударил Карнику по щеке, что та упала на бок.
Клиент поднялся и направился к двери.
— Могу лишь посочувствовать твоей участи. Нефалия никому не прощает неповиновения.
Мужчина ушел, а бедная Карника заплакала.
Нефалия появилась лишь утром следующего дня. Она нашла Карнику спящей после долгих рыданий. Та развязала ноги и теперь лежала на боку.
— Она еще и спит! — воскликнула управляющая, подходя к кровати.
Карника открыла глаза и при виде управляющей мгновенно вскочила.
— Я... не... ты застала.., — она пыталась объясниться, но не могла подобрать слов.
— Я уже все знаю. И про твой обман, и про твои объяснения. Господин мне обо всем рассказал.
Карника опустила голову.
— Что теперь со мной будет?
— Сама как думаешь?
— Накажешь, — Карника подняла голову. — Только так нечестно.
— Отчего же нечестно? Я с самого начала говорила о полной покорности.
— Насчет мужчин был разговор. Про то, чтобы спать с женатым не было речи.
— Верно. Как ты заметила, никто из подопечных об этом не распространяется.
— Ты должна была уже здесь, в домике, рассказать мне обо всем.
— Никогда прежде не делала так, — сверкнула глазами Нефалия.
— Неужели никто не протестовал, как я? — удивилась Карника.
— Здесь всем понятно бесполезность бунта. Одна ты не очень-то это усвоила, и мне придется тебе немного помочь.
— Каким же образом?
— Будешь жить здесь до тех пор, пока не ублажишь сотню мужчин.
Карника задохнулась от возмущения. Она лучше бы выдержала сотню плетей! Однако, управляющая редко прибегала к физическому наказанию, берегла красоту тела.
— Вижу, не нравится мой приговор. Не сможешь больше видется с Ангором.
Лицо Карники вспыхнуло красным, дав ответ за хозяйку. Она же меньше всего сейчас думала о новом знакомом.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Никто не приходил к Кондру в течении целой недели. Спина успела зажить практически полностью. Возможность передвижения хотя бы по камере радовала не любившего сидеть Ирина. Меряя шагами маленькое пространство и считая дни по смене дня и ночи, младший страж закона терялся в догадках. Стражник, приносящий еду, не говорил ничего, не отвечал ни на какие вопросы, лишь пожимал плечами. Кондр только раздражался, видя его молчаливое поведение. Он попытался через стражника позвать Валейро Сорано, но тот помотал отрицательно головой и ушел. Ситуаци создавалась более чем странной. Преступника следовало либо разговорить посредством пытки, либо закончить расследование и отдать его судье, который назначит наказание соответственно закону. Кондра же не трогали совсем, словно о нем забыли либо появились новые обстоятельства. Как же хотелось младшему стражу закона поговорить со своим начальником.
Прошло семь дней, и за Кондром Ирином пришли четыре стражника.
