Он протянул руку, положив ее мне на талию, и резко протянул к себе.
— Я соскучился, — тихо шепнул он.
И кажется, как будто напряжение ушло из моего тела. Оно стало мягким и податливым в его руках. Нет, я все еще невероятно сильно злилась, но одновременно была счастлива вдыхать его запах, слышать его голос и ощущать тепло его тела.
— Тим, я зла, — тихо прошептала я ему куда-то в плечо.
— Знаю.
Я вскинула голову, чтобы посмотреть в его глаза.
— Знаешь? То есть ты знал, что твое поведение меня разозлит, но все равно так поступил? — с недоумением спросила я.
Он нахмурился. Кажется, ему не особо хотелось выяснять отношения.
— Я написал сообщение. Я был занят.
— Сутки? За сутки ты опять не нашел времени, чтобы позвонить? Господи, я сходила с ума. В очередной чертов раз! — я вырвалась из его объятий, зло сверкая глазами. — Что с тобой не так, Тим? Зачем ты это делаешь?
— Сэм… — и он замолчал, будто не зная, что сказать.
— Тим, я нужна тебе?
— Да, — он ответил без промедления.
— Тогда зачем ты так поступаешь?
— Это сложно. Сложно объяснить, Сэм.
— Тим, тут ведь не может быть ничего сложного. Ни-че-го. Просто слова превращаются в предложение, а из предложений рождается объяснение.
Он молчал. И я растерянно смотрела на ставшие такими родными глаза, черты лица. Тим не выглядел уставшим. Он не выглядел как человек, который сутки без сна и отдыха работал как проклятый. Нет, он выглядел отдохнувшим, бодрым и свежим, несмотря на то, что был уже вечер.
Я стояла перед ним, скрестив руки на груди, все больше чувствуя себя потерянной. Мне нужны были объяснения, которые он, почему-то, просто не хотел мне давать. Мы стояли, сверля друг друга взглядом, и я не понимала, что дальше делать.
— Тим… я поеду домой, — наконец, устало сказала я. — Позвони мне, как найдешь нужные слова.
Я замерла на секунду, ожидая его реакции, но он так ничего и не сказал. И тогда я обошла его и пошла на выход. В коридоре подхватила свою сумку, обулась и выскочила из квартиры как ужаленная.
Быстрее, быстрее. Пока я не передумала. Пока не струсила. Пока не показала свою слабость.
Я могла понять, принять, простить. Легко. Я чувствовала эту готовность внутри поверить в любые мало-мальски адекватные объяснения. Но он молчал. Он просто, мать его, не смог даже двух слов связать в одно предложение. И я не могла…
Не могла допустить происходящего. Не могла допустить такого отношения к себе. И хотя моя влюбленность была уже настолько сильной, что я готова была забыть все, но разум не позволял. Какая-то часть меня, которая осталась адекватной и логичной твердила, повторяла, что все произошедшее ненормально, неправильно. Так не должно быть.
Я выбежала на улицу и побежала так, будто за мной гнались черти. Я бежала и бежала, чувствуя, как горят легкие, как по щекам текут горячие слезы. Чувствуя, как холодный ветер ударяет по пылающему лицу.
Он не остановил. Он позволил уйти. И если я могла принять и понять, что он не позвонил, то понять, почему он не остановил и даже не попробовал объясниться, не могла.
В какой-то момент я устала бежать и села прямо на холодный, грязный тротуар. Мне было все равно. Мне казалось, что в моей жизни, во мне что-то со звоном умерло, разрушилось, раскрошилось. Я ощущала практически физическую боль. Тело ломало, болело, ныло. А я никак не могла остановить истерику.
Я остро реагирую? Возможно. Ведь… мы даже не поругались. Я просто сказала, что уйду, а он просто разрешил уйти. Может, он думал, что мне нужно время успокоиться? И поэтому дал уйти?
Мозг лихорадочно перебирал варианты, пытаясь найти хотя бы какое-то приемлемое объяснение происходящему.
— Девушка, вам плохо? — послышался чей-то обеспокоенный голос над головой.
— О да, — из меня вырвался хриплый смех, — кажется, у меня разбито сердце.
Следующие несколько дней пролетели как в тумане. Единственное, чем я занималась — писала картину. Все, что я купила в художественном магазине, осталось в квартире Тима, поэтому я пошла и купила все заново. Только в этот раз холст был практически с меня высотой.
Музыка так громко и долго играла в квартире, что несколько раз приходили злые соседи и настоятельно просили сделать потише. Я кивала, соглашалась, но, честно говоря, не уверена была, что действительно понимаю, о чем они говорят.
Картина в этот раз была мрачной, темной. Пока писала ее, даже не до конца понимала, что получится в конце. Казалось, что это какая-то черная, засасывающая дыра или, возможно, смерч. Я оценивающе оглядела картину. На меня смотрели пугающие, поглощающие черные круги, которые множились, как круги на воде от капли. Кажется, на этой картине были все оттенки черного и серого. Казалось бы, как может все не слиться в одну массу, когда в картине одни оттенки черного, но нет. Сердцевина была самой темной, как глубокий, черный колодец, а самые крайние круги уходили практически в серый цвет и к центру становились все темнее и темнее.
Когда картина была готова, я задумчиво сидела напротив, думая, что, наверное, ее нужно как-то назвать. Не хотелось сложного названия. Это должно быть что-то простое, но символичное. Например, “Черные круги”? С другой стороны хотелось сделать глубокое название. Ведь эта картина не просто про круги, она про какие-то неведомые эмоции внутри меня. Хм… “Черная бездна эмоций”? Не слишком ли патетично?
Я вздрогнула, услышав внезапный звонок в дверь. Сердце на секунду сжалось. Может быть, это Тим? Но я отмахнулась от этой мысли и пошла открывать.
На пороге стояла одновременно встревоженная и злая Кэт. Увидев меня в полном здравии, она, кажется, не на шутку завелась. Без приглашения прошла в квартиру, потом крепко сжала в объятиях, а после зло прошипела:
— Я чуть не сошла с ума! Где твоя совесть?
Я пожала плечами. Настроение все еще было достаточно меланхоличным и апатичным.
Оглядев меня внимательным взглядом, Кэт тяжело вздохнула и, кажется, перестала злиться.
— Дааа, тут все намного хуже, чем я предполагала, — и она достала из сумки бутылку вина, поставила на тумбочку рядом, а потом достала еще одну.
Я невольно улыбнулась.
Мы прошли на кухню. Я быстро накрыла стол из того, что было. А было не так уж и много. Последнее время я в квартире не жила, а за последние два дня ни разу не сходила в магазин. Поэтому на столе гордо возвышалось печенье и шоколад.
— Да уж, с такой закуской мы быстро с тобой опьянеем, — поцокала Кэт. — Давай-ка закажем доставку.
Я согласно пожала плечами. Кэт грустно вздохнула, заметив, что я, видимо, не собираюсь проявлять инициативу, достала телефон и через десять минут с довольным видом провозгласила: “Готово!”.
— Что ж, а теперь рассказывай, — разлив вино по бокалам, Кэт начала гипнотизировать меня внимательным взглядом.
— Да нечего рассказывать, — попыталась отмахнуться я.
Изливать душу я не хотела. Я в целом не хотела прокручивать в голове произошедшие события, думать об этом. Но глаза Кэт гневно сверкнули, явно намекая, что она никуда не торопиться, а если я не хочу рассказывать по-хорошему, то она может взять меня измором и количеством вина.
В целом, так и вышло. На первой бутылке вина я упрямо поджимала губы и не особо охотно отвечала на вопросы, на второй я уже рыдала на плече подруги, приговаривая:
— Как он мог… ик… я ведь… он ведь… мы ведь… — шептала я в плечо подруги.
Мы уже давно перебрались в гостиную на диван. Кэт поглаживала меня по спине и спокойно ждала, пока я выговорюсь и успокоюсь.
Где-то через час, когда я все-таки немного успокоилась, Кэт по-деловому уточнила:
— Что планируешь делать?
— А что могу? — все так же меланхолично ответила я. — Он даже не захотел объясниться! Не попытался меня остановить! Бегать я за ним точно не буду, — упрямо заявила я.
— Но надо ведь выяснить, что произошло, — я недоуменно посмотрела на подругу. Ясно же, что произошло: он — сволочь. — Сэм, он не отходил от тебя ни на шаг больше месяца. А потом — бац, и такое странное поведение. Тебя ничего не смущает?
Я нахмурилась. Если отвлечься от мысли, что Тим просто сволочь и повел себя по-свински, смущало ли меня что-то?
— Ну да… его поведение странное, — неохотно согласилась я.
— Вооот, и я о том же. Надо разобраться, — уверенно продолжила гнуть свою линию Кэт.
Она встряхнула своими кудрявыми волосами и задумчиво начала стучать по подбородку, будто уже обдумывая какой-то план.
— А как разобраться-то? Единственный способ, попытаться с ним поговорить. Но я пыталась! Да и не хочу я унижаться.
— Нет, унижаться мы не будем, — согласно закивала Кэт. — Ты знаешь кого-нибудь из его окружения?
Я задумалась. Я знала, что он дружил с Майком. Да и кажется все. Он не знакомил меня ни с кем из своих друзей, знакомых, партнеров. Я еще больше нахмурилась, понимая, как мало я о нем знала, и как он мало в действительно позволял мне знать..
— Нет, — тихо, расстроенно вздохнула я.
Повисла тишина. Кэт, видимо, лихорадочно обдумывала возможный план. Не выдержав, она подскочила с дивана и начала мельтешить туда-обратно. Я наблюдала за метаниями подруги и пила вино, решая, точно ли она не сошла с ума.
— О! У меня появилась идея, — радостно воскликнула Кэт. Остановилась, внимательно посмотрев мне в глаза. — Нам надо за ним проследить. Увидеть, с кем он общается, встречается. Выбрать кого-нибудь из окружения и аккуратно расспросить.
Я удивленно вскинула брови, поражаясь фантазии Кэт.
— Проследить? Расспросить? Ты сошла с ума?
— Сэм, ты его любишь? — резко и неожиданно спросила Кэт.
— Да, — ни на секунду не задумавшись, ответила я.
— Тогда никакой план не может быть безумным ради такого благого дела! — патетично воскликнула она, вскинув руку. — Нам нужно все хорошенько продумать.
Я все еще шокировано разглядывала подругу, ожидая, что вот-вот она рассмеется и скажет, что пошутила. Но через час детального обсуждения плана, поняла, что кажется, это все не шутки.
— Во сколько он обычно уходит из дома? — допрашивала меня Кэт.
— Иногда в 8 утра, иногда в 9 или даже в 10, — неуверенно пожала я плечами.
— Отлично, начнем слежку с 7 утра.
— С 7 утра? — я поперхнулась вином, глоток которого только что сделала.
— Да, Сэм. Ради любви ты не готова пораньше встать? — сверля меня недовольным взглядом, спросила Кэт. Я лишь вздохнула.
Итак, по плану Кэт мы должны были следить за Тимом несколько дней и найти в его окружении кого-то, с кем он виделся несколько раз. По словам Кэт, это обеспечивало нам то, что этот человек знал больше других. Следить мы планировали с самого утра и до момента, пока он вернется домой.
Как именно мы потом будем допрашивать этого несчастного, мы, конечно, не продумали. Пока главное было вообще найти того, кто мог нам дать хоть какую-то информацию. По крайне мере, так сказала Кэт.
— Кэт, если он нас засечет… Господи, ты представляешь, как глупо мы будем выглядеть?
— Сэм, ты его любишь? — еще раз спросила Кэт.
— Да, — устало вздохнула я.
— Тогда никаких глупых вопросов и сомнений! Соберись! В твоих руках твое счастье.
Следующим утром уже в шесть часов Кэти ждала около подъезда. Я спустилась сонная и еще больше уверенная, что затея была невероятно глупой. Плюхнулась на пассажирское сидение, с удивлением разглядывая Кэт. На ней были очки и кепка, волосы собраны в хвост. Осмотрев в свою очередь меня, Кэт недовольно цокнула и потянулась зачем-то на заднее сиденье.
— На, надевай, — Кэт протянула мне еще одну кепку.
— Зачем? — недоуменно спросила я.
— Сэм, ты еще не проснулась, что ли? — раздраженно проворчала подруга. — Конспирация, — очень медленно и четко проговорила она.
Я вздохнула и решила не спорить. Игра в шпионов набирала все новые обороты.
Ровно в 7 часам мы прибыли к дому, в котором жил Тим. Припарковались так, чтобы видеть выход из жилого комплекса и внимательно стали следить.
— А если он воспользуется паркингом? — вдруг озарило меня.
— Хм… ты же вроде говорила у него водитель?
— Да, — неуверенно отозвалась я.
— Насколько я знаю, водители уезжают на машине и приезжают на машине. Ну, то есть он бы не оставил ее здесь, чтобы самому добираться пешком.
— Логично, — согласилась я.
Через час дверь ЖК в очередной раз открылась, и мое сердце замерло. Тим вышел на улицу, параллельно разговаривая по телефону. Волосы, как всегда, были взъерошены. На нем был костюм серого цвета и белая рубашка. Пиджак был расстегнут и немного развивался от встречного ветра, рубашка тоже была расстегнута на пять пуговиц сверху и никакого галстука.
Я слышала как лихорадочно и безумно бьется мое сердце. Он был так… прекрасен, красив, идеален. Мне захотелось оказаться рядом, вдохнуть запах, оказаться в его теплых и твердых объятиях. Сейчас, смотря на него, я не представляла, как прожила эти несколько дней без него, как выжила.
— Так, не распускаем сопли, — раздался уверенный голос. — Нам нельзя сорвать операцию, от этого зависит твое счастье.
Я слабо улыбнулась.
Практически сразу подъехала знакомая черная машина, водитель вышел и открыл Тиму заднюю дверь. Спустя минуту они тронулись, и Кэт тоже плавно стартовала.
— А ты уверена, что сможешь ехать так, чтобы они нас не заметили? — я нахмурилась, разглядывая сосредоточенное лицо Кэт.
Она в ответ лишь неопределенно повела плечами и продолжила сосредоточенно следить за дорогой.
Первой остановкой Тима был ресторан. Он вышел из машины, в этот раз на ходу что-то усердно печатая в телефоне и не смотря по сторонам прошел внутрь.
— И что дальше? — я вопросительно вскинула бровь. — Надо идти внутрь, отсюда ничего не увидеть и не узнать. Но меня он сразу узнает.
— Пойду я, он меня навряд ли вспомнит.
— Думаешь? — я выразительно посмотрела на подругу. У нее была достаточно запоминающаяся внешность.
— Выбора все равно нет.
— Сними хотя бы очки. Ты привлечешь в таком виде очень много внимания.
— Согласна, — Кэт бросила очки на приборную панель и, выйдя из машины, направилась в ресторан.
Ожидания было невыносимым. Я пристально следила за входом.
Через полчаса я увидела Кэт, которая, озираясь по сторонам, поспешно вышла из ресторана. Как только подруга уселась на водительское сидение, я нетерпеливо на нее посмотрела:
— Ну что?
Она разблокировала телефон и показала фотографии. Тим сидел с каким-то мужчиной за столиком.
Через десять минут из ресторана вышел уже сам Тим. Машина опять мгновенно оказалась рядом, а водитель уже спешил открыть дверь.
Следующая остановка — бизнес-центр.
Мы смотрели с Кэт на огромное здание, где было, кажется, этажей двадцать не меньше. Потом растерянно переглянулись.
— Ты знаешь, как называется его компания, офис?
— А с чего ты взяла, что он приехал в свой офис, а не к кому-то?
— Тоже верно, — со вздохом согласилась Кэт.
В итоге мы не придумали ничего лучше, чем остаться в машине и просто ждать. Через часа четыре Тим, наконец, вышел из бизнес-центра. Признаться, мы с Кэт были уже порядком уставшие и раздраженные. Сидеть в засаде оказалось не так уж и весело. Хотя Кэт подготовилась основательно. Пока мы ждали Тима, успели съесть бутерброды, которые подруга приготовила специально для нашей операции.
Тим в итоге опять поехал в ресторан. В этот раз, когда Кэт проверила, с кем он, оказалось, что он обедает один.
— Я соскучился, — тихо шепнул он.
И кажется, как будто напряжение ушло из моего тела. Оно стало мягким и податливым в его руках. Нет, я все еще невероятно сильно злилась, но одновременно была счастлива вдыхать его запах, слышать его голос и ощущать тепло его тела.
— Тим, я зла, — тихо прошептала я ему куда-то в плечо.
— Знаю.
Я вскинула голову, чтобы посмотреть в его глаза.
— Знаешь? То есть ты знал, что твое поведение меня разозлит, но все равно так поступил? — с недоумением спросила я.
Он нахмурился. Кажется, ему не особо хотелось выяснять отношения.
— Я написал сообщение. Я был занят.
— Сутки? За сутки ты опять не нашел времени, чтобы позвонить? Господи, я сходила с ума. В очередной чертов раз! — я вырвалась из его объятий, зло сверкая глазами. — Что с тобой не так, Тим? Зачем ты это делаешь?
— Сэм… — и он замолчал, будто не зная, что сказать.
— Тим, я нужна тебе?
— Да, — он ответил без промедления.
— Тогда зачем ты так поступаешь?
— Это сложно. Сложно объяснить, Сэм.
— Тим, тут ведь не может быть ничего сложного. Ни-че-го. Просто слова превращаются в предложение, а из предложений рождается объяснение.
Он молчал. И я растерянно смотрела на ставшие такими родными глаза, черты лица. Тим не выглядел уставшим. Он не выглядел как человек, который сутки без сна и отдыха работал как проклятый. Нет, он выглядел отдохнувшим, бодрым и свежим, несмотря на то, что был уже вечер.
Я стояла перед ним, скрестив руки на груди, все больше чувствуя себя потерянной. Мне нужны были объяснения, которые он, почему-то, просто не хотел мне давать. Мы стояли, сверля друг друга взглядом, и я не понимала, что дальше делать.
— Тим… я поеду домой, — наконец, устало сказала я. — Позвони мне, как найдешь нужные слова.
Я замерла на секунду, ожидая его реакции, но он так ничего и не сказал. И тогда я обошла его и пошла на выход. В коридоре подхватила свою сумку, обулась и выскочила из квартиры как ужаленная.
Быстрее, быстрее. Пока я не передумала. Пока не струсила. Пока не показала свою слабость.
Я могла понять, принять, простить. Легко. Я чувствовала эту готовность внутри поверить в любые мало-мальски адекватные объяснения. Но он молчал. Он просто, мать его, не смог даже двух слов связать в одно предложение. И я не могла…
Не могла допустить происходящего. Не могла допустить такого отношения к себе. И хотя моя влюбленность была уже настолько сильной, что я готова была забыть все, но разум не позволял. Какая-то часть меня, которая осталась адекватной и логичной твердила, повторяла, что все произошедшее ненормально, неправильно. Так не должно быть.
Я выбежала на улицу и побежала так, будто за мной гнались черти. Я бежала и бежала, чувствуя, как горят легкие, как по щекам текут горячие слезы. Чувствуя, как холодный ветер ударяет по пылающему лицу.
Он не остановил. Он позволил уйти. И если я могла принять и понять, что он не позвонил, то понять, почему он не остановил и даже не попробовал объясниться, не могла.
В какой-то момент я устала бежать и села прямо на холодный, грязный тротуар. Мне было все равно. Мне казалось, что в моей жизни, во мне что-то со звоном умерло, разрушилось, раскрошилось. Я ощущала практически физическую боль. Тело ломало, болело, ныло. А я никак не могла остановить истерику.
Я остро реагирую? Возможно. Ведь… мы даже не поругались. Я просто сказала, что уйду, а он просто разрешил уйти. Может, он думал, что мне нужно время успокоиться? И поэтому дал уйти?
Мозг лихорадочно перебирал варианты, пытаясь найти хотя бы какое-то приемлемое объяснение происходящему.
— Девушка, вам плохо? — послышался чей-то обеспокоенный голос над головой.
— О да, — из меня вырвался хриплый смех, — кажется, у меня разбито сердце.
Глава 22. Слежка
Следующие несколько дней пролетели как в тумане. Единственное, чем я занималась — писала картину. Все, что я купила в художественном магазине, осталось в квартире Тима, поэтому я пошла и купила все заново. Только в этот раз холст был практически с меня высотой.
Музыка так громко и долго играла в квартире, что несколько раз приходили злые соседи и настоятельно просили сделать потише. Я кивала, соглашалась, но, честно говоря, не уверена была, что действительно понимаю, о чем они говорят.
Картина в этот раз была мрачной, темной. Пока писала ее, даже не до конца понимала, что получится в конце. Казалось, что это какая-то черная, засасывающая дыра или, возможно, смерч. Я оценивающе оглядела картину. На меня смотрели пугающие, поглощающие черные круги, которые множились, как круги на воде от капли. Кажется, на этой картине были все оттенки черного и серого. Казалось бы, как может все не слиться в одну массу, когда в картине одни оттенки черного, но нет. Сердцевина была самой темной, как глубокий, черный колодец, а самые крайние круги уходили практически в серый цвет и к центру становились все темнее и темнее.
Когда картина была готова, я задумчиво сидела напротив, думая, что, наверное, ее нужно как-то назвать. Не хотелось сложного названия. Это должно быть что-то простое, но символичное. Например, “Черные круги”? С другой стороны хотелось сделать глубокое название. Ведь эта картина не просто про круги, она про какие-то неведомые эмоции внутри меня. Хм… “Черная бездна эмоций”? Не слишком ли патетично?
Я вздрогнула, услышав внезапный звонок в дверь. Сердце на секунду сжалось. Может быть, это Тим? Но я отмахнулась от этой мысли и пошла открывать.
На пороге стояла одновременно встревоженная и злая Кэт. Увидев меня в полном здравии, она, кажется, не на шутку завелась. Без приглашения прошла в квартиру, потом крепко сжала в объятиях, а после зло прошипела:
— Я чуть не сошла с ума! Где твоя совесть?
Я пожала плечами. Настроение все еще было достаточно меланхоличным и апатичным.
Оглядев меня внимательным взглядом, Кэт тяжело вздохнула и, кажется, перестала злиться.
— Дааа, тут все намного хуже, чем я предполагала, — и она достала из сумки бутылку вина, поставила на тумбочку рядом, а потом достала еще одну.
Я невольно улыбнулась.
Мы прошли на кухню. Я быстро накрыла стол из того, что было. А было не так уж и много. Последнее время я в квартире не жила, а за последние два дня ни разу не сходила в магазин. Поэтому на столе гордо возвышалось печенье и шоколад.
— Да уж, с такой закуской мы быстро с тобой опьянеем, — поцокала Кэт. — Давай-ка закажем доставку.
Я согласно пожала плечами. Кэт грустно вздохнула, заметив, что я, видимо, не собираюсь проявлять инициативу, достала телефон и через десять минут с довольным видом провозгласила: “Готово!”.
— Что ж, а теперь рассказывай, — разлив вино по бокалам, Кэт начала гипнотизировать меня внимательным взглядом.
— Да нечего рассказывать, — попыталась отмахнуться я.
Изливать душу я не хотела. Я в целом не хотела прокручивать в голове произошедшие события, думать об этом. Но глаза Кэт гневно сверкнули, явно намекая, что она никуда не торопиться, а если я не хочу рассказывать по-хорошему, то она может взять меня измором и количеством вина.
В целом, так и вышло. На первой бутылке вина я упрямо поджимала губы и не особо охотно отвечала на вопросы, на второй я уже рыдала на плече подруги, приговаривая:
— Как он мог… ик… я ведь… он ведь… мы ведь… — шептала я в плечо подруги.
Мы уже давно перебрались в гостиную на диван. Кэт поглаживала меня по спине и спокойно ждала, пока я выговорюсь и успокоюсь.
Где-то через час, когда я все-таки немного успокоилась, Кэт по-деловому уточнила:
— Что планируешь делать?
— А что могу? — все так же меланхолично ответила я. — Он даже не захотел объясниться! Не попытался меня остановить! Бегать я за ним точно не буду, — упрямо заявила я.
— Но надо ведь выяснить, что произошло, — я недоуменно посмотрела на подругу. Ясно же, что произошло: он — сволочь. — Сэм, он не отходил от тебя ни на шаг больше месяца. А потом — бац, и такое странное поведение. Тебя ничего не смущает?
Я нахмурилась. Если отвлечься от мысли, что Тим просто сволочь и повел себя по-свински, смущало ли меня что-то?
— Ну да… его поведение странное, — неохотно согласилась я.
— Вооот, и я о том же. Надо разобраться, — уверенно продолжила гнуть свою линию Кэт.
Она встряхнула своими кудрявыми волосами и задумчиво начала стучать по подбородку, будто уже обдумывая какой-то план.
— А как разобраться-то? Единственный способ, попытаться с ним поговорить. Но я пыталась! Да и не хочу я унижаться.
— Нет, унижаться мы не будем, — согласно закивала Кэт. — Ты знаешь кого-нибудь из его окружения?
Я задумалась. Я знала, что он дружил с Майком. Да и кажется все. Он не знакомил меня ни с кем из своих друзей, знакомых, партнеров. Я еще больше нахмурилась, понимая, как мало я о нем знала, и как он мало в действительно позволял мне знать..
— Нет, — тихо, расстроенно вздохнула я.
Повисла тишина. Кэт, видимо, лихорадочно обдумывала возможный план. Не выдержав, она подскочила с дивана и начала мельтешить туда-обратно. Я наблюдала за метаниями подруги и пила вино, решая, точно ли она не сошла с ума.
— О! У меня появилась идея, — радостно воскликнула Кэт. Остановилась, внимательно посмотрев мне в глаза. — Нам надо за ним проследить. Увидеть, с кем он общается, встречается. Выбрать кого-нибудь из окружения и аккуратно расспросить.
Я удивленно вскинула брови, поражаясь фантазии Кэт.
— Проследить? Расспросить? Ты сошла с ума?
— Сэм, ты его любишь? — резко и неожиданно спросила Кэт.
— Да, — ни на секунду не задумавшись, ответила я.
— Тогда никакой план не может быть безумным ради такого благого дела! — патетично воскликнула она, вскинув руку. — Нам нужно все хорошенько продумать.
Я все еще шокировано разглядывала подругу, ожидая, что вот-вот она рассмеется и скажет, что пошутила. Но через час детального обсуждения плана, поняла, что кажется, это все не шутки.
— Во сколько он обычно уходит из дома? — допрашивала меня Кэт.
— Иногда в 8 утра, иногда в 9 или даже в 10, — неуверенно пожала я плечами.
— Отлично, начнем слежку с 7 утра.
— С 7 утра? — я поперхнулась вином, глоток которого только что сделала.
— Да, Сэм. Ради любви ты не готова пораньше встать? — сверля меня недовольным взглядом, спросила Кэт. Я лишь вздохнула.
Итак, по плану Кэт мы должны были следить за Тимом несколько дней и найти в его окружении кого-то, с кем он виделся несколько раз. По словам Кэт, это обеспечивало нам то, что этот человек знал больше других. Следить мы планировали с самого утра и до момента, пока он вернется домой.
Как именно мы потом будем допрашивать этого несчастного, мы, конечно, не продумали. Пока главное было вообще найти того, кто мог нам дать хоть какую-то информацию. По крайне мере, так сказала Кэт.
— Кэт, если он нас засечет… Господи, ты представляешь, как глупо мы будем выглядеть?
— Сэм, ты его любишь? — еще раз спросила Кэт.
— Да, — устало вздохнула я.
— Тогда никаких глупых вопросов и сомнений! Соберись! В твоих руках твое счастье.
Следующим утром уже в шесть часов Кэти ждала около подъезда. Я спустилась сонная и еще больше уверенная, что затея была невероятно глупой. Плюхнулась на пассажирское сидение, с удивлением разглядывая Кэт. На ней были очки и кепка, волосы собраны в хвост. Осмотрев в свою очередь меня, Кэт недовольно цокнула и потянулась зачем-то на заднее сиденье.
— На, надевай, — Кэт протянула мне еще одну кепку.
— Зачем? — недоуменно спросила я.
— Сэм, ты еще не проснулась, что ли? — раздраженно проворчала подруга. — Конспирация, — очень медленно и четко проговорила она.
Я вздохнула и решила не спорить. Игра в шпионов набирала все новые обороты.
Ровно в 7 часам мы прибыли к дому, в котором жил Тим. Припарковались так, чтобы видеть выход из жилого комплекса и внимательно стали следить.
— А если он воспользуется паркингом? — вдруг озарило меня.
— Хм… ты же вроде говорила у него водитель?
— Да, — неуверенно отозвалась я.
— Насколько я знаю, водители уезжают на машине и приезжают на машине. Ну, то есть он бы не оставил ее здесь, чтобы самому добираться пешком.
— Логично, — согласилась я.
Через час дверь ЖК в очередной раз открылась, и мое сердце замерло. Тим вышел на улицу, параллельно разговаривая по телефону. Волосы, как всегда, были взъерошены. На нем был костюм серого цвета и белая рубашка. Пиджак был расстегнут и немного развивался от встречного ветра, рубашка тоже была расстегнута на пять пуговиц сверху и никакого галстука.
Я слышала как лихорадочно и безумно бьется мое сердце. Он был так… прекрасен, красив, идеален. Мне захотелось оказаться рядом, вдохнуть запах, оказаться в его теплых и твердых объятиях. Сейчас, смотря на него, я не представляла, как прожила эти несколько дней без него, как выжила.
— Так, не распускаем сопли, — раздался уверенный голос. — Нам нельзя сорвать операцию, от этого зависит твое счастье.
Я слабо улыбнулась.
Практически сразу подъехала знакомая черная машина, водитель вышел и открыл Тиму заднюю дверь. Спустя минуту они тронулись, и Кэт тоже плавно стартовала.
— А ты уверена, что сможешь ехать так, чтобы они нас не заметили? — я нахмурилась, разглядывая сосредоточенное лицо Кэт.
Она в ответ лишь неопределенно повела плечами и продолжила сосредоточенно следить за дорогой.
Первой остановкой Тима был ресторан. Он вышел из машины, в этот раз на ходу что-то усердно печатая в телефоне и не смотря по сторонам прошел внутрь.
— И что дальше? — я вопросительно вскинула бровь. — Надо идти внутрь, отсюда ничего не увидеть и не узнать. Но меня он сразу узнает.
— Пойду я, он меня навряд ли вспомнит.
— Думаешь? — я выразительно посмотрела на подругу. У нее была достаточно запоминающаяся внешность.
— Выбора все равно нет.
— Сними хотя бы очки. Ты привлечешь в таком виде очень много внимания.
— Согласна, — Кэт бросила очки на приборную панель и, выйдя из машины, направилась в ресторан.
Ожидания было невыносимым. Я пристально следила за входом.
Через полчаса я увидела Кэт, которая, озираясь по сторонам, поспешно вышла из ресторана. Как только подруга уселась на водительское сидение, я нетерпеливо на нее посмотрела:
— Ну что?
Она разблокировала телефон и показала фотографии. Тим сидел с каким-то мужчиной за столиком.
Через десять минут из ресторана вышел уже сам Тим. Машина опять мгновенно оказалась рядом, а водитель уже спешил открыть дверь.
Следующая остановка — бизнес-центр.
Мы смотрели с Кэт на огромное здание, где было, кажется, этажей двадцать не меньше. Потом растерянно переглянулись.
— Ты знаешь, как называется его компания, офис?
— А с чего ты взяла, что он приехал в свой офис, а не к кому-то?
— Тоже верно, — со вздохом согласилась Кэт.
В итоге мы не придумали ничего лучше, чем остаться в машине и просто ждать. Через часа четыре Тим, наконец, вышел из бизнес-центра. Признаться, мы с Кэт были уже порядком уставшие и раздраженные. Сидеть в засаде оказалось не так уж и весело. Хотя Кэт подготовилась основательно. Пока мы ждали Тима, успели съесть бутерброды, которые подруга приготовила специально для нашей операции.
Тим в итоге опять поехал в ресторан. В этот раз, когда Кэт проверила, с кем он, оказалось, что он обедает один.
