Я разворачиваюсь и иду в свою комнату, с осознанием, что всё вокруг меня с каждым днем рушится и преодолевает точку невозврата: я и мои мечты, моя первая любовь и моя семья.
Этим разрухам нет ни конца, ни края.
Что ждет меня завтра, если уже сегодня я теряю больше, чем за всю жизнь?
Первый учебный день выдался напряженным.
Мама с самого утра пичкает меня блинами и искоса наблюдает за каждым моим движением, даже за мимикой! Мы почти не разговариваем, так что за четыре дня моего самобичевания дома наши краткие и бессмысленные разговоры можно посчитать по пальцам. И я, и она – испытываем смятение после ссоры, поэтому напрямую не встречаемся взглядом.
В любом случае мама взяла себя в руки, открыла отпуск и подумывает об отдыхе на горячем песке у моря. Она мне пока ничего не сказала, но распечатки турагентств в общей комнате лежат весьма красноречиво. Надеюсь, она понимает, что у меня нет желания отдыхать с ней один на один… К тому же начинается учеба, в которую я мечтаю занырнуть с головой, позабыв обо всем неважном.
От папы я ни разу не увидела ни сообщения, ни звонка, что, несомненно раздражает и обижает. Зато одну из первых пар во втором семестре ведет Татьяна Александровна, улыбаясь во все тридцать два зуба от непонятного мне счастья. Только иногда я ловлю пытливые взгляды с проблеском тоскливой вины… Старательно игнорирую её и с ядом в сердце коряво конспектирую лекцию.
Как только она может вести себя так непринужденно? Как смеет заглядывать в мои глаза? Как смеет смотреть на меня с такой колючей жалостью?
Несмотря на то, что мой вид предполагает бунтарское поведение, учебу никто не отменял. Я постаралась максимально сосредоточиться, но взгляд часто скользит на пустое место, где обычно сидела рыжая бестия. Она не пришла на учебу. Отчего же?
Не понравилось, когда тобой играют и манипулируют? Поразительно, как эти люди чувствительны, когда задеваешь их самолюбие и уверенность в завтрашнем дне. Надеюсь, это наказание научит всех хладнокровных обманщиков быть людьми, а не отморозками, которые молчаливо наблюдают за разрушением чужих жизней.
Жалко? Нет. Гложет совесть? Отчасти, но я старательно игнорирую эти чувства. Они теперь не про меня. Если кого и стану жалеть – только себя и наедине, когда никто не видит этой слабости.
Паскудный день, в общем.
В столовой выбираю тихий столик, желая побыть в одиночестве. И только я тяну в рот сочную булочку с творогом, на стул рядом бесцеремонно садится Ковалёв.
– Теперь ты стала одиночкой, – хмыкает парень, постукивая пальцами по столу. – Как быстро всё меняется. Сначала сидишь на коленях Беса за их столом, а теперь прячешься среди толпы…
– Я хочу пообедать в тишине, Стас.
– А я хочу уложить тебя в свою постель. Что же нам делать? – нагло заявляет парень, остро посмотрев на мой, полный раздражения, взгляд.
– Мы ещё не закончили с Бессоновым, – подмечаю категорично. – Пока не соблюдены условия, попроси помощи у своей правой руки.
– Не язви мне, моя хорошая. Я не сопливый Бес, могу и ремня всыпать, – он с какой-то крайне садистской ухмылкой наслаждается моей заминкой, пока я пытаюсь увидеть в нём игривое настроение или очередную идиотскую шутку… Только дело в том, что говорит он серьезно и склоняет голову, рассматривая меня, словно уже представляя меня с горящей задницей. – Ты уже придумала свой очередной план мучительной мести?
Я сглатываю, увлажняя пересохшее горло напитком.
– Нет, – пожимаю плечами, стараясь скрыть, что меня царапнула его угроза. – Пока – нет.
– И сколько мне ждать? Боюсь, что терпением я никогда не отличался, – он подхватывает мою булочку, отложенную на блюдце и вгрызается в неё зубами. Меня передергивает от его плотоядного взгляда.
Уверенна, вместо этой булочки он представляет меня. Только не понимаю, почему в нём такой неуёмный звериный голод по моей шкуре.
– Терпение, Стас, дорого ценится, – заключаю я, отпивая дешевый растворимый и слишком сладкий кофе. – Я не могу выйти на конфликт первой. Мне нужен повод, чтобы он сам прочувствовал свою неправоту... И не смог меня ни в чем обвинить.
– Реши вопрос до выходных. У меня уже есть на тебя планы и не тебе их менять, – он равнодушно осматривает меня, а затем переводит взгляд за мою спину, отчего-то замирая.
Заинтригованная подобной реакцией Стаса, оборачиваюсь и также застываю, едва только рот держу закрытым от замешательства.
Бессонов, собственной персоной, идёт к своим друзьям, поддерживая жгучую брюнетку немного ниже талии. Мой взгляд без моего ведома оценивающе пробегается по незнакомой мне девушке, цепляясь за длинные идеально ровные волосы до поясницы, а затем изучающе скользят по изумрудному атласному платью, которое целомудренно закрывает тело, но подчеркивает талию и хрупкие плечи.
В голове я буквально слышу насмешливый голос Бессонова, который говорит, что ему нравятся блондинки…
Эта девушка теперь моя полная противоположность.
Она выглядит скромной и смущенной знакомством, а когда Бессонов придвигает стул к своему, она сжимается от неожиданности. Надо же… Я ведь была такой же образцово смущенной и невинной девочкой до близкого знакомства с этим ублюдком, который убил во мне наивную девчушку.
Сердце колит, словно мне в грудь выстрелили…
– Ты глянь, как быстро замену нашёл! – слышу я насмешку, а сама не могу оторвать взгляд, даже не моргаю.
В груди ноет гниющая рана, которую я не могу залатать ни яростью, ни обидой, ни равнодушием. Меня выворачивает наизнанку, когда Бессонов галантно придвигает к девушке пакет с доставкой из ресторана, распаковывает и одаривает её нежной улыбкой. Она светится и растворяется в его теплоте, пока я начинаю задыхаться от непринятия ситуации.
– Теперь, видимо, до тебя дошло, что пока ты мучаешься и страдаешь – он развлекается. Не повод ли это наказать взорвавшегося Беса?
– Помолчи, Стас, – я с усилием воли отворачиваюсь. – Мне нужно подумать.
– Подумать о том, в каких позах он её трахает? Интересно, как давно они знакомы… Со дня вашей ссоры или всё-таки он умудрился подцепить очередную красотку ещё до вашего расставания?
Я поднимаюсь и собираю на поднос посуду с остатками еды. Мне тяжело думать о Бессонове, особенно в том ключе, что у него появилась девушка всего за несколько дней. Я ещё не готова принять этот очевидный, но достаточно раздражающий факт.
– Мне плевать…
– Да-да. Говори это чаще и возможно, ты себя в этом убедишь, – Стас надменно хмыкает и нервно постукивает пальцами по столу.
– Пока, – прощаюсь и подхватив поднос, отношу его к столешнице для грязной посуды.
Желаю, как можно быстрее выйти из столовой – буквально сбежать. Не знаю от чего… Или от кого. Но мне неуютно находиться здесь, особенно когда Стас с насмешкой за мной наблюдает с одного столика, а за другим находится бывший парень, сидящий в обнимку с новой девушкой в кругу своих друзей.
Только когда входные двери были уже так близко, я лицом к лицу сталкиваюсь с Артёмом. В какой-то момент я ощущаю панику, которая скрутила живот и стараюсь увернуться от его взгляда.
Мой побег выходит паршивым. Артём, схватив меня за предплечье, ставит в уголочек и буквально надо мной нависает, оградив от любопытных глаз. Зато сам парень теперь стоит коршуном и гневно смотрит в мои глаза, которые я не решаюсь опустить. Мне не известно, что он может сделать, потому и пристально слежу за каждым его вдохом и взмахом ресниц.
– Думаешь, тебе всё это сойдет с рук? – спрашивает Максименко низким тоном, видимо, пытаясь меня этим запугать.
– Это взаимный вопрос, – твердо отвечаю я, не позволяя себе быть трусихой.
– Зачем ты это сделала? – шипит он на меня.
– Сделала – что? – уточняю.
– Не строй из себя идиотку! – рявкает так, что некоторые студенты на нас заинтересованно оборачиваются.
Артём с яростью шлепает ладонью по стене у моей головы, а я отворачиваю голову и прикрываю глаза от внезапного нападения.
– Ты подставила меня, Аню – опозорила, а Кирилла – разочаровала и оскорбила. Поверь, я сделаю всё возможное, чтобы он не питал к тебе жалости, потому что до конца моего выпуска твоя жизнь в универе превратится в Ад. Уяснила, Авдеева?
Мои губы подрагивают от обиды, но в следующий момент расплываются в едкой ухмылке. Смотрю в его глаза, которые недоверчиво сужаются. Я никому не позволю себя запугивать, особенно ему, соучастнику, во всём поддерживающегося Кирилла.
– Можешь не стараться. Моя жизнь уже напоминает Ад, и ты к этому приложил руку, – равнодушно подмечаю я, показывая, что подобные угрозы – как пыль в глаза. Вроде и колит, но совсем не трогает. – С дороги, Максименко, – я отпихиваю наглого парня, но он снова грубо зажимает меня в углу и теперь болезненно впивается пальцами в предплечье.
– Извинись перед Аней и возможно, ты не станешь в этих стенах изгоем… Извинись и расскажи о своей идиотской выходке и сговоре за нашей спиной. Признай свои ошибки, Авдеева, иначе…
– Подавись ты своей Аней, – прошипела я, пытаясь скинуть его руку и уйти. – Зачем тебе она вообще? Ты же любишь изменять. Одной изменой больше, одной меньше. Кому какая разница, в какую рыжую ты хочешь запихнуть свой жалкий отросток? – хмыкаю я, вспоминая, как на первой неделе нашего поступления Аня встречалась с ним, а затем застукала с другой.
Артём бесится, а значит моя правда… И оскорбления цепляют и колют в глаза. Так-то!
– Тебя совсем не учили обращаться с девушками? – Стас приваливается плечом к стене, встав рядом. – Не порядок.
– И тебя я тоже предупреждаю – тронете нас ещё раз и не видать вам обучения, диплома и спокойной жизни.
– Попробуй посодействуй. Интересно, как скоро в этом универе появятся проверки о коррумпировании ректора и деканов? – насмешливо подмечает Стас, скучающе рассматривая часы на своей руке. – Слышал Бессонов-старший бывает падок на подарочки за помощь…
– Сука! – Артём хватает за грудки расслабленного Стаса, но всё происходит быстро и четко, почти неуловимо для моих глаз. Ковалёв сжимает запястья напавшего на него парня, выкручивает их и в итоге с силой отталкивает, ударив под дых напоследок.
Ошалело смотрю на верткий удар и застываю. Ковалёв оказался не слабым мальчишкой, а сильным парнем, который знает, как использовать свою силу и навредить. Он что, занимается боевыми искусствами? Такие приёмы я разве что в фильме и видела…
Мне стало не по себе.
– Не порть мою новую рубашку, Максименко. Тебе такое оплатить не по карману, – Стас поправляет рубашку. – Я провожу тебя, Василиса.
Ковалёв поддает мне руку, которую я бездумно принимаю. Во всяком случае я точно не желаю больше оказаться зажатой кем-то в углу. Когда оборачиваюсь на Артёма, который сжимает кулаки, замечаю за его спиной приближающегося Бессонова.
От одного его презрительного взгляда вперемешку с яростью, меня внутреннее передергивает.
Чертовски хорошо, что дверь так близко и мы без проблем вышли из столовой.
Несколько дней учебы проходят относительно спокойно, но я стараюсь не сталкиваться с Бессоновым и его друзьями, старательно их избегая. Только вот от Стаса Ковалёва скрыться не так уж и легко…
Он буквально везде и преследует меня от угла к углу. Просто смотрит, словно приглядывает и чего-то выжидает. А по его взгляду я могу считать только одно желание – обладание мной и приближающийся час расплаты.
На этих выходных я притворилась болезненно больной и бессильной. Фокус простой и думаю, что Стас всё понимает куда больше, чем хочет показать...
Надо срочно что-то предпринять. Закончить с Бессоновым, оборвать нашу связь, даже если это означает оторвать его от себя с мясом, как и наши воспоминания, как и наши прикосновения… Нашу любовь, которой, как оказалось, не существовало. Покончить с ним и выдохнуть, позволить себе принять правду.
Но Ковалёв всё ещё смотрит и ждёт меня. Я никогда не смогу расплатиться с ним и осознаю это слишком поздно. Меня отвращает он, его беспринципность и его мораль. Стас мне просто неприятен, как внешне, так и внутренне.
Задаюсь вопросом – почему и сердце болезненно ноет. Ненавижу себя за чувства, которые всё ещё горят по человеку, предавшего и оскорбившего меня.
– Разве пятница должна быть такой тоскливой? – Тим поддает мне очередной круасан и я слабо улыбаюсь. Беру стаканчик ароматного кофе, который быстро остывает на морозе и с наслаждением обедаю.
– Дело не в пятнице, Тимофей, – пожимаю плечами, осматривая университетский парк. Мой друг сегодня сцапал меня в коридоре, предварительно узнав, что у меня окно. Я благодарна ему за маленькую возможность побыть в комфорте. – Твоя мама как всегда превосходит себя, – киваю на круасан с вишневой начинкой.
– Расскажи мне, – просит Тим, а я тяжело вздыхаю.
– О чём ты хочешь знать?
– Почему ты убиваешься по Бессонову, который поступил с тобой так подло? – уточняет парень, а я прячу взгляд, опуская его на надкусанный круасан и кофе.
– Любовь зла, – криво ухмыляюсь. – Но дело не только в нём. Аня, Артём и вся эта шайка – забавлялись мной, как зверушкой. Они наблюдали, как Бессонов меня… Меняет, – едва нахожу подходящее слово.
Да, он принес в мою жизнь глобальные перемены, начав с меня. Он опустил меня на землю и заставил увидеть людей в самом их мерзком проявлении.
– Стас сказал, что помогает тебе. Что он попросил взамен?
– Откуда ты знаешь? – я вскинула взгляд, удивленно моргнув.
– Это же Ковалёв. Чтобы он не делал – это только для себя любимого, – пожимает плечами Тим.
– Меня.
– Что? – нахмурился Тим.
– Ты спросил, что он попросил взамен. Он хочет меня, – наверное, я уже смирилась с этой мыслью, пытаясь здраво оценивать шансы улизнуть от подобной расплаты.
– С ума сошла? – Тим дернулся, негодующе взмахнув рукой, забыв о кофе. Напиток проливается, и во благо, он уже теплый. – Василиса, как ты только додумалась такое пообещать?
– Сама не знаю. В тот момент я была готова и душу Дьяволу продать.
– Ты это и сделала! – Тим встает на ноги и выкидывает стакан в урну. Хватает снег с лавочки и растирает его в ладонях, пытаясь избавиться от липкости. – Это же Станислав, блядь, Ковалёв. Только за пару идиотских личных разборок с другими студентами в прошлом семестре отчислили четверых!
– Но он хочет меня, а не моего отчисления, – равнодушно пожимаю плечами.
– А ты его хочешь?
– Нет, – кривлюсь, даже не смея представлять его прикосновений к себе. – Как-нибудь съеду с темы… Он тоже должен поплатиться за своё поведение, так что не видать ему ни меня, ни своих сбывшихся желаний.
– Не глупи, Василёк. Ты ввязалась в серьезную игру, из которой не выберешься без очередной боли и сожаления. Не оставайся с ним наедине, никуда за ним не ходи и не ведись на шантаж, а я уверен – он последует, когда начнёшь его избегать.
– Он простой парень, Тим, а не всемогущий владыка нашего мира, – закатываю глаза и доедаю круасан. – Разумеется, что я не идиотка, чтобы играть по его правилам и прогибаться под его желания. У него скорее член отсохнет, чем он коснется меня добровольно…
– А если недобровольно? – Тимофей словно специально нагнетает обстановку.
– У нас существуют законы, – рассуждаю я, но слова друга цепляют мою уверенность.
А вдруг…
Нет. Он же не идиот и не псих…
Черт. Сомнений с каждой минутой становится всё больше.
Этим разрухам нет ни конца, ни края.
Что ждет меня завтра, если уже сегодня я теряю больше, чем за всю жизнь?
Глава 19.1 Одна против всех
Первый учебный день выдался напряженным.
Мама с самого утра пичкает меня блинами и искоса наблюдает за каждым моим движением, даже за мимикой! Мы почти не разговариваем, так что за четыре дня моего самобичевания дома наши краткие и бессмысленные разговоры можно посчитать по пальцам. И я, и она – испытываем смятение после ссоры, поэтому напрямую не встречаемся взглядом.
В любом случае мама взяла себя в руки, открыла отпуск и подумывает об отдыхе на горячем песке у моря. Она мне пока ничего не сказала, но распечатки турагентств в общей комнате лежат весьма красноречиво. Надеюсь, она понимает, что у меня нет желания отдыхать с ней один на один… К тому же начинается учеба, в которую я мечтаю занырнуть с головой, позабыв обо всем неважном.
От папы я ни разу не увидела ни сообщения, ни звонка, что, несомненно раздражает и обижает. Зато одну из первых пар во втором семестре ведет Татьяна Александровна, улыбаясь во все тридцать два зуба от непонятного мне счастья. Только иногда я ловлю пытливые взгляды с проблеском тоскливой вины… Старательно игнорирую её и с ядом в сердце коряво конспектирую лекцию.
Как только она может вести себя так непринужденно? Как смеет заглядывать в мои глаза? Как смеет смотреть на меня с такой колючей жалостью?
Несмотря на то, что мой вид предполагает бунтарское поведение, учебу никто не отменял. Я постаралась максимально сосредоточиться, но взгляд часто скользит на пустое место, где обычно сидела рыжая бестия. Она не пришла на учебу. Отчего же?
Не понравилось, когда тобой играют и манипулируют? Поразительно, как эти люди чувствительны, когда задеваешь их самолюбие и уверенность в завтрашнем дне. Надеюсь, это наказание научит всех хладнокровных обманщиков быть людьми, а не отморозками, которые молчаливо наблюдают за разрушением чужих жизней.
Жалко? Нет. Гложет совесть? Отчасти, но я старательно игнорирую эти чувства. Они теперь не про меня. Если кого и стану жалеть – только себя и наедине, когда никто не видит этой слабости.
Паскудный день, в общем.
В столовой выбираю тихий столик, желая побыть в одиночестве. И только я тяну в рот сочную булочку с творогом, на стул рядом бесцеремонно садится Ковалёв.
– Теперь ты стала одиночкой, – хмыкает парень, постукивая пальцами по столу. – Как быстро всё меняется. Сначала сидишь на коленях Беса за их столом, а теперь прячешься среди толпы…
– Я хочу пообедать в тишине, Стас.
– А я хочу уложить тебя в свою постель. Что же нам делать? – нагло заявляет парень, остро посмотрев на мой, полный раздражения, взгляд.
– Мы ещё не закончили с Бессоновым, – подмечаю категорично. – Пока не соблюдены условия, попроси помощи у своей правой руки.
– Не язви мне, моя хорошая. Я не сопливый Бес, могу и ремня всыпать, – он с какой-то крайне садистской ухмылкой наслаждается моей заминкой, пока я пытаюсь увидеть в нём игривое настроение или очередную идиотскую шутку… Только дело в том, что говорит он серьезно и склоняет голову, рассматривая меня, словно уже представляя меня с горящей задницей. – Ты уже придумала свой очередной план мучительной мести?
Я сглатываю, увлажняя пересохшее горло напитком.
– Нет, – пожимаю плечами, стараясь скрыть, что меня царапнула его угроза. – Пока – нет.
– И сколько мне ждать? Боюсь, что терпением я никогда не отличался, – он подхватывает мою булочку, отложенную на блюдце и вгрызается в неё зубами. Меня передергивает от его плотоядного взгляда.
Уверенна, вместо этой булочки он представляет меня. Только не понимаю, почему в нём такой неуёмный звериный голод по моей шкуре.
– Терпение, Стас, дорого ценится, – заключаю я, отпивая дешевый растворимый и слишком сладкий кофе. – Я не могу выйти на конфликт первой. Мне нужен повод, чтобы он сам прочувствовал свою неправоту... И не смог меня ни в чем обвинить.
– Реши вопрос до выходных. У меня уже есть на тебя планы и не тебе их менять, – он равнодушно осматривает меня, а затем переводит взгляд за мою спину, отчего-то замирая.
Заинтригованная подобной реакцией Стаса, оборачиваюсь и также застываю, едва только рот держу закрытым от замешательства.
Бессонов, собственной персоной, идёт к своим друзьям, поддерживая жгучую брюнетку немного ниже талии. Мой взгляд без моего ведома оценивающе пробегается по незнакомой мне девушке, цепляясь за длинные идеально ровные волосы до поясницы, а затем изучающе скользят по изумрудному атласному платью, которое целомудренно закрывает тело, но подчеркивает талию и хрупкие плечи.
В голове я буквально слышу насмешливый голос Бессонова, который говорит, что ему нравятся блондинки…
Эта девушка теперь моя полная противоположность.
Она выглядит скромной и смущенной знакомством, а когда Бессонов придвигает стул к своему, она сжимается от неожиданности. Надо же… Я ведь была такой же образцово смущенной и невинной девочкой до близкого знакомства с этим ублюдком, который убил во мне наивную девчушку.
Сердце колит, словно мне в грудь выстрелили…
– Ты глянь, как быстро замену нашёл! – слышу я насмешку, а сама не могу оторвать взгляд, даже не моргаю.
В груди ноет гниющая рана, которую я не могу залатать ни яростью, ни обидой, ни равнодушием. Меня выворачивает наизнанку, когда Бессонов галантно придвигает к девушке пакет с доставкой из ресторана, распаковывает и одаривает её нежной улыбкой. Она светится и растворяется в его теплоте, пока я начинаю задыхаться от непринятия ситуации.
– Теперь, видимо, до тебя дошло, что пока ты мучаешься и страдаешь – он развлекается. Не повод ли это наказать взорвавшегося Беса?
– Помолчи, Стас, – я с усилием воли отворачиваюсь. – Мне нужно подумать.
– Подумать о том, в каких позах он её трахает? Интересно, как давно они знакомы… Со дня вашей ссоры или всё-таки он умудрился подцепить очередную красотку ещё до вашего расставания?
Я поднимаюсь и собираю на поднос посуду с остатками еды. Мне тяжело думать о Бессонове, особенно в том ключе, что у него появилась девушка всего за несколько дней. Я ещё не готова принять этот очевидный, но достаточно раздражающий факт.
– Мне плевать…
– Да-да. Говори это чаще и возможно, ты себя в этом убедишь, – Стас надменно хмыкает и нервно постукивает пальцами по столу.
– Пока, – прощаюсь и подхватив поднос, отношу его к столешнице для грязной посуды.
Желаю, как можно быстрее выйти из столовой – буквально сбежать. Не знаю от чего… Или от кого. Но мне неуютно находиться здесь, особенно когда Стас с насмешкой за мной наблюдает с одного столика, а за другим находится бывший парень, сидящий в обнимку с новой девушкой в кругу своих друзей.
Только когда входные двери были уже так близко, я лицом к лицу сталкиваюсь с Артёмом. В какой-то момент я ощущаю панику, которая скрутила живот и стараюсь увернуться от его взгляда.
Мой побег выходит паршивым. Артём, схватив меня за предплечье, ставит в уголочек и буквально надо мной нависает, оградив от любопытных глаз. Зато сам парень теперь стоит коршуном и гневно смотрит в мои глаза, которые я не решаюсь опустить. Мне не известно, что он может сделать, потому и пристально слежу за каждым его вдохом и взмахом ресниц.
– Думаешь, тебе всё это сойдет с рук? – спрашивает Максименко низким тоном, видимо, пытаясь меня этим запугать.
– Это взаимный вопрос, – твердо отвечаю я, не позволяя себе быть трусихой.
– Зачем ты это сделала? – шипит он на меня.
– Сделала – что? – уточняю.
– Не строй из себя идиотку! – рявкает так, что некоторые студенты на нас заинтересованно оборачиваются.
Артём с яростью шлепает ладонью по стене у моей головы, а я отворачиваю голову и прикрываю глаза от внезапного нападения.
– Ты подставила меня, Аню – опозорила, а Кирилла – разочаровала и оскорбила. Поверь, я сделаю всё возможное, чтобы он не питал к тебе жалости, потому что до конца моего выпуска твоя жизнь в универе превратится в Ад. Уяснила, Авдеева?
Мои губы подрагивают от обиды, но в следующий момент расплываются в едкой ухмылке. Смотрю в его глаза, которые недоверчиво сужаются. Я никому не позволю себя запугивать, особенно ему, соучастнику, во всём поддерживающегося Кирилла.
– Можешь не стараться. Моя жизнь уже напоминает Ад, и ты к этому приложил руку, – равнодушно подмечаю я, показывая, что подобные угрозы – как пыль в глаза. Вроде и колит, но совсем не трогает. – С дороги, Максименко, – я отпихиваю наглого парня, но он снова грубо зажимает меня в углу и теперь болезненно впивается пальцами в предплечье.
– Извинись перед Аней и возможно, ты не станешь в этих стенах изгоем… Извинись и расскажи о своей идиотской выходке и сговоре за нашей спиной. Признай свои ошибки, Авдеева, иначе…
– Подавись ты своей Аней, – прошипела я, пытаясь скинуть его руку и уйти. – Зачем тебе она вообще? Ты же любишь изменять. Одной изменой больше, одной меньше. Кому какая разница, в какую рыжую ты хочешь запихнуть свой жалкий отросток? – хмыкаю я, вспоминая, как на первой неделе нашего поступления Аня встречалась с ним, а затем застукала с другой.
Артём бесится, а значит моя правда… И оскорбления цепляют и колют в глаза. Так-то!
– Тебя совсем не учили обращаться с девушками? – Стас приваливается плечом к стене, встав рядом. – Не порядок.
– И тебя я тоже предупреждаю – тронете нас ещё раз и не видать вам обучения, диплома и спокойной жизни.
– Попробуй посодействуй. Интересно, как скоро в этом универе появятся проверки о коррумпировании ректора и деканов? – насмешливо подмечает Стас, скучающе рассматривая часы на своей руке. – Слышал Бессонов-старший бывает падок на подарочки за помощь…
– Сука! – Артём хватает за грудки расслабленного Стаса, но всё происходит быстро и четко, почти неуловимо для моих глаз. Ковалёв сжимает запястья напавшего на него парня, выкручивает их и в итоге с силой отталкивает, ударив под дых напоследок.
Ошалело смотрю на верткий удар и застываю. Ковалёв оказался не слабым мальчишкой, а сильным парнем, который знает, как использовать свою силу и навредить. Он что, занимается боевыми искусствами? Такие приёмы я разве что в фильме и видела…
Мне стало не по себе.
– Не порть мою новую рубашку, Максименко. Тебе такое оплатить не по карману, – Стас поправляет рубашку. – Я провожу тебя, Василиса.
Ковалёв поддает мне руку, которую я бездумно принимаю. Во всяком случае я точно не желаю больше оказаться зажатой кем-то в углу. Когда оборачиваюсь на Артёма, который сжимает кулаки, замечаю за его спиной приближающегося Бессонова.
От одного его презрительного взгляда вперемешку с яростью, меня внутреннее передергивает.
Чертовски хорошо, что дверь так близко и мы без проблем вышли из столовой.
***
Несколько дней учебы проходят относительно спокойно, но я стараюсь не сталкиваться с Бессоновым и его друзьями, старательно их избегая. Только вот от Стаса Ковалёва скрыться не так уж и легко…
Он буквально везде и преследует меня от угла к углу. Просто смотрит, словно приглядывает и чего-то выжидает. А по его взгляду я могу считать только одно желание – обладание мной и приближающийся час расплаты.
На этих выходных я притворилась болезненно больной и бессильной. Фокус простой и думаю, что Стас всё понимает куда больше, чем хочет показать...
Надо срочно что-то предпринять. Закончить с Бессоновым, оборвать нашу связь, даже если это означает оторвать его от себя с мясом, как и наши воспоминания, как и наши прикосновения… Нашу любовь, которой, как оказалось, не существовало. Покончить с ним и выдохнуть, позволить себе принять правду.
Но Ковалёв всё ещё смотрит и ждёт меня. Я никогда не смогу расплатиться с ним и осознаю это слишком поздно. Меня отвращает он, его беспринципность и его мораль. Стас мне просто неприятен, как внешне, так и внутренне.
Задаюсь вопросом – почему и сердце болезненно ноет. Ненавижу себя за чувства, которые всё ещё горят по человеку, предавшего и оскорбившего меня.
– Разве пятница должна быть такой тоскливой? – Тим поддает мне очередной круасан и я слабо улыбаюсь. Беру стаканчик ароматного кофе, который быстро остывает на морозе и с наслаждением обедаю.
– Дело не в пятнице, Тимофей, – пожимаю плечами, осматривая университетский парк. Мой друг сегодня сцапал меня в коридоре, предварительно узнав, что у меня окно. Я благодарна ему за маленькую возможность побыть в комфорте. – Твоя мама как всегда превосходит себя, – киваю на круасан с вишневой начинкой.
– Расскажи мне, – просит Тим, а я тяжело вздыхаю.
– О чём ты хочешь знать?
– Почему ты убиваешься по Бессонову, который поступил с тобой так подло? – уточняет парень, а я прячу взгляд, опуская его на надкусанный круасан и кофе.
– Любовь зла, – криво ухмыляюсь. – Но дело не только в нём. Аня, Артём и вся эта шайка – забавлялись мной, как зверушкой. Они наблюдали, как Бессонов меня… Меняет, – едва нахожу подходящее слово.
Да, он принес в мою жизнь глобальные перемены, начав с меня. Он опустил меня на землю и заставил увидеть людей в самом их мерзком проявлении.
– Стас сказал, что помогает тебе. Что он попросил взамен?
– Откуда ты знаешь? – я вскинула взгляд, удивленно моргнув.
– Это же Ковалёв. Чтобы он не делал – это только для себя любимого, – пожимает плечами Тим.
– Меня.
– Что? – нахмурился Тим.
– Ты спросил, что он попросил взамен. Он хочет меня, – наверное, я уже смирилась с этой мыслью, пытаясь здраво оценивать шансы улизнуть от подобной расплаты.
– С ума сошла? – Тим дернулся, негодующе взмахнув рукой, забыв о кофе. Напиток проливается, и во благо, он уже теплый. – Василиса, как ты только додумалась такое пообещать?
– Сама не знаю. В тот момент я была готова и душу Дьяволу продать.
– Ты это и сделала! – Тим встает на ноги и выкидывает стакан в урну. Хватает снег с лавочки и растирает его в ладонях, пытаясь избавиться от липкости. – Это же Станислав, блядь, Ковалёв. Только за пару идиотских личных разборок с другими студентами в прошлом семестре отчислили четверых!
– Но он хочет меня, а не моего отчисления, – равнодушно пожимаю плечами.
– А ты его хочешь?
– Нет, – кривлюсь, даже не смея представлять его прикосновений к себе. – Как-нибудь съеду с темы… Он тоже должен поплатиться за своё поведение, так что не видать ему ни меня, ни своих сбывшихся желаний.
– Не глупи, Василёк. Ты ввязалась в серьезную игру, из которой не выберешься без очередной боли и сожаления. Не оставайся с ним наедине, никуда за ним не ходи и не ведись на шантаж, а я уверен – он последует, когда начнёшь его избегать.
– Он простой парень, Тим, а не всемогущий владыка нашего мира, – закатываю глаза и доедаю круасан. – Разумеется, что я не идиотка, чтобы играть по его правилам и прогибаться под его желания. У него скорее член отсохнет, чем он коснется меня добровольно…
– А если недобровольно? – Тимофей словно специально нагнетает обстановку.
– У нас существуют законы, – рассуждаю я, но слова друга цепляют мою уверенность.
А вдруг…
Нет. Он же не идиот и не псих…
Черт. Сомнений с каждой минутой становится всё больше.
