– Будет намного легче, если также подключусь к устройству. Обычно это занимает не так много времени… И дешевле, – хмыкает он, оценивая мой кошелек.
– Это уже не так просто, – поджимаю губы. – Василиса скорее выцарапает мне глаза, чем добровольно пустит в комнату или даст ноутбук, – несмотря на мои угнетающие слова, я улыбаюсь.
Она боевая девочка – однозначно. Только, к сожалению, сейчас она не хочет бороться за саму себя…
– Подумай, а дальше спишемся.
– Понял, – достаю несколько крупных купюр из внутреннего кармана куртки и передаю Дымарскому, который также прячет их в папку. – До связи.
– Не беспокойся, Бес. Рано или поздно всё становится явным, – напоминает он громкие слова и хлопнув меня по плечу тяжелой рукой, уходит к своей машине.
– Лучше рано, – вздыхаю себе под нос и встаю, направляясь в противоположную сторону к временной замене моего байка.
Перед возвращаем к Василисе, заезжаю в кофейню и покупаю высококалорийные вкусности. Пока покупаю, задумываюсь, хорошо ли отстирывается одежда от сладкого крема и тяжело ли выбирать из волос карамель.
Подъезжаю к дому уже с наступлением темноты, паркуя байк во дворе, прямо перед окнами. Может, хоть эта груда металла заставит её покинуть дом и сжечь его? Мне он всё равно не нравится.
Ещё с улицы вижу только одно окно с тусклым светом, и это не её комната. Как только я подошёл к входной двери, напряженно замер, слыша бунтарскую музыку.
Предчувствие уже обвилось вокруг шеи, затягивая петлю. Надеюсь, Лисичка просто бунтует в своем стиле, а не снова что-то натворила. А она натворила – чувствую!
Захожу в дом, который утонул во мраке и в бешеных битах музыки. В гостиной шумят колонки на весь дом, но Василиса точно находится на втором этаже. Проходя кухню, останавливаюсь и осматриваю стол. Перед уходом я прибрался, но еду намеренно оставил на виду. Она так ничего и не съела. Оставлю купленные пирожные и сладости в холодильнике.
Поднимаюсь на второй этаж и захожу в дальнюю комнату, из которой горит тусклый свет. Это домашний кабинет Антона Михайловича, дверь которой я тихо открыл… Хотя открой я дверь с ноги, музыка всё равно заглушила бы шум.
На пороге я так и остался, увидев кружащуюся в танце Василису. В одной из её рук находится бокал, а в другой – утонченная бутылка, скорее всего, вина. На ней надета атласная черная пижама, состоящая из майки на тоненьких шлейках и коротких шортов, которые ничего не скрывают. Даже тоненький халат из шелкового комплекта съехал с плечика, а подол следует любому её движению, раскрываясь или обвивая её ножки.
Красиво. Сексуально. Притягательно… Было бы, не будь она пьяной.
Мне стоило догадаться, что она сможет добраться до алкоголя и заменить таблетки на нечто другое. Мысленно отвешиваю себе подзатыльник, что не предположил очевидное и не запер дверь за ключ.
– Лиса, – обращаюсь к девушке, которая меня не слышит.
Подхожу ближе и ловлю её за талию, из-за чего она вздрагивает. Лиса юрко обернулась, немного пролив красного вина на пол.
– Явился! – восклицает она, напоказ добавляя вино в бокал перед моим носом.
Такие провокация уже выходит за границы моего понимания… Подобные действия Лисы являются большей угрозой для неё самой, чем для окружающих. Пить алкоголь практически на пустой желудок – плохо, да и не в состоянии она выдержать похмелье. Она ещё слишком слаба.
– Спасибо, – говорю я, забирая бокал вина.
– Ты же не пьешь, – негодует девушка, но бокал легко выпускает из цепких пальцев.
– Не пью, – подтверждаю я. Делаю глоток вина, стараясь не поморщиться. Крепкое, терпкое, а алкоголь бьет по рецепторам. Гадость редкая. Сколько она уже выпила?
– Вижу, – она едва заметно удивляется, но очень быстро приходит в себя. Отталкивается от моей груди свободной ладошкой, а затем делает достаточно жадные глотки алкоголя прямо из бутылки.
– Достаточно, – пробую забрать бутылку, но Василиса отворачивается и показывает мне средний палец. – Василиса… – начинаю сердиться, понимая, что она намеренно провоцирует меня, а я не могу применять на ней силу и остановить. Слишком рискованно.
– На! – восклицает она с превосходством, сунув мне в руку пустую бутылку. – Сходи, выбрось. Ты же у нас теперь домохозяйка, – издевательски прыскает, рассмеявшись от собственной язвительности и глупой шутке.
– Тебе пора в постель, – строго заявляю я, замечая, как её штормит.
Она неожиданно начинает икать, и до того громко, что это могло бы меня умилить… Но опять же, не будь она в доску пьяной.
– Определись уже со своими желаниями, – она заваливается на диван и откидывает голову на подлокотник, прикрыв глаза. – Сначала вытряхиваешь меня из кровати и заставляешь вставать, теперь сам туда же отправляешь… В этом весь ты, Бессонов. Сам не знаешь, чего хочешь!
Я замечаю на столе включенный ноутбук. Бросив скептический взгляд на Василису, выбившуюся из сил и точно ощущающую алкогольное головокружение, иду к столу. Понимаю, что управление музыки подключено к ноутбуку, поэтому сразу же сбавляю громкость до минимума. В голове перестаёт шуметь от жестких битов.
– Зануда, – заявляет она, подняв руку с указательным пальцем. Только палец этот почему-то указывает на потолок, а не на меня. – Как же ты меня уже достал своими правилами… – её голос осип, стал слабым и скучающим.
Мой взгляд непроизвольно скользит по её обнаженной согнутой ножке на диване. Тяжело сглатываю.
Подхожу к Василисе и сажусь на край дивана, рассматривая её лицо. Всё ещё бледная, осунувшаяся, похудевшая до впалых щек и теней под глазами. Только пьяный блеск в глазах придаёт признак её жизни. Она смотрит в потолок и заметно тускнеет на глазах, о чём-то задумавшись.
– Это невыход – напиваться, Василиса. Никакие проблемы не решить, когда ты от них бежишь, – резонно рассуждаю я. Она, несомненно меня слышит, но игнорирует. – Возьми себя в руки. Чтобы не произошло, мы со всем справимся. Всё хорошо. Ты дома, и я могу тебе…
– Хорошо? – она резко приподнимается на локтях, безумно улыбаясь. – Что ты называешь своим хорошо?! – осуждающе смотрит в мои глаза, дернув губы в оскале. – Я вообще не понимаю, зачем ты здесь. Ты должен меня ненавидеть. Я сама себя ненавижу! – Василиса трет свои щеки и глаза, а я поджимаю губы от её повышенного тона.
– Тебе нужно отдохнуть, – подмечаю я её состояние. – Алкоголь на голодный желудок – худшее, до чего ты додумалась. Ты самостоятельно себя добиваешь.
– Я ещё не закончила, – она резво, для своего состояния, поднимается и встаёт на ноги. Её достаточно сильно шатает, и Лиса непроизвольно касается моего плеча, ища равновесие. Стараюсь не протягивать к ней руки, боясь побеспокоить и вызвать новую бурю недовольства. – Дай мне сегодня отдохнуть, а завтра можешь меня накормить до потери сознания.
Она отходит от меня и целенаправленно передвигается к стене с открытыми полками. Только сейчас замечаю, что нижние полки забиты достаточно дорогим алкоголем.
– Василиса, – произношу её имея с укором, вставая за ней.
Девушка низко наклоняется, перебирая бутылки, создавая музыку из звенящего стекла. Она просто непробиваемая!
– Ав-Авдеева! – поправляет она меня с икотой. – Ты же меня так называл последние недели. Неужели что-то изменилось?
– Прекращай, – не выдерживаю её поведения, понижая голос. Когда она выпрямляется, я хочу забрать очередную бутылку вина, но Василиса вцепилась в неё, как в последний глоток воздуха. – Ты уже пьяна.
– Это ты больно трезвый! – язвит маленькая змеючка, дергая руку с бутылкой алкоголя.
– Ты завтра будешь загибаться от похмелья. Тебе достаточно того, что ты уже выпила, – я не позволяю ей забрать бутылку, но Василиса действует неожиданно. Не то ей так сильно хочется напиться и забыться, то ли чисто из вредности. Она наклоняется и цапает меня зубами по руке, которую я одергиваю. – Что ты творишь? Сумасшедшая! – ошалело восклицаю, потирая руку, на которой ярко выражен укус.
Да что с ней происходит?
– Будешь лезть – откушу голову! – мстительно ухмыляется, спиной отходя к столу, не отрывая от меня взгляда. Василиса подхватывает штопор и в этот момент отворачивается, а я не теряю момента, броско вскинувшись и выхватывая бутылку. Маленькая шкодница успевает схватиться за горлышко. – Ты вообще без царя в голове? Отвали, сказала!
– Василиса, заканчивай этот цирк…
– Это ты устраиваешь цирк, который день! – шипит она, пытаясь вырвать бутылку из моих рук, и так крутиться, что оказывается прижата к моей груди. Замирает на мгновение, но всё ещё крепко держит алкоголь в своих загребущих пальчиках. – Это просто вино. Я хочу выпить. Ты не вправе мне что-то запрещать!
– Это алкоголь, Лиса, – всё же забираю бутылку, оставив её на край стола. Василису, которая засуетилась, поворачиваю в своих руках и пока не сбежала или до смерти не закусала, сажаю на стол. – Посмотри на меня, – сжимаю её в своих руках, вклинившись между разведенных ног. – Лиса, посмотри на меня.
– Смотрю. Что дальше? – вскинула она взгляд. А в нём так много эмоций… Но больше всего меня цепляет её разочарование, которое скапливается в уголках её глаз влагой.
Тяжело смотреть на неё такую, ослабевшую и потерявшую собственный контроль.
– Ты не одна, – понимая, что Василиса не собирается царапать моё лицо, кусаться и изворачиваться, прижимаю свои ладони к её лицу. – Я с тобой. Ты можешь отдохнуть и расслабиться. Не думай ни о чем. Позаботься о себе, Лиса. Тебе нужен отдых.
Она понуро опускает голову. Я поддаюсь своему порыву и обнимаю мою печальную девочку, прижимая к своей груди, целуя в макушку. Она не обнимает меня взаимно, но и не отстраняется. А мне и этого достаточно.
Такой искренний и проникновенный момент сбивает только её громкая икота.
– Пойдем в постель? Тебе нужно лечь спать, чтобы восстановить график сна, – шепчу над её макушкой, скользя руками по её спине, успокаивая.
– Давай, сделай, что ты хочешь, – говорит она, вздернув свой подбородок. Она смотрит на меня, и в сверкающих глазах я вижу непонятное мне желание.
– О чём ты? – непонимающе хмурюсь, переспрашивая.
– Да вот об этом!
Василиса крепко держит мои бедра своими изящными коленками и схватив за толстовку, тянет на себя. Когда её губы накрывают мои, я даже не успеваю вобрать в легкие воздух. Она целует с дерзостью, управляя моим языком. От такого напора я теряюсь.
Когда я хочу взять инициативу на себя – Василиса шипит и болезненно кусает губу, из-за чего поцелуй становится с привкусом металла. Я позволяю ей немного пошалить, расслабляясь. Скольжу руками по её телу, бережно прикасаясь к податливому телу. Она изящно выгибается и жмется ко мне почти обнаженной грудью, с единственной преградой в виде тоненькой пижамы. Снова издевается или не понимает, как влияет на меня?
Она прижимается к моему паху, опуская свои проворные ручки на мой ремень. Нет, всё-таки она всё осознает. Ловлю за запястья, не позволяя ей развратничать. Как бы там ни было – секс с пьяной и явно ничего не осознающей Лисой я не приемлю принципиально.
– Отпусти мои руки, – шепчет она, оторвавшись от поцелуя.
– Не лезь ко мне в трусы, Лиса, – предупреждаю я, отпуская её руки. Но Василиса сама себе на уме и делает то, что хочет. А сейчас она хочет меня, проворными пальчиками расстегивая мой ремень. – Прекрати…
– Что? Стала тебе противной? – вспыхивает она новым раздражением и недовольством. Кажется, чтобы я не сделал, она всё равно найдет, к чему придраться.
– Будь трезвой… Для начала. Ты мне объявила войну, а завтра обвинишь в домогательстве.
– Неужели? – шипит моя Лисичка. – Позволь мне самой разобраться в своих желаниях. Сейчас я хочу тебя, – ластиться ко мне, лаская шею своими губами. Я не реагирую, затягивая ремень обратно. – Достал. Уходи! – неожиданно отстраняется, подтягивая к себе ноги, упираясь пяточками в край стола. – Оставь меня, Кирилл. Давай, проваливай отсюда!
– Тебе нужно в постель, – тру переносицу, смотря на мою бунтарку, которую штормит не только от алкоголя, но и от эмоций.
– Ничего мне не нужно! – рявкает на меня, повышая тон. – Уходи.
– Что с тобой происходит, Лиса? – тяжело выдыхаю, не понимая, где предел в этом эмоциональном маятнике – от безразличия до желания, и очередной ненависти.
Она отворачивается, опускает голову и упирается лбом в свои коленки, обнимая себя руками. Сердце разрывается от её мучений, причину которых я не могу понять. Не выдерживаю и снова встаю рядом, обнимая её за подрагивающие плечи. Снова плачет… Неужели возможно столько плакать?
– Я была со Стасом, – слабо шепчет Василиса, заставляя меня прислушиваться.
– Всё в прошлом…
– Ты не понял. Я с ним была. В сексуальном плане, – она поднимает голову, выжидающе глядя на меня со слезами и красными губами, которые она нервно кусает.
Непонимающе смотрю на неё, словно не слышал её слов. Может, мне показалось? Послышалось?
Слов не нахожу. Смотрю на Василису, на её сожалеющий вид и понимаю – не ослышался. Зубы скрипят от ярости, которая в один момент накрывает меня с головой. Она смотрит на меня, ждет реакции, но единственное, что я могу сделать сейчас – говорить.
– Он тебе нравится? – с осторожностью спрашиваю, боясь услышать то, что ударит по моему сердцу.
– Нет, – судорожно качает она головой. – Я должна была… У нас были условия… Нашего сотрудничества, – кажется, она добивает меня, выстреливая прямо в лоб.
Отхожу немного в сторону, нервно сцепляя пальцы в кулаки и складываю их на груди. Мозг отказывается функционировать. Вроде как смотрю и вижу ответ на все её вопросы, а с другой…
– Я мстила его руками и когда…
– Помолчи, – мой голос напряжен до предела, как и я сам. Сложно вместить в свою голову всё, до чего она дошла ради своей мести. И кому она отомстила? Всего лишь раздражала своими поступками и только. – Зачем? Почему ты позволила себе подобное?
Она отворачивается, сглатывая слезы. Я смотрю, не понимая, что делать мне самому. Успокоить? В чём? Если она позволила себя цинично подсунуть под… Господи, об этом даже думать тяжело, не то, что сказать! Не понимаю суть её таких горьких слез, если она добилась того, чего хотела.
– Пошли спать? Сейчас не время выяснений отношений. Ты устала, – пересиливаю себя и подхожу к сжавшейся Василисе, которая подняла на меня глаза полные слез. – Мы поговорим завтра, если ты захочешь, – мягко сжимаю её плечи своими пальцами, заставляя себя не думать о её словах. Я сейчас для неё никто, чтобы осуждать.
– Он… Он меня не спрашивал, хочу ли я, – задыхается в слезах, а я ошалело смотрю на девушку, которую ожидает от меня скандала или взбешенного крика.
Она затравленно смотрит в мои глаза, содрогаясь от всхлипа.
Её слова запоздало доходят до моего мозга, который оказался перегружен за целый день.
– Не понял, – шокировано выдавливаю из себя слова голосом, сбитый до бессильного шепота.
– Не спрашивал! – взрывается она в истерическом крике. – Взял и трахнул мой рот! Что ты не понял?! – она отталкивает меня и выкручивается из моих рук, кинувшись наутек из кабинета.
Из мутного транса выводит хлопнувшая дверь её комнаты на против.
Тяжело облокачиваюсь руками на стол и не могу собраться с мыслями. В голове болезненно пульсируют её слова, а мой взгляд смазывается. Поздно понимаю, что это набегают слезы собственной слабости, из-за чего жмурюсь и стараюсь утихомирить сердцебиение, которое болью отдается в груди, а пульс бьёт по вискам.
– Это уже не так просто, – поджимаю губы. – Василиса скорее выцарапает мне глаза, чем добровольно пустит в комнату или даст ноутбук, – несмотря на мои угнетающие слова, я улыбаюсь.
Она боевая девочка – однозначно. Только, к сожалению, сейчас она не хочет бороться за саму себя…
– Подумай, а дальше спишемся.
– Понял, – достаю несколько крупных купюр из внутреннего кармана куртки и передаю Дымарскому, который также прячет их в папку. – До связи.
– Не беспокойся, Бес. Рано или поздно всё становится явным, – напоминает он громкие слова и хлопнув меня по плечу тяжелой рукой, уходит к своей машине.
– Лучше рано, – вздыхаю себе под нос и встаю, направляясь в противоположную сторону к временной замене моего байка.
Перед возвращаем к Василисе, заезжаю в кофейню и покупаю высококалорийные вкусности. Пока покупаю, задумываюсь, хорошо ли отстирывается одежда от сладкого крема и тяжело ли выбирать из волос карамель.
Подъезжаю к дому уже с наступлением темноты, паркуя байк во дворе, прямо перед окнами. Может, хоть эта груда металла заставит её покинуть дом и сжечь его? Мне он всё равно не нравится.
Ещё с улицы вижу только одно окно с тусклым светом, и это не её комната. Как только я подошёл к входной двери, напряженно замер, слыша бунтарскую музыку.
Предчувствие уже обвилось вокруг шеи, затягивая петлю. Надеюсь, Лисичка просто бунтует в своем стиле, а не снова что-то натворила. А она натворила – чувствую!
Захожу в дом, который утонул во мраке и в бешеных битах музыки. В гостиной шумят колонки на весь дом, но Василиса точно находится на втором этаже. Проходя кухню, останавливаюсь и осматриваю стол. Перед уходом я прибрался, но еду намеренно оставил на виду. Она так ничего и не съела. Оставлю купленные пирожные и сладости в холодильнике.
Поднимаюсь на второй этаж и захожу в дальнюю комнату, из которой горит тусклый свет. Это домашний кабинет Антона Михайловича, дверь которой я тихо открыл… Хотя открой я дверь с ноги, музыка всё равно заглушила бы шум.
На пороге я так и остался, увидев кружащуюся в танце Василису. В одной из её рук находится бокал, а в другой – утонченная бутылка, скорее всего, вина. На ней надета атласная черная пижама, состоящая из майки на тоненьких шлейках и коротких шортов, которые ничего не скрывают. Даже тоненький халат из шелкового комплекта съехал с плечика, а подол следует любому её движению, раскрываясь или обвивая её ножки.
Красиво. Сексуально. Притягательно… Было бы, не будь она пьяной.
Мне стоило догадаться, что она сможет добраться до алкоголя и заменить таблетки на нечто другое. Мысленно отвешиваю себе подзатыльник, что не предположил очевидное и не запер дверь за ключ.
– Лиса, – обращаюсь к девушке, которая меня не слышит.
Подхожу ближе и ловлю её за талию, из-за чего она вздрагивает. Лиса юрко обернулась, немного пролив красного вина на пол.
– Явился! – восклицает она, напоказ добавляя вино в бокал перед моим носом.
Такие провокация уже выходит за границы моего понимания… Подобные действия Лисы являются большей угрозой для неё самой, чем для окружающих. Пить алкоголь практически на пустой желудок – плохо, да и не в состоянии она выдержать похмелье. Она ещё слишком слаба.
– Спасибо, – говорю я, забирая бокал вина.
– Ты же не пьешь, – негодует девушка, но бокал легко выпускает из цепких пальцев.
– Не пью, – подтверждаю я. Делаю глоток вина, стараясь не поморщиться. Крепкое, терпкое, а алкоголь бьет по рецепторам. Гадость редкая. Сколько она уже выпила?
– Вижу, – она едва заметно удивляется, но очень быстро приходит в себя. Отталкивается от моей груди свободной ладошкой, а затем делает достаточно жадные глотки алкоголя прямо из бутылки.
– Достаточно, – пробую забрать бутылку, но Василиса отворачивается и показывает мне средний палец. – Василиса… – начинаю сердиться, понимая, что она намеренно провоцирует меня, а я не могу применять на ней силу и остановить. Слишком рискованно.
– На! – восклицает она с превосходством, сунув мне в руку пустую бутылку. – Сходи, выбрось. Ты же у нас теперь домохозяйка, – издевательски прыскает, рассмеявшись от собственной язвительности и глупой шутке.
– Тебе пора в постель, – строго заявляю я, замечая, как её штормит.
Она неожиданно начинает икать, и до того громко, что это могло бы меня умилить… Но опять же, не будь она в доску пьяной.
– Определись уже со своими желаниями, – она заваливается на диван и откидывает голову на подлокотник, прикрыв глаза. – Сначала вытряхиваешь меня из кровати и заставляешь вставать, теперь сам туда же отправляешь… В этом весь ты, Бессонов. Сам не знаешь, чего хочешь!
Я замечаю на столе включенный ноутбук. Бросив скептический взгляд на Василису, выбившуюся из сил и точно ощущающую алкогольное головокружение, иду к столу. Понимаю, что управление музыки подключено к ноутбуку, поэтому сразу же сбавляю громкость до минимума. В голове перестаёт шуметь от жестких битов.
– Зануда, – заявляет она, подняв руку с указательным пальцем. Только палец этот почему-то указывает на потолок, а не на меня. – Как же ты меня уже достал своими правилами… – её голос осип, стал слабым и скучающим.
Мой взгляд непроизвольно скользит по её обнаженной согнутой ножке на диване. Тяжело сглатываю.
Подхожу к Василисе и сажусь на край дивана, рассматривая её лицо. Всё ещё бледная, осунувшаяся, похудевшая до впалых щек и теней под глазами. Только пьяный блеск в глазах придаёт признак её жизни. Она смотрит в потолок и заметно тускнеет на глазах, о чём-то задумавшись.
– Это невыход – напиваться, Василиса. Никакие проблемы не решить, когда ты от них бежишь, – резонно рассуждаю я. Она, несомненно меня слышит, но игнорирует. – Возьми себя в руки. Чтобы не произошло, мы со всем справимся. Всё хорошо. Ты дома, и я могу тебе…
– Хорошо? – она резко приподнимается на локтях, безумно улыбаясь. – Что ты называешь своим хорошо?! – осуждающе смотрит в мои глаза, дернув губы в оскале. – Я вообще не понимаю, зачем ты здесь. Ты должен меня ненавидеть. Я сама себя ненавижу! – Василиса трет свои щеки и глаза, а я поджимаю губы от её повышенного тона.
– Тебе нужно отдохнуть, – подмечаю я её состояние. – Алкоголь на голодный желудок – худшее, до чего ты додумалась. Ты самостоятельно себя добиваешь.
– Я ещё не закончила, – она резво, для своего состояния, поднимается и встаёт на ноги. Её достаточно сильно шатает, и Лиса непроизвольно касается моего плеча, ища равновесие. Стараюсь не протягивать к ней руки, боясь побеспокоить и вызвать новую бурю недовольства. – Дай мне сегодня отдохнуть, а завтра можешь меня накормить до потери сознания.
Она отходит от меня и целенаправленно передвигается к стене с открытыми полками. Только сейчас замечаю, что нижние полки забиты достаточно дорогим алкоголем.
– Василиса, – произношу её имея с укором, вставая за ней.
Девушка низко наклоняется, перебирая бутылки, создавая музыку из звенящего стекла. Она просто непробиваемая!
– Ав-Авдеева! – поправляет она меня с икотой. – Ты же меня так называл последние недели. Неужели что-то изменилось?
– Прекращай, – не выдерживаю её поведения, понижая голос. Когда она выпрямляется, я хочу забрать очередную бутылку вина, но Василиса вцепилась в неё, как в последний глоток воздуха. – Ты уже пьяна.
– Это ты больно трезвый! – язвит маленькая змеючка, дергая руку с бутылкой алкоголя.
– Ты завтра будешь загибаться от похмелья. Тебе достаточно того, что ты уже выпила, – я не позволяю ей забрать бутылку, но Василиса действует неожиданно. Не то ей так сильно хочется напиться и забыться, то ли чисто из вредности. Она наклоняется и цапает меня зубами по руке, которую я одергиваю. – Что ты творишь? Сумасшедшая! – ошалело восклицаю, потирая руку, на которой ярко выражен укус.
Да что с ней происходит?
– Будешь лезть – откушу голову! – мстительно ухмыляется, спиной отходя к столу, не отрывая от меня взгляда. Василиса подхватывает штопор и в этот момент отворачивается, а я не теряю момента, броско вскинувшись и выхватывая бутылку. Маленькая шкодница успевает схватиться за горлышко. – Ты вообще без царя в голове? Отвали, сказала!
– Василиса, заканчивай этот цирк…
– Это ты устраиваешь цирк, который день! – шипит она, пытаясь вырвать бутылку из моих рук, и так крутиться, что оказывается прижата к моей груди. Замирает на мгновение, но всё ещё крепко держит алкоголь в своих загребущих пальчиках. – Это просто вино. Я хочу выпить. Ты не вправе мне что-то запрещать!
– Это алкоголь, Лиса, – всё же забираю бутылку, оставив её на край стола. Василису, которая засуетилась, поворачиваю в своих руках и пока не сбежала или до смерти не закусала, сажаю на стол. – Посмотри на меня, – сжимаю её в своих руках, вклинившись между разведенных ног. – Лиса, посмотри на меня.
– Смотрю. Что дальше? – вскинула она взгляд. А в нём так много эмоций… Но больше всего меня цепляет её разочарование, которое скапливается в уголках её глаз влагой.
Тяжело смотреть на неё такую, ослабевшую и потерявшую собственный контроль.
– Ты не одна, – понимая, что Василиса не собирается царапать моё лицо, кусаться и изворачиваться, прижимаю свои ладони к её лицу. – Я с тобой. Ты можешь отдохнуть и расслабиться. Не думай ни о чем. Позаботься о себе, Лиса. Тебе нужен отдых.
Она понуро опускает голову. Я поддаюсь своему порыву и обнимаю мою печальную девочку, прижимая к своей груди, целуя в макушку. Она не обнимает меня взаимно, но и не отстраняется. А мне и этого достаточно.
Такой искренний и проникновенный момент сбивает только её громкая икота.
– Пойдем в постель? Тебе нужно лечь спать, чтобы восстановить график сна, – шепчу над её макушкой, скользя руками по её спине, успокаивая.
– Давай, сделай, что ты хочешь, – говорит она, вздернув свой подбородок. Она смотрит на меня, и в сверкающих глазах я вижу непонятное мне желание.
– О чём ты? – непонимающе хмурюсь, переспрашивая.
– Да вот об этом!
Василиса крепко держит мои бедра своими изящными коленками и схватив за толстовку, тянет на себя. Когда её губы накрывают мои, я даже не успеваю вобрать в легкие воздух. Она целует с дерзостью, управляя моим языком. От такого напора я теряюсь.
Когда я хочу взять инициативу на себя – Василиса шипит и болезненно кусает губу, из-за чего поцелуй становится с привкусом металла. Я позволяю ей немного пошалить, расслабляясь. Скольжу руками по её телу, бережно прикасаясь к податливому телу. Она изящно выгибается и жмется ко мне почти обнаженной грудью, с единственной преградой в виде тоненькой пижамы. Снова издевается или не понимает, как влияет на меня?
Она прижимается к моему паху, опуская свои проворные ручки на мой ремень. Нет, всё-таки она всё осознает. Ловлю за запястья, не позволяя ей развратничать. Как бы там ни было – секс с пьяной и явно ничего не осознающей Лисой я не приемлю принципиально.
– Отпусти мои руки, – шепчет она, оторвавшись от поцелуя.
– Не лезь ко мне в трусы, Лиса, – предупреждаю я, отпуская её руки. Но Василиса сама себе на уме и делает то, что хочет. А сейчас она хочет меня, проворными пальчиками расстегивая мой ремень. – Прекрати…
– Что? Стала тебе противной? – вспыхивает она новым раздражением и недовольством. Кажется, чтобы я не сделал, она всё равно найдет, к чему придраться.
– Будь трезвой… Для начала. Ты мне объявила войну, а завтра обвинишь в домогательстве.
– Неужели? – шипит моя Лисичка. – Позволь мне самой разобраться в своих желаниях. Сейчас я хочу тебя, – ластиться ко мне, лаская шею своими губами. Я не реагирую, затягивая ремень обратно. – Достал. Уходи! – неожиданно отстраняется, подтягивая к себе ноги, упираясь пяточками в край стола. – Оставь меня, Кирилл. Давай, проваливай отсюда!
– Тебе нужно в постель, – тру переносицу, смотря на мою бунтарку, которую штормит не только от алкоголя, но и от эмоций.
– Ничего мне не нужно! – рявкает на меня, повышая тон. – Уходи.
– Что с тобой происходит, Лиса? – тяжело выдыхаю, не понимая, где предел в этом эмоциональном маятнике – от безразличия до желания, и очередной ненависти.
Она отворачивается, опускает голову и упирается лбом в свои коленки, обнимая себя руками. Сердце разрывается от её мучений, причину которых я не могу понять. Не выдерживаю и снова встаю рядом, обнимая её за подрагивающие плечи. Снова плачет… Неужели возможно столько плакать?
– Я была со Стасом, – слабо шепчет Василиса, заставляя меня прислушиваться.
– Всё в прошлом…
– Ты не понял. Я с ним была. В сексуальном плане, – она поднимает голову, выжидающе глядя на меня со слезами и красными губами, которые она нервно кусает.
Непонимающе смотрю на неё, словно не слышал её слов. Может, мне показалось? Послышалось?
Слов не нахожу. Смотрю на Василису, на её сожалеющий вид и понимаю – не ослышался. Зубы скрипят от ярости, которая в один момент накрывает меня с головой. Она смотрит на меня, ждет реакции, но единственное, что я могу сделать сейчас – говорить.
– Он тебе нравится? – с осторожностью спрашиваю, боясь услышать то, что ударит по моему сердцу.
– Нет, – судорожно качает она головой. – Я должна была… У нас были условия… Нашего сотрудничества, – кажется, она добивает меня, выстреливая прямо в лоб.
Отхожу немного в сторону, нервно сцепляя пальцы в кулаки и складываю их на груди. Мозг отказывается функционировать. Вроде как смотрю и вижу ответ на все её вопросы, а с другой…
– Я мстила его руками и когда…
– Помолчи, – мой голос напряжен до предела, как и я сам. Сложно вместить в свою голову всё, до чего она дошла ради своей мести. И кому она отомстила? Всего лишь раздражала своими поступками и только. – Зачем? Почему ты позволила себе подобное?
Она отворачивается, сглатывая слезы. Я смотрю, не понимая, что делать мне самому. Успокоить? В чём? Если она позволила себя цинично подсунуть под… Господи, об этом даже думать тяжело, не то, что сказать! Не понимаю суть её таких горьких слез, если она добилась того, чего хотела.
– Пошли спать? Сейчас не время выяснений отношений. Ты устала, – пересиливаю себя и подхожу к сжавшейся Василисе, которая подняла на меня глаза полные слез. – Мы поговорим завтра, если ты захочешь, – мягко сжимаю её плечи своими пальцами, заставляя себя не думать о её словах. Я сейчас для неё никто, чтобы осуждать.
– Он… Он меня не спрашивал, хочу ли я, – задыхается в слезах, а я ошалело смотрю на девушку, которую ожидает от меня скандала или взбешенного крика.
Она затравленно смотрит в мои глаза, содрогаясь от всхлипа.
Её слова запоздало доходят до моего мозга, который оказался перегружен за целый день.
– Не понял, – шокировано выдавливаю из себя слова голосом, сбитый до бессильного шепота.
– Не спрашивал! – взрывается она в истерическом крике. – Взял и трахнул мой рот! Что ты не понял?! – она отталкивает меня и выкручивается из моих рук, кинувшись наутек из кабинета.
Из мутного транса выводит хлопнувшая дверь её комнаты на против.
Тяжело облокачиваюсь руками на стол и не могу собраться с мыслями. В голове болезненно пульсируют её слова, а мой взгляд смазывается. Поздно понимаю, что это набегают слезы собственной слабости, из-за чего жмурюсь и стараюсь утихомирить сердцебиение, которое болью отдается в груди, а пульс бьёт по вискам.
