Черт, какие у него горячие руки! Сильные, требовательные и нежные…
Осматриваюсь по сторонам. Я, конечно, готова поиграть с ним в немую игру, но сплетен не хочу. Я не готова на такие широкие жесты, но поддаюсь эффекту маленького безумства от алкоголя, который уже основательно забурлил в моей крови. Отрывать свой взгляд от его лукавых глаз выше моих сил, особенно, когда я уже представляю его руки далеко не на моём запястье…
– Продолжайте, Виктория Владимировна. Я действительно голоден, – он подстрекает меня на очередную шалость. И шепчет так низко и сладко, прямо как змей искуситель!
Но, видимо, Громов заблуждается на мой счет. Я – не Анечка, а созревшая женщина, готовая флиртовать и без смущения держать мужчину за яйца. К сожалению, четко очерченные рамки субординации не позволяют мне прямо сейчас поднять свою ножку и потереться ею о его пах, но взгляд всё-таки скользит в низ.
Кажется, кто-то шевелится у него в тесных брюках.
– Вы голодны по еде или по женщине, Тимур Давидович? – напрямую интересуюсь я, пододвинув к себе тарелку с мясной нарезкой, не спеша накалывая на шпашку закуску.
– Вы когда-нибудь наблюдали Ниотамори – старинную японскую традицию поедания пищи. Традиция заключается в том, что вместо посуды используется обнаженное женское тело, – он выжидающе смотрит на меня, когда я медленно киваю и проклинаю себя. В моей голове уже возникает очередная фантазия, как именно он бы ел эти гребанные ролы, оголяя моё тело. – Это будоражащая традиция, не так ли? Меня всегда поражало в Ниотамори совмещение пороков, но это по-настоящему захватывающе зрелище.
Какого черта?
Я нервно покачнулась на стуле, теснее сжимая ноги, ощущая болезненно приятный узел в низу живота.
Значит, Ниотамори?
– Когда перед вами лежала женщина, покрытая едой, с чего вы начали своё пиршество? – его глаза лихорадочно блеснули, когда я задала свой провокационный вопрос.
– Я люблю женщин, а не еду, – он едва сдерживает смешок, когда я недоверчиво сузила глаза. – За Ниотамори интересно наблюдать, когда в воздухе начинает витать похоть и жажда голода, но я не прикасаюсь к чужой женщине. Что касательно еды в постели… – он пробегается по мне внимательным взглядом, словно прикидывая и ассоциируя еду со мной. – Я бы выбрал шоколад, черный и горячий.
Такие откровение заставляют меня напряженно и яркими вспышками представлять моего гендиректора, который разливает по моему обнаженному телу черный и горячий шоколад.
Я допиваю бокал шампанского, которое не сразу получается проглотить из-за кома в горле. Резче положенного опускаю на стол бокал со звоном, стараясь взять себя в руки. Не выходит. Тогда я передергиваю плечами от резкой волны мурашек по коже.
Интересно, он бы начал обливать меня шоколадом с груди или с бедер?
– Видимо, эта тема слишком… Острая, – он насмехается над моей реакцией, понимая, что ему удалось расшатать мою самоуверенность и заставить меня вспыхнуть неожиданным смущением от яркого возбуждения. – Оставим тему о еде на потом, – многозначительно говорит он, и я буквально слышу «на завтрак». – Потанцуем, – утверждает мой директор, грузно поднявшись и нависнув надо мной, протянув свою ладонь.
Я смотрю на его протянутую руку и тяжело сглатываю. Он предлагает не просто потанцевать, а встать к нему впритык, дышать его умопомрачительным парфюмом и прикасаться к его телу. Я сильная, но не железная. Мой желудок скрутило от предвкушения, но мозг всё ещё сопротивляется моим истинным желаниям.
– Пасовать вам не идет, Виктория Владимировна, – подначивает Громов.
Тимур Давидович понял, что я струсила перед таким близким контактом. Тем не менее, мне нужно выстоять с гордо поднятой головой, и доказать, что я не его податливая и слабохарактерная Анечка. Я нечто похуже и порочнее…
Пусть теперь он сам захлебнется в желании. Всего лишь танец. Что может случиться на глазах наших коллег? Громов слишком дорожит своей идеальной репутацией, чтобы испортить её за один вечер.
Тимур Давидович решительно берет меня за руку и ведет в центр зала. И сбежать хочется… И встать к нему ближе, как можно теснее. Так, чтобы я ощутила его желание своей подрагивающей грудью. Да, черт возьми! Я так этого долго ждала, что поддаюсь на эту провокацию без какого-либо сопротивления.
Музыка медленная, чувственная. Он опускает свою руку мне на талию, а другой перехватывает ладонь. Чувствую себя, как в медвежьей хватке: его рука в одно время тяжелая, но мягкая и бережная. Тимур явно думает, что я вот-вот сбегу, с каждым шагом прижимая меня к себе теснее… Но нет, не сегодня. Слишком долго я вожделела именно этого мужчину, с которым меня связывали сугубо строгие рабочие отношения.
Я вспоминаю, как мне было одиноко тёмными вечерами одной в постели или в душе. Тогда я представляла эти сильные руки на моём теле, которые требовательно доводили до абсурдного удовольствия, принуждая ощущать яркий оргазм. Конечно, в моих фантазиях он был идеальным, но меня интриговала реальность.
Каков он в постели? Неспешный и уверенный? Быстрый и яростный? А может жесткий и требовательный? Или всё-таки осторожный и романтичный? Любая версия была мне по вкусу, только если в главной роли оказывается Громов Тимур Давидович, моё личное табу.
Тимур Давидович будто ощущая мой жар, прижимает меня к себе ближе, не оставляя между нами никакого приличного расстояния. Коллеги начинают озираться… Я ощущаю неловкость, опуская глаза и поджимая губы.
– Полегче, Тимур Давидович, если только вы не желаете стать главным объектом грязных сплетен, – шепчу я, когда с каждым шагом он лишает меня возможности свободно дышать. Ещё мгновение и у меня точно перехватит дыхание!
Лукавый блеск я заметила слишком поздно, чтобы отстраниться от мужчины вовремя.
Он аккуратно ставит мне подножку под каблук, заставляя упасть в его руках в низкий прогиб. Я пораженно вспыхиваю, когда моя нога согнулась в колене и едва ли не оголилась до бедра, прижавшись к его боку. Мой бесстыжий гендиректор держит меня одной рукой, крепко и надежно, в то время как вторая рука очерчивает бедро, ощутимо сдавив меня в тиски.
– Ти-му-у-ур… Давидович! – с укором произношу я, требовательно гладя в глаза самодовольного директора.
Я ощущаю его упругий член в брюках, который уперся в моё бедро, демонстрируя яростное желание мужчины. У меня между ног ощущается требовательный ураган, заставляя меня думать о непристойностях с гендиректором в самом центре танцпола.
Он меня уделал, подлый котяра!
Громов медленно возвращает меня на ноги, пылко глядя в глаза, провокационно скользнув рукой по бедру.
– Никогда не думал, что моё имя можно промурчать, – смеется Громов, закружив меня по залу.
– Вот и не думайте, Тимур Давидович! – огрызнулась я, понимая, что он меня переиграл, причем на глазах у всех!
– Шипите, Виктория Владимировна? – он продолжает забавляться с озорным огоньком в глазах. – И коготочки свои выпустили... Не нервничайте, я не посмею вас обидеть.
Я изгибаю брови в удивлении, а затем ослабляю хватку на его плече. Мои ногти и впрямь вонзились в его плечи, наверняка оставив следы под рубашкой. Кажется, я хочу его больше, чем думала. Надо медленно, но верно отступать, махая белым флагом, но я инстинктивно поддаюсь грудью вперед.
Чертова сила притяжения!
– Неуместные сравнения, – закатываю глаза, а в следующую секунду я неожиданно вспорхнула вверх, выгнувшись в руках мужчины. Мои руки с ужасом впиваются в его плечи, а его ладони крепко держат мои бедра, когда он кружит меня по оси, бесстыже рассматривая оголившуюся ногу в чулке. – Тимур Давидович, – возмущенно рычу я, находясь в очень компрометирующем положении, – на нас все смотрят.
– Стесняетесь меня? – он медленно опускает меня, и так плотно к себе прижимает, что я буквально съезжаю по его телу на пол. В такой тесноте я ощущаю терпкий мужской парфюм, его крепкие мышцы и своё необузданное желание заняться с ним сексом. Плевать, где. Я стерплю любую локацию, даже если это будет уборная.
– Нет, – сейчас последнее, о чем я могла думать – это о стеснении.
– Значит, хотите меня, – заключил он, склоняясь к моему уху. – Вы знали, Виктория Владимировна, что, не надевая бельё, вы даете зеленый свет мужчинам? – намекает он на мою грудь, которая уперлась в его тонкую рубашку.
– А вы знали, что ваша эрекция, прижавшаяся к моему бедру – не менее красноречива?
Он смотрит на меня испытующе, а я не смею отвести взгляд. Наши пикировки с каждым словом всё сильнее обостряют легкий флирт, заставляя переключиться на дикое желание.
– Не получится, – скалится мужчина.
– Что? – недоумеваю я.
– Теперь у вас не получится лишить меня сегодняшнего десерта, – он мягко смеется, наблюдая за моим удивленно вскинутым бровями.
– Боюсь, Тимур Давидович, что мне уже нужно домой, – я пытаюсь отстраниться от своего директора, как только сменяется музыка, но, видимо, у Тимура Давидовича кардинально другие планы.
– Боюсь, Виктория Владимировна, что нужно не так срочно, – мужчина всего миг осматривает зал, и, в его глазах снова появляется хитринка. Я отталкиваю его прежде, чем он прогнет меня очередной раз в компрометирующую позу.
– Тимур… Давидович! – тихо, едва слышно, но недовольно рычу.
Громов смеется, неожиданно резко потянув меня на себя, заставляя споткнуться и чудесным образом оказаться в его руках. Голова кружится от кульбитов и того, что я не чувствую под ногами пол.
– Ну, что вы, Виктория Владимировна! Не обязательно подворачивать ноги, чтобы сразить меня своими танцевальными талантами, – он громко оглашает мой конфуз. Я снова замечаю внимательные взгляды коллег, которые уже хихикают и недвусмысленно перешептываются.
– Вы… – негодующе шикнула я, недовольно поджимая губы. Тимур Давидович уверенно выносит меня из зала, что заставляет занервничать. Только бы не остаться с ним наедине! – Постойте… Вы же понимаете, что флирт подшофе – ничего не значит, а вы, видимо, приняли меня за свою усердно трудящуюся под вашим столом Анечку, – вспыхиваю я, понимая, что на террасе он станет меня соблазнять и склонять к совместной ночи.
А ведь я могу согласится… Если он очень хорошо постарается!
Да, мне в голову ударило шампанское и я бесстыже запала на Громова с первого взгляда, но я отлично помню, что Анечка спонсирует мою безбедную жизнь из его кармана. Табу, Вика, он – твоё табу! Очнись, наконец-то!
Громов останавливается только когда понял всю трагедию моего отказа. Он смотрит мне в глаза испытующе, словно вот-вот и я расскажу, откуда знаю такие интимные подробности его личной жизни. Когда я усердно молчу, он недовольно поджимает губы и всё-таки сворачивает в коридор. Громов выносит меня на террасу под мой разочарованный вздох.
Здесь тусуется несколько наших коллег, употребляя лично купленную бутылку рома.
– Назаров, – обращается Тимур Давидович к мужчине, который громко смеется. Он оборачивается, моментально притихнув, и клянусь, едва не поперхнулся, увидев меня в руках гендиректора. – Оставьте нас, – от этого требования, я возмущенно смотрю на Громова, дернувшись в желании хотя бы стать на ноги, но он только усилил хватку.
Двое парней испаряются со своими стаканами и бутылкой рома, косо поглядев на меня и мой слишком тесный контакт с гендиректором. Дьявол! Громов ставит меня на ноги только когда мы остались наедине, но закрывает своей спиной путь к моему бесстыжему побегу.
– А теперь расскажи мне, Мурка, откуда ты знаешь про Аню? – любопытствует Громов, глядя на меня сверху вниз. Мне удается вырвать свою руку, наверное, с третьей попытки.
– Мурка? – презрительно прыскаю я. – Вы этим вечером позволяете себе слишком многое, Тимур Давидович!
– Откуда ты знаешь про Аню? – повторил Громов, и я поняла, что его терпение заканчивается. Когда он стал медленно надвигаться, я отскочила к периллам, удивленно подняв брови. – Подглядываешь за мной?
– Нет, Тимур Давидович. Я подмечаю изменения вашего настроения по утрам, – оскалилась я, предвкушая его реакцию от моей лжи. Он совершенно не в курсе, что у меня дома лежит несколько папок его досье. – Понедельник, среда, пятница. Вы придерживаетесь порядка во всех рабочих процессах, даже если это быстрый отсос в вашем кабинете с утра.
Это было сказано слишком прямо.
Тимур Давидович, мягко говоря, в замешательстве. Видимо, именно сейчас прикидывает в своей голове, когда это он ходит по офису довольный, как мартовский кот и сколько ещё остроумных сотрудников могли заметить его поведение.
– Не беспокойся об этом. Она, всегда у меня под столом, а тебя, Мурка, я с удовольствием посажу на него, – Громов так пронизывающе, что по коже бегут мурашки не от прохладного летнего вечера, а от яркого представления, как именно он это сделает.
Я даже не заметила, как он перешел на «ты» и стал ближе, опустив руки по обе стороны от меня на холодные перилла. Позади меня – высота и мерцающий в огнях город, как на ладони, а передо мной мужчина, который всем своим видом показывает, что сегодня он хочет именно меня.
В мозг закрадывается мысль, что если я ему действительно стану интересной, то Анечка потеряет возможность работать ртом… А это означает, что я потеряю свою финансовую подушку. Громова я, конечно, хочу, но не могу допустить, чтобы Анечка сорвалась с моего крючка. Втягивать Тимура в мои личные проблемы и разборки с криминальным авторитетом хочется ещё меньше.
Каждое моё действие чревато серьезными последствиями… Только, вижу по взгляду Громова, что мозг нужно было включать раньше.
– Дело в том, Тимур Давидович, что я не хочу сидеть конкретно на вашем столе, – я попробовала сдвинуться в сторону, но мужчина не пошевелился, заставив меня заявить прямо в его глаза: – Я не хочу вас.
Возможность сбежать, видимо, я использовала слишком поздно, так как Громов не намерен уступать. Он перехватывает мою талию обеими руками, повернув лицом к мерцающей столице, которая оказалась у нас под ногами. Он ничего не делал просто так. Его член красноречиво вжимается в мою задницу, а горячее дыхание опаляет шею.
Громов… Помилуй!
– Я готов оспорить каждое твоё слово, – его горячие губы опустились на изгиб моей шеи, заставив затаить дыхание и закрыть глаза от этого блаженства. Я мечтала об этом, но в реальности оказалось ещё острее, ещё горячее. Моё тело пробрало будоражащими мурашками. – Не упрямься, Мурка. Я обратил на тебя внимание и не собираюсь уступать, – одна из его рук оказалась на моей груди, чувственно закрывая от прохладного ветра, оглаживая торчащий сосок, а вторая отдернула разрез платья, оказавшись между ног.
У меня явно округлились глаза, когда к сердцу, наполненного желанием, грубо постучался мозг, едва не вынося дверь. Значит, дергать за усы тигра всё-таки опасно? Поздно, черт возьми, одумалась!
– Ти-му-у-ур… – моё сопротивление исчезло в следующую секунду, когда мягкие пальцы оказались под тканью моих кружевных трусов, прикасаясь к пылающему клитору. В это просто невозможно поверить… Он нагло овладел моим телом! – Тимур! – рявкнула от бессилия, когда его пальцы заскользили по красноречивой влаге, и размазывая её, оказались во мне.
