Мрак съедал дом прямо за девичей спиной, пока та, не оборачиваясь, продвигалась по лестнице. За ней падали последние морские картины, оставляя лишь разруху, которой было не видно во мраке. Только впереди виднелся маленький теплый огонек. Он напоминал Эстель свечу и, с надеждой в душе, та двигалась к свету. Как оказалось, это и впрямь была свечка. Фитилек догорал так быстро, что его, наверное, должно было хватить только на пять, может десять минут. Может, видно стало не большим, лишь на полметра вперед, но этот огонек был легким утешением, которое отпугивало монстра за спиной Эстель. Теперь в левой руке Эстель несла свечку, а в правой несла свои огненные волосы. Послышался рев, скрипение. Стены всполошил треск. Чувство ужаса настигло Эстель со спины. Ей показалось, что что-то холодное, твердое скользнуло по ее плечу. Теперь Эстель пятилась назад тихо, осмотрительно. Рука ее водила свечой, а за свечой судорожно носился взгляд. Рык становился громче, четче. Он кричал Эст прямо в уши, заставляя капли крови вырываться наружу. Теперь в ушах был слышен только крик вперебой с бульканьем горячей крови. Наконец, показалось Эстель, что крики утихли. Но, только закончился рев, как земля под ногами испарилась, утягивая сорвавшиеся с руки рыжие волосы вниз. Свеча вылетела из рук, оставшись где-то на кусочке пола, пока Эстель, хватаясь за воздух, летела в пропасть. Как оказалось, пропасть была не так глубока. Запутавшись в своих тряпках, Эстель вскоре оказалась на том же холодном скрипучем полу. Она схватилась за ступеньку и выпрямилась в полный рост, чувствуя сильную боль в спине. Похоже, она что-то повредила. Пришлось в пол перегиба подниматься наверх, щупая каждую лесенку и ступая очень аккуратно на скрипящую деревяшку. И вот, Эстель добралась до заветной свечи снова. Свеча горела прямо перед ней еще ярче, ждала. Пока Эстель взбиралась на самый верх, свеча приближалась ней сама, и вскоре приземлилась девушке прямо она голову. Схватив с головы свечу и поднявшись, Эстель остановилась. Она выпрямилась, вновь оказавшись в видении происходящего в комнате. Повернулась, осветив часть лестницы свечой, чтобы удостовериться, сможет ли она спуститься вниз уже со свечкой. Девушка припала на колено и сложила ладонь на ступеньку. Прижала и надавила вниз посильнее. Дерево издало непривычный скрип, но ломаться не собиралось. Это вызвало в Эстель довольное выражение лица. Что же, вот и последние шаги к воле, где можно спастись из этого кошмара. Эстель пригнулась и сделала шажок в сторону лестницы, но что-то стало не таким. Нога ее не почувствовала твердого дерева. Она достала мокрую ногу под свет свечи. Потом навела свет на то место, где должна быть лестница. Но, какое разочарование, ведь там была лишь дыра, ведущая к колодцу, до краев полному мутной водой. Эстель отпрянула, увидев нежданное зрелище. Оказалось, свеча сожгла ее волосы и на голове ее ничего не осталось. Нога была точно в воде и пахла землей, она была в саже и угле. «Что это все значит!?». Внизу больше не было выхода. Впереди была стена, а сзади - единственный коридор, в который пришлось двинуться Эстель. Свеча теперь освещала ей путь в коридоре, и все оказалось примерно так, как не могло быть наяву, на самом деле. На полу были раскиданы, разорваны, расчерчены картины, были выбиты рамки, и валялось битое от ламп и бутылок стекло. Стены покрылись мхами. Проведя рукой по незамшелым местам, Эстель почувствовала как размякла краска, и что слоями она готова отвалиться вниз и разбиться об скрипучий пол. Все двери, оказалось, крепко держались на своих петлях, играя с ветром противные звенящие звуки. Конец коридора казался совсем близко, вот уже Эстель прошла сломанную ею дверь в комнату, из которой разрасталась темнота, не оставляя ничего. Она пожрала все оставшиеся вещи в комнате Эстель. Девушка прошла все, и впереди оставался только лишь вход на чердак, где чаще всего могла запереться Британи. Эстель всегда казалось, что чердак Британи был специально оборудован для нее. Теперь же казалось, что там может быть ее спасение от тонувшего дома. Лесенка раскрылась перед Эст, и та проскользнула по ней на самый верх чердака, освещая путь свечой. Единственный обустроенный, не тронутый мраком, кусочек дома был освещен парой свечек в разных частях комнаты. Эстель, почуяв запах спирта, слегка ободрилась и вскочила наверх, беспрестанно оглядываясь. Похоже, совсем тихо, только одни раскиданные краски оповещали о признаках жизни на чердаке. Эстель проследовала в самую середину комнаты и поставила почти потухшую свечу на пустой столик. Сверху лился лунный свет, слышался звук моря. Крыша где-то имела в себе неслабую пробоину, которую надо было поскорее найти. Подняв голову наверх, Эстель заметила сквозь паутину большой синий кусок неба. Он был прямо над ней, и теперь это было ее спасение из кошмарного дома. Она потянула руки верх, схватив одну доску пальцами. Стоило только подпрыгнуть, и ей хватит сил, чтобы подтянуться. Под ногами Эстель мгновенно сгустилась тьма, тянувшаяся черным щупальцем вслед за ней, чтобы взять ее себе и не выпустить. Но Эстель уже вполовину высунулась на волю, вдыхая свежий воздух моря. Нога ее не хотела пролезать… она тянулась вниз. Точнее, что-то затягивало ее. Эстель уже легла на крыше, высвободивши почти все свои ноги до колена. Как хорошо. Мрак уже не схватит ее, оставшись в этом разрушенном доме. Ноги Эстель, наконец, совсем отяжелели. Они втягивали ее куда-то обратно. Поднявшись на руки из лежания, девушку поразил ужас. Ноги ее завязли в черной жиже, и та, скользя по ее бедрам, стремились зажевать Эстель в дом. Дикий вопль раздался с крыши дома. крики о помощи, карабканье по крыше, скрежет. Уже ничего не помогало Эстель. Оставались только полосы на мокром дереве от ее ногтей. Черная гуща держала крепко, переходя с бедер все выше и выше. Дом заполнился жидкостью уже до самого чердака, булькая сверху все сильней, закипая. Эстель провалилась туда бесследно, растворилась в черноте, оставив на крыше только лишь царапины на дереве.
Эстель проснулась среди ночи, жадно глотая воздух. Она почти вскочила с постели и чуть не упала на холодный пол. комната вся была во мраке. Ничего не было видно. Луны тоже в это время уже не было видно. Отдышавшись, Эстель судорожно ложила руки на постель, подушку, нащупала позади тумбу, кружево, потом скатилась вниз. Пол был цел. Все хорошо. Слякоть заменилась сухостью. Сразу стало тепло и хорошо на душе. У Эстель отлегло от сердца. Она раскинулась на кровати снова и шепнула себе в полголоса о том, что ей «просто приснился жуткий кошмар». Стало еще легче, но почему-то ей не хотелось снова ложиться. Глаза уже разомкнулись, все молчало. Похоже, что даже Британи легла спать в столь поздний час. Но это не остановило Эстель, которая держала в своих руках зажженную лампу. Она медленно спустила свои ноги и дотронулась до пола. Немного вздрогнув, девушка подобрала распущенные волосы ( все же они целы) и пошла к двери своей комнаты. На всякий случай Эстель подходила с особой осторожностью, и перед тем, как полностью ее открыть, она подергала ее. Раздался скрип, но петельки держали дверь крепко. Все было нормально. Эст переступила за порог, оказавшись в коридоре. Тут уже был какой-то непорядок? «где картины?». Хороший был вопрос. Пройдя мимо голубой стены, Эстель смогла разглядеть только вбитые гвоздики, где еще вечером висели картины. Что с ними стало - пока не известно. «А вдруг обокрали!? Не может быть. Кто? Зачем? Продать?» мысли крутились в голове одна за другой, пока поток мыслей не прервало падение. Эстель рухнула вниз по лестнице, споткнувшись обо что-то, что, кстати, не было похоже на ее волосы. Громкий звук, еще один. Всё. Эстель упала и уже поднялась. В этот раз было не так больно, как это было в первый раз, всё же она уже нападалась по этой лестнице, что часто было виной её рыжих густых волос. Оправившись от падения, потянувшись и оправив ночное платье, Эстель медленно стала подниматься вверх по лестнице, освящая каждую лесенку отдельно. Наверху оказался целый бардак, об который споткнулась Эстель. Подпустив свечу поближе к этим разноцветным вещицам, Эстель стало легче, потому что это были все работы свешенные со стен. «Значит, не обокрали», подумала Эстель и выдохнула. Она поставила свечу подальше, сложилась в коленях и начала двигать картины поближе к стенке, лишь бы о них не споткнулись другие потом. Они бы и днем перед лестницей мешали не меньше. Холста всего оказалось шесть. Все изрисованные разными морями. Одно - розовое, а второе сильно бушует, другое во время дождя, кстати, очень унылая картина… все в таком духе в общем. Картины уже были сложены у стены, а Эстель все не поднималась. Не хотела. Могла и так уснуть, но все же не получалось. Все получилось как-то странно, и сон толе был очень странный. Во мраке ночи не такое может присниться, а все же иногда такие сны бывают не просто так. В любом случае сейчас должно быть не до этого. Эстель полусогнувшись прошла в коридор и осветила старые часы. Час ночи. Еще слишком рано, чтобы вставать, поэтому пришлось пройти в свою комнату и лечь в постель. Еще долго Эстель пришлось вглядываться в пустоту на потолке, где порхали деревянные птички. Потом только она уснула беспокойным сном.
…
Утро возвестило о себе первыми солнечными лучами, которые начали пробираться в жилые комнаты людей, чьи окна выходили на запад. Но кружевные шторы были плотно закрыты в доме у моря, и поэтому там еще никто не беспокоился о том, что ночь уже закончилась, и о том, что для кого-то проходит день. Самой первой в это несчастное пятое июля поднялась Британи. Она нервно потянулась, вдыхая запах сырости, который был присущ чердаку в крыше её дома-шкатулки. Рядом с ней дремал черный котенок, вытягивающий свои лапки вперед. Сегодня ночью было особенно холодно, поэтому он подрагивал и старался прикрыть своей лапкой замерзшие ушки. И все равно ему не удавалось этого сделать. Очень умилительное зрелище наконец прервалось. Котенок перевалился на четыре свои лапки и медленно поплелся в теплый угол чердака, где и находилась его мягкая постель из старой обивки кресел. Девушка проводила своего пушистого друга взглядом, и когда удостоверилась, что он приютился в тепле и уюте, поднялась и стала собирать раскиданные по полу краски. Сегодня ночью она невзначай уснула прямо за работой, что бывает достаточно редко. Поэтому красные, желтые, синие оттенки были намешаны не только в палитре, но и на лице, и на ночном платье Британи. О том, что она не выспалась можно и не говорить, потому что только она уснула, как внизу что-то начало грохотать и падать. Похоже, картины, которые она сняла, тоже решили попадать вниз по лестнице. Гадать тут было нечего, было поздновато для этого. В маленьком оконце на чердаке начали светить вредные солнечные лучи, возвещающие о полудне. Прищурившись и поднявшись в полный рост, Британи приоткрыла дверцу, которая вела вниз с чердака, и пролезла в неё. Вслед за ней тихонько поплелся черный котенок, но девушка только придвинула миску с рыбками и погрозила напоследок пальцем. Прозвучал скрип, и дверца заперлась на ключик. Британи вложила ключик себе в карман и приземлилась с последней лесенки на деревянный пол коридора. Без морских картин голубые стены казались даже как-то просторней и проще. Босиком проходя мимо комнат, Британи не издавала ни звука. Она медленно приложила ухо к жилой комнате, где сейчас спала ее постоялица. Ничего не было слышно, похоже, Эстель еще отдыхала. В этот момент у Брит проскочила одна занимательная мысль. Несколько неправильная. И все же отказать ей она была не в силах. Британи тихо положила свою испачканную в краске руку на ручку двери и надавила на неё. Дверь поддалась и без скрипа отворилась для хозяйки. Да, Эстель еще спала в это время, окруженная всяческими старыми поделками семейства Фригаль. Отец Британи конечно очень ловко обращался с глиной и делал восхитительные бюсты странных существ, а мать не хуже творила милых птичек из красного дерева. Девушка бросила свои русые волосы за плечо и приблизилась к постели. Сделав оценивающий взгляд и сунув в рот ноготок, она замерла в одной позе, чтобы случайно не спугнуть сна. Эстель глубоко вдохнула и повернула лицо от стены в стороны Британи. Она немного покопошилась, и, когда ей удалось во сне откинуть свои рыжие локоны подальше, снова удобно улеглась. Она очень красивая, даже слишком. Рыжие волосы - достаточно редкое явление для местности, откуда явилась Эстель. Еще и кудрявые. А как же в свое время мечтала о таких кудрях сама Британи, она даже помнила свой восторг, когда после морских прогулок бледные волосы принимали волнистую форму и начинали путаться друг с другом. Тогда еще море было спокойным и бури не часто доходили до берегов Локарта. Сейчас стало совсем иначе, очень шумно. Сначала Британи была уверена, что море не успокоится к приезду Эстель, но, как ни странно, море на какое-то время успокоилось, а сейчас на нём обещают полное спокойствие. Обычно газеты не врут…
А все же хорошо то, что Эстель решила тут остаться. Предпочла студентским комнатам жить здесь. В последнее время вдохновение часто посещало Британи очень много, но большая часть картин не стоила того, чтобы их продать. Морские картины не блестели многообразием, были все одинаковы, а заказчики только и довольны, что в картинах друг друга они могут искать свои похожести. Они совсем пусты и работают на деньги. Так скучно. Но в последнее время это не так. В такое время картина показывает то, что называется «душа» в некотором понимании. Их никому нельзя показать или продать, если сам не хочешь попасть в больницу. И неужели такой порыв происходит просто так? Или же здесь есть связь с присутствием этого нового запаха парфюма и рыжих вьющихся волос в доме? Это становится ясно как день.
Британи наконец вынула изо рта палец и достала из кармана своей ночной рубахи небольшой лист и сточенный карандаш. Она оперлась на тумбу у ног спящей девушки и набросала пару штрихов на бумажке. Поспешно сложив её обратно и поднявшись с колен, Британи выскочила из комнаты, закрыла дверь и ушла поскорее на первый этаж, зная, что сегодня должны принести свежие новости с новым выпуском газеты.
Внизу все было как обычно. На стенах висели картины, поскрипывали некоторые половицы, пахло мятой и сухостью. все как обычно, но все же теперь что-то здесь было неприемлемо неправильно. Например, эти картинки, больше похожие на детские рисунки. Зачем здесь висеть одинаковым картинам? Британи вплотную подошла к одной из картин, с розовым небом. Она сняла ее и швырнула в другой конец комнаты. Потом подошла ко второй, на которой было очень светло и тихо. Эту картину Британи выдернула с гвоздем и кинула туда же. В кучу сразу полетели картины с птицами, ночью, однообразными закатами и рассветами. В конце концов стены первого этажа оказались совсем голыми. На них, в память о висевших тут картинах, остались мелкие дырки от гвоздиков. Теперь Британи стало немного спокойней, все же пора уже давно продать эти рисунки кому-нибудь. Британи легонько потянулась и прошла по коридору к самой двери на улицу. Дверь слегка приоткрылась, и Британи высунула свою голову через эту щель.
Эстель проснулась среди ночи, жадно глотая воздух. Она почти вскочила с постели и чуть не упала на холодный пол. комната вся была во мраке. Ничего не было видно. Луны тоже в это время уже не было видно. Отдышавшись, Эстель судорожно ложила руки на постель, подушку, нащупала позади тумбу, кружево, потом скатилась вниз. Пол был цел. Все хорошо. Слякоть заменилась сухостью. Сразу стало тепло и хорошо на душе. У Эстель отлегло от сердца. Она раскинулась на кровати снова и шепнула себе в полголоса о том, что ей «просто приснился жуткий кошмар». Стало еще легче, но почему-то ей не хотелось снова ложиться. Глаза уже разомкнулись, все молчало. Похоже, что даже Британи легла спать в столь поздний час. Но это не остановило Эстель, которая держала в своих руках зажженную лампу. Она медленно спустила свои ноги и дотронулась до пола. Немного вздрогнув, девушка подобрала распущенные волосы ( все же они целы) и пошла к двери своей комнаты. На всякий случай Эстель подходила с особой осторожностью, и перед тем, как полностью ее открыть, она подергала ее. Раздался скрип, но петельки держали дверь крепко. Все было нормально. Эст переступила за порог, оказавшись в коридоре. Тут уже был какой-то непорядок? «где картины?». Хороший был вопрос. Пройдя мимо голубой стены, Эстель смогла разглядеть только вбитые гвоздики, где еще вечером висели картины. Что с ними стало - пока не известно. «А вдруг обокрали!? Не может быть. Кто? Зачем? Продать?» мысли крутились в голове одна за другой, пока поток мыслей не прервало падение. Эстель рухнула вниз по лестнице, споткнувшись обо что-то, что, кстати, не было похоже на ее волосы. Громкий звук, еще один. Всё. Эстель упала и уже поднялась. В этот раз было не так больно, как это было в первый раз, всё же она уже нападалась по этой лестнице, что часто было виной её рыжих густых волос. Оправившись от падения, потянувшись и оправив ночное платье, Эстель медленно стала подниматься вверх по лестнице, освящая каждую лесенку отдельно. Наверху оказался целый бардак, об который споткнулась Эстель. Подпустив свечу поближе к этим разноцветным вещицам, Эстель стало легче, потому что это были все работы свешенные со стен. «Значит, не обокрали», подумала Эстель и выдохнула. Она поставила свечу подальше, сложилась в коленях и начала двигать картины поближе к стенке, лишь бы о них не споткнулись другие потом. Они бы и днем перед лестницей мешали не меньше. Холста всего оказалось шесть. Все изрисованные разными морями. Одно - розовое, а второе сильно бушует, другое во время дождя, кстати, очень унылая картина… все в таком духе в общем. Картины уже были сложены у стены, а Эстель все не поднималась. Не хотела. Могла и так уснуть, но все же не получалось. Все получилось как-то странно, и сон толе был очень странный. Во мраке ночи не такое может присниться, а все же иногда такие сны бывают не просто так. В любом случае сейчас должно быть не до этого. Эстель полусогнувшись прошла в коридор и осветила старые часы. Час ночи. Еще слишком рано, чтобы вставать, поэтому пришлось пройти в свою комнату и лечь в постель. Еще долго Эстель пришлось вглядываться в пустоту на потолке, где порхали деревянные птички. Потом только она уснула беспокойным сном.
…
Утро возвестило о себе первыми солнечными лучами, которые начали пробираться в жилые комнаты людей, чьи окна выходили на запад. Но кружевные шторы были плотно закрыты в доме у моря, и поэтому там еще никто не беспокоился о том, что ночь уже закончилась, и о том, что для кого-то проходит день. Самой первой в это несчастное пятое июля поднялась Британи. Она нервно потянулась, вдыхая запах сырости, который был присущ чердаку в крыше её дома-шкатулки. Рядом с ней дремал черный котенок, вытягивающий свои лапки вперед. Сегодня ночью было особенно холодно, поэтому он подрагивал и старался прикрыть своей лапкой замерзшие ушки. И все равно ему не удавалось этого сделать. Очень умилительное зрелище наконец прервалось. Котенок перевалился на четыре свои лапки и медленно поплелся в теплый угол чердака, где и находилась его мягкая постель из старой обивки кресел. Девушка проводила своего пушистого друга взглядом, и когда удостоверилась, что он приютился в тепле и уюте, поднялась и стала собирать раскиданные по полу краски. Сегодня ночью она невзначай уснула прямо за работой, что бывает достаточно редко. Поэтому красные, желтые, синие оттенки были намешаны не только в палитре, но и на лице, и на ночном платье Британи. О том, что она не выспалась можно и не говорить, потому что только она уснула, как внизу что-то начало грохотать и падать. Похоже, картины, которые она сняла, тоже решили попадать вниз по лестнице. Гадать тут было нечего, было поздновато для этого. В маленьком оконце на чердаке начали светить вредные солнечные лучи, возвещающие о полудне. Прищурившись и поднявшись в полный рост, Британи приоткрыла дверцу, которая вела вниз с чердака, и пролезла в неё. Вслед за ней тихонько поплелся черный котенок, но девушка только придвинула миску с рыбками и погрозила напоследок пальцем. Прозвучал скрип, и дверца заперлась на ключик. Британи вложила ключик себе в карман и приземлилась с последней лесенки на деревянный пол коридора. Без морских картин голубые стены казались даже как-то просторней и проще. Босиком проходя мимо комнат, Британи не издавала ни звука. Она медленно приложила ухо к жилой комнате, где сейчас спала ее постоялица. Ничего не было слышно, похоже, Эстель еще отдыхала. В этот момент у Брит проскочила одна занимательная мысль. Несколько неправильная. И все же отказать ей она была не в силах. Британи тихо положила свою испачканную в краске руку на ручку двери и надавила на неё. Дверь поддалась и без скрипа отворилась для хозяйки. Да, Эстель еще спала в это время, окруженная всяческими старыми поделками семейства Фригаль. Отец Британи конечно очень ловко обращался с глиной и делал восхитительные бюсты странных существ, а мать не хуже творила милых птичек из красного дерева. Девушка бросила свои русые волосы за плечо и приблизилась к постели. Сделав оценивающий взгляд и сунув в рот ноготок, она замерла в одной позе, чтобы случайно не спугнуть сна. Эстель глубоко вдохнула и повернула лицо от стены в стороны Британи. Она немного покопошилась, и, когда ей удалось во сне откинуть свои рыжие локоны подальше, снова удобно улеглась. Она очень красивая, даже слишком. Рыжие волосы - достаточно редкое явление для местности, откуда явилась Эстель. Еще и кудрявые. А как же в свое время мечтала о таких кудрях сама Британи, она даже помнила свой восторг, когда после морских прогулок бледные волосы принимали волнистую форму и начинали путаться друг с другом. Тогда еще море было спокойным и бури не часто доходили до берегов Локарта. Сейчас стало совсем иначе, очень шумно. Сначала Британи была уверена, что море не успокоится к приезду Эстель, но, как ни странно, море на какое-то время успокоилось, а сейчас на нём обещают полное спокойствие. Обычно газеты не врут…
А все же хорошо то, что Эстель решила тут остаться. Предпочла студентским комнатам жить здесь. В последнее время вдохновение часто посещало Британи очень много, но большая часть картин не стоила того, чтобы их продать. Морские картины не блестели многообразием, были все одинаковы, а заказчики только и довольны, что в картинах друг друга они могут искать свои похожести. Они совсем пусты и работают на деньги. Так скучно. Но в последнее время это не так. В такое время картина показывает то, что называется «душа» в некотором понимании. Их никому нельзя показать или продать, если сам не хочешь попасть в больницу. И неужели такой порыв происходит просто так? Или же здесь есть связь с присутствием этого нового запаха парфюма и рыжих вьющихся волос в доме? Это становится ясно как день.
Британи наконец вынула изо рта палец и достала из кармана своей ночной рубахи небольшой лист и сточенный карандаш. Она оперлась на тумбу у ног спящей девушки и набросала пару штрихов на бумажке. Поспешно сложив её обратно и поднявшись с колен, Британи выскочила из комнаты, закрыла дверь и ушла поскорее на первый этаж, зная, что сегодня должны принести свежие новости с новым выпуском газеты.
Внизу все было как обычно. На стенах висели картины, поскрипывали некоторые половицы, пахло мятой и сухостью. все как обычно, но все же теперь что-то здесь было неприемлемо неправильно. Например, эти картинки, больше похожие на детские рисунки. Зачем здесь висеть одинаковым картинам? Британи вплотную подошла к одной из картин, с розовым небом. Она сняла ее и швырнула в другой конец комнаты. Потом подошла ко второй, на которой было очень светло и тихо. Эту картину Британи выдернула с гвоздем и кинула туда же. В кучу сразу полетели картины с птицами, ночью, однообразными закатами и рассветами. В конце концов стены первого этажа оказались совсем голыми. На них, в память о висевших тут картинах, остались мелкие дырки от гвоздиков. Теперь Британи стало немного спокойней, все же пора уже давно продать эти рисунки кому-нибудь. Британи легонько потянулась и прошла по коридору к самой двери на улицу. Дверь слегка приоткрылась, и Британи высунула свою голову через эту щель.
