Эстель снова вышла в кухонный зал, где допивала чай Британи. Она несла собой свою одежду. Британи изучила постоялицу серьезным взглядом, потом оценивабщим и так далее, пока девушка уже в льняной рубахе не спросила комнату, в которой она могла бы расположиться. Эстель снова взяли за руку, повели вперед по коридору. Девушки прошли по лестнице вверх, на второй этаж. На втором этаже потолки показались Эстель слегка повыше, но она сочла это легкой глупостью, просто глядеть в потолок. Коридор продолжился, но он был уже более просторным. Девушки прошли около старой белой двери чуть дальше, до двери новой, из качественного дерева. Эстель прошла внутрь, за ней Британи.
Комната была большая. Длинные занавески были собраны вместе, целыми кусками голубые стены были разрисованы странными рисунками, как сказала Британи, без смысла и сюжета. Эстель прошлась к широкой, заправленной новым бельем постели по березовым доскам. Рядом с ней стоял причудливый комодик, на который девушка сложила вещи: расстелила рубаху, подолы и так далее. Британи поправила пушистый коврик рядом с входной дверью. Смотря на завешенный деревянными птичками потолок, она спросила.
- Я надеюсь эта комната тебя устроит.
- Да,- Эстель еще раз оглянула комнату взглядом,- кто-то очень постарался. Я из богатой семьи, но таких интересных вещей у меня в доме не было,- она указала раскрытой ладонью на некоторые интересные бюсты фантастических существ, Британи слегка усмехнулась.
- Это была моя комната, но я теперь живу в родительской спальне, поэтому эта пустует уже давно,- Британи подошла к тумбе рядом со входом. Приятного светло-бежевого цвета. Она наклонилась и провела пальчиком по верху, так удостоверившись, что на ней нет пыли,- я прибиралась тут сегодня утром,- пожелав спокойного сна, Британи не стала задерживаться в комнате Эстель. Эстель осталась одна и стало неприятно, тихо и сухо. По потолкам кружились деревянные птички, связанные тонкими ниточками
И все же комната была даже сверхдушевной. Все эти ловцы снов из лозы и картинки навевали даже скромную детскость, веру во всякие живые существа, которых на самом деле нет. Еще у стены так много сундуков. Они стояли накрытые старой вязаной скатертью, которой на вид лет десять точно есть. Пушистые ковры застилали деревянный пол, скрипучий. За окном бушевало море и дул, безумно свистел ветер, похоже, прибывший с севера. Было очень темно, и свечка уже совсем не могла осветить комнату. Были более современные способы сделать это, но такую обстановку не хотелось портить какой-то там лампочкой. Поэтому Эстель легла в кровать, которая оказалась очень мягкой и удобной, накрылась теплым одеялом и поездок быстро уснула.
…
В ночь ветер никак не мог угомониться, он свистел все громче и громче. В какой-то момент он начал даже стучать в окна дома рядом с морем. Но дом молчал и в нем почти не горел свет, кроме одной комнаты. Там тихонько что-то мерцало. Наконец стук ветра перешел в сильнейший грохот. Ветер ломился внутрь, хоть в одну комнату. И он достиг желаемого. С пугающим шумом окно одной спальни было пробито. Окно распахнулось настежь, длинные занавески полетели в воздух и начали развеваться по комнате. Ветер заодно столкнул своим резким порывом маленькую статуэтку на пол. Она стукнула так громко, что для Эстель это стало последней каплей. Девушка вспрыгнула со своей кровати. Оглядев комнату, она поняла причину своего пробуждения. В комнате развелся небольшой бардак: ветер играл с дверками тумб и вязаной скатертью, шторы вились по комнате.
Нехотя Эстель поднялась с постели, на которой также ветер играл с одеялом, подошла к оконной раме и взялась за дверцы руками. Медленно смыкая их, она остановила ветер, в комнате он утих и не шумел так сильно. На дверцах оказался очень слабенький замочек, рядом с которым висел новый золотистый, поменьше затертого, который, похоже, был старым. Все снова утихло в комнате Эстель, наконец. Но спать Эстель пока не сильно хотелось. В её сонном сознании промелькнуло что-то. Кажется, что в прихожей комнате, где она переодевалась в рубаху, осталась юбка, которая была благополучно забыта на окне. Юбка нужна была ей уже завтра утром в ее комнате, ведь пока что из одежды у неё только сиреневое платье, которое без юбки будет смотреться смешно. Придётся выйти за ней сейчас, чтобы завтра не красться полуобнаженной к гостиной или, чего хуже, просить Британи.
Поспешно Эстель оглянулась в своей комнате. Было темно, хоть глаз выколи. В надежде найти свечку, она полезла в различные ящички комода. В самом нижнем ящике, на удачу, нашелся коробок со спичками. Жаль, что там не было самих свечек. Эстель взяла коробок и наощупь побрела к тумбе, которую тоже пришлось искать руками. Она нащупала похожую квадратную дверку и распахнула ее. Перешерстив полочку руками, девушка почувствовала что-то схожее со свечей. Что-то гладкое. Она вытащила предмет полностью и, найдя фитилек, потянулась к коробку, который положила рядом с собой на пол. Маленькая спичка зажглась мгновенно, свеча загорелась и осветила чуть больше пространства. Эстель встала с колен, закрыла коробок со спичками и сложила его в тумбу. Со свечкой в руках, в длинной рубахе, девушка вышла из комнаты. Тихо заскрипели половицы. Она протопала по коридору. За дверями тоже шумел ветер, который Эстель уже не замечала.
Лестничные ступеньки были тоже в полной темноте, и теперь Эстель держала в одной руке свечку, а в другой густые рыжие волосы. Оставалось всего несколько ступенек до конца лестницы, но девушка заметила странную деталь. Из комнаты, куда она направлялась, исходил маленький лучик света. Там тоже кто-то сидел со свечкой. Эстель сошла с лестниц и, стараясь не наделать никакого шума, пробралась туда, поближе к углу коридора. Она выглянула за него, чтобы увидеть происходящее. Британи, как и любой другой творец со своими странностями. На ночь глядя, девушка сидела у окна и вырисовывала фигуры телесными цветами, с таким ярким энтузиазмом, что, казалось, остановить ее нельзя. Она махала руками, зачем-то отходила, приближалась - делала всякие странные действия. Но она почуяла чужое присутствие. Британи отвела руку с кистью в сторону и положила на стол рядом. На нем лежало много кистей, и вскоре там оказались краски, целые тюбики. Она взяла картину, поставила ее к стене. Она повернула ее так, чтобы рисунка нельзя было разглядеть. Эстель смотрела, не двигаясь, но вскоре поняла, что прятаться незачем. Тихо из-за угла она полностью вышла, демонстративно проходя в комнату. Она испытывала стыд. Британи стояла к картине лицом, она накрыла ее еще одной кружевной скатертью и повернулась к неспящей гостье. Ее глаза были еще сонные, но уже преисполненные вдохновения. Девушки встретились взглядом.
- Тебя тоже разбудил ветер?- Британи недоумевающе спросила девушку, которая до сих пор держала рыжие волосы со свечкой в руках.
- Да уж,- Эстель опустила свечку чуть ниже лица и улыбнулась,- так жутко сначала было, но это ничего. У нас на родине тоже бушуют ветра.
- Скоро обещают штиль и никакого ветра,- с тумбы Британи взяла свою свечу, свет которой и заметила Эстель с лестницы. Она оглянулась вокруг. Ее юбка уже лежала у стены, хорошо сложенная. Посмотрев на нее, Эстель поняла, что она стоит перед Британи в одной рубахе снова. Она сложила руки на груди. Эта вечерняя встреча показалась ей самой неприятной историей за всю ее жизнь. Британи тоже была только в рубахе, но абсолютно сухая, когда рубаха Эстель, а точнее грудь, оказалась мокрой от пота. Британи смотрела, как Эстель старалась отвести взгляд и лицо, которое покрылось розовой краской. Она повернула голову туда, куда смотрела постоялица и смекнула, для чего после шумного пробуждения Эстель вышла из комнаты. Она подошла к стене и схватила нежными руками подол юбки, подошла к девушке, чье лицо от стыда слилось с волосами, и всунула в руки. После девушка поправила свои длинные волосы, закрутила их и вышла из комнаты, пожелав спокойной ночи постоялице. Эстель постояла еще немного. Сначала она ощущала то, как хочет заплакать и как чувствует свой позор, но после быстрой эмоциональной разрядки она взяла себя в руки и, захватив юбку, направилась в свою комнату. Половицы на этот раз не скрипели совсем, ветер утих, и стало совсем безмолвно. С легкой неприязнью Эстель вышла в свою комнату, кинула юбку и задула свечку. Она легла на мягкую кровать и повернулась к стенке с ловцами снов. Сначала сон никак не мог достичь головы Эстель, но вскоре она крепко уснула.
…
Утро в Локарт наступило очень рано, тогда, когда солнце еще не поднимается в самых южных странах мира. Это приятно удивляло жителей морского города в этот день, когда из всех людей работали только старые торговцы и старушки - садоводы. Небо было совершенно чистым, без единого облака на нем, и на этом небе уже понемногу поднималось солнце. Но окна одного дома совсем не были расположены к востоку, поэтому люди там узнали о начале дня только после крика ребят у старого причала. Эстель спала этой ночью еще не крепко из-за такой странной для нее обстановки. Ее окно выглядывало на море, в сторону юга, но это не мешало солнцу осветить хотя бы небольшую часть комнат, показавшись в зеркале. Эстель уже давно просто ворочалась, не желая подниматься. Она еще немного стыдилась ночной встречи, которая ей показалась странной, немного пугающей. Девица, запутавшаяся в своем комке рыжих склоченных волос, опустила с постели ноги, присела и, наконец, встала на ноги. Босая, она пошла по коврику к своему окошку, заспанно подняла руки и отцепила замочек, чтобы открыть окно. Ветер за несколько часов притих, стал спокойным и перестал выламывать створки окон сонным жителям городка у моря. Гладь была совершенно спокойна, хоть и всего пару часов назад здесь неистовствовал ветер.
Эстель уже теперь, освежившись ветром, вспомнила о льняной рубахе, что до сих пор была мокрой на груди. Она потянулась вниз и, стянув с себя рубаху, одела вещи, которые оставила вчера вечером на окне. Ее длинная рубаха, конечно, за день стала немного пахнуть, а подолы изрядно измялись. Эстель заметила это, и показаться хозяйке дома неопрятной она не решилась, поэтому вместо добрых семи подолов она разгладила на себе только два, самых опрятных и плотных. Жилет она накинула поверх рубахи, но потом сочла это слишком не нужным из-за жары в местном крае, и поэтому стянула его обратно, кинув на комодик. Не глядя на комод, она бросила туда жилет, и промахнулась. Жилет спал и зацепился за ручки одной из дверец, а на пол упало что-то маленькое. Эстель подняла с пола небольшой деревянный гребешок, который был очень кстати сейчас, когда не ее голове снова создано «рыжее гнездо». Вся комната была искусно украшена кружевом, талантливо сделанным какой-то мастерицей, но за одним можно было разглядеть большое зеркало. Эстель слегка сдернула плотный сшитый рисунок на пол и проявила чистейшее зеркало, в котором виднелось женское лицо с рыжими волосами. Взяв гребень в руку, Эстель стала с самым серьезным лицом, выставив кончик языка наружу, расчесывать длинные локоны один за другим. Кудри никак не хотели поддаваться и снова хватались и перевивались друг с другом. Одни локоны расплетались, другие сплетались снова. Результат за недлительное время конечно был, когда часть волос на левой стороне были переплетены, а на правой висели клочками. Вот лишь Эстель решила приняться за следующую прядь, как в дверь ее тихо постучали. Томный голос Британи звучал из коридора. Она пришла спросить о завтраке новой сожительницы. Эстель, поспешив повернуться и ответить, дернула себя за волосы, прикрикнула о скором приходе в кухонный зал, и повернулась обратно. Она успешно смогла расчесать немного больше волос, оставив у себя на голове немного клочков, которые девушка посчитала незаметными. Эстель выскочила из комнаты, попутно заплетая свои волосы в простую косу. Пришлось медленно спускаться по лестнице вниз, слушая скрип и стараясь не запутать ногу в еще незаплетенных волосах. После успешного спуска Эстель немедленно подошла на кухню. Она заглянула в кухонную раму, чтобы взглянуть на то, чем занимается Британи сейчас. Она усердно хозяйничала, стоя спиной ко входу в кухонный зал. Британи, еще в спальной рубахе и наскоро одетой юбке чем-то походила на Эстель со стороны. Британи, как оказалось, девушка с хрупкими плечами, мыла чашки, на ней висела ткань одежды. Юбки только и делали, что стягивали женскую талию, не желая правильно струиться в пол. Эстель тихо, почти на цыпочках, вошла в комнату, села за круглый столик у окна. На кружевной скатерти стояла милая чашечка, такая же, из которой вчера она пила чай. На блюдечке была синяя роспись и много разных рисунков завитушек. В приоткрытое окно, на котором висели длинные, кружевные, легкие занавесочки, ворвался резкий порыв ветра и так же затих. Окно распахнулось немного шире, а кружевные занавески прилетели прямо на Эстель, покрыв ее с головой. Эстель в какой-то момент даже постаралась огородиться от летящих кружев с легким писком, но глупая затея кончилась неудачно. Зато проснувшуюся соседку сразу заметила Британи, которая увлеченно добавляла в чайник сухие листья с кусочками фруктов. Она залила чайник кипящей водой и накрыла его тканью сверху. Пока Эстель выпутывалась из сетей штор, Британи присела напротив нее, поставив свою чашечку на стол. Быстро выпутавшись, Эстель пожелала хорошего утра своей сожительнице и, услышав в ответ приятные пожелания, уселась поудобнее на стул. Теперь девушки в неловком молчании сидели, смотря друг на друга. Внезапно желудок Эстель прервал тишину тихим урчанием. Она взялась рукой за живот, немного покорчившись, потом второй рукой. Только теперь Эстель поняла, что не ела хорошей еды уже целый день, включая долгие беседы с торговцами на рынках. Боль была очень ощутима, вполне страшна, а шум - громким. Эстель втянула живот в надежде, что Британи это не смутит. Но Британи молчала, слушая звуки, будто пропуская их мимо своих ушей. Она смотрела сквозь воздух, что, видимо, было присуще ее творческой странности, вскоре она встала и вышла, оставив Эстель одну. Она осталась в комнате, снова смущенная своим поступком, разжав мышцы живота. Желудок безумно проурчал снова.
Она облокотилась на столик и сдвинула вправо чашечку с блюдцем. Солнце, восходящее с этой стороны, стучало своими лучами в оконное стекло, ветер пытался прорваться вместе с лучами. Легкие порывы все открывали и открывали окно пошире, в такт урчания желудка Эстель. Это стало понемногу раздражать девушку и, не выдержав, наконец, шуток природы, девушка поднялась со стула. Эстель протянула руки, убрав их от живота, к оконной раме, чтобы закрыть на замочек окно, но что-то помешало ей сделать это. В животе почувствовалась пронзительная боль. Чувство голода переросло в жжение, сильное и невыносимое, которое хотелось утолить хотя бы стаканом воды, которого, как назло, не было рядом. Ветер остался шуметь, а Эстель снова схватилась за урчащий живот и присела на свой стул. Пока она корчилась от боли, в дальнем зале послышались спешные шажки на каблучках. Шажки перешли в бег, и Британи ворвалась на кухню с чем-то в своих руках.
Комната была большая. Длинные занавески были собраны вместе, целыми кусками голубые стены были разрисованы странными рисунками, как сказала Британи, без смысла и сюжета. Эстель прошлась к широкой, заправленной новым бельем постели по березовым доскам. Рядом с ней стоял причудливый комодик, на который девушка сложила вещи: расстелила рубаху, подолы и так далее. Британи поправила пушистый коврик рядом с входной дверью. Смотря на завешенный деревянными птичками потолок, она спросила.
- Я надеюсь эта комната тебя устроит.
- Да,- Эстель еще раз оглянула комнату взглядом,- кто-то очень постарался. Я из богатой семьи, но таких интересных вещей у меня в доме не было,- она указала раскрытой ладонью на некоторые интересные бюсты фантастических существ, Британи слегка усмехнулась.
- Это была моя комната, но я теперь живу в родительской спальне, поэтому эта пустует уже давно,- Британи подошла к тумбе рядом со входом. Приятного светло-бежевого цвета. Она наклонилась и провела пальчиком по верху, так удостоверившись, что на ней нет пыли,- я прибиралась тут сегодня утром,- пожелав спокойного сна, Британи не стала задерживаться в комнате Эстель. Эстель осталась одна и стало неприятно, тихо и сухо. По потолкам кружились деревянные птички, связанные тонкими ниточками
И все же комната была даже сверхдушевной. Все эти ловцы снов из лозы и картинки навевали даже скромную детскость, веру во всякие живые существа, которых на самом деле нет. Еще у стены так много сундуков. Они стояли накрытые старой вязаной скатертью, которой на вид лет десять точно есть. Пушистые ковры застилали деревянный пол, скрипучий. За окном бушевало море и дул, безумно свистел ветер, похоже, прибывший с севера. Было очень темно, и свечка уже совсем не могла осветить комнату. Были более современные способы сделать это, но такую обстановку не хотелось портить какой-то там лампочкой. Поэтому Эстель легла в кровать, которая оказалась очень мягкой и удобной, накрылась теплым одеялом и поездок быстро уснула.
…
В ночь ветер никак не мог угомониться, он свистел все громче и громче. В какой-то момент он начал даже стучать в окна дома рядом с морем. Но дом молчал и в нем почти не горел свет, кроме одной комнаты. Там тихонько что-то мерцало. Наконец стук ветра перешел в сильнейший грохот. Ветер ломился внутрь, хоть в одну комнату. И он достиг желаемого. С пугающим шумом окно одной спальни было пробито. Окно распахнулось настежь, длинные занавески полетели в воздух и начали развеваться по комнате. Ветер заодно столкнул своим резким порывом маленькую статуэтку на пол. Она стукнула так громко, что для Эстель это стало последней каплей. Девушка вспрыгнула со своей кровати. Оглядев комнату, она поняла причину своего пробуждения. В комнате развелся небольшой бардак: ветер играл с дверками тумб и вязаной скатертью, шторы вились по комнате.
Нехотя Эстель поднялась с постели, на которой также ветер играл с одеялом, подошла к оконной раме и взялась за дверцы руками. Медленно смыкая их, она остановила ветер, в комнате он утих и не шумел так сильно. На дверцах оказался очень слабенький замочек, рядом с которым висел новый золотистый, поменьше затертого, который, похоже, был старым. Все снова утихло в комнате Эстель, наконец. Но спать Эстель пока не сильно хотелось. В её сонном сознании промелькнуло что-то. Кажется, что в прихожей комнате, где она переодевалась в рубаху, осталась юбка, которая была благополучно забыта на окне. Юбка нужна была ей уже завтра утром в ее комнате, ведь пока что из одежды у неё только сиреневое платье, которое без юбки будет смотреться смешно. Придётся выйти за ней сейчас, чтобы завтра не красться полуобнаженной к гостиной или, чего хуже, просить Британи.
Поспешно Эстель оглянулась в своей комнате. Было темно, хоть глаз выколи. В надежде найти свечку, она полезла в различные ящички комода. В самом нижнем ящике, на удачу, нашелся коробок со спичками. Жаль, что там не было самих свечек. Эстель взяла коробок и наощупь побрела к тумбе, которую тоже пришлось искать руками. Она нащупала похожую квадратную дверку и распахнула ее. Перешерстив полочку руками, девушка почувствовала что-то схожее со свечей. Что-то гладкое. Она вытащила предмет полностью и, найдя фитилек, потянулась к коробку, который положила рядом с собой на пол. Маленькая спичка зажглась мгновенно, свеча загорелась и осветила чуть больше пространства. Эстель встала с колен, закрыла коробок со спичками и сложила его в тумбу. Со свечкой в руках, в длинной рубахе, девушка вышла из комнаты. Тихо заскрипели половицы. Она протопала по коридору. За дверями тоже шумел ветер, который Эстель уже не замечала.
Лестничные ступеньки были тоже в полной темноте, и теперь Эстель держала в одной руке свечку, а в другой густые рыжие волосы. Оставалось всего несколько ступенек до конца лестницы, но девушка заметила странную деталь. Из комнаты, куда она направлялась, исходил маленький лучик света. Там тоже кто-то сидел со свечкой. Эстель сошла с лестниц и, стараясь не наделать никакого шума, пробралась туда, поближе к углу коридора. Она выглянула за него, чтобы увидеть происходящее. Британи, как и любой другой творец со своими странностями. На ночь глядя, девушка сидела у окна и вырисовывала фигуры телесными цветами, с таким ярким энтузиазмом, что, казалось, остановить ее нельзя. Она махала руками, зачем-то отходила, приближалась - делала всякие странные действия. Но она почуяла чужое присутствие. Британи отвела руку с кистью в сторону и положила на стол рядом. На нем лежало много кистей, и вскоре там оказались краски, целые тюбики. Она взяла картину, поставила ее к стене. Она повернула ее так, чтобы рисунка нельзя было разглядеть. Эстель смотрела, не двигаясь, но вскоре поняла, что прятаться незачем. Тихо из-за угла она полностью вышла, демонстративно проходя в комнату. Она испытывала стыд. Британи стояла к картине лицом, она накрыла ее еще одной кружевной скатертью и повернулась к неспящей гостье. Ее глаза были еще сонные, но уже преисполненные вдохновения. Девушки встретились взглядом.
- Тебя тоже разбудил ветер?- Британи недоумевающе спросила девушку, которая до сих пор держала рыжие волосы со свечкой в руках.
- Да уж,- Эстель опустила свечку чуть ниже лица и улыбнулась,- так жутко сначала было, но это ничего. У нас на родине тоже бушуют ветра.
- Скоро обещают штиль и никакого ветра,- с тумбы Британи взяла свою свечу, свет которой и заметила Эстель с лестницы. Она оглянулась вокруг. Ее юбка уже лежала у стены, хорошо сложенная. Посмотрев на нее, Эстель поняла, что она стоит перед Британи в одной рубахе снова. Она сложила руки на груди. Эта вечерняя встреча показалась ей самой неприятной историей за всю ее жизнь. Британи тоже была только в рубахе, но абсолютно сухая, когда рубаха Эстель, а точнее грудь, оказалась мокрой от пота. Британи смотрела, как Эстель старалась отвести взгляд и лицо, которое покрылось розовой краской. Она повернула голову туда, куда смотрела постоялица и смекнула, для чего после шумного пробуждения Эстель вышла из комнаты. Она подошла к стене и схватила нежными руками подол юбки, подошла к девушке, чье лицо от стыда слилось с волосами, и всунула в руки. После девушка поправила свои длинные волосы, закрутила их и вышла из комнаты, пожелав спокойной ночи постоялице. Эстель постояла еще немного. Сначала она ощущала то, как хочет заплакать и как чувствует свой позор, но после быстрой эмоциональной разрядки она взяла себя в руки и, захватив юбку, направилась в свою комнату. Половицы на этот раз не скрипели совсем, ветер утих, и стало совсем безмолвно. С легкой неприязнью Эстель вышла в свою комнату, кинула юбку и задула свечку. Она легла на мягкую кровать и повернулась к стенке с ловцами снов. Сначала сон никак не мог достичь головы Эстель, но вскоре она крепко уснула.
…
Утро в Локарт наступило очень рано, тогда, когда солнце еще не поднимается в самых южных странах мира. Это приятно удивляло жителей морского города в этот день, когда из всех людей работали только старые торговцы и старушки - садоводы. Небо было совершенно чистым, без единого облака на нем, и на этом небе уже понемногу поднималось солнце. Но окна одного дома совсем не были расположены к востоку, поэтому люди там узнали о начале дня только после крика ребят у старого причала. Эстель спала этой ночью еще не крепко из-за такой странной для нее обстановки. Ее окно выглядывало на море, в сторону юга, но это не мешало солнцу осветить хотя бы небольшую часть комнат, показавшись в зеркале. Эстель уже давно просто ворочалась, не желая подниматься. Она еще немного стыдилась ночной встречи, которая ей показалась странной, немного пугающей. Девица, запутавшаяся в своем комке рыжих склоченных волос, опустила с постели ноги, присела и, наконец, встала на ноги. Босая, она пошла по коврику к своему окошку, заспанно подняла руки и отцепила замочек, чтобы открыть окно. Ветер за несколько часов притих, стал спокойным и перестал выламывать створки окон сонным жителям городка у моря. Гладь была совершенно спокойна, хоть и всего пару часов назад здесь неистовствовал ветер.
Эстель уже теперь, освежившись ветром, вспомнила о льняной рубахе, что до сих пор была мокрой на груди. Она потянулась вниз и, стянув с себя рубаху, одела вещи, которые оставила вчера вечером на окне. Ее длинная рубаха, конечно, за день стала немного пахнуть, а подолы изрядно измялись. Эстель заметила это, и показаться хозяйке дома неопрятной она не решилась, поэтому вместо добрых семи подолов она разгладила на себе только два, самых опрятных и плотных. Жилет она накинула поверх рубахи, но потом сочла это слишком не нужным из-за жары в местном крае, и поэтому стянула его обратно, кинув на комодик. Не глядя на комод, она бросила туда жилет, и промахнулась. Жилет спал и зацепился за ручки одной из дверец, а на пол упало что-то маленькое. Эстель подняла с пола небольшой деревянный гребешок, который был очень кстати сейчас, когда не ее голове снова создано «рыжее гнездо». Вся комната была искусно украшена кружевом, талантливо сделанным какой-то мастерицей, но за одним можно было разглядеть большое зеркало. Эстель слегка сдернула плотный сшитый рисунок на пол и проявила чистейшее зеркало, в котором виднелось женское лицо с рыжими волосами. Взяв гребень в руку, Эстель стала с самым серьезным лицом, выставив кончик языка наружу, расчесывать длинные локоны один за другим. Кудри никак не хотели поддаваться и снова хватались и перевивались друг с другом. Одни локоны расплетались, другие сплетались снова. Результат за недлительное время конечно был, когда часть волос на левой стороне были переплетены, а на правой висели клочками. Вот лишь Эстель решила приняться за следующую прядь, как в дверь ее тихо постучали. Томный голос Британи звучал из коридора. Она пришла спросить о завтраке новой сожительницы. Эстель, поспешив повернуться и ответить, дернула себя за волосы, прикрикнула о скором приходе в кухонный зал, и повернулась обратно. Она успешно смогла расчесать немного больше волос, оставив у себя на голове немного клочков, которые девушка посчитала незаметными. Эстель выскочила из комнаты, попутно заплетая свои волосы в простую косу. Пришлось медленно спускаться по лестнице вниз, слушая скрип и стараясь не запутать ногу в еще незаплетенных волосах. После успешного спуска Эстель немедленно подошла на кухню. Она заглянула в кухонную раму, чтобы взглянуть на то, чем занимается Британи сейчас. Она усердно хозяйничала, стоя спиной ко входу в кухонный зал. Британи, еще в спальной рубахе и наскоро одетой юбке чем-то походила на Эстель со стороны. Британи, как оказалось, девушка с хрупкими плечами, мыла чашки, на ней висела ткань одежды. Юбки только и делали, что стягивали женскую талию, не желая правильно струиться в пол. Эстель тихо, почти на цыпочках, вошла в комнату, села за круглый столик у окна. На кружевной скатерти стояла милая чашечка, такая же, из которой вчера она пила чай. На блюдечке была синяя роспись и много разных рисунков завитушек. В приоткрытое окно, на котором висели длинные, кружевные, легкие занавесочки, ворвался резкий порыв ветра и так же затих. Окно распахнулось немного шире, а кружевные занавески прилетели прямо на Эстель, покрыв ее с головой. Эстель в какой-то момент даже постаралась огородиться от летящих кружев с легким писком, но глупая затея кончилась неудачно. Зато проснувшуюся соседку сразу заметила Британи, которая увлеченно добавляла в чайник сухие листья с кусочками фруктов. Она залила чайник кипящей водой и накрыла его тканью сверху. Пока Эстель выпутывалась из сетей штор, Британи присела напротив нее, поставив свою чашечку на стол. Быстро выпутавшись, Эстель пожелала хорошего утра своей сожительнице и, услышав в ответ приятные пожелания, уселась поудобнее на стул. Теперь девушки в неловком молчании сидели, смотря друг на друга. Внезапно желудок Эстель прервал тишину тихим урчанием. Она взялась рукой за живот, немного покорчившись, потом второй рукой. Только теперь Эстель поняла, что не ела хорошей еды уже целый день, включая долгие беседы с торговцами на рынках. Боль была очень ощутима, вполне страшна, а шум - громким. Эстель втянула живот в надежде, что Британи это не смутит. Но Британи молчала, слушая звуки, будто пропуская их мимо своих ушей. Она смотрела сквозь воздух, что, видимо, было присуще ее творческой странности, вскоре она встала и вышла, оставив Эстель одну. Она осталась в комнате, снова смущенная своим поступком, разжав мышцы живота. Желудок безумно проурчал снова.
Она облокотилась на столик и сдвинула вправо чашечку с блюдцем. Солнце, восходящее с этой стороны, стучало своими лучами в оконное стекло, ветер пытался прорваться вместе с лучами. Легкие порывы все открывали и открывали окно пошире, в такт урчания желудка Эстель. Это стало понемногу раздражать девушку и, не выдержав, наконец, шуток природы, девушка поднялась со стула. Эстель протянула руки, убрав их от живота, к оконной раме, чтобы закрыть на замочек окно, но что-то помешало ей сделать это. В животе почувствовалась пронзительная боль. Чувство голода переросло в жжение, сильное и невыносимое, которое хотелось утолить хотя бы стаканом воды, которого, как назло, не было рядом. Ветер остался шуметь, а Эстель снова схватилась за урчащий живот и присела на свой стул. Пока она корчилась от боли, в дальнем зале послышались спешные шажки на каблучках. Шажки перешли в бег, и Британи ворвалась на кухню с чем-то в своих руках.
