Она смотрела на окно. Маленькое. Открытое. Девушка думала сейчас: - « а есть ли там труба?» она подошла ближе. Вплотную к окну. Эстель выглянула в окошко и заметила, что трубы там нет, зато можно было выползти и переместиться по карнизу крыши до трубы. Это был достаточно хороший и тихий план. Эстель встала одной ногой на подоконник и уже цеплялась рукой, выискивая точку опоры, но голову поразила тяжёлая вещь. Всё вокруг закружилось в хороводе, цвета смешались. Тело стало очень лёгким. Оно упало обратно на чердак. Лёгкая костлявая рука поймала обмякшее тело Эстель и уложила его на пол. Около Эстель сразу завился котёнок, но хозяйка отодвинула его ногой подальше и наказала сидеть тихо. Британи присела на колени, разглядывая место удара. В руке Британи был деревянный брус, очень увесистый сам по себе. Британи ударила им Эстель прямо по тому месту, где был вырван клок волос. Это местечко сильно покраснело, поэтому на нём вскоре оказалось смоченное полотенце. Британи какое-то время разглядывала бледное лицо и руки, потом рассмотрела ноги, которые было видно из-под ночного белья. Ноги Эстель были босые, на ногах были сломаны два ногтя. Оставлять Эстель так было нельзя.
- И как же я могла оставить дверь открытой!?- шепнула себе Британи, - знала ведь, что надо проверить.- Британи взяла под руки тело Эстель и усадила его к стенке. Она достала пару верёвок и перевязала сначала руки, а потом и ноги. Пока она занималась перевязкой, сама же себя упрекала за то, что оставила открытой дверь.
-Знала ведь, что попробует убежать, негодница. – думала Британи, - а что уже ей терять? Правда. Столько мужиков было, а ни один не пришёл на помощь. Может, будет знать чего с этого. А я ведь её как мать оберегала. Этим она мне и отплатила. – Мысли Британи уже немножко смешивались в ком. – покрепче ей руки то надо. Вот так. – Рядом мяукал котёнок в знак согласия. Он лежал около повреждённого места на голове Эстель.
- Аморе. Что ты там делаешь?
- Мяу, - слышалось в ответ.
- Аморе. Я ведь наступлю случайно на тебя. Не путайся под ногами, поешь, вон, рыбы.
- Мррррррр,- сказал в ответ котёнок и отошёл жевать свою еду. Британи осталась со своими мыслями одна, но в них творилась странная кутерьма. Ничего не укладывалось в голове. Нужны были таблетки, а за ними надо бы ещё наведаться к доктору Харви. Связав Эстель руки и ноги, Британи выдавила из себя пару слов, похлопала по колену тело без сознания и вышла.
- Теперь точно не сможет уйти от меня. – подумала Британи, закрывая дверь на чердак.- останется со мной рядом. Тогда дурдом мне не посветит ещё пару лет.
…
Эстель проснулась от ломки в коленях, а ещё из-за того, что руки её онемели. Пробуждение не самое радужное, но сейчас было радостно от того, что она вообще проснулась. Сначала ничего не было видно. В памяти только отрывками зрело маленькое окно чердака, мяуканье котёнка и сильная боль в районе спины. Место удара тоже болело, но под него была подложена подушка. Не такая уж и мягкая, но всё же подушка. «Неужели я упала из окна?» - промелькнуло в голове. «А что? Вполне возможно и такое». Но зрение стало проясняться, и, к сожалению, над Эстель не красовалось синее небо. Только балки, на которых держалась крыша старого дома, предстали перед ней после пробуждения. Спала девушка сидя, не храпя, не ворочаясь. На коленках её лежал котёнок. Он расположился на коленях, как маленький царь. Маленький котенок вылизывал лапку очень тщательно, но, похоже, сколько бы он ни пытался, вся его шёрстка через пару минут полностью покрывалась пылью или краской. Эстель дёрнула связанными ногами, но котёнок убегать не собирался. Он уцепился коготками в подол и остался цел.
- Ладно, мелкий негодяй, сиди уж. – на это котик мяукнул что-тог невнятное и был таков.
Оглядев чердак, взглянув в окно, Эстель рассчитала, что сейчас вечер. Солнце стремительно садилось, не оставляя на чердаке ни единого источника света. Скоро комната опять погрузится во мрак и оставит Эстель в ожидании того, что же будет с ней дальше. Связанные руки с ногами были большой проблемой, но быть запертой на чердаке ей приходилось не раз. Не так уж это не страшно. Эстель, как в старые добрые времена, скатилась на деревянный пол вместе с подушкой, посадила себе в ногу занозу и стала засыпать. Теперь заснуть было тяжелее. В ноге колола заноза, спина проламывалась куда-то наверх, и вот-вот руки перестанут слушаться тело, потому что окончательно онемеют и ослабнут. Солнце, как и предполагала Эстель, зашло очень скоро. Чердак погрузился во мрак. Во тьме скрипнула дверца в полу, и вместе со скрипом в новую тюрьму проник жёлтый свет. Знакомый силуэт заставил котёнка спрыгнуть с женских колен и мяукнуть пару раз в знак приветствия. Британи погладила маленького зверька за ушами и бросила в угол рыбью голову. Фигура прошла поближе к Эстель в темноте, без лампы, без свечки. Эстель притворялась спящей и слушала мерные, спокойные, неторопливые шажки. Человек ориентировался в темноте легко, двигал предметы там, где были столики, искал нужную вещь. Тут послышался звук зажигающейся спички, и лампа осветила половину комнаты. Британи сразу светанула в лицо пленной, и та поморщилась, выдав то, что не спит. Тогда фигура придвинулась поближе, присев на колени рядом. Бледное лицо Британи освещал жёлтый свет, отчего она казалась похожей на мертвеца ещё сильнее, чем обычно. Но, как ни странно, глаза её уже не были такими впавшими, лицо разгладилось от некоторых морщинок. В целом она выглядела просто очень уставшей. Уставшей до ужаса. Британи придвинулась очень близко, а лампу поставила рядом.
- Давно не спишь?
- С этого вечера не сплю.
- Ты два дня валялась здесь без памяти. Я уж думала не проснёшься.
- Не хорони заживо, Брит.
- Я и не хочу.
- За что ты меня так, а? – лицо Эстель, освещённое жёлтым, искривилось в гримасе. В это же время желудок её подал первые признаки жизни. Неистово он кричал и молил о еде. Но Британи не обратила внимания на эту гримасу.
- О чём ты?
- Мы же друзья, а ты меня… так вот. Держишь.
- А почему бы мне тебя тут не держать?
- Потому что я свободный человек.
- Хочешь выйти за мужиком каким-нибудь? Или убежать? Или, может, купить себе еды?
- Я лежала тут два дня. Вчера у меня началась учёба. Меня потеряют, Брит.
- Не потеряют.
-Дорогая. Пусти меня учиться.
- Зачем. Ты вчера и так там была. – с этими словами Британи поднялась с колен и отошла к стене в поисках чего-то. Эстель непонимающе глядела на неё.
- Что это значит?- спросила она уже громче. Начав терять самообладание, Эстель почувствовала, как дрожат её руки.
- О. Эстель, - подходя ближе начала Британи, - Ты спишь со всеми мужиками подряд, гуляешь, немало выпиваешь, я тебе скажу. Пару раз я таскала тебя домой без сознания. Но я думаю, что ты могла бы быть лучше. – Британи взяла ложку в руки и достала тарелку с крупой. Она сунула полную ложку в рот Эстель. Та зажала рот, но вскоре, когда ложка начинала быть по зубам, стала принимать пищу почти добровольно. – Я сначала подумала, что тебя надо подержать под арестом дома. Ты бы успокоилась, поговорила со мной. Но хорошей девочки из тебя не вышло. Приехав сюда, ты не была полна этой черноты. А теперь из тебя её не выймешь. – продолжала Британи. – Когда то, для того чтобы меня вразумить, скажу тебе как подруге, меня держали в одиночной комнате. Мне перевязали ноги и руки. Я тогда как червь ползала по холодному каменному полу. Это было очень смешно, наверное. Но долго меня там не продержали. Вскоре эту комнату стало подтапливать, меня отвели домой и закрыли. Но мне стало легче.
- А я то тут причём? – выплёвывая еду спрашивала Эстель.
- А ты тут при том, что ведёшь себя исключительно плохо, как тупая. А значит надо вытравлять из тебя эту дурь. – сказала Британи, запихивая ложку через вновь стиснутые зубы, - ешь давай.
- БОЛЬНАЯ!- заорала наконец звериным криком Эстель. Коленями она двинула Британи в живот. Она отлетела, хватаясь за поражённое место.
- Ты… - начала шёпотом Британи, - собака неблагодарная. Будь уверена, что я буду получше тебя.
- Да как бы ни так. Поступи сначала. – Взъелась Эстель.
- Не волнуйся. «Я» уже поступила.
- В смысле?! –
- А в том смысле, - падая на коленки, Британи стала нацеплять на свою голову что-то длинное, что лежало на столике рядом с ней. Рыжий парик, идеально вычесанный, стал за место серых волос Британи. теперь Эстель глядела в зеркало. Но одно из лиц выражало дикий ужас, а второе – спокойствие.
- Британи, не надо. Зачем тебе?
- Я пошла в институт вместо тебя. Ты не волнуйся. Я выучусь хорошо.
- А я? Как же Я!?
- А ты? А ты что? – сказала Британи, подвигаясь к Эстель, - Я на тебя похожа. Так вышло. Теперь и я хочу побыть тобой, а ты посиди и отдохни. Тебе ведь так трудно было от всех этих праздников. Тебя никто за эти два дня не потерял.
- Да как же так? Да разве никто не видит, что перед ними баба другая стоит!?
- Я не другая. – Британи направилась вон с чердака. – Кстати, плеваться едой, когда тебя кормят, это перевод продуктов.
- Да подавись ты.
- Я поняла тебя. Голодовка тоже очень чистит голову. Я однажды голодала половину месяца. До скорого, Эст. Буду навещать тебя. Я оставила тебе пару хорошеньких поэм. Можешь почитать их как-нибудь. – На этом дверца захлопнулась. Осталась только старая лампа, и две книжонки по пятьсот страниц. Губы Эстель невольно задрожали, будто бы от холода. В жёлтом свете никому бы не было видно того, как лицо её побелело и залилось слезами. Крики уже вырывались из груди, но сейчас лучше бы продержать их внутри. Эстель часто вдыхала влажный воздух, в котором чувствовался запах краски. Вся она скорчилась и так гнулась, что котёнок отвлёкся от рыбьей головы и попятился назад в угол. Тихий зов о помощи не слышал никто, кроме него. В какой-то момент маленькому зверьку даже стало жалко слышать этот тихий вопль, и тот подпрыгнул к избитому телу и лёг около женского плеча. Сначала он даже хотел забраться на спину, но потом не стал из-за того, что Эстель постоянно двигалась и шевелилась. Почувствовав рядом с собой живое существо, она, конечно, притихла немножко. Даже поговорила в котёнком. Он её выслушал и промурчал в ответ что-то своё. Скоро плач утих. Осталась только боль, но усталость перебила и это. Эстель уснула беспокойным сном, слушая дикий зов моря за окном.
следующие несколько дней оказались безумной пыткой. Тишина стала кричащей уже на следующий день. И все эти картины. О, какой это был ужас. Кошмар, а не искусство. Каждая из них была выбрызгана красными пятнами. Кажется, что больно рисовал их в сильном приступе боли. Чёрный холст был всегда вымазан кислотной краской, всё это было нарисовано дрожащими пальцами. И намёка на использование кисти не было. Сама Эстель тоже извалялась в этом кровавом цвете и ляпала картины рядом с собой. Из некоторых картин отчетливо глядело женское лицо, нарисованное кислотными цветами. Их глаза все кровоточили то по одному, то по двое. В одной из картин Эстель смогла разглядеть вырывающую сердце женщину. На груди её сияла бордовая дыра, а в руке был жёлтый, под цвет фигуры, обрубок. Как же это угнетало рассудок сейчас. На следующий день никто не принёс пропитания, и тогда злой желудок стал ещё громче реветь. На первый день Эстель для питания хватило разбросанной по полу каши. Она слизывала всё вместе с краской, не разбирая вкуса. Лишь бы съесть чего-то. Губы её после этого так и остались в красной краске. Поэмы, посланные Британи, все были на иностранном языке. Благо, Эстель его знала. Ничего особенного в этих книжках не было. Всё старое и знакомое чтиво. Под вечер первого дня пришла Британи и, обняв Эстель, отдала котёнку хвост от какой-то рыбы. Маленький котёнок забрал себе этот хвост и шмыгнул в угол. Британи помогла очистить рот Эстель от краски и проверила окно. После вышла с чердака. Половину ночи Эстель только и слушала то, как где-то под ней сейчас напевала Британи. Она ходила по комнатам. Эстель даже смогла разобрать, что та хозяйничает в её личном гардеробе. Наверное, подбирает красивые чулки на завтра. Как же Эстель не хватало чистых чулок. Дни менялись быстро. Прошло тогда уже с неделю. Пару раз Эстель слушала со связанным ртом, как Британи водит к себе однокурсников и врёт о том, что Британи «не здорова». О. она очень не здорова сейчас. Они пили чай, пока Эстель глотала куски сырой рыбы, которые котёнок подкладывал ей рядом. Каждый день Британи забегала на пару минут, чтобы проверить тело, в котором еле теплица душа. Она обнимала его, один раз за неделю сменила одежду, пока та спала.
На седьмой день Эстель не просыпалась даже от выплеснутой на её лицо воды. Британи в этот день только проверила пульс, убедилась, что Эстель жива, и поставила котёнку тарелку с кусочками варёного мяса. Она трясла девушку, но та не подавала голоса. Тогда Британи зажала ей нос и схватила крепко стакан воды, заливая жидкость прямо в рот Эстель. Сначала девушке удавалось откашляться, но потом всё потекло мимо. Пришлось опрокинуть сырое от воды лицо и встряхнуть им как следует.
- Ох. Проснулась. – Воскликнула тогда Британи. она сегодня была даже яснее, чем в прошлые шесть дней. – Ох. Твои новые однокурсники – просто чудо, а не люди. Такие восхитительные. Такие… ах. У меня нет слов. – Она говорила это так воодушевлённо, что слёзы навернулись на глаза Эстель.
- Оу. Не плачь, моя хорошая. Твоё наказание окончено. Я принесла тебе хорошей еды, чтобы тебе не было так плохо, - с этими словами Британи достала ложку и куски варёного мяса. Эстель сегодня проглатывала всё, что только засовывала в рот Британи. Даже если это бы была мышь, Эстель проглотила бы её за милую душу.
- Вот так. Молодец. Хорошо. Какое же чудо с тобой творится. Родная моя. Я знала, что театр – это твоё всё. По глазам видела. Сейчас они у тебя мутные, но это ненадолго. Я уже вижу, как ты выходишь на сцену в роскошном платье. – В этот момент ей даже померещилось, как она, только другая. Такая сияющая и счастливая Эстель выходит в свет огней и читает роль. Британи говорила и говорила. Болтала она так долго, что даже солнце начинало заходить.
- Но знаешь, Эстель? – монолог Британи близился к концу. На нём Эстель стала особо внимательна. Силы от мяса поступили к ней. – Как же я тебе завидую. Ты всеми так любима. С тобой так добры люди вокруг, смотри, что тебе подарил Пэдро! – сказала Британи, протянув руку с браслетом. – Драгоценные камни. Стоят целое состояние. Ах. А я так – ничто. Такая вот больная дурочка. Но, знаешь ли, я так тебя люблю. Я так люблю тебя, что не могу я позволить, чтобы ты была плохой. – она говорила это так сладко в свете вечернего солнца. Её сияющая улыбка казалась содранной с лица Эстель. Теперь Эстель глядела себе в лицо. В своё старое, но любимое лицо. Эстель глядела в «Эстель» как в зеркало. Какой кошмар. Два одинаковых человека в одной комнате. Одна из них безумно влюблена, вторая - ищет спасения.
- О Эстель, - схватила Британи за руки Эстель, - ты – любовь моя навсегда. Я бы хотела, чтобы ты всегда была такая красивая. – Но Эстель, тяжело дыша, уже перестала слушать. И Британи это заметила. Солнце уже село, поэтому Британи обняла девушку и вышла с чердака, пожелав спокойной ночи.
- И как же я могла оставить дверь открытой!?- шепнула себе Британи, - знала ведь, что надо проверить.- Британи взяла под руки тело Эстель и усадила его к стенке. Она достала пару верёвок и перевязала сначала руки, а потом и ноги. Пока она занималась перевязкой, сама же себя упрекала за то, что оставила открытой дверь.
-Знала ведь, что попробует убежать, негодница. – думала Британи, - а что уже ей терять? Правда. Столько мужиков было, а ни один не пришёл на помощь. Может, будет знать чего с этого. А я ведь её как мать оберегала. Этим она мне и отплатила. – Мысли Британи уже немножко смешивались в ком. – покрепче ей руки то надо. Вот так. – Рядом мяукал котёнок в знак согласия. Он лежал около повреждённого места на голове Эстель.
- Аморе. Что ты там делаешь?
- Мяу, - слышалось в ответ.
- Аморе. Я ведь наступлю случайно на тебя. Не путайся под ногами, поешь, вон, рыбы.
- Мррррррр,- сказал в ответ котёнок и отошёл жевать свою еду. Британи осталась со своими мыслями одна, но в них творилась странная кутерьма. Ничего не укладывалось в голове. Нужны были таблетки, а за ними надо бы ещё наведаться к доктору Харви. Связав Эстель руки и ноги, Британи выдавила из себя пару слов, похлопала по колену тело без сознания и вышла.
- Теперь точно не сможет уйти от меня. – подумала Британи, закрывая дверь на чердак.- останется со мной рядом. Тогда дурдом мне не посветит ещё пару лет.
…
Эстель проснулась от ломки в коленях, а ещё из-за того, что руки её онемели. Пробуждение не самое радужное, но сейчас было радостно от того, что она вообще проснулась. Сначала ничего не было видно. В памяти только отрывками зрело маленькое окно чердака, мяуканье котёнка и сильная боль в районе спины. Место удара тоже болело, но под него была подложена подушка. Не такая уж и мягкая, но всё же подушка. «Неужели я упала из окна?» - промелькнуло в голове. «А что? Вполне возможно и такое». Но зрение стало проясняться, и, к сожалению, над Эстель не красовалось синее небо. Только балки, на которых держалась крыша старого дома, предстали перед ней после пробуждения. Спала девушка сидя, не храпя, не ворочаясь. На коленках её лежал котёнок. Он расположился на коленях, как маленький царь. Маленький котенок вылизывал лапку очень тщательно, но, похоже, сколько бы он ни пытался, вся его шёрстка через пару минут полностью покрывалась пылью или краской. Эстель дёрнула связанными ногами, но котёнок убегать не собирался. Он уцепился коготками в подол и остался цел.
- Ладно, мелкий негодяй, сиди уж. – на это котик мяукнул что-тог невнятное и был таков.
Оглядев чердак, взглянув в окно, Эстель рассчитала, что сейчас вечер. Солнце стремительно садилось, не оставляя на чердаке ни единого источника света. Скоро комната опять погрузится во мрак и оставит Эстель в ожидании того, что же будет с ней дальше. Связанные руки с ногами были большой проблемой, но быть запертой на чердаке ей приходилось не раз. Не так уж это не страшно. Эстель, как в старые добрые времена, скатилась на деревянный пол вместе с подушкой, посадила себе в ногу занозу и стала засыпать. Теперь заснуть было тяжелее. В ноге колола заноза, спина проламывалась куда-то наверх, и вот-вот руки перестанут слушаться тело, потому что окончательно онемеют и ослабнут. Солнце, как и предполагала Эстель, зашло очень скоро. Чердак погрузился во мрак. Во тьме скрипнула дверца в полу, и вместе со скрипом в новую тюрьму проник жёлтый свет. Знакомый силуэт заставил котёнка спрыгнуть с женских колен и мяукнуть пару раз в знак приветствия. Британи погладила маленького зверька за ушами и бросила в угол рыбью голову. Фигура прошла поближе к Эстель в темноте, без лампы, без свечки. Эстель притворялась спящей и слушала мерные, спокойные, неторопливые шажки. Человек ориентировался в темноте легко, двигал предметы там, где были столики, искал нужную вещь. Тут послышался звук зажигающейся спички, и лампа осветила половину комнаты. Британи сразу светанула в лицо пленной, и та поморщилась, выдав то, что не спит. Тогда фигура придвинулась поближе, присев на колени рядом. Бледное лицо Британи освещал жёлтый свет, отчего она казалась похожей на мертвеца ещё сильнее, чем обычно. Но, как ни странно, глаза её уже не были такими впавшими, лицо разгладилось от некоторых морщинок. В целом она выглядела просто очень уставшей. Уставшей до ужаса. Британи придвинулась очень близко, а лампу поставила рядом.
- Давно не спишь?
- С этого вечера не сплю.
- Ты два дня валялась здесь без памяти. Я уж думала не проснёшься.
- Не хорони заживо, Брит.
- Я и не хочу.
- За что ты меня так, а? – лицо Эстель, освещённое жёлтым, искривилось в гримасе. В это же время желудок её подал первые признаки жизни. Неистово он кричал и молил о еде. Но Британи не обратила внимания на эту гримасу.
- О чём ты?
- Мы же друзья, а ты меня… так вот. Держишь.
- А почему бы мне тебя тут не держать?
- Потому что я свободный человек.
- Хочешь выйти за мужиком каким-нибудь? Или убежать? Или, может, купить себе еды?
- Я лежала тут два дня. Вчера у меня началась учёба. Меня потеряют, Брит.
- Не потеряют.
-Дорогая. Пусти меня учиться.
- Зачем. Ты вчера и так там была. – с этими словами Британи поднялась с колен и отошла к стене в поисках чего-то. Эстель непонимающе глядела на неё.
- Что это значит?- спросила она уже громче. Начав терять самообладание, Эстель почувствовала, как дрожат её руки.
- О. Эстель, - подходя ближе начала Британи, - Ты спишь со всеми мужиками подряд, гуляешь, немало выпиваешь, я тебе скажу. Пару раз я таскала тебя домой без сознания. Но я думаю, что ты могла бы быть лучше. – Британи взяла ложку в руки и достала тарелку с крупой. Она сунула полную ложку в рот Эстель. Та зажала рот, но вскоре, когда ложка начинала быть по зубам, стала принимать пищу почти добровольно. – Я сначала подумала, что тебя надо подержать под арестом дома. Ты бы успокоилась, поговорила со мной. Но хорошей девочки из тебя не вышло. Приехав сюда, ты не была полна этой черноты. А теперь из тебя её не выймешь. – продолжала Британи. – Когда то, для того чтобы меня вразумить, скажу тебе как подруге, меня держали в одиночной комнате. Мне перевязали ноги и руки. Я тогда как червь ползала по холодному каменному полу. Это было очень смешно, наверное. Но долго меня там не продержали. Вскоре эту комнату стало подтапливать, меня отвели домой и закрыли. Но мне стало легче.
- А я то тут причём? – выплёвывая еду спрашивала Эстель.
- А ты тут при том, что ведёшь себя исключительно плохо, как тупая. А значит надо вытравлять из тебя эту дурь. – сказала Британи, запихивая ложку через вновь стиснутые зубы, - ешь давай.
- БОЛЬНАЯ!- заорала наконец звериным криком Эстель. Коленями она двинула Британи в живот. Она отлетела, хватаясь за поражённое место.
- Ты… - начала шёпотом Британи, - собака неблагодарная. Будь уверена, что я буду получше тебя.
- Да как бы ни так. Поступи сначала. – Взъелась Эстель.
- Не волнуйся. «Я» уже поступила.
- В смысле?! –
- А в том смысле, - падая на коленки, Британи стала нацеплять на свою голову что-то длинное, что лежало на столике рядом с ней. Рыжий парик, идеально вычесанный, стал за место серых волос Британи. теперь Эстель глядела в зеркало. Но одно из лиц выражало дикий ужас, а второе – спокойствие.
- Британи, не надо. Зачем тебе?
- Я пошла в институт вместо тебя. Ты не волнуйся. Я выучусь хорошо.
- А я? Как же Я!?
- А ты? А ты что? – сказала Британи, подвигаясь к Эстель, - Я на тебя похожа. Так вышло. Теперь и я хочу побыть тобой, а ты посиди и отдохни. Тебе ведь так трудно было от всех этих праздников. Тебя никто за эти два дня не потерял.
- Да как же так? Да разве никто не видит, что перед ними баба другая стоит!?
- Я не другая. – Британи направилась вон с чердака. – Кстати, плеваться едой, когда тебя кормят, это перевод продуктов.
- Да подавись ты.
- Я поняла тебя. Голодовка тоже очень чистит голову. Я однажды голодала половину месяца. До скорого, Эст. Буду навещать тебя. Я оставила тебе пару хорошеньких поэм. Можешь почитать их как-нибудь. – На этом дверца захлопнулась. Осталась только старая лампа, и две книжонки по пятьсот страниц. Губы Эстель невольно задрожали, будто бы от холода. В жёлтом свете никому бы не было видно того, как лицо её побелело и залилось слезами. Крики уже вырывались из груди, но сейчас лучше бы продержать их внутри. Эстель часто вдыхала влажный воздух, в котором чувствовался запах краски. Вся она скорчилась и так гнулась, что котёнок отвлёкся от рыбьей головы и попятился назад в угол. Тихий зов о помощи не слышал никто, кроме него. В какой-то момент маленькому зверьку даже стало жалко слышать этот тихий вопль, и тот подпрыгнул к избитому телу и лёг около женского плеча. Сначала он даже хотел забраться на спину, но потом не стал из-за того, что Эстель постоянно двигалась и шевелилась. Почувствовав рядом с собой живое существо, она, конечно, притихла немножко. Даже поговорила в котёнком. Он её выслушал и промурчал в ответ что-то своё. Скоро плач утих. Осталась только боль, но усталость перебила и это. Эстель уснула беспокойным сном, слушая дикий зов моря за окном.
следующие несколько дней оказались безумной пыткой. Тишина стала кричащей уже на следующий день. И все эти картины. О, какой это был ужас. Кошмар, а не искусство. Каждая из них была выбрызгана красными пятнами. Кажется, что больно рисовал их в сильном приступе боли. Чёрный холст был всегда вымазан кислотной краской, всё это было нарисовано дрожащими пальцами. И намёка на использование кисти не было. Сама Эстель тоже извалялась в этом кровавом цвете и ляпала картины рядом с собой. Из некоторых картин отчетливо глядело женское лицо, нарисованное кислотными цветами. Их глаза все кровоточили то по одному, то по двое. В одной из картин Эстель смогла разглядеть вырывающую сердце женщину. На груди её сияла бордовая дыра, а в руке был жёлтый, под цвет фигуры, обрубок. Как же это угнетало рассудок сейчас. На следующий день никто не принёс пропитания, и тогда злой желудок стал ещё громче реветь. На первый день Эстель для питания хватило разбросанной по полу каши. Она слизывала всё вместе с краской, не разбирая вкуса. Лишь бы съесть чего-то. Губы её после этого так и остались в красной краске. Поэмы, посланные Британи, все были на иностранном языке. Благо, Эстель его знала. Ничего особенного в этих книжках не было. Всё старое и знакомое чтиво. Под вечер первого дня пришла Британи и, обняв Эстель, отдала котёнку хвост от какой-то рыбы. Маленький котёнок забрал себе этот хвост и шмыгнул в угол. Британи помогла очистить рот Эстель от краски и проверила окно. После вышла с чердака. Половину ночи Эстель только и слушала то, как где-то под ней сейчас напевала Британи. Она ходила по комнатам. Эстель даже смогла разобрать, что та хозяйничает в её личном гардеробе. Наверное, подбирает красивые чулки на завтра. Как же Эстель не хватало чистых чулок. Дни менялись быстро. Прошло тогда уже с неделю. Пару раз Эстель слушала со связанным ртом, как Британи водит к себе однокурсников и врёт о том, что Британи «не здорова». О. она очень не здорова сейчас. Они пили чай, пока Эстель глотала куски сырой рыбы, которые котёнок подкладывал ей рядом. Каждый день Британи забегала на пару минут, чтобы проверить тело, в котором еле теплица душа. Она обнимала его, один раз за неделю сменила одежду, пока та спала.
На седьмой день Эстель не просыпалась даже от выплеснутой на её лицо воды. Британи в этот день только проверила пульс, убедилась, что Эстель жива, и поставила котёнку тарелку с кусочками варёного мяса. Она трясла девушку, но та не подавала голоса. Тогда Британи зажала ей нос и схватила крепко стакан воды, заливая жидкость прямо в рот Эстель. Сначала девушке удавалось откашляться, но потом всё потекло мимо. Пришлось опрокинуть сырое от воды лицо и встряхнуть им как следует.
- Ох. Проснулась. – Воскликнула тогда Британи. она сегодня была даже яснее, чем в прошлые шесть дней. – Ох. Твои новые однокурсники – просто чудо, а не люди. Такие восхитительные. Такие… ах. У меня нет слов. – Она говорила это так воодушевлённо, что слёзы навернулись на глаза Эстель.
- Оу. Не плачь, моя хорошая. Твоё наказание окончено. Я принесла тебе хорошей еды, чтобы тебе не было так плохо, - с этими словами Британи достала ложку и куски варёного мяса. Эстель сегодня проглатывала всё, что только засовывала в рот Британи. Даже если это бы была мышь, Эстель проглотила бы её за милую душу.
- Вот так. Молодец. Хорошо. Какое же чудо с тобой творится. Родная моя. Я знала, что театр – это твоё всё. По глазам видела. Сейчас они у тебя мутные, но это ненадолго. Я уже вижу, как ты выходишь на сцену в роскошном платье. – В этот момент ей даже померещилось, как она, только другая. Такая сияющая и счастливая Эстель выходит в свет огней и читает роль. Британи говорила и говорила. Болтала она так долго, что даже солнце начинало заходить.
- Но знаешь, Эстель? – монолог Британи близился к концу. На нём Эстель стала особо внимательна. Силы от мяса поступили к ней. – Как же я тебе завидую. Ты всеми так любима. С тобой так добры люди вокруг, смотри, что тебе подарил Пэдро! – сказала Британи, протянув руку с браслетом. – Драгоценные камни. Стоят целое состояние. Ах. А я так – ничто. Такая вот больная дурочка. Но, знаешь ли, я так тебя люблю. Я так люблю тебя, что не могу я позволить, чтобы ты была плохой. – она говорила это так сладко в свете вечернего солнца. Её сияющая улыбка казалась содранной с лица Эстель. Теперь Эстель глядела себе в лицо. В своё старое, но любимое лицо. Эстель глядела в «Эстель» как в зеркало. Какой кошмар. Два одинаковых человека в одной комнате. Одна из них безумно влюблена, вторая - ищет спасения.
- О Эстель, - схватила Британи за руки Эстель, - ты – любовь моя навсегда. Я бы хотела, чтобы ты всегда была такая красивая. – Но Эстель, тяжело дыша, уже перестала слушать. И Британи это заметила. Солнце уже село, поэтому Британи обняла девушку и вышла с чердака, пожелав спокойной ночи.
