Павел на дух не выносил её жениха. Лживый, изворотливый изменщик, причиняющий столько боли. И понимал, что сам-то он ничем не лучше человека, которого презирал.
- Приятно познакомится, - улыбалась Настя, роя могилу для надежды Павла на благоприятный исход и для веры Ани в образ настоящего человека. – А я Настя – девушка Паши.
Нервно сглотнув, Павел хотел было что-то сказать. Нужно же что-то сказать, хоть что-то! Что это всё шутка, что это его коллега по работе, которую он случайно встретил и решил подвести до дома. И это всё в то время, пока его жена на даче вместе с дочерью. Нужно было как-то оправдаться, но он не мог, язык не слушался, словно бы нарочно, не желая позволить своему хозяину в очередной раз соврать.
- Девушка? – Анна припечатала её взглядом, как оплеухой. Настя заметно сконфузилась. – А, как же так получилось, что находясь в законном браке, ты умудрился завести себе девушку?
Сестра рубила без замешательства, ледяной тон чуть охрипшего голоса, глаза, светящиеся непониманием и осуждением.
Как в замедленной съемке Настя медленно повернулась к мужчине. Её губы подрагивали, как у обиженного ребёнка.
- В браке? – голос казался эхом. – Паша, ты… но как же?
- А вы, Настя, - от обращения к себе та сжалась. А Аня продолжала вываливать правду прямо на голову. – Что же и, правда, не знали? Ну, да, у нашего Паши и жена, и дочка есть.
- Я не. Я не знала!
Из глаз Насти брызнули слёзы, она выкрикнула это с такой дикой болью в голосе. Пыталась оправдаться, отмыться от грязи, от звания любовницы, разлучницы.
Девушка опрометью бросилась к дороге.
Павел вышел из оцепенения, когда она с грохотом хлопнула дверью, садясь в пойманное такси.
- Зачем ты так!? – заорал он, Анна вздрогнула от его отчаянного вопля, но ничего не сказала. Только смотрела с холодным укором.
Он должен был сделать это сам. Мягче, без обвинений, без криков. Должен был, но всё тянул и вот она расплата.
Мужчина смотрел в след удаляющемуся такси, а в груди пылало. Он не хотел чтобы Настя узнала всё вот так.
Он стоял, а плечи под тяжестью ответственности опустились. Хотел догнать сестру, уговорить, чтобы только не говорила Лере. Она не должна узнать! Он виноват перед ней, и осознавал это, но боялся её реакции. Боялся, что ей будет больно. Из-за него, из-за того, кто обещал, что будет защищать от всего и оберегать, что всегда будет рядом и никогда не предаст.
Да, было бы честнее признаться и дать самой решить, хочет ли оставаться с изменщиком, но он боялся потерять её.
Больше всего на свете он боялся остаться без теплых рук, что всегда придержат от падения в бездну. Без её мягких губ, которые так любит целовать. Без её добрых слов, что помогут собраться с духом и поверить в себя.
Он хотел внимания и восхищения, как много лет назад. Хотел острых чувств, новизны. Получил, и вот-вот поплатится за инфантильный порыв любовью всей жизни.
Со скрежетом ломалась привычная жизнь. Привычный устоявшийся мир оказался таким хрупким. На глазах, шанс успеть всё исправить хрустнул и разлетелся на осколки.
Всё летело в тартарары, с лёгкой руки, пущенное под откос им самим. Всего одним легкомысленным эгоистичным поступком.
- Вы дорогу-то найдёте? – в очередной раз переспросила Лера. Взволнованный голос золовки несколько встревожил. По телефону она объявила, что им нужно поговорить и это не обсуждается. Лера, конечно, просила не беспокоить её какое-то время, но в принципе, гостям она была даже рада.
Она не то чтобы выпала из жизни, просто заключила её в границы дом-работа-детский сад. Было необходимо полностью разобраться в себе, понять, чего она сама хочет, но только сил и желания на это не было вообще, и молодая женщина просто плыла по течению, медленно погружаюсь в пучину странного всепоглощающего чувства, схожего с унынием.
Она ненавидела эту рыжую девицу, которая влезла в их семью и разрушила всё. И ведь наверняка же знала, что он женат, но это не остановило. Лера ненавидела и, как ни странно, завидовала ей. Завидовала, потому что хотела, чтобы Паша смотрел вот так на неё. Чтобы его поцелуи и объятия принадлежали только ей одной.
- Да, Лер. Скоро уже будем, – отозвался голос девушки в трубке.
Зависть и ненависть – это грех, сказала бы её бабушка, если бы знала о происходящем. Если бы Лера решилась открыться родным, но она не сделала этого. В первую очередь не хотела расстраивать и тревожить близких людей, а во вторую – боялась, что её отговорят от решительного шага. Родственники, в особенности бабушка, были без ума от зятя. Собственно оно и понятно – его простодушие и обаяние едва могли оставить кого-либо равнодушными.
Расскажи она бабуле, та бы начала убеждать, что все ошибаются. Что у них дочь, в конце концов. И что ради всего это стоит простить. Было бы приведено огромное количество цитат из Библии, произнесено много теплых, берущих за душу слов, а может, и спето пара частушек. И такое могло быть.
Расскажи она матери, та, скорее всего, рассказала бы историю из жизни, которую Лерка и без неё все еще помнила. Это братья были тогда мелкими, а она уже все понимала.
Их отец не был святым. Мама не была его первой женщиной, как он её первым мужчиной. Папа был дважды женат. Мама четыре года, как была разведена. Она, молодая и красивая, и он, высокий, статный и привлекательный, несмотря на то, что уже стоял на пороге сорокалетия. А еще он оказался безгранично добрым – Лерка, не задумываясь, стала называть его папой, когда родители об этом попросили. Об этом она и не жалела даже после того, как стало известно о его измене. Мама простила его. Может, потому что уже было двое сыновей, а может и потому, что боялась остаться одна. Так раньше думала сама Лера, но позже мама всё ей объяснила.
Даже несмотря на ветреный и шалобродный, как говорила мама, характер, отец не был плохим человеком. Он никогда не поднимал руку на неё или детей. Он старался для семьи и всегда старался где-то подзаработать побольше, где-то подкалымить, старался порадовать домашних чем-либо. А самое главное, он любил всех троих детей одинаково, иногда даже казалось, что Лерку любит больше, чем мальчишек. Он участвовал в жизни всех детей и никогда не отодвигал от себя проблемы Леры, чем еще больше утверждался в звании папы.
Валерия невольно проецировала их ситуацию на себя, понимая, что переживает то же, что и пережила мама когда-то. Однако это казалось чем-то другим. Почему-то папу было легче простить.
С Пашей же всё было иначе. Он сделал ей слишком больно. Он унизил её, растоптал чувства, подтерся доверием и посмеялся вместе со своей девицей над их браком. Он грубо обманывал её и нагло врал в глаза на протяжении года. Он оказался трусом, потому что не решился признаться ей в измене и уйти, раз теперь любит другую.
В один момент стало так гадко, неужели все из-за денег? Пока он зарабатывал меньше и все еще оставался в тени своей довольно известной жены. Неужели все из-за этого? Он не расстался с ней из-за финансового благополучия и только?
Где-то вдалеке послышалась негромкая, но изрядно басящая музыка, отвлекая от тяжелых размышлений. Лера с удивлением выглянула в открытое окно, когда звуки стали слышны совсем близко.
К воротам коттеджа подползла машина. Один вид её заставил молодую женщину напрячься, непроглядно черные стёкла не внушали доверия.
«Может, разворачивается кто-то» - подумалось ей, но автомобиль целенаправленно припарковался у ворот. Громкость музыки снизилась, а дверь со стороны пассажира открылась.
- Ядрёна вошь! – вырвалось у Леры от удивления.
Улыбающаяся блондинка заметила её и приветливо помахала. Через опустившееся стекло, Валерия попыталась разглядеть водителя. Темноволосый парень, как не щурилась, подробностей разглядеть не успела.
В прихожей послышались шаги. Лера обернулась, сгорая от нетерпения получить объяснения, кто же этот молодой человек. Уж точно не таксист, раз до сих пор не уехал.
- Мы немного задержались, заезжали за вкусняшками, - улыбнулась Аня, указывая на пакет в руках. – А Ася где?
- У неё дневной сон. А кто это приятный молодой человек?
- Какой? – удивилась, было, девушка, но бросив взгляд за окно, потупила взгляд. – Это Костя.
- М-м, - расплылась в хитрой улыбке Лера. Как всегда чуть сонная подруга, сегодня словно бы светилась изнутри и искренне улыбалась, немного смущаясь. – Не знала, что вы общаетесь. А, что Глеб по этому поводу думает?
Молодая женщина не пыталась укорить подругу. Её жених вызывал стойкое отвращение уже тем, что не умел удержать своё хозяйство в штанах и погуливал. Ещё она знала, что и Олега он откровенно недолюбливал. При том, что он друг детства, а тут некий парень, который даже цветы дарил.
- Ничего, он не знает, - глаза забегали и уткнулись в пол.
- Вот это да.
- Осуждаешь меня? – с тоской в голосе спросила она.
Отрицательно махнув головой, Лера достала кружки и повернулась к Ане. Молодая женщина улыбалась с долей материнской заботы и тепла, от чего блондинка не могла не успокоиться.
- Кто без греха, бросьте в меня камень, - вздохнула она, сняв с плиты чайник.
Комнату наполнил запах травяного чая. Аня смотрела в окно. Стекло в машине по-прежнему было опущено и наверное, именно на него она и смотрела и мечтательно улыбалась.
- Эй, погоди-ка! Ты влюбилась!
Весело заключила брюнетка, глядя на то, как румянец покрывает круглые щеки. Девушка выглядела не то чтобы счастливой, она выглядела окрыленной.
- Что?! Я? Не-ет! У меня же Глеб!
- Ну да, ну да, но выходной ты проводишь в компании этого паренька, - хитро прищурившись, улыбнулась Лера. Аня сама не представляла, как своим появлением развеяла застой в её жизни. Эта милая девочка в компании того, кто рисовал на лице такую солнечную улыбку, поднимала ей настроение, отчасти вызывая чувство ностальгии. Когда-то и она с Пашей вот так просто дружила и как знать, может, лучше было бы оставить все, как есть. – Серьезно, я просто не замечала раньше. Ты же вся цветешь! И глаза!
- А что глаза?
- Они же светятся изнутри! Даже не помню, когда видела тебя такой счастливой. Проводишь с ним время, куда-то собираешься отдыхать, раз просишь купальник.
- Да, но это не то, что ты думаешь! – пыталась оправдываться, но Лера только усмехнулась. Видела, как оно есть, но осуждать подругу не спешила. Аня добавила: - Мы просто друзья. Так, что с купальником?
- Вон, на диване, - решив не гнуть свою линию, Лера кивнула в сторону гостиной. – Заказала, да с размерами сильно промахнулась, не зря не стала его возвращать.
- Спасибо Лер, большое. Сколько я должна тебе?
- Брось! – отмахнулась та. – Уже давно заказывала, не помню.
Аня пожала плечами и задумалась. От внимательного взгляда девушки, она слегка насторожилась. Казалось, подруга ждет чего-то или подбирает слова.
- Когда звонила, ты сказала, что тебе нужно поговорить, - решилась напомнить Лера. Подруга поджала губу, поднимая совершенно потерянный взгляд.
- Я должна тебе кое-что рассказать. Правда, за такую весть…
- Какую же? - нахмурилась Лера.
- Паша. После того, как ты уехала… я видела его.
- С другой, - прикрыв глаза рукой, договорила Лера. Когда знала она одна, было больно, но как-то не до конца осознанно, что ли. Сейчас бетонная плита отчаяния навалилась всем весом.
- Ты из-за этого решила отстраниться ото всех?
Лера только кивнула.
- Господи, Лера, я, - девушка ошарашенно смотрела на неё. В глазах стояли слезы.
Валерия знала, как сильно она любит брата и её. Знала, что их семья была для неё примером. Была тем идеалом, который эта девушка хотела достичь, и сейчас это разбилось вдребезги. Её словно лишили веры, настолько она выглядела опустошенной и растерянной.
- Лера, я… Как? Как он мог так поступить? Вы ведь всегда любили друг друга и были счастливы! И Алиса… Как можно променять всё это на ту? Ей ведь лет…
- Ей двадцать один или около того, а что, вполне себе молоденькая и… - молодая женщина отвечала машинально. Казалось, она пыталась оправдать его, но если и так, то только для того, чтобы оправдать и себя.
- Вот же! Старый кобель!
Лера невесело рассмеялась, возмущение золовки выглядело забавно, даже мило. Этакий хрупкий ангел возмездия.
- А я старая шлюха, - парировала Лера с горечью в голосе.
Прошла добрая минута, пока девушка отдышалась от возмущения, и до Ани дошел смысл сказанного. Она подняла на подругу еще более растерянный взгляд.
- Да, Аня, - брюнетка нервно жевала губы, стараясь не давать волю слезам. Было и стыдно, и больно одновременно, но не признаться значило выгородить себя и поступить нечестно. Лере было необходимо признаться в том, что сделала. Совесть ни на минуту не оставила её в покое с тех пор, и так вышло, что никому кроме подруги, по иронии судьбы оказавшейся сестрой почти бывшего мужа, довериться не хватило смелости. – Я переспала с Матвеем. Это случилось в тот же вечер, когда я увидела Пашу с этой.
- Нет.
- Да. Боюсь даже представить, что будет, если Пашка узнает.
- И ты боишься этого, но ведь это он первым предал тебя! И Мотя, хорош же друг! Он соблазнил тебя, ведь так? Наверняка споил и…
Лерка засмеялась надломлено и совсем не весело. Если бы… впрочем, оправданий она себе не искала. Какой смысл, если ей даже понравилось? Да, сейчас было стыдно, но тогда… Она не могла объяснить себе, что чувствовала тогда.
- Я разве похожа на ту, которую можно по пьяни затащить в постель?
- Нет-нет, я не хотела тебя обидеть, - осеклась девушка. – Просто я ведь знаю, какой он. Он ведь тот еще ловелас.
- Да не в этом дело. И не в том, кто кого первый предал. Я сама пришла к нему. Я имела возможность остановить, но не сделала этого. Ужас в том, что мне с ним было хорошо.
- Лера…
Никто из них не решился озвучить те слова, что были в уме у обеих.
Что если они ошиблись? Что если тогда, восемь лет назад, была не любовь? Могли ли те чувства быть просто увлечением и привычкой? Мог ли он просто увлечься молодой девушкой? Могла ли она принять первую влюбленность за настоящую любовь?
Могли ли они ошибиться? Ведь роман их начался как-то неправильно и слишком внезапно. Не было так называемого конфетно-букетного периода: свиданий, ухаживаний и прогулок под луной. Она сама поцеловала его, а за первым поцелуем сразу же последовала первая ночь. Да она была прекрасной, но спустя годы протрезвевшая от первой влюбленности Лера понимала, что все произошло как-то скомкано, и было полностью лишено всякой романтики. Паша же и вовсе был изрядно пьян. Она отдалась ему скорее от отчаяния, потому что была влюблена в него так сильно и так слепо.
А свадьба? Они повстречались месяц, и Пашка вернулся на севера. А спустя полгода они уже поженились. Ей тогда не исполнилось и двадцати – что она могла понимать в мужчинах и отношениях в целом? Ведь ни того, ни другого в её жизни как такового и не было до появления Паши.
А что было у него? Она знала про мужа всё. Думала, что знала, по крайней мере. Он очень много ей рассказывал. Даже про едва не отбитую голову во время нелегальных боев на заброшенном складе рассказал, когда она прижала его. Он рассказал ей о матери, о том, как больно было для него пережить её потерю.
- Приятно познакомится, - улыбалась Настя, роя могилу для надежды Павла на благоприятный исход и для веры Ани в образ настоящего человека. – А я Настя – девушка Паши.
Нервно сглотнув, Павел хотел было что-то сказать. Нужно же что-то сказать, хоть что-то! Что это всё шутка, что это его коллега по работе, которую он случайно встретил и решил подвести до дома. И это всё в то время, пока его жена на даче вместе с дочерью. Нужно было как-то оправдаться, но он не мог, язык не слушался, словно бы нарочно, не желая позволить своему хозяину в очередной раз соврать.
- Девушка? – Анна припечатала её взглядом, как оплеухой. Настя заметно сконфузилась. – А, как же так получилось, что находясь в законном браке, ты умудрился завести себе девушку?
Сестра рубила без замешательства, ледяной тон чуть охрипшего голоса, глаза, светящиеся непониманием и осуждением.
Как в замедленной съемке Настя медленно повернулась к мужчине. Её губы подрагивали, как у обиженного ребёнка.
- В браке? – голос казался эхом. – Паша, ты… но как же?
- А вы, Настя, - от обращения к себе та сжалась. А Аня продолжала вываливать правду прямо на голову. – Что же и, правда, не знали? Ну, да, у нашего Паши и жена, и дочка есть.
- Я не. Я не знала!
Из глаз Насти брызнули слёзы, она выкрикнула это с такой дикой болью в голосе. Пыталась оправдаться, отмыться от грязи, от звания любовницы, разлучницы.
Девушка опрометью бросилась к дороге.
Павел вышел из оцепенения, когда она с грохотом хлопнула дверью, садясь в пойманное такси.
- Зачем ты так!? – заорал он, Анна вздрогнула от его отчаянного вопля, но ничего не сказала. Только смотрела с холодным укором.
Он должен был сделать это сам. Мягче, без обвинений, без криков. Должен был, но всё тянул и вот она расплата.
Мужчина смотрел в след удаляющемуся такси, а в груди пылало. Он не хотел чтобы Настя узнала всё вот так.
Он стоял, а плечи под тяжестью ответственности опустились. Хотел догнать сестру, уговорить, чтобы только не говорила Лере. Она не должна узнать! Он виноват перед ней, и осознавал это, но боялся её реакции. Боялся, что ей будет больно. Из-за него, из-за того, кто обещал, что будет защищать от всего и оберегать, что всегда будет рядом и никогда не предаст.
Да, было бы честнее признаться и дать самой решить, хочет ли оставаться с изменщиком, но он боялся потерять её.
Больше всего на свете он боялся остаться без теплых рук, что всегда придержат от падения в бездну. Без её мягких губ, которые так любит целовать. Без её добрых слов, что помогут собраться с духом и поверить в себя.
Он хотел внимания и восхищения, как много лет назад. Хотел острых чувств, новизны. Получил, и вот-вот поплатится за инфантильный порыв любовью всей жизни.
Со скрежетом ломалась привычная жизнь. Привычный устоявшийся мир оказался таким хрупким. На глазах, шанс успеть всё исправить хрустнул и разлетелся на осколки.
Всё летело в тартарары, с лёгкой руки, пущенное под откос им самим. Всего одним легкомысленным эгоистичным поступком.
Глава седьмая
- Вы дорогу-то найдёте? – в очередной раз переспросила Лера. Взволнованный голос золовки несколько встревожил. По телефону она объявила, что им нужно поговорить и это не обсуждается. Лера, конечно, просила не беспокоить её какое-то время, но в принципе, гостям она была даже рада.
Она не то чтобы выпала из жизни, просто заключила её в границы дом-работа-детский сад. Было необходимо полностью разобраться в себе, понять, чего она сама хочет, но только сил и желания на это не было вообще, и молодая женщина просто плыла по течению, медленно погружаюсь в пучину странного всепоглощающего чувства, схожего с унынием.
Она ненавидела эту рыжую девицу, которая влезла в их семью и разрушила всё. И ведь наверняка же знала, что он женат, но это не остановило. Лера ненавидела и, как ни странно, завидовала ей. Завидовала, потому что хотела, чтобы Паша смотрел вот так на неё. Чтобы его поцелуи и объятия принадлежали только ей одной.
- Да, Лер. Скоро уже будем, – отозвался голос девушки в трубке.
Зависть и ненависть – это грех, сказала бы её бабушка, если бы знала о происходящем. Если бы Лера решилась открыться родным, но она не сделала этого. В первую очередь не хотела расстраивать и тревожить близких людей, а во вторую – боялась, что её отговорят от решительного шага. Родственники, в особенности бабушка, были без ума от зятя. Собственно оно и понятно – его простодушие и обаяние едва могли оставить кого-либо равнодушными.
Расскажи она бабуле, та бы начала убеждать, что все ошибаются. Что у них дочь, в конце концов. И что ради всего это стоит простить. Было бы приведено огромное количество цитат из Библии, произнесено много теплых, берущих за душу слов, а может, и спето пара частушек. И такое могло быть.
Расскажи она матери, та, скорее всего, рассказала бы историю из жизни, которую Лерка и без неё все еще помнила. Это братья были тогда мелкими, а она уже все понимала.
Их отец не был святым. Мама не была его первой женщиной, как он её первым мужчиной. Папа был дважды женат. Мама четыре года, как была разведена. Она, молодая и красивая, и он, высокий, статный и привлекательный, несмотря на то, что уже стоял на пороге сорокалетия. А еще он оказался безгранично добрым – Лерка, не задумываясь, стала называть его папой, когда родители об этом попросили. Об этом она и не жалела даже после того, как стало известно о его измене. Мама простила его. Может, потому что уже было двое сыновей, а может и потому, что боялась остаться одна. Так раньше думала сама Лера, но позже мама всё ей объяснила.
Даже несмотря на ветреный и шалобродный, как говорила мама, характер, отец не был плохим человеком. Он никогда не поднимал руку на неё или детей. Он старался для семьи и всегда старался где-то подзаработать побольше, где-то подкалымить, старался порадовать домашних чем-либо. А самое главное, он любил всех троих детей одинаково, иногда даже казалось, что Лерку любит больше, чем мальчишек. Он участвовал в жизни всех детей и никогда не отодвигал от себя проблемы Леры, чем еще больше утверждался в звании папы.
Валерия невольно проецировала их ситуацию на себя, понимая, что переживает то же, что и пережила мама когда-то. Однако это казалось чем-то другим. Почему-то папу было легче простить.
С Пашей же всё было иначе. Он сделал ей слишком больно. Он унизил её, растоптал чувства, подтерся доверием и посмеялся вместе со своей девицей над их браком. Он грубо обманывал её и нагло врал в глаза на протяжении года. Он оказался трусом, потому что не решился признаться ей в измене и уйти, раз теперь любит другую.
В один момент стало так гадко, неужели все из-за денег? Пока он зарабатывал меньше и все еще оставался в тени своей довольно известной жены. Неужели все из-за этого? Он не расстался с ней из-за финансового благополучия и только?
Где-то вдалеке послышалась негромкая, но изрядно басящая музыка, отвлекая от тяжелых размышлений. Лера с удивлением выглянула в открытое окно, когда звуки стали слышны совсем близко.
К воротам коттеджа подползла машина. Один вид её заставил молодую женщину напрячься, непроглядно черные стёкла не внушали доверия.
«Может, разворачивается кто-то» - подумалось ей, но автомобиль целенаправленно припарковался у ворот. Громкость музыки снизилась, а дверь со стороны пассажира открылась.
- Ядрёна вошь! – вырвалось у Леры от удивления.
Улыбающаяся блондинка заметила её и приветливо помахала. Через опустившееся стекло, Валерия попыталась разглядеть водителя. Темноволосый парень, как не щурилась, подробностей разглядеть не успела.
В прихожей послышались шаги. Лера обернулась, сгорая от нетерпения получить объяснения, кто же этот молодой человек. Уж точно не таксист, раз до сих пор не уехал.
- Мы немного задержались, заезжали за вкусняшками, - улыбнулась Аня, указывая на пакет в руках. – А Ася где?
- У неё дневной сон. А кто это приятный молодой человек?
- Какой? – удивилась, было, девушка, но бросив взгляд за окно, потупила взгляд. – Это Костя.
- М-м, - расплылась в хитрой улыбке Лера. Как всегда чуть сонная подруга, сегодня словно бы светилась изнутри и искренне улыбалась, немного смущаясь. – Не знала, что вы общаетесь. А, что Глеб по этому поводу думает?
Молодая женщина не пыталась укорить подругу. Её жених вызывал стойкое отвращение уже тем, что не умел удержать своё хозяйство в штанах и погуливал. Ещё она знала, что и Олега он откровенно недолюбливал. При том, что он друг детства, а тут некий парень, который даже цветы дарил.
- Ничего, он не знает, - глаза забегали и уткнулись в пол.
- Вот это да.
- Осуждаешь меня? – с тоской в голосе спросила она.
Отрицательно махнув головой, Лера достала кружки и повернулась к Ане. Молодая женщина улыбалась с долей материнской заботы и тепла, от чего блондинка не могла не успокоиться.
- Кто без греха, бросьте в меня камень, - вздохнула она, сняв с плиты чайник.
Комнату наполнил запах травяного чая. Аня смотрела в окно. Стекло в машине по-прежнему было опущено и наверное, именно на него она и смотрела и мечтательно улыбалась.
- Эй, погоди-ка! Ты влюбилась!
Весело заключила брюнетка, глядя на то, как румянец покрывает круглые щеки. Девушка выглядела не то чтобы счастливой, она выглядела окрыленной.
- Что?! Я? Не-ет! У меня же Глеб!
- Ну да, ну да, но выходной ты проводишь в компании этого паренька, - хитро прищурившись, улыбнулась Лера. Аня сама не представляла, как своим появлением развеяла застой в её жизни. Эта милая девочка в компании того, кто рисовал на лице такую солнечную улыбку, поднимала ей настроение, отчасти вызывая чувство ностальгии. Когда-то и она с Пашей вот так просто дружила и как знать, может, лучше было бы оставить все, как есть. – Серьезно, я просто не замечала раньше. Ты же вся цветешь! И глаза!
- А что глаза?
- Они же светятся изнутри! Даже не помню, когда видела тебя такой счастливой. Проводишь с ним время, куда-то собираешься отдыхать, раз просишь купальник.
- Да, но это не то, что ты думаешь! – пыталась оправдываться, но Лера только усмехнулась. Видела, как оно есть, но осуждать подругу не спешила. Аня добавила: - Мы просто друзья. Так, что с купальником?
- Вон, на диване, - решив не гнуть свою линию, Лера кивнула в сторону гостиной. – Заказала, да с размерами сильно промахнулась, не зря не стала его возвращать.
- Спасибо Лер, большое. Сколько я должна тебе?
- Брось! – отмахнулась та. – Уже давно заказывала, не помню.
Аня пожала плечами и задумалась. От внимательного взгляда девушки, она слегка насторожилась. Казалось, подруга ждет чего-то или подбирает слова.
- Когда звонила, ты сказала, что тебе нужно поговорить, - решилась напомнить Лера. Подруга поджала губу, поднимая совершенно потерянный взгляд.
- Я должна тебе кое-что рассказать. Правда, за такую весть…
- Какую же? - нахмурилась Лера.
- Паша. После того, как ты уехала… я видела его.
- С другой, - прикрыв глаза рукой, договорила Лера. Когда знала она одна, было больно, но как-то не до конца осознанно, что ли. Сейчас бетонная плита отчаяния навалилась всем весом.
- Ты из-за этого решила отстраниться ото всех?
Лера только кивнула.
- Господи, Лера, я, - девушка ошарашенно смотрела на неё. В глазах стояли слезы.
Валерия знала, как сильно она любит брата и её. Знала, что их семья была для неё примером. Была тем идеалом, который эта девушка хотела достичь, и сейчас это разбилось вдребезги. Её словно лишили веры, настолько она выглядела опустошенной и растерянной.
- Лера, я… Как? Как он мог так поступить? Вы ведь всегда любили друг друга и были счастливы! И Алиса… Как можно променять всё это на ту? Ей ведь лет…
- Ей двадцать один или около того, а что, вполне себе молоденькая и… - молодая женщина отвечала машинально. Казалось, она пыталась оправдать его, но если и так, то только для того, чтобы оправдать и себя.
- Вот же! Старый кобель!
Лера невесело рассмеялась, возмущение золовки выглядело забавно, даже мило. Этакий хрупкий ангел возмездия.
- А я старая шлюха, - парировала Лера с горечью в голосе.
Прошла добрая минута, пока девушка отдышалась от возмущения, и до Ани дошел смысл сказанного. Она подняла на подругу еще более растерянный взгляд.
- Да, Аня, - брюнетка нервно жевала губы, стараясь не давать волю слезам. Было и стыдно, и больно одновременно, но не признаться значило выгородить себя и поступить нечестно. Лере было необходимо признаться в том, что сделала. Совесть ни на минуту не оставила её в покое с тех пор, и так вышло, что никому кроме подруги, по иронии судьбы оказавшейся сестрой почти бывшего мужа, довериться не хватило смелости. – Я переспала с Матвеем. Это случилось в тот же вечер, когда я увидела Пашу с этой.
- Нет.
- Да. Боюсь даже представить, что будет, если Пашка узнает.
- И ты боишься этого, но ведь это он первым предал тебя! И Мотя, хорош же друг! Он соблазнил тебя, ведь так? Наверняка споил и…
Лерка засмеялась надломлено и совсем не весело. Если бы… впрочем, оправданий она себе не искала. Какой смысл, если ей даже понравилось? Да, сейчас было стыдно, но тогда… Она не могла объяснить себе, что чувствовала тогда.
- Я разве похожа на ту, которую можно по пьяни затащить в постель?
- Нет-нет, я не хотела тебя обидеть, - осеклась девушка. – Просто я ведь знаю, какой он. Он ведь тот еще ловелас.
- Да не в этом дело. И не в том, кто кого первый предал. Я сама пришла к нему. Я имела возможность остановить, но не сделала этого. Ужас в том, что мне с ним было хорошо.
- Лера…
Никто из них не решился озвучить те слова, что были в уме у обеих.
Что если они ошиблись? Что если тогда, восемь лет назад, была не любовь? Могли ли те чувства быть просто увлечением и привычкой? Мог ли он просто увлечься молодой девушкой? Могла ли она принять первую влюбленность за настоящую любовь?
Могли ли они ошибиться? Ведь роман их начался как-то неправильно и слишком внезапно. Не было так называемого конфетно-букетного периода: свиданий, ухаживаний и прогулок под луной. Она сама поцеловала его, а за первым поцелуем сразу же последовала первая ночь. Да она была прекрасной, но спустя годы протрезвевшая от первой влюбленности Лера понимала, что все произошло как-то скомкано, и было полностью лишено всякой романтики. Паша же и вовсе был изрядно пьян. Она отдалась ему скорее от отчаяния, потому что была влюблена в него так сильно и так слепо.
А свадьба? Они повстречались месяц, и Пашка вернулся на севера. А спустя полгода они уже поженились. Ей тогда не исполнилось и двадцати – что она могла понимать в мужчинах и отношениях в целом? Ведь ни того, ни другого в её жизни как такового и не было до появления Паши.
А что было у него? Она знала про мужа всё. Думала, что знала, по крайней мере. Он очень много ей рассказывал. Даже про едва не отбитую голову во время нелегальных боев на заброшенном складе рассказал, когда она прижала его. Он рассказал ей о матери, о том, как больно было для него пережить её потерю.
