Чем дольше он находится в этой квартире, тем больше вопросов рождается в его голове. Откуда у Мэдди ребенок? Почему она живет в городе, еще и одна? И главное, как ее родители вышли на него?
              Селим садится на кровать и раскрывает свой большой черный чемодан, вытаскивая оттуда стетоскоп. Он задумчиво хмурится, осматривая темную небольшую комнату, большую часть которой занимает кровать, где и лежит больной ребенок. Селим оглядывается через плечо на Медделин, которая останавливается у двери, прислонившись к стене и внимательно наблюдая за его действиями. В ее взгляде мужчина замечает тень беспокойства. Она упорно избегает смотреть на самого Селима, сосредоточив все внимание на дочери. Медделин знает, что теперь он просто так не уйдет. Что ее ждут вопросы, на которые отвечать не очень хотелось бы.
              Но это все потом. Главное, что Селим поможет Айле.
              Мужчина делает глубокий вдох и сосредотачивается на работе. Он раскрывает девочку и прикладывает к ее обнаженной груди стетоскоп, прислушиваясь к тяжелым хрипам внутри. Затем Селим вставляет в рот Айле градусник, попутно приложив ладонь к ее горячему мокрому лбу. Мужчина качает головой и принимается рыться в чемоданчике.
              - Мне нужна столовая ложка и полстакана воды.
              Медделин без лишних вопросов приносит все необходимое и передает Селиму.
              - Можно включить свет? Здесь слишком темно.
              - Нет, его отключили несколько часов назад. Это все, что есть.
              Мужчина деловито кивает и подносит одну зажженную свечу как можно ближе к девочке. А затем тянется к градуснику и едва не роняет его на пол. Руки Селима мелко дрожат, а сердце сжимается от удивления и мгновенного осознания. Девочка так удивительно похожа на него самого! Кучерявые каштановые волосы, маленький аккуратный носик, верхняя губа меньше, чем нижняя… Какого черта это все значит? Селиму требуется много усилий, чтобы взять себя в руки и продолжить работу. Из чемодана он достает баночку сиропа и осторожно наливает целую ложку, а затем смешивает это с водой.
              - Приподними ее, мне нужно дать девочке сироп.
              Медделин тут же оказывается рядом, с величайшей осторожностью и нежностью помогая дочери сесть. Айла на мгновение приоткрывает свои зеленые глазки, словно заглянув Селиму в самую душу, а затем снова их закрывает. И мужчина едва заставляет себя отвести взгляд и перестать сравнивать девочку с Мэдди.
              - Давай, дорогая, всего пару глотков, пожалуйста, - шепчет женщина, поглаживая дочь по голове.
              Не без труда, но Айла проглатывает сироп, и ее укладывают обратно на постель. Медделин облегченно вздыхает и поправляет одеяло.
              - Это бронхит, - нарушает тишину Селим. – Не знаю, где она умудрилась его подхватить, но зараза прилипчивая. Думаю, мне придется еще несколько раз прийти, чтобы проследить за ее состоянием.
              Мэдди кивает и выходит из комнаты, оставляя Селима наедине с собственной дочерью. Мужчина еще раз присматривается к девочке, лишь крепче убеждаясь в своих догадках. Почему же он не знал об этом? Сколько ей лет? Четыре? Как могла Медделин так долго жить одна и не выдать себя?
              Селим шумно выдыхает и выходит из комнаты, прикрыв за собой дверь. Мэдди он находит на кухне. Женщина ловко передвигается по маленькому помещению, звеня тарелками и ставя на плиту чайник. Селим безмолвно наблюдает за ее движениями, не решаясь нарушить тишину. Медделин наливает закипевшую воду в чашки, которая тут же окрашивается в насыщенный коричневый цвет. Затем достает из верхнего шкафчика печенье и выкладывает его на тарелку. При всем желании Селим не смог бы отказаться от горячего чая и хоть какой-то еды. К тому же выходить на улицу в такую погоду настоящее испытание.
              Мужчина садится на один из стульев и с благодарностью принимает чашку, прикладывая к ней холодные руки. Мэдди устраивается напротив, медленно помешивая свой чай маленькой ложкой.
              - Как ее зовут?
              - Айла.
              Селим выгибает правую бровь, в упор глядя на внешне невозмутимую женщину. Как же хорошо она научилась владеть собой! Сколько они не виделись? Пять лет? Медделин почти не изменилась внешне, только волосы отрастила. А внутренне? Осталась ли она все той же жизнерадостной девушкой, какой когда-то предстала перед ним? Осталось ли там что-то от его Мэдди, которая любила итальянскую поэзию?
              - Значит, ты назвала дочь мусульманским именем, да?
              Ложка в руках женщины едва заметно вздрагивает.
              - И что с того?
              - Насколько я знаю, у вас это не в почете. Почему не Джесси? Или Мередит?
              - Айла в переводе означает освещенная луной. Светлая, подобно самой луне, - отвечает Мэдди, все так же не смотря на Селима. – Загадочная и далекая. Чтобы я всегда помнила, что тянулась к недоступному.
              Мужчина тяжело вздыхает и откидывается на спинку стула. Чай тут же оказывается забыт, стоит Селиму уловить такие знакомые нотки разочарования в голосе собеседницы.
              - И что же в твоей жизни было такого недоступного, Медделин Отеро? Разве тебе не все приносили на блюдечке?
              - Не барону Эрдогану говорить об этом, - усмехается женщина.
              Селим сжимает ладони в кулаки, ощущая, как им овладевает знакомое раздражение. Да что с этой женщиной не так? Почему она так холодна? Почему не может показать ему своих истинных чувств? Дать понять, что она все та же Мэдди, в которую он влюбился пять лет назад, как полный дурак?
              - Ну все, - Селим стучит кулаком по столу, отчего чашка с чаем подскакивает. – Хватит с меня этого фарса.
              Мужчина встает, обходит стол по кругу и нависает над Медделин, заставляя ее поднять взгляд вверх.
              - Я никогда не был бароном Эрдоганом, - сквозь зубы произносит Селим. – Я не принимал отцовское наследство. Не женился на Дилии и ни дня не прожил в отчем доме после того, как ушел от вас.
              - О чем ты говоришь?
              - О том, что брат явился за мной лишь для того, чтобы забрать титул и наследство. Ему не нужно, чтобы я возвращался домой. А мне не нужна безвольная послушная жена вроде Дилии. Я влюбился в тебя, Медделин Отеро, за твою энергию, тягу к жизни и знаниям, за…
              Медделин прикладывает указательный палец к его губам, заставляя замолчать. Селим даже в полумраке замечает, как блестят от слез глаза женщины. Как дрожат ее губы. Как она борется с собственными чувствами и надеждой.
              - Я не хочу знать. Мне не нужно все это слышать. Ты уже однажды соврал мне, Селим. Больше я не позволю себя обмануть.
              - Но тебе придется меня выслушать. Айла ведь моя дочь, верно? – Мэдди вздрагивает всем телом, выдавая себя с головой. – Значит, я могу требовать встреч с ней. И я хочу быть частью вашей жизни.
              - Нет, нет, нет!
              Женщина вскакивает со стула и отходит назад, возвращая дистанцию между Селимом и собой. Она отчаянно качает головой и закрывает уши руками, заглушая все внешние звуки. Но остается голос разума и сердца, которые не могут прекратить спор. Разумная часть жаждет услышать все объяснения Селима, чтобы сделать свои выводы. Но сердце тянется к нему в руки, хочет давно забытых тепла и любви. Хочет к тому, кто уже прочно поселился в нем однажды. И чья дочь теперь является постоянным напоминанием о потерянном.
              Селим делает шаг вперед, кладет руки на запястья Медделин и осторожно убирает их от ушей. Его нежный взгляд заставляет сердце женщины буквально разорваться на части.
              - Я никогда не хотел жизни барона, Медделин. И сбежал из дома потому, что мое призвание в другом. Иначе мы бы с тобой не встретились сегодня в этой квартире. Я заключил сделку с братом. Он забирает себе титул барона и наследство отца, а я получаю ежемесячную выплату за свой отказ и возможность строить карьеру врача. Все это время я учился и практиковался. Жил в маленькой комнате и не переставал думать о тебе, Мэдди. О той единственной ночи. О твоих руках, о твоем теле, что так доверчиво прижималось ко мне. О глазах, в которых я нашел целый мир.
              - А как же Дилия? – шепчет Медделин, не позволяя себя слепо верить его словам. – Бедреддин сказал мне, что она беременна, а ты остепенился.
              Мужчина горько смеется и качает головой. Конечно, не стоило и надеяться, что брат оставит Медделин в покое после его ухода. Ему было жизненно необходимо испортить брату надежду на счастливое будущее даже на расстоянии.
              - Это все ложь. Он сказал так, чтобы ты забыла о моем существовании. Клянусь, в моем сердце не было никого, кроме тебя с той самой ночи.
              Женщина громко всхлипывает, не в силах удержать поток слез. Она обмякает в руках Селима и позволяет ему обнять себя, заливаясь горькими слезами. Выплескивая все напряжение и боль, что скопились за долгие пять лет. Сколько воды утекло с их последней встречи! Как старалась она ненавидеть его! Проклинать за трудности, последовавшие за уходом Селима. Но все равно в душе любила его и надеялась когда-нибудь увидеть вновь. Даже издалека, с маленьким красивым мальчиком на плечах и любимой женой под руку.
              Но ни разу даже в самых смелых мечтах Медделин Отеро не представляла, что Селим может все эти годы жить ради нее.
              - Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить, - шепчет Мэдди сквозь слезы. – Только Айла заставляла меня идти дальше. Ради нее я улыбалась, работала и строила будущее.
              Селим нежно гладит Медделин по волосам, едва сдерживая собственные слезы. Что-то в этот миг ломается в таком сильном и неприступном мужчине, который никогда не позволял себе надеяться на судьбу. Он всегда боролся с устоявшимися традициями своей семьи. Боролся за будущее и свободу. Но сейчас, прижимая к себе эту удивительную женщину, он понял, насколько был глуп и горделив.
              Стоили ли эти пять лет всех тех испытаний и слез, если можно было просто поговорить начистоту?
              - Прости меня, Мэдди, прости, если сможешь, – задыхаясь, произносит Селим. – Я сделаю для вас с Айлой все, что угодно, только позволь мне быть рядом.
              Женщина поднимает голову, глядя в блестящие глаза мужчины. В тот миг он раскрывается перед ней совсем иным человеком. Беззащитным, жаждущим любви так же сильно, как и она сама. Стоит ли мучить друг друга и дальше? Если оба они сломлены жестокой реальностью? Если оба прошли долгий и трудный путь, чтобы судьба свела их вместе? Медделин улыбается сквозь слезы, подумав, что эту судьбу зовут не иначе, как Корнелия Отеро. Душа женщины наполняется благодарностью и теплом, которого она не чувствовала уже пять лет.
              Нет, в этот раз она не станет отталкивать его. Ведь каждому нужен второй шанс.
              Каждому нужно время, чтобы выпутаться из собственноручно сплетенной паутины. Даже если на это потребуется пять лет.