Смертельного урона ему это не нанесло – вампиры – твари живучие, – но ближе нескольких шагов неудачливый ловелас ко мне больше не приближался. И теперь лишь настороженно посверкивал из угла алыми глазами и неторопливо цедил из стакана кровь, которая у дядюшки Гринго – владельца трактира – каким-то чудом завалялась.
Впрочем, медведеподобный хозяин уже привык, что в УННУНе хватает представителей самых разных рас, и поэтому в его закромах имелось все, что могло понадобиться вечно голодным студентам. Включая березовый сок, свежую кровь и даже обычную кашу, которую по выходным и я уплетала с удовольствием.
– За Мартина! – поддержал очередную здравицу Шмуль и взмыл под самый потолок, едва не расплескав мухоморовку. – Добро пожаловать, мой пернатый друг, в общество крылатых мерзавцев!
Ангел, и без того смущенный избыточным вниманием, покраснел как рак и попытался спрятаться под стол. Но успевший набраться фей, которому уже было море по колено, заставил его подняться и в сотый, наверное, раз продемонстрировать свое новое приобретение.
Вообще-то, крылышки были фиговенькие – маленькие, серенькие, лишенные свойственной чистокровным ангелам ослепительной белизны… словом, младенческие, какие бывают у пернатых сразу после рождения и меняются по достижении трехлетнего возраста. Но Мартин-то был полукровкой, поэтому невзрачные комочки перьев, больше похожих на детский пушок, появились у него очень поздно. Держать его вес не могли, постоянно мешались, да и требовали замены всей Мартиновской одежды… но ангел был счастлив. И, смущаясь до красноты, неловко демонстрировал свои детские перышки, даже не представляя, сколько Света на них ушло.
Положив подбородок на скрещенные руки, я безмятежно смотрела на огонь, стараясь не слышать восторженного рева и не обращать внимания на сыплющиеся со всех сторон тосты. Мне было… хорошо. Выпитая мухоморовка уже ударила по мозгам, но, вопреки ожиданиям, сегодня мне хотелось не шумной вечеринки, а какого-то домашнего уюта, тишины, мягкой перины под боком…
– Засыпаешь? – вкрадчиво поинтересовался откуда-то сбоку незаметно подобравшийся Йержик. – И правильно, подруга… тебе уже давно пора баиньки, а то по общаге ходят слухи, что ты спуталась с вампиром и теперь не только не спишь по ночам, но и питаешься кровью бедных студентов.
– Отстань, – зевнула я. – Радуйся лучше, что твой бессонник проработал на двое суток дольше, да и сейчас еще… уа-у-у… не до конца выветрился.
Целитель хмыкнул.
– Это ж сколько ты его за это время выпила?
– Сколько влезло, – охотно призналась я, не поднимая головы.
– Вот же дурочка… если ты сейчас уснешь, то проснешься только послезавтра…
Я зевнула в третий раз.
– А мне все равно. Марти живой, бесам я отомстила, зачет по ведьмовству все-таки сдала…
– Когда ты успела?
– О-ох… – снова душераздирающе зевнула я. – Надо же мне было ночами чем-то заняться? Вот и выучила… на радость нашей Веде. И даже четверку получила… первую за три года. Здорово, да?
– Хоть в чем-то бессонник пошел тебе на пользу, – рассмеялся Йерж, хлопнув меня по обнаженному плечу. – И платье на тебе сегодня потрясающее.
Я только отмахнулась. Платье как платье – короткое, открытое, весьма смелое и обтягивающее так, что видно даже то, что не стоило бы показывать. Но суккубы иных не носят. А у меня сегодня, к тому же, праздник – планирую второе свидание с собственным мужем, потому что бессонник действительно закончился. Так же, как и моя выдержка, кстати. Причем готовилась я к встрече долго и старательно, большими глотками прихлебывая краденую мухоморовку и целеустремленно напиваясь в хлам. Надеюсь, вырубит меня так качественно, что даже Князь Тьмы не добудится. В крайнем случае, Мартина вызову… минут, так, на пять… но потом, разумеется, снова усну, потому что просто не могу больше, так что мухоморовка все же надежнее.
– Иди, развлекайся, – оттолкнула я руку целителя. – Вон, на тебя сразу три нимфы засматриваются, так что, если поторопишься, будет тебе подруга на ночь.
– Да ну их, приставучие, как банный лист, – проворчал Йерж, не торопясь уходить. – А у меня зачет завтра.
– Завтра ж выходной!
– А я упросил нашу змеюку его перенести. Отчитаюсь ей по нейтральным расам, а на той седмице сразу три выходных возьму. Мне в Городе дела кое-какие доделать надо, а они времени требуют. Васька, кстати, травы, что я заказывал, добыл?
Я лениво глотнула мухоморовки.
– Утром тебе отдаст… если вспомнит, конечно. И Шмуль еще пару мензурок присовокупит… сдай их за полцены. Все равно они почти просрочены.
Наш главный сбытчик краденого навострил уши.
– Уж не те ли это мензурки, что намедни потеряла дражайшая госпожа Травиль?
– Да ты что? – ухмыльнулась я. – Шмуль на улице нашел. Случайно. Летал себе, понимаешь, летал… туда-сюда… сюда-туда… он у нас такой любознательный… а потом вдруг раз и нашел в траве редкие зелья с интересными эффектами.
– И правда. И о чем я говорю? – сокрушенно покивал Йерж. – Он у вас такой молодец… что ни день, то что-нибудь находит.
– Понимаешь процесс, – хрипло рассмеялась я.
– Ладно, пойду я, – поднялся, наконец, парень. – За ангела вашего рад, но мне еще готовиться. Удачи тебе.
Я подняла на него удивленный взгляд.
– С кем?
– С духом сна, конечно, – хмыкнул целитель. – И учти: если ты его не одолеешь, я вновь начну верить, что в этом Мире невозможны чудеса.
Я только отмахнулась и с чувством приложилась к стакану.
Как же… с моим муженьком вряд ли можно договориться по-нормальному. Если бы я его не перехитрила, он бы не женился, если бы не женился, я бы не сбежала. Если бы не сбежала, он бы не разозлился, и мы не начали обсуждать этот вопрос в горизонтальном положении… так в итоге ничего и не сделав.
С тоской заглянув на дно опустевшего стакана, я снова уставилась на огонь.
Безусловно, все мои теперешние проблемы – результат моих же дурацких действий. Уступила бы Князю сразу, он бы угомонился. А теперь леший знает, что он там себе за эту неделю надумал. Может, костер на месте кровати уже разжег? И ждет меня с распростертыми объятиями, надеясь сполна потешить уязвленное самолюбие?
А с другой стороны, куда мне было деваться? И так по самой кромочке прошлась. Еще бы чуть-чуть, и никто не вернул бы меня из пропасти. Не знаю, как жить буду дальше, но маменьке, пожалуй, спасибо придется сказать. Не зря ее помощницы кнутами мне спину секли и пятки углем прижигали. И инкубы те уродские тоже были… не зря. Иначе потеряла бы я голову окончательно. И властвовал бы над моими желаниями Князь до самой моей смерти, заставляя разрываться между болью и наслаждением, ненавистью и страстью, желанием покориться и стремлением летать…
Я тихо вздохнула.
Прости, мама, что не верила твоим словам. Спасибо за то, что ты была со мной так сурова. Утратить волю и проиграть саму себя для нас смерти подобно, а ты меня от этого уберегла. Ведь ты с детства готовила своих дочерей именно к такому бою – яростному, жестокому, на пределе сил, когда ставкой в игре становится не жизнь, а нечто гораздо большее. Бою, который может случиться у каждой суккубы. И который не каждая способна выиграть.
Наверное, в нашем мире иначе нельзя, ведь проигрыш в Преисподней – это смерть. Но я выиграла этот страшный бой, мама. Сберегла свою душу. И только теперь смогла по достоинству оценить твои старания…
В какой момент моя гудящая голова окончательно склонилась к столу, а из ослабевшей руки выпал пустой стакан, я уже не запомнила. Собственно, я практически ничего не помнила, кроме того, как впотьмах пробиралась мимо шатающихся, как в сильный шторм, стен, пару раз едва не падала, помогая себе вялыми крыльями… судорожно за что-то хваталась, чтобы сохранить равновесие… что-то вроде даже порвала… затем раздраженно фырчала, сбрасывая с себя в темноте мешающуюся одежду и… со счастливой улыбкой смотрела на большую кровать, которая только меня, кажется, и дожидалась.
Я также помню, как, обняв восхитительно мягкую подушку, я с облегчением уткнулась носом в прохладный шелк и, накрывшись крыльями вместо одеяла, блаженно закрыла глаза. А когда кто-то требовательно дернул меня за руку, сперва лягнулась, а потом жалобно простонала:
– Мартин, уйди, а? Дай бедной девушке выспаться!
И только ощутив, как растерянно разжимаются чужие пальцы, смогла крепко уснуть, напоследок с чувством пробормотав:
– Спасибо.
– ХЕЛЬРИАНА АРЕЙ НОР ВАЛЛАРА! – бешеный вопль раздался над моей головой, как всегда, неожиданно. – В КАБИНЕТ К ДИРЕКТОРУ! ЖИВО!
– О-о-о… – жалобно просипела Улька с верхнего яруса. – Хе-е-ль… Что ей от тебя надо в выходно-ой?
– Понятия не имею, – так же жалобно простонала я, открывая глаза и силясь вспомнить, что вообще вчера было. – У-у-у, как же башка боли-и-ит! Уль, у тебя еще лечебные зелья остались?
– На столе посмотри… или в сумке… ох, грехи мои тяжкие… что ж я вчера так напилась?!
– Зачем МЫ так напились, если знали, что будет плохо?!
Я со стоном сползла с кровати, придерживая раскалывающуюся голову и, на карачках доползя до стола, открыла брошенную на пол сумку. В глазах все двоилось, в ушах шумело, во рту поселился мерзопакостный привкус, от которого в горлу то и дело подкатывала тошнота… но спустя какое-то время я нащупала пузатую склянку с розоватой жидкостью и, вытащив дрожащими руками пробку, махом в себя опрокинула.
– Да-а-й… – несчастным голосом попросила мучающаяся похмельем баньши. – Хель, кинь и мне, а то я сама не дойду-у…
Пришлось, шатаясь, вставать и тащиться обратно, вручая страдающей подруге второй пузырек, а затем плестись в душевую – смывать с себя тяжкие последствия вчерашней пьянки.
Кто нас сюда вернул, догадаться нетрудно – на оракула алкоголь практически не действовал, потому-то он и не любил гулянки. Тяжко быть трезвому среди пьяных дураков… но он мужественно дождался окончания банкета, нанял экипаж и растащил нас, болезных, по комнатам, забросив на кровати, как мешки с зерном. Впрочем, может, ему Васька помогал – оборотень легче переносил высокоградусные возлияния, да еще и Марти мог подсобить, избавив друга от опьянения. В такие моменты я ОЧЕНЬ жалела, что мы с баньши «темные» – лечение ангела на нас, к сожалению, не действовало.
Мне пришлось почти полчаса простоять под холодной водой, пока Улькино зелье не начало, наконец, действовать, а потом нехотя выбираться из душа, заслышав громогласное:
– ХЕЛЬРИАНА АРЕЙ НОР ВАЛЛАРА! ДОЛГО МНЕ ВАС ЕЩЕ ЖДАТЬ?!
«А на телепорт она на этот раз не разорилась, – мстительно подумала я, надевая юбку. – Значит, не так уж и срочно я ей понадобилась. Подождешь, Жабонька, пока я оденусь и доплетусь до тебя, не особенно при этом торопясь».
Улька, высосав зелье до капли, даже не шелохнулась, когда я открыла дверь. Счастливая. Наверняка снова уснула, чтобы через часок-другой проснуться в полном порядке. А мне пришлось по улице тащиться в главный корпус, щуриться от бьющего прямо в глаза яркого света, морщиться от громкого птичьего пения и строить кровожадные планы о том, как я однажды изведу всю эту гадкую живность, благословив ее… ну, скажем, на самоубиение в особо жестокой форме.
– ХЕЛЬРИАНА! – в третий раз взревела госпожа директриса, когда я уже поднималась по лестнице.
Я простонала.
– Да иду я уже… иду!
И начальство, словно услышав, перестало мучить мою больную голову громкими воплями. А когда я доплелась до нужного кабинета, заметно сбавило тон.
– Садитесь.
Я удивилась, но виду не подала. Предложение присесть в устах Старой Жабы звучит как приглашение на королевский бал. Сроду от нее такого было не дождаться. Никак случилось чего?
Не забыв снять ботинки, я босиком прошлепала по зеленой травке и под сверлящим взглядом директрисы опустилась на выросший прямо у меня на глазах пень. Удобный, кстати. Лучше, чем многие кресла. А выстлавший его мягкий мох по уровню комфорта ничуть не уступал бархатной подушке.
Итак. Что госпоже Девелар от меня понадобилось?
– Почему я только сегодня узнаю, что в вашей группе произошли изменения, Хельриана? – тихо прошипела директриса. – Почему мне никто не доложил о взрослении вашего ангела?!
Я подняла на дракониду изумленный взгляд.
– А у нас разве шпионы появились?! Кто вам должен был докладывать?!
– ВЫ! – потеряв терпение, рявкнула Жаба. – Как староста группы вы отвечаете за одногруппников! И вы должны были поставить меня в известность о том, что ангел окуклился!
– О… ¬– прониклась я. – Значит, вот как это называется?
– ХЕЛЬРИАНА!
Я изобразила максимально возможное внимание.
– Да, госпожа Девелар?
Ящерица долгое мгновение изучала мое невинное лицо, а потом обреченно махнула лапой.
– Я уже сожалею о том, что позволила вашей группе некоторые… вольности. И еще больше сожалею, что староста именно вы. На мой взгляд, Зыроаренок на эту должность подошел бы лучше.
– Все в ваших руках… то есть, лапах, госпожа Девелар, – ощерилась я. – К тому же, если вы забыли, я – не староста. У меня даже значка соответствующего нет.
В качестве доказательств я ткнула пальцем на свою куртку, на отвороте которой действительно не имелось знаков различий, а следовательно никаких обязанностей, положенных старосте, я не должна была и не собиралась исполнять.
На морде Старой Жабы нарисовалось странное выражение.
– Как нет?
– Вот так, – пожала плечами я. – Когда происходило формирование групп и выбор старост, наша группа как раз сидела в подвале. А потом никто про это не вспомнил.
Да. В самый первый день, когда мы еще только стояли в очереди на зачисление в универ, Шмуль от скуки решил повздорить с Васькой, чтобы спровоцировать того на оборот. Оборотень не смог, потому что не умел. Разозлился из-за этого, естественно. Каким-то чудом поймал вредного фея и повредил ему крыло, отчего перед административным корпусом завязалась настоящая драка с криками, воплями и ущербом для драгоценного газона директрисы. Добросердечный ангел попробовал разнять драчунов, так его чуть не пришибли. Он в ответ кого-то укусил. Потом они возились уже втроем. Перепачкались – страх. Надавали друг другу тумаков. Сбили с ног стоящего поодаль Зыряна, заставив его выронить булочку. Едва не задавили Ульку, которая тут же подняла страшный визг. А мне, как самой умной, приспичило их разнимать. Разняла, на свою голову. Потом три дня в канализационной трубе вшестером отдыхали. Но зато сдружились так, что и теперь не разлей вода.
Жаба нервно забарабанила пальцами по своему столу-пню.
– И вы только сегодня мне об этом говорите?
– А что, я должна была на что-то напрашиваться?
Директриса резко взмахнула лапой, и с ее когтя сорвался крохотный светящийся шарик, намертво прилепившийся к моей куртке и расцветший там каким-то дурацким цветочком.
– С сегодняшнего дня вы официально назначены старостой группы номер шестьдесят шесть третьего курса Университета Нетрадиционных Наук и Уникальных Нововведений, – нудным голосом сообщила госпожа Девелар. – Теперь вы несете ответственность за действия своих одногруппников и отвечаете за последствия…
Ха-ха. Можно подумать, раньше было не так!
– Также с сегодняшнего дня вам в обязанности вменяется докладывать обо всех нестандартных ситуациях, происходящих внутри вашей группы, о проблемах успеваемости, открытии неожиданных способностей и иных событиях, требующих моего пристального внимания. Вам понятно, Хельриана?
Впрочем, медведеподобный хозяин уже привык, что в УННУНе хватает представителей самых разных рас, и поэтому в его закромах имелось все, что могло понадобиться вечно голодным студентам. Включая березовый сок, свежую кровь и даже обычную кашу, которую по выходным и я уплетала с удовольствием.
– За Мартина! – поддержал очередную здравицу Шмуль и взмыл под самый потолок, едва не расплескав мухоморовку. – Добро пожаловать, мой пернатый друг, в общество крылатых мерзавцев!
Ангел, и без того смущенный избыточным вниманием, покраснел как рак и попытался спрятаться под стол. Но успевший набраться фей, которому уже было море по колено, заставил его подняться и в сотый, наверное, раз продемонстрировать свое новое приобретение.
Вообще-то, крылышки были фиговенькие – маленькие, серенькие, лишенные свойственной чистокровным ангелам ослепительной белизны… словом, младенческие, какие бывают у пернатых сразу после рождения и меняются по достижении трехлетнего возраста. Но Мартин-то был полукровкой, поэтому невзрачные комочки перьев, больше похожих на детский пушок, появились у него очень поздно. Держать его вес не могли, постоянно мешались, да и требовали замены всей Мартиновской одежды… но ангел был счастлив. И, смущаясь до красноты, неловко демонстрировал свои детские перышки, даже не представляя, сколько Света на них ушло.
Положив подбородок на скрещенные руки, я безмятежно смотрела на огонь, стараясь не слышать восторженного рева и не обращать внимания на сыплющиеся со всех сторон тосты. Мне было… хорошо. Выпитая мухоморовка уже ударила по мозгам, но, вопреки ожиданиям, сегодня мне хотелось не шумной вечеринки, а какого-то домашнего уюта, тишины, мягкой перины под боком…
– Засыпаешь? – вкрадчиво поинтересовался откуда-то сбоку незаметно подобравшийся Йержик. – И правильно, подруга… тебе уже давно пора баиньки, а то по общаге ходят слухи, что ты спуталась с вампиром и теперь не только не спишь по ночам, но и питаешься кровью бедных студентов.
– Отстань, – зевнула я. – Радуйся лучше, что твой бессонник проработал на двое суток дольше, да и сейчас еще… уа-у-у… не до конца выветрился.
Целитель хмыкнул.
– Это ж сколько ты его за это время выпила?
– Сколько влезло, – охотно призналась я, не поднимая головы.
– Вот же дурочка… если ты сейчас уснешь, то проснешься только послезавтра…
Я зевнула в третий раз.
– А мне все равно. Марти живой, бесам я отомстила, зачет по ведьмовству все-таки сдала…
– Когда ты успела?
– О-ох… – снова душераздирающе зевнула я. – Надо же мне было ночами чем-то заняться? Вот и выучила… на радость нашей Веде. И даже четверку получила… первую за три года. Здорово, да?
– Хоть в чем-то бессонник пошел тебе на пользу, – рассмеялся Йерж, хлопнув меня по обнаженному плечу. – И платье на тебе сегодня потрясающее.
Я только отмахнулась. Платье как платье – короткое, открытое, весьма смелое и обтягивающее так, что видно даже то, что не стоило бы показывать. Но суккубы иных не носят. А у меня сегодня, к тому же, праздник – планирую второе свидание с собственным мужем, потому что бессонник действительно закончился. Так же, как и моя выдержка, кстати. Причем готовилась я к встрече долго и старательно, большими глотками прихлебывая краденую мухоморовку и целеустремленно напиваясь в хлам. Надеюсь, вырубит меня так качественно, что даже Князь Тьмы не добудится. В крайнем случае, Мартина вызову… минут, так, на пять… но потом, разумеется, снова усну, потому что просто не могу больше, так что мухоморовка все же надежнее.
– Иди, развлекайся, – оттолкнула я руку целителя. – Вон, на тебя сразу три нимфы засматриваются, так что, если поторопишься, будет тебе подруга на ночь.
– Да ну их, приставучие, как банный лист, – проворчал Йерж, не торопясь уходить. – А у меня зачет завтра.
– Завтра ж выходной!
– А я упросил нашу змеюку его перенести. Отчитаюсь ей по нейтральным расам, а на той седмице сразу три выходных возьму. Мне в Городе дела кое-какие доделать надо, а они времени требуют. Васька, кстати, травы, что я заказывал, добыл?
Я лениво глотнула мухоморовки.
– Утром тебе отдаст… если вспомнит, конечно. И Шмуль еще пару мензурок присовокупит… сдай их за полцены. Все равно они почти просрочены.
Наш главный сбытчик краденого навострил уши.
– Уж не те ли это мензурки, что намедни потеряла дражайшая госпожа Травиль?
– Да ты что? – ухмыльнулась я. – Шмуль на улице нашел. Случайно. Летал себе, понимаешь, летал… туда-сюда… сюда-туда… он у нас такой любознательный… а потом вдруг раз и нашел в траве редкие зелья с интересными эффектами.
– И правда. И о чем я говорю? – сокрушенно покивал Йерж. – Он у вас такой молодец… что ни день, то что-нибудь находит.
– Понимаешь процесс, – хрипло рассмеялась я.
– Ладно, пойду я, – поднялся, наконец, парень. – За ангела вашего рад, но мне еще готовиться. Удачи тебе.
Я подняла на него удивленный взгляд.
– С кем?
– С духом сна, конечно, – хмыкнул целитель. – И учти: если ты его не одолеешь, я вновь начну верить, что в этом Мире невозможны чудеса.
Я только отмахнулась и с чувством приложилась к стакану.
Как же… с моим муженьком вряд ли можно договориться по-нормальному. Если бы я его не перехитрила, он бы не женился, если бы не женился, я бы не сбежала. Если бы не сбежала, он бы не разозлился, и мы не начали обсуждать этот вопрос в горизонтальном положении… так в итоге ничего и не сделав.
С тоской заглянув на дно опустевшего стакана, я снова уставилась на огонь.
Безусловно, все мои теперешние проблемы – результат моих же дурацких действий. Уступила бы Князю сразу, он бы угомонился. А теперь леший знает, что он там себе за эту неделю надумал. Может, костер на месте кровати уже разжег? И ждет меня с распростертыми объятиями, надеясь сполна потешить уязвленное самолюбие?
А с другой стороны, куда мне было деваться? И так по самой кромочке прошлась. Еще бы чуть-чуть, и никто не вернул бы меня из пропасти. Не знаю, как жить буду дальше, но маменьке, пожалуй, спасибо придется сказать. Не зря ее помощницы кнутами мне спину секли и пятки углем прижигали. И инкубы те уродские тоже были… не зря. Иначе потеряла бы я голову окончательно. И властвовал бы над моими желаниями Князь до самой моей смерти, заставляя разрываться между болью и наслаждением, ненавистью и страстью, желанием покориться и стремлением летать…
Я тихо вздохнула.
Прости, мама, что не верила твоим словам. Спасибо за то, что ты была со мной так сурова. Утратить волю и проиграть саму себя для нас смерти подобно, а ты меня от этого уберегла. Ведь ты с детства готовила своих дочерей именно к такому бою – яростному, жестокому, на пределе сил, когда ставкой в игре становится не жизнь, а нечто гораздо большее. Бою, который может случиться у каждой суккубы. И который не каждая способна выиграть.
Наверное, в нашем мире иначе нельзя, ведь проигрыш в Преисподней – это смерть. Но я выиграла этот страшный бой, мама. Сберегла свою душу. И только теперь смогла по достоинству оценить твои старания…
В какой момент моя гудящая голова окончательно склонилась к столу, а из ослабевшей руки выпал пустой стакан, я уже не запомнила. Собственно, я практически ничего не помнила, кроме того, как впотьмах пробиралась мимо шатающихся, как в сильный шторм, стен, пару раз едва не падала, помогая себе вялыми крыльями… судорожно за что-то хваталась, чтобы сохранить равновесие… что-то вроде даже порвала… затем раздраженно фырчала, сбрасывая с себя в темноте мешающуюся одежду и… со счастливой улыбкой смотрела на большую кровать, которая только меня, кажется, и дожидалась.
Я также помню, как, обняв восхитительно мягкую подушку, я с облегчением уткнулась носом в прохладный шелк и, накрывшись крыльями вместо одеяла, блаженно закрыла глаза. А когда кто-то требовательно дернул меня за руку, сперва лягнулась, а потом жалобно простонала:
– Мартин, уйди, а? Дай бедной девушке выспаться!
И только ощутив, как растерянно разжимаются чужие пальцы, смогла крепко уснуть, напоследок с чувством пробормотав:
– Спасибо.
Глава 10
– ХЕЛЬРИАНА АРЕЙ НОР ВАЛЛАРА! – бешеный вопль раздался над моей головой, как всегда, неожиданно. – В КАБИНЕТ К ДИРЕКТОРУ! ЖИВО!
– О-о-о… – жалобно просипела Улька с верхнего яруса. – Хе-е-ль… Что ей от тебя надо в выходно-ой?
– Понятия не имею, – так же жалобно простонала я, открывая глаза и силясь вспомнить, что вообще вчера было. – У-у-у, как же башка боли-и-ит! Уль, у тебя еще лечебные зелья остались?
– На столе посмотри… или в сумке… ох, грехи мои тяжкие… что ж я вчера так напилась?!
– Зачем МЫ так напились, если знали, что будет плохо?!
Я со стоном сползла с кровати, придерживая раскалывающуюся голову и, на карачках доползя до стола, открыла брошенную на пол сумку. В глазах все двоилось, в ушах шумело, во рту поселился мерзопакостный привкус, от которого в горлу то и дело подкатывала тошнота… но спустя какое-то время я нащупала пузатую склянку с розоватой жидкостью и, вытащив дрожащими руками пробку, махом в себя опрокинула.
– Да-а-й… – несчастным голосом попросила мучающаяся похмельем баньши. – Хель, кинь и мне, а то я сама не дойду-у…
Пришлось, шатаясь, вставать и тащиться обратно, вручая страдающей подруге второй пузырек, а затем плестись в душевую – смывать с себя тяжкие последствия вчерашней пьянки.
Кто нас сюда вернул, догадаться нетрудно – на оракула алкоголь практически не действовал, потому-то он и не любил гулянки. Тяжко быть трезвому среди пьяных дураков… но он мужественно дождался окончания банкета, нанял экипаж и растащил нас, болезных, по комнатам, забросив на кровати, как мешки с зерном. Впрочем, может, ему Васька помогал – оборотень легче переносил высокоградусные возлияния, да еще и Марти мог подсобить, избавив друга от опьянения. В такие моменты я ОЧЕНЬ жалела, что мы с баньши «темные» – лечение ангела на нас, к сожалению, не действовало.
Мне пришлось почти полчаса простоять под холодной водой, пока Улькино зелье не начало, наконец, действовать, а потом нехотя выбираться из душа, заслышав громогласное:
– ХЕЛЬРИАНА АРЕЙ НОР ВАЛЛАРА! ДОЛГО МНЕ ВАС ЕЩЕ ЖДАТЬ?!
«А на телепорт она на этот раз не разорилась, – мстительно подумала я, надевая юбку. – Значит, не так уж и срочно я ей понадобилась. Подождешь, Жабонька, пока я оденусь и доплетусь до тебя, не особенно при этом торопясь».
Улька, высосав зелье до капли, даже не шелохнулась, когда я открыла дверь. Счастливая. Наверняка снова уснула, чтобы через часок-другой проснуться в полном порядке. А мне пришлось по улице тащиться в главный корпус, щуриться от бьющего прямо в глаза яркого света, морщиться от громкого птичьего пения и строить кровожадные планы о том, как я однажды изведу всю эту гадкую живность, благословив ее… ну, скажем, на самоубиение в особо жестокой форме.
– ХЕЛЬРИАНА! – в третий раз взревела госпожа директриса, когда я уже поднималась по лестнице.
Я простонала.
– Да иду я уже… иду!
И начальство, словно услышав, перестало мучить мою больную голову громкими воплями. А когда я доплелась до нужного кабинета, заметно сбавило тон.
– Садитесь.
Я удивилась, но виду не подала. Предложение присесть в устах Старой Жабы звучит как приглашение на королевский бал. Сроду от нее такого было не дождаться. Никак случилось чего?
Не забыв снять ботинки, я босиком прошлепала по зеленой травке и под сверлящим взглядом директрисы опустилась на выросший прямо у меня на глазах пень. Удобный, кстати. Лучше, чем многие кресла. А выстлавший его мягкий мох по уровню комфорта ничуть не уступал бархатной подушке.
Итак. Что госпоже Девелар от меня понадобилось?
– Почему я только сегодня узнаю, что в вашей группе произошли изменения, Хельриана? – тихо прошипела директриса. – Почему мне никто не доложил о взрослении вашего ангела?!
Я подняла на дракониду изумленный взгляд.
– А у нас разве шпионы появились?! Кто вам должен был докладывать?!
– ВЫ! – потеряв терпение, рявкнула Жаба. – Как староста группы вы отвечаете за одногруппников! И вы должны были поставить меня в известность о том, что ангел окуклился!
– О… ¬– прониклась я. – Значит, вот как это называется?
– ХЕЛЬРИАНА!
Я изобразила максимально возможное внимание.
– Да, госпожа Девелар?
Ящерица долгое мгновение изучала мое невинное лицо, а потом обреченно махнула лапой.
– Я уже сожалею о том, что позволила вашей группе некоторые… вольности. И еще больше сожалею, что староста именно вы. На мой взгляд, Зыроаренок на эту должность подошел бы лучше.
– Все в ваших руках… то есть, лапах, госпожа Девелар, – ощерилась я. – К тому же, если вы забыли, я – не староста. У меня даже значка соответствующего нет.
В качестве доказательств я ткнула пальцем на свою куртку, на отвороте которой действительно не имелось знаков различий, а следовательно никаких обязанностей, положенных старосте, я не должна была и не собиралась исполнять.
На морде Старой Жабы нарисовалось странное выражение.
– Как нет?
– Вот так, – пожала плечами я. – Когда происходило формирование групп и выбор старост, наша группа как раз сидела в подвале. А потом никто про это не вспомнил.
Да. В самый первый день, когда мы еще только стояли в очереди на зачисление в универ, Шмуль от скуки решил повздорить с Васькой, чтобы спровоцировать того на оборот. Оборотень не смог, потому что не умел. Разозлился из-за этого, естественно. Каким-то чудом поймал вредного фея и повредил ему крыло, отчего перед административным корпусом завязалась настоящая драка с криками, воплями и ущербом для драгоценного газона директрисы. Добросердечный ангел попробовал разнять драчунов, так его чуть не пришибли. Он в ответ кого-то укусил. Потом они возились уже втроем. Перепачкались – страх. Надавали друг другу тумаков. Сбили с ног стоящего поодаль Зыряна, заставив его выронить булочку. Едва не задавили Ульку, которая тут же подняла страшный визг. А мне, как самой умной, приспичило их разнимать. Разняла, на свою голову. Потом три дня в канализационной трубе вшестером отдыхали. Но зато сдружились так, что и теперь не разлей вода.
Жаба нервно забарабанила пальцами по своему столу-пню.
– И вы только сегодня мне об этом говорите?
– А что, я должна была на что-то напрашиваться?
Директриса резко взмахнула лапой, и с ее когтя сорвался крохотный светящийся шарик, намертво прилепившийся к моей куртке и расцветший там каким-то дурацким цветочком.
– С сегодняшнего дня вы официально назначены старостой группы номер шестьдесят шесть третьего курса Университета Нетрадиционных Наук и Уникальных Нововведений, – нудным голосом сообщила госпожа Девелар. – Теперь вы несете ответственность за действия своих одногруппников и отвечаете за последствия…
Ха-ха. Можно подумать, раньше было не так!
– Также с сегодняшнего дня вам в обязанности вменяется докладывать обо всех нестандартных ситуациях, происходящих внутри вашей группы, о проблемах успеваемости, открытии неожиданных способностей и иных событиях, требующих моего пристального внимания. Вам понятно, Хельриана?
