Я кисло улыбнулась.
– Более чем.
– Тогда я должна задать вам еще один вопрос… – у Старой Жабы как-то нехорошо сузились глаза, превратившись в щелочки. – Несколько дней тому назад на территории библиотеки произошло чрезвычайное происшествие…
Оба-на. Что-то поздновато она об этом вспомнила. Больше недели ведь прошло! Я думала, раз не прошла волна репрессий, то никто не заметил!
– Вам что-нибудь об этом известно, Хельриана? – взгляд директрисы стал совсем нехорошим.
Я подумала и честно ответила:
– Понятия не имею, что вы имеете в виду.
– Хотите сказать, вы в этом не участвовали?
– Я?! Одна?! – изумлению на моем лице позавидовала бы даже баньши. – Да что вы?! Как вы могли так плохо обо мне подумать?!
Конечно. Одна бы я туда не сунулась!
Старая Жаба несколько секунд буравила меня подозрительным взором, но потом устало отвернулась.
– Это все, что я хотела у вас узнать, Хельриана. Можете идти.
Я с достоинством поднялась, дошла до двери, с самым невозмутимым видом обулась, а потом все-таки решила поинтересоваться:
– Прошу прощение за любопытство, мадам… а что произошло в библиотеке?
– В одну из закрытых секций кто-то проник.
– Да что вы говорите… что-нибудь пропало?
Директриса чуть сдвинула брови.
– Насколько я могу судить, нет.
– Тогда, наверное, нет смысла волноваться? – совершенно искренне предположила я, мысленно вознеся хвалу все пернатым, о которых слышала и знала. Никогда больше в жизни не буду верить Шмулю на слово! А к старым артефактам с аурой Тьмы и близко не подойду! Хватит с меня приключений! А что было бы, если бы Улька сумела цапнуть с постамента книгу?!
Старая Жаба снова посмотрела на меня так, будто хотела увидеть насквозь.
– Дело в том, юная леди, что артефакт, который находится в этой секции, украсть невозможно. Однако, по моим сведениям, какой-то студент… или группа студентов, осмелившихся нарушить наши правила… сумела заполучить в свои руки некие знания, которыми им не положено владеть по определению.
Ее голос снова упал до полного справедливого подозрения шипения.
– Вы ч-ш-што-нибудь об этом знаете, Хельриана?
Я настойчиво покопалась в памяти, пытаясь понять, как и, главное, когда могла стать обладательницей редких или опасных знаний, но ничего нового там не обнаружила и разочарованно вздохнула.
– Боюсь, что нет.
– Ступайте, – устало отвернулась от меня директриса, смежив кожистые веки. – Я вас больше не задерживаю.
– Ничего себе! – воскликнул Васька, когда мы расположились на лужайке на границе университетского леса и приступили к завтраку. – Выходит, мы могли урвать оттуда какие-то уникальные сведения?! Вот так просто?! Всего лишь прикоснувшись к книге?!
– Жаль, что она пропала, – уныло протянул фей, но, перехватив мой угрожающий взгляд, поспешил добавить: – Ну и демоны с ней. Я в другом месте раздобуду, что хотел.
– Зачем тебе знания о проклятиях? – удивилась Улька, ловко перехватывая у оборотня бутерброд.
Васька недовольно заворчал, а Шмуль тут же нахохлился.
– Не твое дело.
– А мне кажется, мое, – совершенно спокойно заметила баньши, сосредоточенно жуя. – Из-за твоего интереса Хельке пришлось выйти замуж, Мартин едва не погиб, а мы чуть не попали под действие какого-то дурацкого артефакта. По-моему, мы имеем право знать, почему ты так настойчиво ищешь сведения по этой теме.
– Фмуль? – удивленно обернулся оракул, забыв о зажатой в зубах котлете. – Тебе фто, и пвавда нувны шведения о пвоклятиях?!
– Правда, – хмуро откликнулся фей, отвернувшись.
Мы переглянулись.
– И зачем?
Шмуль насупился еще больше, но потом посмотрел на Мартина, увлеченно читающего книгу о благословениях… и вздохнул.
– Мой род проклят. Уже давно. Кто-то из предков разозлил заклинательницу, и у нас почти перестали рождаться чистокровные «светлые». Сами знаете, в любой семье так или иначе присутствует посторонняя кровь. Особенно, если родственнички так любвеобильны, как мои, и этим мало в чем уступают суккубам. Но если для кого-то другого риски минимальные, и, к примеру, согрешившая с человеком эльфийка имеет высокие шансы родить такого же, как она, «светлого» или хотя бы нейтрального полукровку, то у нас любая примесь тут же вылезает наружу. Во мне, вон, демоническая кровь проснулась, хотя никто не смог мне сказать, откуда она вообще взялась в нашем роду…
– Ты поэтому хотел, чтобы Хелька тебя благословила! – догадалась баньши.
Фей кинул в мою сторону виноватый взгляд.
– Я подумал, что благословение уничтожит мою «темную» ипостась. А «светлая» не пострадает.
– Дурак, – спокойно констатировала я. – Марти, что по этому поводу в книге написано?
– Уничтожить одну ипостась у полукровок невозможно, – не отвлекаясь от чтения, сообщил ангел. – Убиваешь одну, умирает и другая. Это факт.
Улька чуть не выронила изо рта надкусанный бутерброд.
– То есть, если бы Хель его благословила…
– Он бы сдох, – кивнула я. – Я ему так и сказала. Но кто бы мне тогда поверил, а?
Шмуль помрачнел.
– Тогда мне казалось, что это – хорошая идея. Твои благословения действуют очень выборочно.
– И снова – неправда, – Мартин, вслепую нашарив плюшку, задумчиво ее надкусил. Однако от книги так и не оторвался. – В действительности Хель не может накладывать на вас с Улькой полноценные благословения… поэтому делает это не напрямую. Например, благословляет расческу, чтобы Улька быстрее расчесывалась и не вопила поутру, что пол-шевелюры на ней оставляет… или мыло, чтоб у кого-то шерсть не курчавилась после мытья…
Баньши густо покраснела, торопливо спрятав глаза, а Зырян поперхнулся.
– Когда ты успела, Хель?!
Вот теперь насупилась я.
– С чего-то же надо было начинать?
– А разве меня нельзя было благословлять? – заволновался Васька. – Я ж вроде нейтральный!
– Можно. Только аккуратно и малыми дозами, потому что мой дар еще не до конца изучен. Вот я и действовала по чуть-чуть, пока мы не установили точно, что для тебя и Зыряна это безопасно.
– Хель! – возмущенно вскинулся Васька.
– К тому моменту, когда дело дошло до блох, мы это уже доподлинно выяснили, – очаровательно улыбнулась я.
– Это называется непрямое направленное благословение, – наставительно перебил открывшего рот Ваську ангел, дожевывая свой кусок. – А есть еще и прямое направленное… это она проделала на днях со мной. И с собой, когда сбегала из Преисподней. Но если бы она точно так же воздействовала на Шмуля, то его «темной» ипостаси пришлось бы несладко. А если бы Хель при этом неправильно дозировала силу, фея мы могли потерять насовсем.
Друзья окинули меня задумчивыми взглядами – таких подробностей они не знали.
– А непрямое ненаправленное благословение бывает? – поинтересовалась баньши.
– Конечно. Это когда благословение бросается по принципу «на кого Создатель пошлет». Кому-то в чем-то повезет… быть может, даже всем… но понемногу. Совсем по капельке. И, скорее всего, этого даже не заметят, потому что у Хель пока слабый дар.
– Да уж, слабый… блохи-то вон, сбежали! – недовольно буркнул оборотень.
– Могу вернуть, – тут же предложила я, и он недовольно умолк.
– Это потому, что Хелькин дар еще продолжает развиваться, – невозмутимо продолжил ангел, поднимая голову от книги. – А если учесть, сколько дней она непрерывно пребывала в Свете, когда отдавала мне благодать… думаю, при желании осилит и направленное среднее благословение.
Взгляды в мою сторону стали не только задумчивыми, но и оценивающими.
– Наконец, если учесть, что у Хель периодически бывают спонтанные выбросы силы, как в свое время произошло с лесом, который три года назад был лишь группой чахлых кустиков и парой засохших деревьев… – Мартин звучно откусил очередной кусок и в полной тишине перевернул страницу. – Можно сказать, что наша суккуба – серьезная угроза для чистокровного «темного». И когда и чем она полыхнет, если очень захочет – я, например, понятия не имею.
– Вот поэтому мне и запрещено трогать «темных», – фыркнула я, раздраженно ухватив еще один бутерброд. – А вообще, Марти, хватит народ стращать. До полноценного очищения я все равно никогда не дорасту, а ты уже нервы всем поднял. Что ты еще интересного нашел?
Мартин проглотил очередной кусок и задумчиво пошевелил крыльями.
– Такого, чтобы уж совсем интересного – ничего. Но тут есть один любопытный момент… раньше я, как и ты, считал, что благословение – это как проклятие, только наоборот. И, чем больше благодати в него вложишь, тем сильнее будет эффект. А здесь говорится, что количество благодати существенной роли не играет, потому что эффект зависит от искренности благословляющего и степени выраженности проблем благословляемого.
Я ненадолго подвисла.
– М-м-м… хочешь сказать, если у меня благословение в принципе слабенькое, но при этом я очень захочу кому-то помочь, то эффект будет таким же, как у архангела?
– Именно. Это как лавину с гор спустить – много ума не нужно.
– А почему с проклятиями не так? – удивился немного успокоившийся оборотень.
– Потому что наложение проклятий – качественно иное умение, требующее серьезных знаний, врожденного таланта и ОЧЕНЬ точных расчетов. Более того, при малейшей ошибке проклятие способно зацепить проклинателя. И, если благословение вреда не причинит…
– Я слышал, что есть проклятия, которые, наоборот, усиливают «темных», – возразил Зырян, и я очень внимательно на него посмотрела.
– Ты прав.
– Ты же говорила, что они ослабляют нас обратно пропорционально уровню силы! – воскликнул Шмуль, обеспокоенно дернув крыльями.
– Так и есть. Но в истории были случаи, когда именно проклятие позволяло «темному» возвыситься. Об этом много где писали, еще больше обсуждали, пытались даже повторить… но мало кто знает, почему это стало возможным. Доподлинно известно, что далеко не любое проклятие на это способно, иначе демоны напроклинали бы себя до такой степени, что давно подмяли все миры. Да и проклятийники такого уровня рождаются очень редко. Но если кто-нибудь из «темных» найдет себе такого…
– Будет беда, – хмуро кивнул ангел, бросив на меня такой же внимательный взгляд, что и я на Зыряна недавно. – На наше счастье, подобное случалось всего несколько раз. И я очень надеюсь, что в ближайшее время такие проклятийники не родятся.
– Аналогично, – кивнула я. – В учебниках по этой теме ничего не пишут, но я однажды по малолетству стянула у маменьки одну любопытную книжку. Там и подсмотрела.
Мартин понимающе хмыкнул.
– А я от наставника узнал… и у него же выяснил, что при всем при том законы Преисподней намного более упорядочены, чем на Небесах, и только там всегда работает закон положительной прямой связи, когда сила проклятия напрямую зависит от силы проклинающего. Именно поэтому, кстати, любое проклятие можно спрогнозировать и точно рассчитать.
Оборотень от таких тонкостей озадаченно крякнул, а Улька изумленно моргнула.
– Хель, а почему Кобре ты об этом не говорила?
– А зачем? – резонно возразила я. – Если она знает, то все равно никому не скажет. А если нет… думаешь, нашему Марти нужно повышенное внимание?
Оборотень смущенно замолк, а Зырян задумчиво погладил раздувшийся живот.
– Все это, конечно, интересно. И Мартина мы, разумеется, подставлять не станем. Но все же мне непонятно… вот если я, например, стану «темным» и захочу однажды кого-нибудь проклясть… причем захочу так сильно, что вот прямо страх… почему мое желание не усилит само проклятие, как это происходит с благословениями?
– Потому что так устроен мир, – очень серьезно ответил ангел. – Создатель сотворил ангелов и подарил им Небо. А затем создал демонов и отдал им власть в Преисподней. Первых Он одарил Светом и возможностью отдавать благодать безвозмездно, а вторым дал большую силу, но сам же ее и ограничил. Если бы демоны могли проклинать друг друга так же легко, как мы дарим благословение, Небо и Преисподняя уже сгорели бы в огне войны. А так – до сих пор поддерживается равновесие.
Улька с любопытством потянулась к книге.
– Это все тут написано?
– Не только, – Мартин благоразумно отодвинулся от баньши подальше. Книга, хоть и не испускала днем заметного свечения, но обжечь могла очень сильно. – Но кое-какие вещи даже мне оказались внове.
– Например?
– М-м… например, устройство миров…
Зырян лениво отмахнулся.
– А-а, теория «пузыря»? Знаю такую. Дескать, летает в великом Ничто куча разноцветных пузырей, в которых спрятаны миры… кто про этом первый сказал? Гредрикс… или Кередрикс? Забыл, короче. Но эта теория до сих пор не подтверждена.
Мартин только улыбнулся.
– Подтверждение ей может дать только Создатель, но в книге есть пара интересных мыслей, которые мне показались логичными. Например, о так называемых пузырях… нам всегда говорили, что миры со сходными свойствами и законами располагаются рядом, как шарики, заключенные в один большой мыльный пузырь. И, чем ближе миры, тем чаще они соприкасаются, порождая всевозможные аномалии, провалы материи и иногда даже взаимно проникают друг в друга. В качестве примера часто приводят эльфов и фей, которые находятся в одном пузыре, но в разных мирах – соприкосновение там настолько тесное, что постепенно изменились законы и там, и там, и теперь это не два, а один мир с едиными законами и магией. Однако есть и другие миры, где живут русалки, орки, гоблины… где есть люди, не слышавшие про магию, или маги, не слышавшие про обычных людей… пузырей во Вселенной плавает много… и все они друг от друга, как нас уверяли, надежно изолированы, что делает очень сложным построение межмировых порталов. И, по сути, только отсюда, из Мира, можно куда-то свободно попасть.
– Так и есть, – шумно выдохнул Васька. – Лекции по истории миров я не все прогулял.
– Тогда представь, что нам все говорили правильно, – улыбнулся ангел. – Но забыли упомянуть одну-единственную вещь… о том, что на самом деле ВСЕ миры друг с другом связаны. И в КАЖДЫЙ из них можно попасть, если знать, как.
Зырян в сомнении поскреб подбородок.
– В разных мирах настолько разные законы, что постройка телепорта невозможна.
– А если это будет не телепорт?
– Что ж еще-то? – удивилась Улька. – Черная дыра?!
Мартин поморщился.
– Ну зачем сразу крайности? Обитатели Неба, к примеру, не нуждаются в межмировых телепортах. Как и демоны, кстати. Это – врожденная особенность расы, благодаря которой о нас знают почти везде. Да, называют нас по-разному и относятся тоже, но суть-то остается прежней: аналоги Неба и Преисподней есть почти во всех сказаниях и мифах, даже в мирах, где отсутствует магия. Что, если есть какие-то способы перемещения, которые просто не всем доступны? И что, если сами миры все-таки связаны прочной нитью не только с этим Миром, но и друг с другом?
– Хм… пузыри на ниточках? Что-то сомнительно, – покачал головой оракул. – На ограниченном пространстве они рано или поздно начнут мешаться друг другу, и однажды это приведет к катастрофе.
– А если на каждой ниточке не один мир, а целая гроздь? И если внутри каждой грозди находятся миры с достаточно близкими свойствами, чтобы при мимолетном соприкосновении существующие в них законы не вступили в конфликт? А от других, напротив, будут удерживаться на расстоянии согласно той же теории Кередрикса?
Я как-то засомневалась, представив в уме такую конструкцию, но в принципе… если привязать центральные нити к какой-то одной точке, а затем распустить их во все стороны в виде сферы, чтобы «гроздья» не мешались друг другу… может, оно и сработает.
– Более чем.
– Тогда я должна задать вам еще один вопрос… – у Старой Жабы как-то нехорошо сузились глаза, превратившись в щелочки. – Несколько дней тому назад на территории библиотеки произошло чрезвычайное происшествие…
Оба-на. Что-то поздновато она об этом вспомнила. Больше недели ведь прошло! Я думала, раз не прошла волна репрессий, то никто не заметил!
– Вам что-нибудь об этом известно, Хельриана? – взгляд директрисы стал совсем нехорошим.
Я подумала и честно ответила:
– Понятия не имею, что вы имеете в виду.
– Хотите сказать, вы в этом не участвовали?
– Я?! Одна?! – изумлению на моем лице позавидовала бы даже баньши. – Да что вы?! Как вы могли так плохо обо мне подумать?!
Конечно. Одна бы я туда не сунулась!
Старая Жаба несколько секунд буравила меня подозрительным взором, но потом устало отвернулась.
– Это все, что я хотела у вас узнать, Хельриана. Можете идти.
Я с достоинством поднялась, дошла до двери, с самым невозмутимым видом обулась, а потом все-таки решила поинтересоваться:
– Прошу прощение за любопытство, мадам… а что произошло в библиотеке?
– В одну из закрытых секций кто-то проник.
– Да что вы говорите… что-нибудь пропало?
Директриса чуть сдвинула брови.
– Насколько я могу судить, нет.
– Тогда, наверное, нет смысла волноваться? – совершенно искренне предположила я, мысленно вознеся хвалу все пернатым, о которых слышала и знала. Никогда больше в жизни не буду верить Шмулю на слово! А к старым артефактам с аурой Тьмы и близко не подойду! Хватит с меня приключений! А что было бы, если бы Улька сумела цапнуть с постамента книгу?!
Старая Жаба снова посмотрела на меня так, будто хотела увидеть насквозь.
– Дело в том, юная леди, что артефакт, который находится в этой секции, украсть невозможно. Однако, по моим сведениям, какой-то студент… или группа студентов, осмелившихся нарушить наши правила… сумела заполучить в свои руки некие знания, которыми им не положено владеть по определению.
Ее голос снова упал до полного справедливого подозрения шипения.
– Вы ч-ш-што-нибудь об этом знаете, Хельриана?
Я настойчиво покопалась в памяти, пытаясь понять, как и, главное, когда могла стать обладательницей редких или опасных знаний, но ничего нового там не обнаружила и разочарованно вздохнула.
– Боюсь, что нет.
– Ступайте, – устало отвернулась от меня директриса, смежив кожистые веки. – Я вас больше не задерживаю.
***
– Ничего себе! – воскликнул Васька, когда мы расположились на лужайке на границе университетского леса и приступили к завтраку. – Выходит, мы могли урвать оттуда какие-то уникальные сведения?! Вот так просто?! Всего лишь прикоснувшись к книге?!
– Жаль, что она пропала, – уныло протянул фей, но, перехватив мой угрожающий взгляд, поспешил добавить: – Ну и демоны с ней. Я в другом месте раздобуду, что хотел.
– Зачем тебе знания о проклятиях? – удивилась Улька, ловко перехватывая у оборотня бутерброд.
Васька недовольно заворчал, а Шмуль тут же нахохлился.
– Не твое дело.
– А мне кажется, мое, – совершенно спокойно заметила баньши, сосредоточенно жуя. – Из-за твоего интереса Хельке пришлось выйти замуж, Мартин едва не погиб, а мы чуть не попали под действие какого-то дурацкого артефакта. По-моему, мы имеем право знать, почему ты так настойчиво ищешь сведения по этой теме.
– Фмуль? – удивленно обернулся оракул, забыв о зажатой в зубах котлете. – Тебе фто, и пвавда нувны шведения о пвоклятиях?!
– Правда, – хмуро откликнулся фей, отвернувшись.
Мы переглянулись.
– И зачем?
Шмуль насупился еще больше, но потом посмотрел на Мартина, увлеченно читающего книгу о благословениях… и вздохнул.
– Мой род проклят. Уже давно. Кто-то из предков разозлил заклинательницу, и у нас почти перестали рождаться чистокровные «светлые». Сами знаете, в любой семье так или иначе присутствует посторонняя кровь. Особенно, если родственнички так любвеобильны, как мои, и этим мало в чем уступают суккубам. Но если для кого-то другого риски минимальные, и, к примеру, согрешившая с человеком эльфийка имеет высокие шансы родить такого же, как она, «светлого» или хотя бы нейтрального полукровку, то у нас любая примесь тут же вылезает наружу. Во мне, вон, демоническая кровь проснулась, хотя никто не смог мне сказать, откуда она вообще взялась в нашем роду…
– Ты поэтому хотел, чтобы Хелька тебя благословила! – догадалась баньши.
Фей кинул в мою сторону виноватый взгляд.
– Я подумал, что благословение уничтожит мою «темную» ипостась. А «светлая» не пострадает.
– Дурак, – спокойно констатировала я. – Марти, что по этому поводу в книге написано?
– Уничтожить одну ипостась у полукровок невозможно, – не отвлекаясь от чтения, сообщил ангел. – Убиваешь одну, умирает и другая. Это факт.
Улька чуть не выронила изо рта надкусанный бутерброд.
– То есть, если бы Хель его благословила…
– Он бы сдох, – кивнула я. – Я ему так и сказала. Но кто бы мне тогда поверил, а?
Шмуль помрачнел.
– Тогда мне казалось, что это – хорошая идея. Твои благословения действуют очень выборочно.
– И снова – неправда, – Мартин, вслепую нашарив плюшку, задумчиво ее надкусил. Однако от книги так и не оторвался. – В действительности Хель не может накладывать на вас с Улькой полноценные благословения… поэтому делает это не напрямую. Например, благословляет расческу, чтобы Улька быстрее расчесывалась и не вопила поутру, что пол-шевелюры на ней оставляет… или мыло, чтоб у кого-то шерсть не курчавилась после мытья…
Баньши густо покраснела, торопливо спрятав глаза, а Зырян поперхнулся.
– Когда ты успела, Хель?!
Вот теперь насупилась я.
– С чего-то же надо было начинать?
– А разве меня нельзя было благословлять? – заволновался Васька. – Я ж вроде нейтральный!
– Можно. Только аккуратно и малыми дозами, потому что мой дар еще не до конца изучен. Вот я и действовала по чуть-чуть, пока мы не установили точно, что для тебя и Зыряна это безопасно.
– Хель! – возмущенно вскинулся Васька.
– К тому моменту, когда дело дошло до блох, мы это уже доподлинно выяснили, – очаровательно улыбнулась я.
– Это называется непрямое направленное благословение, – наставительно перебил открывшего рот Ваську ангел, дожевывая свой кусок. – А есть еще и прямое направленное… это она проделала на днях со мной. И с собой, когда сбегала из Преисподней. Но если бы она точно так же воздействовала на Шмуля, то его «темной» ипостаси пришлось бы несладко. А если бы Хель при этом неправильно дозировала силу, фея мы могли потерять насовсем.
Друзья окинули меня задумчивыми взглядами – таких подробностей они не знали.
– А непрямое ненаправленное благословение бывает? – поинтересовалась баньши.
– Конечно. Это когда благословение бросается по принципу «на кого Создатель пошлет». Кому-то в чем-то повезет… быть может, даже всем… но понемногу. Совсем по капельке. И, скорее всего, этого даже не заметят, потому что у Хель пока слабый дар.
– Да уж, слабый… блохи-то вон, сбежали! – недовольно буркнул оборотень.
– Могу вернуть, – тут же предложила я, и он недовольно умолк.
– Это потому, что Хелькин дар еще продолжает развиваться, – невозмутимо продолжил ангел, поднимая голову от книги. – А если учесть, сколько дней она непрерывно пребывала в Свете, когда отдавала мне благодать… думаю, при желании осилит и направленное среднее благословение.
Взгляды в мою сторону стали не только задумчивыми, но и оценивающими.
– Наконец, если учесть, что у Хель периодически бывают спонтанные выбросы силы, как в свое время произошло с лесом, который три года назад был лишь группой чахлых кустиков и парой засохших деревьев… – Мартин звучно откусил очередной кусок и в полной тишине перевернул страницу. – Можно сказать, что наша суккуба – серьезная угроза для чистокровного «темного». И когда и чем она полыхнет, если очень захочет – я, например, понятия не имею.
– Вот поэтому мне и запрещено трогать «темных», – фыркнула я, раздраженно ухватив еще один бутерброд. – А вообще, Марти, хватит народ стращать. До полноценного очищения я все равно никогда не дорасту, а ты уже нервы всем поднял. Что ты еще интересного нашел?
Мартин проглотил очередной кусок и задумчиво пошевелил крыльями.
– Такого, чтобы уж совсем интересного – ничего. Но тут есть один любопытный момент… раньше я, как и ты, считал, что благословение – это как проклятие, только наоборот. И, чем больше благодати в него вложишь, тем сильнее будет эффект. А здесь говорится, что количество благодати существенной роли не играет, потому что эффект зависит от искренности благословляющего и степени выраженности проблем благословляемого.
Я ненадолго подвисла.
– М-м-м… хочешь сказать, если у меня благословение в принципе слабенькое, но при этом я очень захочу кому-то помочь, то эффект будет таким же, как у архангела?
– Именно. Это как лавину с гор спустить – много ума не нужно.
– А почему с проклятиями не так? – удивился немного успокоившийся оборотень.
– Потому что наложение проклятий – качественно иное умение, требующее серьезных знаний, врожденного таланта и ОЧЕНЬ точных расчетов. Более того, при малейшей ошибке проклятие способно зацепить проклинателя. И, если благословение вреда не причинит…
– Я слышал, что есть проклятия, которые, наоборот, усиливают «темных», – возразил Зырян, и я очень внимательно на него посмотрела.
– Ты прав.
– Ты же говорила, что они ослабляют нас обратно пропорционально уровню силы! – воскликнул Шмуль, обеспокоенно дернув крыльями.
– Так и есть. Но в истории были случаи, когда именно проклятие позволяло «темному» возвыситься. Об этом много где писали, еще больше обсуждали, пытались даже повторить… но мало кто знает, почему это стало возможным. Доподлинно известно, что далеко не любое проклятие на это способно, иначе демоны напроклинали бы себя до такой степени, что давно подмяли все миры. Да и проклятийники такого уровня рождаются очень редко. Но если кто-нибудь из «темных» найдет себе такого…
– Будет беда, – хмуро кивнул ангел, бросив на меня такой же внимательный взгляд, что и я на Зыряна недавно. – На наше счастье, подобное случалось всего несколько раз. И я очень надеюсь, что в ближайшее время такие проклятийники не родятся.
– Аналогично, – кивнула я. – В учебниках по этой теме ничего не пишут, но я однажды по малолетству стянула у маменьки одну любопытную книжку. Там и подсмотрела.
Мартин понимающе хмыкнул.
– А я от наставника узнал… и у него же выяснил, что при всем при том законы Преисподней намного более упорядочены, чем на Небесах, и только там всегда работает закон положительной прямой связи, когда сила проклятия напрямую зависит от силы проклинающего. Именно поэтому, кстати, любое проклятие можно спрогнозировать и точно рассчитать.
Оборотень от таких тонкостей озадаченно крякнул, а Улька изумленно моргнула.
– Хель, а почему Кобре ты об этом не говорила?
– А зачем? – резонно возразила я. – Если она знает, то все равно никому не скажет. А если нет… думаешь, нашему Марти нужно повышенное внимание?
Оборотень смущенно замолк, а Зырян задумчиво погладил раздувшийся живот.
– Все это, конечно, интересно. И Мартина мы, разумеется, подставлять не станем. Но все же мне непонятно… вот если я, например, стану «темным» и захочу однажды кого-нибудь проклясть… причем захочу так сильно, что вот прямо страх… почему мое желание не усилит само проклятие, как это происходит с благословениями?
– Потому что так устроен мир, – очень серьезно ответил ангел. – Создатель сотворил ангелов и подарил им Небо. А затем создал демонов и отдал им власть в Преисподней. Первых Он одарил Светом и возможностью отдавать благодать безвозмездно, а вторым дал большую силу, но сам же ее и ограничил. Если бы демоны могли проклинать друг друга так же легко, как мы дарим благословение, Небо и Преисподняя уже сгорели бы в огне войны. А так – до сих пор поддерживается равновесие.
Улька с любопытством потянулась к книге.
– Это все тут написано?
– Не только, – Мартин благоразумно отодвинулся от баньши подальше. Книга, хоть и не испускала днем заметного свечения, но обжечь могла очень сильно. – Но кое-какие вещи даже мне оказались внове.
– Например?
– М-м… например, устройство миров…
Зырян лениво отмахнулся.
– А-а, теория «пузыря»? Знаю такую. Дескать, летает в великом Ничто куча разноцветных пузырей, в которых спрятаны миры… кто про этом первый сказал? Гредрикс… или Кередрикс? Забыл, короче. Но эта теория до сих пор не подтверждена.
Мартин только улыбнулся.
– Подтверждение ей может дать только Создатель, но в книге есть пара интересных мыслей, которые мне показались логичными. Например, о так называемых пузырях… нам всегда говорили, что миры со сходными свойствами и законами располагаются рядом, как шарики, заключенные в один большой мыльный пузырь. И, чем ближе миры, тем чаще они соприкасаются, порождая всевозможные аномалии, провалы материи и иногда даже взаимно проникают друг в друга. В качестве примера часто приводят эльфов и фей, которые находятся в одном пузыре, но в разных мирах – соприкосновение там настолько тесное, что постепенно изменились законы и там, и там, и теперь это не два, а один мир с едиными законами и магией. Однако есть и другие миры, где живут русалки, орки, гоблины… где есть люди, не слышавшие про магию, или маги, не слышавшие про обычных людей… пузырей во Вселенной плавает много… и все они друг от друга, как нас уверяли, надежно изолированы, что делает очень сложным построение межмировых порталов. И, по сути, только отсюда, из Мира, можно куда-то свободно попасть.
– Так и есть, – шумно выдохнул Васька. – Лекции по истории миров я не все прогулял.
– Тогда представь, что нам все говорили правильно, – улыбнулся ангел. – Но забыли упомянуть одну-единственную вещь… о том, что на самом деле ВСЕ миры друг с другом связаны. И в КАЖДЫЙ из них можно попасть, если знать, как.
Зырян в сомнении поскреб подбородок.
– В разных мирах настолько разные законы, что постройка телепорта невозможна.
– А если это будет не телепорт?
– Что ж еще-то? – удивилась Улька. – Черная дыра?!
Мартин поморщился.
– Ну зачем сразу крайности? Обитатели Неба, к примеру, не нуждаются в межмировых телепортах. Как и демоны, кстати. Это – врожденная особенность расы, благодаря которой о нас знают почти везде. Да, называют нас по-разному и относятся тоже, но суть-то остается прежней: аналоги Неба и Преисподней есть почти во всех сказаниях и мифах, даже в мирах, где отсутствует магия. Что, если есть какие-то способы перемещения, которые просто не всем доступны? И что, если сами миры все-таки связаны прочной нитью не только с этим Миром, но и друг с другом?
– Хм… пузыри на ниточках? Что-то сомнительно, – покачал головой оракул. – На ограниченном пространстве они рано или поздно начнут мешаться друг другу, и однажды это приведет к катастрофе.
– А если на каждой ниточке не один мир, а целая гроздь? И если внутри каждой грозди находятся миры с достаточно близкими свойствами, чтобы при мимолетном соприкосновении существующие в них законы не вступили в конфликт? А от других, напротив, будут удерживаться на расстоянии согласно той же теории Кередрикса?
Я как-то засомневалась, представив в уме такую конструкцию, но в принципе… если привязать центральные нити к какой-то одной точке, а затем распустить их во все стороны в виде сферы, чтобы «гроздья» не мешались друг другу… может, оно и сработает.
