– Он же совсем ребенок!
– Этот ребенок уже сейчас ни в чем не уступит отцу. Он так же быстр. Так же ловок. Так же легко пользуется магией. Умело общается с Лабиринтом, не боится нашего леса. Вот только ему всего одиннадцать лет, а у меня нет достаточных навыков, чтобы обучить его тому, что нужно для настоящего Л’аэртэ.
– Зато у Тирриниэля есть, – внимательно посмотрел Стрегон.
– Это не совсем то, ведь даже Тиль не знает истинного могущества этих мест.
– А владыка Тирраэль?
Белка тяжело вздохнула.
– Это был бы неплохой выход. Если бы он знал о мальчике и если бы я могла позволить Тору покинуть наш дом.
– Почему нет? – слегка нахмурился наемник, и она снова вздохнула.
– Потому что его сила растет слишком быстро. Потому что именно по этой причине Проклятый лес в последние годы спит так беспокойно. Тора уже начали чувствовать хмеры, о нем судачат перелетные птицы, его прихода с нетерпением ждут все звери, хотя я сделала все, чтобы они не почувствовали… но он – хозяин, Стрегон. Еще маленький и наивный, но все-таки истинный хозяин. Темный маг, владеющий Огнем жизни такой силы, что она может легко уничтожить этот мир. И рядом нет никого, кто мог бы его остановить, если что-то пойдет не так.
Стрегон нахмурился сильнее и невольно приподнялся.
– Ты поэтому никому не сказала?
– Да, – кивнула Белка, усевшись прямо на землю и рассеяно проведя рукой по упругим травинкам. – Я знаю, что дети были бы рады узнать о таком подарке, Тирриниэль был бы счастлив, да и сам Тор с радостью бы встретился с родными. Но, понимаешь… род Л’аэртэ живет под прицелом сотен и тысяч глаз. В Темном лесу есть совет старейшин, который меня никоим образом не устраивает. В Светлом мы не так давно выдрали с мясом последние ростки Ордена отверженных. В Золотом теперь толчется слишком много людей, алчных до чужого добра… я не хочу, чтобы Тор столкнулся с ними раньше времени. До того, как научится судить о вещах не понаслышке. Я стараюсь, чтобы он развивался разносторонне. Стараюсь дать ему как можно больше, чтобы он начал понимать этот мир. Чтобы у него никогда не зародилось чувство превосходства перед остальными расами, но… он слишком силен. И слишком юн. И я не уверена, что тот же совет, узнав о его силе, не пожелает уничтожить Тора до того, как он станет по-настоящему опасен. Хотя бы потому, что сломать его они не сумеют.
– Ты не доверяешь Тирриниэлю? – осторожно уточнил наемник.
– Пожалуй, кроме Картиса и родственников Лана, он – единственный житель Темного леса, которому я доверяю безоговорочно. Но он, как я уже сказала, почти не бывает один. А многие его подданные далеко не всегда довольны тем, как он правит и что делает. Если бы не острая необходимость, я бы не привела вас сюда. Если бы не шанс на возвращение Таррэна, никогда не пустила бы за кордон. Еще лет десять не позволила бы никому узнать о том, что у хозяина Проклятого леса есть третий сын – юный, неопытный… и очень-очень сильный.
Стрегон быстро покосился на ее непроницаемое лицо.
– А как же охотники?
– Из них только трое в курсе про Тора, – равнодушно отозвалась Белка. – И все они дали мне клятву на крови, что будут молчать до тех пор, пока я не позволю открыть правду. Даже владыка Тирраэль не сумеет заставить их говорить. Впрочем, я не представляю, кто вообще это сумеет, потому что на них практически не действует магия, а боль… Золотые никогда не опустятся до пыток, да и стойкие они у меня. Совсем как раньше.
Она странно улыбнулась
– Но мы теперь тоже знаем, – осторожно напомнил Стрегон.
– Увы. Это – то неизбежное зло, с которым мне придется смириться. Только не обольщайся: у меня в запасе есть, как минимум, с десяток способов, чтобы заставить вас молчать.
– Надеюсь, это не потребует отрубания наших голов?
– Нет, – хмыкнула Гончая, мельком покосившись на полуэльфа. – Есть более простые методы.
Стрегон внутренне вздрогнул, но почти сразу замер, не в силах оторваться от бездонной глубины ее глаз, в которой проступили и завертелись в зеленом вихре изумрудные огоньки. В груди снова что-то сдавило, сердце гулко стукнуло, а затем заколотилось так быстро, будто пыталось выскочить наружу. В голове появился туман, мысли спутались и заполошно заметались, силясь вырваться из странного плена, но при этом смутно припоминая, что нечто похожее ему уже доводилось испытывать. Вот только где? Когда?
Полуэльф часто задышал, чувствуя, как пылает от непонятного жара кожа, невольно подался вперед… но Белка милосердно отвернулась, и наваждение тут же прошло.
– На меня нельзя долго смотреть, – ровно известила она ошеломленного полукровку. – Нельзя приближаться или прикасаться – это сводит с ума. Если я взгляну на тебя снова и продержу чуть дольше, ты больше не сможешь отказать мне ни в чем. Даже в том случае, если я велю тебе умереть.
«Умри…» – внезапно вспомнил он ее бесстрастный голос. А потом снова увидел оседающее на траву тело. С поразительной ясностью осознал, что если поддастся, то действительно не сумеет воспротивиться, и инстинктивно отшатнулся.
– Теперь правильно, – ничуть не удивилась Гончая. – Самое безопасное расстояние для тебя – не ближе двух шагов, потому что именно тогда моя магия сбивает с толку и заставляет чувствовать влечение. Она же гасит волю к сопротивлению, делает разум пустым, а чувства – неестественно сильными. Если при этом смотреть в глаза, то влечение становится нестерпимым. А если еще и вдохнуть поглубже…
Стрегон, некстати вспомнив ночь возле могилы предка, машинально облизнул пересохшие губы.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Не люблю убивать без причины, – известила его Белка. – Особенно тех, кого не считаю врагами. А тебя было бы обидно пристукнуть сейчас, когда на твою дырявую шкуру было потрачено столько времени и сил.
– Это из-за Сар’ры? – вдруг нахмурился полуэльф. – Ты поэтому меня вытащила?
Она удивленно подняла взгляд.
– С чего ты решил? – внезапно усмехнулась Гончая. – Не волнеуйся. У меня нет привычки жить прошлым. Сар’ра действительно был мне хорошим другом. Он много дал мне по жизни. Берег, защищал, пока я не стала достаточно сильной, чтобы делать это без чьей-либо помощи. Он не единожды спасал мне жизнь, это тоже правда. А ты – его дальний потомок, о существовании которого я до недавнего времени даже не подозревала. Последний в роду, чудом сохранивший в неприкосновенности его лицо и тело. Но ты – не он. Ты никогда им не был и не будешь. Твоя душа – не его душа, и его ошибки не лежат на твоих плечах. Было бы глупо вас сравнивать, хотя порой, признаюсь, при взгляде на тебя мне бывает довольно трудно этого не делать.
– Ты испортила мне лицо, – так же сухо напомнил Стрегон.
– Нет, я исправила его, – слабо улыбнулась в ответ Белка. – Не бог весть что получилось, конечно, но все же лучше, чем раньше.
– Я тебя ни о чем не просил.
– Ах, вот оно что, – усмехнулась она, неожиданно поднимаясь на ноги и явно намереваясь уйти. – Никак, гордость, наконец, взыграла… что ж, ты долго терпел, чтобы высказать свое возмущение. Но я поступила так, как посчитала нужным. И сделала бы это снова, если бы мне дали возможность вернуться в прошлое. Если не нравится – можешь взять нож и вернуть все, как было. Мешать не стану. Хотя и уважения к тебе у меня тоже не прибавится.
– Если оно вообще есть, это уважение, – не сдержавшись, буркнул уязвленный наемник.
Белка, вздрогнув, обернулась. А Стрегон осекся и запоздало подумал, что так и не поблагодарил ее за спасение. И вообще – злится сейчас не на нее, не на прозвучавшую в ее голосе насмешку. Даже не на досадную случайность, из-за которой ему довелось на своей шкуре узнать искусство агинских палачей. А скорее, на себя – за то, что оказался таким восприимчивым к ее чарам, за то, что едва не поддался, что стал слишком слаб, и… за то, что совсем был не похож на своего знаменитого предка, о котором даже лорд Тирриниэль отзывался с уважением.
– Зря ты так, – вдруг покачала головой Гончая. – Будь собой, Стрегон. Этого достаточно.
Полуэльф дернулся как от пощечины, но по обыкновению промолчал, не желая даже себе признаваться, что хотел бы… хотя бы на мгновение действительно хотел бы оказаться на месте этого Сар’ры, которого она так ценила.
От этой мысли Стрегон разозлился, потому что никогда прежде не пытался на кого-то походить. И вовсе не собирался составлять конкуренцию ни Сар’ре, ни неведомому хозяину. Просто… наваждение какое-то нашло, что ли? Захотелось вдруг что-то доказать. То ли ей, то ли себе самому. Вдруг зачем-то понадобилось куда-то рваться, геройствовать, пытаться показать, что тоже достоин…
Он стиснул зубы, отгоняя навязчивые мысли и упорно повторяя про себя, что это только магия. Плотно закрыл глаза, пытаясь успокоиться, заставил себя дышать ровно, а когда сумел перебороть раздражение и снова огляделся – рядом уже никого не было. Как не было неестественного влечения, громко колотящегося сердца, смутного желания и болезненного удовольствия от ощущения смертоносного взгляда, от которого сладко замирала душа и немели кончики пальцев.
Стрегон с досадой дернул щекой, запоздало поняв, почему Белка нашла его именно сейчас – слабого и беспомощного. Наконец, с усилием поднялся и побрел обратно на поляну: нужно было хорошенько подумать, чтобы быть готовым к новому дню и нелегкому разговору, который он намеревался продолжить. А еще он очень хотел отыскать внутри себя надежную опору, чтобы во второй раз не попасть впросак. И суметь удержаться рядом с коварной Гончей так, как когда-то получалось рядом с Беликом. Ведь как-то это можно преодолеть? Охотники же справляются. Терпят. А может, тут просто есть какой-то секрет? Надо бы вызнать…
Ведь не зря же Белка его сейчас испытывала?
Когда на улице снова потемнело, Шир плавной походкой приблизился к импровизированному полигону. Внимательно осмотрел колонны, часть из которых достигала высоты трех человеческих ростов. Безошибочно отыскал те из них, что казались светлее (а следовательно, и новее) остальных. Мысленно усмехнулся, краем глаза подметив, что к нему стали потихоньку подтягиваться чужаки, и аккуратно снял перевязь с мечами – сражаться с эльфенком он не собирался. Хватит и того, что сегодня они с Хиш будут бежать в полную силу и впервые опробуют в бою полноценное единение. Если же сюда добавятся родовые клинки, то охотник рисковал не уследить за кем-нибудь из этой взрывоопасной парочки. А это могло привести к ненужным травмам, которых Белка никогда не одобряла.
Отложив оружие, Шир так же неторопливо скинул куртку и рубаху, потом разулся и прошелся по теплому песку, которым Лабиринт заботливо выстелил землю под колоннами. Молча отметил, что одна из тумб по левую руку за время его отсутствия слегка подросла, а другая, наоборот, уменьшилась в размерах. Тогда как три правых колонны вовсе располагались не на своих местах. Видимо, Тор за прошедший месяц успел не раз показать достойную перворожденного силу и умудрялся до основания их разрушить, когда учился бегать на пару с кровной сестрой.
Перехватив внимательный взгляд охотника, маленький эльф, ожидающий его на верхушке одной из колонн, инстинктивно пригнулся, бесшумно обнажив острые зубки и царапнув чуть удлинившимися ногтями камень. На соседней тумбе с поразительной синхронностью отреагировала Хиш, повторив движения кровного брата с невероятной точностью. Однако с места не сдвинулась, хотя подрагивание острого шипа на кончике хвоста красноречиво говорило, что хмера всерьез беспокоилась за исход поединка.
Шир, оценив поведение хищницы, удовлетворенно кивнул: значит, в этой паре вожак все-таки определился – в противном случае Хиш поддалась бы инстинктам и попыталась сбить его именно сейчас, когда имела преимущество в высоте. Однако она доверяла маленькому брату, поддерживала и одобряла его решение, была готова защищать до последнего вздоха, а сейчас терпеливо ждала, когда противник упруго взметнет себя на соседнюю тумбу и приглашающе поднимет руку.
На них не было ни доспехов, ни шлемов и никакой иной брони – просто голые торсы, босые пятки и закатанные до колен штаны. Ни оружия, ни защитных пластин на коленях и локтях… ничего. Все было так, как если бы на полигоне столкнулись два битых жизнью Диких пса. И, кажется, Тор был несказанно горд таким доверием, потому что это означало лишь одно: его больше не считали неразумным детенышем. Принимали почти как взрослого. Хотя, конечно, и требовать будут тоже по полной программе.
Стоящая неподалеку от полигона Белка, уловив смятенные мысли сына, затаенно улыбнулась.
– Не боишься? – неслышно шепнул Тирриниэль, пристально наблюдая за внуком.
– Нет. Шир знает, когда остановиться.
– Думаешь, он не поранит мальчика? А если Хиш все-таки…?
Гончая насмешливо покосилась.
– Тиль, неужели ты считаешь, что я не знаю, кому доверить своих детей? Шир тренирует их с двух лет. И присматривает, пока меня нет дома, почти столько же. Хиш считает его членом стаи, Тор обожает почти как отца, да и он сам успел к ним привязаться. Не бойся – ничего страшного не случится.
Темный эльф тихо вздохнул.
– Все равно я считаю, что им рано.
– Не рано. Я слежу.
Тиль кинул быстрый взгляд на ее лицо, подметил в зрачках опасную зелень и только тогда успокоенно смежил веки: что ж, если она присматривает за детьми с помощью уз, то бояться действительно нечего.
Стрегон обменялся с побратимами выразительным взглядом, но озвучивать свои мысли не решился: в чужой монастырь со своими заповедями не прутся. Если тут так принято, значит, придется смириться. И сделать вид, что ничего предосудительного не происходит. В конце концов, им уже довелось убедиться, что Белка редко ошибается. Остается надеяться, что и на этот раз интуиция ее не подведет.
Лакр с Тергом укоризненно покачали головой, неохотно соглашаясь с вожаком, и тревожно обернулись: трое противников на колоннах все еще неподвижно стояли друг напротив друга и ждали неведомо чего. Настороженные, одинаково собранные и готовые ко всему. Кажется, даже дышать перестали – настолько возросло вдруг напряжение между ними. Вот чуть прищурили глаза, немного согнул колени Тор, слегка качнулась на пробу Хиш…
А потом над колоннами взметнулся настоящий вихрь.
Братья, к собственному стыду, пропустили момент, когда слаженная двойка из хмеры и юного эльфа оттолкнулась ногами от каменной площадки. И успели уловить лишь молниеносный рывок в сторону усмехнувшегося охотника. А потом изумленно выдохнули, потому что Тор кубарем отлетел на соседнюю тумбу, потирая ушибленное плечо, а Хиш с недовольным ворчанием отпрыгнула в противоположную сторону.
– Еще раз, – спокойно кивнул Шир, меняя стойку.
Юный эльф с досадой поджал губы и напал. Одновременно с ним в атаку ринулась уязвленная до глубины души хмера, выставив вперед когти и обнажив на всю длину немаленькие зубы. Они снова сошлись на недоступной колонне с безмятежно улыбающимся опекуном, но на этот раз в последний миг изменили направление удара и с потрясающей синхронностью разошлись – с тем, чтобы мгновением позже напасть на него совсем из другого положения.
– Неплохо, – Шир так же легко уклонился, пропуская детей мимо себя. Но с облюбованной площадки не ушел – только чуть подвинулся, чтобы иметь возможность следить сразу за обоими. – Тор, у тебя слабый толчок правой и немного запаздывает рука. Хиш, не кроши кромку, иначе в следующий раз упадешь.
– Этот ребенок уже сейчас ни в чем не уступит отцу. Он так же быстр. Так же ловок. Так же легко пользуется магией. Умело общается с Лабиринтом, не боится нашего леса. Вот только ему всего одиннадцать лет, а у меня нет достаточных навыков, чтобы обучить его тому, что нужно для настоящего Л’аэртэ.
– Зато у Тирриниэля есть, – внимательно посмотрел Стрегон.
– Это не совсем то, ведь даже Тиль не знает истинного могущества этих мест.
– А владыка Тирраэль?
Белка тяжело вздохнула.
– Это был бы неплохой выход. Если бы он знал о мальчике и если бы я могла позволить Тору покинуть наш дом.
– Почему нет? – слегка нахмурился наемник, и она снова вздохнула.
– Потому что его сила растет слишком быстро. Потому что именно по этой причине Проклятый лес в последние годы спит так беспокойно. Тора уже начали чувствовать хмеры, о нем судачат перелетные птицы, его прихода с нетерпением ждут все звери, хотя я сделала все, чтобы они не почувствовали… но он – хозяин, Стрегон. Еще маленький и наивный, но все-таки истинный хозяин. Темный маг, владеющий Огнем жизни такой силы, что она может легко уничтожить этот мир. И рядом нет никого, кто мог бы его остановить, если что-то пойдет не так.
Стрегон нахмурился сильнее и невольно приподнялся.
– Ты поэтому никому не сказала?
– Да, – кивнула Белка, усевшись прямо на землю и рассеяно проведя рукой по упругим травинкам. – Я знаю, что дети были бы рады узнать о таком подарке, Тирриниэль был бы счастлив, да и сам Тор с радостью бы встретился с родными. Но, понимаешь… род Л’аэртэ живет под прицелом сотен и тысяч глаз. В Темном лесу есть совет старейшин, который меня никоим образом не устраивает. В Светлом мы не так давно выдрали с мясом последние ростки Ордена отверженных. В Золотом теперь толчется слишком много людей, алчных до чужого добра… я не хочу, чтобы Тор столкнулся с ними раньше времени. До того, как научится судить о вещах не понаслышке. Я стараюсь, чтобы он развивался разносторонне. Стараюсь дать ему как можно больше, чтобы он начал понимать этот мир. Чтобы у него никогда не зародилось чувство превосходства перед остальными расами, но… он слишком силен. И слишком юн. И я не уверена, что тот же совет, узнав о его силе, не пожелает уничтожить Тора до того, как он станет по-настоящему опасен. Хотя бы потому, что сломать его они не сумеют.
– Ты не доверяешь Тирриниэлю? – осторожно уточнил наемник.
– Пожалуй, кроме Картиса и родственников Лана, он – единственный житель Темного леса, которому я доверяю безоговорочно. Но он, как я уже сказала, почти не бывает один. А многие его подданные далеко не всегда довольны тем, как он правит и что делает. Если бы не острая необходимость, я бы не привела вас сюда. Если бы не шанс на возвращение Таррэна, никогда не пустила бы за кордон. Еще лет десять не позволила бы никому узнать о том, что у хозяина Проклятого леса есть третий сын – юный, неопытный… и очень-очень сильный.
Стрегон быстро покосился на ее непроницаемое лицо.
– А как же охотники?
– Из них только трое в курсе про Тора, – равнодушно отозвалась Белка. – И все они дали мне клятву на крови, что будут молчать до тех пор, пока я не позволю открыть правду. Даже владыка Тирраэль не сумеет заставить их говорить. Впрочем, я не представляю, кто вообще это сумеет, потому что на них практически не действует магия, а боль… Золотые никогда не опустятся до пыток, да и стойкие они у меня. Совсем как раньше.
Она странно улыбнулась
– Но мы теперь тоже знаем, – осторожно напомнил Стрегон.
– Увы. Это – то неизбежное зло, с которым мне придется смириться. Только не обольщайся: у меня в запасе есть, как минимум, с десяток способов, чтобы заставить вас молчать.
– Надеюсь, это не потребует отрубания наших голов?
– Нет, – хмыкнула Гончая, мельком покосившись на полуэльфа. – Есть более простые методы.
Стрегон внутренне вздрогнул, но почти сразу замер, не в силах оторваться от бездонной глубины ее глаз, в которой проступили и завертелись в зеленом вихре изумрудные огоньки. В груди снова что-то сдавило, сердце гулко стукнуло, а затем заколотилось так быстро, будто пыталось выскочить наружу. В голове появился туман, мысли спутались и заполошно заметались, силясь вырваться из странного плена, но при этом смутно припоминая, что нечто похожее ему уже доводилось испытывать. Вот только где? Когда?
Полуэльф часто задышал, чувствуя, как пылает от непонятного жара кожа, невольно подался вперед… но Белка милосердно отвернулась, и наваждение тут же прошло.
– На меня нельзя долго смотреть, – ровно известила она ошеломленного полукровку. – Нельзя приближаться или прикасаться – это сводит с ума. Если я взгляну на тебя снова и продержу чуть дольше, ты больше не сможешь отказать мне ни в чем. Даже в том случае, если я велю тебе умереть.
«Умри…» – внезапно вспомнил он ее бесстрастный голос. А потом снова увидел оседающее на траву тело. С поразительной ясностью осознал, что если поддастся, то действительно не сумеет воспротивиться, и инстинктивно отшатнулся.
– Теперь правильно, – ничуть не удивилась Гончая. – Самое безопасное расстояние для тебя – не ближе двух шагов, потому что именно тогда моя магия сбивает с толку и заставляет чувствовать влечение. Она же гасит волю к сопротивлению, делает разум пустым, а чувства – неестественно сильными. Если при этом смотреть в глаза, то влечение становится нестерпимым. А если еще и вдохнуть поглубже…
Стрегон, некстати вспомнив ночь возле могилы предка, машинально облизнул пересохшие губы.
– Зачем ты мне это рассказываешь?
– Не люблю убивать без причины, – известила его Белка. – Особенно тех, кого не считаю врагами. А тебя было бы обидно пристукнуть сейчас, когда на твою дырявую шкуру было потрачено столько времени и сил.
– Это из-за Сар’ры? – вдруг нахмурился полуэльф. – Ты поэтому меня вытащила?
Она удивленно подняла взгляд.
– С чего ты решил? – внезапно усмехнулась Гончая. – Не волнеуйся. У меня нет привычки жить прошлым. Сар’ра действительно был мне хорошим другом. Он много дал мне по жизни. Берег, защищал, пока я не стала достаточно сильной, чтобы делать это без чьей-либо помощи. Он не единожды спасал мне жизнь, это тоже правда. А ты – его дальний потомок, о существовании которого я до недавнего времени даже не подозревала. Последний в роду, чудом сохранивший в неприкосновенности его лицо и тело. Но ты – не он. Ты никогда им не был и не будешь. Твоя душа – не его душа, и его ошибки не лежат на твоих плечах. Было бы глупо вас сравнивать, хотя порой, признаюсь, при взгляде на тебя мне бывает довольно трудно этого не делать.
– Ты испортила мне лицо, – так же сухо напомнил Стрегон.
– Нет, я исправила его, – слабо улыбнулась в ответ Белка. – Не бог весть что получилось, конечно, но все же лучше, чем раньше.
– Я тебя ни о чем не просил.
– Ах, вот оно что, – усмехнулась она, неожиданно поднимаясь на ноги и явно намереваясь уйти. – Никак, гордость, наконец, взыграла… что ж, ты долго терпел, чтобы высказать свое возмущение. Но я поступила так, как посчитала нужным. И сделала бы это снова, если бы мне дали возможность вернуться в прошлое. Если не нравится – можешь взять нож и вернуть все, как было. Мешать не стану. Хотя и уважения к тебе у меня тоже не прибавится.
– Если оно вообще есть, это уважение, – не сдержавшись, буркнул уязвленный наемник.
Белка, вздрогнув, обернулась. А Стрегон осекся и запоздало подумал, что так и не поблагодарил ее за спасение. И вообще – злится сейчас не на нее, не на прозвучавшую в ее голосе насмешку. Даже не на досадную случайность, из-за которой ему довелось на своей шкуре узнать искусство агинских палачей. А скорее, на себя – за то, что оказался таким восприимчивым к ее чарам, за то, что едва не поддался, что стал слишком слаб, и… за то, что совсем был не похож на своего знаменитого предка, о котором даже лорд Тирриниэль отзывался с уважением.
– Зря ты так, – вдруг покачала головой Гончая. – Будь собой, Стрегон. Этого достаточно.
Полуэльф дернулся как от пощечины, но по обыкновению промолчал, не желая даже себе признаваться, что хотел бы… хотя бы на мгновение действительно хотел бы оказаться на месте этого Сар’ры, которого она так ценила.
От этой мысли Стрегон разозлился, потому что никогда прежде не пытался на кого-то походить. И вовсе не собирался составлять конкуренцию ни Сар’ре, ни неведомому хозяину. Просто… наваждение какое-то нашло, что ли? Захотелось вдруг что-то доказать. То ли ей, то ли себе самому. Вдруг зачем-то понадобилось куда-то рваться, геройствовать, пытаться показать, что тоже достоин…
Он стиснул зубы, отгоняя навязчивые мысли и упорно повторяя про себя, что это только магия. Плотно закрыл глаза, пытаясь успокоиться, заставил себя дышать ровно, а когда сумел перебороть раздражение и снова огляделся – рядом уже никого не было. Как не было неестественного влечения, громко колотящегося сердца, смутного желания и болезненного удовольствия от ощущения смертоносного взгляда, от которого сладко замирала душа и немели кончики пальцев.
Стрегон с досадой дернул щекой, запоздало поняв, почему Белка нашла его именно сейчас – слабого и беспомощного. Наконец, с усилием поднялся и побрел обратно на поляну: нужно было хорошенько подумать, чтобы быть готовым к новому дню и нелегкому разговору, который он намеревался продолжить. А еще он очень хотел отыскать внутри себя надежную опору, чтобы во второй раз не попасть впросак. И суметь удержаться рядом с коварной Гончей так, как когда-то получалось рядом с Беликом. Ведь как-то это можно преодолеть? Охотники же справляются. Терпят. А может, тут просто есть какой-то секрет? Надо бы вызнать…
Ведь не зря же Белка его сейчас испытывала?
Глава 3
Когда на улице снова потемнело, Шир плавной походкой приблизился к импровизированному полигону. Внимательно осмотрел колонны, часть из которых достигала высоты трех человеческих ростов. Безошибочно отыскал те из них, что казались светлее (а следовательно, и новее) остальных. Мысленно усмехнулся, краем глаза подметив, что к нему стали потихоньку подтягиваться чужаки, и аккуратно снял перевязь с мечами – сражаться с эльфенком он не собирался. Хватит и того, что сегодня они с Хиш будут бежать в полную силу и впервые опробуют в бою полноценное единение. Если же сюда добавятся родовые клинки, то охотник рисковал не уследить за кем-нибудь из этой взрывоопасной парочки. А это могло привести к ненужным травмам, которых Белка никогда не одобряла.
Отложив оружие, Шир так же неторопливо скинул куртку и рубаху, потом разулся и прошелся по теплому песку, которым Лабиринт заботливо выстелил землю под колоннами. Молча отметил, что одна из тумб по левую руку за время его отсутствия слегка подросла, а другая, наоборот, уменьшилась в размерах. Тогда как три правых колонны вовсе располагались не на своих местах. Видимо, Тор за прошедший месяц успел не раз показать достойную перворожденного силу и умудрялся до основания их разрушить, когда учился бегать на пару с кровной сестрой.
Перехватив внимательный взгляд охотника, маленький эльф, ожидающий его на верхушке одной из колонн, инстинктивно пригнулся, бесшумно обнажив острые зубки и царапнув чуть удлинившимися ногтями камень. На соседней тумбе с поразительной синхронностью отреагировала Хиш, повторив движения кровного брата с невероятной точностью. Однако с места не сдвинулась, хотя подрагивание острого шипа на кончике хвоста красноречиво говорило, что хмера всерьез беспокоилась за исход поединка.
Шир, оценив поведение хищницы, удовлетворенно кивнул: значит, в этой паре вожак все-таки определился – в противном случае Хиш поддалась бы инстинктам и попыталась сбить его именно сейчас, когда имела преимущество в высоте. Однако она доверяла маленькому брату, поддерживала и одобряла его решение, была готова защищать до последнего вздоха, а сейчас терпеливо ждала, когда противник упруго взметнет себя на соседнюю тумбу и приглашающе поднимет руку.
На них не было ни доспехов, ни шлемов и никакой иной брони – просто голые торсы, босые пятки и закатанные до колен штаны. Ни оружия, ни защитных пластин на коленях и локтях… ничего. Все было так, как если бы на полигоне столкнулись два битых жизнью Диких пса. И, кажется, Тор был несказанно горд таким доверием, потому что это означало лишь одно: его больше не считали неразумным детенышем. Принимали почти как взрослого. Хотя, конечно, и требовать будут тоже по полной программе.
Стоящая неподалеку от полигона Белка, уловив смятенные мысли сына, затаенно улыбнулась.
– Не боишься? – неслышно шепнул Тирриниэль, пристально наблюдая за внуком.
– Нет. Шир знает, когда остановиться.
– Думаешь, он не поранит мальчика? А если Хиш все-таки…?
Гончая насмешливо покосилась.
– Тиль, неужели ты считаешь, что я не знаю, кому доверить своих детей? Шир тренирует их с двух лет. И присматривает, пока меня нет дома, почти столько же. Хиш считает его членом стаи, Тор обожает почти как отца, да и он сам успел к ним привязаться. Не бойся – ничего страшного не случится.
Темный эльф тихо вздохнул.
– Все равно я считаю, что им рано.
– Не рано. Я слежу.
Тиль кинул быстрый взгляд на ее лицо, подметил в зрачках опасную зелень и только тогда успокоенно смежил веки: что ж, если она присматривает за детьми с помощью уз, то бояться действительно нечего.
Стрегон обменялся с побратимами выразительным взглядом, но озвучивать свои мысли не решился: в чужой монастырь со своими заповедями не прутся. Если тут так принято, значит, придется смириться. И сделать вид, что ничего предосудительного не происходит. В конце концов, им уже довелось убедиться, что Белка редко ошибается. Остается надеяться, что и на этот раз интуиция ее не подведет.
Лакр с Тергом укоризненно покачали головой, неохотно соглашаясь с вожаком, и тревожно обернулись: трое противников на колоннах все еще неподвижно стояли друг напротив друга и ждали неведомо чего. Настороженные, одинаково собранные и готовые ко всему. Кажется, даже дышать перестали – настолько возросло вдруг напряжение между ними. Вот чуть прищурили глаза, немного согнул колени Тор, слегка качнулась на пробу Хиш…
А потом над колоннами взметнулся настоящий вихрь.
Братья, к собственному стыду, пропустили момент, когда слаженная двойка из хмеры и юного эльфа оттолкнулась ногами от каменной площадки. И успели уловить лишь молниеносный рывок в сторону усмехнувшегося охотника. А потом изумленно выдохнули, потому что Тор кубарем отлетел на соседнюю тумбу, потирая ушибленное плечо, а Хиш с недовольным ворчанием отпрыгнула в противоположную сторону.
– Еще раз, – спокойно кивнул Шир, меняя стойку.
Юный эльф с досадой поджал губы и напал. Одновременно с ним в атаку ринулась уязвленная до глубины души хмера, выставив вперед когти и обнажив на всю длину немаленькие зубы. Они снова сошлись на недоступной колонне с безмятежно улыбающимся опекуном, но на этот раз в последний миг изменили направление удара и с потрясающей синхронностью разошлись – с тем, чтобы мгновением позже напасть на него совсем из другого положения.
– Неплохо, – Шир так же легко уклонился, пропуская детей мимо себя. Но с облюбованной площадки не ушел – только чуть подвинулся, чтобы иметь возможность следить сразу за обоими. – Тор, у тебя слабый толчок правой и немного запаздывает рука. Хиш, не кроши кромку, иначе в следующий раз упадешь.
