– Танцуй, Борисыч! – кричала на ходу. – И в ладошки бей. Обещала презент – за мной не заржавеет. Мальчики – заноси.
Глеб наблюдал, как Жаб сжимается в кресле и становится с каждым мигом будто меньше. Обескураженно хлопает белесыми ресницами.
Вслед за Кляксой появилась пятерка крепко сбитых «мальчиков», затягивающих в кабинет громадную коробку. Клякса тем временем заканчивала забег по периметру помещения и уже выходила на следующий круг. От обилия цвета и движения Глеба начало подташнивать.
– Что это? – проблеял жалко Жаб.
– Аквариум, Борисыч, – радовалась Клякса. – Я же говорила, неуютно у тебя. Сейчас в моде размах, антураж. Громадный аквариум с пираньями – самое то для тебя. Любой входящий сразу скумекает, что тебя, Борисыч, не раскусить. Что ты в предпринимательстве – опасная рыба.
– Я не хочу, – почему-то жалостливо смотрел Жаб на Глеба.
Тот прислонился к косяку и с интересом оценивал зрелище.
– Мне нравится идея, – поддержал предприимчивую гостью. – А нельзя ли еще к пираньям раздобыть скелет? Будет очень живописно смотреться.
Жаб нервно щелкнул языком, Клякса призадумалась:
– Можно попробовать дернуть одного знакомого из «Медсервиса»…
– Дерните, пожалуйста, – подначил ее Глеб. – Было бы очень масштабно. На худой конец – и череп сойдет.
– Думаю, череп вообще не проблема, – воодушевилась собеседница. – По крайней мере, часть черепа – точно. Так еще масштабнее будет. Будто даже кости для наших рыбешек – ничтожный пустяк.
– Я не хочу, – пискляво вторил Жаб.
– Почему? – вскинул бровь Глеб. – Конкуренты от страха пОтом изойдут… если бы они еще к нам в отдел ходили. Ну ничего, как говорится: были бы пираньи, а конкуренты найдутся.
Он придирчиво осмотрел размеры коробки.
– Внушительно, – похвалил.
– А то, – ликовала Клякса. – Тысяча литров, как ни крути. Дело в том, что при недостатке места рыбки испытывают стресс, а в состоянии стресса проявляют агрессивность. Оно нам надо?
– Не надо, – быстро согласился Жаб.
– Вот, – одобрила дарительница. – И малое количество особей для содержания пираний тоже не подходит. От одиночества они также испытывают стресс, отсюда – излишняя нервозность и опять-таки агрессия к собратьям.
– К собратьям, – ухмыльнулся, повторяя, Глеб.
– К сожалению, они немножко каннибалы.
– К-к-каннибалы? – ужаснулся Жаб.
– Да не переживай, Борисыч, – успокоила Клякса. – Все сделаем, как в аптеке. Подберем десять-пятнадцать штук по одному размеру, этим почти исключим каннибализм. Повреждения, конечно, будут, но максимум – оторванные куски собратьев. Ну, может, если уж кому-то из них слишком не повезет – то лишится глаза. Но они и без того прекрасно себе живут.
– И долго? – с надеждой полюбопытствовал Жаб.
– Пятнадцать лет гарантируют, – радостно ответила любительница водного мира. – Но мы, думаю, и до двадцати пяти дотянем.
– И где же эта прелесть? – оглянулся Глеб. – Не терпится увидеть.
– Я не всесильна, – развела руками Клякса. – Завтра подвезут. Нам ведь нужно покрупнее? Чтобы – ух! И чтоб одного размера.
– Я не хочу, – напомнил о себе будущий владелец рыб.
– Ну чего ты, Борисыч, нервничаешь? – снова изумилась девушка. – Рыбы будут чувствовать твою неуверенность. Отсюда – испытывать стресс. Оно им надо?
– Я боюсь, – послабил галстук Жаб.
– Чего там бояться? – пожала плечами Клякса. – Ты же руки в аквариум засовывать не станешь?
Железняков отшатнулся и резко дернул головой.
– Ну вот, – одобрила дарительница. – Масштабы кровожадности пираний сильно преувеличены. На самом деле рыбки ужасно пугливы.
Глеб, не удержавшись, фыркнул:
– Только от испуга они испытывают стресс, а от стресса – излишнюю нервозность, а от нервозности – агрессию.
– Это да, – согласилась Клякса. – Но мы же не будем их нервировать? Аквариум оснащен защитной крышкой. А то при стрессе или испуге рыбки запросто выпрыгивают из воды. Кушают пираньи обычно хорошо…
При этих словах Глеб прыснул со смеху.
– Так что этот повод для нервозности исключается, – продолжала гостья. – Только вот по поводу кормежки: к сожалению, сухой корм пираньи не приветствуют.
– А что же кушает рыба-прелесть? – поинтересовался Глеб. – Во избежание стресса и нервозности?
– Да почти все, – хвалила Клякса. – Говорю же – очень хороший аппетит. Но предпочитает морскую рыбу, мясо. Говяжье сердце – вообще на раз-два отлично лопает. А как прекрасно она лузгает креветку, – входила Клякса в раж, Железняков при этом болезненно бледнел. – Только успевает выплевывать головки… Только это… остатки пищи нужно сразу убирать, не забудьте.
– Как? – оторопел Железняков.
– Ну ясно, что не руками, – возмутилась Клякса. – Сачок, кстати, тоже для этих целей не годится. А! И растения пираньям не подходят, они их тут же незамедлительно сжирают. Равно как и пластиковые вещицы, к сожалению. Но можно выбрать что покрепче, я этим займусь… хотя если мы остановились на скелете…
– Нет! – вскрикнул Жаб и добавил тише, разводя руками: – Давайте хотя бы без скелета.
– Хорошо, – пошла на уступки Клякса. – Только укрытие для рыб должно быть обязательно. Очень они любят из засады нападать. Без нее испытывают стресс…
Железняков поерзал в кресле.
– Вот, Глеб Андреевич, полюбуйтесь… познакомьтесь. – Жаб хлопнул себя рукой по лбу. – Боже, что я такое говорю… Познакомьтесь – Елена Александровна Метельская, ближайший помощник нашего Игоря Всеволодовича. Глеб Андреевич Гвоздинский. Будет с вами работать над проектом. Вот, так сказать, и познакомились.
Вот и так сказать…
Глеб с недоверием разглядывал девушку: низенькая, кругленькая, рыжие волосы торчат во все стороны. Многослойная одежда и невесть сколько украшений. Еле сдержался, чтобы не поморщиться. Даже в глазах от нее калейдоскоп. И шумная, как матерая тетка на рыбном базаре. Что двигало луноликим снобом, когда он выбирал себе помощницу?
– Имей в виду, – предупредила рыжая. – Я эти все реверансы и всякое «мерси» и «се ля ви» предпочитаю в очень крайних случаях. И в них – себе на горло наступаю. Поэтому будем проще смотреть на этот мир: на «ты» и без занудных отчеств.
«Хабалка», – констатировал про себя Глеб, а вслух холодно произнес:
– Как угодно.
И развернулся к начальству.
– Я бы хотел просмотреть бумаги перед тем, как ехать на объект.
– Да, да, – уже полностью самоустранился Жаб. – Только не затягивай. Ознакомьтесь, а подробно изучать будете потом.
Он явно вознамерился спихнуть неспокойную помощницу Гвоздинскому. Глеб все так же без эмоций уточнил:
– А разве вы с аквариумом уже закончили?
– Да, да, – засуетился Жаб. – Мне все предельно понятно: рыб не нервировать. Идите, идите. Не буду вас задерживать.
Гвоздинский, поджав губы, степенно покинул кабинет. Ладно, долго терпеть сумасбродную Кляксу не придется. Он пробежит взглядом по диагонали бумаги, осмотрят вместе местность, а дальше – станет увиливать от ее общества. Глеб умеет работать в команде, но все-таки он «одиночка». Посидеть вечерком в тесной полудружеской компании – пожалуйста. Передать мелкие дела стажерам – тоже. Но и в компании окажется не всякий, и за стажером будет полнейший контроль. Гвоздинский четко знает основное правило успешной работы: хочешь хороших результатов – делай сам. Со всеми будь любезен, но не позволяй даже шага в зону личного комфорта.
Елена рассматривала табличку на двери.
– Ведущий менеджер отдела снабжения и организации строительства, – развернула она к нему лицо. – Красиво.
Глеб равнодушно пожал плечами. Открыл дверь:
– Прошу.
Помощница замерла на пороге. И ни туда и ни сюда. Снова повернулась к Глебу:
– Все так… серо-бело…
– Есть еще немного желтых элементов. Проходите, – поторопил ее Гвоздинский.
– Очень немного. Тебе бы стоило разбавить чем-то более выразительным… Например, цветом зрелого вина. Нет, лучше виски… точно, виски отлично подойдет.
Гостья все же зашла в помещение и, нахмурив лоб, взяла в руки его чашку. У Глеба будто в животе натянулась струна. Он осторожно вытянул из ладоней помощницы Stripes от Meissen.
– Это моя чашка… Предложить тебе кофе?
Он поставил перед ней точно такую же чашку в желто-синюю полоску. Елена подняла на него прищуренные глаза:
– Это такая же кружка.
– Нет, – отрезал Глеб.
– Она такого же цвета, – настаивала Метельская.
– Это чашка для эспрессо, – спокойно ответил Гвоздинский. – Не кружка.
– Я отличаю чашки для эспрессо, – разозлилась девушка. – У меня работа такая: знать все и обо всем.
– Не сомневаюсь, – согласился Глеб, включая кофеварку.
– На ней точно такой же орнамент, как на той, что ты отобрал. Они одинаковы.
– Они из одной коллекции.
– Значит, они одинаковы, – повторила Елена.
– Нет.
Помощница сжала за спиной кулаки.
– В чем же разница? – спросила она, еле сдерживаясь.
– Эта – моя, – произнес Глеб, отодвигая стул.
Елена плюхнулась на предложенное место:
– Тебе чашки жалко?
– Нет. – Глеб пододвинул стул. – Это просто… негигиенично.
Гостья насмешливо наморщила нос.
– А если ты вдруг перепутаешь чашки? Убьешься об стену? Или рот будешь с мылом мыть?
Глеб со вздохом посмотрел на нее. При упоминании мыла и рта чуть повел бровью.
– Я не перепутаю.
– А вдруг? – с азартом допрашивала Елена. – Чашки-то одинаковые.
– Они не одинаковые, – повысил голос Глеб и, взяв себя в руки, добавил тише: – Они не одинаковые. Орнамент нанесен вручную. Они. Не. Одинаковые.
– Кошмар какой, – отшатнулась Метельская. – А проще – никак?
– Вещей должно быть немного, но они должны быть… качественными, – терпеливо пояснил Гвоздинский. – Выполнять свою функцию досконально и этим не отвлекать внимание от действительно важных вещей.
– И что же важно? – ухмыльнулась девушка.
– Кофе. Кофе важно. А чашка должна быть правильной формы, из правильного материала и правильного цвета. Она должна хранить нужную температуру, не разрушать структуру напитка, быть предназначенной на определенное его количество, достаточно крепкой, но главное – быть простой, не перетягивать на себя внимание от кофе.
– Поэтому твоя стоит, как несколько качественных кофейных сервизов, – продолжила Клякса за него.
– Поэтому она не подведет в нужный момент. Ее цена – залог надежности.
– К людям у тебя тоже такие же требования? – заломила девушка бровь и потянулась к фоторамке на его столе.
– Такие же. – Глеб аккуратно забрал рамку и поставил точь-в-точь на то же место на углу стола. – Людей тоже должно быть немного, они должны быть надежными и не отвлекать… Пей кофе, – добавил он, наполнив чашку. – Эспрессо рекомендуется выпить в течение пятнадцати-двадцати секунд.
Рядом с чашкой демонстративно поставил стакан чистой воды.
– За сколько глотков? – в голосе Метельской явно слышалась насмешка.
– За три, – не отреагировал Глеб.
Елена послушно сделала три неспешных глотка и с вызовом брякнула чашку о дорогущее блюдце. Несколько минут наблюдала, как собеседник аккуратно переворачивает в папке листы. Тот еще фря: даже ногти идеальной формы. И переворачивает идеально и не торопясь.
Метельская покрутила головой вокруг. В руки, уже понятно, вещи брать не разрешается. Хозяин «немногих» вещей от этого дергается. Вида не подает, но хмурится и вытягивает в ровную линию позвоночник.
– Все-таки тебе следовало бы рассмотреть более теплые тона для обстановки. – Елена на всякий случай сцепила пальцы в замок: чтобы ничего ненароком снова ими не взять. – На ее фоне и ты бы казался…
Гвоздинский медленно оторвал взгляд от бумаг. Так же медленно выгнул бровь. Смотрел выжидающе.
– Мягче, – неуверенно закончила она.
Глеб чуть заметно поджал губу. Выждал некоторое время, изучая девушку взглядом.
– Всё?
– Всё, – подтвердила девушка.
– Я учту рекомендации.
– И… – осеклась Елена.
– Еще что-то? – холодное лицо стало будто немного вытянутей.
– Что-нибудь, напоминающее о прошлых спортивных достижениях, – заговорила быстрее собеседница. – Кубки там, пояса. Грамоты всякие. Сейчас это очень модно. Ты ведь точно раньше был связан со спортом: чуть подрастерял форму, но что-то еще сохранилось.
При этих словах лицо Глеба стало еще на добрый сантиметр длиннее.
– Плечи, руки, задни…
Лицо слушателя достигло предела вытяжения и застыло неподвижной маской.
Он захлопнул папку и резко поднялся из-за стола.
– Я позже изучу документы, – добавил сухо. – В принципе, мне и так все ясно. Тем более мы просто съездим на объект, осмотрим местность. Задерживать я тебя особо не собираюсь… Может, тебе вообще сегодня ехать не с руки? Я могу отправиться один.
– Нет, – мотнула головой Елена. – Мне сегодня даже очень с руки. Я несколько раз звонила Борисовичу, просила наконец определиться с человеком.
У мужчины немного прищурился правый глаз.
Так ему и надо. Пусть не думает, хладнокровный заучка, что он весь такой незаменимый. И о том, что справится без нее, пусть тоже не думает. Елена должна знать все и обо всем, что касается работы. У него пунктик в отношении полосатых кружек и людей? Так вот: у нее тоже есть свои незыблемые правила. И относятся они к ее трудовым обязанностям. Свою репутацию Елена выстраивала годы. Да что там годы – всю свою сознательную жизнь. Начиная со школы, продолжая в университете, где вот таким заносчивым красавчикам доставалось все. Только потому, что он весь из себя такой вот идеальный, белозубо улыбается в нужный момент. И в кого нужно – стреляет серыми глазами.
Таким не приходится прилагать никаких усилий. На них и так обращают внимание все. Их обожают женщины и постарше, и помладше. И уважают мужчины всех профессий и возрастов. Только за то, что они харизматичные и себя «несут». Награждают мир своим присутствием. Держатся царственно-обособлено, а когда внезапно снисходят до окружающих, те уже только от данного факта в восторге.
А Елене нужно было изо всех сил стараться. Быть старостой, отличницей, брать шефство над меньшими, нежелающими и отстающими. Участвовать в мероприятиях и побеждать. И наблюдать. Знать, кому и что может показаться интересным, кого и чем можно завлечь и как стать для каждого незаменимой. Все со слезами и пролитым пОтом. Все своим опытом и трудным путем. Своими шишками, поражениями, неудачами и своей же головой. Не на блюдечке и не с каемочкой.
На стоянке Глеб подошел к своей машине. Большой серьезный автомобиль серьезного и претендующего мужчины. Черный цвет и кожаный салон. Скучно и чересчур ожидаемо.
– У меня своя, – вздернула подбородок Елена.
Да, вот так вот – выкуси и съешь-ка. Она важно кивнула в сторону средства передвижения. Противный Гвоздинский сканировал противным взглядом автомобиль.
– Штаб выделил тебе машину?
– Почему это штаб? – фыркнула девушка. – Личная. Предлагаю ехать на объект на ней.
– По всему кузову нанесен орнамент партии, – констатировал мрачно Гвоздинский.
– Да, – довольно отчеканила Елена. – Я горжусь своей работой.
– Игорь Всеволодович оценил изображение своего лика на… «лягушонке»?
– Ему понравилась возможность ненавязчивой рекламы… Что? Почему это на «лягушонке»?
Елена проследила за тяжелым взглядом Гвоздинского. Да, машинка старенькая. Да, зеленая. И выглядит немного несуразно. Но это обманчивое впечатление. Автомобиль на редкость вместительной модели. По крайней мере, она смогла впихнуть в салон все необходимое. Из-за этого, правда, там осталось не слишком много свободного места. Но высокомерный свою задницу уж умостил бы. Поджал ноги и уселся бы отлично, кресло отодвинул, в случае чего.
Глеб наблюдал, как Жаб сжимается в кресле и становится с каждым мигом будто меньше. Обескураженно хлопает белесыми ресницами.
Вслед за Кляксой появилась пятерка крепко сбитых «мальчиков», затягивающих в кабинет громадную коробку. Клякса тем временем заканчивала забег по периметру помещения и уже выходила на следующий круг. От обилия цвета и движения Глеба начало подташнивать.
– Что это? – проблеял жалко Жаб.
– Аквариум, Борисыч, – радовалась Клякса. – Я же говорила, неуютно у тебя. Сейчас в моде размах, антураж. Громадный аквариум с пираньями – самое то для тебя. Любой входящий сразу скумекает, что тебя, Борисыч, не раскусить. Что ты в предпринимательстве – опасная рыба.
– Я не хочу, – почему-то жалостливо смотрел Жаб на Глеба.
Тот прислонился к косяку и с интересом оценивал зрелище.
– Мне нравится идея, – поддержал предприимчивую гостью. – А нельзя ли еще к пираньям раздобыть скелет? Будет очень живописно смотреться.
Жаб нервно щелкнул языком, Клякса призадумалась:
– Можно попробовать дернуть одного знакомого из «Медсервиса»…
– Дерните, пожалуйста, – подначил ее Глеб. – Было бы очень масштабно. На худой конец – и череп сойдет.
– Думаю, череп вообще не проблема, – воодушевилась собеседница. – По крайней мере, часть черепа – точно. Так еще масштабнее будет. Будто даже кости для наших рыбешек – ничтожный пустяк.
– Я не хочу, – пискляво вторил Жаб.
– Почему? – вскинул бровь Глеб. – Конкуренты от страха пОтом изойдут… если бы они еще к нам в отдел ходили. Ну ничего, как говорится: были бы пираньи, а конкуренты найдутся.
Он придирчиво осмотрел размеры коробки.
– Внушительно, – похвалил.
– А то, – ликовала Клякса. – Тысяча литров, как ни крути. Дело в том, что при недостатке места рыбки испытывают стресс, а в состоянии стресса проявляют агрессивность. Оно нам надо?
– Не надо, – быстро согласился Жаб.
– Вот, – одобрила дарительница. – И малое количество особей для содержания пираний тоже не подходит. От одиночества они также испытывают стресс, отсюда – излишняя нервозность и опять-таки агрессия к собратьям.
– К собратьям, – ухмыльнулся, повторяя, Глеб.
– К сожалению, они немножко каннибалы.
– К-к-каннибалы? – ужаснулся Жаб.
– Да не переживай, Борисыч, – успокоила Клякса. – Все сделаем, как в аптеке. Подберем десять-пятнадцать штук по одному размеру, этим почти исключим каннибализм. Повреждения, конечно, будут, но максимум – оторванные куски собратьев. Ну, может, если уж кому-то из них слишком не повезет – то лишится глаза. Но они и без того прекрасно себе живут.
– И долго? – с надеждой полюбопытствовал Жаб.
– Пятнадцать лет гарантируют, – радостно ответила любительница водного мира. – Но мы, думаю, и до двадцати пяти дотянем.
– И где же эта прелесть? – оглянулся Глеб. – Не терпится увидеть.
– Я не всесильна, – развела руками Клякса. – Завтра подвезут. Нам ведь нужно покрупнее? Чтобы – ух! И чтоб одного размера.
– Я не хочу, – напомнил о себе будущий владелец рыб.
– Ну чего ты, Борисыч, нервничаешь? – снова изумилась девушка. – Рыбы будут чувствовать твою неуверенность. Отсюда – испытывать стресс. Оно им надо?
– Я боюсь, – послабил галстук Жаб.
– Чего там бояться? – пожала плечами Клякса. – Ты же руки в аквариум засовывать не станешь?
Железняков отшатнулся и резко дернул головой.
– Ну вот, – одобрила дарительница. – Масштабы кровожадности пираний сильно преувеличены. На самом деле рыбки ужасно пугливы.
Глеб, не удержавшись, фыркнул:
– Только от испуга они испытывают стресс, а от стресса – излишнюю нервозность, а от нервозности – агрессию.
– Это да, – согласилась Клякса. – Но мы же не будем их нервировать? Аквариум оснащен защитной крышкой. А то при стрессе или испуге рыбки запросто выпрыгивают из воды. Кушают пираньи обычно хорошо…
При этих словах Глеб прыснул со смеху.
– Так что этот повод для нервозности исключается, – продолжала гостья. – Только вот по поводу кормежки: к сожалению, сухой корм пираньи не приветствуют.
– А что же кушает рыба-прелесть? – поинтересовался Глеб. – Во избежание стресса и нервозности?
– Да почти все, – хвалила Клякса. – Говорю же – очень хороший аппетит. Но предпочитает морскую рыбу, мясо. Говяжье сердце – вообще на раз-два отлично лопает. А как прекрасно она лузгает креветку, – входила Клякса в раж, Железняков при этом болезненно бледнел. – Только успевает выплевывать головки… Только это… остатки пищи нужно сразу убирать, не забудьте.
– Как? – оторопел Железняков.
– Ну ясно, что не руками, – возмутилась Клякса. – Сачок, кстати, тоже для этих целей не годится. А! И растения пираньям не подходят, они их тут же незамедлительно сжирают. Равно как и пластиковые вещицы, к сожалению. Но можно выбрать что покрепче, я этим займусь… хотя если мы остановились на скелете…
– Нет! – вскрикнул Жаб и добавил тише, разводя руками: – Давайте хотя бы без скелета.
– Хорошо, – пошла на уступки Клякса. – Только укрытие для рыб должно быть обязательно. Очень они любят из засады нападать. Без нее испытывают стресс…
Железняков поерзал в кресле.
– Вот, Глеб Андреевич, полюбуйтесь… познакомьтесь. – Жаб хлопнул себя рукой по лбу. – Боже, что я такое говорю… Познакомьтесь – Елена Александровна Метельская, ближайший помощник нашего Игоря Всеволодовича. Глеб Андреевич Гвоздинский. Будет с вами работать над проектом. Вот, так сказать, и познакомились.
Вот и так сказать…
Глеб с недоверием разглядывал девушку: низенькая, кругленькая, рыжие волосы торчат во все стороны. Многослойная одежда и невесть сколько украшений. Еле сдержался, чтобы не поморщиться. Даже в глазах от нее калейдоскоп. И шумная, как матерая тетка на рыбном базаре. Что двигало луноликим снобом, когда он выбирал себе помощницу?
– Имей в виду, – предупредила рыжая. – Я эти все реверансы и всякое «мерси» и «се ля ви» предпочитаю в очень крайних случаях. И в них – себе на горло наступаю. Поэтому будем проще смотреть на этот мир: на «ты» и без занудных отчеств.
«Хабалка», – констатировал про себя Глеб, а вслух холодно произнес:
– Как угодно.
И развернулся к начальству.
– Я бы хотел просмотреть бумаги перед тем, как ехать на объект.
– Да, да, – уже полностью самоустранился Жаб. – Только не затягивай. Ознакомьтесь, а подробно изучать будете потом.
Он явно вознамерился спихнуть неспокойную помощницу Гвоздинскому. Глеб все так же без эмоций уточнил:
– А разве вы с аквариумом уже закончили?
– Да, да, – засуетился Жаб. – Мне все предельно понятно: рыб не нервировать. Идите, идите. Не буду вас задерживать.
Гвоздинский, поджав губы, степенно покинул кабинет. Ладно, долго терпеть сумасбродную Кляксу не придется. Он пробежит взглядом по диагонали бумаги, осмотрят вместе местность, а дальше – станет увиливать от ее общества. Глеб умеет работать в команде, но все-таки он «одиночка». Посидеть вечерком в тесной полудружеской компании – пожалуйста. Передать мелкие дела стажерам – тоже. Но и в компании окажется не всякий, и за стажером будет полнейший контроль. Гвоздинский четко знает основное правило успешной работы: хочешь хороших результатов – делай сам. Со всеми будь любезен, но не позволяй даже шага в зону личного комфорта.
Елена рассматривала табличку на двери.
– Ведущий менеджер отдела снабжения и организации строительства, – развернула она к нему лицо. – Красиво.
Глеб равнодушно пожал плечами. Открыл дверь:
– Прошу.
Помощница замерла на пороге. И ни туда и ни сюда. Снова повернулась к Глебу:
– Все так… серо-бело…
– Есть еще немного желтых элементов. Проходите, – поторопил ее Гвоздинский.
– Очень немного. Тебе бы стоило разбавить чем-то более выразительным… Например, цветом зрелого вина. Нет, лучше виски… точно, виски отлично подойдет.
Гостья все же зашла в помещение и, нахмурив лоб, взяла в руки его чашку. У Глеба будто в животе натянулась струна. Он осторожно вытянул из ладоней помощницы Stripes от Meissen.
– Это моя чашка… Предложить тебе кофе?
Он поставил перед ней точно такую же чашку в желто-синюю полоску. Елена подняла на него прищуренные глаза:
– Это такая же кружка.
– Нет, – отрезал Глеб.
– Она такого же цвета, – настаивала Метельская.
– Это чашка для эспрессо, – спокойно ответил Гвоздинский. – Не кружка.
– Я отличаю чашки для эспрессо, – разозлилась девушка. – У меня работа такая: знать все и обо всем.
– Не сомневаюсь, – согласился Глеб, включая кофеварку.
– На ней точно такой же орнамент, как на той, что ты отобрал. Они одинаковы.
– Они из одной коллекции.
– Значит, они одинаковы, – повторила Елена.
– Нет.
Помощница сжала за спиной кулаки.
– В чем же разница? – спросила она, еле сдерживаясь.
– Эта – моя, – произнес Глеб, отодвигая стул.
Елена плюхнулась на предложенное место:
– Тебе чашки жалко?
– Нет. – Глеб пододвинул стул. – Это просто… негигиенично.
Гостья насмешливо наморщила нос.
– А если ты вдруг перепутаешь чашки? Убьешься об стену? Или рот будешь с мылом мыть?
Глеб со вздохом посмотрел на нее. При упоминании мыла и рта чуть повел бровью.
– Я не перепутаю.
– А вдруг? – с азартом допрашивала Елена. – Чашки-то одинаковые.
– Они не одинаковые, – повысил голос Глеб и, взяв себя в руки, добавил тише: – Они не одинаковые. Орнамент нанесен вручную. Они. Не. Одинаковые.
– Кошмар какой, – отшатнулась Метельская. – А проще – никак?
– Вещей должно быть немного, но они должны быть… качественными, – терпеливо пояснил Гвоздинский. – Выполнять свою функцию досконально и этим не отвлекать внимание от действительно важных вещей.
– И что же важно? – ухмыльнулась девушка.
– Кофе. Кофе важно. А чашка должна быть правильной формы, из правильного материала и правильного цвета. Она должна хранить нужную температуру, не разрушать структуру напитка, быть предназначенной на определенное его количество, достаточно крепкой, но главное – быть простой, не перетягивать на себя внимание от кофе.
– Поэтому твоя стоит, как несколько качественных кофейных сервизов, – продолжила Клякса за него.
– Поэтому она не подведет в нужный момент. Ее цена – залог надежности.
– К людям у тебя тоже такие же требования? – заломила девушка бровь и потянулась к фоторамке на его столе.
– Такие же. – Глеб аккуратно забрал рамку и поставил точь-в-точь на то же место на углу стола. – Людей тоже должно быть немного, они должны быть надежными и не отвлекать… Пей кофе, – добавил он, наполнив чашку. – Эспрессо рекомендуется выпить в течение пятнадцати-двадцати секунд.
Рядом с чашкой демонстративно поставил стакан чистой воды.
– За сколько глотков? – в голосе Метельской явно слышалась насмешка.
– За три, – не отреагировал Глеб.
Елена послушно сделала три неспешных глотка и с вызовом брякнула чашку о дорогущее блюдце. Несколько минут наблюдала, как собеседник аккуратно переворачивает в папке листы. Тот еще фря: даже ногти идеальной формы. И переворачивает идеально и не торопясь.
Метельская покрутила головой вокруг. В руки, уже понятно, вещи брать не разрешается. Хозяин «немногих» вещей от этого дергается. Вида не подает, но хмурится и вытягивает в ровную линию позвоночник.
– Все-таки тебе следовало бы рассмотреть более теплые тона для обстановки. – Елена на всякий случай сцепила пальцы в замок: чтобы ничего ненароком снова ими не взять. – На ее фоне и ты бы казался…
Гвоздинский медленно оторвал взгляд от бумаг. Так же медленно выгнул бровь. Смотрел выжидающе.
– Мягче, – неуверенно закончила она.
Глеб чуть заметно поджал губу. Выждал некоторое время, изучая девушку взглядом.
– Всё?
– Всё, – подтвердила девушка.
– Я учту рекомендации.
– И… – осеклась Елена.
– Еще что-то? – холодное лицо стало будто немного вытянутей.
– Что-нибудь, напоминающее о прошлых спортивных достижениях, – заговорила быстрее собеседница. – Кубки там, пояса. Грамоты всякие. Сейчас это очень модно. Ты ведь точно раньше был связан со спортом: чуть подрастерял форму, но что-то еще сохранилось.
При этих словах лицо Глеба стало еще на добрый сантиметр длиннее.
– Плечи, руки, задни…
Лицо слушателя достигло предела вытяжения и застыло неподвижной маской.
Он захлопнул папку и резко поднялся из-за стола.
– Я позже изучу документы, – добавил сухо. – В принципе, мне и так все ясно. Тем более мы просто съездим на объект, осмотрим местность. Задерживать я тебя особо не собираюсь… Может, тебе вообще сегодня ехать не с руки? Я могу отправиться один.
– Нет, – мотнула головой Елена. – Мне сегодня даже очень с руки. Я несколько раз звонила Борисовичу, просила наконец определиться с человеком.
У мужчины немного прищурился правый глаз.
Так ему и надо. Пусть не думает, хладнокровный заучка, что он весь такой незаменимый. И о том, что справится без нее, пусть тоже не думает. Елена должна знать все и обо всем, что касается работы. У него пунктик в отношении полосатых кружек и людей? Так вот: у нее тоже есть свои незыблемые правила. И относятся они к ее трудовым обязанностям. Свою репутацию Елена выстраивала годы. Да что там годы – всю свою сознательную жизнь. Начиная со школы, продолжая в университете, где вот таким заносчивым красавчикам доставалось все. Только потому, что он весь из себя такой вот идеальный, белозубо улыбается в нужный момент. И в кого нужно – стреляет серыми глазами.
Таким не приходится прилагать никаких усилий. На них и так обращают внимание все. Их обожают женщины и постарше, и помладше. И уважают мужчины всех профессий и возрастов. Только за то, что они харизматичные и себя «несут». Награждают мир своим присутствием. Держатся царственно-обособлено, а когда внезапно снисходят до окружающих, те уже только от данного факта в восторге.
А Елене нужно было изо всех сил стараться. Быть старостой, отличницей, брать шефство над меньшими, нежелающими и отстающими. Участвовать в мероприятиях и побеждать. И наблюдать. Знать, кому и что может показаться интересным, кого и чем можно завлечь и как стать для каждого незаменимой. Все со слезами и пролитым пОтом. Все своим опытом и трудным путем. Своими шишками, поражениями, неудачами и своей же головой. Не на блюдечке и не с каемочкой.
На стоянке Глеб подошел к своей машине. Большой серьезный автомобиль серьезного и претендующего мужчины. Черный цвет и кожаный салон. Скучно и чересчур ожидаемо.
– У меня своя, – вздернула подбородок Елена.
Да, вот так вот – выкуси и съешь-ка. Она важно кивнула в сторону средства передвижения. Противный Гвоздинский сканировал противным взглядом автомобиль.
– Штаб выделил тебе машину?
– Почему это штаб? – фыркнула девушка. – Личная. Предлагаю ехать на объект на ней.
– По всему кузову нанесен орнамент партии, – констатировал мрачно Гвоздинский.
– Да, – довольно отчеканила Елена. – Я горжусь своей работой.
– Игорь Всеволодович оценил изображение своего лика на… «лягушонке»?
– Ему понравилась возможность ненавязчивой рекламы… Что? Почему это на «лягушонке»?
Елена проследила за тяжелым взглядом Гвоздинского. Да, машинка старенькая. Да, зеленая. И выглядит немного несуразно. Но это обманчивое впечатление. Автомобиль на редкость вместительной модели. По крайней мере, она смогла впихнуть в салон все необходимое. Из-за этого, правда, там осталось не слишком много свободного места. Но высокомерный свою задницу уж умостил бы. Поджал ноги и уселся бы отлично, кресло отодвинул, в случае чего.
