Она вытаращила глаза в подтверждение боязни. Чернов зло сжал губы. Что тут возразить? От Андромахи нужно только опыт перенимать, как беседовать с начальством. Племена так привыкли бояться эфемерных богинь на расстоянии, что за двадцать лет не научились опасаться их «настоящих». Слишком долгое время духи предков могли наказать своих потомков опосредованно: через голод, лишения, болезни. Девушки боялись, но действовать привыкли на свой страх и риск. А Светлана, к сожалению, так и не смогла им внушить послушание.
Он задумался. Получается, что любая из воинственных девиц могла при желании не только травы собирать по округе, но и выбраться в город. А там уже и приступить к безрассудной мести. Почему-то снова его подозрение пало на Орифию. Может, оттого, что по рассказам он знал только ее. Или потому, что по тем же рассказам она была слишком воинственна. Или потому, что именно Орифия получила неожиданную для себя власть и явно ею дорожила настолько сильно, чтобы сделать все для того, чтобы не потерять. Как бы там ни было, но Чернов уже давно решил уговорить Светлану познакомить его с остальными прабабками. Но пока не знал – как.
Его размышления прервал телефонный звонок. Дмитрий вздохнул: вчера он выключил звук, чтобы выспаться, а уже сегодня с самого утра ему названивали будущие роженицы. Задавали вопросы, делились тревогами. И Зинаида, конечно, звонила.
Но на сей раз это был Павел. Едва сдерживая зарождающееся волнение, Чернов поспешил ответить.
– Что случилось? – с испугом спросила Светлана, когда он сбросил вызов и побежал к стоянке.
– На маму снова было совершено покушение, – зло выкрикнул ей Дмитрий. – Опять одна из ваших птеродактилей хотела убить мою мать.
– Тебе не о чем беспокоиться, – уже в двадцатый раз повторял Чернову Павел. – Мы созвонились с охранной фирмой, они установили возле палаты твоей мамы пост. Два человека, Дим, круглосуточно ее охраняют. Мы дорожим безопасностью своих клиентов.
– Дорожите, говоришь? – прорычал Дмитрий. – Как же вышло тогда, что какой-то посторонний человек влез в окно палаты, в которой лежит моя мать? И не причинил ей вреда лишь по счастливой случайности, только потому, что в палату зашла медсестра?
– Ну так зашла же, Дим, – оправдывался Павел. – И, кстати, девушка как раз пострадала: именно ей преступник швырнул в голову тяжелую вазу перед тем, как убежать. У девушки серьезная черепно-мозговая, Дим… Я тебе еще раз повторяю: у нас договор с частной охранной организацией, один из ее сотрудников постоянно находится на входе, еще двое патрулируют двор. Ну кто же думал, что кому-то взбредет в голову залезть в окно? Мы же все-таки обычная больница. Но охранная организация оценила риски и выделила еще двоих сотрудников на палату. Они знают свое дело, Дим, это лучшая фирма города.
– Да уж, – продолжал сердиться Дмитрий. – Лучшая фирма!
– Ну знаешь, – развел руками Павел.
Чернов знал. Павел ему помогает. Но и не злиться на Павла не мог.
– Когда я могу поговорить с медсестрой?
– Зачем, Дим? – упорствовал Павел. – Все что помнит, она уже рассказала. Да и не видела толком ничего. Большой крупный мужчина. Длинные волосы. Очень сильный. Очень быстрый. Увидел, как она заходит, испугался, с огромной силой и скоростью швырнул в нее вазу, невероятно ловко скрылся за окном. Все. Зачем девушке что-либо скрывать? Она сама пострадавшая. Для чего нужно дергать ее лишний раз? Если что-то вспомнит, то и сама расскажет. Но это вряд ли, Дим. С испугу она ничего и разглядеть-то не успела. – Он осторожно похлопал Дмитрия по плечу. – Не переживай, Дима. Сотрудники охраны тоже зазря хлеб свой не едят. И клиентами, поверь мне, дорожат.
Чернов вздохнул. Павел, наверное, прав. Руководство охранной фирмы всполошилось, что может потерять «жирного» клиента, и в этот раз обойти их сотрудников будет непросто. Но его теперь тревожил новый момент: выходит, что целью преступников был не сам Чернов, а все же его мать. И что еще больше Дмитрия озаботило: нападавший не успокоится, пока не доведет дело до конца. Или пока его не остановишь. Только кого могла так разозлить безобидная пожилая женщина? Одно радовало: пока мама в больнице, она в относительной безопасности. И задача Дмитрия – найти виновника до того, как она покинет стены лечебницы.
На парковке Светлана и три девицы, завидев Дмитрия, инстинктивно сжались. Даже бухгалтерша на этот раз не кривила свой рот в привычно-нелепой усмешке. Чернов нахмурился и подошел к ним.
– Как чувствует себя ваша мама, Дмитрий Александрович? – еле слышно прошептала Светлана.
– А вы на какой ответ надеетесь? – рыкнул на нее Чернов.
Ученая отпрянула в сторону.
– Зачем вы так, Дмитрий Александрович? – сказала еще тише.
– Зачем я? – вызверился Чернов. – «Зачем» вы не следите за своими неандертальцами? «Зачем» им помешала моя мать? Больная пожилая женщина, которая и не подозревает о каких-то там племенах.
– Ну почему! – прокричала Света. – Почему вы так уверены в том, что преступник – одна из девушек племени?
– Что тут понимать? – в свою очередь и Дмитрий усилил громкость речи. – Медсестра видела крупную фигуру с длинными волосами. Конечно, она приняла напавшую за мужчину. Девушка же не знакома с вашими подопечными. Понятно, что если увидеть мощного мускулистого человека мельком, то первое, что придет на ум – что он мужчина. Но я же, в отличие от нее, прекрасно знаю, какие ваши барышни сильные и изворотливые. И как ловко они по окнам лазят – тоже знаю.
– Зачем им это делать? – пыталась достучаться до него Светлана.
– Не знаю, – чуть тише произнес Дмитрий. – Пока думал, что покушались на меня, мог догадываться о причинах. А теперь…
Он открыл дверцу автомобиля. Все четыре девушки несмело смотрели на него.
– Чего застыли? – усмехнулся Чернов. – Располагайтесь. Или вы предпочитаете входить через окно?
Дома их встретил Алексей.
– Панасагор отдыхает, – сообщил он. – Вы не переживайте, я его покормил. Ваш обед ожидает на столе.
Дмитрий улыбнулся: хоть какой-то толк от родственничков. Отдыхать не получается, но кормят отменно и по часам.
– Расскажите мне подробней об этих временных петлях, – попросил он Светлану, когда они устроились за столом.
– Что именно вас интересует? – уточнила она, с аппетитом уплетая еду. – Как я говорила, этот закон еще слабо нами изучен, и я мало в чем смогу вас просветить.
– Вы знаете, что происходит с теми людьми, которые попадают в петлю?
Света перестала жевать и призадумалась.
– Как вы понимаете, те, кто уже попал туда, обратно не возвращались, поэтому мы можем лишь предполагать, основываясь только на примерах. Ученые вывели формулу закона причинно-следственных связей, но она несовершенна… Слишком большую погрешность дает сам расчет. Но в целом формула себя оправдывает. По крайней мере, после того, как сотрудники университета стали просчитывать по ней возможный вред от перемещения, в петлю больше никто не попадал. Но и мы стали более осторожны: перемещаемся только в исключительных случаях и действуем в прошлом очень аккуратно, стараясь, чтобы наши действия как можно меньше могли повлиять на события будущего.
– И много исследователей попало в эту петлю? – насторожился Дмитрий.
– Ну… – протянула Светлана. – Несколько раз попадали, конечно. Люди сами знали, на какой риск они идут, но ученые, сами понимаете – натуры смелые. А потом в дело вмешались различные организации по правам человека, профсоюзы и политические партии. Церковные парафии не преминули поднажать. Они, кстати, были и основной противодействующей силой на этапе разработки проекта. Ученые боялись, что исследования вообще заморозят. Но ценой многочисленных договоров стороны общества пришли к консенсусу. Хотя, признаться, периодически случаются демонстрации противников перемещения, особенно в преддверии выборов мирового правительства.
– Получается, ваши ученые не знают, что происходит с исследователями в петле? – уточнил Чернов.
– В общих чертах знают. Как бы вам объяснить? Представьте, будто Вселенная – целостный живой организм. Очень разумный. Закон причинно-следственных связей жестко контролирует баланс, определяет, какие действия повредят систему, а какие можно скорректировать. Вот в том же случае с внуком и его дедом: если ущерб от изменения будущего будет ничтожно мал, то Вселенная может выстроить события таким образом, что для системы они будут безобидны. Например, внук все же родится, но от другого деда. Или, вернувшись в прошлое, передумает убивать. Или ему что-то помешает. Но иногда при таких действиях происходит петля: внук возвращается, убивает, баланс нарушается, события комкаются, следует временной промежуток до даты «решения об убийстве» без рождения деда, петля замыкается. Так как в круге не рождается и внук – в следующей петле появляется дед, и в итоге – снова рождается внук. И так происходит бесконечно в пределах данного временного промежутка: от решения вернуться и убить до встречи деда с внуком. А прямая реальность остается невредимой. Но самое интересное знаете, в чем?
Чернов вопросительно дернул подбородком.
– Чаще всего получается так, что для Вселенной мы – ничтожная мелочь, и она довольно легко может скорректировать события. Вот эти организации, сообщества протестуют, кричат о правах человека и рисках для планеты. А если разобраться детальней – в масштабах Вселенной мы просто пыль. Случаи появления «петель» единичные, на остальное ей плевать. Закон легко трансформирует цепочки ДНК и последовательности событий, как пешек, переставляет людей. И к тому же не будем забывать о том, что любой путешественник – обычный человек. В момент совершения убийства у него может случиться сердечный приступ, того же деда могут затем спасти… У Вселенной заготовлено множество вариантов корректировки. И самое главное: никогда со стопроцентной вероятностью невозможно предугадать, какое событие покажется ей важным. Что тут о каком-то дедушке говорить – вы можете вернуться в прошлое, убить, допустим, Чингисхана, а Вселенная не шевельнется. Или виновником миллионов смертей станет кто-то другой, или судьбы этих людей окажутся для закона настолько малыми, что Вселенная и этим сможет пренебречь. А они протестуют о каких-то там правах человека! В масштабах Вселенной это просто смешно.
Чернов усмехнулся на ее последнюю реплику. Философия – не его конек. Он – человек действия, а не размышлений о бессердечности Вселенной.
– То есть чем быстрее мы обнаружим кристалл, тем меньше вероятность того, что лично вы, Света, потревожите события и попадете во временную петлю?
– Именно, – согласилась ученая.
Дмитрий задумался.
– Я одного не могу понять: если амазонки прибыли с кристаллом, и он был так важен для них, почему ни одна из барышень про него не помнит? Даже если он был потерян гораздо раньше?
Три доисторические девицы сидели ровно и жевали молча. Дмитрий развернулся к ним.
– Как вы можете не помнить о кристалле рода?
– Почему это мы не помним? – невозмутимость Андромахи достигла максимума несуществующей шкалы, она бесстрастно сплюнула на пол застрявший в зубах кусок. – Мы и дуру эту, Мениппу, прекрасно помним. Хранительницу эту кольца.
– Не понял, – напрягся Чернов.
– А чего не понять? – зевнула «бухгалтерица». – Двадцать весен назад хранительницей кольца была Мениппа.
Чернов долго подбирал слова. Старался не показывать раздражение, буквально захлестнувшее его.
– Вы помните, для чего вас привели в город? – спросил как можно спокойней.
– Кольцо искать, – как отличница, бодро ответила девица.
– Замечательно, – похвалил ее Дмитрий. – А почему мы ищем то, что вы и так знаете, где находится? Отчего вы ничего не объяснили Свете?
– Так… – Андромаха нахмурилась. – Так нас же и не спрашивали шибко. Сказали – на задание идти. А приказы не обговариваются.
Девица долго соображала, терла лоб. Внезапно ткнула в Светлану пальцем.
– Так она и сама же ее знает.
Дмитрий резко развернулся к Светлане. Та выронила вилку из рук.
– Какого черта? – прошипел Чернов ей. – И вы туда же?
– Я не пойму, о чем она говорит, – затараторила ученая. – Ни о какой Мениппе я не знаю.
– Как же это не знаешь? – на лицо Андромахи наползла привычная усмешка. – Мениппа, которую тоже отобрали, а перед этим… перемещением не смогли найти.
– Вы ничего не хотите ответить, Света? – спросил Дмитрий.
– Ничего не пойму, – пробормотала та. – Да, была одна девушка, отобранная в группу. Перед самым перемещением она пропала и срочно была заменена другим индивидом. Но я честно не помню ее имя.
– Так Мениппа это ж и была, – радовалась Андромаха. – А врешь, что не помнишь.
– Ну надо же, как интересно, – поддразнил ученую Дмитрий. – Так что – дело раскрыто? Заправляйте космическую тарелку и отправляйтесь в начало эры.
– П-п-погодите, – всполошилась Светлана. – Как это раскрыто? Как это отправляйтесь? Как я объясню научному сообществу цель перемещения? – Она пододвинулась к Дмитрию вместе со стулом, на котором сидела. – Послушайте, Дмитрий. Отыскать кристалл легче сейчас, в настоящем времени. То, что мы знаем о том, что еще недавно он был в руках амазонок, только упрощает поиски. Подумайте сами: что такое двадцать веков. Это тьфу – секундочка. Почти как позавчера все было… Тем более, порассуждайте: я вспомнила эту девушку, она очень хотела в искусственный мир, а буквально перед самой отправкой сбежала. Вполне возможно, что сам закон Вселенной принудил ее поменять решение. Да научное сообщество никогда не согласится на подобный риск – последствия могут быть катастрофическими.
– Что вы предлагаете? – вздохнул Чернов.
– Искать кристалл здесь, – быстро ответила ученая. – Вяземский объяснил, что совсем недавно кольцо было в этом мире. Значит, мы можем попытаться отследить его перемещение. Нужно только узнать имя женщины, запечатленной на фото с ним последней.
– Это проще всего, – устало произнес Дмитрий. – Это моя прабабка.
– Вот видите, видите, – обрадовалась Светлана. – Вот вам и доказательство наследования.
– Меня тревожит другое, – размышлял Чернов. – Такое ощущение, что я сам где-то видел этот кристалл. Но не могу вспомнить – где.
– Жаль, что нельзя расспросить об этом вашу мать, – грустно раздумывала вслух ученая.
– Да вы что! – вскипел Дмитрий. – А мне вообще жаль, что моя мать не приходит в сознание и лежит в больнице. И без расспросов о кристалле.
Он отбросил вилку и рассерженно вышел за дверь.
Дмитрий сделал несколько ответных звонков будущим роженицам и, конечно, Зинаиде. Та осторожно расспрашивала о Хащевом. Чернов благоразумно решил пока не сообщать, что находится в городе.
Он слышал, как в соседней комнате прабабки приступили к активным молитвам, плавно перешедшим в такие же активные и шумные тренировки. Чернов, пользуясь свободным временем, открывал одну за другой верхние шухляды шкафа. Он никогда прежде не интересовался, где мама сберегает старые фотографии и прочие милые ее сердцу древности. Они возникали сами собой на застольях и совались Дмитрию под нос: открытки со штампом главпочтамта, детсадовские его поделки, фото «тех, которые… ну тогда». Бесполезные с его точки зрения вещи, которые мать бережно хранила невесть где.
Дверь открылась и в комнату прошмыгнула Андромаха. Лукаво улыбнулась и присела на краешек дивана, заглядывая мягко Дмитрию в глаза. Тот удивился, но виду не подал. Строил из себя гостеприимного хозяина двухкомнатной квартиры.
Он задумался. Получается, что любая из воинственных девиц могла при желании не только травы собирать по округе, но и выбраться в город. А там уже и приступить к безрассудной мести. Почему-то снова его подозрение пало на Орифию. Может, оттого, что по рассказам он знал только ее. Или потому, что по тем же рассказам она была слишком воинственна. Или потому, что именно Орифия получила неожиданную для себя власть и явно ею дорожила настолько сильно, чтобы сделать все для того, чтобы не потерять. Как бы там ни было, но Чернов уже давно решил уговорить Светлану познакомить его с остальными прабабками. Но пока не знал – как.
Его размышления прервал телефонный звонок. Дмитрий вздохнул: вчера он выключил звук, чтобы выспаться, а уже сегодня с самого утра ему названивали будущие роженицы. Задавали вопросы, делились тревогами. И Зинаида, конечно, звонила.
Но на сей раз это был Павел. Едва сдерживая зарождающееся волнение, Чернов поспешил ответить.
– Что случилось? – с испугом спросила Светлана, когда он сбросил вызов и побежал к стоянке.
– На маму снова было совершено покушение, – зло выкрикнул ей Дмитрий. – Опять одна из ваших птеродактилей хотела убить мою мать.
ГЛАВА 11
– Тебе не о чем беспокоиться, – уже в двадцатый раз повторял Чернову Павел. – Мы созвонились с охранной фирмой, они установили возле палаты твоей мамы пост. Два человека, Дим, круглосуточно ее охраняют. Мы дорожим безопасностью своих клиентов.
– Дорожите, говоришь? – прорычал Дмитрий. – Как же вышло тогда, что какой-то посторонний человек влез в окно палаты, в которой лежит моя мать? И не причинил ей вреда лишь по счастливой случайности, только потому, что в палату зашла медсестра?
– Ну так зашла же, Дим, – оправдывался Павел. – И, кстати, девушка как раз пострадала: именно ей преступник швырнул в голову тяжелую вазу перед тем, как убежать. У девушки серьезная черепно-мозговая, Дим… Я тебе еще раз повторяю: у нас договор с частной охранной организацией, один из ее сотрудников постоянно находится на входе, еще двое патрулируют двор. Ну кто же думал, что кому-то взбредет в голову залезть в окно? Мы же все-таки обычная больница. Но охранная организация оценила риски и выделила еще двоих сотрудников на палату. Они знают свое дело, Дим, это лучшая фирма города.
– Да уж, – продолжал сердиться Дмитрий. – Лучшая фирма!
– Ну знаешь, – развел руками Павел.
Чернов знал. Павел ему помогает. Но и не злиться на Павла не мог.
– Когда я могу поговорить с медсестрой?
– Зачем, Дим? – упорствовал Павел. – Все что помнит, она уже рассказала. Да и не видела толком ничего. Большой крупный мужчина. Длинные волосы. Очень сильный. Очень быстрый. Увидел, как она заходит, испугался, с огромной силой и скоростью швырнул в нее вазу, невероятно ловко скрылся за окном. Все. Зачем девушке что-либо скрывать? Она сама пострадавшая. Для чего нужно дергать ее лишний раз? Если что-то вспомнит, то и сама расскажет. Но это вряд ли, Дим. С испугу она ничего и разглядеть-то не успела. – Он осторожно похлопал Дмитрия по плечу. – Не переживай, Дима. Сотрудники охраны тоже зазря хлеб свой не едят. И клиентами, поверь мне, дорожат.
Чернов вздохнул. Павел, наверное, прав. Руководство охранной фирмы всполошилось, что может потерять «жирного» клиента, и в этот раз обойти их сотрудников будет непросто. Но его теперь тревожил новый момент: выходит, что целью преступников был не сам Чернов, а все же его мать. И что еще больше Дмитрия озаботило: нападавший не успокоится, пока не доведет дело до конца. Или пока его не остановишь. Только кого могла так разозлить безобидная пожилая женщина? Одно радовало: пока мама в больнице, она в относительной безопасности. И задача Дмитрия – найти виновника до того, как она покинет стены лечебницы.
На парковке Светлана и три девицы, завидев Дмитрия, инстинктивно сжались. Даже бухгалтерша на этот раз не кривила свой рот в привычно-нелепой усмешке. Чернов нахмурился и подошел к ним.
– Как чувствует себя ваша мама, Дмитрий Александрович? – еле слышно прошептала Светлана.
– А вы на какой ответ надеетесь? – рыкнул на нее Чернов.
Ученая отпрянула в сторону.
– Зачем вы так, Дмитрий Александрович? – сказала еще тише.
– Зачем я? – вызверился Чернов. – «Зачем» вы не следите за своими неандертальцами? «Зачем» им помешала моя мать? Больная пожилая женщина, которая и не подозревает о каких-то там племенах.
– Ну почему! – прокричала Света. – Почему вы так уверены в том, что преступник – одна из девушек племени?
– Что тут понимать? – в свою очередь и Дмитрий усилил громкость речи. – Медсестра видела крупную фигуру с длинными волосами. Конечно, она приняла напавшую за мужчину. Девушка же не знакома с вашими подопечными. Понятно, что если увидеть мощного мускулистого человека мельком, то первое, что придет на ум – что он мужчина. Но я же, в отличие от нее, прекрасно знаю, какие ваши барышни сильные и изворотливые. И как ловко они по окнам лазят – тоже знаю.
– Зачем им это делать? – пыталась достучаться до него Светлана.
– Не знаю, – чуть тише произнес Дмитрий. – Пока думал, что покушались на меня, мог догадываться о причинах. А теперь…
Он открыл дверцу автомобиля. Все четыре девушки несмело смотрели на него.
– Чего застыли? – усмехнулся Чернов. – Располагайтесь. Или вы предпочитаете входить через окно?
Дома их встретил Алексей.
– Панасагор отдыхает, – сообщил он. – Вы не переживайте, я его покормил. Ваш обед ожидает на столе.
Дмитрий улыбнулся: хоть какой-то толк от родственничков. Отдыхать не получается, но кормят отменно и по часам.
– Расскажите мне подробней об этих временных петлях, – попросил он Светлану, когда они устроились за столом.
– Что именно вас интересует? – уточнила она, с аппетитом уплетая еду. – Как я говорила, этот закон еще слабо нами изучен, и я мало в чем смогу вас просветить.
– Вы знаете, что происходит с теми людьми, которые попадают в петлю?
Света перестала жевать и призадумалась.
– Как вы понимаете, те, кто уже попал туда, обратно не возвращались, поэтому мы можем лишь предполагать, основываясь только на примерах. Ученые вывели формулу закона причинно-следственных связей, но она несовершенна… Слишком большую погрешность дает сам расчет. Но в целом формула себя оправдывает. По крайней мере, после того, как сотрудники университета стали просчитывать по ней возможный вред от перемещения, в петлю больше никто не попадал. Но и мы стали более осторожны: перемещаемся только в исключительных случаях и действуем в прошлом очень аккуратно, стараясь, чтобы наши действия как можно меньше могли повлиять на события будущего.
– И много исследователей попало в эту петлю? – насторожился Дмитрий.
– Ну… – протянула Светлана. – Несколько раз попадали, конечно. Люди сами знали, на какой риск они идут, но ученые, сами понимаете – натуры смелые. А потом в дело вмешались различные организации по правам человека, профсоюзы и политические партии. Церковные парафии не преминули поднажать. Они, кстати, были и основной противодействующей силой на этапе разработки проекта. Ученые боялись, что исследования вообще заморозят. Но ценой многочисленных договоров стороны общества пришли к консенсусу. Хотя, признаться, периодически случаются демонстрации противников перемещения, особенно в преддверии выборов мирового правительства.
– Получается, ваши ученые не знают, что происходит с исследователями в петле? – уточнил Чернов.
– В общих чертах знают. Как бы вам объяснить? Представьте, будто Вселенная – целостный живой организм. Очень разумный. Закон причинно-следственных связей жестко контролирует баланс, определяет, какие действия повредят систему, а какие можно скорректировать. Вот в том же случае с внуком и его дедом: если ущерб от изменения будущего будет ничтожно мал, то Вселенная может выстроить события таким образом, что для системы они будут безобидны. Например, внук все же родится, но от другого деда. Или, вернувшись в прошлое, передумает убивать. Или ему что-то помешает. Но иногда при таких действиях происходит петля: внук возвращается, убивает, баланс нарушается, события комкаются, следует временной промежуток до даты «решения об убийстве» без рождения деда, петля замыкается. Так как в круге не рождается и внук – в следующей петле появляется дед, и в итоге – снова рождается внук. И так происходит бесконечно в пределах данного временного промежутка: от решения вернуться и убить до встречи деда с внуком. А прямая реальность остается невредимой. Но самое интересное знаете, в чем?
Чернов вопросительно дернул подбородком.
– Чаще всего получается так, что для Вселенной мы – ничтожная мелочь, и она довольно легко может скорректировать события. Вот эти организации, сообщества протестуют, кричат о правах человека и рисках для планеты. А если разобраться детальней – в масштабах Вселенной мы просто пыль. Случаи появления «петель» единичные, на остальное ей плевать. Закон легко трансформирует цепочки ДНК и последовательности событий, как пешек, переставляет людей. И к тому же не будем забывать о том, что любой путешественник – обычный человек. В момент совершения убийства у него может случиться сердечный приступ, того же деда могут затем спасти… У Вселенной заготовлено множество вариантов корректировки. И самое главное: никогда со стопроцентной вероятностью невозможно предугадать, какое событие покажется ей важным. Что тут о каком-то дедушке говорить – вы можете вернуться в прошлое, убить, допустим, Чингисхана, а Вселенная не шевельнется. Или виновником миллионов смертей станет кто-то другой, или судьбы этих людей окажутся для закона настолько малыми, что Вселенная и этим сможет пренебречь. А они протестуют о каких-то там правах человека! В масштабах Вселенной это просто смешно.
Чернов усмехнулся на ее последнюю реплику. Философия – не его конек. Он – человек действия, а не размышлений о бессердечности Вселенной.
– То есть чем быстрее мы обнаружим кристалл, тем меньше вероятность того, что лично вы, Света, потревожите события и попадете во временную петлю?
– Именно, – согласилась ученая.
Дмитрий задумался.
– Я одного не могу понять: если амазонки прибыли с кристаллом, и он был так важен для них, почему ни одна из барышень про него не помнит? Даже если он был потерян гораздо раньше?
Три доисторические девицы сидели ровно и жевали молча. Дмитрий развернулся к ним.
– Как вы можете не помнить о кристалле рода?
– Почему это мы не помним? – невозмутимость Андромахи достигла максимума несуществующей шкалы, она бесстрастно сплюнула на пол застрявший в зубах кусок. – Мы и дуру эту, Мениппу, прекрасно помним. Хранительницу эту кольца.
– Не понял, – напрягся Чернов.
– А чего не понять? – зевнула «бухгалтерица». – Двадцать весен назад хранительницей кольца была Мениппа.
Чернов долго подбирал слова. Старался не показывать раздражение, буквально захлестнувшее его.
– Вы помните, для чего вас привели в город? – спросил как можно спокойней.
– Кольцо искать, – как отличница, бодро ответила девица.
– Замечательно, – похвалил ее Дмитрий. – А почему мы ищем то, что вы и так знаете, где находится? Отчего вы ничего не объяснили Свете?
– Так… – Андромаха нахмурилась. – Так нас же и не спрашивали шибко. Сказали – на задание идти. А приказы не обговариваются.
Девица долго соображала, терла лоб. Внезапно ткнула в Светлану пальцем.
– Так она и сама же ее знает.
Дмитрий резко развернулся к Светлане. Та выронила вилку из рук.
– Какого черта? – прошипел Чернов ей. – И вы туда же?
– Я не пойму, о чем она говорит, – затараторила ученая. – Ни о какой Мениппе я не знаю.
– Как же это не знаешь? – на лицо Андромахи наползла привычная усмешка. – Мениппа, которую тоже отобрали, а перед этим… перемещением не смогли найти.
– Вы ничего не хотите ответить, Света? – спросил Дмитрий.
– Ничего не пойму, – пробормотала та. – Да, была одна девушка, отобранная в группу. Перед самым перемещением она пропала и срочно была заменена другим индивидом. Но я честно не помню ее имя.
– Так Мениппа это ж и была, – радовалась Андромаха. – А врешь, что не помнишь.
– Ну надо же, как интересно, – поддразнил ученую Дмитрий. – Так что – дело раскрыто? Заправляйте космическую тарелку и отправляйтесь в начало эры.
– П-п-погодите, – всполошилась Светлана. – Как это раскрыто? Как это отправляйтесь? Как я объясню научному сообществу цель перемещения? – Она пододвинулась к Дмитрию вместе со стулом, на котором сидела. – Послушайте, Дмитрий. Отыскать кристалл легче сейчас, в настоящем времени. То, что мы знаем о том, что еще недавно он был в руках амазонок, только упрощает поиски. Подумайте сами: что такое двадцать веков. Это тьфу – секундочка. Почти как позавчера все было… Тем более, порассуждайте: я вспомнила эту девушку, она очень хотела в искусственный мир, а буквально перед самой отправкой сбежала. Вполне возможно, что сам закон Вселенной принудил ее поменять решение. Да научное сообщество никогда не согласится на подобный риск – последствия могут быть катастрофическими.
– Что вы предлагаете? – вздохнул Чернов.
– Искать кристалл здесь, – быстро ответила ученая. – Вяземский объяснил, что совсем недавно кольцо было в этом мире. Значит, мы можем попытаться отследить его перемещение. Нужно только узнать имя женщины, запечатленной на фото с ним последней.
– Это проще всего, – устало произнес Дмитрий. – Это моя прабабка.
– Вот видите, видите, – обрадовалась Светлана. – Вот вам и доказательство наследования.
– Меня тревожит другое, – размышлял Чернов. – Такое ощущение, что я сам где-то видел этот кристалл. Но не могу вспомнить – где.
– Жаль, что нельзя расспросить об этом вашу мать, – грустно раздумывала вслух ученая.
– Да вы что! – вскипел Дмитрий. – А мне вообще жаль, что моя мать не приходит в сознание и лежит в больнице. И без расспросов о кристалле.
Он отбросил вилку и рассерженно вышел за дверь.
ГЛАВА 12
Дмитрий сделал несколько ответных звонков будущим роженицам и, конечно, Зинаиде. Та осторожно расспрашивала о Хащевом. Чернов благоразумно решил пока не сообщать, что находится в городе.
Он слышал, как в соседней комнате прабабки приступили к активным молитвам, плавно перешедшим в такие же активные и шумные тренировки. Чернов, пользуясь свободным временем, открывал одну за другой верхние шухляды шкафа. Он никогда прежде не интересовался, где мама сберегает старые фотографии и прочие милые ее сердцу древности. Они возникали сами собой на застольях и совались Дмитрию под нос: открытки со штампом главпочтамта, детсадовские его поделки, фото «тех, которые… ну тогда». Бесполезные с его точки зрения вещи, которые мать бережно хранила невесть где.
Дверь открылась и в комнату прошмыгнула Андромаха. Лукаво улыбнулась и присела на краешек дивана, заглядывая мягко Дмитрию в глаза. Тот удивился, но виду не подал. Строил из себя гостеприимного хозяина двухкомнатной квартиры.
