Вернусь домой.
- Верно, - Терон поднял рукава, подошел к печати и встал на одно колено. – Тогда вперед.
Я подняла голову, чтобы в последний раз взглянуть на родной домишко и горячо любимые мною рябинки, росшие вокруг дома: их пышная, обволакивающая по осени крышу багрово-ржавая шевелюра была буквально усыпана искорками спелых горьковато-сочных ягод. Под одной из таких рябин одним летним погожим деньком мама стригла мои непослушные локоны и приговаривала, что быть мне самой красивой, могущественной и счастливой ведьмой этого мира. Я слушала, затаив дыхание и зажмурив от удовольствия глаза, и уже тогда чувствовала себя самой счастливой ведьмочкой на свете. И мне было абсолютно папиросово, буду ли я вдобавок еще и могущественной или красивой. А впрочем, красивой стать, признаюсь, все же хотелось. Но много позже… когда-нибудь. А в тот теплый, янтарно-солнечный заботливый миг, кутаясь в мамину любовь и безопасность, мне было достаточно уже того, чтобы вот так иногда сидеть под раскидистой любимой рябиной и слушать мамины байки, пока ее рука нежно гладит мои непослушные локоны.
Я тихонько улыбнулась и, стараясь не обращать внимания на острую боль в запястьях, закрыла глаза, полностью растворяясь в чудесных воспоминаниях.
- Пора.
Вздрогнув, вздохнула прогорклый воздух и медленно легла спиной на теплую пульсирующую в предвкушении землю. С мольбой в глазах уставилась в ночное небо, где в окружении игольчатых звезд застыла невозмутимая луна.
Если бы я только знала, что меня там ждет, то ни за что бы не решилась ступить на этот путь.
Но я не знала…
И сделала шаг.
Было ли мне больно падать в Закраину? Нет, не думаю. Мамин веник и бабушкина швабра еще много зим будут удерживать лидирующие позиции в данной категории. Было ли страшно? Возможно... Точно не помню. Я переход в принципе плохо помню — все произошло мягко, незаметно. Все равно, что уснуть. Вот только этот сон покоя не принес — и это стало понятно уже по длинным живым теням, что кружили вокруг, пока я растерянно крутила головой в незнакомом топком редколесье, окутанном тусклым и даже каким-то вязким солнечным светом. Я огляделась в поисках каких-нибудь указателей или знаков, могущих дать подсказку, в каком направлении двигаться дальше. По рассказам бабушки — еще до ее швабры — я должна была прибыть к некоему месту, последней пристани, где мою душу с распростертыми объятьями встретит, расцелует и утешит любимая и любящая родня, а затем сопроводит в место, специально для душ отведенное. А еще, насколько мне известно, усопшую ведьму до этой самой последней пристани должен сопроводить ее фамильяр.
Я фыркнула: учитывая наши с Сеймуром взаимопокушения, мне на такой подарок рассчитывать определенно не стоило. Поэтому на эту самую пристань мне, очевидно, предстояло попасть самостоятельно и, что немаловажно, в целости и ненадкусанности жадными до душ лярвами.
С другой стороны, мне ведь и не нужен никакой причал с тамошней лобызающей во все щели родней. Потому как цель моей экскурсии по Закраине — призвать маму и вернуться вместе с ней в подлунный мир. Но это при условии, что ритуал призыва сработает. А потом сработает ритуал возвращения. А в промежутке, пока будут работать эти ритуалы, нас не сожрут алчные лярвы или злобные бесы. Я ничего не упустила?
Сжав виски, я тихонько застонала, практически ощущая, как в гнетущем предчувствии ноет моя умудренная опытом пятая точка.
- Поздно спохватилась, - горько хмыкнула я, но, ощутив подступающую тошноту зарождающейся паники, резко выпрямилась и мотнула головой в попытке отбросить тягостные мысли, - Так, соберись, Ряба! Нашла время себя жалеть!
Ага, кажется, полегчало. По крайней мере, острые панические спазмы трансформировались в острое желание обнять коленки и зарыдать. Впрочем, с этим я уж как-нибудь справлюсь.
Я выпрямилась и поспешила осмотреть мрачную действительность, которая, впрочем, оказалась не такой уж и мрачной: местная высокая трава, словно покрытая отполированным бабулей серебром, тихонько покачивалась на несуществующем ветру и, точно живая, заботливо обвивала мои голени. Настойчиво так обвивала. Я бы даже сказала — целенаправленно. Словно хотела прямо здесь и сейчас прибрать мое бренное тело к земле… не будь я уже в оной.
Не желая вдаваться в кровожадные подробности плана ненасытного гербария, я поспешила встать и отойти подальше — и тут же едва не налетела на высокую, словно сбитую из плотного тумана, фигуру мужчины.
- Изви… - окончание фразы застряло где-то между здравым смыслом и селезенкой с чутьем на неприятности.
Инстинкт самосохранения и вовсе потребовал немедленно вернуться к злокозненному гербарию. И, признаюсь, в тот момент я была с ним полностью согласна. Потому как совершено не рассчитывала внезапно оказаться прямо посреди толпы бесплотных душ с белесыми слепыми глазами на сером, без единого намека на живой румянец, лице.
Нет, разумеется, спускаясь в Закраину, я прекрасно понимала, что меня здесь встретят отнюдь не рыбки с котиками. Откровенно говоря, надеялась, что вообще никто не встретит. И никто никогда не узнает, что в мертвых землях по несчастному стечению обстоятельств заплутала живая душа. Но все же не рассчитывала, что удача покинет меня быстрее, чем котики жрут рыбок.
Наивная!
– Драная белладонна, - тихонько выругалась я, аккуратно убирая свою неразумную душу подальше с траектории блуждания неприкаянных сущей.
И лишь спустя минуту борьбы с паникой и безысходностью я вдруг осознала, что эти души отнюдь не неприкаянные. И не блуждают они вовсе, а целенаправленно плывут по одному на всех, видимому лишь им, пути, который вел их к огромному, с дом высотой, подвесному изумрудному мосту над залитой янтарным туманом пропастью. И прежде чем я это осознала, мне вдруг нестерпимо захотелось попасть по другую сторону моста. В пока не знакомое, но уже такое притягательное место, утопающее в медовых лучах предзакатного солнца и изумрудном, словно сочная весенняя листва, свете. В место, от которого веяло спокойствием и безмятежностью, теплом и уютом, любовью и безусловным принятием.
Мне даже не нужно было двигаться — воздух сам подхватил мое бесплотное тело и увлек вместе со всеми прямо к мосту.
Воспоминания постепенно стирались, размывая грань между разумом и сном. Тело быстро наполнялось легкостью, упоительной негой и сладким предвкушением скорой встречи. И совершенно не важно, с кем и где произойдет эта встреча. И если она будет хотя бы вполовину такой же восхитительной, как ощущения, идущие от моста, — я ни за что ее не упущу.
Вот бы показать всю эту красоту сестренке и... Неожиданный шип воспоминания пронзил грудь острой болью, от которой бесплотное тело свело страшной судорогой.
- Аля, - прошептала я, согнувшись в три погибели.
Нет, нельзя поддаваться! И идти мне туда тоже нельзя.
О Лафия, но как же хочется! И кто сказал что нельзя? Может, мама сейчас именно там с нетерпением меня ждет? И от долгожданной встречи с мамой меня отделяет всего несколько шагов? Всего несколько шагов от возможности увидеть ее светлую улыбку, счастливо улыбнуться в ответ, крепко обнять и больше никогда не отпускать… разве в целом мире что-то может быть желаннее?!
По телу хлынула новая теплая волна, больше прежней. Ярче, вожделеннее. Я уже практически себе не принадлежала, послушно следуя за влекущим по мосту потоком. И от всей души желая заглушить тихую ноющую боль в груди.
Еще немного — и я перейду на ту сторону.
Подожди меня еще совсем чуть-чуть, мамочка, и мы воссоединимся. И больше никогда не расстанемся.
Грудь снова пронзила острая боль.
- Помогите, - прошептала я, корчась от боли. - Кто-нибудь.
Внезапно в живот ударил тяжелый белый снаряд, заменив острую боль на еще большую, но уже тупую. Я даже удивиться не успела, не говоря уже о том, чтобы как-то среагировать, а мое тело, подчиняясь инерции удара, уже вовсю летело назад, подальше от моста.
Перевернувшись несколько раз, я скатилась в мягкий овраг и затихла, прислушиваясь к телу. Боли не было. Как, впрочем, и сладкой неги, к которой, если честно, я уже успела привыкнуть. Но, слава Темной Лафии, мне все-таки удалось вырваться из этого чарующего плена. Хотя и не совсем понятно, как именно мне это удалось.
К счастью, ответ не заставил себя долго ждать.
- Уходи отсюда!
Я испуганно оглянулась в поисках источника знакомого голоса и обомлела: прямо передо мной во всей своей красе и грации стоял наш семейный фамильяр.
- Сеймур? Какими… дорогами? – с трудом сглотнув, поинтересовалась я, не в силах оторвать взгляд от его вздыбившейся жемчужной шерсти, в которой то и дело потрескивали серебристые искры.
- Окольными, - тяжело дыша и удерживая переднюю правую лапу на весу, ответил кот. - Ты о чем думала, когда в Закраину спускалась, окаянная? – проявил весь набор дружелюбия и участия фамильяр.
- Да уж явно не о тебе, помпон с усами, - в тон ему огрызнулась я и отвернулась: не хватало еще, чтобы мне читал нотации кот, чей пушистый зад я видела чаще, чем свое отражение.
– Тебя здесь быть не должно... - начал было Сеймур, но вдруг его голос натужно захрипел. Кот умолк и с силой затряс головой.
Я бросила злой взгляд на фамильяра. И поделом! Когда нам с Алей очень нужна была поддержка, этот шерстяной зародыш рассосался в космическом пространстве, и поминай как звали! А вот как совет ценный дать, так поди ж ты, даже в Закраине меня нашел!
- Закраина открыта для посещений, - раздраженно бросила я и отвернулась.
- Уходи отсюда. Немедленно! - просипел кот. - Тебе нельзя здесь быть.
– Как и тебе! – не сдержав эмоций, напустилась я на фамильяра. – Ты вообще сейчас должен быть с Алей и… с мамой? – фраза еще не закончилась, а у меня внутри все сжалось от ужасающей догадки.
Просто так фамильяры по Закраине не разгуливают. В Мертвом мире у них могут быть только две задачи: либо поручение хозяина, либо…
- Ты ее сопровождаешь? – глухо спросила я, до конца не определившись, хочу ли услышать ответ.
Сеймур открыл рот, но вместо звука из его горла вырвалось хриплое ворчание. А потом он отступил и яростно отряхнулся, словно хотел сбросить с себя что-то постороннее, тяжелое.
- Я фамильяр Вольры.
Я раздраженно фыркнула: зачем говорить столь очевидные вещи? Или я в его глазах не только безрассудная, но ко всему прочему еще и туповатая? Мило. Но не оригинально.
- Но еще я фамильяр рода Дишел и... - голос фамильяра снова охрип, - я не могу... я должен... Прошу, Мирабель.
Я удивленно уставилась на кота и только сейчас поняла, что с фамильяром что-то не так. От прежней грации и горделивой осанки родового фамильяра не осталось и следа. Его шерсть, обычно белоснежная и шелковистая, рваными грязными клочьями топорщилась во все стороны. Одно ухо фамильяра странно подрагивало, а второе и вовсе было примято.
- Сеймур? – потянулась я к коту, но тот вдруг резко отскочил в сторону, словно рядом с ним проползла ядовитая гюрза.
А затем вдруг зашипел и высоко подскочил. А вслед за фамильяром с земли устремилось что-то черное и змееподобное. Я даже воскликнуть не успела, как фамильяра в одно мгновение обвила удушающая лента и потянула обратно к земле.
- Сеймур! - крикнула я и, вскочив на ноги, протянула ладонь в искреннем желании помочь.
Но фамильяр словно растворился в воздухе. А вместе с ним исчезла и мерзкая живая лента.
- Да как же это, - пробормотала я, погружая дрожащие ладони в почву, густо укрытую пеплом и трухой. - Сейчас, миленький, подожди. Воздух вокруг соберись в ведьмин круг… Ай! – вскрикнула я и скрючилась от боли и неожиданности: колье на шее накалилось до предела и вспыхнуло снопом ярких искр, окутавших все мое тело.
Я вскочила на ноги — и тут же зажала рот ладонью, запирая в груди рвущийся наружу кашель. В нос ударил тяжелый, удушающий запах тлена, от которого горло тут же сдавил сильный болезненный спазм. Пришлось закрыть ладонью еще и нос, но мерзкий запах все равно продолжал проникать внутрь, забивая легкие, оставляя на губах язвы, а на языке — горький привкус гнилой земли. Глаза защипало, рот с каждым вдохом заполняла жгучая горечь, заливая горло и нос невыносимым жаром.
В каком-то инстинктивном порыве я затаила дыхание и закрыла глаза, пытаясь унять дрожь в теле и утихомирить бушующее пламя в груди.
Как ни странно, это сработало. Вернув себе немного самообладания, я вновь обрела возможность соображать. И тут же перестала дышать. А точнее, втягивать ядовитый воздух в себя, подражая дыханию. Это неожиданное открытие и последующее решение прекратить цепляться за привычки живых принесли настоящее облегчение!
Восстановив контроль над мыслями и чувствами, я быстро огляделась по сторонам.
- Сеймур? - тихонько позвала я фамильяра. - Сеймур, ты меня слышишь? Отзовись.
"Пока меня не услышал никто другой", - пронеслось в голове, но я поспешила отогнать от себя мрачные мысли.
Проведя дрожащей рукой по волосам, нащупала мамин венчик и вздрогнула, вспомнив, зачем я здесь. Надо поторапливаться. Осторожно сняв венчик с волос, я сжала его в ладони. И вздрогнула — грудь опалило жгучей тоской, а в горле заклокотала невыносимая горечь.
- Сеймур, - прошептала я, предприняв еще одну попытку достучаться до фамильяра. Или хотя бы до его совести. - Convoro res… оу… - резко выдохнула я от боли, снова ощутив, как накаляется колье на шее. - Seimoure! - преодолев боль, я все же сумела закончить призыв.
Будто отзываясь на магию, колье засияло еще сильнее, заискрило и снова окружило меня снопом искр, разлетевшихся вокруг ослепляющей волной.
- Да вы издеваетесь? - пробормотала я, пытаясь стряхнуть с себя горячие икры, которые с шипением вонзались в плащ и стекали вниз. – Что ж такое-то, - раздраженно бросила я — и осеклась, настороженно прислушиваясь к неясному жуткому шороху за своей спиной.
Пытаясь унять крупную дрожь в теле, я оглянулась, попутно вознося краткую молитву Темной Лафии о том, чтобы услышанное мною оказалось всего лишь шелестом самой обычной листвы. Я прищурилась в попытке вглядеться в густой туман, но непроницаемая грязновато-серая пена надежно укрывала своих обитателей от моих глаз.
Зато их сверкающие в алчной жажде глаза я разглядела прекрасно!
Я сжала кулаки и пригнулась, попутно перебирая в памяти наиболее подходящие для нарисовавшегося кизяка обстоятельств заклинания и вязи.
И выход нашелся довольно быстро: я просто бросилась наутек. Вот только, как выяснилось спустя три медленных шага, вязкая зыбучая почва не оставляла мне ни малейшего шанса уйти от преследователей, которые, к слову, всего в десяти шагах от меня хищно щелкали чем-то явно заточенным под мою обреченную душу.
Я быстро припала на одно колено и, собрав горсть влажной земли, подбросила перед собой.
- Земля, что жизнь дала, скорей восстань и мне защитой стань, - скороговоркой прошептала я и сосредоточилась, вдыхая в песок силу.
Потревоженное магией, колье снова заискрило и раскалилось, но на сей раз я была слишком напугана, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.
Повинуясь моей вязи, почва резко вздыбилась стеной пыли и пепла, а затем окутала преследователей плотным коконом. Да только это не сильно помогло: во-первых, магия в Закраине сработала совершенно иначе, чем в подлунном мире, а во-вторых… против обитателей Закраины она не сработала вообще.
- Верно, - Терон поднял рукава, подошел к печати и встал на одно колено. – Тогда вперед.
Я подняла голову, чтобы в последний раз взглянуть на родной домишко и горячо любимые мною рябинки, росшие вокруг дома: их пышная, обволакивающая по осени крышу багрово-ржавая шевелюра была буквально усыпана искорками спелых горьковато-сочных ягод. Под одной из таких рябин одним летним погожим деньком мама стригла мои непослушные локоны и приговаривала, что быть мне самой красивой, могущественной и счастливой ведьмой этого мира. Я слушала, затаив дыхание и зажмурив от удовольствия глаза, и уже тогда чувствовала себя самой счастливой ведьмочкой на свете. И мне было абсолютно папиросово, буду ли я вдобавок еще и могущественной или красивой. А впрочем, красивой стать, признаюсь, все же хотелось. Но много позже… когда-нибудь. А в тот теплый, янтарно-солнечный заботливый миг, кутаясь в мамину любовь и безопасность, мне было достаточно уже того, чтобы вот так иногда сидеть под раскидистой любимой рябиной и слушать мамины байки, пока ее рука нежно гладит мои непослушные локоны.
Я тихонько улыбнулась и, стараясь не обращать внимания на острую боль в запястьях, закрыла глаза, полностью растворяясь в чудесных воспоминаниях.
- Пора.
Вздрогнув, вздохнула прогорклый воздух и медленно легла спиной на теплую пульсирующую в предвкушении землю. С мольбой в глазах уставилась в ночное небо, где в окружении игольчатых звезд застыла невозмутимая луна.
Если бы я только знала, что меня там ждет, то ни за что бы не решилась ступить на этот путь.
Но я не знала…
И сделала шаг.
Глава 2
Было ли мне больно падать в Закраину? Нет, не думаю. Мамин веник и бабушкина швабра еще много зим будут удерживать лидирующие позиции в данной категории. Было ли страшно? Возможно... Точно не помню. Я переход в принципе плохо помню — все произошло мягко, незаметно. Все равно, что уснуть. Вот только этот сон покоя не принес — и это стало понятно уже по длинным живым теням, что кружили вокруг, пока я растерянно крутила головой в незнакомом топком редколесье, окутанном тусклым и даже каким-то вязким солнечным светом. Я огляделась в поисках каких-нибудь указателей или знаков, могущих дать подсказку, в каком направлении двигаться дальше. По рассказам бабушки — еще до ее швабры — я должна была прибыть к некоему месту, последней пристани, где мою душу с распростертыми объятьями встретит, расцелует и утешит любимая и любящая родня, а затем сопроводит в место, специально для душ отведенное. А еще, насколько мне известно, усопшую ведьму до этой самой последней пристани должен сопроводить ее фамильяр.
Я фыркнула: учитывая наши с Сеймуром взаимопокушения, мне на такой подарок рассчитывать определенно не стоило. Поэтому на эту самую пристань мне, очевидно, предстояло попасть самостоятельно и, что немаловажно, в целости и ненадкусанности жадными до душ лярвами.
С другой стороны, мне ведь и не нужен никакой причал с тамошней лобызающей во все щели родней. Потому как цель моей экскурсии по Закраине — призвать маму и вернуться вместе с ней в подлунный мир. Но это при условии, что ритуал призыва сработает. А потом сработает ритуал возвращения. А в промежутке, пока будут работать эти ритуалы, нас не сожрут алчные лярвы или злобные бесы. Я ничего не упустила?
Сжав виски, я тихонько застонала, практически ощущая, как в гнетущем предчувствии ноет моя умудренная опытом пятая точка.
- Поздно спохватилась, - горько хмыкнула я, но, ощутив подступающую тошноту зарождающейся паники, резко выпрямилась и мотнула головой в попытке отбросить тягостные мысли, - Так, соберись, Ряба! Нашла время себя жалеть!
Ага, кажется, полегчало. По крайней мере, острые панические спазмы трансформировались в острое желание обнять коленки и зарыдать. Впрочем, с этим я уж как-нибудь справлюсь.
Я выпрямилась и поспешила осмотреть мрачную действительность, которая, впрочем, оказалась не такой уж и мрачной: местная высокая трава, словно покрытая отполированным бабулей серебром, тихонько покачивалась на несуществующем ветру и, точно живая, заботливо обвивала мои голени. Настойчиво так обвивала. Я бы даже сказала — целенаправленно. Словно хотела прямо здесь и сейчас прибрать мое бренное тело к земле… не будь я уже в оной.
Не желая вдаваться в кровожадные подробности плана ненасытного гербария, я поспешила встать и отойти подальше — и тут же едва не налетела на высокую, словно сбитую из плотного тумана, фигуру мужчины.
- Изви… - окончание фразы застряло где-то между здравым смыслом и селезенкой с чутьем на неприятности.
Инстинкт самосохранения и вовсе потребовал немедленно вернуться к злокозненному гербарию. И, признаюсь, в тот момент я была с ним полностью согласна. Потому как совершено не рассчитывала внезапно оказаться прямо посреди толпы бесплотных душ с белесыми слепыми глазами на сером, без единого намека на живой румянец, лице.
Нет, разумеется, спускаясь в Закраину, я прекрасно понимала, что меня здесь встретят отнюдь не рыбки с котиками. Откровенно говоря, надеялась, что вообще никто не встретит. И никто никогда не узнает, что в мертвых землях по несчастному стечению обстоятельств заплутала живая душа. Но все же не рассчитывала, что удача покинет меня быстрее, чем котики жрут рыбок.
Наивная!
– Драная белладонна, - тихонько выругалась я, аккуратно убирая свою неразумную душу подальше с траектории блуждания неприкаянных сущей.
И лишь спустя минуту борьбы с паникой и безысходностью я вдруг осознала, что эти души отнюдь не неприкаянные. И не блуждают они вовсе, а целенаправленно плывут по одному на всех, видимому лишь им, пути, который вел их к огромному, с дом высотой, подвесному изумрудному мосту над залитой янтарным туманом пропастью. И прежде чем я это осознала, мне вдруг нестерпимо захотелось попасть по другую сторону моста. В пока не знакомое, но уже такое притягательное место, утопающее в медовых лучах предзакатного солнца и изумрудном, словно сочная весенняя листва, свете. В место, от которого веяло спокойствием и безмятежностью, теплом и уютом, любовью и безусловным принятием.
Мне даже не нужно было двигаться — воздух сам подхватил мое бесплотное тело и увлек вместе со всеми прямо к мосту.
Воспоминания постепенно стирались, размывая грань между разумом и сном. Тело быстро наполнялось легкостью, упоительной негой и сладким предвкушением скорой встречи. И совершенно не важно, с кем и где произойдет эта встреча. И если она будет хотя бы вполовину такой же восхитительной, как ощущения, идущие от моста, — я ни за что ее не упущу.
Вот бы показать всю эту красоту сестренке и... Неожиданный шип воспоминания пронзил грудь острой болью, от которой бесплотное тело свело страшной судорогой.
- Аля, - прошептала я, согнувшись в три погибели.
Нет, нельзя поддаваться! И идти мне туда тоже нельзя.
О Лафия, но как же хочется! И кто сказал что нельзя? Может, мама сейчас именно там с нетерпением меня ждет? И от долгожданной встречи с мамой меня отделяет всего несколько шагов? Всего несколько шагов от возможности увидеть ее светлую улыбку, счастливо улыбнуться в ответ, крепко обнять и больше никогда не отпускать… разве в целом мире что-то может быть желаннее?!
По телу хлынула новая теплая волна, больше прежней. Ярче, вожделеннее. Я уже практически себе не принадлежала, послушно следуя за влекущим по мосту потоком. И от всей души желая заглушить тихую ноющую боль в груди.
Еще немного — и я перейду на ту сторону.
Подожди меня еще совсем чуть-чуть, мамочка, и мы воссоединимся. И больше никогда не расстанемся.
Грудь снова пронзила острая боль.
- Помогите, - прошептала я, корчась от боли. - Кто-нибудь.
Внезапно в живот ударил тяжелый белый снаряд, заменив острую боль на еще большую, но уже тупую. Я даже удивиться не успела, не говоря уже о том, чтобы как-то среагировать, а мое тело, подчиняясь инерции удара, уже вовсю летело назад, подальше от моста.
Перевернувшись несколько раз, я скатилась в мягкий овраг и затихла, прислушиваясь к телу. Боли не было. Как, впрочем, и сладкой неги, к которой, если честно, я уже успела привыкнуть. Но, слава Темной Лафии, мне все-таки удалось вырваться из этого чарующего плена. Хотя и не совсем понятно, как именно мне это удалось.
К счастью, ответ не заставил себя долго ждать.
- Уходи отсюда!
Я испуганно оглянулась в поисках источника знакомого голоса и обомлела: прямо передо мной во всей своей красе и грации стоял наш семейный фамильяр.
- Сеймур? Какими… дорогами? – с трудом сглотнув, поинтересовалась я, не в силах оторвать взгляд от его вздыбившейся жемчужной шерсти, в которой то и дело потрескивали серебристые искры.
- Окольными, - тяжело дыша и удерживая переднюю правую лапу на весу, ответил кот. - Ты о чем думала, когда в Закраину спускалась, окаянная? – проявил весь набор дружелюбия и участия фамильяр.
- Да уж явно не о тебе, помпон с усами, - в тон ему огрызнулась я и отвернулась: не хватало еще, чтобы мне читал нотации кот, чей пушистый зад я видела чаще, чем свое отражение.
– Тебя здесь быть не должно... - начал было Сеймур, но вдруг его голос натужно захрипел. Кот умолк и с силой затряс головой.
Я бросила злой взгляд на фамильяра. И поделом! Когда нам с Алей очень нужна была поддержка, этот шерстяной зародыш рассосался в космическом пространстве, и поминай как звали! А вот как совет ценный дать, так поди ж ты, даже в Закраине меня нашел!
- Закраина открыта для посещений, - раздраженно бросила я и отвернулась.
- Уходи отсюда. Немедленно! - просипел кот. - Тебе нельзя здесь быть.
– Как и тебе! – не сдержав эмоций, напустилась я на фамильяра. – Ты вообще сейчас должен быть с Алей и… с мамой? – фраза еще не закончилась, а у меня внутри все сжалось от ужасающей догадки.
Просто так фамильяры по Закраине не разгуливают. В Мертвом мире у них могут быть только две задачи: либо поручение хозяина, либо…
- Ты ее сопровождаешь? – глухо спросила я, до конца не определившись, хочу ли услышать ответ.
Сеймур открыл рот, но вместо звука из его горла вырвалось хриплое ворчание. А потом он отступил и яростно отряхнулся, словно хотел сбросить с себя что-то постороннее, тяжелое.
- Я фамильяр Вольры.
Я раздраженно фыркнула: зачем говорить столь очевидные вещи? Или я в его глазах не только безрассудная, но ко всему прочему еще и туповатая? Мило. Но не оригинально.
- Но еще я фамильяр рода Дишел и... - голос фамильяра снова охрип, - я не могу... я должен... Прошу, Мирабель.
Я удивленно уставилась на кота и только сейчас поняла, что с фамильяром что-то не так. От прежней грации и горделивой осанки родового фамильяра не осталось и следа. Его шерсть, обычно белоснежная и шелковистая, рваными грязными клочьями топорщилась во все стороны. Одно ухо фамильяра странно подрагивало, а второе и вовсе было примято.
- Сеймур? – потянулась я к коту, но тот вдруг резко отскочил в сторону, словно рядом с ним проползла ядовитая гюрза.
А затем вдруг зашипел и высоко подскочил. А вслед за фамильяром с земли устремилось что-то черное и змееподобное. Я даже воскликнуть не успела, как фамильяра в одно мгновение обвила удушающая лента и потянула обратно к земле.
- Сеймур! - крикнула я и, вскочив на ноги, протянула ладонь в искреннем желании помочь.
Но фамильяр словно растворился в воздухе. А вместе с ним исчезла и мерзкая живая лента.
- Да как же это, - пробормотала я, погружая дрожащие ладони в почву, густо укрытую пеплом и трухой. - Сейчас, миленький, подожди. Воздух вокруг соберись в ведьмин круг… Ай! – вскрикнула я и скрючилась от боли и неожиданности: колье на шее накалилось до предела и вспыхнуло снопом ярких искр, окутавших все мое тело.
Я вскочила на ноги — и тут же зажала рот ладонью, запирая в груди рвущийся наружу кашель. В нос ударил тяжелый, удушающий запах тлена, от которого горло тут же сдавил сильный болезненный спазм. Пришлось закрыть ладонью еще и нос, но мерзкий запах все равно продолжал проникать внутрь, забивая легкие, оставляя на губах язвы, а на языке — горький привкус гнилой земли. Глаза защипало, рот с каждым вдохом заполняла жгучая горечь, заливая горло и нос невыносимым жаром.
В каком-то инстинктивном порыве я затаила дыхание и закрыла глаза, пытаясь унять дрожь в теле и утихомирить бушующее пламя в груди.
Как ни странно, это сработало. Вернув себе немного самообладания, я вновь обрела возможность соображать. И тут же перестала дышать. А точнее, втягивать ядовитый воздух в себя, подражая дыханию. Это неожиданное открытие и последующее решение прекратить цепляться за привычки живых принесли настоящее облегчение!
Восстановив контроль над мыслями и чувствами, я быстро огляделась по сторонам.
- Сеймур? - тихонько позвала я фамильяра. - Сеймур, ты меня слышишь? Отзовись.
"Пока меня не услышал никто другой", - пронеслось в голове, но я поспешила отогнать от себя мрачные мысли.
Проведя дрожащей рукой по волосам, нащупала мамин венчик и вздрогнула, вспомнив, зачем я здесь. Надо поторапливаться. Осторожно сняв венчик с волос, я сжала его в ладони. И вздрогнула — грудь опалило жгучей тоской, а в горле заклокотала невыносимая горечь.
- Сеймур, - прошептала я, предприняв еще одну попытку достучаться до фамильяра. Или хотя бы до его совести. - Convoro res… оу… - резко выдохнула я от боли, снова ощутив, как накаляется колье на шее. - Seimoure! - преодолев боль, я все же сумела закончить призыв.
Будто отзываясь на магию, колье засияло еще сильнее, заискрило и снова окружило меня снопом искр, разлетевшихся вокруг ослепляющей волной.
- Да вы издеваетесь? - пробормотала я, пытаясь стряхнуть с себя горячие икры, которые с шипением вонзались в плащ и стекали вниз. – Что ж такое-то, - раздраженно бросила я — и осеклась, настороженно прислушиваясь к неясному жуткому шороху за своей спиной.
Пытаясь унять крупную дрожь в теле, я оглянулась, попутно вознося краткую молитву Темной Лафии о том, чтобы услышанное мною оказалось всего лишь шелестом самой обычной листвы. Я прищурилась в попытке вглядеться в густой туман, но непроницаемая грязновато-серая пена надежно укрывала своих обитателей от моих глаз.
Зато их сверкающие в алчной жажде глаза я разглядела прекрасно!
Я сжала кулаки и пригнулась, попутно перебирая в памяти наиболее подходящие для нарисовавшегося кизяка обстоятельств заклинания и вязи.
И выход нашелся довольно быстро: я просто бросилась наутек. Вот только, как выяснилось спустя три медленных шага, вязкая зыбучая почва не оставляла мне ни малейшего шанса уйти от преследователей, которые, к слову, всего в десяти шагах от меня хищно щелкали чем-то явно заточенным под мою обреченную душу.
Я быстро припала на одно колено и, собрав горсть влажной земли, подбросила перед собой.
- Земля, что жизнь дала, скорей восстань и мне защитой стань, - скороговоркой прошептала я и сосредоточилась, вдыхая в песок силу.
Потревоженное магией, колье снова заискрило и раскалилось, но на сей раз я была слишком напугана, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.
Повинуясь моей вязи, почва резко вздыбилась стеной пыли и пепла, а затем окутала преследователей плотным коконом. Да только это не сильно помогло: во-первых, магия в Закраине сработала совершенно иначе, чем в подлунном мире, а во-вторых… против обитателей Закраины она не сработала вообще.
