Бледное лицо обрамляли красивые серебристые волосы, прикрывавшие стройную спину незнакомки. И можно было бы назвать эту таинственную женщину воистину прекрасной, если бы не потусторонняя аура да мутные всполохи алого огня в ее белесых глазах: незнакомка держала в руках догорающую свечу в виде совенка. Внезапная догадка прокралась в сознание Рики.
«Поговаривают, что свечу зажигает Привратница перед тем, как забрать смертного на ту сторону».
Несмотря на отчаяние и панику, сдавившие горло, Рика уверенно выпрямилась.
- Клэр никуда с вами не пойдет!
Женщина печально улыбнулась и ласково провела рукой по свече: пламя испуганно затрепетало. Незнакомка внимательно посмотрела на собеседницу.
- А я не за ней пришла.
Рика шумно вздохнула. Сжала виски и потерла глаза. Но видение никуда не исчезло. Женщина тем временем подошла почти вплотную. Девушка отступила: ей захотелось закричать, убежать, исчезнуть, но она лишь хрипло спросила:
- Кто вы?
Вместо ответа женщина протянула Рике свечу: брюнетку окутало уютным алым теплом, а потом в глаза ударил яркий свет.
- Рика! Выбирайся оттуда! Сейчас все сгорит!
- Я не брошу ее!
Резкая, разрывающая легкие, боль. Влажный удушающий кашель, вязкая теплая жидкость, стекающая по подбородку. И ослепляющие блики алого огня. Едкий дым разъедает глаза и ноздри, но это мелочи по сравнению с пронзительной болью в груди.
- Ты не успеешь!
Рика с трудом проложила себе путь среди искореженного горячего металла перевернутой легковой машины.
- Клэри! Кл… - брюнетка зашлась в кашле, приложив здоровой рукой ко рту рукав кофты, на котором тут же расцвел зловещим багрянцем кровавый цветок. – Где же..?
Рика приложила нечеловеческие усилия и подтянула корпус еще на миллиметр: правая ступня взорвалась адской болью раздробленных костей.
- Клэри! – рот заполонила жижа с металлическим привкусом.
- Ри… Рика?
- Клэр. Двигаться можешь?
Чумазое лицо испуганной шатенки с надеждой уставилось на подругу. Клэр со стоном пошевелилась и бессильно опустила голову на грудь.
- Я… не могу.
- Можешь! Все получится! Я…
- Мы ее теряем! Сестра, разряд!
- Я…
- Ей уже не помочь. Все ресурсы на вторую! Сестра!!
- Я… почему я?
Рика и не заметила, как свеча в форме совенка с едва теплящимся огоньком оказалась у нее в руке. Женщина стояла все также неподвижно, с тоской глядя на совсем еще юную девчушку, которой только что открылась страшная правда. Привратница знала, что этот момент неотвратим. И всякий раз всей душой его ненавидела.
Если бы у нее была душа, конечно.
- Этого не изменить? – Рика лишь сильнее сжала свечу, понимая, что ответ ей отлично известен: свеча показала ей все. И даже больше. Рика, наконец, подняла взгляд на провожатую. – Я могу попрощаться?
Незнакомка колебалась. Огонек, что мелькнул в глазах девушки, ей совсем не понравился. Однажды она уже видела нечто подобное.
Рика, не дожидаясь разрешения, вошла в палату к Клэр. Подруга в нетерпеливом ожидании стояла рядом с кроватью, совершенно позабыв о костылях.
- Рики, мне нужно сказать тебе…
- Не нужно.
Рика крепко обняла подругу, незаметно смахнув слезинку. Как же тоскливо! И страшно! Что сказать на прощание? Разве можно уместить тысячи несказанных слов в одно последнее мгновение?
- Тебе и правда пора, - еле слышно прошептала брюнетка и отстранилась.
Клэр недоуменно уставилась на слабый огонек свечи в своих руках.
- Я не понимаю.
- Несгораемая свеча, помнишь? – Рика лукаво улыбнулась. – Что помогает перейти в иной мир.
- Ты хочешь сказать…
- И дает шанс вернуться, - тихо добавила незнакомка, призраком скользнув в палату, - один-единственный шанс. Ты уверена? – Привратница перевела уставший взгляд на Рику, но последняя даже не взглянула в ответ. Она все никак не могла насмотреться на близкого ей человека, с которым предстояла долгая разлука.
Вечная разлука.
Привратница вздохнула и подошла к Клэр вплотную. Рика видела, как глаза подруги заволокло алой вспышкой воспоминаний, совсем как у нее недавно: свеча, наконец, соизволила показать Клэр последние картины из жизни. Рика поморщилась: не самые приятные переживания. Но самое неприятное ждало впереди — понимание и принятие.
Взгляд Клэр снова стал осмысленным: она недоверчиво покосилась на Рику, а затем на свечу в своих ладонях.
- Ты… ты чудовище!
- Я знаю, - спокойно выдержала удар Рика, хотя сердце сжалось от непереносимой тоски.
Она выпрямилась и смело посмотрела подруге в глаза.
- Передавай привет Рою.
- Не посмеешь! – Клэр бросилась вперед, но ее остановила незримая стена. – Я убью тебя, слышишь?
- Ты малость опоздала, - хохотнула брюнетка, несмело коснувшись плотной стены, которая разделила два противолежащих мира. И находились они сейчас там, где живым места нет. Лишь свеча могла помочь пройти обратно, в свой мир.
Свеча давала шанс вернуться домой.
Рика прижалась лбом к прозрачному барьеру, который становился все более осязаемым.
- Клэри, милая. Ты должна уйти. У тебя родители, брат: тебя ждут, понимаешь?
- Тебя тоже!
- Прости.
Клэр яростно стукнула кулаком по помутневшей поверхности ненавистной стены, которая безжалостно проложила пропасть между двумя любящими сердцами.
- Я ненавижу тебя.
Рика улыбнулась: кому, как не ей было знать о том, что на самом деле скрывалось за подобными словами.
- Свеча догорает. Идем, - холодно уведомила Привратница и коснулась плеча Клэр.
- Подождите! Я еще не попрощалась! Рика! – шатенка протянула руку к барьеру, за которым уже едва угадывалась размытая фигура подруги. Бусины браслета гулко стукнулись о мутную поверхность стены. – Рика! Слышишь?! Я не забуду!
- Не забуду… тоже, - шелестящим эхом разнеслось по темному пространству призрачного мира.
Рика удивленно уставилась на запястье и усмехнулась: Клэр каким-то непостижимым образом успела передать самое ценное, что у нее имелось.
Рика нежно провела ладонью по бусинкам «Небесного» браслета, поднесла его к лицу и осторожно коснулась губами.
А затем девушка судорожно сжала плечи и со стоном опустилась на холодный пол, всем нутром ощущая, как вокруг сгущается непроглядная потусторонняя тьма. И окружает едва различимый зловещий шепот.
За ней тоже пришли. Только проводят ее совсем на другую сторону.
Дзынь…
Звон зовет меня. Вытягивает из моего тихого безграничного убежища в самую глубину ада. На землю. Где подходит к концу очередная человеческая история. Пройдя длинный жизненный путь, они неизменно приходят к его завершению. Дорога у всех различна, но конец всегда один — они слышат звук колокольчика.
А мне лишь остается терпеливо ждать.
И я дождусь вас…
Дзынь…
Я медленно отняла ладони от лица и тихонько застонала. Что-то меня гложет. Что же это за мерзкое, отвратительное чувство? Боль..? Жалость..? Вина..? Чушь, у Привратниц нет чувств.
Я безразлично посмотрела на свое бледное запястье, на коже которого отчетливо проступила цепочка из двух ромбовидных звеньев. Откуда она здесь? И как давно?
Мутным взглядом окинула картину, висевшую на грубо выщербленной деревянной стене. Ничем не примечательная, для кого-то она значила многое, если не все: мрачный лес, расположенный на болотистой местности; моросящий холодный дождь и чья-то одинокая женская фигура вдали.
И я вспомнила…
…И В ЛЕСУ МЫ ПОПРОЩАЕМСЯ
На краю утеса крылья распахну,
Мелодичный напев разнесется по миру…
Джеффри деловито щелкал по затертым клавишам далеко не нового ноутбука. Тусклый свет от экрана рваной пеленой ложился на и без того бледное лицо с мешками под глазами, в которые впору было класть ниспадающий карьерный рост и призрачные материальные перспективы.
Очередной редактор оказался отнюдь не добрым феем, каковым притворялся по телефону, а очень даже злобным Гоблином, через раз грозившим разорвать контракт с «недописакой». И Джеффри непременно бы согласился на столь заманчивое предложение, швырнув этим самым контрактом в Гоблинское перекошенное лицо. Если бы не Рэйчел…
Двадцативосьмилетний мужчина снял квадратные очки и потер переносицу, по сторонам которой красиво отпечатались голубоватые вмятины от креплений на дужке очков. Джефф устало взглянул в окно, за которым густой сумрак явно заигрался с крупными хлопьями.
«Снег пошел. Пора на зимнюю куртку переходить. Да и сапожки уже порядком поизносились, надо бы купить новые, на натуральном меху. И еще тот шарфик, что она вчера присмотрела. Из кашемира. Дороговат. Но это ничего…»
- Ты снова слушаешь мамину песню?
Джефф от неожиданности вздрогнул и быстро вынул наушники из ушей, едва не развернув локтем одноэтажную конструкцию из кружек, в которых прямо на сухой кофейной гуще красиво цвела вполне понятного происхождения флора. Губы мужчины растянулись в теплой улыбке: Джефф аккуратно положил очки на стол и протянул руки.
- Чего не спишь? – он легко подхватил восьмилетнюю девочку в смешной пижаме и усадил к себе на колени. – Опять кошмары? – тихо, даже осторожно, спросил он.
Малютка понурилась и засопела.
- Я пыталась заснуть. Даже дышала, как ты учил, но они все равно приходят.
- Все хорошо, милая. Все в порядке.
Джеффри нежно прижал к себе дочь и погладил по непослушным рыжим волосам. Ему даже на миг показалось, что это ЕЕ волосы, настолько знакомыми были ощущения. Сердце дало сбой.
- Пап.
Джефф едва уловимо вздрогнул, вынырнув из цепких объятий приторно-сладкой фантазии с горьким послевкусием.
- Да, Листик.
- А я придумала, что хочу на день Рождения.
Джеффри с любовью взглянул на заалевшее лицо малышки и улыбнулся: до чудесного праздника оставалось аж целых полгода, но Рэйчел подошла к этому делу со всей ответственностью, свойственной всем восьмилетним девочкам.
- И что же ты хочешь, Листик?
- Ну-у.., - немного замялась Рэйчел, теребя рукав пижамы с рисунком черепашек.
Джеффри с любопытством замер. Что же на сей раз могла придумать девчушка, обладавшая неуемной фантазией?
- Так-так, - покачал он головой, - дай-ка угадаю: это будет стоить всей моей зарплаты? Хотя если речь опять пойдет о щенке, я, пожалуй, выберу первый вариант.
- Нет, пап. Это ничего не будет стоить, - насупилась малышка и закусила губу. А потом, словно решившись, резко подняла голову и четко произнесла, - отведи меня туда, где мама пела.
Мучительная, тягучая тишина быстро затопила рабочий кабинет отца. Джеффри так и застыл, совершенно не соображая, что происходит: глаза застлала пелена, сквозь которую едва пробивались мутные всполохи костра, гитары и чудесной рыжеволосой женщины.
- Пап?
И звонкий журчащий ручеек песни, льющейся у самой кромки леса.
- Папа!
Мужчине стоило огромных усилий, чтобы отогнать непрошеное видение. Он тряхнул головой и попытался снять очки, совершенно позабыв, что они давно лежат на столе.
- Ты же знаешь, Рэйчел, это невозможно. Мы не раз говорили с тобой об этом: туда нельзя возвращаться.
Живой блеск в глазах малютки погас.
- Ты можешь попросить взамен что угодно, - спохватился Джефф, которому без этого живого огонька стало невыносимо тоскливо. – Хоть щенка. Или, может, ту огромную куклу-принцессу, которая сама ходит, говорит и танцует. А к ней накупим кучу платьев. Помнишь, ты очень хотела?
Долгая и тягостная минута молчания стала для Джеффри мучительнее, чем последние два года. Затем Рэйчел подняла свои бездонные глаза цвета сочной зелени, и Джефф сжался, словно от удара.
- Кукла тоже хорошо, - прошептала девочка, не отводя прямого взгляда. – Пускай будет кукла.
Горло мужчины сдавило от отчаянной, жгучей тоски. Этот упрямый взгляд зеленых глаз был ему до боли знаком и был красноречивее слов: ребенок решения не изменит, но смирится. ОНА была такой же: упрямой, своевольной, любимой.
Джефф едва успел отвести глаза, которые неожиданно для него самого увлажнились.
- А теперь спать, - сдавленно произнес он, незаметно смахивая непрошенную влагу с глаз. – Давай, милая, я тебя отнесу. Как насчет какао?
- Как мама делала? – вмиг просияла девчушка, и у Джеффа словно камень с души свалился: он готов был отдать все только за эту ее беспечную милую улыбку.
- Как мама делала, - подтвердил он и поцеловал дочь в макушку.
Спустя сорок минут, тихонько прикрыв дверь в спальню дочери, Джефф вернулся на рабочее место и помрачнел. В груди вновь сдавило, и на этот раз, он знал, снотворное не поможет. ОНА снова ворвалась, точно вихрь, в его тихую жизнь и разбила на осколки мир, который он так старательно и заботливо склеивал. Рана снова открылась.
А ведь прошло уже два года.
Мужчина закрыл глаза, и в его памяти снова вспыхнули саднящие картины: костер на поляне у самой кромки леса, громкие веселые голоса, заливистый смех, музыка. И ее пение. Глубокое, мелодичное. Как в первый раз.
…Так она пела лишь в начале их отношений: и он влюбился в этот голос. Только потом пришло осознание, что его любовь куда шире, чем он мог себе даже представить: он больше не видел жизнь без своего певчего Ангела. А еще пришло осознание, что он чертов счастливчик — любовь оказалась взаимной. Они поженились, заплатив за счастье дорогую цену: ее связки поразила доброкачественная опухоль, и пение навсегда утихло в их доме. Она, конечно, могла говорить, но как выразился лечащий врач, «…говорить нечасто и шепотом». О пении речь уже не шла.
А затем молодым родителям и вовсе стало не до песен и болезней: родилась Рэйчел, их маленький ангелочек, и видит небо, цена, что они заплатили за счастье, определенно того стоила.
Рэйчел стала их путеводной звездочкой, которой было абсолютно все равно, шепчет ли мама или вовсе молча хмурит брови: они понимали друг друга с полувзгляда. И Листику, как нежно окрестила ее мама, этого было вполне достаточно. Пока она не нашла старые диски с домашним видео. Листик моментально превратилась в Хвостик, с маниакальным упрямством преследуя маму повсюду в надежде услышать ее пение вживую. И, в конце концов, она сдалась: в том лесу, у вечернего костра на горном перевале Дэнегала, она очаровала всех своим ангельским пением.
А на следующий день она пропала.
Ее искали всем городом: родные, друзья, сослуживцы, даже просто знакомые подключились к поисковым действиям. Добровольная дружина, специальный поисковые отряды, объявления в газетах и всемирной сети – это время Джефф помнит очень смутно. Он словно пребывал в тумане, из которого нет выхода. А однажды он увидел выход и даже успел сделать пару шагов к краю бездны, но внезапно услышал до боли знакомый мелодичный голос родного человека. Листик звала его, и он не смог не откликнуться…
Джеффри открыл глаза и уставился на разгулявшуюся метель за окном: на какое-то мгновение ему почудился знакомый напев. Но то была лишь вьюга, неистово выводившая зимнюю песнь.
Прошло всего лишь два года.
А его милая Селин все никак не возвращалась, блуждая в потемках среди бесконечного снега и жгучего холода. Где-то одна в зловещем дремучем лесу.
Джеффри со злостью ударил кулаком по холодному стеклу. Ответом стал колкий морозный снег, которым невидимая рука щедро сыпанула по стеклу.
- Уже больше двух лет прошло! Что значит – нужно время?! – закипал Джеффри, сидя на приеме у детского психотерапевта. Рэйчел он попросил подождать в коридоре, а потому теперь с чистой совестью мог дать выход праведному гневу, что скопился за последние не самые приятные полгода.
«Поговаривают, что свечу зажигает Привратница перед тем, как забрать смертного на ту сторону».
Несмотря на отчаяние и панику, сдавившие горло, Рика уверенно выпрямилась.
- Клэр никуда с вами не пойдет!
Женщина печально улыбнулась и ласково провела рукой по свече: пламя испуганно затрепетало. Незнакомка внимательно посмотрела на собеседницу.
- А я не за ней пришла.
Рика шумно вздохнула. Сжала виски и потерла глаза. Но видение никуда не исчезло. Женщина тем временем подошла почти вплотную. Девушка отступила: ей захотелось закричать, убежать, исчезнуть, но она лишь хрипло спросила:
- Кто вы?
Вместо ответа женщина протянула Рике свечу: брюнетку окутало уютным алым теплом, а потом в глаза ударил яркий свет.
- Рика! Выбирайся оттуда! Сейчас все сгорит!
- Я не брошу ее!
Резкая, разрывающая легкие, боль. Влажный удушающий кашель, вязкая теплая жидкость, стекающая по подбородку. И ослепляющие блики алого огня. Едкий дым разъедает глаза и ноздри, но это мелочи по сравнению с пронзительной болью в груди.
- Ты не успеешь!
Рика с трудом проложила себе путь среди искореженного горячего металла перевернутой легковой машины.
- Клэри! Кл… - брюнетка зашлась в кашле, приложив здоровой рукой ко рту рукав кофты, на котором тут же расцвел зловещим багрянцем кровавый цветок. – Где же..?
Рика приложила нечеловеческие усилия и подтянула корпус еще на миллиметр: правая ступня взорвалась адской болью раздробленных костей.
- Клэри! – рот заполонила жижа с металлическим привкусом.
- Ри… Рика?
- Клэр. Двигаться можешь?
Чумазое лицо испуганной шатенки с надеждой уставилось на подругу. Клэр со стоном пошевелилась и бессильно опустила голову на грудь.
- Я… не могу.
- Можешь! Все получится! Я…
- Мы ее теряем! Сестра, разряд!
- Я…
- Ей уже не помочь. Все ресурсы на вторую! Сестра!!
- Я… почему я?
Рика и не заметила, как свеча в форме совенка с едва теплящимся огоньком оказалась у нее в руке. Женщина стояла все также неподвижно, с тоской глядя на совсем еще юную девчушку, которой только что открылась страшная правда. Привратница знала, что этот момент неотвратим. И всякий раз всей душой его ненавидела.
Если бы у нее была душа, конечно.
- Этого не изменить? – Рика лишь сильнее сжала свечу, понимая, что ответ ей отлично известен: свеча показала ей все. И даже больше. Рика, наконец, подняла взгляд на провожатую. – Я могу попрощаться?
Незнакомка колебалась. Огонек, что мелькнул в глазах девушки, ей совсем не понравился. Однажды она уже видела нечто подобное.
Рика, не дожидаясь разрешения, вошла в палату к Клэр. Подруга в нетерпеливом ожидании стояла рядом с кроватью, совершенно позабыв о костылях.
- Рики, мне нужно сказать тебе…
- Не нужно.
Рика крепко обняла подругу, незаметно смахнув слезинку. Как же тоскливо! И страшно! Что сказать на прощание? Разве можно уместить тысячи несказанных слов в одно последнее мгновение?
- Тебе и правда пора, - еле слышно прошептала брюнетка и отстранилась.
Клэр недоуменно уставилась на слабый огонек свечи в своих руках.
- Я не понимаю.
- Несгораемая свеча, помнишь? – Рика лукаво улыбнулась. – Что помогает перейти в иной мир.
- Ты хочешь сказать…
- И дает шанс вернуться, - тихо добавила незнакомка, призраком скользнув в палату, - один-единственный шанс. Ты уверена? – Привратница перевела уставший взгляд на Рику, но последняя даже не взглянула в ответ. Она все никак не могла насмотреться на близкого ей человека, с которым предстояла долгая разлука.
Вечная разлука.
Привратница вздохнула и подошла к Клэр вплотную. Рика видела, как глаза подруги заволокло алой вспышкой воспоминаний, совсем как у нее недавно: свеча, наконец, соизволила показать Клэр последние картины из жизни. Рика поморщилась: не самые приятные переживания. Но самое неприятное ждало впереди — понимание и принятие.
Взгляд Клэр снова стал осмысленным: она недоверчиво покосилась на Рику, а затем на свечу в своих ладонях.
- Ты… ты чудовище!
- Я знаю, - спокойно выдержала удар Рика, хотя сердце сжалось от непереносимой тоски.
Она выпрямилась и смело посмотрела подруге в глаза.
- Передавай привет Рою.
- Не посмеешь! – Клэр бросилась вперед, но ее остановила незримая стена. – Я убью тебя, слышишь?
- Ты малость опоздала, - хохотнула брюнетка, несмело коснувшись плотной стены, которая разделила два противолежащих мира. И находились они сейчас там, где живым места нет. Лишь свеча могла помочь пройти обратно, в свой мир.
Свеча давала шанс вернуться домой.
Рика прижалась лбом к прозрачному барьеру, который становился все более осязаемым.
- Клэри, милая. Ты должна уйти. У тебя родители, брат: тебя ждут, понимаешь?
- Тебя тоже!
- Прости.
Клэр яростно стукнула кулаком по помутневшей поверхности ненавистной стены, которая безжалостно проложила пропасть между двумя любящими сердцами.
- Я ненавижу тебя.
Рика улыбнулась: кому, как не ей было знать о том, что на самом деле скрывалось за подобными словами.
- Свеча догорает. Идем, - холодно уведомила Привратница и коснулась плеча Клэр.
- Подождите! Я еще не попрощалась! Рика! – шатенка протянула руку к барьеру, за которым уже едва угадывалась размытая фигура подруги. Бусины браслета гулко стукнулись о мутную поверхность стены. – Рика! Слышишь?! Я не забуду!
- Не забуду… тоже, - шелестящим эхом разнеслось по темному пространству призрачного мира.
Рика удивленно уставилась на запястье и усмехнулась: Клэр каким-то непостижимым образом успела передать самое ценное, что у нее имелось.
Рика нежно провела ладонью по бусинкам «Небесного» браслета, поднесла его к лицу и осторожно коснулась губами.
А затем девушка судорожно сжала плечи и со стоном опустилась на холодный пол, всем нутром ощущая, как вокруг сгущается непроглядная потусторонняя тьма. И окружает едва различимый зловещий шепот.
За ней тоже пришли. Только проводят ее совсем на другую сторону.
***
Дзынь…
Звон зовет меня. Вытягивает из моего тихого безграничного убежища в самую глубину ада. На землю. Где подходит к концу очередная человеческая история. Пройдя длинный жизненный путь, они неизменно приходят к его завершению. Дорога у всех различна, но конец всегда один — они слышат звук колокольчика.
А мне лишь остается терпеливо ждать.
И я дождусь вас…
***
Дзынь…
Я медленно отняла ладони от лица и тихонько застонала. Что-то меня гложет. Что же это за мерзкое, отвратительное чувство? Боль..? Жалость..? Вина..? Чушь, у Привратниц нет чувств.
Я безразлично посмотрела на свое бледное запястье, на коже которого отчетливо проступила цепочка из двух ромбовидных звеньев. Откуда она здесь? И как давно?
Мутным взглядом окинула картину, висевшую на грубо выщербленной деревянной стене. Ничем не примечательная, для кого-то она значила многое, если не все: мрачный лес, расположенный на болотистой местности; моросящий холодный дождь и чья-то одинокая женская фигура вдали.
И я вспомнила…
…И В ЛЕСУ МЫ ПОПРОЩАЕМСЯ
На краю утеса крылья распахну,
Мелодичный напев разнесется по миру…
Джеффри деловито щелкал по затертым клавишам далеко не нового ноутбука. Тусклый свет от экрана рваной пеленой ложился на и без того бледное лицо с мешками под глазами, в которые впору было класть ниспадающий карьерный рост и призрачные материальные перспективы.
Очередной редактор оказался отнюдь не добрым феем, каковым притворялся по телефону, а очень даже злобным Гоблином, через раз грозившим разорвать контракт с «недописакой». И Джеффри непременно бы согласился на столь заманчивое предложение, швырнув этим самым контрактом в Гоблинское перекошенное лицо. Если бы не Рэйчел…
Двадцативосьмилетний мужчина снял квадратные очки и потер переносицу, по сторонам которой красиво отпечатались голубоватые вмятины от креплений на дужке очков. Джефф устало взглянул в окно, за которым густой сумрак явно заигрался с крупными хлопьями.
«Снег пошел. Пора на зимнюю куртку переходить. Да и сапожки уже порядком поизносились, надо бы купить новые, на натуральном меху. И еще тот шарфик, что она вчера присмотрела. Из кашемира. Дороговат. Но это ничего…»
- Ты снова слушаешь мамину песню?
Джефф от неожиданности вздрогнул и быстро вынул наушники из ушей, едва не развернув локтем одноэтажную конструкцию из кружек, в которых прямо на сухой кофейной гуще красиво цвела вполне понятного происхождения флора. Губы мужчины растянулись в теплой улыбке: Джефф аккуратно положил очки на стол и протянул руки.
- Чего не спишь? – он легко подхватил восьмилетнюю девочку в смешной пижаме и усадил к себе на колени. – Опять кошмары? – тихо, даже осторожно, спросил он.
Малютка понурилась и засопела.
- Я пыталась заснуть. Даже дышала, как ты учил, но они все равно приходят.
- Все хорошо, милая. Все в порядке.
Джеффри нежно прижал к себе дочь и погладил по непослушным рыжим волосам. Ему даже на миг показалось, что это ЕЕ волосы, настолько знакомыми были ощущения. Сердце дало сбой.
- Пап.
Джефф едва уловимо вздрогнул, вынырнув из цепких объятий приторно-сладкой фантазии с горьким послевкусием.
- Да, Листик.
- А я придумала, что хочу на день Рождения.
Джеффри с любовью взглянул на заалевшее лицо малышки и улыбнулся: до чудесного праздника оставалось аж целых полгода, но Рэйчел подошла к этому делу со всей ответственностью, свойственной всем восьмилетним девочкам.
- И что же ты хочешь, Листик?
- Ну-у.., - немного замялась Рэйчел, теребя рукав пижамы с рисунком черепашек.
Джеффри с любопытством замер. Что же на сей раз могла придумать девчушка, обладавшая неуемной фантазией?
- Так-так, - покачал он головой, - дай-ка угадаю: это будет стоить всей моей зарплаты? Хотя если речь опять пойдет о щенке, я, пожалуй, выберу первый вариант.
- Нет, пап. Это ничего не будет стоить, - насупилась малышка и закусила губу. А потом, словно решившись, резко подняла голову и четко произнесла, - отведи меня туда, где мама пела.
Мучительная, тягучая тишина быстро затопила рабочий кабинет отца. Джеффри так и застыл, совершенно не соображая, что происходит: глаза застлала пелена, сквозь которую едва пробивались мутные всполохи костра, гитары и чудесной рыжеволосой женщины.
- Пап?
И звонкий журчащий ручеек песни, льющейся у самой кромки леса.
- Папа!
Мужчине стоило огромных усилий, чтобы отогнать непрошеное видение. Он тряхнул головой и попытался снять очки, совершенно позабыв, что они давно лежат на столе.
- Ты же знаешь, Рэйчел, это невозможно. Мы не раз говорили с тобой об этом: туда нельзя возвращаться.
Живой блеск в глазах малютки погас.
- Ты можешь попросить взамен что угодно, - спохватился Джефф, которому без этого живого огонька стало невыносимо тоскливо. – Хоть щенка. Или, может, ту огромную куклу-принцессу, которая сама ходит, говорит и танцует. А к ней накупим кучу платьев. Помнишь, ты очень хотела?
Долгая и тягостная минута молчания стала для Джеффри мучительнее, чем последние два года. Затем Рэйчел подняла свои бездонные глаза цвета сочной зелени, и Джефф сжался, словно от удара.
- Кукла тоже хорошо, - прошептала девочка, не отводя прямого взгляда. – Пускай будет кукла.
Горло мужчины сдавило от отчаянной, жгучей тоски. Этот упрямый взгляд зеленых глаз был ему до боли знаком и был красноречивее слов: ребенок решения не изменит, но смирится. ОНА была такой же: упрямой, своевольной, любимой.
Джефф едва успел отвести глаза, которые неожиданно для него самого увлажнились.
- А теперь спать, - сдавленно произнес он, незаметно смахивая непрошенную влагу с глаз. – Давай, милая, я тебя отнесу. Как насчет какао?
- Как мама делала? – вмиг просияла девчушка, и у Джеффа словно камень с души свалился: он готов был отдать все только за эту ее беспечную милую улыбку.
- Как мама делала, - подтвердил он и поцеловал дочь в макушку.
Спустя сорок минут, тихонько прикрыв дверь в спальню дочери, Джефф вернулся на рабочее место и помрачнел. В груди вновь сдавило, и на этот раз, он знал, снотворное не поможет. ОНА снова ворвалась, точно вихрь, в его тихую жизнь и разбила на осколки мир, который он так старательно и заботливо склеивал. Рана снова открылась.
А ведь прошло уже два года.
Мужчина закрыл глаза, и в его памяти снова вспыхнули саднящие картины: костер на поляне у самой кромки леса, громкие веселые голоса, заливистый смех, музыка. И ее пение. Глубокое, мелодичное. Как в первый раз.
…Так она пела лишь в начале их отношений: и он влюбился в этот голос. Только потом пришло осознание, что его любовь куда шире, чем он мог себе даже представить: он больше не видел жизнь без своего певчего Ангела. А еще пришло осознание, что он чертов счастливчик — любовь оказалась взаимной. Они поженились, заплатив за счастье дорогую цену: ее связки поразила доброкачественная опухоль, и пение навсегда утихло в их доме. Она, конечно, могла говорить, но как выразился лечащий врач, «…говорить нечасто и шепотом». О пении речь уже не шла.
А затем молодым родителям и вовсе стало не до песен и болезней: родилась Рэйчел, их маленький ангелочек, и видит небо, цена, что они заплатили за счастье, определенно того стоила.
Рэйчел стала их путеводной звездочкой, которой было абсолютно все равно, шепчет ли мама или вовсе молча хмурит брови: они понимали друг друга с полувзгляда. И Листику, как нежно окрестила ее мама, этого было вполне достаточно. Пока она не нашла старые диски с домашним видео. Листик моментально превратилась в Хвостик, с маниакальным упрямством преследуя маму повсюду в надежде услышать ее пение вживую. И, в конце концов, она сдалась: в том лесу, у вечернего костра на горном перевале Дэнегала, она очаровала всех своим ангельским пением.
А на следующий день она пропала.
Ее искали всем городом: родные, друзья, сослуживцы, даже просто знакомые подключились к поисковым действиям. Добровольная дружина, специальный поисковые отряды, объявления в газетах и всемирной сети – это время Джефф помнит очень смутно. Он словно пребывал в тумане, из которого нет выхода. А однажды он увидел выход и даже успел сделать пару шагов к краю бездны, но внезапно услышал до боли знакомый мелодичный голос родного человека. Листик звала его, и он не смог не откликнуться…
Джеффри открыл глаза и уставился на разгулявшуюся метель за окном: на какое-то мгновение ему почудился знакомый напев. Но то была лишь вьюга, неистово выводившая зимнюю песнь.
Прошло всего лишь два года.
А его милая Селин все никак не возвращалась, блуждая в потемках среди бесконечного снега и жгучего холода. Где-то одна в зловещем дремучем лесу.
Джеффри со злостью ударил кулаком по холодному стеклу. Ответом стал колкий морозный снег, которым невидимая рука щедро сыпанула по стеклу.
- Уже больше двух лет прошло! Что значит – нужно время?! – закипал Джеффри, сидя на приеме у детского психотерапевта. Рэйчел он попросил подождать в коридоре, а потому теперь с чистой совестью мог дать выход праведному гневу, что скопился за последние не самые приятные полгода.
