– Сколько еще ребенок должен мучиться, чтобы вы, наконец, взялись за исполнение своих прямых обязанностей? Она вам что, подопытная, что вы постоянно меняете курсы лечения, так и не определившись с диагнозом?!
- Успокойтесь, мистер Уоллес. Этим вы Рэйчел не поможете…
- Как будто вы способны помочь, - зло бросил Джефф и потянулся к карману, в котором притаилась неначатая пачка самых дешевых сигарет. – Черт! – выругался мужчина и резко отдернул руку.
Обещал же Селин, что больше ни-ни. Но в последнее время столько всего навалилось, что порой он бессознательно скуривал целую пачку. Правда, дома он еще был в состоянии себя контролировать: только не при Рэйчел. Но сколько еще он способен сдерживаться? Подорванное здоровье дочери, проблемы на работе, вездесущие носы органов опеки и попечительства — все это отнимало и без того крохотные остатки воли.
- Послушайте, мистер Уоллес, - начал доктор Нейтон, с неподдельным сочувствием глядя на посеревшее и осунувшееся лицо совсем еще молодого, но уже с сединой, мужчины. – У Рэйчел депрессивное расстройство с нетипичными для такого заболевания симптомами: подходящее лечение подобрать, учитывая возраст девочки, неимоверно трудно. Но сдаваться пока рано.
Джефф иронично хмыкнул и устало посмотрел на эскулапа.
- И сколько это будет мне стоить?
- Я вас не понимаю.
- Все вы прекрасно понимаете, доктор. Лечение за границей, вы как-то упоминали об этом. Я готов принять ваше предложение.
- Боюсь, что не готовы.
- Что? – впервые на памяти Джеффри разговор о деньгах не вызвал восторга у лечащей стороны.
Психотерапевт тем временем медленно поднялся и подошел к окну.
- Скажите, мистер Уоллес, вы действительно сделали все, что в ваших силах?
Джефф даже опешил от такой бестактности: уж кому как не Нейтону было знать, через что прошло маленькое семейство Уоллесов — от абсурдных посещений «экстрасенсов» до консультаций у так называемых мировых светил. А Рэйчел, его маленький беспомощный Листик, все так же кричала по ночам из-за кошмаров, страдала от непредсказуемых панических атак и резких перепадов артериального давления. Но худшее началось всего месяц назад: девочка стала терять контакт с окружающей действительностью. Порой она просто застывала на улице, бессмысленно глядя в одну точку, и привести ее в чувство с каждым разом давалось все сложнее. Но по-настоящему Джефф испугался пару дней назад, когда Рэйчел, всего секунду назад весело скачущая вокруг отца, внезапно остановилась на регулируемом светофорами пешеходном переходе. И растормошить ее отец смог только после того, как на руках унес ее с перехода прямо перед бамперами злобно сигналящих машин.
Наконец-то бледные щеки Джеффа залила краска румянца: мужчина снова закипал.
- Теперь я вас не понимаю, - едва сдерживаясь, процедил он сквозь зубы.
Доктор Нейтон распахнул окно, впустив в кабинет свежий весенний ветерок, полный неумолкаемого гомона весело щебечущих птиц.
- Воспоминания – могучая сила, - тихо начал он, не отрывая взгляда от небесной лазури. – Она способна творить чудовищные вещи: выбить почву из-под ног, довести до отчаяния и даже убить. А еще, - Доктор Нейтон обернулся к растерянному отцу, – она способна исцелять, мистер Уоллес. У каждого человека есть свой склеп с нелицеприятными черепами, куда заходить очень опасно для душевного здоровья. Но наряду с этим у каждого из нас есть ларец с драгоценным жемчугом, который мы тщательно оберегаем и ради которого живем. У Рэйчел тоже есть ларец, мистер Уоллес. Очень нужно, чтобы вы его сейчас отыскали. И времени на поиски у вас почти не осталось.
- Я не…
- Одно воспоминание, Джеффри. Достаточно всего лишь одного воспоминания о самых счастливых минутах в ее жизни. Разожгите в ней снова желание жить. Даю вам месяц. Если по прошествии месяца ничего не изменится, начнем оформлять бумаги для проведения полноценного курса лечения за границей. Но, боюсь, в этом случае я не дам вам никаких гарантий.
Джефф выскочил из кабинета психотерапевта с полной уверенностью больше сюда никогда не возвращаться. Все они горазды сказки рассказывать, даром что «…певты», а реальной помощи — ноль.
Но увидев на лужайке перед клиникой Рэйчел, радостно щебечущую в унисон с воробьем, вмиг растаял, и в душу закралось сомнение.
А что если доктор Нейтон прав?
А что если…
- Прости, что задержался, милая. Долго ждала?
Малышка счастливо заулыбалась и подскочила к отцу, который не удержался и закрутил дочку над землей, а затем посадил себе на плечи.
- Ты стала тяжелее, - вздохнул Джефф и притворно согнулся в три погибели.
- Злюка, - рассмеялась девчушка, взъерошив отцу волосы.
- Знаю, - вдруг посерьезнел мужчина и выпрямился. - Послушай, Рэйчел. Ты помнишь наш разговор про твой подарок на день Рождения.
Идиот! На что ты подписываешься?! Остановись! А впрочем… вряд ли девочка помнит беседу полугодичной давности.
Но она помнила.
Джеффри вздрогнул, когда у самого уха услышал серьезный голос рассудительного не по годам ребенка.
- Я правда хочу туда вернуться. Хочу положить цветы: мама очень любила сирень.
Дубина, что же ты творишь? Откажись, извинись и забудь, как страшный сон! У этого места уже дурная слава, а ты тащишь туда ребенка с психосоматическими расстройствами. Ты ведешь ее туда, где все это и началось.
- Вот бы услышать, как она поет, - тихо прошептала девочка, обхватив руками шею отца.
Джефф едва вздохнул от захлестнувшей его нежности. И праведного гнева. Это место многое отняло у них: ни много ни мало – счастливую жизнь. Пора возвращать долги. И больше ничего не будет иметь значения, если есть хотя бы малейший шанс, что Рэйчел станет лучше.
- Я тоже бы хотел услышать, Листик. Хотя бы еще один раз, - прошептал Джефф, осторожно сжав маленькие пальчики.
«Ей ведь станет лучше, Селин?»
Руки Уоллеса нервно сжимали руль, пока он вел машину до дрожи знакомым маршрутом. Они провели в дороге не менее четырех часов, и ему адски хотелось курить.
И еще сильнее хотелось развернуться и уехать отсюда навсегда. Если бы не родной человечек, сидевший на заднем сиденье и доверчиво сжимавший букетик свежесорванных соцветий белой сирени.
Прошло уже столько времени, а в памяти все еще живо стояли картины бесконечных поисков и жутких бессонных ночей. И та злоклятая опушка у кромки леса, которую он успел возненавидеть.
Джефф нахмурился. Еще не поздно вернуться. Когда-нибудь Рэйчел поймет и, может даже, не осудит. Когда-нибудь, когда подрастет, повзрослеет и…
«Если подрастет», - в памяти моментально пронеслись воспоминания о злоклятом пешеходном переходе: в глазах вспыхнул багрянец красного сигнала светофора, а в ушах раздались яростные гудки машин и крики озлобленных на жизнь водителей.
Джеффри побледнел и судорожно вцепился в руль. Не сразу до него дошло, что сквозь устрашающие картины воспоминаний доносится тихое пение.
- На краю утеса, - тихо напевала счастливая Рэйчел, уткнувшись носом в букетик сладко-пахнущей сирени, - крылья распахну. Мелодичный напев разнесется по миру.
- Счастье мое, - неожиданно для себя подхватил он песню, - больше жизни люблю.
- «Родные мои, я вас не покину», - закончили куплет три голоса.
Джеффри резко дал по тормозам и испуганно оглянулся. Рэйчел удивленно посмотрела в ответ.
- Что случилось? Почему ты так резко остановился?
- Рэйчел, ты… ты ничего не слышала?
- Что слышала?
Джеффри еще раз оценивающе заглянул в доверчивые зеленые глазенки, сделал пару успокаивающих вздохов и улыбнулся, насколько позволяли стянутые судорогой страха лицевые мышцы.
- Ничего, Листик, - он снова перевел взгляд на дорогу и напрягся, – мы на месте.
Прав был доктор, ему самому не помешало бы пройти курс психотерапии. Вот, уже чудится всякое: еще немного — и он уйдет вместе с Рэйчел в другую реальность.
Джефф хмуро посмотрел на старый и ржавый предупреждающий знак, изображающий нечто, отдаленно напоминающее волны. Это еще что такое? Здесь поблизости есть водоем?
Заметно нервничающий мужчина чересчур громко хлопнул дверью и прошелся по карманам рюкзака на предмет наличия вещей первой необходимости: вода, лекарства для Рэйчел, мобильник, сухпаек, зажигалка, фонарик…
- Только не отпускай мою руку, милая. Хорошо?
Рэйчел кивнула, вглядываясь широко распахнутыми глазами в смутно знакомую тропинку, раскинувшуюся прямо у подножия поросшего ветвистым орешником холма.
Джефф снова сделал три успокаивающих вздоха и ступил на тропу, ведущую в прошлое. Они молча шли не более десяти минут, но Джеффу эти минуты показались мучительно бесконечными.
Наконец, впереди забрезжил просвет, и отец сильнее сжал руку дочери.
- Мне больно, папа, - тихо прошептала девочка.
- Ой, прости, Листик, - спохватился Джефф и отпустил руку дочери. – Сам не понимаю, что со мной.
- Все хорошо, папа. Все будет хорошо.
Джеффу хватило всего одного взгляда на светлое, искрящееся улыбкой лицо дочери, чтобы понять одну простую истину, которую он никак не мог ухватить последние два года: пока они вместе, все обязательно будет хорошо.
Господи, сколько времени и денег потрачено, сколько врачей пройдено и слез выплакано! Он искал призрачное, ускользающее счастье, а всего-то и нужно было, что быть рядом с дочерью, чаще обнимать ее, разговаривать и перестать трястись от каждого сделанного ею шага навстречу жизни. Ну и кто из них теперь трясущийся Листик? Рэйчел оказалась гораздо сильнее и храбрее него, стоически перенося все новые и новые способы лечения. Все для того, чтобы ему самому стало легче.
И ему стало. Только сейчас, находясь посреди шелестящего старого леса и вдыхая терпкие, душистые запахи смолы и лишайника, он наконец понял, что счастлив.
И больше не боялся ни лесной тропы, ни знакомой опушки, скромно выглядывающей из-за пушистых лапок елей. Он больше не боялся встретиться лицом к лицу с воспоминаниями о НЕЙ.
- Мы здесь, Листик, - счастливо прошептал он, - мы сделали это. Можешь оставить ей свою сирень.
- Зачем оставлять? Я передам для нее, - услышал он за спиной подозрительно тихий голос дочери.
Дзынь…
Джефф быстро обернулся и обомлел: Рэйчел успела отойти от него довольно далеко и теперь с любопытством косилась на медленно приближающуюся к ней высокую фигуру в длинном плаще.
- Рэйчел, отойди от нее! – вне себя от ужаса заорал Джефф и бросился к дочери. Казалось, все его естество восстало против этой странной фигуры, лицо которой было скрыто капюшоном.
- Но мама.., - малютка протянула букет незнакомке, заворожено заглядывая той под капюшон.
- Нет, Рэйчел, стой. Это не твоя мама!
Мужчина сделал еще шаг… и его нога провалилась в скрытый мхом овраг. Последнее, что он увидел, прежде чем небо и земля смешались, как незнакомка оставила букет в руках девочки и, поправив выбившуюся из-под капюшона длинную серебристую прядь волос, покачала головой.
Едва придя в сознание, Джефф зашелся в удушающем кашле, яростно выплевывая забившуюся в рот землю и колючки. Спустя секунду мужчина понял, что дышать ему также мешает свалившийся на голову походный рюкзак, а еще через пять секунд сознание подсунуло в отуманенный мозг страшную реальность.
- Рэйчел! – заорал в панике Джефф и, резко подскочив, скрючился от боли в плече и лодыжке. – Рэйчел!
С большим трудом вскарабкавшись из оврага, Джефф с ужасом осмотрел серое пространство вокруг: от сочной зелени не осталось и следа, лишь мертвые листья время от времени сыпались на пожухлую травяную ткань. Не было слышно ни птиц, ни насекомых, и даже ветер не осмеливался нарушить покой навечно уснувшей природы.
- Рэйчел! – срывающийся голос живого всколыхнул пространство; деревья недовольно загудели. – Прошу, Листик, отзовись! РЭЙЧЕЛ!
Из глаз потекли крупные градины слез, смазывая и без того замутненное паникой и отчаянием зрение. Он звал и звал ее, неуклюже ковыляя по въедливому, серому мху. Но этот проклятый лес словно ополчился против, постоянно подсовывая голые сучья, что острее бритвы царапали ладони; и даже эхо отказало в помощи, глухо переделывая окончания слов в жуткий вой.
Что он наделал? Что же натворила его безумная мечта вернуть назад их счастливую семью? Как мог он так бездумно привезти самое ценное, что у него было, туда, где он уже испытал однажды горечь утраты?
- Листик, - сдавленные рыдания перешли в тихий стон.
Дзынь…
- Листик?! – Джефф с надеждой оглянулся. – Листик, где ты?
- Не шуми, иначе тебя услышат, - было ему ответом.
Джефф резко обернулся и едва не задохнулся от гнева, узрев знакомую фигуру в капюшоне.
- Ты! – зло плюнул он и, позабыв о боли, бросился на нее. – Куда ты дела Рэйчел?!
Джефф ожидал встретить справедливый ответ на его агрессию или хотя бы сопротивление, но лишь с удивлением обнаружил себя, упершегося руками во влажную почву. Возникло странное ощущение, что он попросту прошел сквозь фигуру. Или не ощущение?
Когда мужчина поднял взгляд, то заметил, что фигура непостижимым образом успела бесшумно переместиться от него не менее, чем на добрую сотню шагов. А затем она медленно сняла капюшон, и Джефф изумленно охнул: перед ним стояла совсем юная девушка с темными волосами, окаймленными тонкими серебристыми прядями. Глаза девушки, слегка подернутые мутной дымкой, смотрели отрешенно, безучастно и даже как-то устало: подобный взгляд мог принадлежать обремененному грузом прожитых лет человеку, повидавшему все в этом и другом мирах.
Девушка, лишь мимоходом взглянув на него, медленно развернулась и, не издавая ни единого звука, углубилась в мрачный лес.
А он молча и без вопросов последовал за ней. Джефф и сам не мог объяснить, что его влекло за жутковатой незнакомкой. Возможно, он подсознательно чувствовал, что она могла быть последней ниточкой, связывающей его и с его Листиком.
А впрочем, могла стать и липкой паутиной, манящей в самую бездну.
Джефф старался не отставать от девушки, но каждый шаг давался все тяжелее: он физически чувствовал, как с каждой секундой силы покидали его.
И вот когда он готов был, почти теряя сознание, упасть лицом прямо в землю, его слух уловил родной голос и знакомую сердцу песню.
На краю утеса крылья распахну,
Мелодичный напев разнесется по миру.
Счастье мое, больше жизни люблю!
Родные мои, я вас не покину.
Джефф застыл как вкопанный, узрев в просвете серых деревьев место, которое больше двух лет пытался безуспешно забыть. На самом краю зеленой поляны, залитой густым светом предзакатного солнца, у раскидистого дуба сидела его Селин.
А на руках у нее уютно устроилась Рэйчел с зажатой в ладошке сиренью. Женщина нежно гладила доченьку по волосам; убаюканная лаской Листик блаженно улыбалась, медленно засыпая в маминых объятиях.
Казалось, целую вечность Джеффри смотрел на возлюбленную, боясь пошевелиться, вздохнуть и поверить. Он столько лет трепетно хранил ее образ у себя в сердце, столько недосказанных слов скопил, но сейчас лишь молча стоял и хватал ртом воздух.
- Селин, - едва шевельнул он пересохшими губами и протянул руку, уткнувшуюся в незримую стену.
Женщина подняла голову и нежно ему улыбнулась. Она ласково провела рукой по волосам девочки, и по поляне вновь разнесся ее серебристый мелодичный голос.
Так небу угодно – расстаться пришлось,
Любимые, лишь вы друг у друга останетесь.
- Успокойтесь, мистер Уоллес. Этим вы Рэйчел не поможете…
- Как будто вы способны помочь, - зло бросил Джефф и потянулся к карману, в котором притаилась неначатая пачка самых дешевых сигарет. – Черт! – выругался мужчина и резко отдернул руку.
Обещал же Селин, что больше ни-ни. Но в последнее время столько всего навалилось, что порой он бессознательно скуривал целую пачку. Правда, дома он еще был в состоянии себя контролировать: только не при Рэйчел. Но сколько еще он способен сдерживаться? Подорванное здоровье дочери, проблемы на работе, вездесущие носы органов опеки и попечительства — все это отнимало и без того крохотные остатки воли.
- Послушайте, мистер Уоллес, - начал доктор Нейтон, с неподдельным сочувствием глядя на посеревшее и осунувшееся лицо совсем еще молодого, но уже с сединой, мужчины. – У Рэйчел депрессивное расстройство с нетипичными для такого заболевания симптомами: подходящее лечение подобрать, учитывая возраст девочки, неимоверно трудно. Но сдаваться пока рано.
Джефф иронично хмыкнул и устало посмотрел на эскулапа.
- И сколько это будет мне стоить?
- Я вас не понимаю.
- Все вы прекрасно понимаете, доктор. Лечение за границей, вы как-то упоминали об этом. Я готов принять ваше предложение.
- Боюсь, что не готовы.
- Что? – впервые на памяти Джеффри разговор о деньгах не вызвал восторга у лечащей стороны.
Психотерапевт тем временем медленно поднялся и подошел к окну.
- Скажите, мистер Уоллес, вы действительно сделали все, что в ваших силах?
Джефф даже опешил от такой бестактности: уж кому как не Нейтону было знать, через что прошло маленькое семейство Уоллесов — от абсурдных посещений «экстрасенсов» до консультаций у так называемых мировых светил. А Рэйчел, его маленький беспомощный Листик, все так же кричала по ночам из-за кошмаров, страдала от непредсказуемых панических атак и резких перепадов артериального давления. Но худшее началось всего месяц назад: девочка стала терять контакт с окружающей действительностью. Порой она просто застывала на улице, бессмысленно глядя в одну точку, и привести ее в чувство с каждым разом давалось все сложнее. Но по-настоящему Джефф испугался пару дней назад, когда Рэйчел, всего секунду назад весело скачущая вокруг отца, внезапно остановилась на регулируемом светофорами пешеходном переходе. И растормошить ее отец смог только после того, как на руках унес ее с перехода прямо перед бамперами злобно сигналящих машин.
Наконец-то бледные щеки Джеффа залила краска румянца: мужчина снова закипал.
- Теперь я вас не понимаю, - едва сдерживаясь, процедил он сквозь зубы.
Доктор Нейтон распахнул окно, впустив в кабинет свежий весенний ветерок, полный неумолкаемого гомона весело щебечущих птиц.
- Воспоминания – могучая сила, - тихо начал он, не отрывая взгляда от небесной лазури. – Она способна творить чудовищные вещи: выбить почву из-под ног, довести до отчаяния и даже убить. А еще, - Доктор Нейтон обернулся к растерянному отцу, – она способна исцелять, мистер Уоллес. У каждого человека есть свой склеп с нелицеприятными черепами, куда заходить очень опасно для душевного здоровья. Но наряду с этим у каждого из нас есть ларец с драгоценным жемчугом, который мы тщательно оберегаем и ради которого живем. У Рэйчел тоже есть ларец, мистер Уоллес. Очень нужно, чтобы вы его сейчас отыскали. И времени на поиски у вас почти не осталось.
- Я не…
- Одно воспоминание, Джеффри. Достаточно всего лишь одного воспоминания о самых счастливых минутах в ее жизни. Разожгите в ней снова желание жить. Даю вам месяц. Если по прошествии месяца ничего не изменится, начнем оформлять бумаги для проведения полноценного курса лечения за границей. Но, боюсь, в этом случае я не дам вам никаких гарантий.
Джефф выскочил из кабинета психотерапевта с полной уверенностью больше сюда никогда не возвращаться. Все они горазды сказки рассказывать, даром что «…певты», а реальной помощи — ноль.
Но увидев на лужайке перед клиникой Рэйчел, радостно щебечущую в унисон с воробьем, вмиг растаял, и в душу закралось сомнение.
А что если доктор Нейтон прав?
А что если…
- Прости, что задержался, милая. Долго ждала?
Малышка счастливо заулыбалась и подскочила к отцу, который не удержался и закрутил дочку над землей, а затем посадил себе на плечи.
- Ты стала тяжелее, - вздохнул Джефф и притворно согнулся в три погибели.
- Злюка, - рассмеялась девчушка, взъерошив отцу волосы.
- Знаю, - вдруг посерьезнел мужчина и выпрямился. - Послушай, Рэйчел. Ты помнишь наш разговор про твой подарок на день Рождения.
Идиот! На что ты подписываешься?! Остановись! А впрочем… вряд ли девочка помнит беседу полугодичной давности.
Но она помнила.
Джеффри вздрогнул, когда у самого уха услышал серьезный голос рассудительного не по годам ребенка.
- Я правда хочу туда вернуться. Хочу положить цветы: мама очень любила сирень.
Дубина, что же ты творишь? Откажись, извинись и забудь, как страшный сон! У этого места уже дурная слава, а ты тащишь туда ребенка с психосоматическими расстройствами. Ты ведешь ее туда, где все это и началось.
- Вот бы услышать, как она поет, - тихо прошептала девочка, обхватив руками шею отца.
Джефф едва вздохнул от захлестнувшей его нежности. И праведного гнева. Это место многое отняло у них: ни много ни мало – счастливую жизнь. Пора возвращать долги. И больше ничего не будет иметь значения, если есть хотя бы малейший шанс, что Рэйчел станет лучше.
- Я тоже бы хотел услышать, Листик. Хотя бы еще один раз, - прошептал Джефф, осторожно сжав маленькие пальчики.
«Ей ведь станет лучше, Селин?»
Руки Уоллеса нервно сжимали руль, пока он вел машину до дрожи знакомым маршрутом. Они провели в дороге не менее четырех часов, и ему адски хотелось курить.
И еще сильнее хотелось развернуться и уехать отсюда навсегда. Если бы не родной человечек, сидевший на заднем сиденье и доверчиво сжимавший букетик свежесорванных соцветий белой сирени.
Прошло уже столько времени, а в памяти все еще живо стояли картины бесконечных поисков и жутких бессонных ночей. И та злоклятая опушка у кромки леса, которую он успел возненавидеть.
Джефф нахмурился. Еще не поздно вернуться. Когда-нибудь Рэйчел поймет и, может даже, не осудит. Когда-нибудь, когда подрастет, повзрослеет и…
«Если подрастет», - в памяти моментально пронеслись воспоминания о злоклятом пешеходном переходе: в глазах вспыхнул багрянец красного сигнала светофора, а в ушах раздались яростные гудки машин и крики озлобленных на жизнь водителей.
Джеффри побледнел и судорожно вцепился в руль. Не сразу до него дошло, что сквозь устрашающие картины воспоминаний доносится тихое пение.
- На краю утеса, - тихо напевала счастливая Рэйчел, уткнувшись носом в букетик сладко-пахнущей сирени, - крылья распахну. Мелодичный напев разнесется по миру.
- Счастье мое, - неожиданно для себя подхватил он песню, - больше жизни люблю.
- «Родные мои, я вас не покину», - закончили куплет три голоса.
Джеффри резко дал по тормозам и испуганно оглянулся. Рэйчел удивленно посмотрела в ответ.
- Что случилось? Почему ты так резко остановился?
- Рэйчел, ты… ты ничего не слышала?
- Что слышала?
Джеффри еще раз оценивающе заглянул в доверчивые зеленые глазенки, сделал пару успокаивающих вздохов и улыбнулся, насколько позволяли стянутые судорогой страха лицевые мышцы.
- Ничего, Листик, - он снова перевел взгляд на дорогу и напрягся, – мы на месте.
Прав был доктор, ему самому не помешало бы пройти курс психотерапии. Вот, уже чудится всякое: еще немного — и он уйдет вместе с Рэйчел в другую реальность.
Джефф хмуро посмотрел на старый и ржавый предупреждающий знак, изображающий нечто, отдаленно напоминающее волны. Это еще что такое? Здесь поблизости есть водоем?
Заметно нервничающий мужчина чересчур громко хлопнул дверью и прошелся по карманам рюкзака на предмет наличия вещей первой необходимости: вода, лекарства для Рэйчел, мобильник, сухпаек, зажигалка, фонарик…
- Только не отпускай мою руку, милая. Хорошо?
Рэйчел кивнула, вглядываясь широко распахнутыми глазами в смутно знакомую тропинку, раскинувшуюся прямо у подножия поросшего ветвистым орешником холма.
Джефф снова сделал три успокаивающих вздоха и ступил на тропу, ведущую в прошлое. Они молча шли не более десяти минут, но Джеффу эти минуты показались мучительно бесконечными.
Наконец, впереди забрезжил просвет, и отец сильнее сжал руку дочери.
- Мне больно, папа, - тихо прошептала девочка.
- Ой, прости, Листик, - спохватился Джефф и отпустил руку дочери. – Сам не понимаю, что со мной.
- Все хорошо, папа. Все будет хорошо.
Джеффу хватило всего одного взгляда на светлое, искрящееся улыбкой лицо дочери, чтобы понять одну простую истину, которую он никак не мог ухватить последние два года: пока они вместе, все обязательно будет хорошо.
Господи, сколько времени и денег потрачено, сколько врачей пройдено и слез выплакано! Он искал призрачное, ускользающее счастье, а всего-то и нужно было, что быть рядом с дочерью, чаще обнимать ее, разговаривать и перестать трястись от каждого сделанного ею шага навстречу жизни. Ну и кто из них теперь трясущийся Листик? Рэйчел оказалась гораздо сильнее и храбрее него, стоически перенося все новые и новые способы лечения. Все для того, чтобы ему самому стало легче.
И ему стало. Только сейчас, находясь посреди шелестящего старого леса и вдыхая терпкие, душистые запахи смолы и лишайника, он наконец понял, что счастлив.
И больше не боялся ни лесной тропы, ни знакомой опушки, скромно выглядывающей из-за пушистых лапок елей. Он больше не боялся встретиться лицом к лицу с воспоминаниями о НЕЙ.
- Мы здесь, Листик, - счастливо прошептал он, - мы сделали это. Можешь оставить ей свою сирень.
- Зачем оставлять? Я передам для нее, - услышал он за спиной подозрительно тихий голос дочери.
Дзынь…
Джефф быстро обернулся и обомлел: Рэйчел успела отойти от него довольно далеко и теперь с любопытством косилась на медленно приближающуюся к ней высокую фигуру в длинном плаще.
- Рэйчел, отойди от нее! – вне себя от ужаса заорал Джефф и бросился к дочери. Казалось, все его естество восстало против этой странной фигуры, лицо которой было скрыто капюшоном.
- Но мама.., - малютка протянула букет незнакомке, заворожено заглядывая той под капюшон.
- Нет, Рэйчел, стой. Это не твоя мама!
Мужчина сделал еще шаг… и его нога провалилась в скрытый мхом овраг. Последнее, что он увидел, прежде чем небо и земля смешались, как незнакомка оставила букет в руках девочки и, поправив выбившуюся из-под капюшона длинную серебристую прядь волос, покачала головой.
Едва придя в сознание, Джефф зашелся в удушающем кашле, яростно выплевывая забившуюся в рот землю и колючки. Спустя секунду мужчина понял, что дышать ему также мешает свалившийся на голову походный рюкзак, а еще через пять секунд сознание подсунуло в отуманенный мозг страшную реальность.
- Рэйчел! – заорал в панике Джефф и, резко подскочив, скрючился от боли в плече и лодыжке. – Рэйчел!
С большим трудом вскарабкавшись из оврага, Джефф с ужасом осмотрел серое пространство вокруг: от сочной зелени не осталось и следа, лишь мертвые листья время от времени сыпались на пожухлую травяную ткань. Не было слышно ни птиц, ни насекомых, и даже ветер не осмеливался нарушить покой навечно уснувшей природы.
- Рэйчел! – срывающийся голос живого всколыхнул пространство; деревья недовольно загудели. – Прошу, Листик, отзовись! РЭЙЧЕЛ!
Из глаз потекли крупные градины слез, смазывая и без того замутненное паникой и отчаянием зрение. Он звал и звал ее, неуклюже ковыляя по въедливому, серому мху. Но этот проклятый лес словно ополчился против, постоянно подсовывая голые сучья, что острее бритвы царапали ладони; и даже эхо отказало в помощи, глухо переделывая окончания слов в жуткий вой.
Что он наделал? Что же натворила его безумная мечта вернуть назад их счастливую семью? Как мог он так бездумно привезти самое ценное, что у него было, туда, где он уже испытал однажды горечь утраты?
- Листик, - сдавленные рыдания перешли в тихий стон.
Дзынь…
- Листик?! – Джефф с надеждой оглянулся. – Листик, где ты?
- Не шуми, иначе тебя услышат, - было ему ответом.
Джефф резко обернулся и едва не задохнулся от гнева, узрев знакомую фигуру в капюшоне.
- Ты! – зло плюнул он и, позабыв о боли, бросился на нее. – Куда ты дела Рэйчел?!
Джефф ожидал встретить справедливый ответ на его агрессию или хотя бы сопротивление, но лишь с удивлением обнаружил себя, упершегося руками во влажную почву. Возникло странное ощущение, что он попросту прошел сквозь фигуру. Или не ощущение?
Когда мужчина поднял взгляд, то заметил, что фигура непостижимым образом успела бесшумно переместиться от него не менее, чем на добрую сотню шагов. А затем она медленно сняла капюшон, и Джефф изумленно охнул: перед ним стояла совсем юная девушка с темными волосами, окаймленными тонкими серебристыми прядями. Глаза девушки, слегка подернутые мутной дымкой, смотрели отрешенно, безучастно и даже как-то устало: подобный взгляд мог принадлежать обремененному грузом прожитых лет человеку, повидавшему все в этом и другом мирах.
Девушка, лишь мимоходом взглянув на него, медленно развернулась и, не издавая ни единого звука, углубилась в мрачный лес.
А он молча и без вопросов последовал за ней. Джефф и сам не мог объяснить, что его влекло за жутковатой незнакомкой. Возможно, он подсознательно чувствовал, что она могла быть последней ниточкой, связывающей его и с его Листиком.
А впрочем, могла стать и липкой паутиной, манящей в самую бездну.
Джефф старался не отставать от девушки, но каждый шаг давался все тяжелее: он физически чувствовал, как с каждой секундой силы покидали его.
И вот когда он готов был, почти теряя сознание, упасть лицом прямо в землю, его слух уловил родной голос и знакомую сердцу песню.
На краю утеса крылья распахну,
Мелодичный напев разнесется по миру.
Счастье мое, больше жизни люблю!
Родные мои, я вас не покину.
Джефф застыл как вкопанный, узрев в просвете серых деревьев место, которое больше двух лет пытался безуспешно забыть. На самом краю зеленой поляны, залитой густым светом предзакатного солнца, у раскидистого дуба сидела его Селин.
А на руках у нее уютно устроилась Рэйчел с зажатой в ладошке сиренью. Женщина нежно гладила доченьку по волосам; убаюканная лаской Листик блаженно улыбалась, медленно засыпая в маминых объятиях.
Казалось, целую вечность Джеффри смотрел на возлюбленную, боясь пошевелиться, вздохнуть и поверить. Он столько лет трепетно хранил ее образ у себя в сердце, столько недосказанных слов скопил, но сейчас лишь молча стоял и хватал ртом воздух.
- Селин, - едва шевельнул он пересохшими губами и протянул руку, уткнувшуюся в незримую стену.
Женщина подняла голову и нежно ему улыбнулась. Она ласково провела рукой по волосам девочки, и по поляне вновь разнесся ее серебристый мелодичный голос.
Так небу угодно – расстаться пришлось,
Любимые, лишь вы друг у друга останетесь.
