“Давай попробуем еще раз, идет?” – спросила ягуар, манерно вскинув бровь на зайчиху, которая, в свою очередь, ответила лишь медленным кивком.
Вернувшись на свое место, она вновь взяла свой моющий инструмент. “Хорошие девочки получают угощения. Плохие же девочки, которые вечно смеются и вертятся во время водных процедур, не получают ничего”.
Это была точно магия.
Все шевеления мигом прекратились, а зайчонок был полностью поглощен внутренней борьбой с желанием избежать ворса на щетке. Смех уступил место крепко сжатому рту и маленьким слезам, которые начали скатываться с уголков глаз. Через муки и страдания, показывая выдержку, которая впечатлила даже ягуара, Милли оставалась тихой и неподвижной.
Вслед за купанием пришло время сушки, и она выдержала это испытание жестким и душистым полотенцем с достоинством солдата. Расческа, которая пыталась тщательно, методично и, для Милли, мучительно долго, приручить её взъерошенную шерсть, также осталась позади, также как и пшики парфюма, которые заставляли её нос чесаться, а глаза – слезиться.
И наконец – уши. Главная отличительная черта всех зайцев. То самое место, где каждая мелочь имела значение, место, которое должно быть безупречным. Во время всех прошлых процедур это был поистине изматывающий опыт, когда необходимо было привести в порядок эти два вечно шевелящихся отростка, которые постоянно крутились, вертелись и вообще всячески избегали малейшего прикосновения. Это, как и тот факт, что Миссис Друмонд совсем-совсем не должна была допустить попадания в них воды, делало её работу крайне непростой. Но, к её удивлению, в этот конкретный день Милли… отлично себя вела. Движения её ушей были обусловлены лишь рефлекторной реакцией, её подсознательной попыткой защитить свой самый ценный орган – то, с чем Миссис Друмонд приходилось сталкиваться во время купаний своих собственных детей!
После окончания всех процедур, ягуар смахнула конденсат с зеркала, позволив Милли оценить результат своей усидчивости… и ух ты, ну ничего себе, как же хорошо она выглядела! Её новая, чистая форма, её красивый и расчесанный мех, настолько безупречный, насколько и блестящий; зеленое яблочко, которое было помещено к ней в сложенные ладошки было вишенкой на торте.
Ягуар лишь кивнула в ответ на искреннюю благодарность Милли и отослала ту прочь, но только после того, как зайчонок пообещал ей не запачкаться хотя бы в первый час после купания.
Как только следующий из детей в очереди исчез за дверьми процедурной, а Милли обнаружила себя полностью свободной, покусывая свое яблоко, стало очевидно, что накопленная энергия зайчонка все-таки должна куда-то выплеснуться.
Бег в коридорах был под строгим запретом. Правило, которое нарушалось крайне редко, даже когда поблизости не было хищников, следящих за порядком, ведь одного страха пораниться было более чем достаточно. Заработать себе травму или даже шрам было самым быстрым способом отправиться в Программу Селекции. Несмотря на то, что каждый год туда отправлялись дюжины детей, где единственное чему они учились – это то, как ухаживать за новорожденными, для уважающих себя институтских учеников не было судьбы страшнее, чем эта.
Однако не существовало никаких правил касательно подпрыгиваний. Как раз этим и воспользовалась Милли, мурлыкая себе под нос какую-то мелодию и прыжками устремившись дальше по коридору, заставляя остальных детей расступаться перед собой. Яркий солнечный свет, бьющий снаружи, отражался от каждой пылинки, которые летали вокруг, что придавало помещению довольно необычный сияющий оттенок. У Милли в запасе было по меньшей мере полчаса свободного времени, пока не начнутся следующие уроки. Это для неё и было настоящей свободой, пока она весело неслась по наполненному детьми коридору в этот теплый летний день.
Дети хищников по всему миру мечтали о приключениях в средневековье, о том, чтобы стать супергероями, о покорении дальних морей и океанов в поисках сокровищ. Они мечтали о том, как станут врачами, астронавтами, знаменитостями, президентами, принцами и принцессами.
Милли же мечтали лишь о том, чтобы её удочерили. Она представляла, как через блестящие окна приюта увидит въезжающий через ворота лимузин. Белоснежного цвета, наглухо затонированный, настолько огромный и массивный, что с трудом может поместиться на дороге. Представляла, как он остановится прямо перед старой статуей из мрамора, изображающей всеми известную основательницу Института. Представляла, как её хищник мечты выйдет из машины, объясняя Госпоже Кармихель, что они хотели бы забрать кого-то по имени Милли, о которой они столько всего слышали.
“Но так не положено!” – возразит Директриса, а её раздвоенный язык будет трепетать с самым шокированным видом. Но в конце концов, она, конечно же, исполнит их волю и придет за Милли лично.
И затем Милли встретит его. Своего хищника мечты. Хищника, которому она подарит свою жизнь. Но каким же он будет? Все её друзья уже определились с выбором, но когда такой вопрос задавали самой Милли, она никогда не отвечала одинаково. Предпочтения менялись как перчатки; сегодня она могла предпочесть стремительный и смертельный укус могучего тигра, а уже завтра она желала для себя медленный и мучительный яд рептилии. Много часов было потрачено на то, чтобы рассказать детям о всех возможных видах хищников, которые могли бы их приобрести; как они убивают, как они едят, и как наилучшим образом удовлетворить их предпочтения. Так много вариантов, а она даже не могла определиться с направлением своих предпочтений.
Её хищник мечты… кто же это будет?
Мир грез и мечтаний, в котором она полностью растворилась, стал настолько ярким и красочным, что она совсем перестала обращать внимание на реальный мир. Ощущение чего-то мягкого и немного щекотного на поверхности своего чувствительного носа было принято за часть фантазии, однако последовавший за этим внезапный и болезненный толчок спутать с грезами было уже невозможно, и это столкновение резко вернуло её в реальность.
Милли плюхнулась на пол, одновременно начиная тереть свой пострадавший носик, которому не посчастливилось встретиться с внезапным препятствием. Она моргнула, и плывущая картинка перед глазами стала медленно приобретать более четкие очертания. Набор аморфных пятен черных, рыжих и белых цветов постепенно начал сливаться в одну фигуру. Строгие черты учительской формы. Добрые черты знакомой лисы, которая стояла подбоченившись, с несколько изумленным выражением на мордочке.
Мисс Лэнгли.
“Постой, а я помню тебя. Милли, так?”
Каждая шерстинка на тельце зайчонка, а их было очень много, встала дыбом! Она вскочила на ноги, быстро отряхнулась и встала по стойке смирно в ожидании неминуемого наказания. Она оглянулась вокруг; Милли каким-то образом забрела в учительское крыло Института. Эта секция не то чтобы была под строгим запретом, но ученики никогда не смели приближаться к ней из-за высокого риска столкнуться с одним из суровых учителей. Они были здесь одни… пока что.
Милли взглянула вверх и тяжело сглотнула, но учительница не выглядела заинтересованной в каком-либо наказании. Наоборот, она выглядела крайне радостной от встречи с маленькой зайчихой! “Ничего себе, да ты просто неотразима сегодня! Вся чистенькая и наряженная… ох, ну разве ты не прелесть?” – лисице пришлось закусить губу, чтобы сопротивляться желанию потрепать зайчонка за щечку. Не то чтобы это было неприемлемо или что-то вроде того, просто она старалась создать образ крутой старшей сестры, а не милой доброй бабушки. Так что вместо тисканий она просто одобрительно кивнула: “Ух, ты выглядишь такой миленькой, что я бы тебя целиком проглотила!”.
Грудь зайчонка выгнулась колесом в ответ на эту похвалу, а сама Милли издала смущенный смешок и промямлила слова благодарности. И хотя Миссис Друмонд еще могла знать об этом, скоро её работа станет гораздо, гораздо проще.
Милли улыбнулась и кивнула, но все слова, которые она пыталась произнести, превращались в невнятное бормотание. Что-то на границе её зрения продолжало отвлекать зайчонка, постоянно мешая её и так далеко неидеальной концентрации. Она снова моргнула, пытаясь сфокусироваться на глазах лисы и пытаясь не обращать внимание на пушистый хвост, который качался из стороны в сторону. Такой красивый, такой пышный. Настолько же большой, насколько и сама лисица. Завораживающий. Гипнотизирующий. Если бы она только могла его потрогать…
Щелчка пальцами было достаточно, чтобы вновь вернуть Милли в реальный мир.
“Эй-эй, мои глаза находятся выше!” – засмеялась лисица. – “Тебе, наверное, стоит перенести свои игры куда-нибудь в другое место. Ты же не хочешь наткнуться на Мистера Стивенса до того, как он успеет выпить свою кружку кофе? А то придется тебе выслушивать часовую тираду о том, как раньше все было лучше!.. Милли?”
Без ответа. Все внимание зайчонка снова захватил этот пушистый маятник.
Лэнгли испустила маленький смиренный вздох и комически закатила глаза вверх: “Ладно… можешь потрогать его. Но только не мешкай, мне еще надо успеть домой к ужину!”
Про себя же она подумала, что это того стоило, просто чтобы увидеть, как нерешительность на лица ребенка сменяется полным восторгом. Эти, и без того большие, глаза округляются еще больше, а этот маленький ротик растекается в мечтательную ухмылку.
И вот, эта маленькая ручка медленно начинает тянуться к хвосту. Улыбаясь, Лэнгли разрешает ей почти подойти, почти дотронуться… чтобы резко увести свой хвост в сторону, позволив себе небольшой смешок.
“Эй!” – вскрикнула Милли, нахмурившись. Еще никогда в своей жизни она чувствовала себя настолько преданной! Она выждала, когда хвост окажется в зоне досягаемости вновь и бросилась на него, а всякой нерешительности будто никогда и не было. И вновь он ускользнул от неё, заставив Милли врезаться в стену. После третьей неудачной попытки, во время которой она таки смогла зацепить неуловимый мягкий хвост кончиками своих пальцев, Милли радостно захихикала, все продолжая пытаться поймать этот сгусток рыжего меха.
Эта игра продолжалась минуту или две. Лэнгли стояла со скрещенными руками и большой ухмылкой на морде, Милли все также скакала вокруг, отчаянно пытаясь ухватиться за этот непослушный хвост, а её чистый смех отражался от стен коридоров.
“Все в порядке, Стефани?”
Низкий, грубый голос донесся со стороны учительской комнаты. Игра резко прекратилась, и две пары глаз, в которых застыло одинаковое выражение ужаса, устремились к источнику звука.
Источником звука оказался росомаха, который, слегка сгорбившись, держал в когтях левой руки дымящуюся кружку с надписью ‘лучший учитель в мире’. Седые пучки перемешивались с бурым мехом, придавая ему пожилое и почетное обличие, а мешки под глазами делали выражение его морды уставшим… и очень, очень разочарованным.
Лиса выпрямилась, отряхнулась. Её хвост, к великому разочарованию Милли, также перестал раскачиваться. “Аарон. Я просто говорила с Милли о правилах подобающего поведения в коридорах”.
“Аах!” – последовал ответ. – “Можешь даже не тратить своё время, Стефани, уж поверь мне. Они никогда не слушают, даже не стараются! Вот когда меня назначили сюда учителем тридцать семь лет назад, тогда я и взрастил самое выдающееся поколение травоядных за всю историю Института,” – он сделал пробный глоток из кружки с кофе, только чтобы сразу вернуться к своим воспоминаниям. – “В эти дни они вообще никого не уважают! Все что их интересует – это шуметь, галдеть, слушать свои радио драмы и этот ‘джаз’ сутками напролет. Они…”
По мере того, как недовольная речь все набирала обороты, Мисс Лэнгли посмотрела на свою ученицу и одними губами сказала той: “Иди. Я отвлеку его”.
Дважды Милли повторять не пришлось. Заговорщически хихикнув, она сбежала, оставив учительницу наедине принимать весь удар от ежедневной до-кофеиновой тирады Мистера Стивенса о современных детях.
Мисс Лэнгли определенно не суждено было успеть к ужину в этот вечер.
Когда прозвенел звонок, все дети в классе выпрямились на своих местах. Галдеж и бубнеж прекратился, смешки и перешептывания смолкли. Не только в классе, но и во всей школе воцарилась полная тишина, когда сотни маленьких ртов плотно закрылись вместе с сигналом.
Несколько детей лениво организовывали свои рабочие месте, раскладывая тюбики с краской по оттенкам. Все взгляды в комнате застыли на входной двери из дерева. Двери, в которой вскоре появится Мистер Велкер, как и происходит каждый понедельник в два часа дня.
Ручка на двери повернулась, а все дети приготовились.
Дверь со скрипом открылась, а две дюжины голосов хором заорали:
“Добрый день, Мистер Велкер!”
Несколько голосов осеклось до окончания, когда стало понятно, что учитель, вошедший в их класс, не был знакомым старым хорьком.
Усмехнувшись неловкому молчанию, которое наступило в классе, Мисс Лэнгли сняла напряжение, помахав детям и направившись к учительскому столу.
“Доброе утро, дети. Некоторые из вас уже познакомились со мной, но для всех остальных - меня зовут Мисс Лэнгли, и я ваш новый учитель ИЗО, пришла на смену Мистеру Велкеру”.
Она выдержала паузу, чтобы ученики снова смогли произнести свои приветствия, в этот раз используя правильное имя и с гораздо большим замешательством в голосах. Тем не менее, лисица осталась вполне довольной результатом.
“Итак, я…” – заметив поднятую руку, она позволила потоку своих мыслей ненадолго остановиться. Она указала на маленькую овечку в углу, которая буквально сжалась под взглядом учительницы: “Да, моя дорогая? У тебя есть вопрос?”
“А Мистер Велкер… умер?”
Волна смешков на пару с парой встревоженных ахов прошлась по классу, и даже учительница ухмыльнулась этому вопросу.
“Вовсе нет. Последний раз, когда я его видела, он был очень бодрым и готовым наслаждаться своей пенсией!”
Овечка облегченно вздохнула. Мисс Лэнгли осмотрелась вокруг, проверяя класс на наличие других поднятых рук. Когда она убедилась, что таковых не наблюдается, лисица продолжила: “С некоторыми я уже познакомилась, но большинство из вас я пока не знаю, так что я решила, что мы потратим сегодняшний урок на исправление этой досадной оплошности. Все принесли и приготовили свои краски и кисточки?”
“Да, Мисс Лэнгли!”
“Отлично. Тогда отложите их в сторону, потому что для нашей работы вам потребуется только листок и карандаш. Кому не терпится попасть на следующую церемонию принятия в семью?”
Ответом на вопрос стали счастливые возгласы со всего класса. Прошло всего несколько секунд, но уже стало понятно, что новая учительница полностью захватила внимание всех учеников. Свежая кровь была словно глоток свежего воздуха после пыльного и затхлого помещения.
Она хлопнула в ладоши: “Хорошо, хорошо! Ваше первое задание поможет нам ближе познакомиться друг с другом. Я хочу, чтобы вы нарисовали своего любимого хищника, и я обещаю, что не расстроюсь, если это будет не лиса”.
Беря в расчет вздернутые брови и задумчивое чесание подбородков, лисица сразу поняла, что это задание было хорошей идеей. “Я дам вам на это…” – она взглянула на часы. – “… сорок минут, затем соберу ваши работы и с каждым лично побеседую. Если остались вопросы, дайте знать. Можете приступать!”
