“Как же много времени прошло с тех пор, как мы играли последний раз”.
“Д… да…”
Под зорким взглядом Лани волчица сделала шаг назад. Её улыбка стала озорной, её хвост начал весело махать. Она прыгнула на зайчиху, как уже делала это пятнадцать лет назад. Как и тогда, её руки встретились с руками Ла, и они начали бороться. Но теперь разница в силе была слишком очевидна.
Ла снова была совсем юной.
Её разум вновь был свободен от забот, как во времена, когда она была ребенком. Её тело было неуклюжим и неотзывчивым. Мир вокруг неё был смазан, как и её воспоминания. Она не была уверена, происходило ли это все по-настоящему или это были всего лишь очень ясные, очень странные воспоминания… и ей было все равно. Не существовало ничего, кроме этой игры. Не существовало ничего, кроме смеющейся волчицы, сидящей сверху, прижимающей Ла своим весом. Не существовало ничего, кроме её собственных извиваний и брыканий, всплеска адреналина, который вдыхал в неё жизнь, хоть и ненадолго. Не существовало ничего, кроме их шутливой борьбы.
Их смех наполнил ночь, заставляя сверчков и сов замолкнуть. Их смех, громкий и искренний, слился воедино. Он заставлял птиц разлетаться прочь, а слуг недоуменно поворачивать свои головы.
Он был ясным, чистым, наполненным счастливыми воплями.
Последний вскрик.
Тишина.
Дверь, ведущая в хибару из глины, распахнулась, и стройная, утонченная фигура зашла вовнутрь, вслед за кусающим ночным холодом. Фигура была облачена в наряд из безупречного шелка, серьги, украшенные драгоценными камнями, свивали с треугольных ушей, браслеты из чистого золота украшали её запястья, ножные браслеты с рубинами позвякивали с каждым движением.
Два зайца, находящиеся внутри помещения – мать и ребенок, оба с белоснежным мехом и длинными ушами - тут же уперли свои взгляды в пол. Тень от высокой фигуры поглотила малышку, которая тут же была объята самыми первобытными инстинктами выживания, что заставило ту замереть, словно труп.
Её мать подвинулась к ней в отчаянной попытке исправить её позу, но была остановлена простым жестом.
“Я осмотрю это лично. Оставь нас,” – голос волчицы был низким и холодным. Он требовал подчиниться или умереть. Мать зайчонка выбрала первый вариант, кинув на свою дочь последний обеспокоенный взгляд.
Необходимо было соблюсти традицию. Волчица начала с осмотра звезды – маленького клейма, с которым она была теперь так хорошо знакома. Она внимательно изучила его, сосчитала кончики знака, удостоверяясь, что все было легитимно. Её когтистый палец проследовал вдоль линий клейма и почувствовал небольшую дрожь под собой.
Она продолжила стандартный осмотр. Жест – и зайчонок развернулся на месте, позволяя лучше осмотреть себя. Волчица выглядела не впечатлённой. Зайчонок выглядел здоровым: её шкурка хорошо блестела, её черты были нежными и невинными, её глаза были яркими, отражающие чистый разум. Но она была маленькой, очень маленькой. Слишком маленькой, чтобы предоставить удовлетворительное пиршество.
“Возраст?”
Малышка выглядела ошарашенной внезапным голосом, её глаза заметались в поисках Мамы, но Мамы нигде не было.
“А-х, м-м. Семь, Миледи”.
“Семь,” – повторила волчица.
Продолжились вопросы, как и продолжился осмотр. Вопросы о её родителях, о её здоровье, о её питании. Мощные руки волчицы перебирали её уши, скользили по её телу, проверяя возможные раны и шишки. Зайчонок совсем не помогал в этом; его тело было тугим, мешающим собой управлять.
Неудовлетворительная подготовка. Неприемлемо.
Малышка, видимо, начала понимать свою собственную несостоятельность. Волчица начала слышать тихие всхлипы, но пыталась их игнорировать, делая свою работу.
И затем она услышала, как зайчонок начал говорить.
“Мне… жаль, Миледи. Я… р-расстраиваю вас,” – слабый, трясущийся голосок, готовый обратиться в плачь.
Когда эти слова были произнесены, волчица остановилась. Она прекратила осмотр и встала во весь рост. Зайчонок же замер в ужасе. Он нарушил правила этикета. Он начал говорить до того, как ему позволили.
Волчица посмотрела на маленькую зайчиху холодным взглядом, и ребенок в глубине своего сердца понимал, что все испортил. Зайчонок открыл рот, инстинктивно пытаясь извиниться снова, не понимая, что тем самым он сделает только хуже…
Девочка приготовилась к удару, которого не последовало. Вместо этого, она увидела, как это изящное и грациозное существо перед ней присело напротив и взъерошило её уши на удивление нежным движением. Не понимая, что происходит, не имея возможности понять произошедшее, зайчик продолжал стоять на месте. Словно мертвый.
“Посмотри на меня”.
Она отказывалась делать это. Она не нарушит её одно правило, она не оскорбит аристократку снова… но ведь она оскорбит её, отказавшись подчиниться… зайчонок начинал паниковать. её дыхание становилось частым, в одном шаге от гипервентиляции легких. Она почувствовала, как что-то уперлось её в подбородок и начало поднимать её голову вверх.
И она увидела… улыбку.
“Как тебя зовут, кроха?” – едва слышный шепот, такой теплый, необычайно успокаивающий.
Зайчонок никогда бы не подумал, что аристократ способен к чему-то настолько… мирскому. Она промямлила в ответ: “З… Зи”.
А меня – Самира. И я хочу кое-что тебе сказать. Хочешь узнать, что?”
Малютка совсем слегка наклонила голову вниз и вверх, она даже не посмела полноценно кивнуть в ответ.
Волчица наклонилась к ней и прошептала прямо в ухо Зи: “Это подношение… приемлемо”.
Зайчонок недоуменно моргнул, не зная, что и подумать. Это была шутка? Она всегда считала, что аристократы были придирчивы… вот почему её подготовка была настолько упорной. И все же она запаниковала… но все равно была признана приемлемой? Но все эти сомнения быстро покинули её голову, когда она стала понимать, что она справилась. Она заставила свою семью гордиться собой. Она заставила даже Леди гордиться собой. Ей самым большим страхом был страх потерпеть неудачу, и ей, каким-то образом, удалось этого избежать.
Слезы страха превратились в слезы счастья.
Конечно она не могла знать, почему её признали приемлемой. Она не могла знать, что напоминала могущественной волчице её знакомую; другую белую зайчиху в блузочке и тесемочками в ушках; другого ребенка, который тоже был скован страхом во время осмотра.
“У меня есть еще кое-что для тебя,” – с этими словами волчица развернулась, вышла из хибары, прошла обратно к своей карете. Она что-то взяла с бархатного сиденья у окна и скрыла этот предмет между расклешенными рукавами своей одежды.
Хоть и напуганная, любопытная маленькая зайчиха пыталась рассмотреть этот предмет, гадая, что же это.
Когда волчица наконец показала его, Зи была поражена. Это была… маленькая кукла. Она выглядела почти в точности, как она сама. С длинными обвисшими ушками, грязная, потрепанная, вся в заплатках. Она была в плачевном состоянии, старая, пахнущая плесенью и с влажными пятнами. Один её деревянный глаз почти сгнил. У неё были все причины быть грустной, обиженной, понурой.
Но она продолжала улыбаться. Глупой, яркой улыбкой, искрящейся невинностью, озаряющей все вокруг счастьем. Простая линия из черной нитки на тряпичном лице, слегка изогнутая по краям, рассеивала все печали и заботы. Будучи просто счастливой находится в руках Самиры. Будучи просто счастливой от встречи с Зи.
“Её зовут Ла,” – прошептала волчица. – “Ты будешь её другом?”
