Но тот был опытным соблазнителем, и знал, что на спине не меньше эрогенных зон, чем на груди, только более слабых. Но ему и не надо было будить безудержную страсть. Своими прикосновениями он пытался вызвать приятное и расслабляющее тепло, приводящее в легкое возбуждение и доставляющее удовольствие. Поэтому он неторопливо гладил безобидную, на первый взгляд, спину, а в груди Саманты неожиданно стал разгораться огонь, заставший ее врасплох. Она ведь была убеждена, что прекратит этот необычный эксперимент максимум через пару минут от начала, будучи твердо уверенной, что ничего, кроме унижения и горечи он ей не даст. Но эксперимент продолжался, и она не знала, что делать со своими новыми ощущениями, волной накрывшими прямо с головой.
Ее спас маленький Раян, заплакавший на своем диване. Вик слегка сжал руку девушки, как бы извиняясь, что приходится прервать их занятия, легко скатился с кровати и мгновенно оказался возле племянника.
— Проголодался, мой хороший, — нежно заворковал он. — Сейчас пойдем к мамочке, и она тебя накормит. Да и нам пора идти на ужин.
Саманта с изумлением заметила, что время пролетело незаметно, и они экспериментировали больше часа. Вик надел рубашку и протянул ей платье.
— Может, продолжим наши опыты после ужина? — невзначай предложил он. — Мы ведь еще не определились с конечным результатом?
Девушка взяла платье и кивнула, соглашаясь на продолжение. Она еще полностью не разобралась в своих чувствах, но в главном уже убедилась. Вик невероятный мужчина, и очень ее волнует.
За ужином Габриэль выразительно переглянулся с Аланом, безмолвно спрашивая: «Ты тоже это заметил? — и получил легкий подтверждающий кивок. — Да, похоже, что наша Саманта уже не хочет быть монашкой».
От их внимательных мужских взглядов не ускользнуло ни ее смущение, ни его довольный вид.
Саманта первая встала из-за стола и сославшись на головную боль, решила покинуть столовую. Слова Габриэля догнали ее почти у порога.
— Кристианы сегодня не будет. Если боишься оставаться в комнате одна, можешь переночевать в комнате Стаси.
Вик удовлетворенно усмехнулся. Кристиана выполнила его просьбу.
Стася обеспокоенно посмотрела на сестру мужа и пообещала принести лекарство, которое сразу ей поможет. Пусть выпьет его, немного отдохнет и присоединяется к ним с Раяном. В комнате много свободного места, и она совсем их не стеснит.
Поблагодарив невестку, Саманта пообещала прийти через пару часов, если головная боль пройдет. Габриэль дал ей шанс ускользнуть от Вика, и не продолжать такой пугающий и одновременно притягивающий эксперимент. Она захотела побыть одна и привести в порядок мысли и эмоции. Неведомые ранее чувства переполняли и будоражили ее. Нежные, почти невесомые прикосновения Вика вызвали странное томление, которое беспокоило и в тоже время возбуждало. Она была убеждена, что не захочет заняться с ним любовью. Как можно хотеть заниматься таким отвратительным занятием, которое только называется красиво? Но Вик ей очень нравился, и она доверяла ему. Саманта решила еще немного поиграть в эту игру, будучи твердо уверенной, что он ни к чему ее не принудит.
Через час он пришел к ней. Тихо закрыл за собой дверь и приглушил общий свет.
Саманта сидела на диване и делала вид, что смотрит телевизор. На самом же деле она с волнением ждала Вика. Тот присел рядом и тоже уставился в телевизор.
Внешне он выглядел даже чересчур спокойным, но в душе горел яростный огонь безумного желания любить Саманту, целовать ее восхитительное тело и манящие губы. Он сдерживался из последних сил, боясь напугать своей страстностью. Вик не помнил, когда так хотел девчонку. Да, пожалуй, никогда, и это озадачивало его. Он относился к девушкам, как к партнершам по удовольствию, обоюдно получаемому от хорошего секса. От этой неопытной и очень пугливой девочки он не мог ожидать хорошего секса. Какая из нее партнерша? Да никакая. Тогда почему она его так волнует? Почему ему хочется заняться с ней не сексом, а любовью – нежной, чувственной, дарящей подлинное наслаждение? И навсегда изгнать ее страх, пообещав, что теперь все будет хорошо, ведь он рядом?
Вик встряхнул головой. Да что это с ним? Может он еще скажет, что влюбился в этого испуганного и обиженного зайчонка? Он – Викрам Ольсен, бабник и сердцеед, лучший трахальщик Дармунда, влюбился? Самому смешно. Просто ему, как опытному ловеласу, претит, что за целый год знакомства не удалось переспать с девчонкой, поэтому так и завелся. Вот переспит с ней и успокоится, и все будет, как обычно.
Он внушал себе такие мысли лишь до момента, пока не обнял девушку и не задохнулся от нежности. От самой настоящей нежности, а не от похоти. Саманта задрожала в его руках. Вик поцеловал ее в висок и тихо сказал:
— Зайчонок, не бойся. Я никогда не обижу тебя, клянусь.
И горячие губы начали свое медленное, сводящее с ума волнующее путешествие. Они были очень добросовестными, эти умелые губы, и останавливались на каждой впадинке или возвышенности, не пропуская ни миллиметра атласной кожи. Они прокладывали дорожки по самым неожиданным местам, вгоняя в краску смущения и даря немыслимое наслаждение.
Вскоре тело девушки прикрывала лишь легкая вуаль из поцелуев, но это не испугало ее. Вик губами очищал память тела, и лечил душу, и она тихо прошептала: — Я хочу тебя.
Он стал первым ее мужчиной. Мужчиной, подарившим наслаждение.
— Не могу поверить, что может быть так хорошо, — с удивлением выдохнула Саманта, когда они лежали, обнявшись, после акта любви.
— Это только начало, — довольно усмехаясь, пообещал Викрам. — Дальше будет еще лучше, если ты разрешишь мне учить тебя любить. Я могу приходить в гости по субботам, — он перемежал слова легкими поцелуями в шейку, — Угостишь меня своим знаменитым шоколадным тортом?
Саманта согласно кивнула головой, но тут же спохватилась и грустно сказала:
— Я не могу вернуться домой. Что я всем скажу?
— Лорен обязательно что-нибудь придумает. Тебе не придется ничего объяснять ни родителям, ни братьям. Главное, чтобы ты была счастливой, а мы будем рядом, и всегда тебе поможем, — успокоил ее Викрам, начиная подтверждать слова делом, и как уже выяснилось, таким приятным делом, и так умело подтверждать.
Он ушел на рассвете, когда в комнату начали пробиваться первые лучи солнца, подарив ей надежду на счастье и на его любовь.
Ее спас маленький Раян, заплакавший на своем диване. Вик слегка сжал руку девушки, как бы извиняясь, что приходится прервать их занятия, легко скатился с кровати и мгновенно оказался возле племянника.
— Проголодался, мой хороший, — нежно заворковал он. — Сейчас пойдем к мамочке, и она тебя накормит. Да и нам пора идти на ужин.
Саманта с изумлением заметила, что время пролетело незаметно, и они экспериментировали больше часа. Вик надел рубашку и протянул ей платье.
— Может, продолжим наши опыты после ужина? — невзначай предложил он. — Мы ведь еще не определились с конечным результатом?
Девушка взяла платье и кивнула, соглашаясь на продолжение. Она еще полностью не разобралась в своих чувствах, но в главном уже убедилась. Вик невероятный мужчина, и очень ее волнует.
За ужином Габриэль выразительно переглянулся с Аланом, безмолвно спрашивая: «Ты тоже это заметил? — и получил легкий подтверждающий кивок. — Да, похоже, что наша Саманта уже не хочет быть монашкой».
От их внимательных мужских взглядов не ускользнуло ни ее смущение, ни его довольный вид.
Саманта первая встала из-за стола и сославшись на головную боль, решила покинуть столовую. Слова Габриэля догнали ее почти у порога.
— Кристианы сегодня не будет. Если боишься оставаться в комнате одна, можешь переночевать в комнате Стаси.
Вик удовлетворенно усмехнулся. Кристиана выполнила его просьбу.
Стася обеспокоенно посмотрела на сестру мужа и пообещала принести лекарство, которое сразу ей поможет. Пусть выпьет его, немного отдохнет и присоединяется к ним с Раяном. В комнате много свободного места, и она совсем их не стеснит.
Поблагодарив невестку, Саманта пообещала прийти через пару часов, если головная боль пройдет. Габриэль дал ей шанс ускользнуть от Вика, и не продолжать такой пугающий и одновременно притягивающий эксперимент. Она захотела побыть одна и привести в порядок мысли и эмоции. Неведомые ранее чувства переполняли и будоражили ее. Нежные, почти невесомые прикосновения Вика вызвали странное томление, которое беспокоило и в тоже время возбуждало. Она была убеждена, что не захочет заняться с ним любовью. Как можно хотеть заниматься таким отвратительным занятием, которое только называется красиво? Но Вик ей очень нравился, и она доверяла ему. Саманта решила еще немного поиграть в эту игру, будучи твердо уверенной, что он ни к чему ее не принудит.
Через час он пришел к ней. Тихо закрыл за собой дверь и приглушил общий свет.
Саманта сидела на диване и делала вид, что смотрит телевизор. На самом же деле она с волнением ждала Вика. Тот присел рядом и тоже уставился в телевизор.
Внешне он выглядел даже чересчур спокойным, но в душе горел яростный огонь безумного желания любить Саманту, целовать ее восхитительное тело и манящие губы. Он сдерживался из последних сил, боясь напугать своей страстностью. Вик не помнил, когда так хотел девчонку. Да, пожалуй, никогда, и это озадачивало его. Он относился к девушкам, как к партнершам по удовольствию, обоюдно получаемому от хорошего секса. От этой неопытной и очень пугливой девочки он не мог ожидать хорошего секса. Какая из нее партнерша? Да никакая. Тогда почему она его так волнует? Почему ему хочется заняться с ней не сексом, а любовью – нежной, чувственной, дарящей подлинное наслаждение? И навсегда изгнать ее страх, пообещав, что теперь все будет хорошо, ведь он рядом?
Вик встряхнул головой. Да что это с ним? Может он еще скажет, что влюбился в этого испуганного и обиженного зайчонка? Он – Викрам Ольсен, бабник и сердцеед, лучший трахальщик Дармунда, влюбился? Самому смешно. Просто ему, как опытному ловеласу, претит, что за целый год знакомства не удалось переспать с девчонкой, поэтому так и завелся. Вот переспит с ней и успокоится, и все будет, как обычно.
Он внушал себе такие мысли лишь до момента, пока не обнял девушку и не задохнулся от нежности. От самой настоящей нежности, а не от похоти. Саманта задрожала в его руках. Вик поцеловал ее в висок и тихо сказал:
— Зайчонок, не бойся. Я никогда не обижу тебя, клянусь.
И горячие губы начали свое медленное, сводящее с ума волнующее путешествие. Они были очень добросовестными, эти умелые губы, и останавливались на каждой впадинке или возвышенности, не пропуская ни миллиметра атласной кожи. Они прокладывали дорожки по самым неожиданным местам, вгоняя в краску смущения и даря немыслимое наслаждение.
Вскоре тело девушки прикрывала лишь легкая вуаль из поцелуев, но это не испугало ее. Вик губами очищал память тела, и лечил душу, и она тихо прошептала: — Я хочу тебя.
Он стал первым ее мужчиной. Мужчиной, подарившим наслаждение.
— Не могу поверить, что может быть так хорошо, — с удивлением выдохнула Саманта, когда они лежали, обнявшись, после акта любви.
— Это только начало, — довольно усмехаясь, пообещал Викрам. — Дальше будет еще лучше, если ты разрешишь мне учить тебя любить. Я могу приходить в гости по субботам, — он перемежал слова легкими поцелуями в шейку, — Угостишь меня своим знаменитым шоколадным тортом?
Саманта согласно кивнула головой, но тут же спохватилась и грустно сказала:
— Я не могу вернуться домой. Что я всем скажу?
— Лорен обязательно что-нибудь придумает. Тебе не придется ничего объяснять ни родителям, ни братьям. Главное, чтобы ты была счастливой, а мы будем рядом, и всегда тебе поможем, — успокоил ее Викрам, начиная подтверждать слова делом, и как уже выяснилось, таким приятным делом, и так умело подтверждать.
Он ушел на рассвете, когда в комнату начали пробиваться первые лучи солнца, подарив ей надежду на счастье и на его любовь.
