Она с упреком посмотрела на мужа, который еще десять минут назад запрещал ей показывать ребенка Сандре. Стивен виновато улыбнулся и обнимая одной рукой сестру, вторую протянул жене.
— Пойдемте, девочки, посмотрим, чем там занят наш озорник.
Выходя с ними из комнаты, он оглянулся на Лорен, молча спрашивая, что ему делать дальше.
— Только сильно не увлекайся игрой с малышом, — с едва заметной иронией сказала она, намекая на его не слишком пылкие отцовские чувства. — Через час вылетаем в Торонто.
— А как же Саманта? — недоверчиво спросил Стивен.
— Ты же понимаешь, что дела прежде всего. Остальные новости расскажешь ей через три дня.
Как только они ушли, Вик повернулся к Лорен,
— Не могу прийти в себя. Наша Сандра — сестра Стивена и Арчи. Послушай, ну также нельзя поступать. Почему ты сразу не сказала нам, как только узнала ее настоящее имя?
— И чтобы ты сделал? Пошел к Патрику или к Лукасу, и все им рассказал? Ты забыл о том, что Патрик начал с нами разговаривать только три месяца назад? И о том, что Лукас хотел проломить тебе голову кочергой перед поездкой в Венесуэлу? А наш милейший Арчи хотел ударить меня бутылкой.
— Ну, мы же тогда ничего не знали и думали, что вы… — начал оправдываться тот.
— Вампиры или колдуны? Представь, Вик, как ты — вампир или колдун пришел бы к Лукасу и начал беседовать с ним о Саманте. Да он сразу бы сдал тебя в полицию за то, что ты насильно удерживал его дочь. Ну, ты бы все это пережил, а вот Саманту, с ее расстроенными нервами, он поместил бы в клинику. Или, что более вероятно, нанял бы психиатров и начал бы лечить ее дома, заперев в собственной комнате до окончания лечения. Ты представляешь, как это было бы «чудесно» для Саманты?
Лорен начала горячиться и говорить намного громче.
— Отсидеть два года в одной тюрьме, чтобы потом оказаться в другой? А как бы действовал ты на месте Лукаса, будучи нормальным, обычным человеком? Бросился бы спасать своего ребенка традиционными методами — изоляцией от всех и успокоительными лекарствами. У нас же она была не ограничена в передвижениях. Мы не пичкали ее психотропными препаратами, не копались в мозгах и не изменяли память. Она жила под вымышленным именем, хотя, отлично помнила свое, и могла вернуться домой в любой момент, если бы этого хотела.
— Но, почему она не захотела вернуться к нам? — Арчи был ужасно расстроен. — Ведь мы все ее любим, особенно мама. Да и у отца она всегда была любимицей, он ее просто обожал.
— Поэтому и не захотела возвращаться, чтобы не рвать родителям сердце на части, и не мучить чувством вины за то, что они не уберегли своего ребенка, и жили привычной жизнью, когда их девочка страдала. Она посчитала, что они уже оплакали ее и успокоились, и незачем нарушать их покой.
— Ага, успокоились, — Арчи вспомнил, как последние три года отец постоянно пил, а мать недавно хотела покончить собой. — Они только сейчас воспрянули духом и ждут возвращение Саманты, — он с надеждой посмотрел на Вика, — именно ты пообещал им это полтора месяца назад.
— Вот он и попытается убедить ее тем способом, который подсказал Стивен, — мягко сказала Лорен, постепенно подготавливая его. — А мы не будем маячить здесь и полетим в Канаду, как договаривались.
— Я все понял, мне же не пятнадцать лет, — укоризненно посмотрел на нее Арчи. — Может, и правда, это поможет. Ты права, родители сразу начнут лечить ее у психиатров. Только, пожалуйста, не обидь мою сестру еще сильнее, — тихо попросил он Вика.
Тот расстроено покачал головой: — Ну, как ты можешь так говорить? Да я и сам уже не знаю, справлюсь ли. Может это плохая идея? — он вопросительно посмотрел на Лорен, а затем на Кристиану и Шона, спрашивая их совета.
Кристиана постаралась быть убедительной, и ответила так уверенно, что Вик сразу приободрился.
— Идея неплохая, вполне может сработать. И ты сейчас единственный, кто сможет воплотить ее в жизнь.
— Ты справишься, — столь же убежденно произнес Шон. — Главное, будь терпеливым, и не торопи ее, а потом, когда… — он выразительно приподнял брови, — у тебя должно быть только одно оружие — нежность. Неторопливая чувственная нежность. И помни, тебе необязательно доводить все до конца.
Вик внимательно слушал Шона, ведь это были советы настоящего знатока женщин.
— Если она испугается, ты должен прекратить все действия, даже если это будет на последних секундах перед проникновением, и тебе будет очень трудно остановиться.
Шон не хотел так откровенно говорить при Лорен и Кристиане, но у него не было выхода, в любой момент могла возвратиться Саманта. Чтобы самому не смущаться от таких чисто мужских наставлений, он смотрел только в глаза Викраму, делая вид, что они одни в комнате.
— Она должна быть уверенной, что ты ничего не сделаешь против ее воли. Сейчас она убеждена, что до конца жизни не захочет ничего иметь с мужчинами, поэтому и решила уйти в монастырь. Твоя задача — убедить ее, что настоящая близость кардинально отличается от ужаса, пережитого ею с тем подонком, и может подарить, если не наслаждение, то хотя бы, физическое удовольствие. Она знает тебя почти год и доверяет. Относительно, конечно, но доверяет. Если я правильно понял, ты ей ничего не предлагал?
— Предложишь ей, как же. Она полгода шарахалась от нас с Габриэлем, когда мы обращались к ней. Только с Лорен и Робертом она не боялась остаться наедине и нормально с ними общалась. А потом и с нами начала потихоньку разговаривать на бытовые темы. Однажды, мы даже целый час провели вдвоем, я учил ее работать на компьютере.
— Вот видишь, она тебе доверяет, а когда мы улетим в Торонто, то среди всех оставшихся, ты будешь для нее самым близким знакомым. Габриэль для нее жестковат, этакий суровый испанский мачо, а ты мягче и пушистей, свой парень, почти друг. Вот, по-дружески и заведешь разговор о том, что мужчины по-разному ведут себя в постели. Что заниматься любовью очень приятно, а не мерзко и противно, как при животном сексе, который пришлось ей испытать. В идеале, ты должен вызвать у нее желание отдаться тебе, чтобы испытать обещанные эмоции. Тебе придется постараться. Это не то, чем ты привык заниматься на дурацких «праздниках цветов», когда все эти «нет-нет» — обычное кокетство, подразумевающее «да-да». С Самантой все иначе, и слово «нет» на самом деле означает «нет», и не надо настаивать на продолжении. В ее глазах ты должен выглядеть другом, желающим избавить ее от страха перед мужчинами. И уясни для себя, что в данном случае ты выступаешь в роли не классного трахальщика, а умелого соблазнителя, этакого змея-искусителя, который может, а главное хочет доставить удовольствие, а не получить его самому. О твоем удовольствии речь даже не идет. Для тебя это новая и непривычная роль, поэтому успех не гарантирован, возможен и провал. Главное пойми, что ты не всемогущий, и не все зависит от тебя. Попытайся выложиться по максимуму, а там как получится. Удастся уговорить Саманту вернуться к нормальной жизни — отлично, а нет — так нет, но ты будешь знать, что сделал для нее все, что мог.
Вик не ожидал такой поддержки от постороннего человека. Искреннее желание Шона помочь растрогало его до глубины души.
— Спасибо, за понимание. Если бы, и Стивен так считал. Боюсь, что с ним будет проблема. Это давать советы, как поступить с посторонней девушкой он мастак. Но не думаю, что он также легко смирится с мыслью, что я хочу переспать с его сестрой.
— Вик, ну ты же смирился с тем, что он спит с твоей сестрой, — раздался насмешливый голос Лорен. — Почему бы и ему не сделать то же самое?
— Так пан все-таки поляк, — усмехнулся Шон, довольный своей проницательностью, проявленной в Венесуэле. Он с первого взгляда заподозрил, что Викрам сын Стефана Сташинского
— Ты — брат Стаси? Значит, ты этот, как его… — удивился Арчи и тотчас же замолчал, не зная, можно ли говорить о друидах и мафарах, а потом растерянно посмотрел на Шона.
Тот ободряюще подмигнул ему и сам задал вопрос:
— Так пан еще и мафар?
— Пан уже сам не знает, кто он, — тяжело вздохнул Вик и заметив настороженный взгляд Кристианы, поспешил ее успокоить. — Криста, дорогая, я тебе все объясню. Скоро. Как-нибудь. Мы с тобой обязательно поговорим.
Он не знал, что еще сказать Кристиане, мнением которой очень дорожил, и просительно посмотрел на сестру, рассчитывая на поддержку.
— Обещаю, что после возвращения открою все наши маленькие тайны и секреты, ведь ты самый близкий нам человек, — ласково улыбнулась она Кристиане и легко прикоснувшись губами к ее щеке, тихо шепнула: — А пока я попрошу тебя помочь Вику.
Повернувшись к брату, Лорен решительно сказала:
— Хватит обсуждений и сомнений. Стивен дал тебе свое благословение. И это его проблемы, что он дал не думая. Впредь не будет разбрасываться словами. Это, во-первых. А во-вторых, для нас главное, чтобы Саманта вернулась к нормальной жизни, а как тебе удастся ее переубедить — в постели или в дружеской беседе, никого не касается. Все, что произойдет, останется между вами, а остальным и знать ничего не надо. Если по возвращению мы услышим, что Саманта изменила решение, то только обрадуемся, и ничего никому не надо будет объяснять, в том числе, и Стивену.
Тот, словно услышав, что речь идет о нем, появился на пороге гостиной и сразу накинулся на Лорен.
— Почему ты мне сразу не рассказала, еще полтора месяца назад? Саманта давно бы вернулась домой, и не жила бы в вашей богадельне. Да она уже полностью вылечилась бы, если бы ты соизволила полгода назад сообщить моим родителям, что она нашлась.
— В отличие от тебя, Саманта не потеряла память, и с мозгами у нее было все в порядке. Она взрослый человек. Какое мы имели право насильно возвращать ее в семью? В нашем центре твоя сестра осталась добровольно. Осталась потому, что не знала, куда идти. А сейчас она определилась, но, увы, ее выбор уводит еще дальше от родного дома.
— Наверное, в нашей богадельне ей было намного комфортней, чем в вашем роскошном особняке, — Габриэль с презрением посмотрел на Стивена. Его задело такое пренебрежительное отношение к их деятельности. — Как и Роберту, и еще парочке ребят из таких же богатых семей. Остальные мальчики и девочки, а их было человек двадцать за этот год, у нас не задерживались. Максимум через два месяца за ними приезжали родные, и они с радостью возвращались домой.
— Да что ты можешь знать о жизни в нашем доме и в нашем обществе? — высокомерно спросил Стивен.
— А что ты, вообще, можешь знать о жизни, богатенький сытенький мальчик, привыкший с детства иметь все, чего хочешь? — парировал Габриэль, — Ты издевался над нашими попытками помочь бедной Сандре, считая, что мы чересчур с ней носимся. А теперь узнав, что это твоя сестра, обвиняешь в недостаточном внимании к ней. Если ты такой любящий брат, то почему сам не искал ее, тогда, три года назад? Мы даже не знали, что у тебя есть сестра и брат, пока не приехали в Дублин. Ты ни разу не вспоминал о них в Дармунде. Ее искали твои родители, обычные люди, и не нашли. А ты мог бы применить все свои знания, хотя, какие у тебя знания, — пренебрежительно скривился он. — Ты мог бы обратиться за помощью к господину Бирну, ведь он твой прадед. Когда Лорен искала тебя, она всех поставила на уши. Достала даже господина Галларда, но нашла тебя, потерявшего свою ничтожную память и непомнящего собственного имени. Нашла в другом полушарии, потому что хотела найти.
Габриэль говорил зловеще спокойным голосом, но было видно, что он сдерживается изо всех сил, чтобы не ударить Стивена.
— А ты не стал искать сестру здесь, по месту, в Ирландии. Она могла быть дома еще три года назад, если бы тебе было на нее не наплевать. А ты просто умыл руки, и никогда не упоминал ее имени. Так, почему тогда Лорен должна была отослать ее домой? Где была гарантия, что она там кому-то нужна? Вероятно, и Саманта в этом не уверена.
— Наши семейные дела тебя не касаются! Что ты знаешь о Бирне, кроме того, какую должность он занимает? Даже, если бы я пошел к нему, он ничего бы не сделал. Ему нет никакого дела до нас. Да и я узнал об ее исчезновении почти три месяца спустя, когда вернулся в Дублин. Родители сказали, что усиленно разыскивают ее, а мы тогда начали заниматься своими делами, и я как-то упустил это.
Неподдельная горечь прозвучала в его голосе. Он повернулся к Лорен и твердо сказал:
— Я никуда не полечу. Останусь с Самантой, поговорю с ней, а потом отвезу домой.
— Габриэль прав. Ты не проявил должного усердия в поисках сестры, — холодным голосом заметила Лорен. — Если ты так боялся Бирна, я сама пошла бы к нему. Он никогда бы ни отказал. Его надо было попросить, ты же знаешь наши правила
Она не стала прямо говорить, что у друидов принято либо сидьно попросить, либо заплатить за помощь, не желала быть столь откровенной при посторонних людях.
— Почему ты вечно утверждаешь, что твой прадед жестокий и равнодушный человек? Я сказала, что случайно узнала настоящее имя Сандры. А знаешь, какой это был случай? Я зашла в его кабинет и увидела на столе фотографию двух смеющихся девчонок, в одной из которых и узнала нашу Сандру. Когда я спросила, кто они, Бирн ответил: «Это были два моих солнечных зайчика. Одного они потеряли, а другого стараются превратить в обычного серого кролика».
Лорен глубоко вздохнула и тоном, не терпящим возражений, приказала:
— Ты ни о чем не будешь говорить с Самантой, ни сейчас, ни потом. Ты полетишь с нами в Канаду, а за тебя в этой игре сыграет сын. Именно на него я делаю самую высокую ставку. Это для тебя Раян — докучливый орущий младенец, а для остальных, — легкая ласковая улыбка тронула ее губы, — он такая лапочка, что растопит лед в любом сердце. Действуй через племянника, Вик. Перед ним уж точно не устоит ни одна женщина. Не знаю, что мы будем с ним делать через семнадцать лет. Он же вас обоих за пояс заткнет, — насмешливо поддела она братьев.
А затем, становясь очень серьезной, вновь предупредила Стивена:
— Ты ничего не скажешь ни отцу, ни деду. Я сама решу, что и когда им надо будет рассказать в зависимости от решения Саманты. Все определится после нашего возвращения. Самолет вылетает менее, чем через час, пора уходить. Нам еще надо заехать за Тэсс.
— Проследи здесь за всем, как обычно, пожалуйста, — попросила она Габриэля и поцеловала в щеку, вызвав на строгом лице улыбку, полностью преобразившую его.
Уже у порога девушка лукаво подмигнула Алану:
— Наше соглашение остается в силе, партнер?
— Конечно, я подготовлю подробный отчет, и мы обсудим его… партнер.
Шон удивился, услышав необычный диалог, и решил позже расспросить Лорен о таинственном общем деле с его сыном.
Они пообещали вернуться через три дня, а возвратились через пять, дав Вику дополнительные два дня на переубеждение Саманты.
***
Саманта никак не могла прийти в себя от неожиданной встречи с братьями. Решение стать послушницей, а затем монахиней не было спонтанным. Она долго думала, как жить дальше, и не видела будущего. Вернуться домой было невозможным, ведь как объяснишь родителям свое трехлетнее отсутствие. А сказать им правду было выше ее сил — и стыдно, и больно. Она боялась услышать обвинения в глупой самоуверенности и увидеть разочарование в их глазах.
— Пойдемте, девочки, посмотрим, чем там занят наш озорник.
Выходя с ними из комнаты, он оглянулся на Лорен, молча спрашивая, что ему делать дальше.
— Только сильно не увлекайся игрой с малышом, — с едва заметной иронией сказала она, намекая на его не слишком пылкие отцовские чувства. — Через час вылетаем в Торонто.
— А как же Саманта? — недоверчиво спросил Стивен.
— Ты же понимаешь, что дела прежде всего. Остальные новости расскажешь ей через три дня.
Как только они ушли, Вик повернулся к Лорен,
— Не могу прийти в себя. Наша Сандра — сестра Стивена и Арчи. Послушай, ну также нельзя поступать. Почему ты сразу не сказала нам, как только узнала ее настоящее имя?
— И чтобы ты сделал? Пошел к Патрику или к Лукасу, и все им рассказал? Ты забыл о том, что Патрик начал с нами разговаривать только три месяца назад? И о том, что Лукас хотел проломить тебе голову кочергой перед поездкой в Венесуэлу? А наш милейший Арчи хотел ударить меня бутылкой.
— Ну, мы же тогда ничего не знали и думали, что вы… — начал оправдываться тот.
— Вампиры или колдуны? Представь, Вик, как ты — вампир или колдун пришел бы к Лукасу и начал беседовать с ним о Саманте. Да он сразу бы сдал тебя в полицию за то, что ты насильно удерживал его дочь. Ну, ты бы все это пережил, а вот Саманту, с ее расстроенными нервами, он поместил бы в клинику. Или, что более вероятно, нанял бы психиатров и начал бы лечить ее дома, заперев в собственной комнате до окончания лечения. Ты представляешь, как это было бы «чудесно» для Саманты?
Лорен начала горячиться и говорить намного громче.
— Отсидеть два года в одной тюрьме, чтобы потом оказаться в другой? А как бы действовал ты на месте Лукаса, будучи нормальным, обычным человеком? Бросился бы спасать своего ребенка традиционными методами — изоляцией от всех и успокоительными лекарствами. У нас же она была не ограничена в передвижениях. Мы не пичкали ее психотропными препаратами, не копались в мозгах и не изменяли память. Она жила под вымышленным именем, хотя, отлично помнила свое, и могла вернуться домой в любой момент, если бы этого хотела.
— Но, почему она не захотела вернуться к нам? — Арчи был ужасно расстроен. — Ведь мы все ее любим, особенно мама. Да и у отца она всегда была любимицей, он ее просто обожал.
— Поэтому и не захотела возвращаться, чтобы не рвать родителям сердце на части, и не мучить чувством вины за то, что они не уберегли своего ребенка, и жили привычной жизнью, когда их девочка страдала. Она посчитала, что они уже оплакали ее и успокоились, и незачем нарушать их покой.
— Ага, успокоились, — Арчи вспомнил, как последние три года отец постоянно пил, а мать недавно хотела покончить собой. — Они только сейчас воспрянули духом и ждут возвращение Саманты, — он с надеждой посмотрел на Вика, — именно ты пообещал им это полтора месяца назад.
— Вот он и попытается убедить ее тем способом, который подсказал Стивен, — мягко сказала Лорен, постепенно подготавливая его. — А мы не будем маячить здесь и полетим в Канаду, как договаривались.
— Я все понял, мне же не пятнадцать лет, — укоризненно посмотрел на нее Арчи. — Может, и правда, это поможет. Ты права, родители сразу начнут лечить ее у психиатров. Только, пожалуйста, не обидь мою сестру еще сильнее, — тихо попросил он Вика.
Тот расстроено покачал головой: — Ну, как ты можешь так говорить? Да я и сам уже не знаю, справлюсь ли. Может это плохая идея? — он вопросительно посмотрел на Лорен, а затем на Кристиану и Шона, спрашивая их совета.
Кристиана постаралась быть убедительной, и ответила так уверенно, что Вик сразу приободрился.
— Идея неплохая, вполне может сработать. И ты сейчас единственный, кто сможет воплотить ее в жизнь.
— Ты справишься, — столь же убежденно произнес Шон. — Главное, будь терпеливым, и не торопи ее, а потом, когда… — он выразительно приподнял брови, — у тебя должно быть только одно оружие — нежность. Неторопливая чувственная нежность. И помни, тебе необязательно доводить все до конца.
Вик внимательно слушал Шона, ведь это были советы настоящего знатока женщин.
— Если она испугается, ты должен прекратить все действия, даже если это будет на последних секундах перед проникновением, и тебе будет очень трудно остановиться.
Шон не хотел так откровенно говорить при Лорен и Кристиане, но у него не было выхода, в любой момент могла возвратиться Саманта. Чтобы самому не смущаться от таких чисто мужских наставлений, он смотрел только в глаза Викраму, делая вид, что они одни в комнате.
— Она должна быть уверенной, что ты ничего не сделаешь против ее воли. Сейчас она убеждена, что до конца жизни не захочет ничего иметь с мужчинами, поэтому и решила уйти в монастырь. Твоя задача — убедить ее, что настоящая близость кардинально отличается от ужаса, пережитого ею с тем подонком, и может подарить, если не наслаждение, то хотя бы, физическое удовольствие. Она знает тебя почти год и доверяет. Относительно, конечно, но доверяет. Если я правильно понял, ты ей ничего не предлагал?
— Предложишь ей, как же. Она полгода шарахалась от нас с Габриэлем, когда мы обращались к ней. Только с Лорен и Робертом она не боялась остаться наедине и нормально с ними общалась. А потом и с нами начала потихоньку разговаривать на бытовые темы. Однажды, мы даже целый час провели вдвоем, я учил ее работать на компьютере.
— Вот видишь, она тебе доверяет, а когда мы улетим в Торонто, то среди всех оставшихся, ты будешь для нее самым близким знакомым. Габриэль для нее жестковат, этакий суровый испанский мачо, а ты мягче и пушистей, свой парень, почти друг. Вот, по-дружески и заведешь разговор о том, что мужчины по-разному ведут себя в постели. Что заниматься любовью очень приятно, а не мерзко и противно, как при животном сексе, который пришлось ей испытать. В идеале, ты должен вызвать у нее желание отдаться тебе, чтобы испытать обещанные эмоции. Тебе придется постараться. Это не то, чем ты привык заниматься на дурацких «праздниках цветов», когда все эти «нет-нет» — обычное кокетство, подразумевающее «да-да». С Самантой все иначе, и слово «нет» на самом деле означает «нет», и не надо настаивать на продолжении. В ее глазах ты должен выглядеть другом, желающим избавить ее от страха перед мужчинами. И уясни для себя, что в данном случае ты выступаешь в роли не классного трахальщика, а умелого соблазнителя, этакого змея-искусителя, который может, а главное хочет доставить удовольствие, а не получить его самому. О твоем удовольствии речь даже не идет. Для тебя это новая и непривычная роль, поэтому успех не гарантирован, возможен и провал. Главное пойми, что ты не всемогущий, и не все зависит от тебя. Попытайся выложиться по максимуму, а там как получится. Удастся уговорить Саманту вернуться к нормальной жизни — отлично, а нет — так нет, но ты будешь знать, что сделал для нее все, что мог.
Вик не ожидал такой поддержки от постороннего человека. Искреннее желание Шона помочь растрогало его до глубины души.
— Спасибо, за понимание. Если бы, и Стивен так считал. Боюсь, что с ним будет проблема. Это давать советы, как поступить с посторонней девушкой он мастак. Но не думаю, что он также легко смирится с мыслью, что я хочу переспать с его сестрой.
— Вик, ну ты же смирился с тем, что он спит с твоей сестрой, — раздался насмешливый голос Лорен. — Почему бы и ему не сделать то же самое?
— Так пан все-таки поляк, — усмехнулся Шон, довольный своей проницательностью, проявленной в Венесуэле. Он с первого взгляда заподозрил, что Викрам сын Стефана Сташинского
— Ты — брат Стаси? Значит, ты этот, как его… — удивился Арчи и тотчас же замолчал, не зная, можно ли говорить о друидах и мафарах, а потом растерянно посмотрел на Шона.
Тот ободряюще подмигнул ему и сам задал вопрос:
— Так пан еще и мафар?
— Пан уже сам не знает, кто он, — тяжело вздохнул Вик и заметив настороженный взгляд Кристианы, поспешил ее успокоить. — Криста, дорогая, я тебе все объясню. Скоро. Как-нибудь. Мы с тобой обязательно поговорим.
Он не знал, что еще сказать Кристиане, мнением которой очень дорожил, и просительно посмотрел на сестру, рассчитывая на поддержку.
— Обещаю, что после возвращения открою все наши маленькие тайны и секреты, ведь ты самый близкий нам человек, — ласково улыбнулась она Кристиане и легко прикоснувшись губами к ее щеке, тихо шепнула: — А пока я попрошу тебя помочь Вику.
Повернувшись к брату, Лорен решительно сказала:
— Хватит обсуждений и сомнений. Стивен дал тебе свое благословение. И это его проблемы, что он дал не думая. Впредь не будет разбрасываться словами. Это, во-первых. А во-вторых, для нас главное, чтобы Саманта вернулась к нормальной жизни, а как тебе удастся ее переубедить — в постели или в дружеской беседе, никого не касается. Все, что произойдет, останется между вами, а остальным и знать ничего не надо. Если по возвращению мы услышим, что Саманта изменила решение, то только обрадуемся, и ничего никому не надо будет объяснять, в том числе, и Стивену.
Тот, словно услышав, что речь идет о нем, появился на пороге гостиной и сразу накинулся на Лорен.
— Почему ты мне сразу не рассказала, еще полтора месяца назад? Саманта давно бы вернулась домой, и не жила бы в вашей богадельне. Да она уже полностью вылечилась бы, если бы ты соизволила полгода назад сообщить моим родителям, что она нашлась.
— В отличие от тебя, Саманта не потеряла память, и с мозгами у нее было все в порядке. Она взрослый человек. Какое мы имели право насильно возвращать ее в семью? В нашем центре твоя сестра осталась добровольно. Осталась потому, что не знала, куда идти. А сейчас она определилась, но, увы, ее выбор уводит еще дальше от родного дома.
— Наверное, в нашей богадельне ей было намного комфортней, чем в вашем роскошном особняке, — Габриэль с презрением посмотрел на Стивена. Его задело такое пренебрежительное отношение к их деятельности. — Как и Роберту, и еще парочке ребят из таких же богатых семей. Остальные мальчики и девочки, а их было человек двадцать за этот год, у нас не задерживались. Максимум через два месяца за ними приезжали родные, и они с радостью возвращались домой.
— Да что ты можешь знать о жизни в нашем доме и в нашем обществе? — высокомерно спросил Стивен.
— А что ты, вообще, можешь знать о жизни, богатенький сытенький мальчик, привыкший с детства иметь все, чего хочешь? — парировал Габриэль, — Ты издевался над нашими попытками помочь бедной Сандре, считая, что мы чересчур с ней носимся. А теперь узнав, что это твоя сестра, обвиняешь в недостаточном внимании к ней. Если ты такой любящий брат, то почему сам не искал ее, тогда, три года назад? Мы даже не знали, что у тебя есть сестра и брат, пока не приехали в Дублин. Ты ни разу не вспоминал о них в Дармунде. Ее искали твои родители, обычные люди, и не нашли. А ты мог бы применить все свои знания, хотя, какие у тебя знания, — пренебрежительно скривился он. — Ты мог бы обратиться за помощью к господину Бирну, ведь он твой прадед. Когда Лорен искала тебя, она всех поставила на уши. Достала даже господина Галларда, но нашла тебя, потерявшего свою ничтожную память и непомнящего собственного имени. Нашла в другом полушарии, потому что хотела найти.
Габриэль говорил зловеще спокойным голосом, но было видно, что он сдерживается изо всех сил, чтобы не ударить Стивена.
— А ты не стал искать сестру здесь, по месту, в Ирландии. Она могла быть дома еще три года назад, если бы тебе было на нее не наплевать. А ты просто умыл руки, и никогда не упоминал ее имени. Так, почему тогда Лорен должна была отослать ее домой? Где была гарантия, что она там кому-то нужна? Вероятно, и Саманта в этом не уверена.
— Наши семейные дела тебя не касаются! Что ты знаешь о Бирне, кроме того, какую должность он занимает? Даже, если бы я пошел к нему, он ничего бы не сделал. Ему нет никакого дела до нас. Да и я узнал об ее исчезновении почти три месяца спустя, когда вернулся в Дублин. Родители сказали, что усиленно разыскивают ее, а мы тогда начали заниматься своими делами, и я как-то упустил это.
Неподдельная горечь прозвучала в его голосе. Он повернулся к Лорен и твердо сказал:
— Я никуда не полечу. Останусь с Самантой, поговорю с ней, а потом отвезу домой.
— Габриэль прав. Ты не проявил должного усердия в поисках сестры, — холодным голосом заметила Лорен. — Если ты так боялся Бирна, я сама пошла бы к нему. Он никогда бы ни отказал. Его надо было попросить, ты же знаешь наши правила
Она не стала прямо говорить, что у друидов принято либо сидьно попросить, либо заплатить за помощь, не желала быть столь откровенной при посторонних людях.
— Почему ты вечно утверждаешь, что твой прадед жестокий и равнодушный человек? Я сказала, что случайно узнала настоящее имя Сандры. А знаешь, какой это был случай? Я зашла в его кабинет и увидела на столе фотографию двух смеющихся девчонок, в одной из которых и узнала нашу Сандру. Когда я спросила, кто они, Бирн ответил: «Это были два моих солнечных зайчика. Одного они потеряли, а другого стараются превратить в обычного серого кролика».
Лорен глубоко вздохнула и тоном, не терпящим возражений, приказала:
— Ты ни о чем не будешь говорить с Самантой, ни сейчас, ни потом. Ты полетишь с нами в Канаду, а за тебя в этой игре сыграет сын. Именно на него я делаю самую высокую ставку. Это для тебя Раян — докучливый орущий младенец, а для остальных, — легкая ласковая улыбка тронула ее губы, — он такая лапочка, что растопит лед в любом сердце. Действуй через племянника, Вик. Перед ним уж точно не устоит ни одна женщина. Не знаю, что мы будем с ним делать через семнадцать лет. Он же вас обоих за пояс заткнет, — насмешливо поддела она братьев.
А затем, становясь очень серьезной, вновь предупредила Стивена:
— Ты ничего не скажешь ни отцу, ни деду. Я сама решу, что и когда им надо будет рассказать в зависимости от решения Саманты. Все определится после нашего возвращения. Самолет вылетает менее, чем через час, пора уходить. Нам еще надо заехать за Тэсс.
— Проследи здесь за всем, как обычно, пожалуйста, — попросила она Габриэля и поцеловала в щеку, вызвав на строгом лице улыбку, полностью преобразившую его.
Уже у порога девушка лукаво подмигнула Алану:
— Наше соглашение остается в силе, партнер?
— Конечно, я подготовлю подробный отчет, и мы обсудим его… партнер.
Шон удивился, услышав необычный диалог, и решил позже расспросить Лорен о таинственном общем деле с его сыном.
Они пообещали вернуться через три дня, а возвратились через пять, дав Вику дополнительные два дня на переубеждение Саманты.
***
Саманта никак не могла прийти в себя от неожиданной встречи с братьями. Решение стать послушницей, а затем монахиней не было спонтанным. Она долго думала, как жить дальше, и не видела будущего. Вернуться домой было невозможным, ведь как объяснишь родителям свое трехлетнее отсутствие. А сказать им правду было выше ее сил — и стыдно, и больно. Она боялась услышать обвинения в глупой самоуверенности и увидеть разочарование в их глазах.
