Я добросовестно все вызубрила, а потом сдала экзамен Совету. А красный капюшон я получила за то, что усовершенствовала рецепт одного зелья, которое широко используется.
Антэн вглядывался в ясные бирюзовые глаза дочери, пытаясь определить, насколько она откровенна с ним.
— Ты сама не замечаешь, как цитируешь фразы из книги, кстати, не входящие в раздел о зельях.
— Правда? — искренне удивилась Лаки. — Это только доказывает, что книга — набор банальностей, известных всем, и я не пойму, почему ты так разгорячился?
Она специально ушла от темы «Друидской любви» и заботливо поинтересовалась:
— Скажи лучше, как ты себя чувствуешь? Рука сильно болит?
Антэн тоже решил сменить тему, понимая, что больше от нее ничего не добьется.
— Нормально себя чувствую, — он нежно погладил Лаки по волосам и поцеловал в затылок. — Вчера уже совсем попрощался с жизнью, жалел только, что не увижу тебя и не скажу, как люблю. Спасибо твоим ребятам – удержали меня до твоего возвращения. Алан рассказал, как все было. Ты подарила мне жизнь, малышка. Если бы не ты…
— Да ладно тебе. Ты ведь тоже подарил мне жизнь, и если бы не ты… — она насмешливо подмигнула ему. — Считай, мы квиты. Плохо, что ты не рассказал мне о проблемах со здоровьем. Тогда бы мы не носились, как сумасшедшие в поисках развлечений, а сразу начали бы тебя лечить. Что ты еще утаил от меня? Давай, колись.
— Меня уже третий раз спрашивают об утаиваемых болезнях. Вик заверил, что после твоего лечения я здоров, как бык, даже пообещал, что скоро женюсь.
— А с этого места подробней, пожалуйста, — сразу заинтересовалась Лаки. — Кто твоя невеста? Я ее видела в Торонто?
— Это ты у братика спроси, кто моя невеста. Он сказал, что я женюсь в Ирландии, — рассмеялся Антэн и легкомысленно махнул рукой. — Да это все глупости. Вик просто хотел меня успокоить. У меня нет невесты в Торонто, а тем более, здесь. И не до женитьбы сейчас, надо навестить родителей. Я все откладывал, сначала хотел провести время с тобой, а вчера понял, что не только не успел сказать, как люблю тебя, но и попросить у них прощение за все. А жизнь опять показала, что ничего не надо откладывать на «потом», ведь это «потом» может никогда и не наступить для тебя. Ты давно видела бабушку и дедушку? Как они там?
— Не знаю, я их не видела, — очень тихо ответила Лаки.
— Ну что же ты, доченька? — искренне огорчился Антэн. — Одного дедушку навещаешь каждый месяц, а других бабушку и дедушку уже забыла и когда?
— Я никогда не навещала их, папа, — Лаки старалась, чтобы ее голос не дрожал. — Я с ними незнакома.
— Почему незнакома? Они хоть живы? — встревожился Антэн.
— Господин Галлард не посчитал нужным познакомить нас, — ей нелегко давалось видимое спокойствие. — Они живы и здоровы, мне сказал об этом Патрик. Он, кстати, предложил познакомить нас, но я отказалась, считая недопустимым, чтобы чужой человек знакомил меня с родственниками, когда мой прадед не захотел это сделать. Унизительно самой напрашиваться, если тебя посчитали недостойной для знакомства с ними.
Антэн расстроился не на шутку.
— Я очень хочу познакомить тебя с бабушкой и дедушкой. Странно, что Галлард этого не сделал. Конечно, он злился на меня, но ты здесь причем? Родители тоже были недовольны моей женитьбой на Линде, но радовались внуку, и всегда интересовались Николасом. Почему дед решил, что они не захотят знаться с тобой? Может он и сам по каким-то причинам не общается с ними? — он все пытался найти оправдание необычному поведению деда. — Что он тебе о них рассказывал?
— Господин Галлард никогда говорил со мной ни о сыне, ни о внуке, — Лаки был явно неприятен этот разговор. — О тебе мне немного рассказал Патрик три месяца назад. Тогда же и предложил познакомить с твоими родителями. Не знаю, стоит ли тебе знакомить меня с ними? Может, лучше навестишь их один?
— Детка, почему ты так считаешь? Объясни, в чем дело?
Антэн огорченно смотрел на дочь, и Лаки ответила жестко, но как всегда правдиво:
— Не думаю, что они обрадуются внезапно обретенной внучке-колдунье. Обычных людей колдовство пугает и очень напрягает. Дед Лаутензак долго не мог смириться с этим. Да что говорить, он вначале и слышать обо мне не хотел. Возможно, поэтому господин Галлард не стал знакомить меня со своим сыном и его женой, зная их отношение к друидам. А может еще и из-за того, что я похожа на Линду, а твои родители, по словам Патрика, ее недолюбливали. Дедушка Генрих сказал, что я вылитая Линда, даже голос похож на ее, и только это сходство смирило его со мной. Ну и еще пара оказанных ему услуг.
Лаки презрительно хмыкнула:
— Люди перестают бояться колдуньи, когда она начинает им помогать. Даже радуются, что знают ее. Лукас два месяца назад плевал в мою сторону, а сейчас прямо счастлив, что мы так хорошо знакомы. Оказывается, совсем не страшно и даже полезно водить со мной дружбу.
Ее губы сложились в циничную улыбку, что покоробило Антэна, и он бросился защищать Маклафлина-старшего, с которым в последнее время тесно общался, можно сказать даже подружился.
— Людей всегда пугает все странное и необъяснимое. Лукас еще молодец, полностью принял образ жизни сына и рад, что у того есть магическая семья, которая его любит и всегда поможет в трудную минуту. Он как-то разоткровенничался и рассказал о твоей непонятной для всех связи со Стивеном и Викрамом. В общих чертах, конечно, без особого акцента на колдовство.
— Ты ему нравишься, вот он и захотел предупредить тебя, не связываться со странной девчонкой.
— Совсем наоборот. Убеждал, что Стивен и Вик мне не соперники, и утверждал, что ты чудесная девушка — добрая, понимающая и помогающая всем. Мне было приятно слышать такие отзывы, малышка. Уверяю тебя, моих родителей не испугает друидская внучка. Они ведь знают, кто их сын, как и знают, кто такой Галлард. Ни минуты не сомневаюсь, что они полюбят тебя. Давай прямо завтра съездим к ним вместе, ведь у нас осталась только одна неделя, — с бесконечным сожалением напомнил Антэн.
Время, выкроенное для него дочерью, неотвратимо истекало, и через неделю его девочка вернется к своей обычной жизни, наполненной бесконечными обязанностями, и столь обделенной главными житейскими радостями, такими как любовь и счастье. Как же Антэн хотел, чтобы она позволила ему разделять с ней все невзгоды, согревая родительской любовью. По его вине ей выпали испытания, которые бывают не под силу и взрослым мужчинам, не то, что юной девушке.
— Хорошо, папа, — сдалась Лаки. — Я поеду с тобой и познакомлюсь с бабушкой и дедушкой. Но почему ты прекратил все отношения с родителями и не видел их двадцать лет? Неужели для тебя они так мало значили, что ты не вспоминал о них все эти годы?
Антэну было неловко обнажать свою жизнь перед взрослой дочерью, но другого выхода не было, и он решил рассказать Лаки правду, но конечно, не так откровенно, как Алану.
— Во всем виновата моя проклятая гордость. До твоей мамы я встречался с другой девушкой. Она жила по соседству. Мои родители знали ее с детства и любили, как родную дочь. Ее нельзя было не любить. Казалось, что она была соткана из солнечного света, — он тяжело вздохнул и грустно добавил:
— И она очень любила меня, как любят первой настоящей любовью.
— А ты, папа, любил ту солнечную девочку? Или, как обычно поступают мужчины, лишь позволял себя любить?
— Да, малышка, я поступил так, как обычно поступают мужчины, — не стал оправдываться Антэн. — Ты правильно сказала Габриэлю, что мы не ценим настоящую любовь, и понимаем, что потеряли лишь, когда теряем безвозвратно. Я поверил сплетням об ее измене и ничего не выясняя сразу бросился в круговорот нового увлечения, приняв его за любовь на всю жизнь. Я влюбился в твою маму, бросив свою солнечную девочку. И только спустя годы понял, что в других объятиях я пытался забыть свою первую любовь и ту боль, которую испытал от слов об ее измене. Забыть не удалось, — честно признался он дочери. — До сих пор жалею, что так подло поступил тогда. Родители открыто сказали, что я отъявленный негодяй, и бросаю любящую меня девушку ради бездушной куклы.
Он сразу поспешил сгладить свои слова, чтобы Лаки не узнала об эмоциональной ограниченности своей матери, о равнодушии ко всему, что не касалось ее лично.
— Понимаешь, твоя мама была очень сдержанной в проявлении чувств. Мои родители были уверены, что за красивой оболочкой спрятано холодное рациональное сердце, не знающее, что такое любовь. Они не приняли Линду и сказали мне, что у них больше нет сына, потому, что подлецов в их роду никогда не было. Только после рождения Николаса они смирились и стали изредка общаться с нами. А потом все так закрутилось…
Антэн тщательно подбирал слова, разговор с дочерью очень напрягал его. Как хотелось ничего не объяснять, чтобы не упасть в ее глазах, и не увидеть в них презрение и сожаление о том, что он ее отец.
Лаки сжала его руку и прервала исповедь. Все, что надо, она уже услышала.
— Дальше можешь не продолжать, и так все понятно. Тебе было стыдно перед родителями, что они оказались правы. Ты женился не на той девушке. И не той для себя, а не для себя. Конечно, признаваться в этом не хотелось, поэтому ты и не возвращался в отчий дом все эти годы. А может из-за того, что боялся посмотреть в глаза своей солнечной девочки и не увидеть в них свое отражение? Или боялся увидеть ее рядом с тем другим, в чьих объятиях забылась она? Ты ведь сказал, что вы жили по соседству?
— От тебя трудно что-то утаить. Ты понимаешь меня лучше, чем я сам понимаю. Да, я боялся встретиться с ней, поэтому и не приезжал домой. А лет семь назад узнал о своей болезни, о том, что в любой момент могу умереть, и решил не бередить сердца родителей. Они смирились с мыслью, что их сын где-то болтается по свету, живой и невредимый, просто эгоистичный и равнодушный к ним. А снова появиться в их жизни, чтобы умереть почти у них на глазах, я не захотел. Но сейчас все изменилось. Ты вылечила меня, и теперь я могу появиться в отчем доме, чтобы упасть на колени, как библейский блудный сын. Да и моя солнечная девочка там больше не живет.
— Хорошо, поедем к ним завтра утром — усмехнулась Лаки, разгоняя грусть отца. — Только давай недолго погостим. Потом ты еще к ним съездишь, заодно и с Аланом познакомишь. У нас осталось всего пять дней до свадьбы Арчи, а еще надо устроить возвращение Антэна Бойера. Ты же не хочешь и дальше быть Шоном Брионом? Или хочешь?
Она переплела пальцы с пальцами отца, внимательно вслушиваясь в его мысли. Они полностью совпали со словами.
— Я хочу стать Антэном, но не представляю, как у меня это получится. Ведь не скажешь всем, как говорят в сериалах: «С тысячной серии роль Шона Бриона играет Антэн Бойер», — сказал он противным голосом, каким часто озвучивают бразильские сериалы за кадром.
Лаки звонко рассмеялась.
— Интересная идея, можно ею воспользоваться, но у меня возникла другая мысль. Главный заезд в Сан-Паулу пройдет накануне свадьбы, вот и рванем туда, заодно и Дерека с собой прихватим, чтобы не болтал здесь ничего лишнего. Они с Присциллой прилетают всего на пять дней, вот он и проведет три дня в Сан-Паулу, и два в Дублине. Милтону понравятся гонки, он ведь очень азартный человек. Возможно даже он захочет вложиться в ирландскую конюшню, а такой спонсор Лукасу не помешает.
— Так вот откуда возьмутся обещанные пятьдесят миллионов для команды? — засмеялся Антэн. — А если не выгорит? Дерек ведь не предсказуемый. Может и сто миллионов отвалить, но если ему что-то не понравится, то и доллара не даст.
— Все ему понравится, вот увидишь, — уверенно пообещала Лаки. — Он же авантюрист по своей природе. Только основную ставку я делаю не на него. Основную сумму дадим мы с тобой.
Она с хитрой улыбкой следила за лицом отца, на котором отразились сразу несколько противоречивых эмоций. Он не хотел отказывать дочери и выглядеть в ее глазах скрягой, но и позволить себе выбросить миллионы на содержание команды тоже не мог. Антэн не был настолько богат, чтобы, как Лукас, вкладывать бешеные деньги в хобби. Его годовой доход составлял около двадцати миллионов, и чтобы дать даже половину этой суммы ему пришлось бы полностью опустошить свой банковский счет, а ведь он был общим у него с сыновьями. Похоже, Лаки сильно переоценивает его платежеспособность. Сам он не знал ее доходов. Не очень-то красиво выяснять у девушки размер ее состояния. До того, как она признала его отцом, Антэн считал недопустимым спрашивать ее об этом. Лаки легко расставалась с деньгами, и за последние три недели устраивала для него очень дорогостоящие развлечения. Он в свою очередь тоже постарался — организовал поездку в Канаду частным чартерным рейсом, а в Торонто засыпал ее подарками. Но сейчас речь шла о слишком крупной сумме, которую Лаки предлагала в прямом смысле слова выбросить на ветер. Содержание «конюшни» престижное, но заведомо убыточное дело. И позволить его могут себе лишь очень состоятельные люди, демонстрируя таким образом свое богатство, ведь выигрыши в гонках весьма незначительные по сравнению с затратами на содержание команды.
— Ты зря пообещала Лукасу, что мы станем спонсорами его команды, — осторожно начал Антэн. — Мы не сможем ему столько дать. И не только потому, что это были бы выброшенные деньги. У меня их просто нет.
— У меня их тоже нет, — безмятежно ответила Лаки.
— Не понял, получается, что Лукаса мы «кинем»? — неприятно удивился Антэн. — Я как-то не привык так поступать с друзьями.
— А я привыкла всегда выполнять свои обещания. Иногда даже жалею об этом, но так меня приучила жизнь. Не беспокойся за Лукаса, он получит спонсорские деньги. Уверена, что большую часть даст Дерек, а мы с тобой подкинем лимончиков двадцать, — и видя возмущенное лицо отца, насмешливо проворковала: — Не переживай, папочка, я не собираюсь разорять вас с Аланом, или продавать свою долю в нашей компании. Мы заработаем с тобой на тотализаторе.
— На тотализаторе? Но ведь это совсем не похоже на наши ставки в казино, все намного сложней. Я даже не знаю, что и как…
— Зато я знаю, — загадочно улыбнулась Лаки. — Ты еще готов пожертвовать половиной миллиона? Может рискнешь и доверишься мне?
— Ты еще играешь на тотализаторе? Какая ты, однако, рисковая, так ведь можно остаться ни с чем, — осуждающе заметил Антэн.
— Да, я такая, и пошла этим в дедушку Лаутензака, — охотно согласилась Лаки. — Мы, кстати, и сошлись с ним на игре. А когда я подсказала ему еще пару верных ходов на бирже, так он меня совсем полюбил. Не переживай, папочка, я везучая, и почти всегда выигрываю.
— Почти? Значит, иногда ты все-таки проигрываешь?
— Конечно, как, например, тебе почти месяц назад.
Антэн громко расхохотался, вспоминая невероятную дуэль со странной Герцогиней.
— Сдаюсь, отдаю полмиллиона и полностью полагаюсь на тебя. А перед Лукасом сама будешь извиняться, я ему ничего не обещал. Кстати, я тебе должен пять тысяч, Габриэль вчера помирился с Дарией.
— Да ты что! — обрадовалась Лаки. — Вот видишь, я всегда выигрываю.
— А в вашем споре с Аланом, тоже выиграешь ты? — невинно поинтересовался Антэн. — И подаришь ему поцелуй?
— Мы спорили с ним не на мой поцелуй, — ушла от ответа Лаки. — Конечно, выиграю я. Ну, или сведу все к ничьей. Ты же знаешь, что любой спор можно привести к ничьей, если все правильно преподнести.
Антэн вглядывался в ясные бирюзовые глаза дочери, пытаясь определить, насколько она откровенна с ним.
— Ты сама не замечаешь, как цитируешь фразы из книги, кстати, не входящие в раздел о зельях.
— Правда? — искренне удивилась Лаки. — Это только доказывает, что книга — набор банальностей, известных всем, и я не пойму, почему ты так разгорячился?
Она специально ушла от темы «Друидской любви» и заботливо поинтересовалась:
— Скажи лучше, как ты себя чувствуешь? Рука сильно болит?
Антэн тоже решил сменить тему, понимая, что больше от нее ничего не добьется.
— Нормально себя чувствую, — он нежно погладил Лаки по волосам и поцеловал в затылок. — Вчера уже совсем попрощался с жизнью, жалел только, что не увижу тебя и не скажу, как люблю. Спасибо твоим ребятам – удержали меня до твоего возвращения. Алан рассказал, как все было. Ты подарила мне жизнь, малышка. Если бы не ты…
— Да ладно тебе. Ты ведь тоже подарил мне жизнь, и если бы не ты… — она насмешливо подмигнула ему. — Считай, мы квиты. Плохо, что ты не рассказал мне о проблемах со здоровьем. Тогда бы мы не носились, как сумасшедшие в поисках развлечений, а сразу начали бы тебя лечить. Что ты еще утаил от меня? Давай, колись.
— Меня уже третий раз спрашивают об утаиваемых болезнях. Вик заверил, что после твоего лечения я здоров, как бык, даже пообещал, что скоро женюсь.
— А с этого места подробней, пожалуйста, — сразу заинтересовалась Лаки. — Кто твоя невеста? Я ее видела в Торонто?
— Это ты у братика спроси, кто моя невеста. Он сказал, что я женюсь в Ирландии, — рассмеялся Антэн и легкомысленно махнул рукой. — Да это все глупости. Вик просто хотел меня успокоить. У меня нет невесты в Торонто, а тем более, здесь. И не до женитьбы сейчас, надо навестить родителей. Я все откладывал, сначала хотел провести время с тобой, а вчера понял, что не только не успел сказать, как люблю тебя, но и попросить у них прощение за все. А жизнь опять показала, что ничего не надо откладывать на «потом», ведь это «потом» может никогда и не наступить для тебя. Ты давно видела бабушку и дедушку? Как они там?
— Не знаю, я их не видела, — очень тихо ответила Лаки.
— Ну что же ты, доченька? — искренне огорчился Антэн. — Одного дедушку навещаешь каждый месяц, а других бабушку и дедушку уже забыла и когда?
— Я никогда не навещала их, папа, — Лаки старалась, чтобы ее голос не дрожал. — Я с ними незнакома.
— Почему незнакома? Они хоть живы? — встревожился Антэн.
— Господин Галлард не посчитал нужным познакомить нас, — ей нелегко давалось видимое спокойствие. — Они живы и здоровы, мне сказал об этом Патрик. Он, кстати, предложил познакомить нас, но я отказалась, считая недопустимым, чтобы чужой человек знакомил меня с родственниками, когда мой прадед не захотел это сделать. Унизительно самой напрашиваться, если тебя посчитали недостойной для знакомства с ними.
Антэн расстроился не на шутку.
— Я очень хочу познакомить тебя с бабушкой и дедушкой. Странно, что Галлард этого не сделал. Конечно, он злился на меня, но ты здесь причем? Родители тоже были недовольны моей женитьбой на Линде, но радовались внуку, и всегда интересовались Николасом. Почему дед решил, что они не захотят знаться с тобой? Может он и сам по каким-то причинам не общается с ними? — он все пытался найти оправдание необычному поведению деда. — Что он тебе о них рассказывал?
— Господин Галлард никогда говорил со мной ни о сыне, ни о внуке, — Лаки был явно неприятен этот разговор. — О тебе мне немного рассказал Патрик три месяца назад. Тогда же и предложил познакомить с твоими родителями. Не знаю, стоит ли тебе знакомить меня с ними? Может, лучше навестишь их один?
— Детка, почему ты так считаешь? Объясни, в чем дело?
Антэн огорченно смотрел на дочь, и Лаки ответила жестко, но как всегда правдиво:
— Не думаю, что они обрадуются внезапно обретенной внучке-колдунье. Обычных людей колдовство пугает и очень напрягает. Дед Лаутензак долго не мог смириться с этим. Да что говорить, он вначале и слышать обо мне не хотел. Возможно, поэтому господин Галлард не стал знакомить меня со своим сыном и его женой, зная их отношение к друидам. А может еще и из-за того, что я похожа на Линду, а твои родители, по словам Патрика, ее недолюбливали. Дедушка Генрих сказал, что я вылитая Линда, даже голос похож на ее, и только это сходство смирило его со мной. Ну и еще пара оказанных ему услуг.
Лаки презрительно хмыкнула:
— Люди перестают бояться колдуньи, когда она начинает им помогать. Даже радуются, что знают ее. Лукас два месяца назад плевал в мою сторону, а сейчас прямо счастлив, что мы так хорошо знакомы. Оказывается, совсем не страшно и даже полезно водить со мной дружбу.
Ее губы сложились в циничную улыбку, что покоробило Антэна, и он бросился защищать Маклафлина-старшего, с которым в последнее время тесно общался, можно сказать даже подружился.
— Людей всегда пугает все странное и необъяснимое. Лукас еще молодец, полностью принял образ жизни сына и рад, что у того есть магическая семья, которая его любит и всегда поможет в трудную минуту. Он как-то разоткровенничался и рассказал о твоей непонятной для всех связи со Стивеном и Викрамом. В общих чертах, конечно, без особого акцента на колдовство.
— Ты ему нравишься, вот он и захотел предупредить тебя, не связываться со странной девчонкой.
— Совсем наоборот. Убеждал, что Стивен и Вик мне не соперники, и утверждал, что ты чудесная девушка — добрая, понимающая и помогающая всем. Мне было приятно слышать такие отзывы, малышка. Уверяю тебя, моих родителей не испугает друидская внучка. Они ведь знают, кто их сын, как и знают, кто такой Галлард. Ни минуты не сомневаюсь, что они полюбят тебя. Давай прямо завтра съездим к ним вместе, ведь у нас осталась только одна неделя, — с бесконечным сожалением напомнил Антэн.
Время, выкроенное для него дочерью, неотвратимо истекало, и через неделю его девочка вернется к своей обычной жизни, наполненной бесконечными обязанностями, и столь обделенной главными житейскими радостями, такими как любовь и счастье. Как же Антэн хотел, чтобы она позволила ему разделять с ней все невзгоды, согревая родительской любовью. По его вине ей выпали испытания, которые бывают не под силу и взрослым мужчинам, не то, что юной девушке.
— Хорошо, папа, — сдалась Лаки. — Я поеду с тобой и познакомлюсь с бабушкой и дедушкой. Но почему ты прекратил все отношения с родителями и не видел их двадцать лет? Неужели для тебя они так мало значили, что ты не вспоминал о них все эти годы?
Антэну было неловко обнажать свою жизнь перед взрослой дочерью, но другого выхода не было, и он решил рассказать Лаки правду, но конечно, не так откровенно, как Алану.
— Во всем виновата моя проклятая гордость. До твоей мамы я встречался с другой девушкой. Она жила по соседству. Мои родители знали ее с детства и любили, как родную дочь. Ее нельзя было не любить. Казалось, что она была соткана из солнечного света, — он тяжело вздохнул и грустно добавил:
— И она очень любила меня, как любят первой настоящей любовью.
— А ты, папа, любил ту солнечную девочку? Или, как обычно поступают мужчины, лишь позволял себя любить?
— Да, малышка, я поступил так, как обычно поступают мужчины, — не стал оправдываться Антэн. — Ты правильно сказала Габриэлю, что мы не ценим настоящую любовь, и понимаем, что потеряли лишь, когда теряем безвозвратно. Я поверил сплетням об ее измене и ничего не выясняя сразу бросился в круговорот нового увлечения, приняв его за любовь на всю жизнь. Я влюбился в твою маму, бросив свою солнечную девочку. И только спустя годы понял, что в других объятиях я пытался забыть свою первую любовь и ту боль, которую испытал от слов об ее измене. Забыть не удалось, — честно признался он дочери. — До сих пор жалею, что так подло поступил тогда. Родители открыто сказали, что я отъявленный негодяй, и бросаю любящую меня девушку ради бездушной куклы.
Он сразу поспешил сгладить свои слова, чтобы Лаки не узнала об эмоциональной ограниченности своей матери, о равнодушии ко всему, что не касалось ее лично.
— Понимаешь, твоя мама была очень сдержанной в проявлении чувств. Мои родители были уверены, что за красивой оболочкой спрятано холодное рациональное сердце, не знающее, что такое любовь. Они не приняли Линду и сказали мне, что у них больше нет сына, потому, что подлецов в их роду никогда не было. Только после рождения Николаса они смирились и стали изредка общаться с нами. А потом все так закрутилось…
Антэн тщательно подбирал слова, разговор с дочерью очень напрягал его. Как хотелось ничего не объяснять, чтобы не упасть в ее глазах, и не увидеть в них презрение и сожаление о том, что он ее отец.
Лаки сжала его руку и прервала исповедь. Все, что надо, она уже услышала.
— Дальше можешь не продолжать, и так все понятно. Тебе было стыдно перед родителями, что они оказались правы. Ты женился не на той девушке. И не той для себя, а не для себя. Конечно, признаваться в этом не хотелось, поэтому ты и не возвращался в отчий дом все эти годы. А может из-за того, что боялся посмотреть в глаза своей солнечной девочки и не увидеть в них свое отражение? Или боялся увидеть ее рядом с тем другим, в чьих объятиях забылась она? Ты ведь сказал, что вы жили по соседству?
— От тебя трудно что-то утаить. Ты понимаешь меня лучше, чем я сам понимаю. Да, я боялся встретиться с ней, поэтому и не приезжал домой. А лет семь назад узнал о своей болезни, о том, что в любой момент могу умереть, и решил не бередить сердца родителей. Они смирились с мыслью, что их сын где-то болтается по свету, живой и невредимый, просто эгоистичный и равнодушный к ним. А снова появиться в их жизни, чтобы умереть почти у них на глазах, я не захотел. Но сейчас все изменилось. Ты вылечила меня, и теперь я могу появиться в отчем доме, чтобы упасть на колени, как библейский блудный сын. Да и моя солнечная девочка там больше не живет.
— Хорошо, поедем к ним завтра утром — усмехнулась Лаки, разгоняя грусть отца. — Только давай недолго погостим. Потом ты еще к ним съездишь, заодно и с Аланом познакомишь. У нас осталось всего пять дней до свадьбы Арчи, а еще надо устроить возвращение Антэна Бойера. Ты же не хочешь и дальше быть Шоном Брионом? Или хочешь?
Она переплела пальцы с пальцами отца, внимательно вслушиваясь в его мысли. Они полностью совпали со словами.
— Я хочу стать Антэном, но не представляю, как у меня это получится. Ведь не скажешь всем, как говорят в сериалах: «С тысячной серии роль Шона Бриона играет Антэн Бойер», — сказал он противным голосом, каким часто озвучивают бразильские сериалы за кадром.
Лаки звонко рассмеялась.
— Интересная идея, можно ею воспользоваться, но у меня возникла другая мысль. Главный заезд в Сан-Паулу пройдет накануне свадьбы, вот и рванем туда, заодно и Дерека с собой прихватим, чтобы не болтал здесь ничего лишнего. Они с Присциллой прилетают всего на пять дней, вот он и проведет три дня в Сан-Паулу, и два в Дублине. Милтону понравятся гонки, он ведь очень азартный человек. Возможно даже он захочет вложиться в ирландскую конюшню, а такой спонсор Лукасу не помешает.
— Так вот откуда возьмутся обещанные пятьдесят миллионов для команды? — засмеялся Антэн. — А если не выгорит? Дерек ведь не предсказуемый. Может и сто миллионов отвалить, но если ему что-то не понравится, то и доллара не даст.
— Все ему понравится, вот увидишь, — уверенно пообещала Лаки. — Он же авантюрист по своей природе. Только основную ставку я делаю не на него. Основную сумму дадим мы с тобой.
Она с хитрой улыбкой следила за лицом отца, на котором отразились сразу несколько противоречивых эмоций. Он не хотел отказывать дочери и выглядеть в ее глазах скрягой, но и позволить себе выбросить миллионы на содержание команды тоже не мог. Антэн не был настолько богат, чтобы, как Лукас, вкладывать бешеные деньги в хобби. Его годовой доход составлял около двадцати миллионов, и чтобы дать даже половину этой суммы ему пришлось бы полностью опустошить свой банковский счет, а ведь он был общим у него с сыновьями. Похоже, Лаки сильно переоценивает его платежеспособность. Сам он не знал ее доходов. Не очень-то красиво выяснять у девушки размер ее состояния. До того, как она признала его отцом, Антэн считал недопустимым спрашивать ее об этом. Лаки легко расставалась с деньгами, и за последние три недели устраивала для него очень дорогостоящие развлечения. Он в свою очередь тоже постарался — организовал поездку в Канаду частным чартерным рейсом, а в Торонто засыпал ее подарками. Но сейчас речь шла о слишком крупной сумме, которую Лаки предлагала в прямом смысле слова выбросить на ветер. Содержание «конюшни» престижное, но заведомо убыточное дело. И позволить его могут себе лишь очень состоятельные люди, демонстрируя таким образом свое богатство, ведь выигрыши в гонках весьма незначительные по сравнению с затратами на содержание команды.
— Ты зря пообещала Лукасу, что мы станем спонсорами его команды, — осторожно начал Антэн. — Мы не сможем ему столько дать. И не только потому, что это были бы выброшенные деньги. У меня их просто нет.
— У меня их тоже нет, — безмятежно ответила Лаки.
— Не понял, получается, что Лукаса мы «кинем»? — неприятно удивился Антэн. — Я как-то не привык так поступать с друзьями.
— А я привыкла всегда выполнять свои обещания. Иногда даже жалею об этом, но так меня приучила жизнь. Не беспокойся за Лукаса, он получит спонсорские деньги. Уверена, что большую часть даст Дерек, а мы с тобой подкинем лимончиков двадцать, — и видя возмущенное лицо отца, насмешливо проворковала: — Не переживай, папочка, я не собираюсь разорять вас с Аланом, или продавать свою долю в нашей компании. Мы заработаем с тобой на тотализаторе.
— На тотализаторе? Но ведь это совсем не похоже на наши ставки в казино, все намного сложней. Я даже не знаю, что и как…
— Зато я знаю, — загадочно улыбнулась Лаки. — Ты еще готов пожертвовать половиной миллиона? Может рискнешь и доверишься мне?
— Ты еще играешь на тотализаторе? Какая ты, однако, рисковая, так ведь можно остаться ни с чем, — осуждающе заметил Антэн.
— Да, я такая, и пошла этим в дедушку Лаутензака, — охотно согласилась Лаки. — Мы, кстати, и сошлись с ним на игре. А когда я подсказала ему еще пару верных ходов на бирже, так он меня совсем полюбил. Не переживай, папочка, я везучая, и почти всегда выигрываю.
— Почти? Значит, иногда ты все-таки проигрываешь?
— Конечно, как, например, тебе почти месяц назад.
Антэн громко расхохотался, вспоминая невероятную дуэль со странной Герцогиней.
— Сдаюсь, отдаю полмиллиона и полностью полагаюсь на тебя. А перед Лукасом сама будешь извиняться, я ему ничего не обещал. Кстати, я тебе должен пять тысяч, Габриэль вчера помирился с Дарией.
— Да ты что! — обрадовалась Лаки. — Вот видишь, я всегда выигрываю.
— А в вашем споре с Аланом, тоже выиграешь ты? — невинно поинтересовался Антэн. — И подаришь ему поцелуй?
— Мы спорили с ним не на мой поцелуй, — ушла от ответа Лаки. — Конечно, выиграю я. Ну, или сведу все к ничьей. Ты же знаешь, что любой спор можно привести к ничьей, если все правильно преподнести.
