Кстати, Берну очень повезло, что о его поступке с тобой первыми узнали Лаки и Вик. Помнишь, Арчи рассказывал, что сначала его ударила Лаки, а потом пару раз Вик? Я скажу тебе, что этим они спасли ему жизнь.
Алан удивленно посмотрел на отца, а тот уверенно продолжил:
— Именно так, не сомневайся. Если первым узнал бы Бирн, то убил бы его за то, что он лишил ваш магический род наследника. Могущественный друидский род, насчитывающий несколько веков, угас из-за глупой ревности Берна. Но друиды не наказывают за одну провинность дважды, какой бы серьезной она ни была. Бернарда наказали друиды, и как бы легко, на взгляд Бирна, тот не отделался за свой чудовищный поступок, он уже ничего не сможет ему сделать. Думаю, Лаки специально наказала сама, зная бешеный нрав Бирна.
— И как же я родился? Твой дед рассказал подробности? — взволнованно спросил Алан, еще окончательно не пришедший в себя от новости, что он друид. — Меня тоже выманивали амулетом, как Раяна? — он сделал слабую попытку улыбнуться.
— Ну, не совсем подробно, но в целом, рассказал. Услышав безысходные стенания отца Дестини, Галлард первый сообразил, в чем дело, и они с Бирном и Патриком помчались в его дом. До уговоров и обещаний подарков дело не дошло.
Антэн тоже вспомнил Раяна и с улыбкой добавил:
— Рядом же не было Лаки. А чего ты хочешь от мужиков? Будут они тебе уговаривать. Все было намного проще. Галлард отодвинул в сторону возмущенного врача, а Бирн громко и четко произнес: «Я, Бирн Макбрайд, признаю этого ребенка» и снял свою рубашку. Как рассказывал дед, через минуту ты вывалился в его подставленные руки, а стоящий рядом с ним врач от изумления чуть не лишился чувств.
— Бирн признал себя моим отцом? А разве так можно делать?
— Он признал тебя не сыном, а внуком. Ведь следующими его словами стало традиционное приветствие новорожденных: «Добро пожаловать к нам, внук». Твоего отца не было дома, он сбежал, чтобы не слышать стонов и криков Дестини, и отсиживался в баре, ожидая пока все закончится.
Антэн не мог понять такого малодушия, ведь сам с первой минуты схваток до момента рождения сына не отходил от Линды, стараясь подбодрить и помочь ей, но не захотел чернить родного отца перед Аланом и поспешил оправдать его.
— Бернард все равно не помог бы Дестини, ведь он не друид, и его рубашка для тебя ничего не значила бы.
— Как для него ничего не значили ни моя мать, ни я, — продолжил Алан. Ему было неприятно и обидно, что родной отец возненавидел его еще до рождения. — Да Бог ему судья. А как же амулет? Твой дед сразу надел его на меня?
— Да, он перерезал тебе пуповину и надел амулет с ритуальными словами, примерно такими, какие мы услышали от Лаки, когда она надела амулет Раяну. Это очень старинный обычай, суть которого состоит в том, что человек, передающий амулет должен присутствовать при родах и перерезать пуповину своему будущему родственнику, становясь при этом его покровителем на всю жизнь. Если бы ты жил в Дармунде, тебе очень помогло бы, что твоим покровителем стал глава клана. Это обеспечило бы тебе поддержку во всем. Маленькому Раяну повезло втройне, его покровителем стала не только наследница главы клана и его тетя, но и будущая теща, а это хороший залог счастливой семейной жизни. Я совсем заболтал тебя, сынок. Короче, когда Бернард вернулся домой, то увидел новорожденного сына, завернутого в рубашку, с друидским амулетом на шее.
— И с той минуты он стал меня ненавидеть, — грустно констатировал Алан. — А я все не понимал, почему папа так меня не любит. Теперь мне все понятно, кроме одного, — он заглянул в отцовские глаза, рассчитывая на очередной правдивый ответ. — Если я друид, то почему, когда Бернард привел меня к тебе, ты не отдал меня Бирну, а предпочел вырастить сам, полностью изменив свою жизнь, сменив фамилию и страну проживания? По сути, ты спрятал меня, и теперь в том, что он лишился наследника, Макбрайд может обвинить уже тебя. А если у него такой бешеный нрав, как вы все говорите, то он отомстит тебе за это. Разве ты не думал об этом, папа?
— Думал. И тогда, и сейчас.
Антэн был спокоен, казалось, месть Бирна совсем его не пугает.
— Бернард все хорошо продумал, он ведь никогда не был дураком, и кроме своей безумной ревности, хорошо во всем разбирается и мыслит весьма здраво. Он знал, что меня изгнали из клана, и я не смогу напрямую обратиться ни к деду, ни к Бирну. Меня просто не допустили бы к ним. В Дармунд и птица не залетит без особого разрешения. Я мог бы забрать тебя, а на следующий день вернуть Патрику или Дестини. Берн вполне предполагал такой вариант, и предупредил, что тогда обвинит меня в похищении его сына. Согласись, все поверили бы ему — мужу и сыну, а не изгнанному Антэну, расскажи он историю, что родной отец сам отдал ему ребенка. Даже Бирн скорее поверил бы, что я из мести украл его правнука, чем в то, что его собственный внук специально решил прервать ненавистный колдовской род. Но я не вернул тебя из-за страха не перед Бирном, а перед Бернардом. Он пригрозил, что убьет тебя, если я откажусь, и ты снова окажешься в его доме. И я поверил, что он вполне сможет это сделать.
Алан с сомнением смотрел на Антэна, отказываясь верить, что родной отец так ненавидел его, что хотел убить. Да, тот часто бил его, не прощая малейшей шалости. Но решиться убить ребенка, даже считая его чужим, может только сумасшедший.
— Он тогда подсел на таблетки, а запивал их виски, — объяснил странное поведение Бернарда Антэн. — Получалась настоящая гремучая смесь, напрочь меняющая восприятие действительности. Я увидел огонек безумия в его глазах, и побоялся оставить тебя с ним, как и побоялся отдать Патрику. Тот все равно вернул бы тебя родителям, и Бернард мог выполнить свою угрозу. А отдавать тебя Бирну я не захотел. Не захотел, чтобы тебя заключили в Дармунд, как в тюрьму, на долгие двадцать лет. Ведь, если бы Бирн поверил мне, что тебе грозит опасность от собственного отца, то не выпустил бы тебя из Школы даже на каникулы. Но, это не значит, что он сам воспитывал бы правнука. Бирн не привык возиться с детьми. Со Стивеном он совсем не нянчился, в Дармунде лишь несколько человек знали, что тот его правнук, для остальных он был не потомком знатного друидского рода, а обычным человеком, волей случая унаследовавший магическую силу через десяток поколений. Таких учеников в Дармунде считают полукровками, и относятся к ним снисходительно- презрительно, не считая способными занять достойное место в магической иерархии.
Алан удивленно вскинул брови в молчаливом вопросе.
— О том, что никто не знал о прадеде Стивена, мне рассказала Лаки. У Бирна свои взгляды на воспитание мальчиков, и он посчитал, что его правнук должен ничем не выделяться среди других учеников. Только сам почему-то все время выделял его и постоянно отчитывал при всех за малейший промах. Но у Стивена был богатый отец, который хорошо платил за пристойные условия проживания, и никогда не ограничивал сына в деньгах. Была семья и дом, где его всегда ждали на каникулы. Жизнь в Дармунде несильно утруждала его, ведь он был «золотым мальчиком», или как сейчас говорят «мажором» с кучей приятелей, таких же детей обеспеченных родителей. И не беда, что его родители были не друидами, а обычными людьми. Это не помешало ему войти в элиту Дармунда, и отлично провести время обучения на протяжении всех лет. Я сам так жил, ведь тоже был «золотым мальчиком», да еще и преемником главы клана. Но в Дармунде есть и другая жизнь, другие «не золотые» дети, считай, что плебеи — сироты, незаконнорожденные, дети из обычных несостоятельных семей. Вот той, другой жизни я и не захотел для тебя. За твою учебу Бирн заплатил бы, но не стал бы создавать тебе особые комфортные условия. Наоборот, чтобы закалить характер поселил бы в комнате, где с тобой проживало бы еще пятеро разновозрастных парней, быстро научивших бы тебя жизни.
Антэн невольно разволновался, вспоминая, что испытал, когда узнал о порядках, установленных на «дне» Дармунда.
– Ты и жил бы словно в тюрьме, ведь тебе некуда было бы возвращаться на каникулы. У тебя не было бы денег даже на мелочи, такие всем необходимые, и родители не присылали бы сладости и деликатесы, чтобы разнообразить твое питание. Бирн всегда упрекал деда, что тот сильно балует меня, и мое изгнание лишний раз убедило его, что мальчиков надо воспитывать в спартанских условиях. Стивену повезло, что он — Маклафлин. Тебе бы так не повезло, ведь ты — Макбрайд. Бирн с детства выколачивал бы из тебя всю дурь, показывая моему деду, как надо воспитывать наследников. Вот почему я не отдал ему тебя, сынок. А еще я понял, что судьба дает мне шанс заново начать жизнь, и больше не стал с ней спорить. Твой отец появился в тот момент, когда я решил, что жизнь мне больше не нужна. Ни днем раньше, ни днем позже. Поэтому я воспринял тебя, как дар богов, и дал себе слово, что стану для тебя настоящим отцом и сделаю все возможное, чтобы ты был счастливым. За двадцать лет я и минуту не жалел о принятом решении, ты стал для меня сыном, таким же родным, как и мой собственный. А если честно признаться, даже более близким, чем Николас. Он всегда это чувствовал и обижался, а потом и вовсе сбежал, не простив меня.
— И от обиды и жалости к себе, что его не долюбили в детстве, решил разорить тебя. Так можно оправдать любую свою подлость. Ты был хорошим отцом для нас обоих.
Алан говорил четко и уверенно, ни на мгновение, не сомневаясь в своих словах.
— И любил одинаково, не отдавая предпочтения. Возможно, Николас похож на мать. Ты сам сказал, что Линда хотела, чтобы все подчинялось только ее желаниям, и требовала постоянного внимания к себе. Вспомни, Николас тоже постоянно хотел, чтобы все вертелось вокруг него, и его желания стояли для всех на первом месте. Ты все делал правильно, нечего себя укорять. И если ты такой уже фаталист, значит, смирись, что судьба послала тебе такого сына. Ты ничего не смог бы изменить, — он ободряюще подмигнул отцу. — Но она же и подкинула тебе чудесную дочь, так что грех жаловаться. Кстати, а Лаки знает, как оказалась в семье Габриэля? Если она предугадывает будущее, то может, видит и прошлое?
— Как и всем ясновидящим, Лаки не дано видеть свое будущее или прошлое. И для кровных родственников она ничего не может предвидеть, иначе, зная, что произойдет со мной, ни за что не уехала бы в Руан, несмотря ни на какие договоренности. Поэтому она и попросила ребят остаться дома, помочь мне в случае чего. Они и помогли, несмотря на мой выпад против Габриэля. Хорошо, что Стивен опытный ловец и мгновенно среагировал.
Антэн виновато вздохнул, вспоминая свои нападки на братьев Лаки.
— Надо будет извиниться перед ними за свои наскоки, у меня тогда совсем крышу снесло от беспокойства за мою девочку, вот и оторвался на них. А они молодцы, крепко стоят друг за друга. У Лаки хорошие братья, лучше родных. Не знаю, как Николас отреагирует на появление сестры, — озадаченно покачал он головой.
— Не думаю, что сильно обрадуется, — иронично заметил Алан. — Он ведь привык быть в центре внимания, а теперь ты будешь делить свою любовь уже на троих. Удивительно, как Лаки удалось найти тебя через столько лет, да еще на другом континенте. Она не рассказала, сколько времени ушло на поиски?
— Лаки не искала меня, даже не пыталась. Когда я увидел золотую гривну, которую сам когда-то носил, то сразу решил, что она дочь моего деда Галларда. В нашем клане всем заправляют мужчины, и если девчонку допустили к власти, сделав наследницей главы клана, то это не простая девчонка, а его плоть и кровь. Она, конечно, не ответила бы, спроси я об этом прямо, такое родство не афишируют перед случайным незнакомцем. Я заговорил с ней об отце, когда ты по дороге в общину наргонов задал шутливый вопрос о ее фамилии. Вот тогда Лаки и сказала, что никогда его не видела, и не стремится увидеть, чтобы не портить жизнь ни ему, ни себе.
— Очень странно. Почему портить, и главное, чем?
— Новыми разочарованиями и несбывшимися надеждами. Вспомни ее слова Габриэлю: «Не теряешь то, что не имеешь», — объяснил Антэн позицию Лаки. — Найдя отца, вместо ожидаемой радости в его глазах она могла увидеть лишь недовольство, что размеренная и счастливая жизни нарушена внезапным появлением нежданной дочери. Несмотря на возраст, Лаки хорошо разбирается в людях. Она прямо спросила, как бы я отреагировал, если бы на мою голову свалилась взрослая дочь.
Антэн улыбнулся, вспоминая их разговор, в очередной раз, радуясь, что он тогда состоялся.
— А я ответил, что очень обрадовался бы этому. Наверное, мои слова прозвучали убедительно, и она захотела ближе познакомиться со мной, пригласив нас в свой дом. Как же я рад, что тогда она поверила мне! Ты смеешься, что я фаталист. Но, как иначе объяснить нашу встречу через двадцать лет, если не подарком судьбы?
— Я тоже хочу быть фаталистом и считать, что мы с Лаки предназначены друг другу судьбой. Не зря же двенадцать лет назад я передал ей амулет, который привел ее ко мне в Венесуэле. Скажи, он точно соединяет пару? Я люблю Лаки и хочу, чтобы мы были вместе. Ты же не возражаешь против этого? — он с надеждой посмотрел на отца.
— Ну, что ты. Я буду только счастлив. Только сначала надо убедиться, что вы подходите друг другу, сынок. Подходите во всех отношениях. Не надо повторять наших с Линдой ошибок. Боюсь, Лаки могла унаследовать от матери отвращение к сексу. Ты же заметил, как она не любит, когда к ней прикасаются даже близкие ей люди — ее братья? Я пытаюсь немного приучить ее к своим прикосновениям, и хоть Лаки старается не показать этого, я чувствую, что она терпит их только, чтобы не обидеть меня. Конечно, у нее было очень трудное детство, еще и те подонки напали на нее, от которых ты ее спас. Все это наложило отпечаток на ее характер и определило такую сдержанность в чувствах. Если даже деду не удалось любовью и заботой, а поверь, он очень любящий человек, преодолеть у Лаки этот барьер, значит вся причина в наследственности. Хотя, так не хочется в это верить, ведь тогда моя девочка никогда не познает радости от настоящей чувственной любви, как и ее мать.
— Что же мне делать, папа? Ты же не предлагаешь затащить Лаки в постель, чтобы убедиться, подходим мы друг другу или нет?
Алан пытливо посмотрел на отца.
— Или именно это и предлагаешь? А если выяснится, что не подходим, как ты отреагируешь на то, что я банально переспал с твоей дочерью? Боюсь, ты знать меня не захочешь, да и Лаки будет меня избегать. Я потеряю и ее, и тебя.
— А если все получится, я буду радоваться за сына и за дочь, и с нетерпением ждать внуков, — ободряюще усмехнулся ему Антэн. — Только не надо тащить Лаки в постель, а потом избегать друг друга от смущения и неловкости. Вам хватит одного поцелуя, чтобы понять, стоит ли доводить дело до секса.
Антэн помнил свой первый сладкий поцелуй с Кристианой. Это был незабываемый поцелуй, через несколько мгновений приведший их, юных и неопытных, в постель, где все совершилось так легко и естественно, словно они занимались этим много раз и точно знали, как доставить друг другу удовольствие. Никогда и ни с кем ему не было так хорошо, как с Кристианой. Антэн грустно вздохнул.
Алан удивленно посмотрел на отца, а тот уверенно продолжил:
— Именно так, не сомневайся. Если первым узнал бы Бирн, то убил бы его за то, что он лишил ваш магический род наследника. Могущественный друидский род, насчитывающий несколько веков, угас из-за глупой ревности Берна. Но друиды не наказывают за одну провинность дважды, какой бы серьезной она ни была. Бернарда наказали друиды, и как бы легко, на взгляд Бирна, тот не отделался за свой чудовищный поступок, он уже ничего не сможет ему сделать. Думаю, Лаки специально наказала сама, зная бешеный нрав Бирна.
— И как же я родился? Твой дед рассказал подробности? — взволнованно спросил Алан, еще окончательно не пришедший в себя от новости, что он друид. — Меня тоже выманивали амулетом, как Раяна? — он сделал слабую попытку улыбнуться.
— Ну, не совсем подробно, но в целом, рассказал. Услышав безысходные стенания отца Дестини, Галлард первый сообразил, в чем дело, и они с Бирном и Патриком помчались в его дом. До уговоров и обещаний подарков дело не дошло.
Антэн тоже вспомнил Раяна и с улыбкой добавил:
— Рядом же не было Лаки. А чего ты хочешь от мужиков? Будут они тебе уговаривать. Все было намного проще. Галлард отодвинул в сторону возмущенного врача, а Бирн громко и четко произнес: «Я, Бирн Макбрайд, признаю этого ребенка» и снял свою рубашку. Как рассказывал дед, через минуту ты вывалился в его подставленные руки, а стоящий рядом с ним врач от изумления чуть не лишился чувств.
— Бирн признал себя моим отцом? А разве так можно делать?
— Он признал тебя не сыном, а внуком. Ведь следующими его словами стало традиционное приветствие новорожденных: «Добро пожаловать к нам, внук». Твоего отца не было дома, он сбежал, чтобы не слышать стонов и криков Дестини, и отсиживался в баре, ожидая пока все закончится.
Антэн не мог понять такого малодушия, ведь сам с первой минуты схваток до момента рождения сына не отходил от Линды, стараясь подбодрить и помочь ей, но не захотел чернить родного отца перед Аланом и поспешил оправдать его.
— Бернард все равно не помог бы Дестини, ведь он не друид, и его рубашка для тебя ничего не значила бы.
— Как для него ничего не значили ни моя мать, ни я, — продолжил Алан. Ему было неприятно и обидно, что родной отец возненавидел его еще до рождения. — Да Бог ему судья. А как же амулет? Твой дед сразу надел его на меня?
— Да, он перерезал тебе пуповину и надел амулет с ритуальными словами, примерно такими, какие мы услышали от Лаки, когда она надела амулет Раяну. Это очень старинный обычай, суть которого состоит в том, что человек, передающий амулет должен присутствовать при родах и перерезать пуповину своему будущему родственнику, становясь при этом его покровителем на всю жизнь. Если бы ты жил в Дармунде, тебе очень помогло бы, что твоим покровителем стал глава клана. Это обеспечило бы тебе поддержку во всем. Маленькому Раяну повезло втройне, его покровителем стала не только наследница главы клана и его тетя, но и будущая теща, а это хороший залог счастливой семейной жизни. Я совсем заболтал тебя, сынок. Короче, когда Бернард вернулся домой, то увидел новорожденного сына, завернутого в рубашку, с друидским амулетом на шее.
— И с той минуты он стал меня ненавидеть, — грустно констатировал Алан. — А я все не понимал, почему папа так меня не любит. Теперь мне все понятно, кроме одного, — он заглянул в отцовские глаза, рассчитывая на очередной правдивый ответ. — Если я друид, то почему, когда Бернард привел меня к тебе, ты не отдал меня Бирну, а предпочел вырастить сам, полностью изменив свою жизнь, сменив фамилию и страну проживания? По сути, ты спрятал меня, и теперь в том, что он лишился наследника, Макбрайд может обвинить уже тебя. А если у него такой бешеный нрав, как вы все говорите, то он отомстит тебе за это. Разве ты не думал об этом, папа?
— Думал. И тогда, и сейчас.
Антэн был спокоен, казалось, месть Бирна совсем его не пугает.
— Бернард все хорошо продумал, он ведь никогда не был дураком, и кроме своей безумной ревности, хорошо во всем разбирается и мыслит весьма здраво. Он знал, что меня изгнали из клана, и я не смогу напрямую обратиться ни к деду, ни к Бирну. Меня просто не допустили бы к ним. В Дармунд и птица не залетит без особого разрешения. Я мог бы забрать тебя, а на следующий день вернуть Патрику или Дестини. Берн вполне предполагал такой вариант, и предупредил, что тогда обвинит меня в похищении его сына. Согласись, все поверили бы ему — мужу и сыну, а не изгнанному Антэну, расскажи он историю, что родной отец сам отдал ему ребенка. Даже Бирн скорее поверил бы, что я из мести украл его правнука, чем в то, что его собственный внук специально решил прервать ненавистный колдовской род. Но я не вернул тебя из-за страха не перед Бирном, а перед Бернардом. Он пригрозил, что убьет тебя, если я откажусь, и ты снова окажешься в его доме. И я поверил, что он вполне сможет это сделать.
Алан с сомнением смотрел на Антэна, отказываясь верить, что родной отец так ненавидел его, что хотел убить. Да, тот часто бил его, не прощая малейшей шалости. Но решиться убить ребенка, даже считая его чужим, может только сумасшедший.
— Он тогда подсел на таблетки, а запивал их виски, — объяснил странное поведение Бернарда Антэн. — Получалась настоящая гремучая смесь, напрочь меняющая восприятие действительности. Я увидел огонек безумия в его глазах, и побоялся оставить тебя с ним, как и побоялся отдать Патрику. Тот все равно вернул бы тебя родителям, и Бернард мог выполнить свою угрозу. А отдавать тебя Бирну я не захотел. Не захотел, чтобы тебя заключили в Дармунд, как в тюрьму, на долгие двадцать лет. Ведь, если бы Бирн поверил мне, что тебе грозит опасность от собственного отца, то не выпустил бы тебя из Школы даже на каникулы. Но, это не значит, что он сам воспитывал бы правнука. Бирн не привык возиться с детьми. Со Стивеном он совсем не нянчился, в Дармунде лишь несколько человек знали, что тот его правнук, для остальных он был не потомком знатного друидского рода, а обычным человеком, волей случая унаследовавший магическую силу через десяток поколений. Таких учеников в Дармунде считают полукровками, и относятся к ним снисходительно- презрительно, не считая способными занять достойное место в магической иерархии.
Алан удивленно вскинул брови в молчаливом вопросе.
— О том, что никто не знал о прадеде Стивена, мне рассказала Лаки. У Бирна свои взгляды на воспитание мальчиков, и он посчитал, что его правнук должен ничем не выделяться среди других учеников. Только сам почему-то все время выделял его и постоянно отчитывал при всех за малейший промах. Но у Стивена был богатый отец, который хорошо платил за пристойные условия проживания, и никогда не ограничивал сына в деньгах. Была семья и дом, где его всегда ждали на каникулы. Жизнь в Дармунде несильно утруждала его, ведь он был «золотым мальчиком», или как сейчас говорят «мажором» с кучей приятелей, таких же детей обеспеченных родителей. И не беда, что его родители были не друидами, а обычными людьми. Это не помешало ему войти в элиту Дармунда, и отлично провести время обучения на протяжении всех лет. Я сам так жил, ведь тоже был «золотым мальчиком», да еще и преемником главы клана. Но в Дармунде есть и другая жизнь, другие «не золотые» дети, считай, что плебеи — сироты, незаконнорожденные, дети из обычных несостоятельных семей. Вот той, другой жизни я и не захотел для тебя. За твою учебу Бирн заплатил бы, но не стал бы создавать тебе особые комфортные условия. Наоборот, чтобы закалить характер поселил бы в комнате, где с тобой проживало бы еще пятеро разновозрастных парней, быстро научивших бы тебя жизни.
Антэн невольно разволновался, вспоминая, что испытал, когда узнал о порядках, установленных на «дне» Дармунда.
– Ты и жил бы словно в тюрьме, ведь тебе некуда было бы возвращаться на каникулы. У тебя не было бы денег даже на мелочи, такие всем необходимые, и родители не присылали бы сладости и деликатесы, чтобы разнообразить твое питание. Бирн всегда упрекал деда, что тот сильно балует меня, и мое изгнание лишний раз убедило его, что мальчиков надо воспитывать в спартанских условиях. Стивену повезло, что он — Маклафлин. Тебе бы так не повезло, ведь ты — Макбрайд. Бирн с детства выколачивал бы из тебя всю дурь, показывая моему деду, как надо воспитывать наследников. Вот почему я не отдал ему тебя, сынок. А еще я понял, что судьба дает мне шанс заново начать жизнь, и больше не стал с ней спорить. Твой отец появился в тот момент, когда я решил, что жизнь мне больше не нужна. Ни днем раньше, ни днем позже. Поэтому я воспринял тебя, как дар богов, и дал себе слово, что стану для тебя настоящим отцом и сделаю все возможное, чтобы ты был счастливым. За двадцать лет я и минуту не жалел о принятом решении, ты стал для меня сыном, таким же родным, как и мой собственный. А если честно признаться, даже более близким, чем Николас. Он всегда это чувствовал и обижался, а потом и вовсе сбежал, не простив меня.
— И от обиды и жалости к себе, что его не долюбили в детстве, решил разорить тебя. Так можно оправдать любую свою подлость. Ты был хорошим отцом для нас обоих.
Алан говорил четко и уверенно, ни на мгновение, не сомневаясь в своих словах.
— И любил одинаково, не отдавая предпочтения. Возможно, Николас похож на мать. Ты сам сказал, что Линда хотела, чтобы все подчинялось только ее желаниям, и требовала постоянного внимания к себе. Вспомни, Николас тоже постоянно хотел, чтобы все вертелось вокруг него, и его желания стояли для всех на первом месте. Ты все делал правильно, нечего себя укорять. И если ты такой уже фаталист, значит, смирись, что судьба послала тебе такого сына. Ты ничего не смог бы изменить, — он ободряюще подмигнул отцу. — Но она же и подкинула тебе чудесную дочь, так что грех жаловаться. Кстати, а Лаки знает, как оказалась в семье Габриэля? Если она предугадывает будущее, то может, видит и прошлое?
— Как и всем ясновидящим, Лаки не дано видеть свое будущее или прошлое. И для кровных родственников она ничего не может предвидеть, иначе, зная, что произойдет со мной, ни за что не уехала бы в Руан, несмотря ни на какие договоренности. Поэтому она и попросила ребят остаться дома, помочь мне в случае чего. Они и помогли, несмотря на мой выпад против Габриэля. Хорошо, что Стивен опытный ловец и мгновенно среагировал.
Антэн виновато вздохнул, вспоминая свои нападки на братьев Лаки.
— Надо будет извиниться перед ними за свои наскоки, у меня тогда совсем крышу снесло от беспокойства за мою девочку, вот и оторвался на них. А они молодцы, крепко стоят друг за друга. У Лаки хорошие братья, лучше родных. Не знаю, как Николас отреагирует на появление сестры, — озадаченно покачал он головой.
— Не думаю, что сильно обрадуется, — иронично заметил Алан. — Он ведь привык быть в центре внимания, а теперь ты будешь делить свою любовь уже на троих. Удивительно, как Лаки удалось найти тебя через столько лет, да еще на другом континенте. Она не рассказала, сколько времени ушло на поиски?
— Лаки не искала меня, даже не пыталась. Когда я увидел золотую гривну, которую сам когда-то носил, то сразу решил, что она дочь моего деда Галларда. В нашем клане всем заправляют мужчины, и если девчонку допустили к власти, сделав наследницей главы клана, то это не простая девчонка, а его плоть и кровь. Она, конечно, не ответила бы, спроси я об этом прямо, такое родство не афишируют перед случайным незнакомцем. Я заговорил с ней об отце, когда ты по дороге в общину наргонов задал шутливый вопрос о ее фамилии. Вот тогда Лаки и сказала, что никогда его не видела, и не стремится увидеть, чтобы не портить жизнь ни ему, ни себе.
— Очень странно. Почему портить, и главное, чем?
— Новыми разочарованиями и несбывшимися надеждами. Вспомни ее слова Габриэлю: «Не теряешь то, что не имеешь», — объяснил Антэн позицию Лаки. — Найдя отца, вместо ожидаемой радости в его глазах она могла увидеть лишь недовольство, что размеренная и счастливая жизни нарушена внезапным появлением нежданной дочери. Несмотря на возраст, Лаки хорошо разбирается в людях. Она прямо спросила, как бы я отреагировал, если бы на мою голову свалилась взрослая дочь.
Антэн улыбнулся, вспоминая их разговор, в очередной раз, радуясь, что он тогда состоялся.
— А я ответил, что очень обрадовался бы этому. Наверное, мои слова прозвучали убедительно, и она захотела ближе познакомиться со мной, пригласив нас в свой дом. Как же я рад, что тогда она поверила мне! Ты смеешься, что я фаталист. Но, как иначе объяснить нашу встречу через двадцать лет, если не подарком судьбы?
— Я тоже хочу быть фаталистом и считать, что мы с Лаки предназначены друг другу судьбой. Не зря же двенадцать лет назад я передал ей амулет, который привел ее ко мне в Венесуэле. Скажи, он точно соединяет пару? Я люблю Лаки и хочу, чтобы мы были вместе. Ты же не возражаешь против этого? — он с надеждой посмотрел на отца.
— Ну, что ты. Я буду только счастлив. Только сначала надо убедиться, что вы подходите друг другу, сынок. Подходите во всех отношениях. Не надо повторять наших с Линдой ошибок. Боюсь, Лаки могла унаследовать от матери отвращение к сексу. Ты же заметил, как она не любит, когда к ней прикасаются даже близкие ей люди — ее братья? Я пытаюсь немного приучить ее к своим прикосновениям, и хоть Лаки старается не показать этого, я чувствую, что она терпит их только, чтобы не обидеть меня. Конечно, у нее было очень трудное детство, еще и те подонки напали на нее, от которых ты ее спас. Все это наложило отпечаток на ее характер и определило такую сдержанность в чувствах. Если даже деду не удалось любовью и заботой, а поверь, он очень любящий человек, преодолеть у Лаки этот барьер, значит вся причина в наследственности. Хотя, так не хочется в это верить, ведь тогда моя девочка никогда не познает радости от настоящей чувственной любви, как и ее мать.
— Что же мне делать, папа? Ты же не предлагаешь затащить Лаки в постель, чтобы убедиться, подходим мы друг другу или нет?
Алан пытливо посмотрел на отца.
— Или именно это и предлагаешь? А если выяснится, что не подходим, как ты отреагируешь на то, что я банально переспал с твоей дочерью? Боюсь, ты знать меня не захочешь, да и Лаки будет меня избегать. Я потеряю и ее, и тебя.
— А если все получится, я буду радоваться за сына и за дочь, и с нетерпением ждать внуков, — ободряюще усмехнулся ему Антэн. — Только не надо тащить Лаки в постель, а потом избегать друг друга от смущения и неловкости. Вам хватит одного поцелуя, чтобы понять, стоит ли доводить дело до секса.
Антэн помнил свой первый сладкий поцелуй с Кристианой. Это был незабываемый поцелуй, через несколько мгновений приведший их, юных и неопытных, в постель, где все совершилось так легко и естественно, словно они занимались этим много раз и точно знали, как доставить друг другу удовольствие. Никогда и ни с кем ему не было так хорошо, как с Кристианой. Антэн грустно вздохнул.
