Нужна будет охрана или любая другая помощь, позвони. Просто скажи: «Я Ева, мне нужна помощь». Ты девочка Сапсана, а значит под нашей защитой. Он в своё время многим помог и многие ему обязаны. А значит, пришло время отдавать долги. Насчёт Седой не беспокойся, она получила по заслугам. Но ты ничего не видела и ничего не знаешь, у меня была в это время. А теперь иди, счастливой тебе дороги, Ева. И пусть твой путь будет светлым.
Едва я дошла до дверей как живот скрутило в тугой узел. От боли и неожиданности я даже вскрикнула.
– А ну постой, – остановила меня Мальвина, – тебя порезали?
– Нет, больно, – пролепетала я, хватаясь за живот.
– Да у тебя вся задница в крови. Уверена, что тебя не порезали?
– Уверена, – простонала, опускаясь на колени.
– Никак выкидыш. Ах твари. Потерпи, потерпи, деточка.
Я слышала, как она куда-то звонила, потом меня куда-то несли. Потом свет, много света, укол в вену. Сидор Петрович и ещё женщина в белом халате вдвоём колдовали надо мной. Потом меня приподняли и отвели на больничную койку.
Ева
Я стояла пока ещё по эту сторону тюрьмы, ждала, когда откроются ворота и меня выпустят на волю. Сердце колотилось, как после спринтерского забега. Остаток ночи я пролежала в больничке то погружаясь в сон, то выныривая из него, не веря, что эта ночь последняя в этом санатории. Мне казалось, что стоит забрезжить рассвету, как в камеру войдут люди в форме и наденут на меня наручники. А потом состоится суд и новое обвинение в убийстве. Когда меня позвали к Чебурашке, я уже была на пределе.
– Ну что, Ева, поздравляю. Вот документы, собирай вещи и на волю. Прими от меня соболезнование, мне сообщили, что ты ребёнка потеряла и всё в один день. Радость и горе всегда идут рядом.
– Спасибо, гражданка начальница за сочувствие.
– Ты как себя чувствуешь, после чистки-то? Тебе бы ещё полежать, ну да лучше дома, чем здесь.
– Спасибо, нормально чувствую.
– Хорошо, раз нормально. Может, расскажешь на прощание, как убили Седову.
– А её убили? – мои глаза превратились в блюдца. – Я слышала, когда вернулась с больнички, что они с Козловой не ночевали в камере, все решили, что они где-то загуляли. А их убили?
– Да не их, Козлова жива. Это Седовой откусили нос, а потом скальпелем перерезали горло, а скальпель сунули в руку Козловой, а нос в рот вложили. Но я-то знаю, что Козлова на такое не способна. Значит был кто-то другой, более отчаянный, или тот, у кого не было выхода, кого эти твари припёрли к стенке. Я сначала на тебя подумала, но ты же у нас слишком нежная барышня, да и не было тебя там к тому времени. А горло перерезано мужской рукой. Ну да, ладно, Ева. Не буду тебя пытать, хоть и уверена, что всё ты знаешь. И не просто так у тебя случился выкидыш. Сидор сказал у тебя всё тело синее. Мальвина алиби тебе обеспечила, сказала ты весь вечер и полночи у неё была. А Седова, ну что Седова? Эта тварь получила по заслугам, мне её не жалко, думаю, многие теперь вздохнут с облегчением. Спасибо Сапсану, он и после смерти сумел воздать по заслугам. А ты держись. Потерять такого мужика, да ещё и его ребёнка в придачу, большое горе. Но его друзья теперь твои друзья. Они тебя не оставят.
Неожиданно Чебурашка расчувствовалась и подойдя ближе обняла меня, прижав к себе всхлипнула. Я видела, как это суровая женщина старалась сдерживаться, но всё же не выдержала смахнула непрошенную слезу.
И вот, наконец, я стояла перед воротами и ждала пока откроется дорога в мою новую жизнь, в ту, где не будет мужа садиста. Но к несчастью, в ней не будет человека, подарившего мне надежду на счастье, и даже не останется его частички, которую я не смогла сохранить из-за тварей, убивших моего малыша.
Слёзы текли по щекам, но я занятая своими мыслями не замечала их.
Наконец, что-то заскрипело, ворота дёрнулись и отъехали в сторону. Передо мной открылась свобода и новая жизнь. Я знала, что теперь она не будет прежней. За то время, что я провела в колонии, изменилась не только ситуация, но и я стала другой.
Моё сердце колотилось, я не думала, что меня кто-то будет встречать. Потому что некому. Думала о том куда ехать. Понятно, что сразу на кладбище. А потом куда? Дом, в котором мы жили с Закиром, Алия сдала каким-то людям, и я не могла заявиться просто так к ним и предложить, чтобы они убирались. У меня не было документов на дом, они всегда были у Закира, а теперь, наверное, у Алии. В доме Рамира Харисовича теперь жила Алия, но одна к ней я не рискну пойти. И куда мне теперь идти? Придётся первое время остановиться в гостинице. Деньги у меня есть, заработала немного и Артур оставил карточку, сказал, чтобы я отоваривалась в тюремном магазине, и чтобы не экономила. Сейчас на мне была приличная одежда. Фридман привёз мне всё необходимое, купленное в дорогом бутике. Чёрное платье чуть выше колена. Шубка из норки тоже чёрного цвета, шапочка норковая под цвет, сапоги, клатч. Из ворот колонии выходила, не зечка, а леди. Когда мне передали эти вещи, я даже не поверила. А потом задалась вопросом, за какие деньги всё это куплено.
Я сделала несколько шагов вперёд и оказалась с другой стороны ворот. Глубоко вздохнув, почувствовала, как воздух свободы полностью заполнил мои лёгкие. Мир мог бы показаться мне ярким и живым, наполненным зимними красками, если бы не смерть Артура. Он прочно вошёл в моё сердце и засел там навсегда. Вместе с любовью подарил боль и страдания.
– Добро пожаловать на свободу, Ева. – У ворот с распростёртыми объятиями стоял Фридман, а рядом с ним несколько незнакомых мужчин. Я подошла ближе, теперь адвокат Артура был единственный, кто связывал меня с моим прошлым, а значит с Артуром. И он пока был единственным, к кому я могла обратиться за советом и, возможно, за помощью.
Семён Львович обнял меня. Я не смогла сдержать слёзы, они сами потекли из глаз, и я захлюпала носом. Он тоже смахнул слезу.
– Ну, ну, девочка, не плачь, смотри, какие ребята приехали тебя встречать, это друзья Артура. –Пряча в карман носовой платок, произнёс адвокат.
– Ильшар Валиджанов, – подал мне руку красивый, высокий мужчина такого же роста и возраста, как Артур. Он стоял ко мне ближе других, наверное, поэтому заговорил первым.
– Ева, – ответила, протягивая ему руку.
– Рад познакомиться, Ева. Разреши представить тебе моих парней. Это Казбек и Муса, они будут тебя охранять. А Гали водитель. С завтрашнего дня они будут с тобой постоянно.
Мужчины по очереди кивнули.
Ильшар взглянул на часы.
– Ну, если ни у кого нет вопросов, тогда нам пора. Через час погребение, мы как раз успеем доехать. Я должен тебе сказать, Ева, Артура хоронят в закрытом гробу.
– Почему? – вырвалось у меня.
– Там сплошное месиво, не для слабонервных. Решили, пусть его все запомнят таким красавцем, каким он был. Он немного помолчал.
– Семён Львович, ты поезжай с ребятами, а девочка поедет со мной. Нам есть о чём поговорить.
Мы сели на заднее сиденье его «Мерседеса», и Гали нажал на газ. Через минуту Ильшар начал говорить:
–Я знаю немного, только то, что рассказал мне начальник следственного комитета. Он лично был знаком с Артуром. Поэтому сказал чуть больше, чем должен был.
– Артур с Айратом, погибли недалеко от Москвы. На Истринском водохранилище. Они прилетели туда навстречу, которая должна была состояться на яхте одного из бизнесменов, тоже нашего друга. Там было много влиятельных людей. Они были далеко от берега, едва ли не на самом широком участке озера, когда на одной из яхт вспыхнул пожар. Причина, как ты понимаешь, неизвестна. Яхты шли почти впритык друг к другу, если бы не ветер ничего такого не произошло бы, но ветер был такой силы, что огонь перекинулся на вторую яхту.
Это версия следственного комитета.
Из шестидесяти с лишним человек на основной яхте никто не выжил. На второй яхте народа было в два раза больше, на ней находились все охранники. Обе яхты в считанные минуты ушли ко дну.
Когда спасатели прибыли на место, их помощь уже никому не понадобилась. В тот же день удалось поднять всех сто восемьдесят человек, кроме двух членов экипажа. Мы забрали Артура с Айратом, вернее, то, что от них осталось, чтобы похоронить парней на родине. Их идентифицировали по часам. Может, ты не заметила, но Артур носил часы на правой руке, потому что на левой они у него останавливались. Айрат следовал его примеру. И потом, мы знали, какую марку часов они носят. Хотя у Артура была коллекция часов, и он мог надеть любые, но котлы на правой руке, сама понимаешь, большая редкость.
Он рассказывал, а я смотрела, как он сжимает кулаки и тихо плакала.
– Но ты, девочка, знай, мы не дадим тебя в обиду. Сначала найдём ублюдков, которые сделали это с Артуром и Айратом, а потом расправимся с твоими обидчиками.
– Выходит, вы считаете, что они погибли не из-за пожара?
–Версию с пожаром придумали следаки для всех, и влили в уши. Но мы должны сами всё расследовать. Чтобы знать наверняка. И если в гибели Артура и Айрата есть виноватые, то они за это ответят. Обещаю. А они есть я точно знаю. Глупо верить, что две яхты пошли ко дну из-за пожара. Иначе получается все сто восемьдесят человек стояли и ждали пока их охватит огонь и даже не пытались спастись. Начальник следственного комитета по секрету рассказал, что кто-то успел сообщить в береговую охрану, что в центре озера идёт настоящая война. Слышны автоматные очереди. Но это закрытая информация. Для всех трагедия произошла из-за пожара и сильного ветра. Я не должен тебе это рассказывать, но ты теперь наша, и я уверен, не станешь звонить об этом по всем углам.
Я не ожидала, что на кладбище будет так много народа. Казалось, сегодня здесь собрался весь город. Очередь выстроилась как в мавзолей. Люди подходили к гробу, сначала к тому, в котором был Артур, потом к следующему с Айратом. Оба гроба были закрыты. Многие плакали, в основном это были женщины, некоторые опускались на колени и рыдали громко не стесняясь, а некоторые тихо плакали и целовали гроб. Мужчины хранили скорбь на суровых лицах. Было много сказана слов, и мне хотелось верить, что все эти люди говорят искренне и будут помнить Артура всю жизнь. По нашим обычаям, умершему на могилу не приносят цветы и венки. Но было много тех, кто прилетели из других городов. И каждый из них нёс венок или цветы. Такого количества венков и живых цветов я в жизни не видела. Никто не решился спорить с приезжими. Тем более, что и хоронили не в саване, а в закрытом гробу.
Я старалась держаться, но глядя на фотографию Артура слёзы лились сами по себе, беспрерывно. К тому времени, когда всё стали расходиться, моё лицо уже распухло от слёз. Неожиданно я заметила Алию, в то время, когда многие, не только женщины, но и мужчины, вытирали слёзы, она улыбалась. Рядом с ней стоял мужчина, я не сразу его узнала, потому что видела всего один раз, и то мельком. Когда вместе с Дианой Андронник выходила из кабинета Артура, этот мужчина входил. Я запомнила его похотливый взгляд, которым он тогда окинул меня.
– Вы знаете, кто тот мужчина рядом с моей сестрой? – спросила Фридмана, не отходившего от меня ни на шаг.
– Не уверен. Сейчас узнаю. Через минуту я заметила, как Ильшар отошёл от Семёна Львовича и стал кому-то звонить, а адвокат наклонился ко мне и тихо сказал:
– Его зовут Ахмат Жафяров. Когда узнал, что Артур уезжает в Москву хотел занять его место. Но сходка избрала Ильшара. А теперь, похоже, у него с вашей сестрой шуры-муры. Что-то мне подсказывает, что эта парочка не очень скорбит.
После погребения все отправились на поминки. Я позже узнала, что три самых крупных ресторана принадлежащие криминалу три дня будут обслуживать бесплатно всех, желающих помянуть погибших. Желающих помянуть самого главного авторитета было так много, что казалось, весь город скорбит. Конечно, это было не так. Наверное, было много таких, которые радовались, но скрывали свои истинные чувства за завесой скорби и такие, которым было всё равно.
Во время похорон и поминок я как-то забыла, что мне негде жить и надо срочно решить вопрос с тем, чтобы где-то переночевать. Но мудрый Семён Львович всё предусмотрел заранее. Когда все потихоньку стали расходиться он наклонился к Ильшару и произнёс.
– Ильшар Джамилевич (отчество на русский манер), нам с Евой, пожалуй, пора. На сегодня у нас ещё есть дела.
– Пойдёмте я провожу. Мой водитель отвезёт вас.
Мы вышли на улицу, тут же к нам подкатил «Мерседес» Валиджанова. Уже прощаясь Ильшар, сказал.
– Всё будет хорошо, девочка. Эту боль надо перетерпеть, пережить. Не сразу, конечно, но через год станет немного легче. Сегодня парни пусть помянут Артура, завтра приедут и будут с тобой постоянно. Чтобы ни одна мразь к тебе не подобралась. А то шакалов полно, хотя бы сестрица твоя, та ещё тварь. И водителя пришлю. Машину выбери сама, какую захочешь. У Артура их полно. Теперь они все твои. Если ничего не подберёшь, купим любую, лишь бы тебе нравилась. В общем, Семён тебе всё расскажет и мой телефон даст. Звони в любое время, если помощь нужна или просто поговорить захочется. Ты у нас теперь всё, что осталась от Сапсана. Мы ему по гроб обязаны. И он не простит, если не позаботимся о тебе и бросим на произвол судьбы. Он любил тебя. Сильно любил. Он ведь когда- то, когда ещё совсем пацаном был, влюбился в твою маму. Бредил ею. Но она была старше его и выбрала твоего отца, Айдара Абашева. А твой родитель в Карину влюблён был. Так что не очень счастливым оказался её выбор. Вот такие они, неисповедимые пути Господни.
Пока стояли и разговаривали к нам подошёл ещё один мужчина.
– А вот и Эдуард Максимович. Познакомься, Ева. Это наш нотариус. Он посвятит тебя во все дела. А я прощаюсь. Увидимся позже, ну ты запомнила, если что надо, звони, я всегда на связи.
Он ушёл, а я смотрела вслед и представляла на его месте Артура. Они даже чем-то были немного похожи. Оба высокие, широкоплечие, примерно одного возраста и оба красивые. Уже когда отъезжали от ресторана я оглянулась. То, что я увидела, показалось мне странным. Дойдя до двери ресторана Ильшар остановился, потом резко развернулся и на несколько секунд застыл, уставившись куда-то взглядом, затем кивнул головой и направился в сторону мужчины интеллигентного вида, который стоял невдалеке от ресторана и похоже поджидал его.
Через полчаса мы подъехали к дому, в котором два месяца назад я провела целую неделю, семь счастливых дней и ночей вместе с Артуром.
– Зачем мы здесь? – смахивая слёзы спросила Семёна Львовича.
– Теперь, девочка, это твой дом. И всё что находится в нём теперь принадлежит тебе.
– Как это? – вырвалось непроизвольно.
– Как это, расскажет Эдуард Максимович. У него весь расклад в руках.
Мы вошли в дом. Вся прислуга выстроилась в холле первого этаже. Похоже они были предупреждены о нашем появлении заранее. Возглавляла строй женщина лет пятидесяти, может старше. Красивая, ухоженная, в безупречно сидящем на ней костюме синего цвета с уложенными в аккуратную причёску волосами. Рядом стояла Зарина и ещё несколько женщин, они были одеты, как и полагается прислуге в одинаковых платьях. Помимо скорби на их лицах читалось любопытство.
Едва я дошла до дверей как живот скрутило в тугой узел. От боли и неожиданности я даже вскрикнула.
– А ну постой, – остановила меня Мальвина, – тебя порезали?
– Нет, больно, – пролепетала я, хватаясь за живот.
– Да у тебя вся задница в крови. Уверена, что тебя не порезали?
– Уверена, – простонала, опускаясь на колени.
– Никак выкидыш. Ах твари. Потерпи, потерпи, деточка.
Я слышала, как она куда-то звонила, потом меня куда-то несли. Потом свет, много света, укол в вену. Сидор Петрович и ещё женщина в белом халате вдвоём колдовали надо мной. Потом меня приподняли и отвели на больничную койку.
Прода от 29.03.2025, 22:12
Глава 44
Ева
Я стояла пока ещё по эту сторону тюрьмы, ждала, когда откроются ворота и меня выпустят на волю. Сердце колотилось, как после спринтерского забега. Остаток ночи я пролежала в больничке то погружаясь в сон, то выныривая из него, не веря, что эта ночь последняя в этом санатории. Мне казалось, что стоит забрезжить рассвету, как в камеру войдут люди в форме и наденут на меня наручники. А потом состоится суд и новое обвинение в убийстве. Когда меня позвали к Чебурашке, я уже была на пределе.
– Ну что, Ева, поздравляю. Вот документы, собирай вещи и на волю. Прими от меня соболезнование, мне сообщили, что ты ребёнка потеряла и всё в один день. Радость и горе всегда идут рядом.
– Спасибо, гражданка начальница за сочувствие.
– Ты как себя чувствуешь, после чистки-то? Тебе бы ещё полежать, ну да лучше дома, чем здесь.
– Спасибо, нормально чувствую.
– Хорошо, раз нормально. Может, расскажешь на прощание, как убили Седову.
– А её убили? – мои глаза превратились в блюдца. – Я слышала, когда вернулась с больнички, что они с Козловой не ночевали в камере, все решили, что они где-то загуляли. А их убили?
– Да не их, Козлова жива. Это Седовой откусили нос, а потом скальпелем перерезали горло, а скальпель сунули в руку Козловой, а нос в рот вложили. Но я-то знаю, что Козлова на такое не способна. Значит был кто-то другой, более отчаянный, или тот, у кого не было выхода, кого эти твари припёрли к стенке. Я сначала на тебя подумала, но ты же у нас слишком нежная барышня, да и не было тебя там к тому времени. А горло перерезано мужской рукой. Ну да, ладно, Ева. Не буду тебя пытать, хоть и уверена, что всё ты знаешь. И не просто так у тебя случился выкидыш. Сидор сказал у тебя всё тело синее. Мальвина алиби тебе обеспечила, сказала ты весь вечер и полночи у неё была. А Седова, ну что Седова? Эта тварь получила по заслугам, мне её не жалко, думаю, многие теперь вздохнут с облегчением. Спасибо Сапсану, он и после смерти сумел воздать по заслугам. А ты держись. Потерять такого мужика, да ещё и его ребёнка в придачу, большое горе. Но его друзья теперь твои друзья. Они тебя не оставят.
Неожиданно Чебурашка расчувствовалась и подойдя ближе обняла меня, прижав к себе всхлипнула. Я видела, как это суровая женщина старалась сдерживаться, но всё же не выдержала смахнула непрошенную слезу.
И вот, наконец, я стояла перед воротами и ждала пока откроется дорога в мою новую жизнь, в ту, где не будет мужа садиста. Но к несчастью, в ней не будет человека, подарившего мне надежду на счастье, и даже не останется его частички, которую я не смогла сохранить из-за тварей, убивших моего малыша.
Слёзы текли по щекам, но я занятая своими мыслями не замечала их.
Наконец, что-то заскрипело, ворота дёрнулись и отъехали в сторону. Передо мной открылась свобода и новая жизнь. Я знала, что теперь она не будет прежней. За то время, что я провела в колонии, изменилась не только ситуация, но и я стала другой.
Моё сердце колотилось, я не думала, что меня кто-то будет встречать. Потому что некому. Думала о том куда ехать. Понятно, что сразу на кладбище. А потом куда? Дом, в котором мы жили с Закиром, Алия сдала каким-то людям, и я не могла заявиться просто так к ним и предложить, чтобы они убирались. У меня не было документов на дом, они всегда были у Закира, а теперь, наверное, у Алии. В доме Рамира Харисовича теперь жила Алия, но одна к ней я не рискну пойти. И куда мне теперь идти? Придётся первое время остановиться в гостинице. Деньги у меня есть, заработала немного и Артур оставил карточку, сказал, чтобы я отоваривалась в тюремном магазине, и чтобы не экономила. Сейчас на мне была приличная одежда. Фридман привёз мне всё необходимое, купленное в дорогом бутике. Чёрное платье чуть выше колена. Шубка из норки тоже чёрного цвета, шапочка норковая под цвет, сапоги, клатч. Из ворот колонии выходила, не зечка, а леди. Когда мне передали эти вещи, я даже не поверила. А потом задалась вопросом, за какие деньги всё это куплено.
Я сделала несколько шагов вперёд и оказалась с другой стороны ворот. Глубоко вздохнув, почувствовала, как воздух свободы полностью заполнил мои лёгкие. Мир мог бы показаться мне ярким и живым, наполненным зимними красками, если бы не смерть Артура. Он прочно вошёл в моё сердце и засел там навсегда. Вместе с любовью подарил боль и страдания.
– Добро пожаловать на свободу, Ева. – У ворот с распростёртыми объятиями стоял Фридман, а рядом с ним несколько незнакомых мужчин. Я подошла ближе, теперь адвокат Артура был единственный, кто связывал меня с моим прошлым, а значит с Артуром. И он пока был единственным, к кому я могла обратиться за советом и, возможно, за помощью.
Семён Львович обнял меня. Я не смогла сдержать слёзы, они сами потекли из глаз, и я захлюпала носом. Он тоже смахнул слезу.
– Ну, ну, девочка, не плачь, смотри, какие ребята приехали тебя встречать, это друзья Артура. –Пряча в карман носовой платок, произнёс адвокат.
– Ильшар Валиджанов, – подал мне руку красивый, высокий мужчина такого же роста и возраста, как Артур. Он стоял ко мне ближе других, наверное, поэтому заговорил первым.
– Ева, – ответила, протягивая ему руку.
– Рад познакомиться, Ева. Разреши представить тебе моих парней. Это Казбек и Муса, они будут тебя охранять. А Гали водитель. С завтрашнего дня они будут с тобой постоянно.
Мужчины по очереди кивнули.
Ильшар взглянул на часы.
– Ну, если ни у кого нет вопросов, тогда нам пора. Через час погребение, мы как раз успеем доехать. Я должен тебе сказать, Ева, Артура хоронят в закрытом гробу.
– Почему? – вырвалось у меня.
– Там сплошное месиво, не для слабонервных. Решили, пусть его все запомнят таким красавцем, каким он был. Он немного помолчал.
– Семён Львович, ты поезжай с ребятами, а девочка поедет со мной. Нам есть о чём поговорить.
Мы сели на заднее сиденье его «Мерседеса», и Гали нажал на газ. Через минуту Ильшар начал говорить:
–Я знаю немного, только то, что рассказал мне начальник следственного комитета. Он лично был знаком с Артуром. Поэтому сказал чуть больше, чем должен был.
– Артур с Айратом, погибли недалеко от Москвы. На Истринском водохранилище. Они прилетели туда навстречу, которая должна была состояться на яхте одного из бизнесменов, тоже нашего друга. Там было много влиятельных людей. Они были далеко от берега, едва ли не на самом широком участке озера, когда на одной из яхт вспыхнул пожар. Причина, как ты понимаешь, неизвестна. Яхты шли почти впритык друг к другу, если бы не ветер ничего такого не произошло бы, но ветер был такой силы, что огонь перекинулся на вторую яхту.
Это версия следственного комитета.
Из шестидесяти с лишним человек на основной яхте никто не выжил. На второй яхте народа было в два раза больше, на ней находились все охранники. Обе яхты в считанные минуты ушли ко дну.
Когда спасатели прибыли на место, их помощь уже никому не понадобилась. В тот же день удалось поднять всех сто восемьдесят человек, кроме двух членов экипажа. Мы забрали Артура с Айратом, вернее, то, что от них осталось, чтобы похоронить парней на родине. Их идентифицировали по часам. Может, ты не заметила, но Артур носил часы на правой руке, потому что на левой они у него останавливались. Айрат следовал его примеру. И потом, мы знали, какую марку часов они носят. Хотя у Артура была коллекция часов, и он мог надеть любые, но котлы на правой руке, сама понимаешь, большая редкость.
Он рассказывал, а я смотрела, как он сжимает кулаки и тихо плакала.
– Но ты, девочка, знай, мы не дадим тебя в обиду. Сначала найдём ублюдков, которые сделали это с Артуром и Айратом, а потом расправимся с твоими обидчиками.
– Выходит, вы считаете, что они погибли не из-за пожара?
–Версию с пожаром придумали следаки для всех, и влили в уши. Но мы должны сами всё расследовать. Чтобы знать наверняка. И если в гибели Артура и Айрата есть виноватые, то они за это ответят. Обещаю. А они есть я точно знаю. Глупо верить, что две яхты пошли ко дну из-за пожара. Иначе получается все сто восемьдесят человек стояли и ждали пока их охватит огонь и даже не пытались спастись. Начальник следственного комитета по секрету рассказал, что кто-то успел сообщить в береговую охрану, что в центре озера идёт настоящая война. Слышны автоматные очереди. Но это закрытая информация. Для всех трагедия произошла из-за пожара и сильного ветра. Я не должен тебе это рассказывать, но ты теперь наша, и я уверен, не станешь звонить об этом по всем углам.
Я не ожидала, что на кладбище будет так много народа. Казалось, сегодня здесь собрался весь город. Очередь выстроилась как в мавзолей. Люди подходили к гробу, сначала к тому, в котором был Артур, потом к следующему с Айратом. Оба гроба были закрыты. Многие плакали, в основном это были женщины, некоторые опускались на колени и рыдали громко не стесняясь, а некоторые тихо плакали и целовали гроб. Мужчины хранили скорбь на суровых лицах. Было много сказана слов, и мне хотелось верить, что все эти люди говорят искренне и будут помнить Артура всю жизнь. По нашим обычаям, умершему на могилу не приносят цветы и венки. Но было много тех, кто прилетели из других городов. И каждый из них нёс венок или цветы. Такого количества венков и живых цветов я в жизни не видела. Никто не решился спорить с приезжими. Тем более, что и хоронили не в саване, а в закрытом гробу.
Я старалась держаться, но глядя на фотографию Артура слёзы лились сами по себе, беспрерывно. К тому времени, когда всё стали расходиться, моё лицо уже распухло от слёз. Неожиданно я заметила Алию, в то время, когда многие, не только женщины, но и мужчины, вытирали слёзы, она улыбалась. Рядом с ней стоял мужчина, я не сразу его узнала, потому что видела всего один раз, и то мельком. Когда вместе с Дианой Андронник выходила из кабинета Артура, этот мужчина входил. Я запомнила его похотливый взгляд, которым он тогда окинул меня.
– Вы знаете, кто тот мужчина рядом с моей сестрой? – спросила Фридмана, не отходившего от меня ни на шаг.
– Не уверен. Сейчас узнаю. Через минуту я заметила, как Ильшар отошёл от Семёна Львовича и стал кому-то звонить, а адвокат наклонился ко мне и тихо сказал:
– Его зовут Ахмат Жафяров. Когда узнал, что Артур уезжает в Москву хотел занять его место. Но сходка избрала Ильшара. А теперь, похоже, у него с вашей сестрой шуры-муры. Что-то мне подсказывает, что эта парочка не очень скорбит.
После погребения все отправились на поминки. Я позже узнала, что три самых крупных ресторана принадлежащие криминалу три дня будут обслуживать бесплатно всех, желающих помянуть погибших. Желающих помянуть самого главного авторитета было так много, что казалось, весь город скорбит. Конечно, это было не так. Наверное, было много таких, которые радовались, но скрывали свои истинные чувства за завесой скорби и такие, которым было всё равно.
Прода от 30.03.2025, 20:19
Глава 45
Во время похорон и поминок я как-то забыла, что мне негде жить и надо срочно решить вопрос с тем, чтобы где-то переночевать. Но мудрый Семён Львович всё предусмотрел заранее. Когда все потихоньку стали расходиться он наклонился к Ильшару и произнёс.
– Ильшар Джамилевич (отчество на русский манер), нам с Евой, пожалуй, пора. На сегодня у нас ещё есть дела.
– Пойдёмте я провожу. Мой водитель отвезёт вас.
Мы вышли на улицу, тут же к нам подкатил «Мерседес» Валиджанова. Уже прощаясь Ильшар, сказал.
– Всё будет хорошо, девочка. Эту боль надо перетерпеть, пережить. Не сразу, конечно, но через год станет немного легче. Сегодня парни пусть помянут Артура, завтра приедут и будут с тобой постоянно. Чтобы ни одна мразь к тебе не подобралась. А то шакалов полно, хотя бы сестрица твоя, та ещё тварь. И водителя пришлю. Машину выбери сама, какую захочешь. У Артура их полно. Теперь они все твои. Если ничего не подберёшь, купим любую, лишь бы тебе нравилась. В общем, Семён тебе всё расскажет и мой телефон даст. Звони в любое время, если помощь нужна или просто поговорить захочется. Ты у нас теперь всё, что осталась от Сапсана. Мы ему по гроб обязаны. И он не простит, если не позаботимся о тебе и бросим на произвол судьбы. Он любил тебя. Сильно любил. Он ведь когда- то, когда ещё совсем пацаном был, влюбился в твою маму. Бредил ею. Но она была старше его и выбрала твоего отца, Айдара Абашева. А твой родитель в Карину влюблён был. Так что не очень счастливым оказался её выбор. Вот такие они, неисповедимые пути Господни.
Пока стояли и разговаривали к нам подошёл ещё один мужчина.
– А вот и Эдуард Максимович. Познакомься, Ева. Это наш нотариус. Он посвятит тебя во все дела. А я прощаюсь. Увидимся позже, ну ты запомнила, если что надо, звони, я всегда на связи.
Он ушёл, а я смотрела вслед и представляла на его месте Артура. Они даже чем-то были немного похожи. Оба высокие, широкоплечие, примерно одного возраста и оба красивые. Уже когда отъезжали от ресторана я оглянулась. То, что я увидела, показалось мне странным. Дойдя до двери ресторана Ильшар остановился, потом резко развернулся и на несколько секунд застыл, уставившись куда-то взглядом, затем кивнул головой и направился в сторону мужчины интеллигентного вида, который стоял невдалеке от ресторана и похоже поджидал его.
Через полчаса мы подъехали к дому, в котором два месяца назад я провела целую неделю, семь счастливых дней и ночей вместе с Артуром.
– Зачем мы здесь? – смахивая слёзы спросила Семёна Львовича.
– Теперь, девочка, это твой дом. И всё что находится в нём теперь принадлежит тебе.
– Как это? – вырвалось непроизвольно.
– Как это, расскажет Эдуард Максимович. У него весь расклад в руках.
Мы вошли в дом. Вся прислуга выстроилась в холле первого этаже. Похоже они были предупреждены о нашем появлении заранее. Возглавляла строй женщина лет пятидесяти, может старше. Красивая, ухоженная, в безупречно сидящем на ней костюме синего цвета с уложенными в аккуратную причёску волосами. Рядом стояла Зарина и ещё несколько женщин, они были одеты, как и полагается прислуге в одинаковых платьях. Помимо скорби на их лицах читалось любопытство.
