– Гардеробная, – догадалась Милана. Несколько минут она наблюдала, как ловко Аманда опустошала её чемодан. Несколько минут, и всё оказалось развешено, разложено по полочкам, и каждая вещь на своём месте. Мужских вещей здесь не было, а это значило, что её поселили в комнату для гостей.
Наблюдая за Амандой, Милана раздумывала, как расспросить о том, что её беспокоит, и не выглядеть при этом смешной. Не хотелось, чтобы прислуга перемывала ей косточки.
– Аманда, вы не подскажите, где спальня детей и герцога Федерико? – краска залила её лицо, когда, набравшись смелости, она решилась задать вопрос.
– Конечно, сеньора. Спальни детей и игровые комнаты на противоположной стороне от лестницы, в правом крыле от вас. Спальня его сиятельства в этом же холле. Его дверь напротив вашей.
Закончив с вещами, девушка остановилась посередине комнаты и, склонив голову, ждала дальнейших указаний.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности, сеньора. Если вы позволите, я покажу вам ванную и туалет.
Они вернулись в помещение, где стояла кровать. Из него вела дверь в большую комнату, в которой удобно разместились ванная, душевая кабина, унитаз, раковина, несколько открытых шкафов, в которых стопками были сложены полотенца. Были здесь два дивана, банкетка, консоль с зеркалом, фен, столики со средствами по уходу за волосами, руками, лицом. Милана не стала углубляться в изучение всех этих мелочей.
Наконец, знакомство с апартаментами закончилось, и Аманда ушла, оставив Милану одну. Но не успела она закрыть дверь, как тут же вернулась.
– Простите, сеньора, их сиятельства вернулись.
– Спасибо. Я сейчас спущусь. – Ответила дрожащим от предвкушения встречи голосом.
Она села в кресло, и некоторое время сидела стараясь успокоиться. Хорошо, что в спальне оказалась консоль с зеркалом, Милана ещё раньше поставила на нее дамскую сумочку и теперь без труда смогла ею воспользоваться. Ей понадобилась расчёска, чтобы привести в порядок волосы, и лёгкая натурального цвета помада. Несколько раз она пыталась отвернуться от зеркала, но с тревогой и легким испугом обнаруживала, что взгляд настойчиво стремится вернуться к нему. А это значило, что её волнение зашкаливало, и ей не нравится, как она выглядит.
Милана не стала переодеваться, хотя понимала, что княгиня София де Сотомайор будет недовольна. Она читала, что в таких домах принято переодеваться к завтраку, обеду и ужину.
Но сейчас она точно знала, что как бы она ни старалась, с переодеванием или без, но мать Федерико всё равно не примет её. Для неё Милана охотница за богатым женихом, самозванка, и скорее всего нищенка. Неизвестно ещё, что Федерико рассказал о ней родителям. Скорее всего, они знают, что их брак фиктивный. Иначе её поселили бы не в отдельную спальню, а к мужу. Много общаясь с иностранцами, Милана знала, что для испанцев узы брака священны.
Она шла через холл второго этажа к лестнице и чувствовала, что никак не может справиться с волнением. В ногах исчезла лёгкость они ощущались как будто наполненные свинцом. Внутренняя дрожь передалась рукам, губам и даже голове. Милана попробовала улыбнуться, но сразу поняла, что улыбка выглядит вымученной и неестественной. Нервы натянулись ещё больше, когда она ступила на верхнюю ступеньку лестницы.
– Ма-а-ма, – два оглушительных крика взметнулись вверх, поднявшись к сводам замка, преобразовались в слово, ласкающее слух, согрели сердце и вызвали слёзы. Несколько секунд потребовалось мальчикам, чтобы оказаться с ней рядом. Мальчики, её сыновья, её счастье и радость. Они обхватили её с двух сторон, а она, роняя слёзы целовала их по очереди одного в лоб, второго в макушку. Они смеялись и тоже вытирали слёзы. А потом обнявшись вместе спустились к тем, кто ожидал их внизу.
Наблюдая за женщиной и детьми, которые были продолжением его самого, Федерико едва сдерживал дрожь. Она возникла в ту самую минуту, когда полчаса назад позвонил Карл и сообщил, что прибыла Милана Горская и ждёт у ворот. Их сиятельство герцог, просит уточнить, как поступить с неожиданной гостьей, принять или отказать.
– Впустить, немедленно впустить, это моя жена. Передай отцу, что эта женщина моя жена, мать моих детей. – Федерико почти кричал. Он так разволновался, что едва владел собой. Хорошо ещё, что он вошёл в каюту, чтобы шум воды и восторженные крики детей не мешали ответить на звонок.
– Простите, ваше сиятельство, в какой спальне прикажете разместить её сиятельство?
– В моей, где же ещё. Нет, подожди. Разместите в гостевой спальне. А там мы сами разберёмся. Всё, немедленно пригласите в дом, не заставляйте её ждать. Она пять часов провела в самолёте, три в аэропорту, а теперь её заставляют ждать перед воротами. Стыдно.
Известие, что Милана прилетела, вызвало дрожь. И радость. Да, чёрт возьми, он был рад, чертовски рад, что она прилетела. Он не надеялся, что она прилетит. Когда две недели назад она сказала, что у неё конференция и контракт, он взбесился, потому что точно знал, что в это время в Москве будет Эмиль Кроозье. Но он ждал, всё равно ждал что она прилетит. И теперь она здесь. Его сердце, совершив кульбит билось где-то в районе щитовидки.
Он сбросил звонок и вышел на палубу яхты. Некоторое время стоял в одиночестве, наблюдая за детьми, за тем, как они играют, как общаются между собой. Он был счастлив, что у него такие замечательные дети. Родители не знали, что Даниэль не его сын, может, догадывались, потому что внешне у них с Федерико не было ничего общего. Но они любили мальчика, который первые три года жизни провёл с ними. Он не стал вводить им в уши, что Даня сын Мартина. Он долгое время не рассказывал, что произошло с его Аной, потому что сам не знал. Когда мать стала слишком приставать, сказал, что они расстались. Причину объяснять не стал и попросил не вмешиваться в его жизнь. Она не вмешивалась, но упорно сводила его с Инэз, в конце концов, ему это надоело, и он перестал сопротивляться. О том, что у него ещё один сын, а у них внук, они узнали месяц назад. И как будто даже не удивились. Приняли Тёму хорошо, он был копией Федерико в детстве. Одно с ним лицо, такой же смех и взгляд. Даже мать, у которой не было ни подруг, ни приятельниц, она была из такого знатного рода, что не видела равных себе по статусу, с детьми обращалась, как любящая бабушка.
Федерико смотрел на Инэз, раскинувшую своё тело в откровенном бикини на шезлонге под тентом и обдумывал как объяснить родителям появление Миланы. Особенно матери. Вряд ли она захочет принять Милану. Он объяснил появление Тёмы, но не сказал, что женился.
Через двадцать минут яхта пришвартовалась у домашнего причала. И теперь он стоял и смотрел как мать его детей в обнимку с сыновьями спускается по лестнице чтобы встретиться с ним.
Милана с детьми почти спустилась вниз, когда подняла глаза. чтобы встретиться взглядом с Федерико и застыла. То, что она увидела, едва не вырвало из горла крик. В центре вестибюля стоял её муж с ребёнком на руках. Это был мальчик лет четырёх, может, меньше. Федерико держал малыша на одной руке, второй прижимал к себе, чтобы тот не упал. А мальчик одной рукой обнимал его за шею. Рядом стояла женщина, примерно такого же возраста, как Милана. Кареглазая темноволосая испанка с красивыми формами. Волосы длинные, прямые. Лёгкий сарафан удачно подчёркивал извилистые линии её тела.
Две женщины, две соперницы, скрестились взглядами, первая смотрела растерянно, непонимающе, с застывшим в глазах вопросом, вторая неприязненно, но с чувством высокомерного превосходства.
Федерико опустил мальчика на пол и тот, закинув голову кверху спросил:
– папа, кто эта тётя? Почему Даня и Тёма её обнимают?
Милана почувствовала, как краска залила лицо, брови взметнулись кверху. Сердце сжалось, невыносимо захотелось заплакать.
– Это наша мама. – В один голос громко воскликнули мальчики и повернувшись к матери преданно смотрели ей в глаза. Едва сдерживая слёзы, она улыбнулась.
Федерико молча рассматривал жену. Её глаза выдавали эмоции, которые она старалась, но не сумела скрыть. Хороший психолог он прекрасно понимал, что творится в её душе. Чтобы скрыть то, что происходит между ними и не вызывать лишних вопросов у присутствующих, подошёл ближе и обхватил Милану одной рукой за талию, второй за плечо, прижал к себе.
– Здравствуй, милая, как долетела?
– Хорошо, – её голос прозвучал тихо, почти не слышно. Федерико встал так, чтобы только он мог видеть её лицо и читать эмоции, с которыми она безуспешно пыталась справиться.
– Почему не позвонила? Мы бы встретили. – Спросил, целуя жену в лоб.
– Я звонила Дане и Тёме, вчера и сегодня.
– Вот видишь, папа, а ты нам запретил телефоном пользоваться. – мальчики уже отлипли от матери и перешёптывались стоя немного в стороне.
– Да, запретил. На отдыхе нужно отдыхать, а не играть в телефоне.
Он всё ещё прижимал её к себе прикрывая собой от любопытных глаз. А на самом деле не хотел отпускать, хотел прижать так сильно, как только мог, чтобы почувствовать все изгибы её великолепного тела. Хотел как можно дольше утопать в глубине её глаз синих как бескрайние просторы. И целовать, целовать до бесконечности, чтобы без слов передать всю силу своей страсти и любви.
Милана совсем растерялась, она смотрела в его глаза и читала в них вопрос и эмоции, которые в другое время расценила бы по-другому. Но сейчас она видела в них только то, что она здесь лишняя, что не должна была приезжать, потому что у него другая женщина и их общий малыш. Не вызывало сомнения, что герцог и герцогиня приняли эти отношения. Сколько же лет его маленькому сыну? – Хотела спросить, но не смогла. Какая теперь разница, четыре или пять лет. Похоже они встретились ещё тогда, когда её, Миланы не было в его жизни. А значит она здесь третий лишний.
Она опустила глаза, чтобы он не заметил, как близко к краю подступили слёзы. Ещё минута и они польются через край и тогда…
– Думаю, у вас ещё будет время поговорить, а теперь пройдёмте в столовую. – Прервал герцог их безмолвную дуэль.
Отвлекаясь на голос, Милана отметила, что отец и сын похожи не только внешне, но и голосами. Оба властные, жёсткие и говорят, как будто гранят камень. Интересно, каково Софии де Сотомайор быть замужем за таким человеком как Бернард Альба? Наверное, непросто. И почему она всё время молчит? Может, муж запрещает разговаривать в его присутствии? Но по её виду не скажешь, что этой женщине можно что-то запретить.
Малая столовая, которой обычно пользовалась семья, как и весь интерьер дома поражал тихой роскошью. Всё здесь казалось невероятно лёгким и утончённым. Это было не просто богатство, это был изыск, который никого не мог оставить равнодушным.
Размещение за столом не соответствовало тому стандарту, который знала Милана.
Герцог и герцогиня сидели рядом друг с другом. Справа от отца, рядом с ним Федерико, затем Даня и Тёма, по старшинству. С левой стороны, рядом с герцогиней напротив Федерико Инэз, Милане предложили занять место напротив Дани. Малыша забрали и унесли в другую комнату. Похоже он ещё был мал, чтобы сидеть за общим столом.
Ужасное ощущение никчемности и того, что ты лишняя в этой идиллии. – пронзили Милану. Оказавшись за столом, у неё резонно возник вопрос: – почему Инэз, а не она сидит напротив Федерико? А что, если Федерико и Инэз женаты? – горячая волна ударила в голову, а потом в сердце.
Ну конечно, у него же два паспорта, один внутренний испанский, второй российский. Всё просто, два паспорта, две жены, две семьи. – Мысль, ворвавшись в мозг, окончательно испортила настроение и аппетит. Хотя Милана не ела с прошлого вечера, есть совсем не хотелось. Стол был уставлен закусками, и после того, как герцог, а за ним и герцогиня положили еду себе на тарелки, дети тут же приступили к трапезе, наполнив свои тарелками морепродуктами и холодным мясом.
Позже подали суп из чечевицы (зуппа ди лента). После супа второе, которое состояла из мяса и жареных на гриле овощей, зелени и стручковой фасоли. Похоже, дети после морской прогулки проголодались, поэтому уплетали за обе щеки. Федерико ел немного и не спеша. Суп оказался вкусным и очень сытным, Милана съела несколько ложек и уже хотела отставить, но посмотрев, что все ещё продолжают есть, решила, чтобы не выглядеть белой вороной, доесть до конца. Ко второму она не притронулась. Когда все ели дессерт она обошлась чашечкой эспрессо и стаканом воды.
Думая о своём, Милана не замечала взгляды, которые бросал на неё старый герцог и княгиня. Она была увлечена своими мыслями и не видела, как Федерико несколько раз переглянулся с отцом. Не видела, как оценивающе рассматривала её София. Вздыхая, не замечала, какой ненавистью горели глаза Инэз. Зато от внимания старого герцога Альба ничего не укрылось.
После обеда все вышли в вестибюль. Тогда только София де Сотомайор заговорила.
– Всем хорошего дня. – Произнесла голосом, не допускающим возражения, затем повернувшись к Инэз произнесла:
– Дорогая, ты же приедешь завтра?
– Конечно, София. Не могу же я оставить вашего внука без бабушки и дедули. Он будет плакать и проситься к вам. К тому же здесь его любимый папа и братья. – Она улыбалось Софии улыбкой, от которой могли растаять льды Антарктиды.
Милана стояла в стороне рядом с сыновьями и молча наблюдала за обменом любезностей между двумя женщинами. Они явно хотели показать, как близки друг другу. Чтобы ни у кого не возникло сомнений, что старшая покровительствует младшей и между ними очень добрые отношения.
– Рико, ты же проводишь Инэз.
– Конечно, мама. Не волнуйся. – Тут же отозвался Федерико.
– Всем хорошего дня. Встретимся за ужином. – Повторила княгиня, и повернувшись к мужу произнесла.
– Дорогой, ты проводишь меня в библиотеку?
– Непременно, милая. – Он подал жене руку, согнутую в локте, сделав несколько шагов вперёд, оглянулся и, улыбнувшись, произнёс:
– Дети, пока ваш отец будет отсутствовать, развлеките маму, пообщайтесь, покажите сад, сходите к морю, только без папы не купайтесь.
Милана невольно отметила про себя, что у него твердый, волевой взгляд, даже жесткий, как у матерого хищника. Однако волю не подавляет, а наоборот, смягчив взгляд улыбкой, позволяет ощутить себя на равных.
Герцог с герцогиней ушли, оставив остальных заниматься своими делами. Инэз вышла из дома, Федерико минуту пришлось подождать, пока приведут Луиджи. Подхватил малыша на руки и вышел вслед за Инэз. Через большое, на полстены окно, было видно, как к подъезду подогнали автомобиль. Федерико открыл дверцу сзади водителя, посадил малыша в детское кресло, пристегнул страховочными ремнями. Затем обошёл машину сзади, открыл дверцу переднего пассажира. Милана наблюдала, как Инэз, садясь в машину, нежно провела рукой по щеке Федерико. Через окно невозможно было расслышать, что он сказал, но она видела, как его губы изогнулись в улыбке. Инэз засмеялась и, повернув голову, встретилась взглядом с Миланой. Во взгляде Испанки было не скрываемое превосходство.
Федерико не оглянулся, захлопнув дверцу, включил зажигание, и машина плавно тронулась в сторону выезда с территории виллы.
Слёзы подступили к глазам и, если бы не дети она уже сорвалась бы и рыдала навзрыд, проклиная злодейку судьбу. Но её сыновья были рядом, и она не могла показать им свою слабость. Не имела права унизить себя.
Наблюдая за Амандой, Милана раздумывала, как расспросить о том, что её беспокоит, и не выглядеть при этом смешной. Не хотелось, чтобы прислуга перемывала ей косточки.
– Аманда, вы не подскажите, где спальня детей и герцога Федерико? – краска залила её лицо, когда, набравшись смелости, она решилась задать вопрос.
– Конечно, сеньора. Спальни детей и игровые комнаты на противоположной стороне от лестницы, в правом крыле от вас. Спальня его сиятельства в этом же холле. Его дверь напротив вашей.
Закончив с вещами, девушка остановилась посередине комнаты и, склонив голову, ждала дальнейших указаний.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности, сеньора. Если вы позволите, я покажу вам ванную и туалет.
Они вернулись в помещение, где стояла кровать. Из него вела дверь в большую комнату, в которой удобно разместились ванная, душевая кабина, унитаз, раковина, несколько открытых шкафов, в которых стопками были сложены полотенца. Были здесь два дивана, банкетка, консоль с зеркалом, фен, столики со средствами по уходу за волосами, руками, лицом. Милана не стала углубляться в изучение всех этих мелочей.
Наконец, знакомство с апартаментами закончилось, и Аманда ушла, оставив Милану одну. Но не успела она закрыть дверь, как тут же вернулась.
– Простите, сеньора, их сиятельства вернулись.
– Спасибо. Я сейчас спущусь. – Ответила дрожащим от предвкушения встречи голосом.
Прода от 26.01.2025, 01:07
Глава 63
Она села в кресло, и некоторое время сидела стараясь успокоиться. Хорошо, что в спальне оказалась консоль с зеркалом, Милана ещё раньше поставила на нее дамскую сумочку и теперь без труда смогла ею воспользоваться. Ей понадобилась расчёска, чтобы привести в порядок волосы, и лёгкая натурального цвета помада. Несколько раз она пыталась отвернуться от зеркала, но с тревогой и легким испугом обнаруживала, что взгляд настойчиво стремится вернуться к нему. А это значило, что её волнение зашкаливало, и ей не нравится, как она выглядит.
Милана не стала переодеваться, хотя понимала, что княгиня София де Сотомайор будет недовольна. Она читала, что в таких домах принято переодеваться к завтраку, обеду и ужину.
Но сейчас она точно знала, что как бы она ни старалась, с переодеванием или без, но мать Федерико всё равно не примет её. Для неё Милана охотница за богатым женихом, самозванка, и скорее всего нищенка. Неизвестно ещё, что Федерико рассказал о ней родителям. Скорее всего, они знают, что их брак фиктивный. Иначе её поселили бы не в отдельную спальню, а к мужу. Много общаясь с иностранцами, Милана знала, что для испанцев узы брака священны.
Она шла через холл второго этажа к лестнице и чувствовала, что никак не может справиться с волнением. В ногах исчезла лёгкость они ощущались как будто наполненные свинцом. Внутренняя дрожь передалась рукам, губам и даже голове. Милана попробовала улыбнуться, но сразу поняла, что улыбка выглядит вымученной и неестественной. Нервы натянулись ещё больше, когда она ступила на верхнюю ступеньку лестницы.
– Ма-а-ма, – два оглушительных крика взметнулись вверх, поднявшись к сводам замка, преобразовались в слово, ласкающее слух, согрели сердце и вызвали слёзы. Несколько секунд потребовалось мальчикам, чтобы оказаться с ней рядом. Мальчики, её сыновья, её счастье и радость. Они обхватили её с двух сторон, а она, роняя слёзы целовала их по очереди одного в лоб, второго в макушку. Они смеялись и тоже вытирали слёзы. А потом обнявшись вместе спустились к тем, кто ожидал их внизу.
Наблюдая за женщиной и детьми, которые были продолжением его самого, Федерико едва сдерживал дрожь. Она возникла в ту самую минуту, когда полчаса назад позвонил Карл и сообщил, что прибыла Милана Горская и ждёт у ворот. Их сиятельство герцог, просит уточнить, как поступить с неожиданной гостьей, принять или отказать.
– Впустить, немедленно впустить, это моя жена. Передай отцу, что эта женщина моя жена, мать моих детей. – Федерико почти кричал. Он так разволновался, что едва владел собой. Хорошо ещё, что он вошёл в каюту, чтобы шум воды и восторженные крики детей не мешали ответить на звонок.
– Простите, ваше сиятельство, в какой спальне прикажете разместить её сиятельство?
– В моей, где же ещё. Нет, подожди. Разместите в гостевой спальне. А там мы сами разберёмся. Всё, немедленно пригласите в дом, не заставляйте её ждать. Она пять часов провела в самолёте, три в аэропорту, а теперь её заставляют ждать перед воротами. Стыдно.
Известие, что Милана прилетела, вызвало дрожь. И радость. Да, чёрт возьми, он был рад, чертовски рад, что она прилетела. Он не надеялся, что она прилетит. Когда две недели назад она сказала, что у неё конференция и контракт, он взбесился, потому что точно знал, что в это время в Москве будет Эмиль Кроозье. Но он ждал, всё равно ждал что она прилетит. И теперь она здесь. Его сердце, совершив кульбит билось где-то в районе щитовидки.
Он сбросил звонок и вышел на палубу яхты. Некоторое время стоял в одиночестве, наблюдая за детьми, за тем, как они играют, как общаются между собой. Он был счастлив, что у него такие замечательные дети. Родители не знали, что Даниэль не его сын, может, догадывались, потому что внешне у них с Федерико не было ничего общего. Но они любили мальчика, который первые три года жизни провёл с ними. Он не стал вводить им в уши, что Даня сын Мартина. Он долгое время не рассказывал, что произошло с его Аной, потому что сам не знал. Когда мать стала слишком приставать, сказал, что они расстались. Причину объяснять не стал и попросил не вмешиваться в его жизнь. Она не вмешивалась, но упорно сводила его с Инэз, в конце концов, ему это надоело, и он перестал сопротивляться. О том, что у него ещё один сын, а у них внук, они узнали месяц назад. И как будто даже не удивились. Приняли Тёму хорошо, он был копией Федерико в детстве. Одно с ним лицо, такой же смех и взгляд. Даже мать, у которой не было ни подруг, ни приятельниц, она была из такого знатного рода, что не видела равных себе по статусу, с детьми обращалась, как любящая бабушка.
Федерико смотрел на Инэз, раскинувшую своё тело в откровенном бикини на шезлонге под тентом и обдумывал как объяснить родителям появление Миланы. Особенно матери. Вряд ли она захочет принять Милану. Он объяснил появление Тёмы, но не сказал, что женился.
Через двадцать минут яхта пришвартовалась у домашнего причала. И теперь он стоял и смотрел как мать его детей в обнимку с сыновьями спускается по лестнице чтобы встретиться с ним.
Милана с детьми почти спустилась вниз, когда подняла глаза. чтобы встретиться взглядом с Федерико и застыла. То, что она увидела, едва не вырвало из горла крик. В центре вестибюля стоял её муж с ребёнком на руках. Это был мальчик лет четырёх, может, меньше. Федерико держал малыша на одной руке, второй прижимал к себе, чтобы тот не упал. А мальчик одной рукой обнимал его за шею. Рядом стояла женщина, примерно такого же возраста, как Милана. Кареглазая темноволосая испанка с красивыми формами. Волосы длинные, прямые. Лёгкий сарафан удачно подчёркивал извилистые линии её тела.
Две женщины, две соперницы, скрестились взглядами, первая смотрела растерянно, непонимающе, с застывшим в глазах вопросом, вторая неприязненно, но с чувством высокомерного превосходства.
Федерико опустил мальчика на пол и тот, закинув голову кверху спросил:
– папа, кто эта тётя? Почему Даня и Тёма её обнимают?
Милана почувствовала, как краска залила лицо, брови взметнулись кверху. Сердце сжалось, невыносимо захотелось заплакать.
– Это наша мама. – В один голос громко воскликнули мальчики и повернувшись к матери преданно смотрели ей в глаза. Едва сдерживая слёзы, она улыбнулась.
Федерико молча рассматривал жену. Её глаза выдавали эмоции, которые она старалась, но не сумела скрыть. Хороший психолог он прекрасно понимал, что творится в её душе. Чтобы скрыть то, что происходит между ними и не вызывать лишних вопросов у присутствующих, подошёл ближе и обхватил Милану одной рукой за талию, второй за плечо, прижал к себе.
– Здравствуй, милая, как долетела?
– Хорошо, – её голос прозвучал тихо, почти не слышно. Федерико встал так, чтобы только он мог видеть её лицо и читать эмоции, с которыми она безуспешно пыталась справиться.
– Почему не позвонила? Мы бы встретили. – Спросил, целуя жену в лоб.
– Я звонила Дане и Тёме, вчера и сегодня.
– Вот видишь, папа, а ты нам запретил телефоном пользоваться. – мальчики уже отлипли от матери и перешёптывались стоя немного в стороне.
– Да, запретил. На отдыхе нужно отдыхать, а не играть в телефоне.
Он всё ещё прижимал её к себе прикрывая собой от любопытных глаз. А на самом деле не хотел отпускать, хотел прижать так сильно, как только мог, чтобы почувствовать все изгибы её великолепного тела. Хотел как можно дольше утопать в глубине её глаз синих как бескрайние просторы. И целовать, целовать до бесконечности, чтобы без слов передать всю силу своей страсти и любви.
Милана совсем растерялась, она смотрела в его глаза и читала в них вопрос и эмоции, которые в другое время расценила бы по-другому. Но сейчас она видела в них только то, что она здесь лишняя, что не должна была приезжать, потому что у него другая женщина и их общий малыш. Не вызывало сомнения, что герцог и герцогиня приняли эти отношения. Сколько же лет его маленькому сыну? – Хотела спросить, но не смогла. Какая теперь разница, четыре или пять лет. Похоже они встретились ещё тогда, когда её, Миланы не было в его жизни. А значит она здесь третий лишний.
Она опустила глаза, чтобы он не заметил, как близко к краю подступили слёзы. Ещё минута и они польются через край и тогда…
– Думаю, у вас ещё будет время поговорить, а теперь пройдёмте в столовую. – Прервал герцог их безмолвную дуэль.
Отвлекаясь на голос, Милана отметила, что отец и сын похожи не только внешне, но и голосами. Оба властные, жёсткие и говорят, как будто гранят камень. Интересно, каково Софии де Сотомайор быть замужем за таким человеком как Бернард Альба? Наверное, непросто. И почему она всё время молчит? Может, муж запрещает разговаривать в его присутствии? Но по её виду не скажешь, что этой женщине можно что-то запретить.
Прода от 27.01.2025, 00:57
Глава 64
Малая столовая, которой обычно пользовалась семья, как и весь интерьер дома поражал тихой роскошью. Всё здесь казалось невероятно лёгким и утончённым. Это было не просто богатство, это был изыск, который никого не мог оставить равнодушным.
Размещение за столом не соответствовало тому стандарту, который знала Милана.
Герцог и герцогиня сидели рядом друг с другом. Справа от отца, рядом с ним Федерико, затем Даня и Тёма, по старшинству. С левой стороны, рядом с герцогиней напротив Федерико Инэз, Милане предложили занять место напротив Дани. Малыша забрали и унесли в другую комнату. Похоже он ещё был мал, чтобы сидеть за общим столом.
Ужасное ощущение никчемности и того, что ты лишняя в этой идиллии. – пронзили Милану. Оказавшись за столом, у неё резонно возник вопрос: – почему Инэз, а не она сидит напротив Федерико? А что, если Федерико и Инэз женаты? – горячая волна ударила в голову, а потом в сердце.
Ну конечно, у него же два паспорта, один внутренний испанский, второй российский. Всё просто, два паспорта, две жены, две семьи. – Мысль, ворвавшись в мозг, окончательно испортила настроение и аппетит. Хотя Милана не ела с прошлого вечера, есть совсем не хотелось. Стол был уставлен закусками, и после того, как герцог, а за ним и герцогиня положили еду себе на тарелки, дети тут же приступили к трапезе, наполнив свои тарелками морепродуктами и холодным мясом.
Позже подали суп из чечевицы (зуппа ди лента). После супа второе, которое состояла из мяса и жареных на гриле овощей, зелени и стручковой фасоли. Похоже, дети после морской прогулки проголодались, поэтому уплетали за обе щеки. Федерико ел немного и не спеша. Суп оказался вкусным и очень сытным, Милана съела несколько ложек и уже хотела отставить, но посмотрев, что все ещё продолжают есть, решила, чтобы не выглядеть белой вороной, доесть до конца. Ко второму она не притронулась. Когда все ели дессерт она обошлась чашечкой эспрессо и стаканом воды.
Думая о своём, Милана не замечала взгляды, которые бросал на неё старый герцог и княгиня. Она была увлечена своими мыслями и не видела, как Федерико несколько раз переглянулся с отцом. Не видела, как оценивающе рассматривала её София. Вздыхая, не замечала, какой ненавистью горели глаза Инэз. Зато от внимания старого герцога Альба ничего не укрылось.
После обеда все вышли в вестибюль. Тогда только София де Сотомайор заговорила.
– Всем хорошего дня. – Произнесла голосом, не допускающим возражения, затем повернувшись к Инэз произнесла:
– Дорогая, ты же приедешь завтра?
– Конечно, София. Не могу же я оставить вашего внука без бабушки и дедули. Он будет плакать и проситься к вам. К тому же здесь его любимый папа и братья. – Она улыбалось Софии улыбкой, от которой могли растаять льды Антарктиды.
Милана стояла в стороне рядом с сыновьями и молча наблюдала за обменом любезностей между двумя женщинами. Они явно хотели показать, как близки друг другу. Чтобы ни у кого не возникло сомнений, что старшая покровительствует младшей и между ними очень добрые отношения.
– Рико, ты же проводишь Инэз.
– Конечно, мама. Не волнуйся. – Тут же отозвался Федерико.
– Всем хорошего дня. Встретимся за ужином. – Повторила княгиня, и повернувшись к мужу произнесла.
– Дорогой, ты проводишь меня в библиотеку?
– Непременно, милая. – Он подал жене руку, согнутую в локте, сделав несколько шагов вперёд, оглянулся и, улыбнувшись, произнёс:
– Дети, пока ваш отец будет отсутствовать, развлеките маму, пообщайтесь, покажите сад, сходите к морю, только без папы не купайтесь.
Милана невольно отметила про себя, что у него твердый, волевой взгляд, даже жесткий, как у матерого хищника. Однако волю не подавляет, а наоборот, смягчив взгляд улыбкой, позволяет ощутить себя на равных.
Герцог с герцогиней ушли, оставив остальных заниматься своими делами. Инэз вышла из дома, Федерико минуту пришлось подождать, пока приведут Луиджи. Подхватил малыша на руки и вышел вслед за Инэз. Через большое, на полстены окно, было видно, как к подъезду подогнали автомобиль. Федерико открыл дверцу сзади водителя, посадил малыша в детское кресло, пристегнул страховочными ремнями. Затем обошёл машину сзади, открыл дверцу переднего пассажира. Милана наблюдала, как Инэз, садясь в машину, нежно провела рукой по щеке Федерико. Через окно невозможно было расслышать, что он сказал, но она видела, как его губы изогнулись в улыбке. Инэз засмеялась и, повернув голову, встретилась взглядом с Миланой. Во взгляде Испанки было не скрываемое превосходство.
Федерико не оглянулся, захлопнув дверцу, включил зажигание, и машина плавно тронулась в сторону выезда с территории виллы.
Слёзы подступили к глазам и, если бы не дети она уже сорвалась бы и рыдала навзрыд, проклиная злодейку судьбу. Но её сыновья были рядом, и она не могла показать им свою слабость. Не имела права унизить себя.
