"Не бойтесь".
Я и не боялась. Он так смотрел, по-доброму. Положил Мишеньке руку на голову. Мишенька замолчал. Он до этого кряхтел почти всегда, так, знаете... Жалобно.
Посидел так, минут десять, может больше. И ушел. А Мишенька с тех пор на поправку пошел. Через неделю сел, через месяц взял в руки ложку. Через полгода заговорил. Чудо."
Князь Рассвет, Михаил знал, никогда не делал различий между людьми. Для его дара все были равны.
С Мишей у него вышел прокол - кроме диагноза у них с Рубеном Гальего было еще кое-что общее. Автор "Белого на черном" - внук генерального секретаря Коммунистической партии народов Испании, а Михаил Николаевич - внук замминистра. А фамилия его... Фамилия его слишком известна, чтобы ее называть. Что тоже конечно шутка, однофамильцев пруд пруди.
Умственно отсталого внука с ДЦП начальственный дед стеснялся. Не таким он хотел видеть единственного сына единственной дочери. И когда тысячу раз проверенные в стране и за рубежом диагнозы один за другим исчезают, это подозрительно.
Дедовы люди копали-копали, и докопались до капитана полиции Сергея Валерьевича Смирнова по прозвищу "Экстрасенс" и его необычных друзей.
Дальше - дело техники. Следили, следили и выследили.
Под пожелания князя Рассвета создали целый НИИ, и не один он там целительствовал. Многие молодые целители из Триземья были рады получить такую богатую практику. А что в другом мире - так страждущие везде одинаковы.
Михаил несколько раз пересматривал видехронику договора высоких сторон. Рядом с князем Рассветом сидела его жена, княгиня Мархан, а на его плече - ворон и через него он говорил:
- Я и мои люди исцеляют всех страждущих, кого могут. Цена... Лишнего не возьмем, но и обидеть своих я не дам. Что еще? Меня не интересует, насколько высоко стоит страждущий исцеления. Для меня все равны. Меня не интересует возраст, пол, вероисповедание, гражданство, подданство, отношение между вашей страной и страной страдлущего. Выходя с вами на контакт, я выхожу на контакт со всем человечеством. Любой страждущий из любой части мира для меня ничем не лучше и не хуже любого другого. Тот факт, что наши культуры похожи, что здесь живут мои друзья не делают вашу страну для меня предпочтительнее, чем любая другая.
Князь Рассвет - человек слова. Его люди вышли на контакт со всеми правительствами мира, и множество больных, которых современная медицина не могла излечить, получили здоровье и полноценную жизнь.
На князя Рассвета невозможно давить. Он из тех, кто мягко стелет, но спать, спать очень, очень жестко. Да и ни одного рычага давления на него ни у кого не было.
До последнего времени. Пока в его мире не завелось нечто странное т опасное.
Тогда и был создан "Книжный клуб".
Михаил к тому времени был уже студентом, мехмат МГУ, поступил на бюджет назло всем диагнозам. И ему сделали предложение от которого глупо было отказываться: стать частью межмировой дипломатической службы. Психологи и профайлеры заметили, что князь Рассвет с особенной благосклонностью относится к людям, которым он помог, и из них по возможности набирались кадры. Он помнил каждого, и Михаила, конечно вспомнил, искренне порадовался его успехам.
Михаил быстро стал важным звеном в межмировой дипломатической службе. Он использовал свои навыки, чтобы, как бы это глупо и наивно не звучало, делать мир лучше.
Еще одна забавная особенность отмечена была все теми же вездесущими психологами: "книжные дети", названные так с легкой руки полковника Смирнова, те, кто реально или потенциально мог прожить жизнь в другом мире, и те, кого излечили чародеи во главе с князем, все они отличались высокой мотивированностью делать мир лучше.
Жители Белых Княжеств жили так веками. Им было свойственно вот это нечно, какой-то своеобразный монархический социализм, что ли. От каждого по способностям, каждому по потребностям, и без дураков.
В чем было дело? В том, что правили достойные, "благие государи"? А неблагие быстро и наглядно лишались власти? Как, например, отец отец князя Рассвета. Из князей - в десятники. Но боги почти всегда дают второй шанс.
В рамках "Книжного клуба" Михаил встретил единомышленников из разных стран. Каждый из них прошёл свой путь через страдания, и теперь они вместе трудились над созданием стратегии, которая должна была сохранить и приумножить данное им богатство. Кого только не было в их книжном клубе - дети из трущоб, и принц одной из восточных стран, умиравший от рака легких до встречи с Рассветом...Их целью было донести информацию о необходимости изменения мира до сильных мира сего. Это была не просто работа, это была миссия.
Однако нечто, о чем котором шептались в тени, начало угрожать этому гармоничному порядку. Михаил чувствовал, как нарастающее напряжение меняет атмосферу в клубе. Казалось, что приближается буря, и их работа, которую они считали важной и святой, может оказаться под угрозой. Всё больше людей с каждым днём задавались вопросом: как защитить сложившийся порядок вещей, и не позволить вмешиваться темным силам?
Ту однажды Михаил познакомился с сопровождавшей отца княжной Калиной. Его всегда сопровождала или жена или дочь. Он увидел Калину и полюбил так как это бывает в легендах - сразу и навсегда.
В приемном зале НИИ Прикладной Энографии, как неловко маскировали в правительстве межмировое посольство, Михаил неотрывно следил за княжной Калиной. Ее образ, словно яркий луч света, озарял эту скучную встречу. Она сопровождала своего отца, князя Рассвета, на переговорах, и Михаил, выполняя обязанности секретаря, постоянно отвлекался, наблюдая за ней.
Княжна Калина обладала необычайной красотой. Длинные темные волосы, ниспадавшие на плечи, обрамляли нежное лицо с большими серыми глазами.В лице ее виделось нечто восточное, притягательное и экзотическое, доставшееся от матери, степной княжны Мархан Сафед. Ее стройная фигура была облачена в изысканное платье из тонкого шелка, расшитого серебром приоткрывало знаменитое и загадочное ожерелье Власти, узор, который сами боги Триземья наносили на тела тех, кто по их мнению пригоден к правлению. Узора на висках у нее не было - венец власти - прерогатива только правящих князей и княгинь. Михаил так на нее засмотрелся, что пропустил часть разговора между князем Рассветом и одним из высокопоставленных чиновников одного из земных государств.
- Земли? - переспросил Рассвет, поглаживая своего ворона. Его взгляд был устремлен на птицу, а не на собеседника. - У меня никогда не было особых привязанностей к землям, как и у других князей Триземья. Для меня ценнее люди.
Михаил отметил, что несмотря на суровый вид и бесстрастный вид, в словах Рассвета звучало искреннее беспокойство о судьбах людей.
- Значит, вас не беспокоит, что вам пришлось создать пустую зону между собой и Железноземьем?
- Беспокоит, конечно. Железные земли могут захотеть прибрать к рукам что-то еще... Но, слава богам, обошлось без жертв.
- Вы за непротивление злу? - спросил Михаил.
Рассвет покачал головой.
- Я за его уменьшение... Мне кажется, мы друг друга немного не понимаем, будто говорим на разных языках. Для меня человеческая жизнь и счастье важнее всего остального.
- Даже жизнь врага? Например, этого вашего короля Ульриха? - спросил один вояка, подошедший к ним.
Михаил не мог отделаться от странного ощущения, глядя на говорящего с помощью ворона Рассвета. Это было похоже на то, как если бы он смотрел фильм, где картинка и звук не совпадали.
- Конечно. Если у меня будет шанс помочь мальчику, я помогу. Как помогаю другим в Железных землях.
- Помогаете?
- Да. - вмешалась в разговор Калина. - Наши люди раздают качественные амулеты для контроля незавершенных метамарфоз всем, кто в этом нуждается. У меня появился шанс очень близко подойти к Ульриху, предложить амулеты и ему.
- Но это не мешает вам покупать на Земле огнестрельное оружие?
Рассвет остался бесстрастным.
- Сейчас это единственный способ защитить людей.
- Мы надеемся, что не дойдет до открытого конфликта, - сказала Калина. - Есть большая вероятность, что король Ульрих попросит моей руки. Королева как агент влияния - ценный кадр.
Михаил замер, чувствуя волну ревности, захлестнувшую его. Он не понимал, почему эта мысль так сильно его задела. Ведь он едва знал эту девушку.
Княжна Калина обратила на Михаила свой внимательный взгляд, словно ощутив его внутреннюю борьбу. В ее серых глазах отражалась искренность и интерес, а также лёгкая озорность. Она продолжила:
— Надеюсь, что наш союз, если он состоится, сможет принести мир нашим землям.
Михаил подавил желание возразить, хотя в глубине души протестовал. Почему бы, раз калине так необходимо вступать в политический брак, не поискать союзников на земле. Он знал о слухах, про то, что и на Земле пытаются создать новую элиту по образу и подобию триземельной. Он был бы хорошей кандидатурой...
- Как можно говорить о мире, когда на кону жизни и судьбы?
Он растерянно взглянул на князя Рассвета, но тот сохранял спокойствие. Михаил чувствовал, что слова княжны были больше дипломатической игрой, нежели искренним желанием.
— Да, но мир — это хрупкая субстанция, — произнес Михаил тихо. — А иногда мир стоит на очень шатких основах.
— Вы правы, — кивнула Калина. — Но мы должны стремиться к нему. Давайте не забывать, что за каждой стратегией стоят человеческие судьбы. А что до меня... У вас кажется говорят так: кому многое дано, с того многое спросится. Мне многое дано...
В этот момент Михаил почувствовал связь между ними, словно между двумя людьми, которые изучают таинственный мир, где находятся на грани войны, и оба желают мира больше всего.
— Как вы хотите, чтобы это произошло? — спросил он.
— Через доверие, — решительно ответила княжна. — Если мы не будем готовы открыться друг другу, настанет только хаос. В этом я верю.
Рассвет тут же вставил свои слова, выражая поддержку дочери, но в его голосе мелькало что-то другое, что-то более личное и болезненное, чем просто политика.
— Доверие требует времени, а у нас его может не быть.
Михаил, вновь погружаясь в мысли о Калина, ощутил, как его рука сжалась в кулак — не скепсис, а уже что-то большее, чем просто интерес. Он давно не испытывал таких эмоций, и это было пугающим. Видеть княжну вместе с королем Ульрихом…
— Возможно, — произнес он, — вам стоит подумать не только о ладах между землями, но и о собственном счастье.
Калина взглянула на него с удивлением, и в её взгляде мелькнула искорка понимания. Михаил сам не осознавал, что подсказал ей нечто большее, чем просто дипломатический совет.
— Вы правы, — сказала она, — но как можно думать о личном счастье, когда судьбы целых народов висят на волоске?
Михаил почувствовал, как в его груди разгорелось что-то горячее. Он знал, что разговор не закончится здесь. Между ними возникло невидимое, но ощутимое напряжение, как будто мир, в который они оба стремились, зависел не только от решений, принятых на переговорах, но и от их собственных желаний и решений.
— Но, княжна, — сказал Михаил, его голос стал чуть громче, и склонился к ее руке — Сколько в вас отваги, чтобы идти на риск ради того, что действительно важно.
Калина, будто устав от формальных манер, отвернулась, погрузившись в свои размышления.
— Соединить сердца так же важно, как и объединить народы. Мы можем стать теми, кто распахнёт двери нежданному миру, если позволим прорости ростку надежды. Поэтому нам нужно оружие. Маневр для торговли. Я должна быть равноправным партнером в этом браке. А не слабой стороной. Ну и в крайнем случае, подам на развод.
- Калина! - возмутился ее отец.
Она не выдержала, засмеялась, тряхнула волосами. Объяснила Михаилу.
- Наш локальный, семейный, можно сказать мем. Эту фразу "дорогая, я подаю на развод" сказал Черный Князь, перед тем, как убить Черную Госпожу.
Они ещё несколько раз пересекались с княжной, и каждый раз Михаил едва останавливал себя от того, чтобы не процитировать слова Николая II, обращённые к Мэри Эристовой, одной из первых супермоделей: "Грешно быть такой красивой, княжна".
Звонок полковника Смирнова застал Михаила в гостиничном номере. Он уже успел вымыться и теперь ждал доставку — хотелось на ужин чего-то этакого, чего не нашлось в гостиничном ресторане.
— Мишаня, — сказал полковник. — Ты в ...? Верно?
— Да.
Михаил прибыл в этот небольшой город по заданию политической партии, в которую он и остальные "книжные дети" вступили пару лет назад. Прибыл, как былинный герой, разбираться с распоясавшимся драконом ЖКХ.
Сегодня ему дважды пытались вручить взятку и несколько раз намекали с разной степенью настойчивости. Михаил выразил сомнения на тему того, что он прибыл сюда с целью играть в интерактивной пьесе размером в целый город Хлестакова. Его собеседник обрадовался, похвалил начитанную молодёжь и сказал, что тоже любит пьесу Островского "Горе от ума".
У Михаила весьма выразительно дернулся глаз. Члены Книжного клуба с большим пиететом относились к печатному слову, прекрасно зная его силу.
Чем-то надо было перебить послевкусие от этого дня. Вряд ли заказанные суши с этим справятся, а вот помощь соклубнику — вполне вероятно.
— Записывай адрес, — сказал Смирнов. — И прихвати с собой что-нибудь высококалорийное. Она ранена.
Калина сидела на скамейке, подобрав под себя ноги и окружив себя и какого-то громилу чарам тепла. Лицо у неё было белое, бескровное. С почти животным урчанием она запихнула в рот пирожное целиком.
Отодвинув полы шубы, Михаил вздрогнул: рана выглядела страшно.
— Сейчас подзаряжусь, и всё будет лучше некуда, — сказала Калина немного невнятно, пирожное она ещё не прожевала.
— А с этим что делать? — спросил Михаил, глядя на сидевшего рядом на скамейке рыцаря.
— Отправим назад. Ульрих остался там один, я за него, если честно, беспокоюсь.
— Ульрих? И что с ним будет при его невероятно клевом проклятии? — против воли Михаил чувствовал ревность к несчастному уродцу. Почему такая девушка, как Калина, должна... — Ты с ним виделась?
— Очень кратко. Провела осмотр, и тут его оруженосец решил, что я им враг.
— Этот?
Калина кивнула и провела над раной засветившейся рукой. Второй рукой тут же шарила в коробке.
— Картошка! Обожаю картошку. Миш, закажи ещё стейк с кровью, пожалуйста. Молока ещё пару литров. Эх, пить будем, да гулять будем... Только прежде портал открою этому несчастному.
Она сделала жест, будто разрезает что-то невидимым ножом. Потом ткнула — раз... два.
Губы опять побелели.
— Не могу, — тихо сказала Калина. — Не могу открыть портал...
Михаил, чувствуя неожиданное беспокойство, внимательно смотрел на Калину. Её глаза, прежде полные жизни и энергии, теперь затуманились страхом и отчаянием. Возможно ли, что эта рана имела большее значение, чем просто физическая травма? В ней скрывался какой-то глубокий конфликт, который Калина пока не была готова обсудить.
— Может, есть другой способ? — предложил он, стараясь скрыть свою внезапную тревогу. — Может, стоит попробовать обратиться к кому-то за помощью?
— Я пытаюсь с этим справиться сама, Миш. Ульрих… он не должен оставаться один. Я не могу оставить его в беде, пока сама не справлюсь.
Я и не боялась. Он так смотрел, по-доброму. Положил Мишеньке руку на голову. Мишенька замолчал. Он до этого кряхтел почти всегда, так, знаете... Жалобно.
Посидел так, минут десять, может больше. И ушел. А Мишенька с тех пор на поправку пошел. Через неделю сел, через месяц взял в руки ложку. Через полгода заговорил. Чудо."
Князь Рассвет, Михаил знал, никогда не делал различий между людьми. Для его дара все были равны.
С Мишей у него вышел прокол - кроме диагноза у них с Рубеном Гальего было еще кое-что общее. Автор "Белого на черном" - внук генерального секретаря Коммунистической партии народов Испании, а Михаил Николаевич - внук замминистра. А фамилия его... Фамилия его слишком известна, чтобы ее называть. Что тоже конечно шутка, однофамильцев пруд пруди.
Умственно отсталого внука с ДЦП начальственный дед стеснялся. Не таким он хотел видеть единственного сына единственной дочери. И когда тысячу раз проверенные в стране и за рубежом диагнозы один за другим исчезают, это подозрительно.
Дедовы люди копали-копали, и докопались до капитана полиции Сергея Валерьевича Смирнова по прозвищу "Экстрасенс" и его необычных друзей.
Дальше - дело техники. Следили, следили и выследили.
Под пожелания князя Рассвета создали целый НИИ, и не один он там целительствовал. Многие молодые целители из Триземья были рады получить такую богатую практику. А что в другом мире - так страждущие везде одинаковы.
Михаил несколько раз пересматривал видехронику договора высоких сторон. Рядом с князем Рассветом сидела его жена, княгиня Мархан, а на его плече - ворон и через него он говорил:
- Я и мои люди исцеляют всех страждущих, кого могут. Цена... Лишнего не возьмем, но и обидеть своих я не дам. Что еще? Меня не интересует, насколько высоко стоит страждущий исцеления. Для меня все равны. Меня не интересует возраст, пол, вероисповедание, гражданство, подданство, отношение между вашей страной и страной страдлущего. Выходя с вами на контакт, я выхожу на контакт со всем человечеством. Любой страждущий из любой части мира для меня ничем не лучше и не хуже любого другого. Тот факт, что наши культуры похожи, что здесь живут мои друзья не делают вашу страну для меня предпочтительнее, чем любая другая.
Князь Рассвет - человек слова. Его люди вышли на контакт со всеми правительствами мира, и множество больных, которых современная медицина не могла излечить, получили здоровье и полноценную жизнь.
На князя Рассвета невозможно давить. Он из тех, кто мягко стелет, но спать, спать очень, очень жестко. Да и ни одного рычага давления на него ни у кого не было.
До последнего времени. Пока в его мире не завелось нечто странное т опасное.
Тогда и был создан "Книжный клуб".
Михаил к тому времени был уже студентом, мехмат МГУ, поступил на бюджет назло всем диагнозам. И ему сделали предложение от которого глупо было отказываться: стать частью межмировой дипломатической службы. Психологи и профайлеры заметили, что князь Рассвет с особенной благосклонностью относится к людям, которым он помог, и из них по возможности набирались кадры. Он помнил каждого, и Михаила, конечно вспомнил, искренне порадовался его успехам.
Михаил быстро стал важным звеном в межмировой дипломатической службе. Он использовал свои навыки, чтобы, как бы это глупо и наивно не звучало, делать мир лучше.
Еще одна забавная особенность отмечена была все теми же вездесущими психологами: "книжные дети", названные так с легкой руки полковника Смирнова, те, кто реально или потенциально мог прожить жизнь в другом мире, и те, кого излечили чародеи во главе с князем, все они отличались высокой мотивированностью делать мир лучше.
Жители Белых Княжеств жили так веками. Им было свойственно вот это нечно, какой-то своеобразный монархический социализм, что ли. От каждого по способностям, каждому по потребностям, и без дураков.
В чем было дело? В том, что правили достойные, "благие государи"? А неблагие быстро и наглядно лишались власти? Как, например, отец отец князя Рассвета. Из князей - в десятники. Но боги почти всегда дают второй шанс.
В рамках "Книжного клуба" Михаил встретил единомышленников из разных стран. Каждый из них прошёл свой путь через страдания, и теперь они вместе трудились над созданием стратегии, которая должна была сохранить и приумножить данное им богатство. Кого только не было в их книжном клубе - дети из трущоб, и принц одной из восточных стран, умиравший от рака легких до встречи с Рассветом...Их целью было донести информацию о необходимости изменения мира до сильных мира сего. Это была не просто работа, это была миссия.
Однако нечто, о чем котором шептались в тени, начало угрожать этому гармоничному порядку. Михаил чувствовал, как нарастающее напряжение меняет атмосферу в клубе. Казалось, что приближается буря, и их работа, которую они считали важной и святой, может оказаться под угрозой. Всё больше людей с каждым днём задавались вопросом: как защитить сложившийся порядок вещей, и не позволить вмешиваться темным силам?
Ту однажды Михаил познакомился с сопровождавшей отца княжной Калиной. Его всегда сопровождала или жена или дочь. Он увидел Калину и полюбил так как это бывает в легендах - сразу и навсегда.
В приемном зале НИИ Прикладной Энографии, как неловко маскировали в правительстве межмировое посольство, Михаил неотрывно следил за княжной Калиной. Ее образ, словно яркий луч света, озарял эту скучную встречу. Она сопровождала своего отца, князя Рассвета, на переговорах, и Михаил, выполняя обязанности секретаря, постоянно отвлекался, наблюдая за ней.
Княжна Калина обладала необычайной красотой. Длинные темные волосы, ниспадавшие на плечи, обрамляли нежное лицо с большими серыми глазами.В лице ее виделось нечто восточное, притягательное и экзотическое, доставшееся от матери, степной княжны Мархан Сафед. Ее стройная фигура была облачена в изысканное платье из тонкого шелка, расшитого серебром приоткрывало знаменитое и загадочное ожерелье Власти, узор, который сами боги Триземья наносили на тела тех, кто по их мнению пригоден к правлению. Узора на висках у нее не было - венец власти - прерогатива только правящих князей и княгинь. Михаил так на нее засмотрелся, что пропустил часть разговора между князем Рассветом и одним из высокопоставленных чиновников одного из земных государств.
- Земли? - переспросил Рассвет, поглаживая своего ворона. Его взгляд был устремлен на птицу, а не на собеседника. - У меня никогда не было особых привязанностей к землям, как и у других князей Триземья. Для меня ценнее люди.
Михаил отметил, что несмотря на суровый вид и бесстрастный вид, в словах Рассвета звучало искреннее беспокойство о судьбах людей.
- Значит, вас не беспокоит, что вам пришлось создать пустую зону между собой и Железноземьем?
- Беспокоит, конечно. Железные земли могут захотеть прибрать к рукам что-то еще... Но, слава богам, обошлось без жертв.
- Вы за непротивление злу? - спросил Михаил.
Рассвет покачал головой.
- Я за его уменьшение... Мне кажется, мы друг друга немного не понимаем, будто говорим на разных языках. Для меня человеческая жизнь и счастье важнее всего остального.
- Даже жизнь врага? Например, этого вашего короля Ульриха? - спросил один вояка, подошедший к ним.
Михаил не мог отделаться от странного ощущения, глядя на говорящего с помощью ворона Рассвета. Это было похоже на то, как если бы он смотрел фильм, где картинка и звук не совпадали.
- Конечно. Если у меня будет шанс помочь мальчику, я помогу. Как помогаю другим в Железных землях.
- Помогаете?
- Да. - вмешалась в разговор Калина. - Наши люди раздают качественные амулеты для контроля незавершенных метамарфоз всем, кто в этом нуждается. У меня появился шанс очень близко подойти к Ульриху, предложить амулеты и ему.
- Но это не мешает вам покупать на Земле огнестрельное оружие?
Рассвет остался бесстрастным.
- Сейчас это единственный способ защитить людей.
- Мы надеемся, что не дойдет до открытого конфликта, - сказала Калина. - Есть большая вероятность, что король Ульрих попросит моей руки. Королева как агент влияния - ценный кадр.
Михаил замер, чувствуя волну ревности, захлестнувшую его. Он не понимал, почему эта мысль так сильно его задела. Ведь он едва знал эту девушку.
Княжна Калина обратила на Михаила свой внимательный взгляд, словно ощутив его внутреннюю борьбу. В ее серых глазах отражалась искренность и интерес, а также лёгкая озорность. Она продолжила:
— Надеюсь, что наш союз, если он состоится, сможет принести мир нашим землям.
Михаил подавил желание возразить, хотя в глубине души протестовал. Почему бы, раз калине так необходимо вступать в политический брак, не поискать союзников на земле. Он знал о слухах, про то, что и на Земле пытаются создать новую элиту по образу и подобию триземельной. Он был бы хорошей кандидатурой...
- Как можно говорить о мире, когда на кону жизни и судьбы?
Он растерянно взглянул на князя Рассвета, но тот сохранял спокойствие. Михаил чувствовал, что слова княжны были больше дипломатической игрой, нежели искренним желанием.
— Да, но мир — это хрупкая субстанция, — произнес Михаил тихо. — А иногда мир стоит на очень шатких основах.
— Вы правы, — кивнула Калина. — Но мы должны стремиться к нему. Давайте не забывать, что за каждой стратегией стоят человеческие судьбы. А что до меня... У вас кажется говорят так: кому многое дано, с того многое спросится. Мне многое дано...
В этот момент Михаил почувствовал связь между ними, словно между двумя людьми, которые изучают таинственный мир, где находятся на грани войны, и оба желают мира больше всего.
— Как вы хотите, чтобы это произошло? — спросил он.
— Через доверие, — решительно ответила княжна. — Если мы не будем готовы открыться друг другу, настанет только хаос. В этом я верю.
Рассвет тут же вставил свои слова, выражая поддержку дочери, но в его голосе мелькало что-то другое, что-то более личное и болезненное, чем просто политика.
— Доверие требует времени, а у нас его может не быть.
Михаил, вновь погружаясь в мысли о Калина, ощутил, как его рука сжалась в кулак — не скепсис, а уже что-то большее, чем просто интерес. Он давно не испытывал таких эмоций, и это было пугающим. Видеть княжну вместе с королем Ульрихом…
— Возможно, — произнес он, — вам стоит подумать не только о ладах между землями, но и о собственном счастье.
Калина взглянула на него с удивлением, и в её взгляде мелькнула искорка понимания. Михаил сам не осознавал, что подсказал ей нечто большее, чем просто дипломатический совет.
— Вы правы, — сказала она, — но как можно думать о личном счастье, когда судьбы целых народов висят на волоске?
Михаил почувствовал, как в его груди разгорелось что-то горячее. Он знал, что разговор не закончится здесь. Между ними возникло невидимое, но ощутимое напряжение, как будто мир, в который они оба стремились, зависел не только от решений, принятых на переговорах, но и от их собственных желаний и решений.
— Но, княжна, — сказал Михаил, его голос стал чуть громче, и склонился к ее руке — Сколько в вас отваги, чтобы идти на риск ради того, что действительно важно.
Калина, будто устав от формальных манер, отвернулась, погрузившись в свои размышления.
— Соединить сердца так же важно, как и объединить народы. Мы можем стать теми, кто распахнёт двери нежданному миру, если позволим прорости ростку надежды. Поэтому нам нужно оружие. Маневр для торговли. Я должна быть равноправным партнером в этом браке. А не слабой стороной. Ну и в крайнем случае, подам на развод.
- Калина! - возмутился ее отец.
Она не выдержала, засмеялась, тряхнула волосами. Объяснила Михаилу.
- Наш локальный, семейный, можно сказать мем. Эту фразу "дорогая, я подаю на развод" сказал Черный Князь, перед тем, как убить Черную Госпожу.
Они ещё несколько раз пересекались с княжной, и каждый раз Михаил едва останавливал себя от того, чтобы не процитировать слова Николая II, обращённые к Мэри Эристовой, одной из первых супермоделей: "Грешно быть такой красивой, княжна".
Звонок полковника Смирнова застал Михаила в гостиничном номере. Он уже успел вымыться и теперь ждал доставку — хотелось на ужин чего-то этакого, чего не нашлось в гостиничном ресторане.
— Мишаня, — сказал полковник. — Ты в ...? Верно?
— Да.
Михаил прибыл в этот небольшой город по заданию политической партии, в которую он и остальные "книжные дети" вступили пару лет назад. Прибыл, как былинный герой, разбираться с распоясавшимся драконом ЖКХ.
Сегодня ему дважды пытались вручить взятку и несколько раз намекали с разной степенью настойчивости. Михаил выразил сомнения на тему того, что он прибыл сюда с целью играть в интерактивной пьесе размером в целый город Хлестакова. Его собеседник обрадовался, похвалил начитанную молодёжь и сказал, что тоже любит пьесу Островского "Горе от ума".
У Михаила весьма выразительно дернулся глаз. Члены Книжного клуба с большим пиететом относились к печатному слову, прекрасно зная его силу.
Чем-то надо было перебить послевкусие от этого дня. Вряд ли заказанные суши с этим справятся, а вот помощь соклубнику — вполне вероятно.
— Записывай адрес, — сказал Смирнов. — И прихвати с собой что-нибудь высококалорийное. Она ранена.
Калина сидела на скамейке, подобрав под себя ноги и окружив себя и какого-то громилу чарам тепла. Лицо у неё было белое, бескровное. С почти животным урчанием она запихнула в рот пирожное целиком.
Отодвинув полы шубы, Михаил вздрогнул: рана выглядела страшно.
— Сейчас подзаряжусь, и всё будет лучше некуда, — сказала Калина немного невнятно, пирожное она ещё не прожевала.
— А с этим что делать? — спросил Михаил, глядя на сидевшего рядом на скамейке рыцаря.
— Отправим назад. Ульрих остался там один, я за него, если честно, беспокоюсь.
— Ульрих? И что с ним будет при его невероятно клевом проклятии? — против воли Михаил чувствовал ревность к несчастному уродцу. Почему такая девушка, как Калина, должна... — Ты с ним виделась?
— Очень кратко. Провела осмотр, и тут его оруженосец решил, что я им враг.
— Этот?
Калина кивнула и провела над раной засветившейся рукой. Второй рукой тут же шарила в коробке.
— Картошка! Обожаю картошку. Миш, закажи ещё стейк с кровью, пожалуйста. Молока ещё пару литров. Эх, пить будем, да гулять будем... Только прежде портал открою этому несчастному.
Она сделала жест, будто разрезает что-то невидимым ножом. Потом ткнула — раз... два.
Губы опять побелели.
— Не могу, — тихо сказала Калина. — Не могу открыть портал...
Михаил, чувствуя неожиданное беспокойство, внимательно смотрел на Калину. Её глаза, прежде полные жизни и энергии, теперь затуманились страхом и отчаянием. Возможно ли, что эта рана имела большее значение, чем просто физическая травма? В ней скрывался какой-то глубокий конфликт, который Калина пока не была готова обсудить.
— Может, есть другой способ? — предложил он, стараясь скрыть свою внезапную тревогу. — Может, стоит попробовать обратиться к кому-то за помощью?
— Я пытаюсь с этим справиться сама, Миш. Ульрих… он не должен оставаться один. Я не могу оставить его в беде, пока сама не справлюсь.
