- Проклятое Триземье, - задумчиво повторил за ним король. - Это хорошо, когда есть мечты. Они поддерживают в трудные времена. Я сам помню, как мечтал о приключениях в детстве. Но жизнь иногда приводит нас к совершенно другим путям.
- Мы все хотим верить, что в итоге нас ждёт прощение и спасение. Но всё как-то неоднозначно получается в жизни. Читал я в одной книге, что инстинкт самосохранения, про который я, например, думаю, что он старается меня спасти в любой ситуации, - явление гораздо большего масштаба. Он старается ради целого вида, и если сочтёт, что я даже не врежу роду, а просто бесполезен, он легко допустит мою аннигиляцию, если не подтолкнёт. Война, которую мы развязали... К чему она ведёт? Что это? Способ самоуничтожения?
Король сидел, закрыв глаза. Амарго даже не был уверен, к нему ли он обращается.
- Речь, конечно, не о каких-то инстинктах, но невольно возникает вопрос: а можно ли хоть на что-то полагаться? Я тоже всегда жаждал битвы, в которой мы победим, и уж что отобьём, то будет наше. А всё вот так. И вот теперь думаю: это во мне что, агрессивность? Или глупость? Ведь как часто побеждённые оказываются победителями, а победители испытывают позор поражения...
Мне в последнее время пришлось о многом подумать. В связи с этим величие грандиозной битвы с последующей победой как-то поблёкло. Оказалось, что самую великую беду можно использовать в своих целях. Ею можно оправдать новые войны, разрушенные города, убитых детей. Нет сил надеяться на разум, честь, совесть, доброту. Чужую.
Амарго вдруг стало страшно.
- Зачем... Зачем вы так говорите, ваше величество?
Он открыл глаза. Левый - человеческий, правый - змеиный.
- Потому, что ты скоро сам всё поймёшь. Достань из моего кармана амулет в форме глаза. Надень и не снимай.
В преддверии нашествия на Триземье воздухе витало дурманящее напряжение. Солдаты выстроились в шеренги, их лица отражали железную решимость. Перед тем, как пуститься в бой, им разносили специальные снадобья - эликсир, что придавал им небывалые силы и ожесточал сердца.
Амарго взирал на происходящее с холодной яростью. Его ладони сжимали рукоять меча, а в глазах пылал неугасимый огонь мести. Воспоминания о страданиях Диего, его несчастного брата, убитого в бесчеловечном набеге на земли его родины, рвали его изнутри.
Глоток снадобья обжег его гортань, наполняя тело несокрушимой силой и жестокостью. Амарго вскинул свое копье, и с диким воплем помчался в бой. Его клинок рассекал воздух, оставляя за собой кровавый след.
Безжалостно рубился он плечом к плечу со своими товарищами, его разум пленял гул битвы и запах крови. Мирных жителей Триземья он убивал с той же безжалостностью, что и воинов. Каждый его удар служил кровавой местью за смерть Диего.
- Это за тебя, брат мой, - шептал он сквозь сжатые зубы, с каждым убийством утоляя жажду возмездия. - Это за всех нас, чьи жизни испоганили эти трусы!
По мере продвижения в глубь вражеских земель насилие только усиливалось. Амарго превратился в неудержимую машину смерти, его клинок оставлял за собой широкую и кровавую тропу. И хотя победа казалась почти достижимой, цена была непомерно высокой.
На своем пути Амарго видел ужасные зверства и возмутительные бесчинства. Солдаты его армии грабили и поджигали дома, насиловали женщин и убивали невинных. Его сердце разрывалось от гнева и безысходности, но он продолжал свой кровавый поход, оправдывая жестокость необходимостью отомстить за Диего.
Однако с каждым новым актом насилия в его душе разгорались сомнения. Это совпадало с моментом, когда данный ему королём Ульрихом амулет вдруг теплел, и начинал едва заметно подрагивать. Амарго стал осознавать, что месть, которую он так жаждал, создавала лишь бесконечный цикл страданий, и это страдание касалось не только врагов, но также тех, кого он когда-то считал своими людьми. В сердце его возникали смутные мысли: возможно, он сам стал тем злом, от которой стремился избавиться.
В разгар одного из боев, когда его меч снова и снова охватывал врагов, он внезапно услышал плач. Это был голос малой девочки, запертой в горящем доме, пламя которого разгоралось, поглощая всё вокруг. Амарго замер, внутренний конфликт терзал его больше, чем любые раны. Он вспомнил своего сына, его смех, эту искреннюю и чистую радость, которую уже никогда не ощутит.
«Чего я добиваюсь?» — задался вопросом он, сжимая рукоять меча. Это было не только о мести, это стало безумием, поглощавшим его душу. Он оставил свою армию, поглощённую жестокостью, и соскользнул в тени, направившись к дому, откуда доносился плач.
Когда он достиг места, где всепожирающее пламя сжигало старые бревна, он увидел её — маленькую девочку, с испугом смотрящую на него своими большими, полными слёз глазами. Он не знал, как она оказалась здесь, и с какой стати её отец воевал против него, но в этот момент это не имело значения. Он чувствовал ее боль - амулет короля Ульриха будто сделал его воисприимчивей к чужим страданиям.
Эта спонтанная связь с беззащитным существом изменила его. И каково же было его удивление, когда в другой деревне он снова увидел ее.
Она сидела на пеньке, всё так же напуганно глядя в землю, но теперь за ней стоял её брат, крепкий юноша, смотрящий на Амарго с ненавистью. Это была почти такая же картинка, как и тогда, только теперь мир перевернулся. Амарго не мог понять, что он ощущает — стыд, жалость или страх.
Будто бы он раньше догадывался, что за каждым из этих уничтоженных домов стояли такие же судьбы, как и у него, такие же страдания, только перевернутые. Чувства, которые он пытался подавить, снова всплыли на поверхность, как мрачные тени его собственной ненависти.
Девочка смотрела на него, и в её глазах проскочила нечто меньшее, чем надежда, и больше, чем ненависть. Это был вопрос. Вопрос, который, казалось, разрывал его изнутри: «Почему ты это делаешь?»
Но его не слышали. Рядом побежали товарищи, не замечая его растерянности, их сознание полностью поглощено местью. Они кричали, резали, уничтожали — а он, единственный, кто видел эту лихую спираль смерти, замер, как статуя. Как он мог быть одним из них?
Сжав в кулаке копье, он почувствовал, как его сердце колотится в унисон с гулом битвы. Это было уже не просто место сражения, это была арена хаоса. Вокруг царила ярость, но в его сердце звучала одна мысль: «Это не тот путь. Не для меня».
Он вспомнил о брате, о том, какой он был — добрым и справедливым, никогда не желавшим зла. Диего бы не одобрил того, к чему он пришёл. Решение пришло неожиданно. Он не мог продолжать это безумие. С колоссальным усилием воли он бросил меч на землю.
— Стойте! — крикнул он своим товарищам, но почти не услышав, как его голос улетучивается в шуме сражения.
Многочисленные взгляды обернулись к нему, полные недоумения и гнева. Он опустил голову, освобождая себя от бремени обмана.
— Вы не понимаете! Эти люди — мирные! Мы не враги! Мы сами стали врагами — не для них, а для себя. Мы должны остановиться!
Сквозь крики и с переливами металла его собственный голос оказался криком в пустоту, пока его окружение не поглотила очередная волна ненависти. Всё, что ему оставалось, — это обернуться к девочке, которая всё ещё оставалась под грузом страха, и, преклонив колени перед ней, прошептать:
— Я остановлю это.
Его глаза встретились с её полными слёз. Он подумал, что даже если её брат станет врагом, она, эта девочка, все равно должна увидеть, что есть и другой путь. Путь, где ненависть не побеждает, а любовь может спасти.
Взрывная волна отбросила их друг от друга.
Амарго пришел в себя от того, что кто-то сказал:
- Здесь Пробужденный. Ранен. Куда его?
Его оставили в покое, кормили, лечили но ничего не объясняли. Камера, В которой содержали Амарго, была одиночная, маленькая но чистая.
Однажды дверь открылась, и вошел мужчина. Человек был одет в странную форму, которую Амарго никогда раньше не видел - это была темно-серая униформа с несколькими мигающими лампочками на груди и вдоль плеч.
- Наконец-то проснулся? - спросил человек на ломаном языке железных земель.
Амарго попытался ответить, но его горло было пересохшим и болело.
- Неважно, - сказал человек. - Я пришел не за тем, чтобы разговаривать.
Он достал что-то из кармана и подошел к Амарго. Амарго зажмурился, ожидая удара, но ничего не произошло. Он осторожно открыл один глаз.
Человек держал маленький прозрачный предмет, который светился слабым синим светом. Он поднес предмет к виску Амарго.
- Это твое? - спросил он. - Этот амулет? Кто его дал тебе?
Амарго кивнул.
- Король. Его величество Ульрих...
- Любопытно, - сказал человек. - Значит, его величество считает, что тебе можно доверять. Хорошо. Обычно мы прячем эти амулеты, когда захватываем людей из железных земель.
- Почему? - прохрипел Амарго.
- Потому что они имеют тенденцию мешать нашим планам, - ответил человек. - Амулеты показывают вам вещи, которые вам не следовало бы видеть.
Амарго почувствовал, как его сердце замерло в груди.
- Какие вещи? - спросил он дрожащим голосом.
- Вещи, которые заставили бы тебя усомниться в том, кому ты действительно служишь, - сказал человек. - Вещи, которые заставили бы тебя понять, что эта война, в которой ты участвуешь, не такая, какой кажется.
Амарго почувствовал, как его разум кружится. Все, во что он верил, весь его мир был поставлен под сомнение.
- Это неправда, - прошептал он. - Должн... быть... правд...
- Это правда, Амарго, - перебил его человек. - Правда, которую вы запрещали себе знать. Правда, которой вы позволяли оставаться скрытой из страха.
Амарго закрыл глаза, его разум отказывался принимать то, что ему говорили. Но глубоко внутри него, в самом темном уголке его сердца, он знал, что это правда.
Он даже получил облегчение, узнав, что самом деле их страна воюет не с настоящим триземьем а созданной триземцами буферной зоной: здесь ненастоящие деревни с ненастоящими людьми. Часть иллюзии, часть - големы и биороботы, собранные на космическом корабле черного князя. Триземцам на руку, что в железных землях запрещена магия, жречество и наука. Теперь железноземельцев проще водить за нос.
Вместе с другими пленными, завербованным триземьем он узнавал правду о войне и своей стране. Наконец он был достаточно здоров для того, чтобы вернуться назад. Его пригласили для беседы.
- Мы знаем о твоем горе, - сказал ему его куратор, сотник тайгой стражи Триземья. - Мы здесь, чтобы предложить помощь.
Сердце Амарго подскочило.
- Вы?.. Вы сможете спасти моего брата?
- Возможно, - ответил другой человек. - Но это будет стоить тебе многого
Амарго не колебался.
- Я сделаю все, что потребуется.
Трое мужчин переглянулись.
Очень хорошо. Мы научим тебя обращаться с оружием, которое убьет проклятие, которым страдает твой брат. Мы также дадим тебе амулеты, которые ослабят проклятие.
Амарго удивленно посмотрел на них.
- Огнестрельное оружие? Как у стражи Звездных Учителей?
- Да, - кивнул третий мужчина. - Оно смертоносно против тварей, которые мучают на твой народ. Но знай, оно требует мастерства, чтобы использовать его эффективно.
Следующие несколько часов были посвящены обучению. Амарго узнал об обращении с мушкетом, о том, как целиться и стрелять с точностью. Триземцы также научили его основам магии, которая усиливала амулеты, защищая его брата от проклятия.
- Запомни, Амарго, - сказал один из мужчин, когда обучение было завершено. - Когда придет время, ты должен вернуться в свою деревню. Когда ты увидишь наш знак - огненный шар в небе - защити людей от солдат Звездных Учителей.
Амарго кивнул, его сердце забилось тяжелым предчувствием.
- Я сделаю это. Я защищу свой народ.
С полученным оружием и амулетами Амарго отправился в обратный путь в свою деревню, его решимость была крепка, как никогда. Он знал, что предстоящий путь будет опасным, но он был готов сражаться за свою семью и за будущее своей страны.
Король лежал на походной кровати, ворочаясь и не находя сна. Его мысли, как дикие звери, носились по его сознанию, не давая ему ни минуты отдыха. Он вспоминал о княжне Калине, своей будущей невесте. Он видел её мельком, но в его снах она стала живой, осязаемой и прекрасной. Она была как луч света в темноте, надежда в отчаянии.
И вот она пришла к нему сейчас, когда он закрыл глаза. Она стояла у окна его комнаты, её белоснежное платье струилось, как водопад, а длинные волосы развевались на ветру.
— Ульрих, — прошептала она, её голос звучал как нежная мелодия.
— Калина, — ответил он, садясь на кровать. — Ты здесь.
— Отец научил меня ходить в сны. Но для этого я должна быть знакома с тем, к кому я прихожу в сон. Ты должно быть уде изучил
Она подошла к нему, её босые ноги почти не касались пола. Она положила руки на его плечи, и её прикосновение было таким легким, что он едва чувствовал его.
— Я пришла поговорить с тобой, король. Совсем забыла, что проклятые мало спят, но надеюсь, новые амулеты подарили тебе покой, — тихо сказала она.
— Да, спасибо. — Он улыбнулся. — Я впервые в жизни почувствовал вкус еды, и это очень необычное ощущение... Когда нигде не больно.
— Тебе привет от Гийома.
— С ним всё хорошо?
— Более чем. Полазил по моим сундукам?
— Книга, которую ты мне оставила, восхитительна.
Она улыбнулась.
— Одна из моих самых любимых. Продолжение там тоже ничего себе! Привезу в качестве приданного.
Ульрих почувствовал, что краснеет.
— У меня, как ты понимаешь, нет никакого опыта... В общении с дамами.
Калина подошла ближе, погладила его по щеке.
— Я рада, что ты со мной открыт.
— Я смею надеяться, что ты назвала меня "Эндером наоборот" потому... — он сглотнул, — потому, что я думал, что воюю, а на самом деле это только тренировки?
Княжна рассмеялась.
— Ты правильно понял. Вдоль границ с тобой у нас так называемая зона отчуждения, фальшивые деревни. В них только профессиональные военные и некоторое количество иллюзий. Вот так. Твоих солдат мы тоже стараемся не убивать. Любая жизнь ценна.
— Я рад, — искренне сказал он.
Калина сказала:
— Мы должны быть вместе, — сказала она. — Это наша судьба. И не из-за амулетов против проклятия. Их я предоставила бы совершенно бесплатно и безвозмездно. Но это самый простой способ начать сближение наших земель. Но чтобы это сработало, мы должны доверять друг другу.
— Доверие не легко завоевать, Калина.
— Но это необходимо, — сказала она. — Без доверия наш брак будет пустым. И это будет не просто брак короля и княжны, это будет союз двух людей. Мы должны научиться полагаться друг на друга.
Ульрих долго молчал, обдумывая её слова. В глубине души он понимал, что она права. Доверие было ключом к любому успешному союзу.
— Хорошо, — сказал он. — Я доверюсь тебе.
Калина улыбнулась, и её глаза засияли.
— Спасибо, Ульрих. Позволь представить тебе моего отца.
К ним подошёл мужчина, высокий и величественный, облачённый в чёрное одеяние. Его лицо, как у древней статуи, было одновременно суровым и красивым.
— Князь Рассвет, — прошептал Ульрих, охваченный одновременно трепетом и надеждой.
— Да, король Ульрих, — ответил князь, его голос звучал как шелест листьев. — Я пришёл по твоей просьбе.
- Мы все хотим верить, что в итоге нас ждёт прощение и спасение. Но всё как-то неоднозначно получается в жизни. Читал я в одной книге, что инстинкт самосохранения, про который я, например, думаю, что он старается меня спасти в любой ситуации, - явление гораздо большего масштаба. Он старается ради целого вида, и если сочтёт, что я даже не врежу роду, а просто бесполезен, он легко допустит мою аннигиляцию, если не подтолкнёт. Война, которую мы развязали... К чему она ведёт? Что это? Способ самоуничтожения?
Король сидел, закрыв глаза. Амарго даже не был уверен, к нему ли он обращается.
- Речь, конечно, не о каких-то инстинктах, но невольно возникает вопрос: а можно ли хоть на что-то полагаться? Я тоже всегда жаждал битвы, в которой мы победим, и уж что отобьём, то будет наше. А всё вот так. И вот теперь думаю: это во мне что, агрессивность? Или глупость? Ведь как часто побеждённые оказываются победителями, а победители испытывают позор поражения...
Мне в последнее время пришлось о многом подумать. В связи с этим величие грандиозной битвы с последующей победой как-то поблёкло. Оказалось, что самую великую беду можно использовать в своих целях. Ею можно оправдать новые войны, разрушенные города, убитых детей. Нет сил надеяться на разум, честь, совесть, доброту. Чужую.
Амарго вдруг стало страшно.
- Зачем... Зачем вы так говорите, ваше величество?
Он открыл глаза. Левый - человеческий, правый - змеиный.
- Потому, что ты скоро сам всё поймёшь. Достань из моего кармана амулет в форме глаза. Надень и не снимай.
В преддверии нашествия на Триземье воздухе витало дурманящее напряжение. Солдаты выстроились в шеренги, их лица отражали железную решимость. Перед тем, как пуститься в бой, им разносили специальные снадобья - эликсир, что придавал им небывалые силы и ожесточал сердца.
Амарго взирал на происходящее с холодной яростью. Его ладони сжимали рукоять меча, а в глазах пылал неугасимый огонь мести. Воспоминания о страданиях Диего, его несчастного брата, убитого в бесчеловечном набеге на земли его родины, рвали его изнутри.
Глоток снадобья обжег его гортань, наполняя тело несокрушимой силой и жестокостью. Амарго вскинул свое копье, и с диким воплем помчался в бой. Его клинок рассекал воздух, оставляя за собой кровавый след.
Безжалостно рубился он плечом к плечу со своими товарищами, его разум пленял гул битвы и запах крови. Мирных жителей Триземья он убивал с той же безжалостностью, что и воинов. Каждый его удар служил кровавой местью за смерть Диего.
- Это за тебя, брат мой, - шептал он сквозь сжатые зубы, с каждым убийством утоляя жажду возмездия. - Это за всех нас, чьи жизни испоганили эти трусы!
По мере продвижения в глубь вражеских земель насилие только усиливалось. Амарго превратился в неудержимую машину смерти, его клинок оставлял за собой широкую и кровавую тропу. И хотя победа казалась почти достижимой, цена была непомерно высокой.
На своем пути Амарго видел ужасные зверства и возмутительные бесчинства. Солдаты его армии грабили и поджигали дома, насиловали женщин и убивали невинных. Его сердце разрывалось от гнева и безысходности, но он продолжал свой кровавый поход, оправдывая жестокость необходимостью отомстить за Диего.
Однако с каждым новым актом насилия в его душе разгорались сомнения. Это совпадало с моментом, когда данный ему королём Ульрихом амулет вдруг теплел, и начинал едва заметно подрагивать. Амарго стал осознавать, что месть, которую он так жаждал, создавала лишь бесконечный цикл страданий, и это страдание касалось не только врагов, но также тех, кого он когда-то считал своими людьми. В сердце его возникали смутные мысли: возможно, он сам стал тем злом, от которой стремился избавиться.
В разгар одного из боев, когда его меч снова и снова охватывал врагов, он внезапно услышал плач. Это был голос малой девочки, запертой в горящем доме, пламя которого разгоралось, поглощая всё вокруг. Амарго замер, внутренний конфликт терзал его больше, чем любые раны. Он вспомнил своего сына, его смех, эту искреннюю и чистую радость, которую уже никогда не ощутит.
«Чего я добиваюсь?» — задался вопросом он, сжимая рукоять меча. Это было не только о мести, это стало безумием, поглощавшим его душу. Он оставил свою армию, поглощённую жестокостью, и соскользнул в тени, направившись к дому, откуда доносился плач.
Когда он достиг места, где всепожирающее пламя сжигало старые бревна, он увидел её — маленькую девочку, с испугом смотрящую на него своими большими, полными слёз глазами. Он не знал, как она оказалась здесь, и с какой стати её отец воевал против него, но в этот момент это не имело значения. Он чувствовал ее боль - амулет короля Ульриха будто сделал его воисприимчивей к чужим страданиям.
Эта спонтанная связь с беззащитным существом изменила его. И каково же было его удивление, когда в другой деревне он снова увидел ее.
Она сидела на пеньке, всё так же напуганно глядя в землю, но теперь за ней стоял её брат, крепкий юноша, смотрящий на Амарго с ненавистью. Это была почти такая же картинка, как и тогда, только теперь мир перевернулся. Амарго не мог понять, что он ощущает — стыд, жалость или страх.
Будто бы он раньше догадывался, что за каждым из этих уничтоженных домов стояли такие же судьбы, как и у него, такие же страдания, только перевернутые. Чувства, которые он пытался подавить, снова всплыли на поверхность, как мрачные тени его собственной ненависти.
Девочка смотрела на него, и в её глазах проскочила нечто меньшее, чем надежда, и больше, чем ненависть. Это был вопрос. Вопрос, который, казалось, разрывал его изнутри: «Почему ты это делаешь?»
Но его не слышали. Рядом побежали товарищи, не замечая его растерянности, их сознание полностью поглощено местью. Они кричали, резали, уничтожали — а он, единственный, кто видел эту лихую спираль смерти, замер, как статуя. Как он мог быть одним из них?
Сжав в кулаке копье, он почувствовал, как его сердце колотится в унисон с гулом битвы. Это было уже не просто место сражения, это была арена хаоса. Вокруг царила ярость, но в его сердце звучала одна мысль: «Это не тот путь. Не для меня».
Он вспомнил о брате, о том, какой он был — добрым и справедливым, никогда не желавшим зла. Диего бы не одобрил того, к чему он пришёл. Решение пришло неожиданно. Он не мог продолжать это безумие. С колоссальным усилием воли он бросил меч на землю.
— Стойте! — крикнул он своим товарищам, но почти не услышав, как его голос улетучивается в шуме сражения.
Многочисленные взгляды обернулись к нему, полные недоумения и гнева. Он опустил голову, освобождая себя от бремени обмана.
— Вы не понимаете! Эти люди — мирные! Мы не враги! Мы сами стали врагами — не для них, а для себя. Мы должны остановиться!
Сквозь крики и с переливами металла его собственный голос оказался криком в пустоту, пока его окружение не поглотила очередная волна ненависти. Всё, что ему оставалось, — это обернуться к девочке, которая всё ещё оставалась под грузом страха, и, преклонив колени перед ней, прошептать:
— Я остановлю это.
Его глаза встретились с её полными слёз. Он подумал, что даже если её брат станет врагом, она, эта девочка, все равно должна увидеть, что есть и другой путь. Путь, где ненависть не побеждает, а любовь может спасти.
Взрывная волна отбросила их друг от друга.
Амарго пришел в себя от того, что кто-то сказал:
- Здесь Пробужденный. Ранен. Куда его?
Его оставили в покое, кормили, лечили но ничего не объясняли. Камера, В которой содержали Амарго, была одиночная, маленькая но чистая.
Однажды дверь открылась, и вошел мужчина. Человек был одет в странную форму, которую Амарго никогда раньше не видел - это была темно-серая униформа с несколькими мигающими лампочками на груди и вдоль плеч.
- Наконец-то проснулся? - спросил человек на ломаном языке железных земель.
Амарго попытался ответить, но его горло было пересохшим и болело.
- Неважно, - сказал человек. - Я пришел не за тем, чтобы разговаривать.
Он достал что-то из кармана и подошел к Амарго. Амарго зажмурился, ожидая удара, но ничего не произошло. Он осторожно открыл один глаз.
Человек держал маленький прозрачный предмет, который светился слабым синим светом. Он поднес предмет к виску Амарго.
- Это твое? - спросил он. - Этот амулет? Кто его дал тебе?
Амарго кивнул.
- Король. Его величество Ульрих...
- Любопытно, - сказал человек. - Значит, его величество считает, что тебе можно доверять. Хорошо. Обычно мы прячем эти амулеты, когда захватываем людей из железных земель.
- Почему? - прохрипел Амарго.
- Потому что они имеют тенденцию мешать нашим планам, - ответил человек. - Амулеты показывают вам вещи, которые вам не следовало бы видеть.
Амарго почувствовал, как его сердце замерло в груди.
- Какие вещи? - спросил он дрожащим голосом.
- Вещи, которые заставили бы тебя усомниться в том, кому ты действительно служишь, - сказал человек. - Вещи, которые заставили бы тебя понять, что эта война, в которой ты участвуешь, не такая, какой кажется.
Амарго почувствовал, как его разум кружится. Все, во что он верил, весь его мир был поставлен под сомнение.
- Это неправда, - прошептал он. - Должн... быть... правд...
- Это правда, Амарго, - перебил его человек. - Правда, которую вы запрещали себе знать. Правда, которой вы позволяли оставаться скрытой из страха.
Амарго закрыл глаза, его разум отказывался принимать то, что ему говорили. Но глубоко внутри него, в самом темном уголке его сердца, он знал, что это правда.
Он даже получил облегчение, узнав, что самом деле их страна воюет не с настоящим триземьем а созданной триземцами буферной зоной: здесь ненастоящие деревни с ненастоящими людьми. Часть иллюзии, часть - големы и биороботы, собранные на космическом корабле черного князя. Триземцам на руку, что в железных землях запрещена магия, жречество и наука. Теперь железноземельцев проще водить за нос.
Вместе с другими пленными, завербованным триземьем он узнавал правду о войне и своей стране. Наконец он был достаточно здоров для того, чтобы вернуться назад. Его пригласили для беседы.
- Мы знаем о твоем горе, - сказал ему его куратор, сотник тайгой стражи Триземья. - Мы здесь, чтобы предложить помощь.
Сердце Амарго подскочило.
- Вы?.. Вы сможете спасти моего брата?
- Возможно, - ответил другой человек. - Но это будет стоить тебе многого
Амарго не колебался.
- Я сделаю все, что потребуется.
Трое мужчин переглянулись.
Очень хорошо. Мы научим тебя обращаться с оружием, которое убьет проклятие, которым страдает твой брат. Мы также дадим тебе амулеты, которые ослабят проклятие.
Амарго удивленно посмотрел на них.
- Огнестрельное оружие? Как у стражи Звездных Учителей?
- Да, - кивнул третий мужчина. - Оно смертоносно против тварей, которые мучают на твой народ. Но знай, оно требует мастерства, чтобы использовать его эффективно.
Следующие несколько часов были посвящены обучению. Амарго узнал об обращении с мушкетом, о том, как целиться и стрелять с точностью. Триземцы также научили его основам магии, которая усиливала амулеты, защищая его брата от проклятия.
- Запомни, Амарго, - сказал один из мужчин, когда обучение было завершено. - Когда придет время, ты должен вернуться в свою деревню. Когда ты увидишь наш знак - огненный шар в небе - защити людей от солдат Звездных Учителей.
Амарго кивнул, его сердце забилось тяжелым предчувствием.
- Я сделаю это. Я защищу свой народ.
С полученным оружием и амулетами Амарго отправился в обратный путь в свою деревню, его решимость была крепка, как никогда. Он знал, что предстоящий путь будет опасным, но он был готов сражаться за свою семью и за будущее своей страны.
Глава шестая
Король лежал на походной кровати, ворочаясь и не находя сна. Его мысли, как дикие звери, носились по его сознанию, не давая ему ни минуты отдыха. Он вспоминал о княжне Калине, своей будущей невесте. Он видел её мельком, но в его снах она стала живой, осязаемой и прекрасной. Она была как луч света в темноте, надежда в отчаянии.
И вот она пришла к нему сейчас, когда он закрыл глаза. Она стояла у окна его комнаты, её белоснежное платье струилось, как водопад, а длинные волосы развевались на ветру.
— Ульрих, — прошептала она, её голос звучал как нежная мелодия.
— Калина, — ответил он, садясь на кровать. — Ты здесь.
— Отец научил меня ходить в сны. Но для этого я должна быть знакома с тем, к кому я прихожу в сон. Ты должно быть уде изучил
Она подошла к нему, её босые ноги почти не касались пола. Она положила руки на его плечи, и её прикосновение было таким легким, что он едва чувствовал его.
— Я пришла поговорить с тобой, король. Совсем забыла, что проклятые мало спят, но надеюсь, новые амулеты подарили тебе покой, — тихо сказала она.
— Да, спасибо. — Он улыбнулся. — Я впервые в жизни почувствовал вкус еды, и это очень необычное ощущение... Когда нигде не больно.
— Тебе привет от Гийома.
— С ним всё хорошо?
— Более чем. Полазил по моим сундукам?
— Книга, которую ты мне оставила, восхитительна.
Она улыбнулась.
— Одна из моих самых любимых. Продолжение там тоже ничего себе! Привезу в качестве приданного.
Ульрих почувствовал, что краснеет.
— У меня, как ты понимаешь, нет никакого опыта... В общении с дамами.
Калина подошла ближе, погладила его по щеке.
— Я рада, что ты со мной открыт.
— Я смею надеяться, что ты назвала меня "Эндером наоборот" потому... — он сглотнул, — потому, что я думал, что воюю, а на самом деле это только тренировки?
Княжна рассмеялась.
— Ты правильно понял. Вдоль границ с тобой у нас так называемая зона отчуждения, фальшивые деревни. В них только профессиональные военные и некоторое количество иллюзий. Вот так. Твоих солдат мы тоже стараемся не убивать. Любая жизнь ценна.
— Я рад, — искренне сказал он.
Калина сказала:
— Мы должны быть вместе, — сказала она. — Это наша судьба. И не из-за амулетов против проклятия. Их я предоставила бы совершенно бесплатно и безвозмездно. Но это самый простой способ начать сближение наших земель. Но чтобы это сработало, мы должны доверять друг другу.
— Доверие не легко завоевать, Калина.
— Но это необходимо, — сказала она. — Без доверия наш брак будет пустым. И это будет не просто брак короля и княжны, это будет союз двух людей. Мы должны научиться полагаться друг на друга.
Ульрих долго молчал, обдумывая её слова. В глубине души он понимал, что она права. Доверие было ключом к любому успешному союзу.
— Хорошо, — сказал он. — Я доверюсь тебе.
Калина улыбнулась, и её глаза засияли.
— Спасибо, Ульрих. Позволь представить тебе моего отца.
К ним подошёл мужчина, высокий и величественный, облачённый в чёрное одеяние. Его лицо, как у древней статуи, было одновременно суровым и красивым.
— Князь Рассвет, — прошептал Ульрих, охваченный одновременно трепетом и надеждой.
— Да, король Ульрих, — ответил князь, его голос звучал как шелест листьев. — Я пришёл по твоей просьбе.
