– А о чём бы вы хотели поговорить? – спросила я, максимально мило улыбнувшись. – Может быть, о Лаборе и её приисках?
Я тоже не удержалась от намёка: я знаю, дорогой жених, что тебя интересую не я, а земли, которые ты получишь со мной в комплекте.
– Вряд ли вы, мисс Джа Лар, способны говорить о чём-то сложнее способов укладки волос.
И опять намёк: я знаю, зачем я здесь. Просто вы править собственными землями неспособны. Но это было грубо. Очень грубо. По моему мнению, Гарольт Бёрнс в этот момент перешёл границу, после которой "вы просто не так меня поняли" превращается в "я вас намерено оскорбил".
Я ответила быстрее, чем успела подумать:
– Зато я не оскорбляю тех, с кем только что познакомилась. У всех свои достоинства, мистер Бёрнс.
Зря я так сказала, поняла я по потемневшему лицу жениха.
– Вивьен, что ты несёшь! – воскликнула мать. И тут же обратилась к Гарольту: – Вы её извините, она всю жизнь росла на Элизиуме, ещё не привыкла к тому, как вести себя в светском обществе.
– Да, я заметил, что Вивьен не хватает лоска, – кивнул жених. – Не то, что вы, вы настоящая светская львица.
Мать жеманно хихикнула.
– Это далось мне не сразу, я долго этому училась!
– И результат, так сказать, на лицо.
Мать захихикала ещё сильнее. Да он над ней издевается, поняла я. Над ней, надо мной, над всей нашей семьёй. Он смотрит на нас свысока, и даже не пытается этого скрывать. Видимо, положение семьи и правда не самое лучшее.
Открылась дверь и вернулся отец со своим юристом. Они сели за стол.
– Может быть, хотя бы чашку чая?
– Спасибо, не стоит. Давайте приступим к делу.
И они приступили. Снижение аренды на нашей планете для Бёрнсов; получение солидной скидки на добытое на Лаборе топливо; разделение имущества в случае развода, штрафы с обеих сторон в случае расторжения помолвки... Отдельно обсуждались пункты, по которым в случае моей смерти имущество к Бёрнсам не переходило – с помощью этой статьи родители пытались защитить мою жизнь. Меня это пугало. Если перед свадьбой ты думаешь о том, какой бы пункт включить в брачный контракт, чтобы тебя не убили, то со свадьбой явно что-то не так.
Разговор тянулся, обе стороны сыпали цитатами из кодексов и статьями законов, но никто ни разу даже не назвал моего имени. Только "невеста" и "супруга". Максимально формально и обезличенно.
– Ну что ж, если обе стороны всё устраивает, давайте подпишем соглашение о помолвке, – сказал, наконец, Гарольт. Юрист протянул мне планшет с согласованным договором. – Мисс Джа Лар, приложите свой пальчик.
Вопрос был риторическим и ничего кроме "Да, конечно" от меня и не ожидалось. Но я ответила:
– Нет.
Повисшая тишина была настолько густой и осязаемой, что её можно было резать, как пирог, и раздавать нуждающимся на шумных заводах. Гарольт открыл было рот, чтобы спросить что-то, но я его опередила:
– Не знаю, как принято заключать браки у вас, но для меня брак – это ещё и союз с человеком. Потому мне нужно... поближе познакомитья с женихом.
– Вивьен, у мистера Бёрнса нет времени на это, – прошипела мать. – Он же сам тебе об этом сообщил.
Отец одарил меня тяжёлым взглядом. Он был очень сдержанным человеком, практически никогда не повышал голос, и тяжёлый взгляд от него тянул минимум на пощёчину.
– Мисс Джа Лар, вот же он я, – произнёс Гарольт, разводя руками и улыбаясь. – Любуйтесь. Что вам ещё требуется? – Он хитро улыбнулся. – Может, мне раздеться?
Один из юристов Гарольта закашлялся, стараясь скрыть смех. На такие подначки существует единственный вариант ответа, и я, пожав плечами, ответила:
– Раздевайтесь.
Повисшую в зале тишину можно было есть ложками.
– Вивьен! – воскликнула, наконец, мать. – Что ты...
– Нет-нет, – жених поднял руку, останавливая её. – Пусть продолжает. Что, устроим пылкое знакомство прямо здесь?
Если он думал, что может меня смутить таким вопросом, то он крупно заблуждался. Я выросла на Элизиуме. Я не боялась острых тем.
– Значит, на пылкое знакомство у вас время есть, а на прогулку – нет? – спросила я.
– Вивьен, встань, – произнесла мать очень тихо. Но этот голос сообщил мне, что она не просто зла, она в бешенстве.
– Конечно, – кивнула я. – Со своим женихом.
Мать встала.
– Выходим. Вместе. Быстро.
Её пальцы больно сжали моё плечо, так, что не вырваться. Эх, кажется, меня и правда занесло. Пришлось встать. Но прежде, чем мы с матерью вышли из-за стола, Гарольт подал голос.
– Миссис Джа Лар, – произнёс он тихо. – Пожалуй, мне и правда стоит пройтись с мисс Джа Лар по станции. Думаю, у меня есть полчаса.
Торжества я не испытала. Не о таком начале знакомства я мечтала. Я смотрела, как жених неторопливо отодвигает стул, встаёт, подходит ко мне. Он вновь окинул меня всё тем же холодным оценивающим взглядом.
– Ну, и куда мы направимся? – спросил он меня сухо.
Я сглотнула и произнесла максимально вежливо:
– Позвольте мне показать вам станцию.
– Ведите, – ответил он, предлагая мне локоть. – Надеюсь, я не буду скучать.
Когда мы покидали зал, я краем глаза заметила, что за нами следуют телохранители. Парочка моих, парочка его.
"Наедине" аристократов частенько подразумевает целую ораву бессловесных слуг, притворяющихся глухими.
Мы шли по тем же коридорам, но в другом направлении. Гарольт был выше меня, но ненамного, и идти, держа его под руку, было удобно.
Он смотрел по сторонам с лениво-недовольным выражением лица. Космическими станциями его было не удивить.
– Что ж, Вивьен. Мне не нужна жена, которая будет упражняться на мне в остроумии.
– А мне не нужен такой муж, – ответила я. – Я за взаимное уважение.
– Вы меня перебили, – заметил он. Его рука под моей ладонью напряглась. – И вы не в том положении, чтобы диктовать свои условия. Вы ведь знаете, что против Джа Лар открыто дело?
Конечно, я знала. С тех пор, как средства массовой информации развернули масштабную компанию по обвинению моей семьи в сотрудничестве с кланом Умбра, нас отстранили от Совета ГалКонСи и ограничили полёты по Галактике.
Сотрудничество с Умброй – одно из самых опасных обвинений, какие только можно представить. Их союзники автоматом объявлялись террористами, у них отнимали земли, их отправляли в вечные ссылки на астероидные рудники.
Но мы не сотрудничаем с Умброй, я была в этом уверена, и все обвинения были лишь попытками очернения нашей репутации, не более того. Ни один из судов не найдёт доказательств, и ГалКонСи придётся извиниться и снять с нас все ограничения. Об этом я и сообщила Гарольту.
– Не может быть доказательств, – фыркнул он. – Да вы даже глупее, чем показались мне поначалу.
– Вы хотите сказать, – игнорируя оскорбление, спросила я, – у них есть доказательства? Откуда?
– Вы совершенно не разбираетесь в политике, – сообщил Гарольт. Мы встали на травалатор и теперь ехали по направлению к смотровой площадке. – ГалКонСи не нужны доказательства. При желании, любые доказательства изготавливаются за несколько дней, недель, максимум – за месяц.
– Но почему мы?
– А вот это уже правильный вопрос. – Гарольт даже улыбнулся. – Потому что ваша семья слаба. Ваша мать, давайте уж начистоту, полнейшая дура. Ваш отец поумнее. Но это нельзя назвать заслугой. Трудно обладать интеллектом меньше нуля, знаете ли. Ваш отец не разбирается в интригах, в политике. Он прям, как палка. И при всём при этом он владеет системой, в которой есть планета и несколько спутников, годных для жизни и для добычи ископаемых. Огромное богатство – и полнейшие болваны в управлении. Естественно, в ГалКонСи найдутся люди, желающие прибрать это богатство к рукам.
– И они пытались убить мою семью?
-- Вы про несчастный случай, что произошёл с вашими братом и сестрой? -- спросил Гарольт. -- Да, это возможно. Пытались убить вашу семью, когда это не вышло и охрана усилилась, они решили обвинить вас в сотрудничестве с Умброй -- трудно придумать преступление серьёзнее.
Мы вышли на смотровую площадку. Подошли к гигантским иллюминаторам, за которыми расстилались необъятные поля облаков и звёздное небо. Гарольт опёрся на перила, глядя перед собой. Пейзаж за окном медленно поворачивался.
-- Какая на Лаборе сила тяжести?
-- Пять стандартных.
-- Трудно представить, кто там живёт.
-- Лаборийцы мало похожи на людей.
-- Я слышал, -- произнёс Гарольт, -- что на Лабору спускаются только роботы, а вы наблюдаете за всем с орбиты.
Я кивнула.
-- Это вынужденная мера. Нам с вами на планету лучше не попадать. При такой гравитации мы не сможем ходить, да и чувствовать себя будем... ужасно. Впрочем, лаборийцам в невесомости будет ещё хуже, чем нам.
Мы простояли у иллюминатора, молча глядя вниз.
-- Ну что, мисс Джа Лар, -- спросил Гарольт, и в голосе его слышалось ехидство, -- вы всё ещё хотите выдвигать какие-то требования? Я улечу, а с ГалКонСи вам разбираться придётся самим.
Звучало чертовски похоже на шантаж.
-- Но если обвинения в сотрудничестве -- лишь ложь и интриги, как вы защитите нас? -- спросила я.
Мне хотелось спросить другое: а не вы ли стоите за этими интригами, мистер Бёрнс?
– В отличие от вашего отца, я разбираюсь в политике. И у моей семьи есть власть. Достаточная, чтобы закрыть рот лжецам в ГалКонСи.
Он повернулся. Замер в расслабленной позе, облокотясь на перила, и смотрел на меня.
– Не скажу, чтобы я жаждал жениться на вас, – заметил он. – Вы не в моём вкусе. Мне нравятся высокие блондинки с тонкими чертами лица. Жаль, вы не пошли в мать.
– Я и не жду симпатии, – ответила я. – На самом деле, было бы идеально, если бы вы отпустили меня получать образование, а потом работать. А я бы не лезла в ваши дела и дала вам полную свободу.
– Даже так? – спросил Гарольт.
– Вы женитесь на Лаборе. Я выхожу замуж за безопасность. Давайте сойдёмся на том, что мы оба не в восторге от этого брака, и попробуем как-нибудь договориться.
– А вы, значит, не в восторге? – почему-то удивлённо поинтересовался Гарольт. Я чуть не засмеялась.
– А должна быть? Уж простите, но вы не ведёте себя, как жених мечты...
Гарольт распрямился, пожал плечами и пошёл прочь.
Первые несколько мгновений я не верила, что он уходит. Мы же только что разговаривали. Мне казалось, что сейчас он обернётся, спросит "почему вы стоите?" или скажет идти за ним.
Но он просто уходил. Не оборачиваясь.
– Эй, постойте, – окликнула его я. Он не обратил внимания. – Подождите!
Без толку. Пришлось чуть ли не бежать за ним, чтобы догнать.
– Почему вы уходите?
– Я потерял интерес, – ответил он, не глядя на меня.
– Потеряли интерес к чему? К разговору?
– К браку.
– Что? – растерялась я.
Гарольт остановился посреди коридора, привалился спиной к стене, и вновь внимательно посмотрел на меня.
– Может, я пообщался с вами и передумал? К чему мне нужна женщина, которая со мной спорит, замуж за меня выходить не желает, при этом качает права, глупа, как пробка, да ещё и дурна собой? Я тут практически благотворительностью занимаюсь, и никакой благодарности в ответ.
Сказать, что я была в шоке, значило не сказать ничего. Гарольт же печально смотрел в стену где-то над моей головой.
– То есть, – спросила я, – вам и Лабора не нужна?
– Вот осудят вас, посадят, начнут распределять сферы влияния, возможно, и мы тогда сможем получить долю планеты... К чему я страдаю, в самом деле.
Он повернулся и пошёл прочь, а я так и стояла, в замешательстве глядя ему вслед. Позже мать сказала, что я должна была бежать за ним, падать в ноги, целовать ботинки и умолять о прощении. Одна беда: я всегда плохо умела умолять. Там, где я выросла, люди общались иначе.
Гарольт и правда улетел. Когда я пришла в приёмную залу, там не было никого, кроме кучки растерянных слуг и парочки роботов, лениво подметавших полы.
Мать появилась позже, вся дрожащая от возмущения. Увидев меня, она закричала:
– Ты убиваешь нас просто, понимаешь?! Убиваешь! Ты знаешь, каких сил стоило твоему отцу договориться об этой помолвке? Два месяца работы, два месяца, и ты всё рушишь за несколько минут!
– Но я же ничего не сказала, – проговорила я. – Ничего особенного...
– Ничего особенного для неотёсанных деревенщин с Элизиума! – Мать обессилено рухнула на стул. – Ты просто тупа, непроходимо тупа. За что мне такое наказание, за что... Была бы тут... – она осеклась. Глянула на меня искоса и отвела взгляд. Я поняла её и так. "Была бы тут Вивека, она бы всё сделала идеально". Порой мне казалось, что мать злится на меня за то, что именно я жива, а её любимая старшая дочь – нет.
– Вот ты можешь сказать, зачем ты всё это устроила? Не могла промолчать?
– Но ведь он сам...
– Что он сам, что? – взвилась мать. – Матом на тебя не орал, руку не поднимал!
– Но он шпильки отпускал...
– Пфе, шпильки! Ты как вообще жить собираешься, если на шпильки истерику устраиваешь?!
– Я не устра...
– Нет, устраиваешь! – Она не давала мне договорить. – Ты думаешь, мне с твоим отцом просто? Нужно было взять себя в руки, заткнуть рот и молчать в тряпочку! Ради мужчины, который тебя спасает, можно и потерпеть! Если бы я не научилась молчать, так и сидела бы на Сильфиде! Если бы вообще выжила там!
Глядя на мать, очень сложно было согласиться с тем, что она "научилась молчать".
Мать открыла рот, чтобы сказать ещё что-то, но тут дверь залы распахнулась, и на пороге появился отец.
Интересно было наблюдать, как при его появлении меняется мать. Она тут же выпрямилась, расправила плечи, придала лицу сдержанно-холодное выражение. Даже тон её голоса изменился.
– В общем, ты должна подготовить текст извинения перед Гарольтом, – произнесла она спокойным тоном истинной леди. – Дашь мне прочитать. А потом поправим его, запишем и отправим. Поняла?
– Нинетта... – позвал отец. Он казался ещё мрачнее, чем утром. Голос его звучал хрипло и глухо.
– Вулфред, – на губах у матери на мгновение появилась тонкая улыбка, но тут же пропала. – Я объясняла Вивьен, как правильно себя вести. Всё-таки, образование на Элизиуме не пошло ей на пользу. Думаю, нам стоит пригласить специалиста и оплатить курс светских манер. Лучшего специалиста.
– Средства заморожены, – отрезал отец. Мать тут же умолкла и застыла, словно мраморное изваяние. Она явно хотела что-то ещё сказать, но не решалась.
Отец, прихрамывая, подошёл к столу. Пальцы его пробежались по запястью. Он смотрел прямо перед собой, словно видел в воздухе что-то незаметное нам: читал что-то с помощью импланта.
Моё запястье начало покалывать. Перед глазами всплыло изображение: письмо от отца. Сквозь полупрозрачное уведомление я видела, как вздрогнула рука матери: она тоже получила сообщение.
Кончиками пальцев я пробежалась по запястью, открывая сообщение. Просмотрела верхние строчки. Приказ... Семью Джа Лар и всех советников... поместить под домашний арест... запрет покидать систему... до завершения разбирательства... в соответствии с решением совета, прошедшего такого-то числа...
Пока я читала, отец отодвинул один из стульев и сел за стол с тяжёлым вздохом. Он сцепил пальцы перед собой, прикрыл глаза. Щипком я смахнула письмо, и оно уменьшилось и улетело прочь. Я посмотрела на мать: она казалась бледной и потерянной.
– Это... из-за Вивьен? – спросила она наконец.
Я тоже не удержалась от намёка: я знаю, дорогой жених, что тебя интересую не я, а земли, которые ты получишь со мной в комплекте.
– Вряд ли вы, мисс Джа Лар, способны говорить о чём-то сложнее способов укладки волос.
И опять намёк: я знаю, зачем я здесь. Просто вы править собственными землями неспособны. Но это было грубо. Очень грубо. По моему мнению, Гарольт Бёрнс в этот момент перешёл границу, после которой "вы просто не так меня поняли" превращается в "я вас намерено оскорбил".
Я ответила быстрее, чем успела подумать:
– Зато я не оскорбляю тех, с кем только что познакомилась. У всех свои достоинства, мистер Бёрнс.
Зря я так сказала, поняла я по потемневшему лицу жениха.
– Вивьен, что ты несёшь! – воскликнула мать. И тут же обратилась к Гарольту: – Вы её извините, она всю жизнь росла на Элизиуме, ещё не привыкла к тому, как вести себя в светском обществе.
– Да, я заметил, что Вивьен не хватает лоска, – кивнул жених. – Не то, что вы, вы настоящая светская львица.
Мать жеманно хихикнула.
– Это далось мне не сразу, я долго этому училась!
– И результат, так сказать, на лицо.
Мать захихикала ещё сильнее. Да он над ней издевается, поняла я. Над ней, надо мной, над всей нашей семьёй. Он смотрит на нас свысока, и даже не пытается этого скрывать. Видимо, положение семьи и правда не самое лучшее.
Открылась дверь и вернулся отец со своим юристом. Они сели за стол.
– Может быть, хотя бы чашку чая?
– Спасибо, не стоит. Давайте приступим к делу.
И они приступили. Снижение аренды на нашей планете для Бёрнсов; получение солидной скидки на добытое на Лаборе топливо; разделение имущества в случае развода, штрафы с обеих сторон в случае расторжения помолвки... Отдельно обсуждались пункты, по которым в случае моей смерти имущество к Бёрнсам не переходило – с помощью этой статьи родители пытались защитить мою жизнь. Меня это пугало. Если перед свадьбой ты думаешь о том, какой бы пункт включить в брачный контракт, чтобы тебя не убили, то со свадьбой явно что-то не так.
Разговор тянулся, обе стороны сыпали цитатами из кодексов и статьями законов, но никто ни разу даже не назвал моего имени. Только "невеста" и "супруга". Максимально формально и обезличенно.
– Ну что ж, если обе стороны всё устраивает, давайте подпишем соглашение о помолвке, – сказал, наконец, Гарольт. Юрист протянул мне планшет с согласованным договором. – Мисс Джа Лар, приложите свой пальчик.
Вопрос был риторическим и ничего кроме "Да, конечно" от меня и не ожидалось. Но я ответила:
– Нет.
Повисшая тишина была настолько густой и осязаемой, что её можно было резать, как пирог, и раздавать нуждающимся на шумных заводах. Гарольт открыл было рот, чтобы спросить что-то, но я его опередила:
– Не знаю, как принято заключать браки у вас, но для меня брак – это ещё и союз с человеком. Потому мне нужно... поближе познакомитья с женихом.
– Вивьен, у мистера Бёрнса нет времени на это, – прошипела мать. – Он же сам тебе об этом сообщил.
Отец одарил меня тяжёлым взглядом. Он был очень сдержанным человеком, практически никогда не повышал голос, и тяжёлый взгляд от него тянул минимум на пощёчину.
– Мисс Джа Лар, вот же он я, – произнёс Гарольт, разводя руками и улыбаясь. – Любуйтесь. Что вам ещё требуется? – Он хитро улыбнулся. – Может, мне раздеться?
Один из юристов Гарольта закашлялся, стараясь скрыть смех. На такие подначки существует единственный вариант ответа, и я, пожав плечами, ответила:
– Раздевайтесь.
Повисшую в зале тишину можно было есть ложками.
– Вивьен! – воскликнула, наконец, мать. – Что ты...
– Нет-нет, – жених поднял руку, останавливая её. – Пусть продолжает. Что, устроим пылкое знакомство прямо здесь?
Если он думал, что может меня смутить таким вопросом, то он крупно заблуждался. Я выросла на Элизиуме. Я не боялась острых тем.
– Значит, на пылкое знакомство у вас время есть, а на прогулку – нет? – спросила я.
– Вивьен, встань, – произнесла мать очень тихо. Но этот голос сообщил мне, что она не просто зла, она в бешенстве.
– Конечно, – кивнула я. – Со своим женихом.
Мать встала.
– Выходим. Вместе. Быстро.
Её пальцы больно сжали моё плечо, так, что не вырваться. Эх, кажется, меня и правда занесло. Пришлось встать. Но прежде, чем мы с матерью вышли из-за стола, Гарольт подал голос.
– Миссис Джа Лар, – произнёс он тихо. – Пожалуй, мне и правда стоит пройтись с мисс Джа Лар по станции. Думаю, у меня есть полчаса.
Торжества я не испытала. Не о таком начале знакомства я мечтала. Я смотрела, как жених неторопливо отодвигает стул, встаёт, подходит ко мне. Он вновь окинул меня всё тем же холодным оценивающим взглядом.
– Ну, и куда мы направимся? – спросил он меня сухо.
Я сглотнула и произнесла максимально вежливо:
– Позвольте мне показать вам станцию.
– Ведите, – ответил он, предлагая мне локоть. – Надеюсь, я не буду скучать.
Когда мы покидали зал, я краем глаза заметила, что за нами следуют телохранители. Парочка моих, парочка его.
"Наедине" аристократов частенько подразумевает целую ораву бессловесных слуг, притворяющихся глухими.
Глава 3
Мы шли по тем же коридорам, но в другом направлении. Гарольт был выше меня, но ненамного, и идти, держа его под руку, было удобно.
Он смотрел по сторонам с лениво-недовольным выражением лица. Космическими станциями его было не удивить.
– Что ж, Вивьен. Мне не нужна жена, которая будет упражняться на мне в остроумии.
– А мне не нужен такой муж, – ответила я. – Я за взаимное уважение.
– Вы меня перебили, – заметил он. Его рука под моей ладонью напряглась. – И вы не в том положении, чтобы диктовать свои условия. Вы ведь знаете, что против Джа Лар открыто дело?
Конечно, я знала. С тех пор, как средства массовой информации развернули масштабную компанию по обвинению моей семьи в сотрудничестве с кланом Умбра, нас отстранили от Совета ГалКонСи и ограничили полёты по Галактике.
Сотрудничество с Умброй – одно из самых опасных обвинений, какие только можно представить. Их союзники автоматом объявлялись террористами, у них отнимали земли, их отправляли в вечные ссылки на астероидные рудники.
Но мы не сотрудничаем с Умброй, я была в этом уверена, и все обвинения были лишь попытками очернения нашей репутации, не более того. Ни один из судов не найдёт доказательств, и ГалКонСи придётся извиниться и снять с нас все ограничения. Об этом я и сообщила Гарольту.
– Не может быть доказательств, – фыркнул он. – Да вы даже глупее, чем показались мне поначалу.
– Вы хотите сказать, – игнорируя оскорбление, спросила я, – у них есть доказательства? Откуда?
– Вы совершенно не разбираетесь в политике, – сообщил Гарольт. Мы встали на травалатор и теперь ехали по направлению к смотровой площадке. – ГалКонСи не нужны доказательства. При желании, любые доказательства изготавливаются за несколько дней, недель, максимум – за месяц.
– Но почему мы?
– А вот это уже правильный вопрос. – Гарольт даже улыбнулся. – Потому что ваша семья слаба. Ваша мать, давайте уж начистоту, полнейшая дура. Ваш отец поумнее. Но это нельзя назвать заслугой. Трудно обладать интеллектом меньше нуля, знаете ли. Ваш отец не разбирается в интригах, в политике. Он прям, как палка. И при всём при этом он владеет системой, в которой есть планета и несколько спутников, годных для жизни и для добычи ископаемых. Огромное богатство – и полнейшие болваны в управлении. Естественно, в ГалКонСи найдутся люди, желающие прибрать это богатство к рукам.
– И они пытались убить мою семью?
-- Вы про несчастный случай, что произошёл с вашими братом и сестрой? -- спросил Гарольт. -- Да, это возможно. Пытались убить вашу семью, когда это не вышло и охрана усилилась, они решили обвинить вас в сотрудничестве с Умброй -- трудно придумать преступление серьёзнее.
Мы вышли на смотровую площадку. Подошли к гигантским иллюминаторам, за которыми расстилались необъятные поля облаков и звёздное небо. Гарольт опёрся на перила, глядя перед собой. Пейзаж за окном медленно поворачивался.
-- Какая на Лаборе сила тяжести?
-- Пять стандартных.
-- Трудно представить, кто там живёт.
-- Лаборийцы мало похожи на людей.
-- Я слышал, -- произнёс Гарольт, -- что на Лабору спускаются только роботы, а вы наблюдаете за всем с орбиты.
Я кивнула.
-- Это вынужденная мера. Нам с вами на планету лучше не попадать. При такой гравитации мы не сможем ходить, да и чувствовать себя будем... ужасно. Впрочем, лаборийцам в невесомости будет ещё хуже, чем нам.
Мы простояли у иллюминатора, молча глядя вниз.
-- Ну что, мисс Джа Лар, -- спросил Гарольт, и в голосе его слышалось ехидство, -- вы всё ещё хотите выдвигать какие-то требования? Я улечу, а с ГалКонСи вам разбираться придётся самим.
Звучало чертовски похоже на шантаж.
-- Но если обвинения в сотрудничестве -- лишь ложь и интриги, как вы защитите нас? -- спросила я.
Мне хотелось спросить другое: а не вы ли стоите за этими интригами, мистер Бёрнс?
– В отличие от вашего отца, я разбираюсь в политике. И у моей семьи есть власть. Достаточная, чтобы закрыть рот лжецам в ГалКонСи.
Он повернулся. Замер в расслабленной позе, облокотясь на перила, и смотрел на меня.
– Не скажу, чтобы я жаждал жениться на вас, – заметил он. – Вы не в моём вкусе. Мне нравятся высокие блондинки с тонкими чертами лица. Жаль, вы не пошли в мать.
– Я и не жду симпатии, – ответила я. – На самом деле, было бы идеально, если бы вы отпустили меня получать образование, а потом работать. А я бы не лезла в ваши дела и дала вам полную свободу.
– Даже так? – спросил Гарольт.
– Вы женитесь на Лаборе. Я выхожу замуж за безопасность. Давайте сойдёмся на том, что мы оба не в восторге от этого брака, и попробуем как-нибудь договориться.
– А вы, значит, не в восторге? – почему-то удивлённо поинтересовался Гарольт. Я чуть не засмеялась.
– А должна быть? Уж простите, но вы не ведёте себя, как жених мечты...
Гарольт распрямился, пожал плечами и пошёл прочь.
Первые несколько мгновений я не верила, что он уходит. Мы же только что разговаривали. Мне казалось, что сейчас он обернётся, спросит "почему вы стоите?" или скажет идти за ним.
Но он просто уходил. Не оборачиваясь.
– Эй, постойте, – окликнула его я. Он не обратил внимания. – Подождите!
Без толку. Пришлось чуть ли не бежать за ним, чтобы догнать.
– Почему вы уходите?
– Я потерял интерес, – ответил он, не глядя на меня.
– Потеряли интерес к чему? К разговору?
– К браку.
– Что? – растерялась я.
Гарольт остановился посреди коридора, привалился спиной к стене, и вновь внимательно посмотрел на меня.
– Может, я пообщался с вами и передумал? К чему мне нужна женщина, которая со мной спорит, замуж за меня выходить не желает, при этом качает права, глупа, как пробка, да ещё и дурна собой? Я тут практически благотворительностью занимаюсь, и никакой благодарности в ответ.
Сказать, что я была в шоке, значило не сказать ничего. Гарольт же печально смотрел в стену где-то над моей головой.
– То есть, – спросила я, – вам и Лабора не нужна?
– Вот осудят вас, посадят, начнут распределять сферы влияния, возможно, и мы тогда сможем получить долю планеты... К чему я страдаю, в самом деле.
Он повернулся и пошёл прочь, а я так и стояла, в замешательстве глядя ему вслед. Позже мать сказала, что я должна была бежать за ним, падать в ноги, целовать ботинки и умолять о прощении. Одна беда: я всегда плохо умела умолять. Там, где я выросла, люди общались иначе.
Глава 4
Гарольт и правда улетел. Когда я пришла в приёмную залу, там не было никого, кроме кучки растерянных слуг и парочки роботов, лениво подметавших полы.
Мать появилась позже, вся дрожащая от возмущения. Увидев меня, она закричала:
– Ты убиваешь нас просто, понимаешь?! Убиваешь! Ты знаешь, каких сил стоило твоему отцу договориться об этой помолвке? Два месяца работы, два месяца, и ты всё рушишь за несколько минут!
– Но я же ничего не сказала, – проговорила я. – Ничего особенного...
– Ничего особенного для неотёсанных деревенщин с Элизиума! – Мать обессилено рухнула на стул. – Ты просто тупа, непроходимо тупа. За что мне такое наказание, за что... Была бы тут... – она осеклась. Глянула на меня искоса и отвела взгляд. Я поняла её и так. "Была бы тут Вивека, она бы всё сделала идеально". Порой мне казалось, что мать злится на меня за то, что именно я жива, а её любимая старшая дочь – нет.
– Вот ты можешь сказать, зачем ты всё это устроила? Не могла промолчать?
– Но ведь он сам...
– Что он сам, что? – взвилась мать. – Матом на тебя не орал, руку не поднимал!
– Но он шпильки отпускал...
– Пфе, шпильки! Ты как вообще жить собираешься, если на шпильки истерику устраиваешь?!
– Я не устра...
– Нет, устраиваешь! – Она не давала мне договорить. – Ты думаешь, мне с твоим отцом просто? Нужно было взять себя в руки, заткнуть рот и молчать в тряпочку! Ради мужчины, который тебя спасает, можно и потерпеть! Если бы я не научилась молчать, так и сидела бы на Сильфиде! Если бы вообще выжила там!
Глядя на мать, очень сложно было согласиться с тем, что она "научилась молчать".
Мать открыла рот, чтобы сказать ещё что-то, но тут дверь залы распахнулась, и на пороге появился отец.
Интересно было наблюдать, как при его появлении меняется мать. Она тут же выпрямилась, расправила плечи, придала лицу сдержанно-холодное выражение. Даже тон её голоса изменился.
– В общем, ты должна подготовить текст извинения перед Гарольтом, – произнесла она спокойным тоном истинной леди. – Дашь мне прочитать. А потом поправим его, запишем и отправим. Поняла?
– Нинетта... – позвал отец. Он казался ещё мрачнее, чем утром. Голос его звучал хрипло и глухо.
– Вулфред, – на губах у матери на мгновение появилась тонкая улыбка, но тут же пропала. – Я объясняла Вивьен, как правильно себя вести. Всё-таки, образование на Элизиуме не пошло ей на пользу. Думаю, нам стоит пригласить специалиста и оплатить курс светских манер. Лучшего специалиста.
– Средства заморожены, – отрезал отец. Мать тут же умолкла и застыла, словно мраморное изваяние. Она явно хотела что-то ещё сказать, но не решалась.
Отец, прихрамывая, подошёл к столу. Пальцы его пробежались по запястью. Он смотрел прямо перед собой, словно видел в воздухе что-то незаметное нам: читал что-то с помощью импланта.
Моё запястье начало покалывать. Перед глазами всплыло изображение: письмо от отца. Сквозь полупрозрачное уведомление я видела, как вздрогнула рука матери: она тоже получила сообщение.
Кончиками пальцев я пробежалась по запястью, открывая сообщение. Просмотрела верхние строчки. Приказ... Семью Джа Лар и всех советников... поместить под домашний арест... запрет покидать систему... до завершения разбирательства... в соответствии с решением совета, прошедшего такого-то числа...
Пока я читала, отец отодвинул один из стульев и сел за стол с тяжёлым вздохом. Он сцепил пальцы перед собой, прикрыл глаза. Щипком я смахнула письмо, и оно уменьшилось и улетело прочь. Я посмотрела на мать: она казалась бледной и потерянной.
– Это... из-за Вивьен? – спросила она наконец.
