– Могут, но предпочитают Галлахенов, – очень серьёзно ответил наместник.
– Почему?
– Кто же поймёт волю выдуманных богов, – пожал плечами Оберон Санкар.
– А Галлахены, когда с ними связывались – это не было для них опасно? Они не сходили с ума?
– Вам интересно, не превращались ли они в ортодоксов?
Я кивнула.
– Нет, мисс Джа Лар, – улыбнулся Оберон Санкар, и в этой улыбке проскользнуло что-то очень шандаровское. – Ортодоксы появились совсем недавно. Лет десять. Ни в одной легенде такого не было.
Он не отходил от этих фотографий, не предлагал посмотреть на следующее изображение. Словно ждал, пока я налюбуюсь на пугающие, будто вынырнувшие из кошмара, лица сильфов. Несуществующих сильфов, разумеется. Появляющихся только в легендах.
Мне казалось, что в этом была разгадка. Некий намёк, который мне посылал Оберон Санкар. Он не мог говорить прямо, пока за нашими спинами стояли джангайские телохранители. И если я хотела получить от него информацию, я должна была играть по его правилам.
– Впечатляет, да? – спросил наместник.
– Жутко, – кивнула я.
– Похоже на приход от джангайской сихры, – произнёс он неожиданно. – Хорошо, что её запретили.
Я подняла брови, не понимая, с чего такая резкая смена темы. Но тут один из джангайцев за моей спиной произнёс:
– Вовссссссе нет. Сихра снишшшшала уровень пресссступности.
– А разшишшшшала мосссски людям, – ответил второй.
– Што са всдор! – первый джангаец тут же повернулся ко второму. – Она не расшишшшшала моски, а помогала расслабисса…
– Ты шшшто, сихрокур?
– Беднякам нушшшшно расслабиссса. Если сапретить сихру, они нащинают её рассссстить ссссами. Рассстёт прессссступносссссть…
– Всдор! Прессступносссссть рассссстёт ис-са сихры!..
Несколько секунд – и джангайцы заспорили так яростно, что перешли на родной язык. Оберон Санкар взял меня под локоток и отвёл буквально на полметра в сторону – к следующей фотографии:
– Цветной лёд Сильфиды. Очень интересный феномен, о котором нам, несомненно, стоит поговорить. Приглядитесь к изображению, – а потом, пока я смотрела на фотографию плывущих по озеру айсбергов, наклонился к моему уху заговорил уже шёпотом, едва слышно: – У нас есть пара минут, мисс Джа Лар, пока они спорят. Не будем терять время. Вам нужно, – последнее слово он произнёс еле слышно: – бежать.
– Почему? – спросила я тоже шёпотом.
– Они схватят вас.
– Кто?
Оберон Санкар вновь заговорил громко:
– Это озеро Эльма, к северу от Альмиды. – И тут же перешёл на шёпот: – ГалКонСи. Они десятилетиями охотились на Галлахенов.
– ГалКонСи? Мать говорила, что это делали вы, Санкары.
– Мои предки выполняли приказ. Такова цена, которую они заплатили за власть. Они ловили Галлахенов и отдавали ГалКонСи, ГалКонСи их увозили.
Я похолодела. Так вот почему моя мать путешествовала с табором бродячих музыкантов. Дело было не в бедности – а в опасности. Она скрывалась и скиталась, пока вдруг не встретила моего отца…
– Куда увозили? – спросила я.
– Я не знаю, куда, правда. Слухи разные. О тайных лабораториях, подпольных тюрьмах… – Вдруг я поняла, что стало как-то подозрительно тихо – и Оберон Санкар повысил голос: – Если вы посмотрите на эту горную гряду, то увидите здесь яркие полосы рыжего между чёрными слоями. А вот эта зелёная полоса указывает на следы меди…
Джангайцы за нашими спинами снова яростно заспорили, и Санкар зашептал:
– Я не знаю, что там. Я даже места не знаю.
– И не пытались узнать, – добавила я. Меня трясло мелкой дрожью.
– Вам нужно бежать, мисс Джа Лар. Я могу обезвредить ваших телохранителей.
– Вы? – шепнула я. – Двух джангайцев?
– Могу и трёх, – он улыбнулся, и в его улыбке скользнуло что-то шандаровское. – Но вам нужно будет бежать за мной очень быстро и не останавливаться. Лучше разуйтесь прямо сейчас. Скажите, что ногу натёрли…
Я посмотрела на него внимательно и отступила на полшага.
– А почему вы решили, что я вам поверю? – спросила я. – Если ваша семья поколениями охотилась на мою?
Какой-то частью сознания я понимала, что вопрос глупый, что Санкар очевидно рискует сейчас и пытается помочь. Но во мне говорила обида – за себя, за мать, за предков. Матери он моей пытался помочь, когда на неё охотились? А её родне? Или стоял в стороне и не вмешивался? И с чего он вдруг стал таким доброжелательным сейчас?
Он согласен построить заводы, которые разрушат планету, – что ему одна я и моя маленькая жизнь?
– Мисс Джа Лар, поверьте…
– Что с Вивекой?
– Она прилетела на Сильфиду пару недель назад. А потом её также схватили.
– С вашей помощью, мистер Санкар?
– Нет, мисс Джа Лар, я…
Я отступила ещё на пару шагов назад, мотая головой.
– Я не верю. Я не знаю, кому верить.
– Пожалуйста, позвольте вам помочь… – начал он, но не договорил. Осёкся, увидев выражение моего лица. Проследил за направлением моего взгляда и обернулся. К нам приближался Гарольт – быстро, широким шагом. И за ним шло ещё два джангайца.
Что бы ни хотел мне предложить Оберон Санкар, было уже поздно.
Гарольт даже не притормозил. Подхватил меня под локоть, развернул и повёл прочь.
– Мы спешим, – бросил он.
Я кинула растерянный взгляд на Оберона Санкара, уже начиная сожалеть о своей вспышке эмоций. Он лишь пожал плечами. Он сказал, что может победить трёх джангайцев – но в коридоре было четверо и Гарольт, и это для наместника, видимо, было уже чересчур.
Гарольт провёл меня по коридору, мы спустились на первый этаж, и я от неожиданности вздрогнула и вскрикнула.
По стёклам окон текли красные потоки. Сперва мне показалось, что это кровь, но потом…
– Не бойтесь, это просто дождь, – произнёс Оберон Санкар, оказавшись рядом.
– Почему он красный? – растерялась я.
Меня всё ещё трясло. Кровавые потоки на стёклах увязались в голове с пропавшими Галлахенами, и мне стало жутко.
– Песчаная буря подняла семена красного пустынного мха. Они смешались с водой – вот и получился такой эффект. Никакой мистики, хотя наши предки считали красный дождь дурным знамением.
– Ещё бы, – поёжилась я.
– У кого-нибудь есть зонты? – спросил Гарольт. – Мы не можем ждать.
Это “не можем ждать” неприятно кольнуло меня, и я снова посмотрела на Санкара. Его ответный взгляд был грустным. Поздно. Если я хотела сбежать, уже – поздно.
Нам принесли зонты, и мы вышли наружу. Кровавые капли бились о бетонное покрытие парковки, собирались в лужицы, ручейками текли между стыками плит. Мы прошли, лавируя между лужами, и теперь они уже не так пугали: я видела мутную воду, наполненную красноватой взвесью. Это была не кровь, хоть цветом и походила.
Мы поднялись по трапу, на котором уже начала собираться вода. Зашли во флаер. Дождь барабанил по крыше, создавая равномерный успокаивающий гул. Я села возле окна, на прежнее место, и выглянула наружу. За окном было сумрачно, словно кто-то выключил свет.
Оберон Санкар поднялся на борт вместе с нами. Он закрыл зонт и бросил его в подставку возле входа. Прошёл мимо меня – и я заметила красные пятна на его ботинках.
Гарольт повернулся и проследил за его движением, а потом произнёс:
– Извините, мистер Санкар, вы с нами не летите.
Я видела, как поднялись брови у наместника.
– Могу я узнать почему?
– Нет, – отрезал Гарольт. – Пожалуйста, покиньте флаер.
Повисла пауза, во время которой я смутно надеялась – сама не знала на что. А потом Санкар примиряюще улыбнулся, поднялся и вышел, забрав зонт. Я следила за тем, как он возвращался в администрацию ГалКонСи – по лужам, под зонтом – и чувствовала себя так, будто уходит моя последняя надежда.
Флаер задраил люки, и этот звук почему-то напомнил мне звук захлопнувшейся мышеловки.
А потом мы взлетели. За окном потянулись улицы – мокрые и пустые. Опустевшие театральные мостки. Лотки с брошенными товарами. Кое-где – мусор, утонувший в красных лужах.
Весь полёт Гарольт был занят. Он то общался с кем-то с помощью коммуникатора, то зависал, глядя в пустоту, – видимо, листал какие-то документы. Он записывал и отправлял кому-то целые монологи, но я не уверена, что он получал ответ…
Когда мы поднялись на наш этаж, Гарольт положил руку мне на плечо и произнёс:
– Пошли ко мне, – и прежде, чем я придумала причину для отказа, добавил: – Как же они меня достали. Сколько я с этим контрактом бьюсь…
– А почему ты с ним бьёшься? – спросила я.
– Слишком мало планет, подходящих для обогащения топлива. И большинство из них под защитой.
Мы вошли в комнаты Гарольта, и дверь захлопнулась за нашей спиной. Если мне отвели скромную спальню с ванной, то ему достались настоящие апартаменты с прихожей, баром и гостиной.
– Ничего себе, – выдохнула я, оглядываясь. – Чувствую себя так, будто меня ущемили в правах. – Гарольт повернулся ко мне, растёгивая пиджак, и я пояснила максимально нейтрально: – Моя комната скромнее.
– Переезжай, – великодушно предложил Гарольт, снимая пиджак и бросая его на диван. Он прошёл по гостиной до бара, достал бутылку – мне не было видно этикетки – и принялся наливать. – После всего этого мне просто необходимо выпить. Будешь?
Я помотала головой и осторожно присела на край дивана.
– Большинство пригодных планет под защитой, кроме Сильфиды? – вернула я разговор в интересующее меня русло.
Гарольт обернулся, глядя на меня и болтая почти прозрачную жидкость на дне стакана.
– Да, – отозвался он.
– А Сильфиду никто не защищает?
– Три года назад всем было плевать. ГалКонСи готовы были подписать бумаги. А потом что-то случилось. Я бился над этим договором три года. Три года! Все министры уже согласны, наместник согласен, документы подписаны – и опять они идут на попятный, придумав какую-то глупую отговорку!
“Ты пытаешься убить планету, – хотелось мне сказать. – И тебя беспокоит только то, что тебе мешают”.
– Хватит об этом, – сказал Гарольт, залпом выпивая свою неведомую жидкость. – Я добьюсь своего. Но сейчас хочу просто выбросить всё из головы и расслабиться. Иди сюда.
И я задала самый тупой из возможных вопросов. Я спросила:
– Зачем?
– Помоги мне расслабиться.
Я молчала.
– На корабле ты говорила, что поняла свои ошибки. Врала?
Я продолжала сидеть и молчать – пыталась подобрать подходящие слова.
– Тебе подсказать? Ладно, я сегодня добрый. Помоги мне раздеться, сделай мне массаж. Для начала.
Я коротко улыбнулась – не могла не хмыкнуть после его “для начала”.
– Я хочу переодеться, – сказала я. – Во что-нибудь более… романтичное. Подождёшь?
– Зачем тратить время на ерунду?
Я покачала головой.
– Мне так будет комфортнее. Я быстро.
И с этими словами я подошла к двери. Пошла – не побежала – и, видимо, в этом была моя ошибка. Потому что Гарольт успел быстрее: когда я коснулась ручки, он опёрся рукой о дверь, не давая ей открыться.
– Ты пытаешься сбежать, – он не спрашивал, а утверждал.
– Нет! – возразила я. – Я хочу… создать романтическое настроение, это же первый раз, и…
– Ты мне в глаза не смотришь.
Я повернулась к нему, подняла голову и посмотрела ему в глаза.
– И ты меня боишься.
Следующим жестом он швырнул в стену пустой стакан. Стакан был небьющимся, а такие либо остаются целыми в любой ситуации, либо разлетаются на миллион осколков. Этот решил разлететься. Я невольно проследила его полёт и фейерверк прозрачно-серебристых брызг.
Гарольт смотрел на меня, и когда я поворачивала к нему голову, шея едва двигалась. Мне казалось, что она поворачивалась щелчками, как плохо смазанный механизм.
– Никогда ты ко мне никакой симпатии не испытывала, не так ли? – в его голосе прозвучала насмешка – то ли надо мной, то ли над собой. – Ты маленькая лживая тварь, эгоистичная и неблагодарная, не так ли?
– Неправда!
Я бы никогда не врала, никогда не записывала то сообщение, если бы не мать. Впрочем, в том ли я возрасте, чтобы валить ответственность на мать?
Сама подчинилась, сама записала, сама влипла в эту историю.
И путей у меня теперь два.
Или играть свою роль до конца – или признаваться во всём.
– Ну давай, докажи, – сказал Гарольт, хватая меня за плечи. У него сильные руки, поняла я вдруг. Сильные и тренированные, хоть хватка и жёсткая. Больно не было, только страшно: я вдруг почувствовала, насколько он сильнее меня. Насколько мало ему нужно, чтобы сделать мне больно.
– Давай, посмотри мне в глаза и расскажи о своих чувствах.
У меня два пути, подумала я.
Врать или быть честной.
И я выбрала второй.
– Ты пугаешь меня, – ответила я.
– Пугаю? – спросил он, почему-то улыбаясь и сжимая пальцы на моих плечах сильнее. – Я ещё даже не начинал. Ну давай, скажи, ведь это так удобно: использовать кого-то, всё получать, ничего не отдавая взамен?
– Что я от тебя получала, кроме постоянной критики? – вспылила я.
– Так может, это было за дело? – сузив глаза, спросил он. Он сжал руки ещё сильнее. – Кто-то хотел быть достойным меня, или это тоже была ложь?
– Мне больно! – воскликнула я, хотя я сама не понимала, больно ли мне было – или всего лишь страшно? Он тут же отпустил меня, оттолкнув. Отошёл от двери и направился куда-то вглубь комнаты. И я совершила ошибку: я схватилась за дверную ручку и повернула её.
Заперто.
– Такая же фальшивая, как мать и сестра, – произнёс Гарольт за моей спиной. – Только менее красивая.
Я обернулась, старательно игнорируя эту шпильку, и заговорила:
– Гарольт, мне очень жаль, что всё так складывается. Но я всегда была человеком, которому требовалось время, чтобы начинать отношения. Я не умею резко прыгать в постель, может, это мой недостаток, а может, и достоинство. Ты хочешь, чтобы я сразу стала идеальной невестой, но я так не могу… Мне нужно почувствовать, что за мной ухаживают.
– Ухаживают? – повторил он, хмуро глядя на меня. – Я простил тебе твои загулы. Я вытащил тебя с астероидов. Спас от суда. Всё, что пожелаешь, – любые наряды, любая еда, хочешь лететь со мной – пожалуйста, хочешь увидеть Сильфиду – пожалуйста. Я защищал тебя от ГалКонСи! Думаешь, много кого пускают к ортодоксам? Я своим именем рисковал ради тебя!
Его голос становился всё громче, и на последней фразе он уже кричал. Я стояла, ошарашенно глядя на него. Ну не мог же он серьёзно… серьёзно делать всё ради меня из-за… из-за чего? Из-за чувств каких-нибудь? Да нет, глупость какая-то. Гарольт Бёрнс и чувства? Чувства ко мне? Ерунда. Не может быть такого.
– Мне не хватало… – я говорила, и это даже звучало глупо. – Слов.
– Тебе слова важнее поступков? – спросил он и отвернулся.
И в этот момент я дрогнула. А кто бы не дрогнул? Бывает, что и не любишь человека, и не нужен он тебе, но он говорит что-то такое, что ты просто не можешь уйти. Особенно если за твоей спиной закрытая дверь – но этот нюанс мы опустим.
– Гарольт, – произнесла я, подходя к нему. – Я же не понимаю, как ты ко мне относишься. Ты не говорил об этом. С тобой тоже сложно. Как и со мной, наверное. Я тебе очень благодарна за всё, что ты сделал. Я иногда чертовски плохо разбираюсь в людях.
Он повернулся и посмотрел на меня. Без злости, без раздражения – устало и задумчиво.
Он стоял, опираясь о стол, вытянув ноги, скрестив руки на груди. Потом он оттолкнулся, распрямился одним текучим движением. Он пошёл ко мне, и я стояла, не шевелясь.
– Почему?
– Кто же поймёт волю выдуманных богов, – пожал плечами Оберон Санкар.
– А Галлахены, когда с ними связывались – это не было для них опасно? Они не сходили с ума?
– Вам интересно, не превращались ли они в ортодоксов?
Я кивнула.
– Нет, мисс Джа Лар, – улыбнулся Оберон Санкар, и в этой улыбке проскользнуло что-то очень шандаровское. – Ортодоксы появились совсем недавно. Лет десять. Ни в одной легенде такого не было.
Он не отходил от этих фотографий, не предлагал посмотреть на следующее изображение. Словно ждал, пока я налюбуюсь на пугающие, будто вынырнувшие из кошмара, лица сильфов. Несуществующих сильфов, разумеется. Появляющихся только в легендах.
Мне казалось, что в этом была разгадка. Некий намёк, который мне посылал Оберон Санкар. Он не мог говорить прямо, пока за нашими спинами стояли джангайские телохранители. И если я хотела получить от него информацию, я должна была играть по его правилам.
– Впечатляет, да? – спросил наместник.
– Жутко, – кивнула я.
– Похоже на приход от джангайской сихры, – произнёс он неожиданно. – Хорошо, что её запретили.
Я подняла брови, не понимая, с чего такая резкая смена темы. Но тут один из джангайцев за моей спиной произнёс:
– Вовссссссе нет. Сихра снишшшшала уровень пресссступности.
– А разшишшшшала мосссски людям, – ответил второй.
– Што са всдор! – первый джангаец тут же повернулся ко второму. – Она не расшишшшшала моски, а помогала расслабисса…
– Ты шшшто, сихрокур?
– Беднякам нушшшшно расслабиссса. Если сапретить сихру, они нащинают её рассссстить ссссами. Рассстёт прессссступносссссть…
– Всдор! Прессступносссссть рассссстёт ис-са сихры!..
Несколько секунд – и джангайцы заспорили так яростно, что перешли на родной язык. Оберон Санкар взял меня под локоток и отвёл буквально на полметра в сторону – к следующей фотографии:
– Цветной лёд Сильфиды. Очень интересный феномен, о котором нам, несомненно, стоит поговорить. Приглядитесь к изображению, – а потом, пока я смотрела на фотографию плывущих по озеру айсбергов, наклонился к моему уху заговорил уже шёпотом, едва слышно: – У нас есть пара минут, мисс Джа Лар, пока они спорят. Не будем терять время. Вам нужно, – последнее слово он произнёс еле слышно: – бежать.
– Почему? – спросила я тоже шёпотом.
– Они схватят вас.
– Кто?
Оберон Санкар вновь заговорил громко:
– Это озеро Эльма, к северу от Альмиды. – И тут же перешёл на шёпот: – ГалКонСи. Они десятилетиями охотились на Галлахенов.
– ГалКонСи? Мать говорила, что это делали вы, Санкары.
– Мои предки выполняли приказ. Такова цена, которую они заплатили за власть. Они ловили Галлахенов и отдавали ГалКонСи, ГалКонСи их увозили.
Я похолодела. Так вот почему моя мать путешествовала с табором бродячих музыкантов. Дело было не в бедности – а в опасности. Она скрывалась и скиталась, пока вдруг не встретила моего отца…
– Куда увозили? – спросила я.
– Я не знаю, куда, правда. Слухи разные. О тайных лабораториях, подпольных тюрьмах… – Вдруг я поняла, что стало как-то подозрительно тихо – и Оберон Санкар повысил голос: – Если вы посмотрите на эту горную гряду, то увидите здесь яркие полосы рыжего между чёрными слоями. А вот эта зелёная полоса указывает на следы меди…
Джангайцы за нашими спинами снова яростно заспорили, и Санкар зашептал:
– Я не знаю, что там. Я даже места не знаю.
– И не пытались узнать, – добавила я. Меня трясло мелкой дрожью.
– Вам нужно бежать, мисс Джа Лар. Я могу обезвредить ваших телохранителей.
– Вы? – шепнула я. – Двух джангайцев?
– Могу и трёх, – он улыбнулся, и в его улыбке скользнуло что-то шандаровское. – Но вам нужно будет бежать за мной очень быстро и не останавливаться. Лучше разуйтесь прямо сейчас. Скажите, что ногу натёрли…
Я посмотрела на него внимательно и отступила на полшага.
– А почему вы решили, что я вам поверю? – спросила я. – Если ваша семья поколениями охотилась на мою?
Какой-то частью сознания я понимала, что вопрос глупый, что Санкар очевидно рискует сейчас и пытается помочь. Но во мне говорила обида – за себя, за мать, за предков. Матери он моей пытался помочь, когда на неё охотились? А её родне? Или стоял в стороне и не вмешивался? И с чего он вдруг стал таким доброжелательным сейчас?
Он согласен построить заводы, которые разрушат планету, – что ему одна я и моя маленькая жизнь?
– Мисс Джа Лар, поверьте…
– Что с Вивекой?
– Она прилетела на Сильфиду пару недель назад. А потом её также схватили.
– С вашей помощью, мистер Санкар?
– Нет, мисс Джа Лар, я…
Я отступила ещё на пару шагов назад, мотая головой.
– Я не верю. Я не знаю, кому верить.
– Пожалуйста, позвольте вам помочь… – начал он, но не договорил. Осёкся, увидев выражение моего лица. Проследил за направлением моего взгляда и обернулся. К нам приближался Гарольт – быстро, широким шагом. И за ним шло ещё два джангайца.
Что бы ни хотел мне предложить Оберон Санкар, было уже поздно.
Глава 51. Прода от 29.06.2022, 13:45
Гарольт даже не притормозил. Подхватил меня под локоть, развернул и повёл прочь.
– Мы спешим, – бросил он.
Я кинула растерянный взгляд на Оберона Санкара, уже начиная сожалеть о своей вспышке эмоций. Он лишь пожал плечами. Он сказал, что может победить трёх джангайцев – но в коридоре было четверо и Гарольт, и это для наместника, видимо, было уже чересчур.
Гарольт провёл меня по коридору, мы спустились на первый этаж, и я от неожиданности вздрогнула и вскрикнула.
По стёклам окон текли красные потоки. Сперва мне показалось, что это кровь, но потом…
– Не бойтесь, это просто дождь, – произнёс Оберон Санкар, оказавшись рядом.
– Почему он красный? – растерялась я.
Меня всё ещё трясло. Кровавые потоки на стёклах увязались в голове с пропавшими Галлахенами, и мне стало жутко.
– Песчаная буря подняла семена красного пустынного мха. Они смешались с водой – вот и получился такой эффект. Никакой мистики, хотя наши предки считали красный дождь дурным знамением.
– Ещё бы, – поёжилась я.
– У кого-нибудь есть зонты? – спросил Гарольт. – Мы не можем ждать.
Это “не можем ждать” неприятно кольнуло меня, и я снова посмотрела на Санкара. Его ответный взгляд был грустным. Поздно. Если я хотела сбежать, уже – поздно.
Нам принесли зонты, и мы вышли наружу. Кровавые капли бились о бетонное покрытие парковки, собирались в лужицы, ручейками текли между стыками плит. Мы прошли, лавируя между лужами, и теперь они уже не так пугали: я видела мутную воду, наполненную красноватой взвесью. Это была не кровь, хоть цветом и походила.
Мы поднялись по трапу, на котором уже начала собираться вода. Зашли во флаер. Дождь барабанил по крыше, создавая равномерный успокаивающий гул. Я села возле окна, на прежнее место, и выглянула наружу. За окном было сумрачно, словно кто-то выключил свет.
Оберон Санкар поднялся на борт вместе с нами. Он закрыл зонт и бросил его в подставку возле входа. Прошёл мимо меня – и я заметила красные пятна на его ботинках.
Гарольт повернулся и проследил за его движением, а потом произнёс:
– Извините, мистер Санкар, вы с нами не летите.
Я видела, как поднялись брови у наместника.
– Могу я узнать почему?
– Нет, – отрезал Гарольт. – Пожалуйста, покиньте флаер.
Повисла пауза, во время которой я смутно надеялась – сама не знала на что. А потом Санкар примиряюще улыбнулся, поднялся и вышел, забрав зонт. Я следила за тем, как он возвращался в администрацию ГалКонСи – по лужам, под зонтом – и чувствовала себя так, будто уходит моя последняя надежда.
Флаер задраил люки, и этот звук почему-то напомнил мне звук захлопнувшейся мышеловки.
А потом мы взлетели. За окном потянулись улицы – мокрые и пустые. Опустевшие театральные мостки. Лотки с брошенными товарами. Кое-где – мусор, утонувший в красных лужах.
Весь полёт Гарольт был занят. Он то общался с кем-то с помощью коммуникатора, то зависал, глядя в пустоту, – видимо, листал какие-то документы. Он записывал и отправлял кому-то целые монологи, но я не уверена, что он получал ответ…
Когда мы поднялись на наш этаж, Гарольт положил руку мне на плечо и произнёс:
– Пошли ко мне, – и прежде, чем я придумала причину для отказа, добавил: – Как же они меня достали. Сколько я с этим контрактом бьюсь…
– А почему ты с ним бьёшься? – спросила я.
– Слишком мало планет, подходящих для обогащения топлива. И большинство из них под защитой.
Мы вошли в комнаты Гарольта, и дверь захлопнулась за нашей спиной. Если мне отвели скромную спальню с ванной, то ему достались настоящие апартаменты с прихожей, баром и гостиной.
– Ничего себе, – выдохнула я, оглядываясь. – Чувствую себя так, будто меня ущемили в правах. – Гарольт повернулся ко мне, растёгивая пиджак, и я пояснила максимально нейтрально: – Моя комната скромнее.
– Переезжай, – великодушно предложил Гарольт, снимая пиджак и бросая его на диван. Он прошёл по гостиной до бара, достал бутылку – мне не было видно этикетки – и принялся наливать. – После всего этого мне просто необходимо выпить. Будешь?
Я помотала головой и осторожно присела на край дивана.
– Большинство пригодных планет под защитой, кроме Сильфиды? – вернула я разговор в интересующее меня русло.
Гарольт обернулся, глядя на меня и болтая почти прозрачную жидкость на дне стакана.
– Да, – отозвался он.
– А Сильфиду никто не защищает?
– Три года назад всем было плевать. ГалКонСи готовы были подписать бумаги. А потом что-то случилось. Я бился над этим договором три года. Три года! Все министры уже согласны, наместник согласен, документы подписаны – и опять они идут на попятный, придумав какую-то глупую отговорку!
“Ты пытаешься убить планету, – хотелось мне сказать. – И тебя беспокоит только то, что тебе мешают”.
– Хватит об этом, – сказал Гарольт, залпом выпивая свою неведомую жидкость. – Я добьюсь своего. Но сейчас хочу просто выбросить всё из головы и расслабиться. Иди сюда.
И я задала самый тупой из возможных вопросов. Я спросила:
– Зачем?
– Помоги мне расслабиться.
Я молчала.
– На корабле ты говорила, что поняла свои ошибки. Врала?
Я продолжала сидеть и молчать – пыталась подобрать подходящие слова.
– Тебе подсказать? Ладно, я сегодня добрый. Помоги мне раздеться, сделай мне массаж. Для начала.
Я коротко улыбнулась – не могла не хмыкнуть после его “для начала”.
– Я хочу переодеться, – сказала я. – Во что-нибудь более… романтичное. Подождёшь?
– Зачем тратить время на ерунду?
Я покачала головой.
– Мне так будет комфортнее. Я быстро.
И с этими словами я подошла к двери. Пошла – не побежала – и, видимо, в этом была моя ошибка. Потому что Гарольт успел быстрее: когда я коснулась ручки, он опёрся рукой о дверь, не давая ей открыться.
– Ты пытаешься сбежать, – он не спрашивал, а утверждал.
– Нет! – возразила я. – Я хочу… создать романтическое настроение, это же первый раз, и…
– Ты мне в глаза не смотришь.
Я повернулась к нему, подняла голову и посмотрела ему в глаза.
– И ты меня боишься.
Следующим жестом он швырнул в стену пустой стакан. Стакан был небьющимся, а такие либо остаются целыми в любой ситуации, либо разлетаются на миллион осколков. Этот решил разлететься. Я невольно проследила его полёт и фейерверк прозрачно-серебристых брызг.
Гарольт смотрел на меня, и когда я поворачивала к нему голову, шея едва двигалась. Мне казалось, что она поворачивалась щелчками, как плохо смазанный механизм.
– Никогда ты ко мне никакой симпатии не испытывала, не так ли? – в его голосе прозвучала насмешка – то ли надо мной, то ли над собой. – Ты маленькая лживая тварь, эгоистичная и неблагодарная, не так ли?
– Неправда!
Я бы никогда не врала, никогда не записывала то сообщение, если бы не мать. Впрочем, в том ли я возрасте, чтобы валить ответственность на мать?
Сама подчинилась, сама записала, сама влипла в эту историю.
И путей у меня теперь два.
Или играть свою роль до конца – или признаваться во всём.
– Ну давай, докажи, – сказал Гарольт, хватая меня за плечи. У него сильные руки, поняла я вдруг. Сильные и тренированные, хоть хватка и жёсткая. Больно не было, только страшно: я вдруг почувствовала, насколько он сильнее меня. Насколько мало ему нужно, чтобы сделать мне больно.
– Давай, посмотри мне в глаза и расскажи о своих чувствах.
У меня два пути, подумала я.
Врать или быть честной.
И я выбрала второй.
– Ты пугаешь меня, – ответила я.
– Пугаю? – спросил он, почему-то улыбаясь и сжимая пальцы на моих плечах сильнее. – Я ещё даже не начинал. Ну давай, скажи, ведь это так удобно: использовать кого-то, всё получать, ничего не отдавая взамен?
– Что я от тебя получала, кроме постоянной критики? – вспылила я.
– Так может, это было за дело? – сузив глаза, спросил он. Он сжал руки ещё сильнее. – Кто-то хотел быть достойным меня, или это тоже была ложь?
– Мне больно! – воскликнула я, хотя я сама не понимала, больно ли мне было – или всего лишь страшно? Он тут же отпустил меня, оттолкнув. Отошёл от двери и направился куда-то вглубь комнаты. И я совершила ошибку: я схватилась за дверную ручку и повернула её.
Заперто.
– Такая же фальшивая, как мать и сестра, – произнёс Гарольт за моей спиной. – Только менее красивая.
Я обернулась, старательно игнорируя эту шпильку, и заговорила:
– Гарольт, мне очень жаль, что всё так складывается. Но я всегда была человеком, которому требовалось время, чтобы начинать отношения. Я не умею резко прыгать в постель, может, это мой недостаток, а может, и достоинство. Ты хочешь, чтобы я сразу стала идеальной невестой, но я так не могу… Мне нужно почувствовать, что за мной ухаживают.
– Ухаживают? – повторил он, хмуро глядя на меня. – Я простил тебе твои загулы. Я вытащил тебя с астероидов. Спас от суда. Всё, что пожелаешь, – любые наряды, любая еда, хочешь лететь со мной – пожалуйста, хочешь увидеть Сильфиду – пожалуйста. Я защищал тебя от ГалКонСи! Думаешь, много кого пускают к ортодоксам? Я своим именем рисковал ради тебя!
Его голос становился всё громче, и на последней фразе он уже кричал. Я стояла, ошарашенно глядя на него. Ну не мог же он серьёзно… серьёзно делать всё ради меня из-за… из-за чего? Из-за чувств каких-нибудь? Да нет, глупость какая-то. Гарольт Бёрнс и чувства? Чувства ко мне? Ерунда. Не может быть такого.
– Мне не хватало… – я говорила, и это даже звучало глупо. – Слов.
– Тебе слова важнее поступков? – спросил он и отвернулся.
И в этот момент я дрогнула. А кто бы не дрогнул? Бывает, что и не любишь человека, и не нужен он тебе, но он говорит что-то такое, что ты просто не можешь уйти. Особенно если за твоей спиной закрытая дверь – но этот нюанс мы опустим.
– Гарольт, – произнесла я, подходя к нему. – Я же не понимаю, как ты ко мне относишься. Ты не говорил об этом. С тобой тоже сложно. Как и со мной, наверное. Я тебе очень благодарна за всё, что ты сделал. Я иногда чертовски плохо разбираюсь в людях.
Он повернулся и посмотрел на меня. Без злости, без раздражения – устало и задумчиво.
Он стоял, опираясь о стол, вытянув ноги, скрестив руки на груди. Потом он оттолкнулся, распрямился одним текучим движением. Он пошёл ко мне, и я стояла, не шевелясь.
