Солнце уже поднялось достаточно высоко, и его лучи пробивались сквозь выбитые стекла, создавая причудливую игру света и тени внутри.
– Там кто-то есть, – вдруг выдохнула она.
– Что? – Алек резко обернулся. – Где?
– В окне второго этажа. Я видела силуэт.
Все посмотрели туда, куда указывала Оливия, но окна были пусты. Только паутина покачивалась на легком ветру, да облупившиеся рамы печально торчали из проемов.
– Оли, там никого нет, – осторожно произнесла Саманта.
– Я видела! – настаивала Оливия. – Кто-то стоял у окна и смотрел сюда.
– Может, игра света, – предположил Чед. – Или отражение облаков в осколке стекла.
– Или ты начинаешь видеть своих призраков раньше времени, – добавил Алек с усмешкой, но в его голосе слышалась легкая напряженность.
Оливия собиралась возразить, но в этот момент их внимание привлек скрип. Резкий, металлический, словно кто-то царапал ржавым гвоздем по железу. Звук доносился откуда-то справа, со стороны бараков.
Все замерли.
Скрип повторился, затем послышался глухой стук, будто захлопнулась дверь. Или упала доска.
– Может, это ветер, – неуверенно произнесла Саманта, но даже она не выглядела убежденной. Ветер был слабым, едва шевелившим листву.
– А может, – протянул Чед, опуская телефон, – там правда кто-то есть. Бездомные, например. Или местные подростки, которые используют заброшенные здания как тусовочное место.
– Или сторож проверяет территорию, – добавил Алек. – Логично же. Место заброшенное, нужно следить, чтобы никто не залез.
Как по сигналу, из-за здания столовой показалась фигура. Пожилой мужчина лет шестидесяти, в потертой куртке цвета хаки и резиновых сапогах, медленно шел вдоль забора. В руках он держал длинную палку – может быть, трость, а может, просто крепкую ветку, которой он время от времени тыкал в землю или отодвигал разросшиеся кусты.
Лицо его было изборожденным глубокими морщинами, загорелым и обветренным, словно он провел всю жизнь на улице. Седые волосы торчали из-под старой бейсболки с выцветшим логотипом, а глаза – маленькие, серые, настороженные – внимательно следили за каждым движением.
Когда он заметил группу друзей, то остановился. На несколько долгих секунд повисло молчание. Мужчина смотрел на них с таким выражением, которое трудно было определить. Не то раздражение, не то беспокойство, не то... предупреждение?
– Добрый день, – первым нарушил тишину Алек, делая шаг вперед. – Мы гости глэмпинга. Просто гуляем по территории.
Старик медленно кивнул, но ничего не ответил. Его взгляд скользнул по каждому из них, задержался на Чеде с телефоном в руке, потом перешел на Оливию, все еще стоящую у забора.
– Вам сюда нельзя, – наконец произнес он. Голос был хриплым, низким, с сильным местным акцентом. – Это частная территория. Опасная зона.
– Мы знаем, – кивнула Саманта. – Мы не собираемся туда идти. Просто смотрим.
– Смотреть тоже не надо, – отрезал старик и сделал несколько шагов к ним. Теперь его можно было рассмотреть лучше. Под курткой виднелась клетчатая рубашка, на поясе болталась связка ключей, а на шее – какой-то амулет или медальон. – Особенно когда темнеет. После наступления темноты сюда лучше вообще не подходить.
– Почему? – не удержалась Оливия.
Старик посмотрел на нее долгим, тяжелым взглядом.
– Потому что здесь раньше случались... неприятности, – медленно произнес он, словно взвешивая каждое слово. – Этот лагерь закрыли не просто так. И с тех пор... – он помолчал, – ...с тех пор это место лучше оставить в покое.
– Какие неприятности? – Оливия сделала шаг вперед, и Чед инстинктивно схватил ее за локоть, останавливая.
– Разные, – уклончиво ответил старик. – Всякое бывало. Но главное – вам туда не нужно. Особенно ночью. Слышите? Особенно после темноты.
– Мы слышали, – заверил его Алек. – Мы не собираемся туда идти.
Старик кивнул, но все еще смотрел на них с подозрением, словно не веря. Затем его взгляд снова скользнул к административному зданию, и что-то мелькнуло в его глазах – страх? тревога? – но он быстро взял себя в руки.
– Вы тут долго еще? – спросил он.
– До понедельника, – ответил Чед. – Приехали на выходные.
– Хорошо. Наслаждайтесь отдыхом. Но держитесь подальше от старой части. И если услышите что-то странное ночью – не идите на звук. Просто оставайтесь в своих домиках. Понятно?
Он не стал дожидаться ответа. Развернулся и медленно, опираясь на палку, пошел прочь, обратно в глубину заброшенной территории. Друзья молча смотрели ему вслед, пока его фигура не скрылась за углом столовой.
– Ну и дед, – выдохнул Чед, нарушая тишину. – Прямо как из фильма ужасов. «Не ходите туда после темноты» – классика жанра.
– Он явно что-то знает, – задумчиво произнесла Оливия, не сводя глаз с места, где исчез старик. – Видели, как он смотрел на административное здание? Он боится его.
– Может, он просто старый параноик, – предположила Саманта. – Такие бывают. Работает сторожем, целыми днями один среди заброшенных зданий – мало ли что ему начинает мерещиться.
– Или он действительно знает что-то, о чем нам не рассказывают, – ответил Чед.
Алек хотел возразить, но Саманта его опередила:
– Знаете что? Давайте просто вернемся в домик. Я хочу поработать, вы можете поискать информацию о лагере в интернете, если вам так интересно, а вечером пойдем в ресторан нормально поужинать. Хорошо?
Это был голос разума, и все молча согласились. Но когда они разворачивались, чтобы уйти, Оливия бросила последний взгляд на административное здание. И снова, всего на мгновение, ей показалось, что в одном из окон второго этажа мелькнул силуэт.
На этот раз она промолчала.
После прогулки к заброшенной части лагеря друзья вернулись в домик, но встреча со сторожем не выходила у них из головы. Особенно у Оливии, которая всю дорогу обратно молчала, что-то обдумывая. Алек это знал – когда она замолкала, это означало, что в ее голове уже формировался план.
– Может, сходим пообедаем? – предложил Чед, когда они оказались на веранде домика.
Чед занимался спортом с четырнадцати лет, был в два раза выше и шире среднестатистического человека, а потому был голоден практически всегда. Друзья относились к этому с пониманием, хотя и не упускали возможности подколоть его за бесконечные перекусы.
– Я видел, что в ресторане сегодня какие-то праздничные мероприятия. Вырезание тыкв, кажется.
– Тыквы? – Оливия мгновенно ожила. – Точно! Сегодня же канун Хэллоуина!
– Технически, завтра канун, – поправил Алек. – Сегодня 30 октября.
– Все равно! Это же здорово. Я обожаю вырезать тыквы.
Саманта скептически подняла бровь.
– Сколько раз в жизни ты вырезала тыквы?
Оливия замялась, вспоминая.
В Великобритании, где она выросла, Хэллоуин праздновали совсем не так, как в Америке. Там это был скромный праздник – дети вырезали фонари из репы или брюквы (традиция, которую мало кто помнил), ходили по домам «гайзинг» – пели песни и рассказывали анекдоты за сладости. Никаких масштабных украшений домов, никаких костюмов за сотни долларов, никакой индустрии ужаса.
Когда Оливия переехала в Америку в шестнадцать лет, ее поразил размах. Здесь Хэллоуин был настоящим событием – целые районы превращались в декорации фильмов ужасов, магазины за месяц заполнялись костюмами и украшениями, а вырезание тыкв было почти ритуалом. Американцы относились к джек-фонарям серьезно: проводились конкурсы, выставки, мастер-классы. Тыквы вырезали всей семьей, делали из них настоящие произведения искусства.
В Англии же Оливия вырезала тыкву от силы пару раз, и то по настоянию школы. Репу никогда даже не пыталась – слишком твердая, да и традиция уже почти вымерла.
– Ладно, я не так часто вырезала тыквы, – призналась она наконец. – В последний раз в детстве, и мне активно помогали. Но я видела, как это делают в фильмах. Выглядит просто.
– Все выглядит просто в фильмах, – вздохнула Саманта, но улыбнулась. – Ладно, пойдемте. Мне тоже нужен перерыв от работы.
Ресторан преобразился. Когда друзья заходили завтракать, здесь только начинали развешивать украшения, а теперь помещение было полностью оформлено в хэллоуинском стиле.
Оранжево-черные гирлянды свисали с потолка, на столах стояли маленькие тыквы со свечами, а вдоль стен были расставлены декоративные чучела и скелеты. На барной стойке красовалась целая композиция из тыкв разных размеров, искусственной паутины и пластиковых пауков. Из динамиков доносилась тихая атмосферная музыка с завываниями ветра и поскрипыванием дверей.
Гости глэмпинга активно уплетали специальное праздничное меню. На соседних столиках можно было увидеть тыквенный суп-пюре с хрустящими семечками, запеченную индейку с клюквенным соусом, пасту с тыквой и шалфеем, яблочный пирог с корицей, украшенный взбитыми сливками в форме привидений. Особой популярностью пользовались тематические напитки: «кровавая» Мэри с сельдереем, тыквенный латте со специями, горячий яблочный сидр с палочкой корицы, и даже безалкогольный «ведьмин отвар» – фиолетовый лимонад с сухим льдом, создающий эффект дымящегося котла.
На первый взгляд все выглядело празднично и уютно. Но стоило приглядеться, и становилось заметно что-то странное.
Персонал двигался механически, без энтузиазма. Официантка, развешивающая последние гирлянды у окна, делала это с таким выражением лица, словно выполняла тяжелую, неприятную обязанность. Бармен за стойкой молча протирал бокалы, не поднимая глаз. Даже музыка, которая должна была создавать веселую атмосферу, звучала как-то гнетуще.
– Вы чувствуете? – тихо спросила Саманта, когда они устраивались за столиком у панорамного окна. – Как будто все здесь... напряжены.
Оливия огляделась. Саманта была права. В воздухе витало какое-то напряжение, которое невозможно было объяснить рационально. Люди улыбались, но улыбки не достигали глаз. Смеялись, но смех звучал натянуто.
– Может, они просто устали, – предположил Чед, хотя и сам выглядел неуверенным. – Разгар сезона, много работы...
– Или боятся, – перебила его Оливия, и все посмотрели на нее. – Вы заметили, как сторож говорил о старом лагере? Он не просто предупреждал нас об опасности. Он боялся. По-настоящему боялся.
Алек хотел возразить, но в этот момент к их столику подошел официант – молодой парень лет тридцати, с темными волосами и бледным лицом. На бейдже было написано «Кевин». Он протянул меню, но взгляд его был отсутствующим, устремленным куда-то мимо них.
– Добрый день, – произнес он монотонно. – Что будете заказывать?
– О, какое разнообразие! – Оливия оживленно пролистала меню. – Я возьму тыквенный латте и... что это за «сэндвич Франкенштейна»?
– Сэндвич с индейкой, беконом и авокадо, – автоматически ответил Кевин. – Подается с картофелем фри.
– Звучит отлично. Беру.
– Мне тыквенный суп, – сказала Саманта. – И яблочный пирог.
– Я возьму пасту с тыквой, – добавил Алек. – И горячий сидр.
Чед задумчиво изучал меню.
– А индейка – это целая порция или половина? Потому что я очень голодный.
– Полная порция, – ответил Кевин, но его взгляд снова скользнул к окну.
– Тогда индейку. И суп тоже. И пирог. И... – Чед оглянулся на друзей, поймав их усмешки, – ...ладно, пока хватит.
– Это не «пока хватит», это «на троих хватит», – фыркнула Оливия.
– Я занимаюсь спортом! – оправдался Чед. – Мне нужны калории.
– Тебе нужен отдельный грузовик с едой, – поддела его Саманта.
Остальные тоже сделали заказы, но Кевин, казалось, не слушал. Его взгляд снова и снова возвращался к окну, выходящему на лес. Саманта это заметила и, когда официант собирался уходить, не удержалась:
– Простите, вы что-то ищете там?
Кевин резко обернулся, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на страх. Он быстро взял себя в руки, натянув профессиональную улыбку.
– Нет-нет, просто... проверяю погоду. Обещали дождь к вечеру.
Но небо было ясным, и никаких признаков дождя не наблюдалось. Кевин это понял по их лицам, кивнул и поспешно удалился, так и не дождавшись дальнейших вопросов.
– Определенно что-то не так, – прошептала Саманта, проводив его взглядом. – Если честно, меня это уже начинает напрягать. Как же сервис, в конце-то концов? Мы гости. Он вообще слушал, что мы заказали?
– Записал же, – пожал плечами Чед. – Значит, слушал.
– Механически записал, – уточнила Саманта. – Разница есть.
– Может, он просто не любит свою работу, – предположил Алек. – Не все рождены быть официантами.
Повисла пауза, и Оливия, желая разрядить обстановку, спросила:
– Кстати, а у вас есть какие-нибудь семейные традиции на Хэллоуин?
Чед оживился.
– О, у нас был целый ритуал! Мама всегда пекла тыквенный пирог с утра, мы с отцом вырезали тыквы – у нас их было штук пять на крыльце. А вечером я шел за сладостями с соседскими детьми. Помню, один раз я оделся Бэтменом, а костюм оказался на размер больше. Я весь вечер спотыкался о плащ.
– Представляю, – усмехнулась Саманта. – Бэтмен, который не может ходить.
– Зато я собрал больше всех конфет, потому что все жалели меня, – гордо заявил Чед. – Стратегия сработала.
– У нас тоже была традиция, – кивнула Саманта. – Бабушка в Швейцарии всегда рассказывала страшные истории у камина. Она знала десятки легенд – про альпийских духов, про заколдованные озера. Я до сих пор помню историю про девочку, которая заблудилась в лесу и встретила белую даму...
– Стоп, не надо, – перебила ее Оливия. – Мы и так в лесу, окруженные заброшенными зданиями. Не хватало еще белых дам.
– А у тебя какие традиции были? – спросил Алек.
Оливия задумалась.
– В Англии Хэллоуин был скромнее. Но я помню, как мы с подругами один раз решили сами организовать вечеринку. Нам было лет двенадцать. Мы нашли в интернете рецепт «ведьминого зелья» и решили сварить его на кухне. В итоге у нас получилась какая-то зеленая жижа, которая воняла луком и пищевым красителем. Мама запретила нам заходить на кухню на месяц после того, как мы залили плиту.
Все рассмеялись, и атмосфера стала чуть легче.
– А самый забавный поход за конфетами? – продолжила Оливия. – У меня был случай, когда я пришла к одному дому, а там открыла дверь старушка и начала давать мне советы по костюму. Полчаса! Я стояла на пороге и слушала, как правильно должна выглядеть ведьма. В итоге она дала мне одну конфету и сказала в следующий раз приходить с правильной шляпой.
– У меня похожая история, – подхватил Алек. – Только мне мужик час рассказывал про то, что в его времена костюмы были настоящими, а не пластиковыми из магазина. Я тогда был одет Дартом Вейдером из супермаркета за двадцать баксов.
– Мне однажды вместо конфет дали яблоко, – вспомнил Чед. – Я был так разочарован, что чуть не заплакал. Яблоко! На Хэллоуин!
– Может, они заботились о твоем здоровье, – хихикнула Саманта.
Пока они делились воспоминаниями и смеялись, еда начала прибывать. Тыквенный суп Саманты оказался насыщенным и ароматным, паста Алека источала запах шалфея и чеснока, а сэндвич Оливии был огромным – два этажа начинки, из которых выглядывали листья салата. Чед смотрел на свою индейку с придыханием, словно увидел произведение искусства.
Они с энтузиазмом принялись за еду, обсуждая вкус, делясь кусочками, спорили о том, что лучше – тыквенный латте или горячий сидр. Оливия настаивала на латте, Алек защищал сидр, Саманта дипломатично заявила, что оба напитка хороши по-своему, а Чед сказал, что ему все равно, лишь бы вкусно было.
– Там кто-то есть, – вдруг выдохнула она.
– Что? – Алек резко обернулся. – Где?
– В окне второго этажа. Я видела силуэт.
Все посмотрели туда, куда указывала Оливия, но окна были пусты. Только паутина покачивалась на легком ветру, да облупившиеся рамы печально торчали из проемов.
– Оли, там никого нет, – осторожно произнесла Саманта.
– Я видела! – настаивала Оливия. – Кто-то стоял у окна и смотрел сюда.
– Может, игра света, – предположил Чед. – Или отражение облаков в осколке стекла.
– Или ты начинаешь видеть своих призраков раньше времени, – добавил Алек с усмешкой, но в его голосе слышалась легкая напряженность.
Оливия собиралась возразить, но в этот момент их внимание привлек скрип. Резкий, металлический, словно кто-то царапал ржавым гвоздем по железу. Звук доносился откуда-то справа, со стороны бараков.
Все замерли.
Скрип повторился, затем послышался глухой стук, будто захлопнулась дверь. Или упала доска.
– Может, это ветер, – неуверенно произнесла Саманта, но даже она не выглядела убежденной. Ветер был слабым, едва шевелившим листву.
– А может, – протянул Чед, опуская телефон, – там правда кто-то есть. Бездомные, например. Или местные подростки, которые используют заброшенные здания как тусовочное место.
– Или сторож проверяет территорию, – добавил Алек. – Логично же. Место заброшенное, нужно следить, чтобы никто не залез.
Как по сигналу, из-за здания столовой показалась фигура. Пожилой мужчина лет шестидесяти, в потертой куртке цвета хаки и резиновых сапогах, медленно шел вдоль забора. В руках он держал длинную палку – может быть, трость, а может, просто крепкую ветку, которой он время от времени тыкал в землю или отодвигал разросшиеся кусты.
Лицо его было изборожденным глубокими морщинами, загорелым и обветренным, словно он провел всю жизнь на улице. Седые волосы торчали из-под старой бейсболки с выцветшим логотипом, а глаза – маленькие, серые, настороженные – внимательно следили за каждым движением.
Когда он заметил группу друзей, то остановился. На несколько долгих секунд повисло молчание. Мужчина смотрел на них с таким выражением, которое трудно было определить. Не то раздражение, не то беспокойство, не то... предупреждение?
– Добрый день, – первым нарушил тишину Алек, делая шаг вперед. – Мы гости глэмпинга. Просто гуляем по территории.
Старик медленно кивнул, но ничего не ответил. Его взгляд скользнул по каждому из них, задержался на Чеде с телефоном в руке, потом перешел на Оливию, все еще стоящую у забора.
– Вам сюда нельзя, – наконец произнес он. Голос был хриплым, низким, с сильным местным акцентом. – Это частная территория. Опасная зона.
– Мы знаем, – кивнула Саманта. – Мы не собираемся туда идти. Просто смотрим.
– Смотреть тоже не надо, – отрезал старик и сделал несколько шагов к ним. Теперь его можно было рассмотреть лучше. Под курткой виднелась клетчатая рубашка, на поясе болталась связка ключей, а на шее – какой-то амулет или медальон. – Особенно когда темнеет. После наступления темноты сюда лучше вообще не подходить.
– Почему? – не удержалась Оливия.
Старик посмотрел на нее долгим, тяжелым взглядом.
– Потому что здесь раньше случались... неприятности, – медленно произнес он, словно взвешивая каждое слово. – Этот лагерь закрыли не просто так. И с тех пор... – он помолчал, – ...с тех пор это место лучше оставить в покое.
– Какие неприятности? – Оливия сделала шаг вперед, и Чед инстинктивно схватил ее за локоть, останавливая.
– Разные, – уклончиво ответил старик. – Всякое бывало. Но главное – вам туда не нужно. Особенно ночью. Слышите? Особенно после темноты.
– Мы слышали, – заверил его Алек. – Мы не собираемся туда идти.
Старик кивнул, но все еще смотрел на них с подозрением, словно не веря. Затем его взгляд снова скользнул к административному зданию, и что-то мелькнуло в его глазах – страх? тревога? – но он быстро взял себя в руки.
– Вы тут долго еще? – спросил он.
– До понедельника, – ответил Чед. – Приехали на выходные.
– Хорошо. Наслаждайтесь отдыхом. Но держитесь подальше от старой части. И если услышите что-то странное ночью – не идите на звук. Просто оставайтесь в своих домиках. Понятно?
Он не стал дожидаться ответа. Развернулся и медленно, опираясь на палку, пошел прочь, обратно в глубину заброшенной территории. Друзья молча смотрели ему вслед, пока его фигура не скрылась за углом столовой.
– Ну и дед, – выдохнул Чед, нарушая тишину. – Прямо как из фильма ужасов. «Не ходите туда после темноты» – классика жанра.
– Он явно что-то знает, – задумчиво произнесла Оливия, не сводя глаз с места, где исчез старик. – Видели, как он смотрел на административное здание? Он боится его.
– Может, он просто старый параноик, – предположила Саманта. – Такие бывают. Работает сторожем, целыми днями один среди заброшенных зданий – мало ли что ему начинает мерещиться.
– Или он действительно знает что-то, о чем нам не рассказывают, – ответил Чед.
Алек хотел возразить, но Саманта его опередила:
– Знаете что? Давайте просто вернемся в домик. Я хочу поработать, вы можете поискать информацию о лагере в интернете, если вам так интересно, а вечером пойдем в ресторан нормально поужинать. Хорошо?
Это был голос разума, и все молча согласились. Но когда они разворачивались, чтобы уйти, Оливия бросила последний взгляд на административное здание. И снова, всего на мгновение, ей показалось, что в одном из окон второго этажа мелькнул силуэт.
На этот раз она промолчала.
После прогулки к заброшенной части лагеря друзья вернулись в домик, но встреча со сторожем не выходила у них из головы. Особенно у Оливии, которая всю дорогу обратно молчала, что-то обдумывая. Алек это знал – когда она замолкала, это означало, что в ее голове уже формировался план.
– Может, сходим пообедаем? – предложил Чед, когда они оказались на веранде домика.
Чед занимался спортом с четырнадцати лет, был в два раза выше и шире среднестатистического человека, а потому был голоден практически всегда. Друзья относились к этому с пониманием, хотя и не упускали возможности подколоть его за бесконечные перекусы.
– Я видел, что в ресторане сегодня какие-то праздничные мероприятия. Вырезание тыкв, кажется.
– Тыквы? – Оливия мгновенно ожила. – Точно! Сегодня же канун Хэллоуина!
– Технически, завтра канун, – поправил Алек. – Сегодня 30 октября.
– Все равно! Это же здорово. Я обожаю вырезать тыквы.
Саманта скептически подняла бровь.
– Сколько раз в жизни ты вырезала тыквы?
Оливия замялась, вспоминая.
В Великобритании, где она выросла, Хэллоуин праздновали совсем не так, как в Америке. Там это был скромный праздник – дети вырезали фонари из репы или брюквы (традиция, которую мало кто помнил), ходили по домам «гайзинг» – пели песни и рассказывали анекдоты за сладости. Никаких масштабных украшений домов, никаких костюмов за сотни долларов, никакой индустрии ужаса.
Когда Оливия переехала в Америку в шестнадцать лет, ее поразил размах. Здесь Хэллоуин был настоящим событием – целые районы превращались в декорации фильмов ужасов, магазины за месяц заполнялись костюмами и украшениями, а вырезание тыкв было почти ритуалом. Американцы относились к джек-фонарям серьезно: проводились конкурсы, выставки, мастер-классы. Тыквы вырезали всей семьей, делали из них настоящие произведения искусства.
В Англии же Оливия вырезала тыкву от силы пару раз, и то по настоянию школы. Репу никогда даже не пыталась – слишком твердая, да и традиция уже почти вымерла.
– Ладно, я не так часто вырезала тыквы, – призналась она наконец. – В последний раз в детстве, и мне активно помогали. Но я видела, как это делают в фильмах. Выглядит просто.
– Все выглядит просто в фильмах, – вздохнула Саманта, но улыбнулась. – Ладно, пойдемте. Мне тоже нужен перерыв от работы.
***
Ресторан преобразился. Когда друзья заходили завтракать, здесь только начинали развешивать украшения, а теперь помещение было полностью оформлено в хэллоуинском стиле.
Оранжево-черные гирлянды свисали с потолка, на столах стояли маленькие тыквы со свечами, а вдоль стен были расставлены декоративные чучела и скелеты. На барной стойке красовалась целая композиция из тыкв разных размеров, искусственной паутины и пластиковых пауков. Из динамиков доносилась тихая атмосферная музыка с завываниями ветра и поскрипыванием дверей.
Гости глэмпинга активно уплетали специальное праздничное меню. На соседних столиках можно было увидеть тыквенный суп-пюре с хрустящими семечками, запеченную индейку с клюквенным соусом, пасту с тыквой и шалфеем, яблочный пирог с корицей, украшенный взбитыми сливками в форме привидений. Особой популярностью пользовались тематические напитки: «кровавая» Мэри с сельдереем, тыквенный латте со специями, горячий яблочный сидр с палочкой корицы, и даже безалкогольный «ведьмин отвар» – фиолетовый лимонад с сухим льдом, создающий эффект дымящегося котла.
На первый взгляд все выглядело празднично и уютно. Но стоило приглядеться, и становилось заметно что-то странное.
Персонал двигался механически, без энтузиазма. Официантка, развешивающая последние гирлянды у окна, делала это с таким выражением лица, словно выполняла тяжелую, неприятную обязанность. Бармен за стойкой молча протирал бокалы, не поднимая глаз. Даже музыка, которая должна была создавать веселую атмосферу, звучала как-то гнетуще.
– Вы чувствуете? – тихо спросила Саманта, когда они устраивались за столиком у панорамного окна. – Как будто все здесь... напряжены.
Оливия огляделась. Саманта была права. В воздухе витало какое-то напряжение, которое невозможно было объяснить рационально. Люди улыбались, но улыбки не достигали глаз. Смеялись, но смех звучал натянуто.
– Может, они просто устали, – предположил Чед, хотя и сам выглядел неуверенным. – Разгар сезона, много работы...
– Или боятся, – перебила его Оливия, и все посмотрели на нее. – Вы заметили, как сторож говорил о старом лагере? Он не просто предупреждал нас об опасности. Он боялся. По-настоящему боялся.
Алек хотел возразить, но в этот момент к их столику подошел официант – молодой парень лет тридцати, с темными волосами и бледным лицом. На бейдже было написано «Кевин». Он протянул меню, но взгляд его был отсутствующим, устремленным куда-то мимо них.
– Добрый день, – произнес он монотонно. – Что будете заказывать?
– О, какое разнообразие! – Оливия оживленно пролистала меню. – Я возьму тыквенный латте и... что это за «сэндвич Франкенштейна»?
– Сэндвич с индейкой, беконом и авокадо, – автоматически ответил Кевин. – Подается с картофелем фри.
– Звучит отлично. Беру.
– Мне тыквенный суп, – сказала Саманта. – И яблочный пирог.
– Я возьму пасту с тыквой, – добавил Алек. – И горячий сидр.
Чед задумчиво изучал меню.
– А индейка – это целая порция или половина? Потому что я очень голодный.
– Полная порция, – ответил Кевин, но его взгляд снова скользнул к окну.
– Тогда индейку. И суп тоже. И пирог. И... – Чед оглянулся на друзей, поймав их усмешки, – ...ладно, пока хватит.
– Это не «пока хватит», это «на троих хватит», – фыркнула Оливия.
– Я занимаюсь спортом! – оправдался Чед. – Мне нужны калории.
– Тебе нужен отдельный грузовик с едой, – поддела его Саманта.
Остальные тоже сделали заказы, но Кевин, казалось, не слушал. Его взгляд снова и снова возвращался к окну, выходящему на лес. Саманта это заметила и, когда официант собирался уходить, не удержалась:
– Простите, вы что-то ищете там?
Кевин резко обернулся, и в его глазах мелькнуло что-то похожее на страх. Он быстро взял себя в руки, натянув профессиональную улыбку.
– Нет-нет, просто... проверяю погоду. Обещали дождь к вечеру.
Но небо было ясным, и никаких признаков дождя не наблюдалось. Кевин это понял по их лицам, кивнул и поспешно удалился, так и не дождавшись дальнейших вопросов.
– Определенно что-то не так, – прошептала Саманта, проводив его взглядом. – Если честно, меня это уже начинает напрягать. Как же сервис, в конце-то концов? Мы гости. Он вообще слушал, что мы заказали?
– Записал же, – пожал плечами Чед. – Значит, слушал.
– Механически записал, – уточнила Саманта. – Разница есть.
– Может, он просто не любит свою работу, – предположил Алек. – Не все рождены быть официантами.
Повисла пауза, и Оливия, желая разрядить обстановку, спросила:
– Кстати, а у вас есть какие-нибудь семейные традиции на Хэллоуин?
Чед оживился.
– О, у нас был целый ритуал! Мама всегда пекла тыквенный пирог с утра, мы с отцом вырезали тыквы – у нас их было штук пять на крыльце. А вечером я шел за сладостями с соседскими детьми. Помню, один раз я оделся Бэтменом, а костюм оказался на размер больше. Я весь вечер спотыкался о плащ.
– Представляю, – усмехнулась Саманта. – Бэтмен, который не может ходить.
– Зато я собрал больше всех конфет, потому что все жалели меня, – гордо заявил Чед. – Стратегия сработала.
– У нас тоже была традиция, – кивнула Саманта. – Бабушка в Швейцарии всегда рассказывала страшные истории у камина. Она знала десятки легенд – про альпийских духов, про заколдованные озера. Я до сих пор помню историю про девочку, которая заблудилась в лесу и встретила белую даму...
– Стоп, не надо, – перебила ее Оливия. – Мы и так в лесу, окруженные заброшенными зданиями. Не хватало еще белых дам.
– А у тебя какие традиции были? – спросил Алек.
Оливия задумалась.
– В Англии Хэллоуин был скромнее. Но я помню, как мы с подругами один раз решили сами организовать вечеринку. Нам было лет двенадцать. Мы нашли в интернете рецепт «ведьминого зелья» и решили сварить его на кухне. В итоге у нас получилась какая-то зеленая жижа, которая воняла луком и пищевым красителем. Мама запретила нам заходить на кухню на месяц после того, как мы залили плиту.
Все рассмеялись, и атмосфера стала чуть легче.
– А самый забавный поход за конфетами? – продолжила Оливия. – У меня был случай, когда я пришла к одному дому, а там открыла дверь старушка и начала давать мне советы по костюму. Полчаса! Я стояла на пороге и слушала, как правильно должна выглядеть ведьма. В итоге она дала мне одну конфету и сказала в следующий раз приходить с правильной шляпой.
– У меня похожая история, – подхватил Алек. – Только мне мужик час рассказывал про то, что в его времена костюмы были настоящими, а не пластиковыми из магазина. Я тогда был одет Дартом Вейдером из супермаркета за двадцать баксов.
– Мне однажды вместо конфет дали яблоко, – вспомнил Чед. – Я был так разочарован, что чуть не заплакал. Яблоко! На Хэллоуин!
– Может, они заботились о твоем здоровье, – хихикнула Саманта.
Пока они делились воспоминаниями и смеялись, еда начала прибывать. Тыквенный суп Саманты оказался насыщенным и ароматным, паста Алека источала запах шалфея и чеснока, а сэндвич Оливии был огромным – два этажа начинки, из которых выглядывали листья салата. Чед смотрел на свою индейку с придыханием, словно увидел произведение искусства.
Они с энтузиазмом принялись за еду, обсуждая вкус, делясь кусочками, спорили о том, что лучше – тыквенный латте или горячий сидр. Оливия настаивала на латте, Алек защищал сидр, Саманта дипломатично заявила, что оба напитка хороши по-своему, а Чед сказал, что ему все равно, лишь бы вкусно было.
