— Твоё упрямство, — ответил он, его взгляд был внимательным, как будто он всматривался в неё глубже, чем просто в лицо. — Ты не веришь, даже когда сама стоишь на пороге чуда. Ты бы и чёрта заставила пройти через детектор лжи.
Кира снова усмехнулась.
— Ну, что плохого в том, чтобы быть скептиком? Это моя работа — проверять факты. Если всем верить на слово, ничего хорошего из этого не выйдет.
Максим кивнул, соглашаясь.
— Конечно. Я не спорю. Просто... это забавно. Ты такая... непробиваемая.
— Забавляю, значит? — фыркнула она, возвращаясь к ноутбуку. — Может, лучше объяснишь, что в этом тексте за странности? Разве в ваших ритуалах не должно быть рифм или... ну, каких-то магических схем?
— О, в фильмах так и должно быть, — с усмешкой заметил Максим, приблизившись к Кире чуть ближе. Его тёплое дыхание касалось её шеи, когда он продолжил: — На экране магия всегда выглядит красиво — ритуалы в рифму, заклинания звучат как стихи. Но в реальности всё не так поэтично. Слова магии чаще лишены этой напевной красоты, особенно если не касаться древнеславянских обрядов. А вот у славян действительно был свой стиль. Их заклинания, часто завязанные на песнопениях, были частью целого обряда. Для них магия — это не просто слова, это музыка, это движение, это жизнь.
Кира, слегка приподняв бровь, заинтересованно склонилась к нему поближе:
— Древнеславянские обряды? Ну, давай, удиви меня. Расскажи что-нибудь из их мифов.
Максим ненадолго замолк, словно собираясь с мыслями, а затем заговорил, его голос стал чуть ниже, почти бархатистым.
— У славян была богиня Мокошь — покровительница женщин, земли и воды. В народе считалось, что она может помочь в любви, в делах домашних и даже в защите от злых духов. Чтобы призвать её, женщины собирались у реки или у колодца, пели особые песни и плели косы из трав. Эти травы потом сжигали в костре, а пепел развевали по ветру. Вера была такой сильной, что считалось — если исполнить всё правильно, Мокошь ответит, благословит или защитит. Всё было пронизано символами: от песен до движений рук. Вот только такие ритуалы срабатывали не всегда. Могло быть и опасно — вызвать духа, который обернётся не защитником, а врагом. В магии всегда есть риск.
Кира внимательно слушала, её глаза округлились от лёгкого недоумения и волнения.
— Так значит, если что-то пойдёт не так, можно попасть в беду? — спросила она, слегка прикусив губу, отчего её голос прозвучал почти шёпотом.
Максим кивнул, его улыбка стала шире:
— Именно. Но такие ритуалы всё ещё связаны с песнопениями. Правда, есть одно «но» — чтобы магия сработала, важен не столько сам текст, сколько вера в него. Когда человек по-настоящему верит в слова, он словно подстраивается под поток древней силы, открывая врата в другой мир.
— Ты тоже читаешь свои заклинания нараспев? — внезапно спросила Кира, её голос стал тише, словно она уже знала ответ, но всё же нуждалась в подтверждении. — Я ведь помню тот случай на лестнице... это было похоже на... гипноз?
Максим ухмыльнулся, его глаза засверкали озорным блеском. Он медленно наклонился к ней ближе, их лица оказались всего в нескольких сантиметрах друг от друга. Затем он прошептал:
— Солнышко, — тихо сказал он, едва касаясь губами её лба, словно не мог удержаться от этого жеста, — тогда это был всего лишь лёгкий нашепт. Я не хотел тебя напугать, просто нужно было немного сбить твой настрой. А настоящие заклятия... — Максим остановился на этом слове, явно наслаждаясь его звучанием, словно смакуя каждую букву, — я бы никогда не стал применять на тебе. Это слишком опасно.
Кира чувствовала, как внутри всё переворачивается. Разговор о магии, заклятиях и опасности вызывал у неё странную смесь страха и возбуждения. Неужели всё это действительно существует? С ума сойти можно от одних только мыслей.
Максим, словно читая её мысли, слегка улыбнулся и добавил:
— Магия — это не то, с чем стоит играть. Один неверный шаг, одно неправильное слово — и последствия могут быть... катастрофическими.
Кира замерла. Она смотрела на него, как змея на опытного дудочника. Внутри неё бурлили эмоции, словно кто-то завёл неведомый механизм. Ещё немного, и она не выдержит. Что это с ней? Почему она не может устоять перед его присутствием? В его глазах была какая-то древняя, притягательная сила, которую она не могла игнорировать.
— Давай вместе посмотрим ритуал, — неожиданно предложил Максим, прерывая напряжённое молчание. — Ты можешь искать информацию, а я постараюсь вникнуть в суть на основе своего опыта. Может, что-то прояснится.
Кира кивнула, чувствуя, как её голос неожиданно охрип от переживаний:
— Хорошо, — ответила она, хотя понимала, что сейчас её внимание было далеко не на ритуале.
Глава 11
Кира устроилась на кровати, сжав в руках ноутбук так, словно он мог защитить её от всех странностей этого места. Нога нервно дёргалась, а рука то и дело тянулась к чашке, где уже давно не осталось и следа кофе. Последняя порция напитка, как и все предыдущие, давно испарилась, не оставив ни следа бодрости. Кофеин, вместо того чтобы разбудить, усиливал только одно — её раздражение и учащённый пульс.
Она прекрасно знала, что толку от этих литров кофе не было. Это был скорее ритуал, чем реальная потребность, но отказаться от него она не могла. Каждый новый глоток приносил только нервное подёргивание руки и чуть более ощутимую тахикардию. И всё же, упрямо сжимая холодную чашку, Кира продолжала пить. А кофе, упрямо напоминая о своей бесполезности, продолжал её подводить.
Макс устроился рядом, опираясь спиной на стену. В комнате, где Кира распахнула окно, впуская прохладный ночной воздух, было крайне свежо. Даже холодно. Но голова журналистки и экстрасенса кипела.
Старые часы на прикроватной тумбочке тикали громко и монотонно, как будто намеренно подчёркивали тягучее молчание. Звук отдавался в тишине, дробя напряжённую атмосферу на едва ощутимые удары. Комната будто дышала вместе с ними — медленно, тяжело, почти беззвучно.
— Почему всё так запутано? — бросила Кира, рвано закрывая очередную вкладку на экране. Её голос был резким, но в нём сквозила усталость. — Эти записи, карты, обрывки текстов… это даже не головоломка. Это какая-то чёртова лотерея с билетом без выигрыша.
Макс медленно поднял глаза от своего ноутбука. Его лицо было сосредоточенным, но он тоже выглядел уставшим.
— А ты чего ожидала? Что в запылённой деревне найдётся руководство для начинающих экстрасенсов? — Он усмехнулся, закрывая свой ноутбук. — Это всё-таки реальная жизнь, а не сценарий для твоего следующего репортажа.
Кира бросила на него острый взгляд, но не нашлась с ответом. Она раздражённо откинулась назад, ткнувшись головой в подушку.
— Реальная жизнь, говоришь? — Она посмотрела на потолок, который казался будто выкрашенным в тени. — Тогда почему всё это выглядит как набор штампов? Тайны, проклятия, жертвы. Слишком много совпадений, чтобы быть правдой.
Макс вздохнул и, пододвинувшись ближе, тихо проговорил:
— Может, это совпадения, а может, нет. Вопрос в другом: что ты собираешься делать?
— Например, вернуться в Москву, — отрезала она. — Мы здесь уже несколько дней, и всё, что узнали, — это кучи сказок, перепутанных с местной мифологией.
— Но ты же не уедешь, — уверенно произнёс Макс.
Её взгляд метнулся к нему.
— Почему ты так уверен?
Он пожал плечами:
— Потому что ты упрямая до ужаса. Пока не найдешь ответ, который тебя не устроит, даже и не подумаешь уехать. — Его голос звучал спокойно, но в нём чувствовалась твёрдость.
Кира хотела возразить, но что-то остановило её. Наверное, внутреннее понимание, что сейчас желания бросить все и уехать домой действительно не возникало. Макс был прав. Возможно, она действительно втянулась в эту историю сильнее, чем хотела бы себе признать.
Тишина повисла между ними, только звук старых часов нарушал её, как метроном, отсчитывающий время.
— Знаешь, что самое странное? — вдруг тихо сказала она, убирая светлые пряди волос с лица. — Я всегда считала, что у любой истории есть объяснение. Просто нужно копать глубже, собирать факты. Но здесь… здесь я впервые не уверена, что смогу всё объяснить.
Макс молча кивнул.
— Может, и не нужно всё объяснять, — заметил он. — Иногда достаточно просто поверить.
Кира прищурилась, не понимая, что он имеет в виду. Неожиданная усталость, так грамотно прикрывая кофе, подступала всё ближе, и она позволила себе расслабиться, чувствуя, как веки тяжелеют. Макс, не дождавшись ответа от журналистки, посмотрел на неё и тихо хмыкнул.
Как попугайчик.
Макси убрал ноутбук девушки и выключил настольную лампу. Комната погрузилась в полумрак, лишь слабый свет от единственного фонаря с улицы прорезал тени на стенах. За окном ветер шуршал в ветвях, а вдалеке слышалась деревенская ночь. Там шуршал лес, полнился звуками ветер и поскрипывали старые дома. Ночь в «Чертиках» продолжалась, и впереди у них был ещё один день, полный загадок.
***
Кира проснулась от того, что яркий солнечный свет безжалостно ударил ей в глаза, вынуждая зажмуриться ещё сильнее. Она инстинктивно попыталась перевернуться, уйти от этого нарушителя сна, но неожиданно наткнулась на чью-то руку. Рука легко обвила её талию, ничуть не смутившись столкновению. На несколько секунд журналистка замерла, словно не могла понять, где находится. Потом мозг начал выдавать воспоминания фрагментами: ноутбук, тексты, Макс.
Рука на её талии принадлежала экстрасенсу, который, судя по всему, спал так же безмятежно, как будто они были не в странной деревне с кучей подозрительных легенд, а в каком-нибудь уютном спа-отеле. Он подтянул её ближе, невольно, во сне, словно это был естественный жест. Такой естественный, что у Киры закипела злость.
И самое неприятное, что причина злости была вовсе не в прикосновении — журналистка прекрасно понимала, что во сне за себя не отвечает даже экстрасенс. Злило девушку, что такая привычка выдает в Максе мужчину, привыкшего проводить ночи с женщинами. Или женщиной. Одинаково злило и то, и то, но еще больше гнева вызывало, что Кира вообще чувствовала негатив по этой причине. Какая ей вообще разница, как он ночи проводит? И с кем?
Она осторожно убрала его руку, приподнявшись на локте. Голова гудела, шея неприятно ныла после ночи, проведённой в одной позе. Макс же, как ни странно, выглядел так, будто ему всё в этом мире было идеально: расслабленный, спокойный, с лёгкой улыбкой на губах. Одна рука прикрывала лицо от солнечных лучей, другая всё ещё угрожающе близко лежала на одеяле рядом с её бедром.
Кира фыркнула про себя и уже собралась встать, как дверь распахнулась с такой силой, что всё происходящее мгновенно отошло на второй план.
— Я что-то нашёл! — с порога заорал Артём, растрёпанный, в мятых спортивных штанах и с футболкой, перекошенной на одно плечо. Молодые парни любили такой оверсайз, и оператор не был исключением. Он был настолько возбуждён, что, казалось, бежал к ним без остановки, лишь бы выдать свою новость.
Кира дернулась от неожиданности, а резко проснувшийся Макс с прищуром посмотрел на незваного гостя.
— Ты вообще спал? — устало спросила журналистка, потирая виски.
— Спать? Серьёзно? — Артём выглядел оскорблённым до глубины души. — Когда такое происходит? Пойдёмте! Вам надо это увидеть!
Макс всё ещё выглядел сонным, но откинул одеяло и сел на кровати, потирая лицо.
— Похоже, у нас нет выбора, — заметил он, вставая. — Идём.
Кира покосилась на Артёма с подозрением и уверенно пробормотала:
— Если это опять видео с твоими фейковыми «призраками», я лично перережу все провода от твоих камер.
Оператор, будто не слыша угрозы, уже разворачивался, чтобы выбежать обратно, но Кира остановила его.
— Подожди. — Она натянула кофту поверх тонкой майки, в которой стало неожиданно прохладно, залепила волосы в нечто, напоминающее хвост, и направилась за ним. — Если это не сенсация, я клянусь, Артём, ты заплатишь за весь этот цирк.
Макс усмехнулся, всё ещё окончательно не проснувшись, и последовал за ней.
Антон появился в комнате последним с характерной для него неторопливостью. Он остановился в дверях, скрестив руки на груди, и бросил на всех присутствующих взгляд, который мог бы одновременно обескуражить и успокоить. В нём было что-то непробиваемое — будто ни одно земное или потустороннее явление не способно его удивить. Лишь неуловимое движение губ, слишком быстрый взгляд на часы и чуть сжатые кулаки выдавали, что что-то его беспокоит.
Максим прекрасно знал это выражение лица — был созвон с редакторским центром и, вероятно, разбор полетов.
— Итак, Артём утверждает, что сделал открытие века? — голос Антона прозвучал на удивление спокойно.
— Не века, но кое-что важное, — отозвался Артём, кивая в сторону ноутбука. Его лицо светилось чем-то средним между азартом и тревогой. — Лучше вам самим всё увидеть.
Кира, ощутив прилив раздражения из-за растянутой паузы, первой шагнула в номер Артёма. Здесь было душно, пахло старым ковролином. Парнишка даже шторы не открыл, не то что окно.. Единственный свет исходил от монитора ноутбука, который выделялся ярким голубым пятном на фоне тусклой, едва горящей лампы. На столе вокруг него громоздились обрывки бумажек, провода.
Кира, усевшись на краю стула, принялась смотреть в монитор. В кабинете у монтажеров всегда царил хаос: все было не на своих местах, как казалось случайным гостям, а упаковки с едой часто вызывали брезгливость. Мол, рабочее же место, как можно? Но у монтажеров было свое понимание порядка и рабочей обстановки.
— Ну? Давайте уже показывайте. — голос Антона прозвучал более резко, чем он ожидала, но усталость брала своё.
— Слушайте и смотрите внимательно, — Артём сел на пол, быстро защёлкав мышкой, явно наслаждаясь моментом. — Помните этого старика, Виталия? Я нашёл кое-что с его участием.
Экран замер, показывая тусклую запись. В кадре старик стоял на фоне покосившегося забора. Ветхая скамейка, пара ржавых вёдер и парадоксально живая зелень травы создавали странную, почти неуместную гармонию. Виталий выглядел так же, как и вживую: сгорбленный, с обветренным лицом и глазами, которые невозможно было не заметить. Глубокие, пронизывающие — такие глаза не встречаются в обычной жизни. Когда он заговорил, голос его прозвучал глухо, будто доносился из другого времени.
— Самое ценное, что человек может отдать, — начал он, и в комнате повисла напряжённая тишина. — Это не золото, не украшения. Это душа. Доброе слово, любовь, надежда. Вот что нужно отдать.
Кира невольно подалась вперёд, её сердце забилось чуть быстрее. Она не могла понять, почему слова старика казались такими важными, хотя на первый взгляд это звучало как очередной псевдофилософский бред. Но что-то в интонации Виталия, в том, как он говорил, заставляло слушать дальше.
— Если жертвы нет, ритуал не сработает. Мир останется в дисгармонии. Это закон, — продолжал он, и каждое его слово звучало всё мрачнее. — Но многие не готовы платить. Они боятся. Они сберегают своё, и тогда начинаются беды.
Когда видео закончилось, в комнате наступила мёртвая тишина. Кира сжала кулаки, чувствуя, как внутри неё нарастает дискомфорт.
